Глава 15 Конец!
Гуси уводят печаль, а горы несут прекрасную луну.
Огромный и необитаемый Север на тысячи миль покрыт льдом и снегом. Сколько бы вы ни шли всюду простираются бескрайние белые равнины. Даже самые могущественные боги не могут выйти из такого бесконечного серебристого мира.
А в конце холода есть большой природный бассейн Бэймин.
Отсюда родом легендарный мифический зверь Кун. Изначально это рыба, но она может превращаться в птицу. Тело птицы называется Пэн, а ее крылья могут летать на девяносто тысяч миль. Возможно, именно из-за ее существования люди помнят, что в мире есть священное, место называемое Бэймин.
Небо и земля здесь белые, даже вода белая.
Белоснежный девятиглавый демон спокойно лежал на дне воды Бэймин, сердцебиение его было еще слабым, но он плотно обвил хвостом женщину в свадебном платье и держал ее на своем животе.
Он спал, и она тоже.
Кунь снова превратился в рыбку и время от времени подплывал к девятиголовому демону, чтобы позаботиться о нем, однако, поскольку он был глубоко отравлен, большую часть времени он предпочитал спокойно выздоравливать под водой. Бэймин настолько велик, что даже он никогда не доплывал до конца. Но иногда в свободное время ему было любопытно. Конец дикой местности – ветер и снег, а конец ветра и снега – Бэймин. Так, где же конец у Бэйминга?
Гора Шэн Нонг, находящаяся в тысячах миль отсюда.
Император Сюань Юаня впервые с тех пор, как Цань Сюань взошел на трон в качестве императора, пришел в ярость. Он вспомнил тот день, когда он узнал, что Сяо Яо и Сян Лю погибли вместе, желание сокрушать, исходящее от него, хотело уничтожить все, включая его самого.
— «Ты знаешь, что ты значишь для всего мира? Если тебе вообще все равно, почему ты выбрал этот путь? Не то, чтобы я не давал тебе возможности выбора, ты сам выбрал этот путь!»
Цань Сюань преклонил колени перед старым И Императором Сюань Юаня и сказал:
— «Я очень хорошо знаю, что я значу для мира».
Старый Император Сюань Юаня почти взревел:
— «Теперь ясно, почему у тебя тогда было желание умереть!»
Цань Сюань молчал, его лицо было исполнено печали. Через мгновение он сказал:
— «С начала и до конца я всегда чувствовал, что я более важен, чем Сян Лю в сердце Сяо Яо, и я никогда не думал, что она выберет погибнуть вместе с Сян Лю.
Горько улыбнувшись он сказал:
— «Оказывается, Сяо Яо все-таки выбрала его».
Старый император Сюань Юаня, был чрезвычайно зол и указал на Цань Сюаня:
— «Когда Сяо Яо и Сян Лю имели связь в прошлом, я предупреждал вас, что, если вы не можете заставить Сян Лю примкнуть к нам, вы должны обрубить его связь с Сяо Яо. Вы знаете, что Цзин или Фэнлун, или кто-то другой кого бы ни выбрала Сяо Яо, был бы намного лучше, чем Сян Лю!»
Он нахмурился:
— «Фанфэн Бэй — это Сян Лю, верно? Кажется, вы давно знали об их делах и даже молчаливо дали согласие».
Цань Сюань закрыл глаза от боли:
— «В тот момент, независимо от того, согласился он или нет, Сяо Яо не планировала оглядываться назад. Я подумал, что вместо того, чтобы позволить Сяо Яо обижаться на меня, мне было бы лучше отпустить ее. По крайней мере, так ей не о чем будет беспокоиться. Скажи мне, не прячься от меня, не избегай меня, относилась она ко мне как к самому важному человеку для нее, более важному, чем Сян Лю».
Старый император Сюань Юаня был в недоумении:
— «Цань Сюань! Мир хочет Императора, который сможет взять на себя ответственность за мир, а не наивного ребенка, который пытается взвесить, кто важнее в женском сердце! Такой человек должен терпеть унижение. Неся грехи, даже принимая предательство и разлуку! Все личные дела не должны на него повлиять!»
Цань Сюань плотно поджал губы, его лицо ничего не выражало.
Цань Сюань сделал несколько глубоких вдохов, сдержал гнев и сказал:
— «Это единственный раз, запомни, это единственный раз!»
Уголки губ Цань Сюаня изогнулись в горькой улыбке. Он посмотрел на Предыдущего императора Сюань Юаня и тихо сказал:
— «В этом мире есть только одна Сяо Яо. Дедушка, даже если ты хочешь, чтобы у меня был второй шанс, это невозможно!»
Люди часто говорят «долг детей и внуков».
Старый император Сюань Юаня теперь действительно понимает это. Первоначально он был полон гнева на Цань Сюаня, но, увидев его таким, ему стало бесконечно грустно. Он беспомощно вздохнул:
— «Вставай!»
Цань Сюань трижды поклонился старому Императору Сюань Юаню, встал и сел.
Старый император Сюань Юаня сказал:
— «Напиши письмо Императору Гао Син. Сяо Яо попросила его научить Цзяо Эра ремеслу, чтобы Цзяо Эр мог прокормить себя и свою жену. Император Гао Син прочитав письмо, написанное Сяо Яо. Он забеспокоился, что что-то случилось с Сяо Яо, поэтому написал мне, чтобы спросить меня. А Би и Ли Ян не знают о боевой ситуации за пределами Юйшаня, их волнует только исчезновение Сяо Яо. Идите и объясните им все сами!»
