Старкер с фикбука

***********************************************************************************************

Рисунок

https://ficbook.net/readfic/9510738

***********************************************************************************************

Направленность: Слэш

Автор: Che_G (https://ficbook.net/authors/701150)

Фэндом: Железный человек,Мстители,Человек-паук: Возвращение домой, Вдали от дома(кроссовер)

Пэйринг и персонажи: Тони Старк/Питер Паркер, Вирджиния Поттс, Мэй Паркер

Рейтинг: R

Размер: Миди, 184 страницы

Кол-во частей: 12

Статус: закончен

Метки: Разница в возрасте, Счастливый финал, Слоуберн, Отрицание чувств, Развитие отношений, Частичный ООС, Романтика, AU, Соулмейты

Описание:

Итак, примерно девяносто пять процентов населения Земли, взяв в руки любые приспособления для рисования, будут способны изобразить лицо своего так называемого соулмейта. Остальным же пяти процентам повезло намного меньше. И к сожалению, Тони Старк относится к их числу.

Публикация на других ресурсах: Уточнять у автора/переводчика

Примечания автора:

Нынче в путь иду без Беты. Простите за возможные неудобства при чтении. ПБ открыта. Выражаю благодарность за помощь.

OOC в своих работах предпочитаю все же ставить, нежели этого не делать. Персонажи не мои, чтобы уверенно говорить о каноничности их поведения.

========== Одиночество ==========

Первую попытку Тони совершает в ночь, когда ему исполняется шестнадцать. На часах около пяти утра, он полураздетый сидит за столом в комнате женского общежития, а на кровати, еле прикрытая покрывалом, сладко спит обнаженная девушка. Джессика? Лора? Кендис? Никак не получается вспомнить ее имя, но это не так уж и важно.

В руках тлеет сигарета, обжигая пальцы через фильтр. Возможно хозяйка комнаты была бы против едкого пахучего дыма, но для высказывания недовольства ей как минимум нужно бодрствовать, не так ли? В конечном итоге Тони может извиниться перед ней за свою вольность утром, если к моменту ее пробуждения все еще будет здесь. А вероятность того крайне мала. Так что молодого Старка мало волнуют доставленные им неудобства.

Он вырывает из первой попавшейся тетради листок, выхватывает из органайзера обычную шариковую ручку. Как там говорят? Нужно расслабиться, отпустить себя, предоставить руке сделать всё самой. Тони считает, что алкоголь с легкими наркотиками в крови, крышесносный секс, несколько часов сна и сигарета более чем содействуют расслаблению. Значит уже скоро у него будет портрет его родственной души.

Забавно, если ей окажется Джес (Саманта? Моника? - боже, да какая разница? В случае чего он узнает имя без труда). Интересное получится стечение обстоятельств. Один из парней с потока до сих пор всех и каждого убеждает, что у него с его девушкой вышло именно так. Однако, чтобы узнать, является ли и Старк таким же счастливчиком, нужно для начала все же попробовать нарисовать, а не придаваться бессмысленным рассуждениям.

Тони никогда не был хорошим художником. Его максимум: эскизы да наброски принципиальных схем - большего ему и не нужно. Но правила в этом мире таковы, что даже никогда не державший ручки человек при наступлении шестнадцатилетия сможет изобразить портрет родственной души так четко, что тот будет равносилен фотографии. Поэтому за свои навыки Старк не переживает.

Но вот проходит десять минут, потом двадцать, а на изначально чистом листе появляются только ничего незначащие линии, машинально нарисованные от скуки. Тони хмурится и досадливо цыкает. Может еще не пришло время? Может он попытался слишком рано? Такое вообще бывает, что метод определения не срабатывает? Старк никогда не интересовался этим вопросом, не допускал мысли, будто с ним может быть что-то не так. Видимо придется восполнить провалы в знаниях.

А тем временем часы на запястье, некогда подаренные отцом на очередной ничего не значащий праздник (раннее поступление в университет? День рождения? Месяц без причинения неприятностей?), показывают почти шесть утра. Пора уходить, пока Крис (Лана? Линда?) не проснулась.

Тони быстро находит свои вещи в предрассветных сумерках, одевается и выходит из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь. Он никогда и никому не признается в глубине настигнувшего его здесь разочарования.

***

Итак, примерно девяносто пять процентов населения Земли, взяв в руки любые приспособления для рисования, будут способны изобразить лицо своего так называемого соулмейта. Остальным же пяти процентам повезло намного меньше. И к сожалению, Тони Старк относится к их числу.

Причиной может быть что угодно. Например, у одного процента эта странная, древняя, как мир, закономерность может сработать с наступлением семнадцати лет. Еще реже вероятность получить заветный рисунок в более позднем возрасте. У трех процентов вообще нет такой способности, что, в принципе не исключает возможности все же найти родственную душу, но только другими способами. Чаще всего за счет неконтролируемого влечения духовно связанных людей друг к другу. Оставшийся процент Тони даже не рассматривает. Он включает в себя чересчур много разных мелких обстоятельств: слишком редкие случаи, чтобы всерьез копаться во всем этом. На планете около семи миллиардов людей и несмотря на то, что Старк уникален, он все-таки не считает себя уникальным настолько, чтобы присоединить себя к числу неудачников из этого самого процента.

Еще успокаивает возможность нарисовать соулмейта даже если тот погиб. В таком случае на рисунке будет человек в возрасте смерти. Будь то младенец или же старик - сути не меняет. И как показывает статистика, даже не способные изобразить портрет назначенного судьбой, после смерти того могут это сделать. Есть большое количество подтвержденных историй, когда двое предназначенных друг другу жили чуть ли не под одной крышей, общались между собой с раннего детства, но из-за стеснения, неуверенности и других факторов, не смогли сделать шаг на встречу своим чувствам. После же происходила трагедия и появлялся рисунок, как наказание за внутреннюю слабость. Прочитав все это Тони уверяется: судьба на самом деле та еще сука. Но он рад, что его родственная душа хотя бы не мертва.

О, ну и конечно же есть малый шанс, что соулмейт Старка просто еще не родился. Так себе перспектива. Разница в шестнадцать лет достаточно значительна. Хотя в современном мире с ярой готовностью закрывают на подобное глаза. Когда дело касается родственных душ: пол, возраст, раса, вероисповедание значения не имеют. Но, черт, что у них будет общего с таким человеком? Тони думает о разнице в возрасте недолго. Его вниманием проблема соулмейтов всецело не завладевает.

***

После нескольких попыток в шестнадцать, Тони, для безразличного человека, ощущает себя как-то слишком взволнованно в свой семнадцатый день рождения. И он стоически переносит разочарование и болезненный укол в сердце, когда ничем не примечательный тетрадный лист оказывается пуст.

