~ Часть 8 ~
Стрелки часов неумолимо приближались к десяти, когда мой сон был разорван в клочья воплем сестры, словно сиреной воздушной тревоги.
— Т/и, ну сколько можно дрыхнуть!
Я глубже зарылась в одеяло, пытаясь приглушить этот вопль, но Дарина, не унимаясь, обрушила на дверь барабанную дробь ярости.
— Откроешь, или мне ее вынести?!
— Да чего тебе опять приспичило?
— Надо, и чтоб через секунду!
— Сейчас, дай хоть штаны натянуть.
Едва я повернула ключ в замке, как меня окатило волной ядовито-зеленой краски, смешанной с какой-то тошнотворной жижей.
— Сашуль, засняла шедевр? — прозвучал ликующий голос Дарины.
— Ага! В лучшем виде!
И тут же раздался дьявольский хохот, слившийся в единую зловещую какофонию победителей.
— Жаба!
Выдохнув, я захлопнула дверь прямо перед их торжествующими лицами.
Спиной ощущая могильный холод кафельной плитки, я сползла по стене, стараясь сдержать рвущийся наружу крик отчаяния, который душил горло.
— Ну когда же это, наконец, прекратится?
С трудом поднявшись на ватные ноги, я схватила первое, что попалось под руку: длинную футболку, шорты и нижнее белье, и, волоча ноги, поплелась в ванную, мечтая о горячем душе, который смоет не только липкую краску, но и обиду.
Задвинув щеколду, я сбросила с себя эту мерзкую, вонючую оболочку и, дрожа, открыла кран.
— Хоть бы отмыться, а то еще в магазин переться, — пробормотала я, вставая под обжигающие струи воды.
После мучительных попыток, достойных Геракла, я все-таки смогла оттереть краску с кожи, оставив ее красной и раздраженной. Обернувшись махровым полотенцем, я достала с полки фен и, кутаясь в него, направилась в спальню.
Едва вилка коснулась розетки, меня словно ударило током — я почувствовала на себе чей-то пристальный, изучающий взгляд.
Повернувшись, я. В углу стоял Дима.
— Как спалось, соня?
— Да в принципе, как обычно, а что?
— Да так… Просто интересно.
— Знаешь, мне уже начинает надоедать твоя ухмылка. Что-то случилось?
— Погоди… Ты что, плакала?
— С чего ты взял? Нет, конечно.
— Не ври мне, я же вижу.
Сделав шаг вперед, Дима вцепился взглядом в мои глаза, словно пытаясь прочитать в них всю правду, а затем, нежно приподняв мой подбородок, начал задумчиво осматривать лицо, оценивая нанесенный ущерб.
— Отпусти меня, — прошептала я, чувствуя, как по телу пробегает предательская дрожь возбуждения и страха.
— Говори правду. Что случилось?
— Да отпусти, мне больно!
На щеках предательски выступили слезы, и, увидев их, Дима резко отпустил меня.
— Ты чего? Больно, что ли? — в его голосе прозвучало искреннее беспокойство.
— Просто отстань.
Я включила фен и принялась яростно сушить волосы, стараясь не обращать внимания на прожигающий взгляд Димы. Закончив, я небрежно собрала влажные пряди в небрежный пучок, достала наушники и включила любимый плейлист, пытаясь оградиться от всего мира. Дима, постояв еще пару мучительных минут, словно призрак, растворился в воздухе, оставив после себя лишь тягостное ощущение невысказанности. Не заметив его ухода, я продолжила слушать музыку и наносить макияж.
— Фух, почему это занимает так много времени? — проворчала я, глядя на свое отражение.
Выйдя на балкон, я опустилась в плетеное кресло и достала из пачки сигарету.
— Надо будет купить новую..
Едва я поднесла сигарету ко рту, на соседнем кресле бесшумно, словно тень, возник Дима.
— Ты куришь? — в его голосе прозвучало легкое удивление.
— Да, а что тут такого? — я пожала плечами.
— Одолжишь одну?
— Держи, — я протянула ему пачку.
Он взял сигарету, не сводя с меня глаз.
— Почему ты сегодня плакала?
— Забей, не бери в голову, — я попыталась отмахнуться от его вопроса.
— Говори.
— Дим, отвали, пожалуйста.
— Выбирай: либо ты сейчас скажешь мне сама, либо я узнаю это сам, но тебе это не понравится.
Я посмотрела в его умоляющие глаза и поняла, что он не отступит. После долгого молчания, которое показалось мне вечностью, он закатил глаза и неохотно произнес:
— Обещаю, что я не буду ничего им делать.
— Меня облили зеленой краской, вот и вся проблема, — выдохнула я, словно сбросила с плеч тяжелый груз.
— А кто это сделал?
— Зачем тебе это?
— Да вот думаю, кого убить сейчас, чтобы потом мучить их в аду, — он ухмыльнулся, но в его глазах не было ни капли юмора.
— Дима!
— Да я шучу, наверное… Хотя… — он замолчал, задумавшись.
— Насчет такого не шутят.
— Ты куда-то собралась?
— Ну да, а что, я не похожа на человека, собравшегося по делам?
— Ты накрашена и у тебя собрана черная сумка.
— Да как ты все успеваешь замечать?
— Секрет, крошка, — он ухмыльнулся и подмигнул мне.
— Не делай так.
— Как?
— Не подмигивай мне, это раздражает.
— Ладно, ладно, крошка, твое слово — закон.
— Ты со мной пойдешь? — предложила я, неожиданно для самой себя.
— Ну да, в качестве телохранителя и жилетки для твоих слез, — подмигнул он.
— Имя, фамилию не забыл, телохранитель? — съязвила я.
— Дима Матвеев, 26 лет, в самом расцвете сил, — отрапортовал он.
— Умница.
— А за хорошую работу полагается… — он многозначительно посмотрел на меня.
— Утюг сойдет?
— Понял, молчу.
Докурив, мы зашли в спальню.
— Сейчас я заплетусь и переобуюсь, подождешь?
— А тебе не будет холодно в шортах?
— Да нет, на улице 31 градус, какая тут может быть прохлада?
— Я тогда тебя внизу подожду, как раз переоденусь тоже.
— Хорошо.
Через десять минут я была готова. Положив деньги и телефон в сумку, я надела кроссовки и вышла из квартиры. Как только я вышла из подъезда, меня встретил Дима. Он стоял уже не в черных джинсах и пиджаке, а в футболке и шортах, словно подстраиваясь под мое настроение.
– Как у тебя получается все делать так быстро?
– Секрет.
– Ох, надоел ты уже со своими секретами… Вечно ускользаешь.