Цань Сюань сказал:
— «Я дам им объяснение».
Предыдущий император Сюань Юаня посмотрел на него, не в силах этого вынести, и снова вздохнул:
— «Если ты действительно не можешь справиться с государственными делами в эти дни, я могу позволить тебе отдохнуть два дня. Вы можете пойти в Жо Шуй под предлогом проверки. Этот цветок – священный объект Жо Жуй. Вы можете также пойти и посмотреть, что происходит сейчас».
Он торжественно сказал:
— «Просто я должен напомнить вам, что независимо от того, какой ответ вы получите, Сяо Яо сделала свой собственный выбор. Поскольку она решила уйти, она была готова полностью исчезнуть или даже умереть. Я обещал тебе отправиться в Жо Шуй только для того, чтобы дать тебе душевное спокойствие. Ты также должен пообещать мне, что через два дня ты останешься на престоле навсегда!»
В глазах Цань Сюаня отразилось удивление.
Голос старого императора Сюань Юаня замедлился:
— «Цань Сюань, с точки зрения родственника, я надеюсь, что Сяо Яо жива. Но с точки зрения Императора, поскольку она умерла рядом с Сян Лю, я буду уважать и даже быть благодарен ей за ее выбор.
Он уставился на него и сказал:
— «Ты понимаешь, что я имею в виду?»
Удивление в глазах Цань Сюаня погасло. Он долго смотрел на старого Императора Сюань Юаня, затем медленно встал и снова поклонился:
— «Я понимаю».
Воды Бэймина
Белое солнце своим светом не может осветить дно вод Бэймина, но, хотя оно и бездонно, вода в Бэймине кажется слабо светящейся, глубокой, но не темной. После нескольких лет лета и осени прошла зима и пришла весна. В туманном свете глаза девятиголового демона под водой наконец медленно открылись один за другим.
Тело демона Сян Лю огромно, похоже на змею, не имеет рук, имеет длинный хвост и полностью белое. Как король демонов в глубоком море, духовная вода, наполненная жизненной силой в Бэймине, естественно, стала его святым источником исцеления. Однако в это время сердце Сяо Яо билось в его груди, а его сердце в её груди горело. Он почувствовал слабую боль.
Когда все глаза открылись, разум Сян Лю вернулся к ясности, он сразу понял, что случилось с его телом, и его девять голов внезапно повернулись к спящей Сяо Яо.
К счастью, она еще жива.
Сян Лю вздохнул с облегчением, но, когда его взгляд остановился на свадебном платье, которое было красным, как кровь, все та же нежность и боль вспыхнули в его красных демонических глазах.
Но вскоре Сян Лю заметил в Сяо Яо что-то странное.
Хотя боги объединили пустыню, их восприятие ауры неба и земли уступает восприятию клана демонов. Внутренний эликсир девятиголового демона принадлежит воде. В это время любое незначительное дыхание или ауру находящиеся в воде он мог с легкостью различить. Он внимательно изучал Сяо Яо, которая была защищена его хвостом на его животе, прижав голову к её сердцу, он слушал чрезвычайно слабое биение в ее груди, стук, стук.
Это как свеча, которая защищена на ладони человека от ветра и дождя: она вроде бы погаснет в любой момент, но мерцает и всегда слабо горит. Очень хрупкий, очень сильный и в то же время очень незрелый, как только что пробившийся из земли бутон, свежий, но слабый.
В глазах Сян Лю появилось небольшое удивление, а затем его глаза расширились от внезапного осознания. Палящий свет, потому что они все еще были живы, постепенно превратился в сожаление и, наконец, превратился в необъяснимую боль, которая сконцентрировалась в его глазах.
— «Сяо Яо...»
Кунь почувствовал дыхание Сян Лю в воде и приплыл издалека, виляя хвостом. Хотя он и рыба, которая не сдается дракону, он все равно почувствует тот же шок, что и раньше, когда снова увидит тело демона Сян Лю. Этот шок не имеет ничего общего с красотой или уродством, а только уважение и восхищение абсолютной силой.
— «Ты проснулся».
Сян Лю повернул голову и посмотрел на него:
— «Спасибо».
Он знал, что Бэймин был территорией божественного зверя Кунь. Он мог привести их сюда, этим он спас Сяо Яо и его.
Кунь вилял хвостом с некоторой беспомощностью в голосе:
— «Ты также знаешь, что я могу улететь на девяносто тысяч миль, когда взмахну крыльями, и этого достаточно, чтобы скрыться в глазах тех, кто хочет тебя убить. Но если честно, твоя ядовитая кровь действительно потрясающая».
Кунь обернулся и указал другой стороной своего почерневшего тела на одну из голов Сян Лю:
— «Когда ты выздоровеешь, я должен попросить тебя помочь мне, с выводом яда из тела».
Сян Лю кивнул.
Один из них – мифический зверь, выросший вместе с Чи Чэном с детства, а другой –холодный и своенравный Король Демонов Морских глубин. Возможно, из-за отношений Кунь, возможно, потому что у них одинаковое открытое и непокорное сердце, Кунь и Сян Лю чем-то похожи: они согласны друг с другом, и разговор прямой, а не окольный.
— «Ты знаешь все о ее теле?» – спросил его Кунь.