Бессмысленная злость камнем давит на грудь. Руки зарываются в волосы, сильно тянут темные пряди, отрезвляя болью. Да почему все это вообще должно его задевать?

Ответ прост.

У него лютое недопонимание с отцом, и мать, практически не встающая на сторону сына в семейных конфликтах. Сложности с алкоголем, а также беспорядочными связями.

Одиночество - вот что его грызет. Он идет с этим мерзким чувством по жизни чуть ли не с самого рождения. Слишком занятые родители, вереница нянь, прислуги, приходящие и уходящие учителя, дистанция со сверстниками, неспособными дотянуться до его уровня, нежелание взрослых увидеть в нем что-то кроме его малого возраста - все это возводит пропасть между ним и остальными людьми. Нет, конечно же, есть исключения, но их так мало, что они не могут заполнить собой с каждым годом разрастающуюся пустоту внутри.

А с родственной душой должно быть по-другому. Так во всяком случае обещают обретшие свое счастье массы. С родственной душой человек начинает жить подлинной жизнью, теряя половину страхов и слабостей. Даже у такого черствого скряги как Говард Старк есть соулмейт, одним своим присутствием делающий его взгляд мягче, а сердце добрее. Тони видит временные метаморфозы с детских лет, и тепло, наполняющее глаза отца, когда тот смотрит на Марию, до сих пор является для него доказательством, что внутри Говард не ледяная глыба, а вполне себе живой человек.

Лежа ночью на полу своей старой комнаты в компании бутылки виски и скрутки с травкой, Тони позволяет себе признаться в тоскливой необходимости иметь кого-то рядом.

- С днем рождения, - шепчет он в пустоту, делая очередную затяжку. Потолок над головой, затянутый сизым дымом, кружится до тошноты. - Семнадцать - это не круто.

***

Попытки Тони оставляет в восемнадцать. Злость на судьбу и не желание потакать собственным слабостям заставляют проявить слепое упрямство. Теперь чисто из принципа он не позволяет себе даже случайной возможности проверить наличие у себя родственной души.

Принципы разбиваются в двадцать один. Шестнадцатое декабря изменяет жизнь Тони Старка раз и навсегда.

Тот день он проводит в привычном одиночестве в огромном особняке родителей. Перспектива только радует, ведь нет ничего хуже, чем выслушивать нудные нотации отца после особо бурной вечеринки по случаю приближения Рождества. Только вечером Тони находит в себе силы отодрать себя от дивана в гостиной. Он помят, немного дезориентирован, а на голове до сих пор красуется колпак Санта-Клауса. Жуткий голод выворачивает желудок наизнанку.

Непонятно зачем, но он включает телевизор.

Экстренные новости выбивают дух, словно кто-то со всего маха бьет кулаком по диафрагме. В одно мгновение Тони Старк остается сиротой. Шок от случившегося прогоняет собой все чувства.

Следующие несколько дней наполнены вереницей каких-то жутких событий. Опознание тел, подготовка к похоронам, множество людей, пытающихся высказать соболезнования - их лиц Тони не различает, имен не запоминает, а от диалогов отказывается. Ему страшно хочется побыть одному, но возможности всё нет. Хочется кричать от безысходности, хочется послать всех в ад и свалить подальше. Почему ему нельзя этого сделать? Понимание также отсутствует.

Обадая Стейн становится настоящим спасением. Он берет на себя практически все заботы, позволяя Тони периодически проваливаться куда-то в свои глубины, бездумной тенью следуя рядом по очередным неотложным делам. Вроде младший Старк здесь, а вроде нет. Обадая не лезет в душу, не требует внимания - идеально.

Стейн организует поистине прекрасные похороны.

Гробы отца и матери закрыты - последствия страшной автомобильной аварии. Так легче, нет необходимости смотреть в безжизненные лица, подкидывая разуму поводы для рефлексии. Их обнимают американские флаги - красиво и патриотично - дань уважения за заслуги перед вечно благодарной страной. Вокруг стоят прекрасные белые лилии, пахнущие болотной тиной. Тони морщится от обилия запахов, силится отвести глаза.

- Зато будут прекрасные фотографии, - шепчет одна из нанятых организаторов, аккуратно прикрывая нос платком. Старк решает, что с этих пор ненавидит лилии всей душой.

Почетный караул стреляет в воздух - он вздрагивает после каждого выстрела.

Данные обрывки воспоминаний о дне прощания с родителями в конечном итоге останутся с Тони до конца его жизни.

После похорон наконец-то появляется возможность найти уединение. Он ожидаемо надирается в хлам. И когда алкоголь туманит голову достаточно сильно для ведения откровенных диалогов самим с собой, Тони признает свою ненависть к самолично выбранному одиночеству. Был бы хоть кто-нибудь рядом. Кто-нибудь, кто смог заставить поверить в собственные силы. Кто сказал бы, что все будет хорошо и бушующая внутри боль скоро отступит. Что он сможет справиться с горем и последствиями так неожиданно случившейся трагедии.

Но рядом никого нет и Тони, еле держась на ногах, бредет в кабинет отца. Берет там до смешного дорогую бумагу для важных писем, а еще любимую ручку Говарда. Если не сейчас - в момент, когда мир рухнул, разлетелся тысячей осколков - время появиться изображению родственной души, то оно не наступит уже никогда.

Естественно расслабиться не получается. Естественно мрачные образы не желают покидать гудящую голову. Однако Тони не оставляет попыток. Руки трясутся, выступившие слезы мешают смотреть.

- Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, - как мантру повторяет он свои мольбы.

Судьба остается глуха. Тони выругивается, а потом начинает яростно чиркать по листам, разрывая острым стержнем плотную бумагу. От бессильной злобы скидывает со стола все стоящие на нем предметы. Слыша звон разбитого стекла декоративной пепельницы, посылает всех и вся далеко и на долго. Горячие слезы срываются с глаз, разбиваясь о темное дерево столешницы. Задушенный крик рвется из горла.

Раз так, то Тони справится сам. Ему никто не нужен. Он зарекается больше никогда не делать попыток. Он держит слово.

***

Тони двадцать семь, и он сидит на очередном совете директоров. В его голове уже давно нет даже намека на осознанные мысли о родственной душе.

Старк Индастриз находится на пике своего успеха. Годовой доход просто потрясает, а потому Тони не может никак понять, что именно он здесь делает. Хотя нет, может. У них с Обадаей договор: Старк творит и представляет товар заказчику, а Стейн решает бумажные проблемы да вправляет мозги совету, чтобы те особо не лезли в их дела. Договор работает прекрасно, однако иногда для Тони, как для человека, занимающего пост генерального директора, появляется необходимость окунаться во всю эту бюрократическую муть и ничего поделать с этим нельзя. Остается только терпеть.

