глава 20
Заключительная часть дня ни несла в себе ничего дурного, кроме как новость о том, что мамин новый муженек приболел. Ну, скорейшего выздоровления ему. Больше мне нечего сказать. Он — не человек из моей жизни. Его жизнь напрямую связана с маминой, но никак ни с нашей семьей.
Находясь у себя в комнате, я подумала, что стоит потратить полчасика на то, чтобы расставить подарки Чарли по комнате, а прекрасные фотографии вложить в пустой альбом, который мне подарил папа на мой четырнадцатый день рождения. Подарок нужный, но нечем было его обогатить. Теперь есть.
Игрушку я отдала Теодору, любовные записочки и открытки я выбросила в мусор. Незачем мне такое хранить дома.
Я легла спать, прежде проделав все ванные процедуры. Я за сегодня просто насквозь провоняла пылью и газами на вершине горы. Но я даже и не могла себе представить, что будет ожидать меня на следующее утро на кухне.
— Виви, спускайся, ты проспала на целых десять минут и так, — верещит мама с первого этажа, с кем-то попутно мило беседуя.
Мне подумалось, что она вдруг стала так мило обращаться к Теодором или отцом, но не тут-то было. Все было сложнее, чем казалось. Моя мать просто обожает портить людям настроение. Если у вас вдруг слишком все отлично — звоните маме Натали!
— Дочь, — позвала меня мама. — Смотри кто зашел к нам в гости. Я увидела его около дома, и решила позвать на чашечку чая. Ведь вы очень хорошо дружите я слышала.
Это был Чарли. У меня дома. Чарли у меня дома. Повторю, чтобы прочувствовать всю смуту этой ситуации. Зачем он тут?
— Привет, Чарли. Ты зачем здесь?
Он растерянно разглядывал свои руки, не зная даже, что мне ответить. Лишь поздоровался со мной и продолжил молчать.
— Чарли очень хороший мальчик. Мне он сразу же понравился, — позитивно вещает мать. — Знала бы я еще, что это он дарил тебе много всяких приятностей — зацеловала бы еще раньше!
— Она расцеловала тебя? — удивленно спросила я, готовая сквозь землю провалиться, чтобы не слушать всего этого.
Чарли улыбнулся и кивнул, будто бы его заставляют из под дула винтовки. Которая разнесет его башню с одного выстрела.
— Боже, мама! Что ты делаешь? — я ушла наверх приготовиться к школе. — Не пугай моих друзей! У меня и так уже их не осталось. Чарли, а ты жди меня лучше на улице.
Пока я подводила глаза карандашом, искала школьную рубашку, мой телефон заранее нес в себе информацию, которая мне окончательно нагадила на настроение. Бен уезжает на неделю в город, чтобы собрать какие-то документы. Ханна пишет, что это нужно делать для поддержания здоровья. Господи, Бен слепой, чего поддерживать-то еще можно? Уже хуже некуда.
— Чарли, пошли-ка! — я хватаю Чарли за его бейсболку и тащу за собой в еловые кусты, где нас не будет видно. — Скажи-ка мне, какого черта тебя занесло ко мне домой? Мы все решили!
— Стой! — громко выпаливает он. Стой тебе говорю! Не кричи. Это твоя мать мне позвонила. Сказала, что хочешь пойти в школу сегодня со мной. Ханна не может и твой парень тоже.
Меня просто распирало от жара. Я ужасно злилась. До колик по всему телу. На улице было холодно, а мне казалось, будто бы солнечнее дня никогда не было. И долго не будет.
— Боже-е-е! Чего? — щеки надулись от гнева. — Откуда они узнала это раньше меня? Даже я узнала только недавно!
— Я не знаю. Не знаю, — шепчет Чарли, пытаясь меня успокоить. — Возможно, Ханна решила сообщить твоей маме, пока ты спала. Я правда не знаю, что сказать еще.
Я глубоко вдохнула холодный воздух в легкие, что будто бы мятная жвачка обволокла всю мою грудь. Я успокаивалась.
— Ладно, не важно уже. Ты не виноват, пошли в школу, — я надела бейсболку ему на голову, которую сорвала при наезде на него. — И никогда больше не верь моей матери. Вообще не поднимай на нее телефон. Сохранишь нервы.
— Хорошо, понятно. Не буду.