— «Раньше я не знал, но теперь, когда я чувствую ее, я знаю!»
Сян Лю посмотрел на Сяо Яо, которую он защищал, и грустно спросил:
— «Что произошло дальше?»
Кунь вздохнул, взмахнул плавниками и выпустил синий пузырь, круги ряби разошлись, и в нем возникла сцена того дня.
На острове, окруженном солдатами Сюань Юаня, Сян Лю показал свое истинное тело после потери гнева. Генерал Жо Шоу избил солдат, которые пытались осквернить тело Сян Лю, чтобы выразить свой гнев, и сердито приказал всему персоналу отступить.
Сяо Яо в свадебном наряде и изысканном макияже, выглядела равнодушной. Она встала на вершину скалы и взглянула на темную толпу внизу. Она подняла руку, чтобы держать лук Пань Гу, и указала на сердце девятиголового демона, испускающее ярко красный свет.
Она соединила свое сердце с луком через десять пальцев. Казалось, на луке ничего не было, но кровь текла вниз. По мере того, как лук становился все полнее и полнее, кровь текла все быстрее и быстрее. Лицо Сяо Яо побледнело от боли, нужно перетерпеть боль от выдавливания сердца, пока лук наконец не будет полностью натянут.
Никто не успел среагировать и услышал только внезапный громкий хлопок из лука Пань Гу.
Девятиголовый демон был поражен стрелой, и его грудь излучала ослепительный свет, как будто его грудь была разорвана и в нее чем-то выстрелили. Сяо Яо прикрыла сердце от боли и слабо опустилась на колени на спину Пэна, высоко подняв голову, с тревогой глядя на тело девятиголового демона.
«Сян Лю! Я здесь, чтобы забрать у тебя подарок на свадьбу!»
Черная ядовитая кровь в теле девятиголового демона хлещет из того места, где находится стрела в его сердце, словно столб воды, убивая всю растительность, где бы она ни была. Почти в тот момент, когда все моргнули, Пэн расправил крылья и пронес Сяо Яо мимо тела девятиголового демона, унося его с хлынувшей за ним ядовитой кровью в море, мгновенно превратившись в Кунь и направился на север. Конец ветра и снега тихо прошли.
В глазах других это выглядело так, будто Пэн утонул в ядовитой крови.
В конце концов, на острове остался лишь кусок черной выжженной земли без всякой живности, а также перепуганные люди и еще не пришедший в себя Жо Шоу.
На этом сцена поля битвы остановилась. Кунь взмахнул хвостом, чтобы разогнать рябь, голубые пузырьки воды закачались, и возникла новая сцена.
К северу от города Циншуй находится гора Бучжоу, очевидно, расположенная в районе Гаосинь, где тепло круглый год, но очень холодно и круглый год идет снег.
После того, как Жо Шоу и Юй Цзян вернулись в армию с горы Шэн Нонг, они немедленно реорганизовали армию. Поскольку они были уверены, что Сян Лю мертв, моральный дух солдат очень повысился. Кроме того, они несут ненависть клана Чишуй и в гневе эта сила уничтожила всю силу повстанческой армии Шэн Нонг в течение года, вынудив Гун Гуна бежать на север в одиночку. В конце концов, он разозлился на гору Бучжоу и покончил жизнь самоубийством.
Зимой следующего года Старый и нынешний Император Сюань Юаня и клан Силин совместно объявили Да Хуану, что старшая дочь клана Силин, Силин Цзю Яо, умерла от болезни.
Зимой того же года из-за болезни скончалась Императрица Син Юэ, и нынешний Император Сюань Юаня устроил ей государственные похороны.
Летом третьего года королева Гао Син с горы Ушен отказалась переехать на Центральные равнины.
Весной четвертого года молодой император Сюань Юань объявил об отмене рабского статуса Бай Ли вместе со старым Императором Сюань Юаня.
Северный Мин, белое небо и земля, белая вода.
Демон Сян Лю тихо лежит на дне воды. Прошлое похоже на дым, оно каруселью проносится в его памяти.
Он вылупился из яйца и родился без отца и матери. Первое, что он увидел, открыв глаза, было бескрайнее море. Голубые волны плескались и простирались насколько хватало глаз. Бесчисленные мелкие рыбки, покачивая хвостами вокруг маленького белоснежного девятиголового демона, с любопытством и робостью подходили к нему и спрашивали: «Кто ты?»
За тысячи лет жизни первые слова Сян Лю были обращены к этим маленьким существам в океане. В то время он не очень хорошо умел контролировать свои девять маленьких головок, и время от времени у него были запутанные слова мыслях.
«Я не знаю, кто я!»,– говорил он.
Позже он покинул море и добрался до города, но из-за того, что в детстве он был седым, рыбаки считали его водным чудовищем -людоедом. Куда бы он ни пошел, его прогоняли, угрожали ему побоями и смертью. Так прошло несколько лет. Далее будучи молодым человеком, он сбежал и проделал путь до серебристого мира Севера. Он чувствовал себя здесь очень счастливым, потому что все существа, живущие здесь, были демонами, и никто не кричал на него, что его убьют. Но постепенно его счастье угасло. Демоны Севера по своей природе злобны, и Сян Лю в их глазах был просто едой. Он сопротивлялся, боролся, выживал любыми способами. Это его сделало крепче и сильнее.