Обадая вещает про крупный государственный заказ, про необходимость перераспределить финансирование между отделами. Речь убедительная, ладная, льется словно песня. Тупые толстосумы кивают в знак согласия, завороженные перспективой пополнить свои счета на весомые суммы с приятным количеством нулей. От их вида немного мутит, но скорее всего в этом виноват вчерашний виски, ранний подъем и скука, неотлучно следующая за Тони на таких совещаниях.

Интерес к дебатам пропадает сразу, как только появляется уверенность, что отделу разработок достанется всё необходимое для создания образца баллистических ракет следующего поколения - новое видение в вооружении - за эту инновацию Старку есть чем гордиться. Поэтому он переводит взгляд чуть левее, туда, где сидит его недавнее приобретение.

Вирджиния Поттс - личная помощница. Устроилась буквально на днях.

Тонкая талия, светло-рыжие волосы, удивительные голубые глаза, напоминающие цветом чистейший лед. Превосходные мозги. Тони рад возможности заполучить себе такого сотрудника. И теперь осталось решить хочет ли он увидеть Пеппер у себя в постели.

Ручка в пальцах ловко перекручивается, делая несколько оборотов, пока он ищет ответ.

Да, определенно хочет. Покажите того идиота, который отказался бы?

Обадая кидает в его сторону предостерегающий взгляд, даже не отрываясь от монолога. Тони старательно принимается делать вид, будто что-то записывает в лежащем перед ним блокноте. В груди разливается странное тепло. Старк на нем не концентрируется. Взгляд вновь перемещается на девушку. Он смотрит до тех пор, пока она не обращает внимание в ответ. Заполучив что хотел, ласково улыбается и чуть игриво приподнимает бровь.

- Все нормально? - тихо интересуется, потому что это первый совет директоров Вирджинии, и она сидит строго прямо, кажется даже боясь лишний раз вздохнуть.

Девушка застенчиво улыбается. Улыбка эта подсказывает о ее аналогичных раздумьях: стоит ли флиртовать с новым начальником или же лучше поберечься? В случае с Тони Старком уже давно никто не думает о любви с первого взгляда. Его репутация идет далеко впереди него самого.

И Пеппер берет себя в руки. Смущение покидает прекрасное, усыпанное очаровательными веснушками, лицо. Выглядеть она начинает более сдержанно, с легким налетом официальности.

Умная девочка. Спортивный интерес в Тони значительно возрастает.

- Все хорошо, - так же тихо произносит она, аккуратно заправляя рыжую прядь за ухо, а потом смотрит куда-то ниже. На стол, где лежит его многострадальный блокнот. - Не знала, что вы рисуете, босс.

Тони чувствует, как эмоции осторожно отступают, оставляя на лице сплошь фальшивую маску. Взгляд медленно опускается на разлинованные листы. Сердце сбивается с ритма. Совещание Старк покидает в спешке, судорожно сжимая в подрагивающих руках блокнот.

========== Ребенок ==========

Ребенок - звучит, как приговор, а по голове бьет железной арматурой в руках двухметрового отморозка, преисполненного желанием убить.

Ребенок. Как такое возможно?

Тони двадцать семь и уже долгие одиннадцать лет его бросает от безнадежной печали от того, что у него нет соулмейта, к упертой уверенности, что тот ему не нужен вовсе. Но кого он обманывает? Для человека, абсолютно любого человека, желание воссоединиться с родственной душой также естественно, как чувство голода. И все эти годы Тони придумывал себе тысячи отмазок, миллионы заверений в собственной независимости, хотя втайне надеялся обрести заветную целостность, которую способен подарить только соулмейт. А сейчас ему двадцать семь - самое время узнать о долгожданном конце ненавистного одиночества. Узнать, что твоя вторая половина маленький ребенок.

Точный возраст определить сложно. Для должного анализа нужно хоть немного разбираться в детях. Старк не разбирается. Он вообще безумно далек от темы подгузников, сосок и прочей ерунды, сопутствующей младенцам. Предположительно малышу не больше года - это все, что он может сказать и то без особой уверенности. Пол же вообще не понятен от слова «совсем». В наличии есть только жалкий рисунок с изображением маленького щекастого лица. Таких порой родные родители друг от друга не отличают, как же ему сделать какие-либо годные выводы? Тони смешно от перспективы выжидать пару лет, чтобы узнать какого пола его родственная душа. Смех носит сугубо истерический характер.

И, боже, это же маленький ребенок.

Помнится, в шестнадцать он рассматривал вероятность позднего рождения своего соулмейта. Тогда разница меньше, чем в двадцать лет не хило так смущала. А на самом деле она почти тридцать. И как теперь прикажете быть? Что делать с полученной информацией?

Нахлынувших эмоций больше, чем песка в Сахаре. Тут и удивление, и радость, и надежда. Печаль, боль, непринятие. Злость. Внутри Тони бушует разрушительная гроза. Мозги искрятся молниями, освещающими самые потаенные желания, самые сокрытые страхи. Слишком много всего, мыслительные процессы приносят чуть ли не физическую муку. Избавиться от прессинга помогает единственный доступный способ: алкоголь. Он пьет до беспамятства, не покидает дом в течении недели, игнорирует звонки и встречи. Приходит к сложному решению забыть факт существования у себя родственной души. Всю жизнь же жил с этим чувством, и лучше поживет еще, нежели испоганит существование кого-то такого маленького и беззащитного.

Пугает одно: есть убеждение, что соулмейты призваны помогать переносить самые сложные моменты жизненного пути. Так неужели самое сложное у Тони еще только впереди?

Как бы оно там ни было, он справится самостоятельно, как всегда делал до этого.

***

Естественно отказать в потакании собственному интересу Старк не может. Да и как тут отказать? Где-то на Земле есть человек, предназначенный вам судьбой, являющийся вашим продолжением, вашим дополнением, идеальной парой, а вы так просто возьмете и забьете на его существование? Нереально. Вот и Тони старается это понимать и принимать. Постепенно примиряя себя с мыслью существования у него родственной души.

Важное уточнение: очень маленькой родственной души.

От себя, как говорится, не убежишь. Злить судьбу неповиновением не стоит. Всем и каждому известно: сознательное игнорирование соулмейта приводит к смерти одного из пары. Удивительно, но на себя Тони плевать, а вот за ребенка становится страшно.