Ханна заполонила мой телефон грустными смайликами и сообщениями о том, что неделя — это всего 7 дней, два из которых — выходные. И я даже не замечу, как они пролетят. Я в свою очередь попросила каждый день напоминать Бену о том, что я его очень люблю и буду держать кулачки за его предстоящие анализы и всякие разные медицинские осмотры. А самому ему позвонила на перемене и сказала, чтобы был сильным. И каждый день думал о том, что у него есть любящая сестра и девушка, которая всегда будет его любить. Доказательства — имеются.
— Жаль, что нельзя тебе со мной сегодня сесть, — картинно закатив глаза, я представила, как на меня будут пялиться. Я всегда сидела с Руби. После окончания дружбы — с Беном и Ханной. А сегодня как дура одна одинешенька.
— Ну да, я в другом классе ведь, — Чарли поправил бейсболку, — Но на перемене приходи в столовку. За столик около окна, что выходит на задний двор. Там я буду ждать.
— Приду конечно, мне сегодня выживать одной не хочется, — я стукнула Чарли по плечу, медленно удаляясь в класс физики.
— Ага, — брюнет потянулся и убежал по коридору прямо как игрок в Регби. Этот Чарли очень крепкий паренек, знаете ли.
Урок физики тянулся катастрофически долго. Чего уж там говорить об одном уроке. Все уроки шли битый час. А вот перемены в компании Чарли прошмыгивали, словно сбился механизм часовой матрицы. И все же, я смогла вытерпеть косые взгляды учеников и разговоры про моего слепого парня и курящую подругу. Теперь они станут говорить еще и о Чарли.
— Ты никуда не спешишь? — спрашиваю я Чарли, который запил таблетку холодным кофе уже из кофемашины.
— Да нет, куда мне спешить? Дома одно и тоже, — капая коричневое кофе на замерзший снег, говорит он. — А потому, никакого интереса у меня спешить к себе в лачугу нет.
Я понимающе покивала головой, поправив вязанную кепку на макушке.
— А что ты только что выпил? Это наркотик какой? Или что?
— Ты про таблетку?
— Да, зелененькая эта. Для чего она?
Чарли закрыл карман на замок, где и находилась коробочка с таблетками, и на выдохе проговорил:
— Это помогает чувствовать себя сильнее. Типа протеина. С ними я себя ощущаю... хорошо, — посмеялся. — Как бык загонный!
— А разве протеины бывают такими? — вспомнилось, что таблетка выглядела как витамины. Бело-зеленая капсула.
— Конечно бывают, ты просто не разбираешься, Виви, — Чарли погладил свою красную от прохлады щеку ладонью.
— Ну раз ты такой умник, то тебе лучше знать, — я посыпала ему на голову немного снега и скорчила дебильную рожицу. — Это ты из-за них такой большой и сильный как лев африканский?
— Я такой был всегда. Но в детстве меня дразнили хомяком, а не африканским львом! — смеется Чарли. — А лучше бы львом.
— Ты был толстым? — неожиданно раздался громкий взрыв у меня под ногами, и я чуть было не выплюну душу. А вот Чарли почти не двинулся с места — слегонца дернулся, да и все.
— А ты была всегда такая пугливая или только сегодня?
— Даже солдат бы такого испугался.
Чарли неторопливо машет головой, не соглашаясь с моим высказыванием о испуге солдат. Лыбиться, не оголяя зубов.
— Говорю тебе, испугались бы и солдаты!
— У них иммунитет на громкие звуки, — прошептал Чарли.
— Плевать на иммунитет, они люди!
Чарли замер с лукавой улыбкой на лице, глазами говоря мне, что спорить бесполезно, и пора бы Вивиан Блэр сдаться. Но я не собиралась этого делать. Мне кажется я несомненно права.
— Ладно, — Чарли сдался, стерев свою довольную маску с лица. — Пусть ты будешь права. А я буду дураком. Довольна?
— Согласна со всем, кроме одного.
— И чего же? Что снова не так? — хихикает он.
— Ты не дурак.
Озорные и задорные краски сошли с его лица как лавина с могущественных гор. В глазах читалось легкое недоумение, а на губах — огромное смущение.
— Ты чего?
— Да так, — розоватые щеки Чарли стали красными.