Но однажды его обнаружил рабовладелец, пришедший искать кристаллы льда. Он почувствовал, что, хотя мальчик и был сильным, его легко и просто обмануть, поэтому он задумал поймать его сделать его рабом-демоном. Чтобы иметь достаточно еды, Сян Лю пришлось подчиняться приказам рабовладельца и начать убивать людей. Переживая одну победу за другой, денежный мешок рабовладельца становился все более пухлым, а глаза Сян Лю становились все больше и больше жестокими. Только однажды, когда рабовладелец выпил слишком много вина, у Сян Лю появилась возможность убить рабовладельца. Обглодав его до косточек, змей сбежал с арены смерти раба с ранами по всему телу.
На обратном пути в глубокое море, чтобы залечить свои раны, слабый Сян Лю чуть не погиб в водовороте, в это время он встретил Гун Гуна, который спас его. В то время император Шэн Нонга был еще жив, а его королевство еще не было разрушено. Гун Гун находился в королевстве Шэн Нонг и был генералом, столь же известным, как Чжу Жун, Чи Чэн и Луо Цзя. Он зарезал его для того, чтобы сбежать, но тот не возражал. Видя, что он серьезно ранен и его трудно вылечить, он действительно отплатил за зло добротой. Он научил Сян Лю навыкам исцеления и пообещал отвезти его обратно в Шэн Нонг для лечения. Однако Сян Лю не поверил ему и снова убежал.
Значительно позже Фанфэн Бэй стоял перед ним на коленях под кружащимся снегом, и просил его позаботиться о его тяжело больной матери. Он был готов взамен отдать свое тело, кровь и духовную силу Сян Лю, и демон согласился. Но после того, как он ушел, он услышал, что королевство Шэн Нонг уже погибло. Гун Гун возглавил группу солдат, которые предпочли смерть чем сдаться и спрятались в горах. Сян Лю должен был свободно отправиться в долину Фанфэн, но он без колебаний, пошёл в город Циншуй чтобы отплатить за доброту.
С тех пор в долине Фанфэн появился некомпетентный ублюдок, а у Шэн Нога седовласый генерал повстанческой армии и печально известный демон в пустыне.
Вспомнив об этом, Сян Лю расслабил хвост в воде и поднес Сяо Яо к себе, окружив ее объятиями из нескольких голов.
— «Сяо Яо», – нежно с улыбкой он пробормотал:
— «Можешь ли ты себе представить, что вначале моя способность говорить была хуже, чем у левого уха?»
Сян Лю поднял голову и рассказал, как он вспоминал:
«Следующий, более чем сто лет именно мой приемный отец научил меня всему, что мне нужно знать как человеку, так что я научился пробовать чай и напитки, играть на цине, как соблюдать скучный этикет и как сказать несправедливые слова. Так что я вел дела с одним родом Тушань уже сотни лет и не позволю им воспользоваться мной вообще. Мой приемный отец изначально был одним из четырех генералов Шэн Нога, но он всегда был скрыт в тени Чжу Жуна. Всякий раз, когда он думает о прошлом, находится в депрессии и беспокойстве, мы всегда напиваемся вместе с ним. Жаль, что я больше никогда не увижу этого старого дурня пьяным».
Хвост Сян Лю очень мягко покачивался на мелководье. Он снова обвил Сяо Яо и позволил ей безопасно лечь к нему на живот. И тихо сказал:
— «Когда ты проснёшься, пойдем на гору Бучжоу, чтобы отдать дань уважения нашему приемному отцу, хорошо?»
Глаза Сяо Яо были закрыты, она не могла ему ответить.
Никто не сможет почувствовать смену времени суток под водой. Только когда луна будет полной, Кунь подплывет к Сян Лю и просит у Сян Лю помочь ему немного очистить его от яда в то время, когда его демоническая сила находится на пике. Он не знал, сколько времени это заняло, но, когда почерневшая рыбья чешуя Кунь снова стала зеленой, Сян Лю наконец заметил, что сердцебиение Сяо Яо постепенно становилось сильнее, как будто к слабому свету свечи добавился абажур, по крайней мере, больше не похоже, что она погаснет в любой момент.
В течение бесчисленных мгновений, которые, казалось, были в покое, единственным теплом, которое поддерживало Сян Лю, была Сяо Яо. Он обвил хвостом Сяо Яо и разговаривал с ней снова и снова.
— «На самом деле, я никогда не говорил тебе. Все о тебе было запечатлено в моем сердце, когда я впервые встретил тебя», – улыбающийся голос Сян Лю эхом раздался под водой:
— «Это было в городе Циншуй. В горах ты грелась на солнце весной, поющая и расчесывающая волосы...» Впервые я встретил тебя утром, когда восходило утреннее сияние».
В то время она еще была Сяо Лю, хотя у нее было мужское тело, она могла петь, чтобы привлечь Фэйфэй. Сян Лю сидел на ветке и злорадствовал, наблюдая, как Сяо Яо сбивает Мао Цю с лап. Она выглядела потрясенно беспомощной, наблюдая, как Фэйфэй съедают. Ее лицо было плохо различимо, только ее черные влажные волосы были завязаны на её голове. Наконец, Сяо Лю явно игривый и улыбчивый человек, но в нем есть какое-то одиночество, изолированность от мира. В тот момент, когда Сяо Яо вскинула руку, чтобы бросить в него лекарством, и подняла голову, эти глаза были подобны утреннему сиянию, открывая что-то слишком сложное и простое. В этот момент Сян Лю ничего не понимал.