Поэтому в трезвом состоянии он позволяет себе нарисовать портрет пару раз за год - чисто для снижения уровня беспокойства. А вот в пьяном, бесконтрольном рисует каждый раз. Что, вообще-то, предполагает наличие у Старка огромного количества рисунков. Серьезно, их можно выкладывать в ряд, детально отслеживая взросление человека - хоть ученым продавай. Только вот Тони никогда этого не сделает. Он бережет свои рисунки тщательно, не показывая ни одной живой душе.

Ему вообще вдруг становится важно оберегать тайну своего соулмейта. Настолько, что, когда в какой-то желтой газетенке выходит статья-рассуждение о родственной душе самого Тони Старка, он еле подавляет желание маленькое издательство закрыть. Кислород им не перекрывает, опасаясь жесткими методами сокрытия информации разжечь лишний интерес, так сказать, кинуть призыв рыть дальше.

Впредь Тони тщательно следит за подобными статьями, не допуская их в массовую печать. А на интервью с крупными изданиями ставит необсуждаемые условия об отсутствии вопросов о соулмейте. Забавно, до появления изображения ребенка на том злополучном совещании, ему было на подобное совершенно плевать. С легкой душой отшучивался себе от пронырливых интервьюеров, не особо заботясь о записываемых ими ответах.

Однако теперь у него есть секрет. Тони не может назвать его приятным или страшным. Секрет просто есть и почему-то согревает душу.

***

Где-то через года два становится абсолютно ясно, что ребенок - мальчик. Чудесный малыш с немного вьющимися волосами и темными глазами. С цветом, конечно, проблема. Сложно по карандашному изображению судить о чем-то в плане палитры, но рука, под действием необъяснимых высших сил, всегда уверенно закрашивает радужку. Стремясь убедиться в своей правоте, Тони лезет в интернет и долго рассматривает сравнения рисунков соулмейтов с реальными фотографиями. Предположение подтвердилось: рисунки передают внешность максимально точно.

Мальчик - это немного неожиданно, но шока не вызывает. Тем более Старк все еще не собирается вмешиваться в жизнь малыша. Скорее всего, тот сам придет к нему в свои шестнадцать, но до этого еще нужно постараться дожить. Время есть. Сколько тогда должно быть Тони? Сорок два? Сорок три? Не такой большой возраст, чтобы рассчитывать на собственную смерть, но и далеко не такой маленький, чтобы не смочь отвадить от себя подростка.

Хотя иногда Тони украдкой позволяет себе представлять их встречу. Их взаимодействие. Говорят, общение со своей родственной душой не похоже ни на что другое. Вы делите между собой абсолютно все, не испытывая совершенно никакого дискомфорта от предельной открытости другому человеку. Между соулмейтами поселяется несвергаемая любовь, нерушимая связь и даже от простого нахождения рядом друг с другом накрывает блаженным спокойствием.

Спокойствия же Тони как раз-таки не хватает. Ему вообще с каждым годом наблюдения становится все хуже. В мозгу поселяются не самые здоровые мании, в душе метаются тревоги. Хочет выйти из дома, куда-то бежать, что-то найти. Желание заглушить все эти лихорадочные чувства выходит Старку боком. Он много работает, много пьет, спит с кем попало, однако успокоение никак не находит. За ним окончательно закрепляется определенная репутация, которую Тони ловко выставляет в выгодном для себя свете. Перед всем миром он теперь великий Тони Старк - провидец, гений, плейбой, филантроп. Его обожают, ему подражают, его хотят. И никто не догадывается, что за блистательным фасадом, вызывающим у людей восхищение на пару с завистью, скрывается одинокий мужчина, заливающий неудачи алкоголем.

Поэтому в особо темные моменты, Тони закрывается ото всех в мастерской, берет в руки карандаш и листок, а потом старается отпустить лишние мысли, очищая сознание. Срабатывает постоянно, четко, как часы. Еще ни разу за все время у него не было проблем с изображением мальчика, хотя некоторые трудности у обычных людей возникают в порядке вещей. Далеко не все способны нарисовать портрет соулмейта по первому своему желанию, но, видимо, Тони исключение из правил. В кризисные времена он рисует, только чтобы увидеть задорное лицо с нежной детской улыбкой. Только чтобы ощутить живительное тепло, разливающееся в груди от процесса, доказывающего становление связи. Процесса, стирающего грань между погрязшем в неутолимой тоске мужчиной и безымянным мальчишкой, являющимся квинтэссенцией жизни Тони Старка, пятой сущностью, пронизывающей мир. Воплощением души.

Они ведь могут быть вместе, подбадривает себя тогда Старк. Их любовь может носить совершенно любой характер. Тони мог бы стать для малыша наставником, защитником, да хоть вторым отцом. Лишь бы только быть рядом.

***

В год, когда мальчишке предположительно пять лет, Тони просыпается одной зимней ночью от дико заходящегося в панике сердца. Он тут же кидается к ближайшему блокноту, теперь всегда хранящихся в зоне досягаемости. Сам до конца не знает в чем причина, но всем нутром чувствует, что дело в соулмейте. Изображение рисуется как-то особенно долго. Старк, как может, уговаривает себя не спешить.

Резкий выдох срывается с губ, когда он видит результат. Глаза мальчика впервые за все время не улыбаются, источая невинность, присущую свободным от тягостей мира детям, выглядят сокрушенными. Тревожно печальными. На его лбу, брови и щеке присутствуют какие-то отметины. Травмы, понимает Тони, малыш травмирован. Да, кровь не вырисовывается, но совершенно очевидно, что так изобразились раны.

Перед Старком тут же встает дилемма: должен ли он что-нибудь сделать? Вряд ли причина в домашнем насилии. Если бы над ребенком издевались родители, то он почувствовал бы это уже давно. Нет, скорее всего, что-то случилось. Может авария или еще какой инцидент, нанесший физические увечья. И если Тони напряжется, то сможет не только узнать личность своей родственной души, но и оказать помощь. Всё существо стремится к действию, а вот Тони медлит. С тяжестью в груди размышляет о последствиях.

Да, прийти на помощь можно, даже нужно. Но навряд ли Старк единственный, кто способен сейчас дать ребенку утешение. Сведя знакомство уже нельзя будет просто покинуть малыша, притворяясь будто ничего не было. Они останутся рядом, но Старк до сих пор не тот человек, что в состоянии благотворно повлиять на жизнь дитя. Тони за тридцать, он ведет далеко не самый образцовый образ жизни. У него в запасе имеется внушительный арсенал личных проблем с самим собой, да куча негативного опыта в придачу. Если случилось горе, то присутствие рядом скорее усугубит положение дел, нежели что-то исправит. Тем более связь пока не установилась. Для малыша Старк будет незнакомцем, не дающим никакой опоры, а скорее пугающим неожиданным появлением из ниоткуда.