— Нет уж, ты расскажешь мне чего лыбишься как котяра под слабительными, — я беру и толкаю его со всей силы со срубленного дерева, на котором мы с ним сидели. Он бахается в снег, что одни ноги были лишь видны. Как это я смогла?
— Ты сильная как черт, — Чарли садиться на лед и мокрыми руками тычет на телефон, который у него тотчас затрезвонил.
Держа телефон на ухе, он не произнес ни единого слова. С кирпичным лицом слушал и иногда притворно улыбался. Затем по его щеке стали градом сыпаться крупные слезы. Но странно одно — Чарли все продолжал улыбаться. У него что, родился сын?
— Ты плачешь или смеешься, Чарли? — полюбопытствовала я.
Когда он ничего мне не ответил, а как одержимый продолжил сидеть на льду и глядеть в одну точку, не спуская руки с уха, я конечно же поняла, что без моего вмешательства не обойтись.
— Эй, все нормально? — я неторопливо села рядом с ним на снег, забрала у него мобильник и глянула на экран. «Дружище» — было написано, а из динамика доносился скромный мужской плач. Меня аж затрясло от мыслей, полезших в голову без какого-либо разрешения. Что за дружище? И что он сказал?
— Ты прикинь, все-таки скончался... родной мой.
— Кто скончался? — сердце забилось вдовое быстрее.
— Мой младший, — Чарли не выглядел разбитым. Это меня и ужасало. Эмоции еще не пришли. Нет осознания горя. Бедный.
— Брат?
Чарли кивнул и закусил губу от боли настолько, что у него хлынула кровь из нижней губы. Такая красная... как краска.
— Поплачь, прошу тебя, — я приобняла крепыша, утыкаясь подбородком в твердый козырек бейсболки. — Выпусти боль.
Чарли начал задыхаться в своих же эмоциях. Он старался себя сдерживать, хоть я и приказала ему этого не делать. Прозвенел звонок, и люди, оставшиеся на различные репетиции и дополнительные занятия, стали потоком выходить из здания, и я поняла, что сильно попала. Сегодняшнюю картину будут обсуждать чаще чем короткие юбчонки старшеклассниц. Вивиан Блэр развлекалась в снегу с неким парнем, крепко обнимая его, когда ее слепой Бен уехал подлечить глазки в соседний город.
— Твою мать, — я зажмурила глаза, представляя, что ничего этого не происходит. Это сон, а обнимаю я свое одеяльце.
— Виви, иди домой, пожалуйста, — прошептал Чарли, тоже осознавая, что мне придется несладко после этого.
— Мне плевать на этих уродов, — выпалила я, замечая в толпе знакомые лица: Руби, бывшие подруги, классный руководитель. — Давай мы встанем и пойдем в другое место? Тебе будет полезно прогуляться, поверь мне. — врала ему как только могла. Не подходящее было время ему слышать горькую правду.
Остановившись у продуктового магазина, Чарли внезапно хватает меня за плечи и заглядывает мокрыми черными, но сильными глазами — в мои потерянные.
— Ты чего делаешь? Ты что, решила мне еды купить? — стерев рукавом куртки водянистость под глазами, Чарли рассмеялся, не смотря на ту пожирающую боль, что таилась внутри него.
— Ну, не только. Думала может еще воды, — на полном серьезе говорила я, не понимая чего он смеется.
— Я ценю твою заботу, но тебя и так уже видели со мной в сугробах, — улыбнулся он. — Не надо ничего, просто посиди со мной пару минут для приличия и иди домой, хорошо?
Чарли прямо на глазах перестал быть разбит и сломлен. В его глазах была ребяческая доброта и надежда на лучшее. Как он так быстро реабилитировался? Парни настолько сильные?
— Почему ты больше не плачешь?
— Мне нельзя, — двояко прозвучали слова из его уст, — Я мужчина ведь. — посмеивается.
— У боли нет пола.
Отпустить Чарли я не могла. Фиг его, на что способен парень, у которого погиб младший брат. Расспрашивать его об этом я не могла, поэтому на этот раз я решила пригласить его в гости по совей инициативе. Он далеко не претендует на звание моего нового лучшего друга, но определенно достоин хорошего отношения. Я не хочу заменить им Ханну или еще кого.