Но в мгновение ока он переключил свое внимание на порошок, которым посыпала его Сяо Яо, нахмурился и зловеще сказал:
«Если ты продолжишь разбрасывать этот хлам и пачкать мою одежду, я отрублю тебе руки».
Вспомнив об этом, Сян Лю улыбнулся, посмотрел на Сяо Яо одновременно несколькими парами глаз и тихо спросил:
— «Позже я приказал кому-то высечь тебя сорока ударами плетью. Разве ты не хотела отомстить? Когда ты проснешься, я дам тебе сделать столько ударов плетью, сколько ты захочешь» Ты же можешь меня выпороть, позже? На самом деле, я знал, что ты женщина с самого начала, но я служил в армии круглый год и понятия не имею о красоте и уродстве женщин!»
Сян Лю продолжил:
— «Даже если я прожил более 400 лет как Фанфэн Бэй! Эти женщины в моих глазах ничто, ты просто красавица с иссохшими костями, о которых я забываю по щелчку пальцев. Но Мне было любопытно узнать о истинной истинной внешности».
Итак, после церемонии поклонения Сян Лю пришел из города Циншуй к морю возле тюрьмы Драконьей кости на горе Ушен и улыбнулся, наблюдая, как Сяо Яо падает к нему с вершины скалы. В то время он был очень доволен ее истинным внешним видом, но не задумывался о том, почему он доволен или счастлив.
— Той ночью ты сказала, что боишься, что я войду в твои сны, но с той ночи ты часто приходила в мои. Как ты думаешь, это твоя вина или моя?»
Она не отвечала Сян Лю. Сян Лю не был ни счастлив, ни раздражен. Он почувствовал сердцебиение Сяо Яо, а затем лукаво сказал:
— «Если бы не А Нянь ложью заставила тебя прийти, то той ночью, ты бы сначала пришла к лидеру клана Тушань. Ты должна знать, что я эгоистичный человек, поэтому, даже если ты захочешь увидеть его, то ты должна была сначала увидеть меня».
Сян Лю всегда был известен как своей кровожадной жестокостью, так и своей красотой. Он не заботился о своей внешности, но он всегда был холоден и отчужден. Кроме того, его жизненный опыт вызвал в его сердце след самоутверждения и жалости к себе. Сян Лю никогда напрямую не сравнивал кого-либо с самим собой. Но беспрецедентная элегантность, благородный статус и внешний вид Сяо Яо и Тушань Цзина однажды сделали его несчастным. Глубоко в сердце его все время мучила подавленная любовь и тоска, поэтому, когда Тушань Цзин и Фанфэн И Ин поженились, он сознательно отогнал насекомых Гу, но Сяо Яо почувствовала боль лишь на мгновение и не смогла встать.
Сян Лю прижал голову ко лбу Сяо Яо и пробормотал:
— «Сяо Яо, даже я не знаю, когда я начал так сильно тебя любить».
— «Когда я впервые услышал о Чи Чэне, я не придал этому значения. Позже я стал генералом повстанческой армии Шэн Нонга и встретил тебя. Как то ночью в горах я проснулся, снова обдумывая разные моменты из жизни и прошлого. И тут я понял, что завидую ему».
Сян Лю мягко сказал:
— «Быть высокомерным и делать все, что хочешь, возможно, мечта всех мужчин, но сколько людей действительно могут делать это независимо от прибылей и потерь и не боятся чужих взглядов? Хотя я не боюсь взглядов мира, я не могу отказаться от доброты, которую я испытываю к своему приемному отцу. Но самое смешное, что, с другой стороны, я не могу отпустить тебя. На самом деле, до этого я думал, что, может быть, однажды единственное, что сможет дать мне облегчение, — это смерть... Поэтому, прежде чем ты заставила меня вот так всё повернуть в моей жизни, я, молча многое для тебя спланировал просто для того, чтобы ты могла быть счастлива до конца своей жизни, а также для того, чтобы я мог, в конце концов, умереть на поле боя, как настоящий воин».
В этот момент глаза Сян Лю потемнели, и после недолгого молчания он продолжил.
— «Сяо Яо, я никогда тебя не обманывал. Обручальный подарок, который я обещал тебе в тот день на дне моря, действительно была моя жизнь!»
Но Сян Лю также сказал, что даже он сам не знал, сколько раз он умирал. Кровотечение, боль и смерть, естественно, не были приняты во внимание. Чтобы спасти Сяо Яо, он отдал свою жизнь. В финальной битве даже он не был уверен, сколько жизней он потерял.
Последней сценой, которую он видел перед смертью, были сокрушительные стрелы, летящие в его сторону. Сян Лю ни разу не вздрогнул. После вспышки сильной боли тепло из тела быстро ушло вместе с кровью, все онемело. В это время единственной о ком он думал больше всего на свете, была Сяо Яо.
— «Я не ожидал, что в конце концов нарушу своё обещание», – Сян Лю молча вздохнул, посмотрел на Сяо Яо, закусил губу и промолчал.
Спустя долгое время он продолжил:
— «Пань Гу, обменивает сердца местами. Я не знал, что ты придешь ко мне в такой момент, чтобы попросить обручальный подарок».