В общем, привычно отгородившись подточенными под логику отмазками, найти в себе смелости что-либо предпринять ему так и не удается. Единственное, что остается делать - просто рисовать чаще, смотря, как с юного лица медленно исчезают раны, как остается неизменной грусть в глазах.

Ах да, и, конечно же, заливаться алкоголем, лишь бы не вспоминать о собственной трусости. О собственном предательстве.

***

Тони Старк знает о своей родственной душе почти десять лет, когда летит с презентацией проекта «Иерихон» в Афганистан. И ничего не предвещает беды.

Разорвавшийся рядом снаряд, несмотря на бронежилет, вселяет уверенность в неминуемую гибель, а наименование собственной компании на нем вообще можно посчитать эталоном иронии. Но кошмар продолжается наяву.

Съемки «милого» домашнего видео в кругу вооруженных до зубов людей, разговаривающих на незнакомом языке, проходят мимо. Всплывают в тумане и исчезают подобно страшному сну. Гораздо больше внимания привлекает боль в грудной клетке, заставляющая думать о вскрытии на живую. Чуть позже Тони действительно режут (или это было в самом начале? Точно вспомнить не выходит даже спустя годы). Он кричит от дикой, раскаленной боли, видит склонившиеся над ним лица в масках, слепнет от света ламп, выхватывающих из темноты очертания каменных неотесанных стен пещеры. Запахи сырости и меди вызывают тошноту. Долго продержаться не удается. Чернильная тьма поглощает целиком, даруя временное убежище от пытки, которую потом они осмелятся назвать лечением.

Под кровавым маревом снятся сны о семье, о прошлом. О доме, казавшемся в глубоком детстве островком счастья. Отец, мать, Джарвис - образы змеиным клубком надежно переплетены между друг другом. Они все говорят с ним, что-то просят. Понять, что именно не получается. На фоне обманчиво спокойной картины слышится крик Пеппер, однако и он в конечном итоге тает, оставляя Тони одного. А потом звучит еще голос. Выдуманный, детский. Пискляво просящий открыть глаза. Говорящий о необходимости очнуться. Не подчиниться ему невозможно.

Хо Инсен сразу вводит Старка в положение не очень-то радужных дел. Ситуация такова: с огромной вероятностью им суждено сгинуть в горах Афганистана. Встретить смерть там, где никогда бы не подумалось.

Тони в принципе готов. Лучше скорая кончина, обеспеченная застрявшей в груди шрапнелью, или же пытки - пусть решают сами. Но он не собирается делать для них оружие настолько сильной огневой мощи.

Однако Инсен не успокаивается, не дает так просто сдаться. Подбивает совершить нечто героическое. Не позволить террористам одержать верх. Не допустить бесславной кончины Тони Старка.

Хорошо. Отлично. Почему бы не зажечь напоследок? Мотивация, правда, так себе.

На самом деле Тони волнует иное. У них оружие его компании и навряд ли они по очереди воровали инженеров Старк Индастриз, чтобы те собирали образцы в пещерах. Нет, тут другое. Тут транспортировочные боксы, логотипы куда не взгляни - значит, покупка. Кто-то явно торгует мимо кассы и желательно выяснить кто именно. Потому что Иерихон уже выпущен в серийное производство. Совсем скоро установка может оказаться у террористов привычным путем, а те непременно пустят ее в ход.

Интересно, на каком месте в списке неугодных стран будет Америка? Что-то подсказывает, что она его возглавит.

Тогда Тони думает о Пеппер, о Хеппи, Роуди. О возможной войне, терактах и бессмысленном насилии. О потерях среди мирного населения. Перед глазами встает листок с портретом десятилетнего мальчишки - внутри моментально вспыхивает ярость. Ну уж нет, он не позволит этим ублюдкам диктовать условия. Ему есть, что защищать и, видит Бог, им будет сделано все возможное.

Тони создает свой первый костюм.

***

Обадая Стейн оказывается предателем. Это задевает сильнее, чем хотелось бы. Друг отца, друг семьи, надежный партнер - титулы превращаются в прах. Старк невольно задумывается, а сколько еще вокруг него собралось скрытых неприятелей? Увы, явно больше, чем друзей.

Благо у каждого есть тот, кто никогда не предаст. Человек, просто неспособный причинить вред по законам природы. Порой Тони сильно сожалеет о своем отказе от родственной души. Но причин «за» все еще слишком много. Особенно теперь, когда он известен всему миру, как Железный Человек.

***

Год геройств проходит относительно неплохо, если не считать палладий у сердца. Интоксикация идет слишком быстро и, чего уж там таить, болезненно, но в конечном итоге и эта проблема в дальнейшем решается.

Тони вообще удивительно везет. Многие обстоятельства складываются так, что избегать смерти удается достаточно лихо. Только вот вереница быстро сменяющихся событий неслабо мотает душевные силы. Тогда Старк берет поддержку из мыслей о своем соулмейте. Он сражается ради него, предотвращает теракты, искореняет несправедливость, ищет ответы на важные вопросы. Выживает. Конечно, странно совершать подвиги ради человека, с которым в будущем всеми силами будешь избегать частых встреч, но обеспечить безопасное существование мальчишки Тони считает своей прямой обязанностью. Для этого они и есть друг у друга, разве не так?

Он все еще его рисует, в моменты наивысшей печали. Ну и, естественно, когда пьян. В общем, в части жизни, касающейся соулмейта, изменений мало в отличие от других ее сфер. Неизменным остается и эффект от самого процесса, соединяющего их через любые расстояния. Старку многое помогает держаться. В особенности Пеппер Поттс, но сильнее всего на него воздействует именно мальчик.

Время от времени Тони представляет его реакцию на собственную значимость, на предоставленную роль в судьбе без преуменьшения всего мира. Становится забавно.

А вообще мечтать можно бесконечно, главное не забывать напоминать себе, что мечты должны оставаться только мечтами.

***

Иван Ванко - еще один отголосок из прошлого. Тень отца, откидываемая на жизнь Тони. Проблема, требующая жесткого решения.

На Старк Экспо все идет своим чередом и никому пока не известно в какой опасности находятся присутствующие здесь люди. Тони не может не покрасоваться, даже когда в затылок дышат неприятности. Эффектное приземление прямо у ног Хаммера заставляет улыбнуться - настолько тот трусливо отступил, перед тем, как броситься с разборками. Толпа за спиной восторженно ревет, оглушая аплодисментами. К бурной реакции на себя Старку не привыкать, но по позвоночнику отчего-то проходит волна бодрящего тепла.

Слишком знакомая.