— Я у тебя дома уже во второй раз, прикинь, — тихо бормочет Чарли, осматривая узоры на салатовых шторах.
— Прикинула, — на выдохе сказала я, на что получила акулью улыбку Чарли. В ней было минимум грусти. И это было круто!
Покупать себе еды Чарли мне не разрешил, а потому я подумала, что было бы неплохо заставить его перекусить тут. Даю зуб, он точно не ел сегодня утром, а значит любой его отказ — это всего лишь скромность. Но в такие моменты скромность — это последнее о чем нужно вспоминать.
— Только чай.
— Чай после всего этого, — кладу в сантиметра от его руки тарелку с фирменным блюдом моего отца. Мясо с овощами.
— Спасибо, — Чарли смотрит на меня как на спасательный круг во время наводнения и начинает уплетать.
Съел он всю тарелку. Так я и знала, что он был очень голоден.
Дома никого не было. Родители оставили записку на серванте, что будут после вечера. Это было отлично — я хотела, чтобы Чарли был как можно подольше от дома. Он должен немного отойти и начать воспринимать случившуюся ситуацию более мягко. Помочь я ему в этом не могла, к сожалению. Я до ужаса боялась даже намекнуть ему о сегодняшнем. Я трусиха в таких делах.
Уже который час Чарли сидел на полу в зале и смотрел телевизор, который так классно его отвлекал. Бальзам на душу смотреть как больше не мучается тот, кого ты видела сломленным. На это можно смотреть как на пламя огня.
— Виви, — позвал меня он.
— Слушаю тебя.
— Может я пойду? Скоро твои приедут, — потянулся в спине, поднимаясь с пола как старинная мумия. — Да и мне тоже нужно... ну, ты знаешь. Ты слышала сегодня.
Чарли стал искать куртку, но я схватила ее раньше.
— Ты чего? Я не хочу играть, не время, Вивиан.
— Ответь мне на один вопрос, — держала его джинсовую куртку так, словно хочу избавиться от нее как от тряпки.
— Отвечу.
— Душу бередят мысли?
Лицо Чарли стало задумчивым.
— Что такое бередят?
Моя грудь затряслась от смеха.
— Тебе больно?
Усмехнулся и сам Чарли.
— Логично, что да.
— Тогда сегодня я познакомлю тебя с моим пасхальным кроликом.
— Кролик? — смаковал каждую букву.
— Ты остаешься у меня. Не будем спать всю ночь, проведу тебе терапию по удалению грусти, — я выбросила его джинсовую зимнюю куртку на диван, от чего Чарли еще сильнее подивился.
— Нет-нет, я не могу, — Чарли схватился за куртку. — Спасибо конечно, но я не хочу.
Не ожидала я что мой спектакль встретят без оваций. Внутри все перемешалось. Я была уверена на двести процентов, что он без проблем согласиться. Но что-то пошло не так.
— Чарли, ты не можешь пойти домой! — я стала злиться, что у меня не получается его остановить.
— Могу. Завтра встретимся в школе, — Чарли стал возиться с ручкой парадной двери, которая частенько заедает.
— Этого я и боюсь! Что не встретимся! Ты психически нестабилен! Сегодня умер твой брат!
Здоровенный парень с бейсболке застыл на месте.
— Психически нестабилен, — еле слышно прошептал Чарли, будто бы его слова народная мудрость: задумчиво и тихо.
— Прости, но это правда.
Чарли закусил внутреннюю сторону щеки. Аккуратно повесил куртку на крючок около входной двери и, достав свои таблетки для качков, ретировался на кухню за стаканом воды.
В этот непростой день я не жалела, что так сказала и так поступила. Мне жаль его брата, но боль усваивается лучше, если о ней как можно больше слышать. Проверено мной после смерти дедушки — каждый день я улыбалась его голосу в своей голове и смотрела на его портрет. Представляла, как ему теперь там хорошо. Без нас, но зато с бабушкой и собственными родителями.
— Ты хочешь спать? — спросила я Чарли, который прилег после двухчасового просмотра фильма «Джейн Эйр» и потом еще часа душных разговоров о наших школьных учителях.
В ответ мне тишина и томное дыхание парня. Чарли уснул без задних ног. Я вымотала его нарочно. Пусть отдыхает, завтра ему предстоит трудный день — знакомство со смертью. Бедняга...