Сян Лю сделал паузу:
— «Сяо Яо, твое сердце сейчас бьется в моей груди. Ты действительно планировала променять свою жизнь на то, чтобы я жил один? Ты ясно понимаешь, что у тех, у кого есть жук Гу имеют одну и ту же судьбу, но ты хочешь, чтобы я скучал по тебе день и ночь, весь остаток моей долгой жизни...»
Сян Лю слабо улыбнулся:
— «Наказание, которое ты мне назначила, было действительно слишком суровым.
— «Но теперь мы все живы».
Сян Лю с беспомощным выражением лица посмотрел на далекую яркую воду над головой. Несмотря на то, что он был неукротимым и непобедимым на поле битвы, одинокий и сбитый с толку ребенок на пляже все еще был в его теле.
— «Моя глупая Сяо Яо, ты, наверное, еще не знаешь, что ты беременна».
— «У тебя наш ребенок!»
Хвост Сян Лю защищал Сяо Яо, тихо лежащую на дне воды. Снег падал снаружи, а белые снежинки продолжали плавать, как будто они были кружевным слоем на воде. Сян Лю влил духовную силу в глаза демона, посмотрел на туманные снежинки, поперхнулся и сказал:
— «Он отдал свое сердце твоей матери, спас тебя, а также спас своего отца! Сяо Яо, даже если ты у меня есть, я никогда не осмелюсь думать, что однажды я стану отцом, и этот ребенок будет от тебя и меня...»
Сян Лю почувствовал разрывающую боль в своем сердце, но он не знал, исходит ли эта боль от него или от Сяо Яо:
— «Кто знал, что когда я узнаю, что стану отцом, я уже бы...»
— «Прости, Сяо Яо...»
— «Позволь мне быть рядом и ухаживать за тобой, пока ребенок не родится, хорошо...»
— «Я проведу остаток своей жизни, пытаясь загладить вину перед тобой...»
Я не знаю, когда на улице прекратился ветер и снег, и небо стало светлее. Это был единственный момент дня, когда луч света мог проникнуть воду. Холодный утренний свет падал из тонких облаков, делая их фигуры полуосвещенными.
Время, проведенное в воде, было чрезвычайно долгим, но, когда я оглядываюсь назад то чувствую, что прошедшее время было лишь мгновением ока.
В бесконечной тишине жизненная сущность и кровь Сян Лю наконец были восстановлены. Кровь имела обжигающую температуру. Каждая капля крови была подобна маленькому огненному шару.
Поэтому в следующую ночь полнолуния девятиголовый демон поручил Куну позаботиться о Сяо Яо ненадолго. А сам под лунным светом на пике своей силы, обернулся красивым седовласым мужчиной.
Сян Лю взял Сяо Яо из-за спинного плавника Куна и держал ее на руках, как будто сокровище. Кунь все еще имел тело рыбы, вилял хвостом и улыбался: «Прошло всего четырнадцать лет, но ты довольно быстро залечил раны. Затем он задержал дыхание и почувствовал дыхание Сяо Яо в волнах воды.
— «Сердцебиение Сяо Яо становится все сильнее и сильнее. Кажется, вы скоро воссоединитесь».
Сян Лю выразил Кунь свою благодарность:
— «Какие у вас планы дальше?»
— «После смерти Чи Чэна я странствовал 400 лет. Теперь я вернулся в Бэймин и пока не планирую уезжать».
Кунь посмотрел на глубокую и бесконечную воду и сказал:
— «Когда Сяо Яо проснётся, думаю, я планирую пойти и найти конец Северного Мина».
Когда Сян Лю возвращался в свое тело, каждое полнолуние, когда магическая сила клана демонов была на пике, он использовал свою натальную сущность и кровь, чтобы залечить ее раны, а затем брал её на верх, чтобы увидеть белую луну.
Каждый раз в это время Сян Лю мог чувствовать сильное биение другого сердца и даже чувствовать, как температура тела Сяо Яо постепенно повышается. Это был знак того, что она приняла и впитала свою собственную сущность и кровь. Сян Лю почувствовал себя очень удовлетворенным и обнял ее под лунным светом со слабой улыбкой на губах.
Сян Лю не мог вспомнить, сколько раз он поднимал Сяо Яо на верх, чтобы посмотреть на луну. В это время над Бэймином летел первый снег. Он обнял Сяо Яо и оперся на воду, как будто если бы он опирался на дерево. С того момента, как мы впервые встретились в горах города Циншуй, от тюрьмы Драконьей кости горы Ушен до бесконечных вод Бэймина, прошло более ста лет. Это казалось мгновением ока, но боль тоски в те дни и ночи уже забывается.
Хотя один молчал, а другой спал, они оба могли насладиться моментом покоя, и Сян Лю все еще чувствовал себя очень удовлетворенным.
— «Я до сих пор помню, как мы были в городе Сюань Юань, я сопровождал тебя в магазин цветочного демона, чтобы выбрать специи. Я посмотрел на тебя через занавеску с веселым выражением лица, и даже когда мой нос почти прекратил дышать от запахов и я думал лишь о том, что: «Всегда хочу быть Фанфэн Бэем».
Сян Лю протянул руку, чтобы обвести черты лица Сяо Яо:
— «Хотя раньше я думал, что мы были очень похожи, до этого времени я не представлял, насколько мы похожи. Наша жизнь подобна преступлению границы между светом и тьмой. Если вы столкнетесь со светом, позади вас останутся тысячи миль опустошения. Если вы решите встретиться с тьмой, процветание мира будет только великолепным позади вас».