Он преувеличенно спокойно оглядывает зал, радуясь закрытому шлему. Выхватывает из моря людских лиц гневное лицо Пеппер, с которой у них сейчас все совсем непросто, и предпочитает остановить выбор объяснения на ней. Пусть лучше будет так. Остальные варианты даже перебирать страшно.

Позже, в самом разгаре битвы, рассекая над выставкой, в попытке сбросить с хвоста погоню, Тони опять ощущает внутренние волнения. Сердце в груди ни с того, ни с сего бунтует. Он интуитивно сворачивает в сторону, не обращая внимания на оклик Роуди. Делая крюк, возвращается к центральному зданию. Как раз вовремя, чтобы увидеть приближающегося пешего бота к решительно замершему мальчонке.

Времени на размышления нет, Старк кидается на подмогу, направляя всю мощность в надрывно гудящие репульсоры.

Пульс оглушающе стучит в висках - он успевает в последнее мгновение, но интуиция упрямо твердит: не триумфальное уничтожение детища Хаммера и спасение маленькой жизни являются основной причиной искрящей нервной системы. Беглым взглядом Тони оглядывает стоящего перед ним ребенка: невысокий для своего возраста, лицо скрывает игрушечный шлем Железного Человека (ну просто маленькая копия, как мило), тощая грудь часто вздымается от неожиданного появления, по всей видимости, кумира. После кидает какую-то клишированную, глупую фразу и взмывает вверх, подгоняемый непонятно откуда взявшимся страхом.

Этого просто не может быть, успокаивает себя Старк. Ведь не может же? Какова вообще вероятность вот так просто столкнуться с родственной душой, ярко почувствовав ее, при не набравшей полной силы связи? Всего-лишь адреналин скакнул в пылу битвы. Такое, как раз-таки, вполне естественно. Да и кто способен спокойно отреагировать на возможную смерть дитя? Правильно, никто. А значит ему померещилось.

Правда мерзкий голос внутри не устает нашептывать о постоянном притяжении между родственными душами, о не случайных случайностях, о способности чувствовать опасность для соулмейта. Возраст, кстати, также совпадает.

Решительно отвергая любые мысли в подобном ключе, Тони силой подавляет воспоминания о хрупкой фигурке, оставленной им на раздолбленной площадке. Попросту запрещает себе думать. Что он делает вместо этого? Правильно, побеждает очередного врага и самозабвенно целует Пеппер Поттс.

***

За все время их отношений Пеппер ни разу не пытается рассказать о своем соулмейте. А Тони не спрашивает, так как ему тоже есть что скрывать, оберегая от постороннего вмешательства.

Возможно, за счет этого они так идеально друг другу подходят.

***

Ну, а дальше дела идут по накатанной. Инициатива Мстителей, работа в команде, нападение на Нью-Йорк инопланетных захватчиков. Чертов Стив Роджерс в лицо заявляющий о неспособности Тони пойти на жертву.

Хотя ничего удивительного. Капитан может узнать о нем что-либо только из прессы и интернета (правда интернет навряд ли пока в полной мере доступен Роджерсу, будем честны), а там у Тони создалась не очень-то душевная репутация. Старк слишком долго был самым завидным холостяком Америки и ко всем его регалиям само собой добавилось бездушие. Неимоверно сложно такой известной личности не найти своего соулмейта. Еще сложнее сохранить факт его существования в тайне. Почему того нет? Наверное, заложено природой. Так сказать, своеобразная плата за бесспорную гениальность. Люди без родственной души, несмотря на их вклад, не особо сыскали расположения общества. Старк исключением тоже не стал.

Вот и не мудрено, что Роджерс ерепенится, старается поддеть якобы главным недостатком. Капитану Сосульке невдомек, что у Тони уже есть родственная душа. Маленькая, невинная, беззащитная. И все геройства он совершает ради застенчиво улыбающегося с листка бумаги мальчишки, и только потом ради всего остального мира.

Поэтому ничего героического в своем поступке в битве за Нью-Йорк Тони не видит. Он подныривает под ракету только потому что должен это сделать. Если два года назад интуиция на Старк Экспо не обманула, значит малец живет где-то здесь. Существование маломальской вероятности его погибели от ядерного удара, заставляет действовать не раздумывая.

Тони страшно уходить вот так. Ему бы хотелось еще раз увидеть изображение своего соулмейта, но такой возможности нет. Близость конца срывает маски с желаний. Он сожалеет о том, что они с малышом никогда не встретятся, а ведь уже на протяжении долгого-долгого времени Старк старается убедить себя держаться от него подальше. На несколько прекрасных секунд время замедляет свой ход, перед глазами яркой вспышкой предстает силуэт юноши, стоящий к нему спиной. Тони хочет дотронуться до него, позвать, но мираж стремительно теряет краски, возвращая вид на суровую реальность, в которой огромный вражеский флот собирает силы для последнего рывка.

От недостатка воздуха голова идет кругом. Руки отпускают бока ракеты сами собой, та устремляется вперед. Идет прямо на главный корабль.

Перед потерей сознания, глядя во враждебное космическое пространство, осознавая всю никчемность человечества, он опять думает о мальчишке. Долг выплачен. Сделано все, что есть в силах, теперь, наверное, можно спокойно умереть, оставив надвигающиеся проблемы на остальную команду. Умереть, молясь всем известным и неизвестным богам, чтобы у Мстителей хватило мощи защитить Землю от приближающейся угрозы. Защитить еще такого маленького мальчика, дав тому возможность прожить жизнь долго и, очень желательно, счастливо.

***

Однако Тони не умирает - ему опять чертовски везет. Может быть это какое-то проклятье?

После Нью-Йоркской битвы привычная жизнь возвращается на круги своя довольно-таки быстро. Адаптация психики мирных жителей даже как-то разочаровывает. Большинству так легко дается принятие существования богов, инопланетян, реальной угрозы уничтожения, что Тони невольно задумывается о собственной ненормальности. Или, наоборот, нормальности? Тут с какой стороны посмотреть. Бонусом идут панические атаки, но разве Старка такое сломает? Он продолжает вылетать на миссии, продвигать компанию. Сражается с Мандарином, а точнее с идиотом Киллианом. Попутно выживает в бомбежке собственного дома и знакомится с Харли, к которому непривычно для себя испытывает настоящие теплые чувства. Интересно почему? Тут особо думать не надо.

После всего случившегося у него появляется навязчивая идея о создании защищающего Землю щита. Слишком много за последние годы проблем планетарного масштаба, справляться своими силами с каждым разом становится все сложнее. Тони берет в напарники Беннера, и они вместе разрабатывают концепцию Альтрона. Идея хороша. Действительно хороша, а когда в их руки попадает скипетр Локи, она становится еще и осуществимой. Правда окрыленность разбивается об инцидент в Заковии. Полный крах с многочисленными жертвами проходится сильными ударами по самолюбию, совести и нервной системе. Уход не выдержавшей стресса Пеппер подливает масло в без того пылающий до небес огонь.