Сян Лю посмотрела на нее сверху вниз:
— «Но даже если мы столкнемся со Светом, мы по-прежнему наступаем на тьму. Дело не в том, что мы не понимаем чистоту светлого, но все, что я испытал, никогда не забудется и будет следовать за мной повсюду. Сильная, независимая и равнодушная, несмотря ни на что. Ты можешь жить хорошо. Не так ли?»
Течет вода и дует ветерок. Тихое небо усеяно бесчисленными снежинками, плывущими, как глаза влюбленного.
— «У меня нет ни отца, ни матери. Я вырос в глубоком море. У меня нет семейного происхождения и великолепия Тушань Цзина. Я не могу дать тебе самый благородный статус, как Чишуй Фэнлун, и заставить всю пустыню уважать тебя».
Сян Лю крепко обнял Сяо Яо и пробормотал про себя:
— «Если ты последуешь за мной, тебе суждено подвергнуться оскорблениям со стороны мира, но Сяо Яо... Я эгоист и у меня нет возможности отпустить тебя».
Он серьезно посмотрел на спящую Сяо Яо, протянул руку, чтобы коснуться её сердца, и сказал звучным голосом:
— «Советник Девять Жизней Сян Лю просит руки и сердца у Силин Цзю Яо, ты согласна?»
В этот момент Сян Лю подобен ядовитой змее, сбросившей свои клыки, тигру и волку, убравшим свои острые когти, ежу, сбросившему острые колючки, и осталась только хрупкая и беззащитная сторона перед Сяо Яо. Он больше не высокомерный и резкий, теперь он просто обычный мужчина, мужчина, делающий предложение женщине, которую он бесконечно любит.
— «Ты не ответила, поэтому я подумаю, что ты смущена, и согласна».
Сян Лю тихо рассмеялся и зачарованно посмотрел вдаль.
— «Твоя сестра не подвела тебя. Она уже написала нынешнему Императору Сюань Юаня, чтобы отменить рабский статус Бай Ли. Однажды ты рассказала мне о Фестивале цветения персика там. Как насчет того, чтобы пойти туда и провести брачную церемонию? Если ты не хочешь, чтобы все знали, что ты все еще жива, мы просто пойдем и поклонимся цветущим персикам, они то и будут нашими свидетелями...»
Спустя долгое время Сян Лю отвел взгляд, обнял Сяо Яо и лег в её объятия, и они вместе легли на воду.
Он прочистил горло и начал тихо петь.
«О, Рой
Пожалуйста, выколите мне глаза
Пусть моя кровь брызнет на твою одежду, как цветы персика на ветках.
Пока я могу заставить тебя увидеть меня
О, Рой
Пожалуйста, выкопай мое сердце
Пусть моя кровь наполнит пустыню, как цвет персика на горе.
Пока я могу заставить тебя иметь меня в своем сердце
В моем сердце есть я...»
У Сян Лю хороший голос. Его голос подобен роднику, текущему с заснеженных гор. В тоне есть вечная печаль и ностальгия, он низкий и мелодичный. Снег падает с неба, словно разбитый нефрит, и нежность полнолунной ночи постепенно усиливается в тихом пении.
Он несколько раз повторил последние два предложения, чувствуя себя немного уставшим, и медленно закрыл глаза.
Внезапно в его руках послышался почти неслышный женский поющий голос.
«На горе есть дерево...
Рядом с деревом растет виноградная лоза...
Лоза обвивает дерево, а дерево обвивает лозу...
Фудзисуки был запутался насмерть...
Мертвая лоза и дерево переплетаются в жизни и смерти...
Жизнь и смерть сопровождают друг друга...
Жизнь и смерть переплетаются...»
Каждое слово поражало сердце Сян Лю.
Он не осмеливался открыть глаза, но в этот момент его сердце билось взлетами и падениями, а эмоции были полны затянувшихся мыслей. Независимо от того, сколько колющих ран было, все они рассеялись в пении Сяо Яо. Он глубоко вздохнул, и слезы бесконтрольно потекли из его глаз. Он с силой прижал Сяо Яо к своим рукам, как будто хотел втереть ее в свои кровь и кости.
Сян Лю громко и дрожащее рассмеялся.
На чисто-белом небе и земле Бэймина внезапно выпал сильный снег.
Кристально-белые снежинки плывут в воздухе, словно цветки персика, распускающиеся один за другим.
— «Ваше Величество, после гадания на священном цветке еще есть жизнь. Человек, носящий его, должен быть еще жив».
40 лет назад Цань Сюань отправился в Жо Шуй и получил этот ответ от старейшин клана.
Передо мной только что прошел дождь, и в тумане уже ярко сияла гроздь только что распустившихся цветов феникса, розовые лепестки держали нежные желтые тычинки, мягкие и свежие.
Цань Сюань стоял на вершине Цзы Цзин, молча наблюдая за всем, что было перед ним.
После смерти императора Шэн Нонга и гибели Юйсяна в бою, спор между Шэн Нонгом и Сюань Юанем длился почти тысячу лет. Он закончился тем, что гнев Гун Гуна коснулся горы Бучжоу. Бесчисленное количество мужчин умерло великодушно, и бесчисленное количество дочерей пролили свою кровь, состоялась самая эпическая битва в истории Богов. Трагическая и пронзительная страница. Настолько, что теперь Да Хуань почитал Цань Сюаня как Черного Императора и приказал изолировать мир и уничтожить классику, но история войны между богами и кланами все еще ходит по миру.
Лепестки цветка феникса развеваются на ветру, как сцены из прошлого. Какими бы великолепными и прекрасными они ни были когда-то, со временем они улетят с ветром.
Передо мной появляется все больше и больше лепестков, которые постепенно превращаются в клубок розового дыма, летящий все дальше и дальше, все дальше и дальше. Цань Сюань, казалось, увидел одинокую фигуру, которая никогда не оглядывалась назад, постепенно становящуюся все яснее на ветру, и с улыбкой помахал ему на прощание.
В это время мимо прошел порыв ветра, в результате чего углы одежды Цань Сюаня разлетелись. Он долго-долго стоял, заложив руки за спину, неподвижно.
10 лет спустя.
Император Гао Син взял А Нянь, чтобы поиграть среди смертных людей. Несколько месяцев спустя они прибыли на границу Восточно-Китайского моря. На берегу оказалась пришвартованая огромная парусная лодка. В море ныряли женщина с ребенком. Император Гао Син был заворожен видом и звуками играющих матери и сына. Он шагнул вперед, чтобы посмотреть на их на расстоянии.
Среди синих морских волн женщина в парчовой одежде играла в воде с сыном, на них не было рыбных таблеток или других водонепроницаемых вещей, но они могли находиться в воде долгое время.
Женщина как будто хотела что-то поймать, вытянула шею, чтобы посмотреть, и с улыбкой направила ребенка: «Вот, я вижу там большого».
Император Гао Син посмотрел в направлении ее пальца и увидел, что там была раковина, покачивающаяся на волнах. Мальчик с шумом нырнул в море. Через мгновение он взял раковину в одну руку и поплыл в другой. Он протянул её женщине и сказал:
— «Мама, я поймал это. Можешь ли ты испечь это для меня позже?»
Женщина ответила с улыбкой:
— «Это нехорошо. Ты забыл, что сказал твой отец?»
Мальчик казался немного беспомощным:
— «Моя мама — самая главная во всем, и мама во всем и везде на первом месте!»
Женщина счастливо улыбнулась, взяла раковину и бросила ее в лодку. Длинноволосый мужчина поймал ее. Против света его внешность не была видна ясно, только прямой профиль, стоящий на ветру.
Мальчик был очень рад и не мог дождаться, чтобы спросить:
— «Когда я смогу это съесть?»
— «Я испеку это для тебя прямо сейчас. Поднимайся быстро, будь осторожен, чтобы не простудиться».
Мужчина в лодке казался обеспокоенным:
— «Чжэн Эр, помоги маме побыстрее подняться».
Мальчик повиновался, тут же поднял руку, чтобы создать водяную веревку, и протянул ее женщине. Мужчина на лодке тут же подтянул женщину, обнял ее за талию и вошел внутрь. Мальчик последовал за ней, но, когда он вошел в каюту, мужчина вытянул ногу, чтобы преградить ему путь:
— «Что ты со мной делаешь?»
— «Пока не обсохнешь не пущу».
Вышитая занавеска опустилась, и прядь седых волос, принадлежавшая мужчине, тут же исчезла.
Мальчик беспомощно покачал головой и пробормотал про себя:
«Я знал, что будет как всегда. Папа видит только маму, а...»
Маленький мальчик беспомощно покачал головой:
— «Забудь об этом, не мешай им».
Он поднял голову и крикнул в небо:
— «Меховой комок!»
Парусник уплыл, и император Гао Син смотрел на него издалека с улыбкой на губах.
— «Отец, на что ты смотришь?»
А Нянь подошла и посмотрела на звездное море, отражающееся перед ним, и не могла не воскликнуть:
— «Ах, это так красиво».
Далеко на море белоперый орёл нес мальчика, кружа над огромным морем, то кружась низко, то пролетая над морем с четким свистом.
Яркая луна медленно поднимается из моря, и ясный свет льется вниз. Хотя у императора Гао Син было хорошее зрение, но и он со временем не мог четко видеть корабль, который постепенно исчезал в лунном свете. Чувства в его сердце было трудно различить, включая радость, печаль и облегчение.
У Сяо Яо самая благородная и самая тяжелая фамилия в мире. Ее мать изо всех сил старалась вырваться на свободу, но в конце концов не смогла.
Сяо Яо владеет Цветком-хранителем лица, сохраняющим красоту, сокровищем, которое на протяжении сотен тысяч лет конденсировалось нефритовыми духами горы Юйшань и древесными духами персиковых деревьев. Он может сохранить любой внешний вид, который будет у человека, который его использует. А Сян Лю — девятиголовый король демонов, имеющий восемьдесят одно воплощение и девять разных лиц. Пока они хотят, они могут быть парой, продающей спиртное за копейки, они могут быть доктором, дремлющим в медицинском зале, они могут быть везде, где захотят.
Император Гао Син взял А Нянь за руку и слегка улыбнулся. Он смотрел на сверкающее море и тихим голосом напевал древнюю песню.
«Ты как ветер на воде, а я как лотос на ветру.
Ты как облака на небе, а я как луна в облаках.
Однако есть в мире радости и горести, и поэтому жизнь со временем собирается и расходится.
Лучше скучать по тебе, чем быть с тобой навсегда!
Я скучаю по тебе навсегда,
Лучше быть с тобой навсегда!»