Тони приходится признаться себе, что он начинает не вывозить. Каждый прожитый год несет за собой потери и разочарования похлеще, чем у предыдущих триста шестидесяти с лишним дней. Откусанный кусок оказался слишком большим, но делать нечего, остается только давиться и глотать. Держаться помогает способность рисовать - единственное, что у него, слава Богу, отнять нельзя. Иначе бы он взвыл похлеще раненного зверя.

Ко всем прочим переживаниям с рисунка с каждым разом смотрит все более взрослое лицо. Времена, когда на изображении был маленький мальчик, безвозвратно ушли. Тони одновременно и грустно, и страшно.

***

В год предполагаемого шестнадцатилетия мальчишки, Старк возвращается с одного Нью-Йоркского университета, где его упросили прочитать лекцию по основам программирования искусственного интеллекта.

Обратная дорога выдается поистине кошмарной. Огромные пробки тянутся через всю улицу, а она ведь даже не главная - всего лишь объездная. Тони в который раз костерит себя за то, что отпустил Хэппи, решив самостоятельно справиться с ролью водителя. Да он бы и справился, только вот простаивать в безумно длинном потоке машин ненавидит до глубины души. Начинает нервничать и злиться, как какой-то пресловутый неудачник по жизни.

Страшно подмывает пару раз вдавить до упора гудок, раздражая тем самым случайных напарников по неприятности. Ну, а что? Всем можно, а ему нельзя что ли? Еще лучше было бы вызвать костюм, устроив вечернее шоу простым обывателям. Сдерживать себя с каждой минутой простоя удается с трудом.

И тут неожиданно по телу проходит знакомая горячая волна. Словно выплываешь с холодного дна реки на нагретую солнцем поверхность: аж конечности покалывает от удовольствия. Тони знает, что означает прогревающий нутро жар, так как почти пятнадцать лет преследует это ощущение посредством рисования портрета родственной души. Признает необходимость остаться бесстрастным, но не может удержать распирающего интереса и принимается вертеть головой из стороны в сторону, осматривая соседние машины, а также снующих по тротуарам пешеходов. Взгляд вылавливает приближающуюся группку подростков. Он реально не знает, что ему делать: опустить глаза или всмотреться повнимательнее. Рука, решая за хозяина, тянется к кнопке, стекло бокового окна медленно опускается вниз, впуская в салон прохладу весеннего вечера.

Ни один из шумной компании не вызывает в нем повторной волны тепла, ни один не кажется знакомым. Дыхание постепенно приходит в норму, мерными толчками распространяя по телу вместе с кислородом облегчение. Наверное, показалось, тем более несколько недель назад на него уже нападало весьма необычное ощущение. Оно походило на обострение всех органов чувств, даже солнечный свет вызывал раздражение на протяжении пары дней. Видимо, чем ближе приближается день рождения парня, тем сильнее укрепляется связь и сейчас как раз один из тех «приступов». Старк уже расслабляется, поудобнее разваливаясь на водительском кресле, когда самый долговязый из компании парнишка вдруг хватает идущего рядом товарища и начинает усиленно трясти, тыча пальцем куда-то вверх. Остальные люди на улице тоже приходят в возбуждение. В Тони повторно поднимается заинтересованность на пару с тревогой. Он быстро высовывается в окно, стремясь успеть посмотреть на то, что живо привлекло всеобщее внимание.

Среди крыш домов, окружающих несчастную улицу, туда-сюда мечется тонкий силуэт. Первым в качестве реакции приходит удивление. Это человек, заключает Тони. Одетый в красно-синий спортивный костюм? А что у него вообще на голове? Старк прищуривает глаза, желая получше рассмотреть забавно передвигающегося, будто на лианах, чудака. Пируэты, сальто впечатляют. Но с помощью чего он цепляется? Что за вещество? Вопросов куда больше, чем ответов.

Тони увлечен представлением. Загадочный человек явно обладает кое-какими способностями, просясь под пристальное наблюдение. Не дело, чтобы мутанты слонялись по Нью-Йорку без контроля. Попахивает неприятностями. Тем более Ванда же вон пригодилась, может с этого тоже что-нибудь путное выйдет?

А потом незнакомец, словно проваливаясь в воздушную яму, проносится прямо над крышами замерших в пробке автомобилей. На мгновение он оказывается всего в паре метрах от Старка и того накрывает настолько сильно, что теперь чувство напоминает уничтожающий все на своем пути ураган. Зверствующую в океане бурю, топящую армады кораблей. Тони подбрасывает на месте, голова ощутимо ударяется о крышу машины. Он не идиот, понимает все сразу, прямо как тогда, на Старк Экспо.

Да вы, блядь, издеваетесь?

========== Питер Паркер ==========

Питер Паркер. Спустя почти пятнадцать лет приговор, годами носивший расплывчатое определение «ребенок», приобретает более четкое имя. Вроде изменение незначительно - одно слово превращается в два. Что в этом такого? Но для Тони знание истинного имени соулмейта становится кардинальным переворотом в мироощущении.

А еще его убивает легкость, с которой он раскрыл тайну личности.

Взломать систему городского видеонаблюдения (и пару частных) не сложно. Дальше дело идет подобно неуправляемой цепной ядерной реакции - того гляди грянет взрыв, уничтожающий все живое.

Уже к середине ночи Тони знает об этом парне всю информацию, которую в принципе можно получить о человеке в интернете. Начиная от истории болезни, заканчивая YouTube-каналом, где тот постит видеоролики о своем альтер эго.

Боже, Питер Паркер.

Старк никогда бы не подумал, что узнает личность своего соулмейта именно так, столкнувшись с такими весьма специфичными талантами. Мало кто в принципе ожидает от своей родственной души способности ползать по стенам на манер огромного насекомого (да и за обычными людьми как-то дико подобное замечать). До последнего в нем бьется надежда о глупом совпадении, о невозможности происходящего, но потом она прекращает трепыхаться под тоннами обрушившихся фактов.

Все до безобразия просто. Сначала Тони находит видео с участием Человека-паука (что вообще за имечко такое?), потом сканирует его параметры тела, способы перемещения. Сформированный образ, пропускает через поисковую систему камер. И вот у него уже есть запись из Куинса, на которой парнишка весьма неосмотрительно забирается в окно собственной квартиры на седьмом этаже. Наверное, одна из первых вылазок, так как подобное видео только одно.

Но о чем он вообще думает? Прет против преступного мира в экстравагантном костюме и надеется, что наличие маски, закрывающей лицо, спасет от возмездия? Глупец. Далеко не каждый имеет техническое оснащение Старка (домушники, да пьянчужки - основная целевая аудитория парня - тем более), но в Нью-Йорке водится рыба и покрупнее. Сегодня смелый Человек-паук, не задумываясь, повязывает шестерку мафии, а через неделю та способствует неожиданной пропаже всей его семьи.

Подчищая видеозаписи, раскрывающие место жительства парня, Тони приходится согласиться, что с такими темпами он поседеет раньше времени.

Дальше все еще проще. Во всяком случае поднятие документов о людях, проживающих по данному адресу вообще не проблема.

И вот он: Питер Бенджамин Паркер. Пятнадцать лет отроду. Сирота. Проживает вместе с тетей, овдовевший несколько лет назад. Отклонений по здоровью нет, хотя раньше имелись («видимо произошло чудо» - мелькает в голове Тони мрачная мысль). Скоро выпускается из средней школы. Имеет отличный аналитический ум и большой спектр научных увлечений. Даже как-то связан со школьным оркестром (какая разносторонняя личность. Самого Старка на подобные кружки было не загнать).

А еще он является родственной душой Тони Старка, пришедшей к тому слишком поздно, но радикально повлиявшей на жизнь всем известного гения.

Тони впервые смотрит на цифровое изображение парня. Что ж, возможность рисовать соулмейта и правда работает на ура. Отличий практически нет. Однако есть цвет. И да, глаза у Питера темные, карие. Волосы имеют теплый каштановый оттенок. Кожа светлая, но без всякой там поэтичной бледности.

«Он красивый» - с глупой нежностью думает Тони, почти не дыша из-за сковавших грудь фантомных пут.

В ту ночь Старк напивается так, как не позволял себе уже очень и очень давно.

***

Пятница непрерывно следит за Паркером, составляя достаточно лаконичные отчеты каждый день. Иногда Тони их просто прочитывает, а иногда самолично садится просматривать видеоматериалы.

Личной встречи не ищет. Исправно признает, что выслеживать подростка для взрослого мужчины так себе занятие. Поделать с этим ничего не может.

Все в рамках разумного. Тони просто переживает за парня, тот как-никак каждый день жизнью рискует. Соулмейту, между прочим, в таких ситуациях по природе волноваться положено. Поэтому ненормальность спускается Старком на тормозах. Наблюдение приносит своего рода удовольствие, помогает заглушать давно грызущий голод, дарит некое подобие спокойствия. Укрепляет спокойствие на своей шаткой позиции наличие нескольких дронов, в любой момент готовых выдвинуться Питеру на помощь.

Неплохой темп для жизни. Размеренный. Тони спустя рукава занимается компанией, пытается подстроиться под новые отношения с Пеппер, не лишенные неуютной неловкости. По необходимости вылетает на рядовые миссии, следит за родственной душой, обеспечивая безопасность. От скуки мастерит нормальный костюм для Человека-паука (на то убожество, что носит парень сейчас, без слез не взглянешь). Продолжает время от времени рисовать. Так, чтобы только успокоить шалящие нервы.

Обстановка слишком хороша для правды. А что Старк про себя предельно уяснил за все прожитые годы, так это то, что его жизнь может быть любой, но только не размеренной. Никакого постоянства с две тысячи восьмого - настоящий слоган существования.

Поэтому Роджерс, Уилсон, Романофф и Максимофф разнося Лагос, срывая с катушек организацию объеденных наций, пока сам Тони придается болезненным воспоминаниям на глазах у огромной толпы студентов, а после выслушивает обвинения в смерти ребенка от горюющей матери. Денек выдается, мягко говоря, не очень. Вишенкой на торте становится разгневанный госсекретарь, приехавший пару дней спустя с договором за пазухой. Документ не плох, Тони действительно понимает значимость удил, жаль только ее не понимает Стив.

Отношения у Железного Человека с Капитаном Америка всегда были немного натянуты. Они грызутся с самого первого дня знакомства, что абсолютно не мешает слаженной работе в команде. Тут важно знать о искренней симпатии Старка к этому человеку. В понимании Тони все Мстители представляют собой огромную, разношерстную семью (пусть это и замещение недолюбленного детства), а в какой семье не возникает конфликтов с разногласиями?

В большинстве случаев Стив Роджерс является человеком, готовым первым прийти на помощь. Иногда он лезет в душу, хотя движет им желание поддержать, унять боль, а не посмаковать подробности. И он с завидной легкостью выносит Старка, позволяя тому практиковаться на себе в сарказме. В общем, Стив редкой породы человек - в современном мире таких беспросветных романтиков почти не встретить. Тони правда любит его, пусть не особо демонстрирует свою привязанность.

Но для сохранения мира важно идти на уступки и совершенно ясно: уступить в данной ситуации должен именно Роджерс. Но тот не вовремя включает барана, потом еще объявляется его мрачный дружок, причастный к теракту в Вене, ставшего причиной многочисленных смертей, и всё окончательно идет по одному месту, по которому идти не должно.

Нет бы попытаться разобраться с ситуацией со спокойной головой, но Барнс сбегает прямо у них под носом, оставив после себя знатный переполох, а Стив верно кидается следом, гонясь за призраками прошлого. Госсекретарь выдает тридцать шесть часов на усмирение бунта, грозя подключить совершенно ненужные сторонние силы для урегулирования. Тони рад и этому. Неожиданно вставшая на его сторону Наташа подает правильную мысль о необходимости резервной команды, разделяющей их взгляды. Придется немного помахать кулаками и лучше иметь перевес на своей стороне. Пусть они грубо повяжут бунтарей, нежели тех убьют спецслужбы. Тони зол на Стива, но его смерти допустить не может. Он никогда себе такого не простит.

Романофф предлагает заручится помощью кошачьего принца, случайно попавшего под их заварушку. И Старк действительно не думает, когда, под давлением помутнивших голову чувств, говорит об еще одном человеке, которого можно позвать на помощь.

О чем он вообще? Прикладывая столько усилий для обеспечения безопасности парня, наитупейшей идеей будет звать того в замес супергероев. Но Тони уже не может это контролировать, что-то рвется внутри него под весом количества эмоциональных встрясок прожитых лет. За последние же несколько дней жизнь скатывается в полнейший ад и все указывает на то, что дальше будет только хуже. Предательство Роджерса невозможно априори, а потому воспринимается слишком больно. Раскол в команде режет обломками, как отборная, острейшая сталь.

Одному тут не справиться, поддержка, даже неосознанная, жизненно необходима. Парень может остановить машину голыми руками - под присмотром на поле боя с ним ничего не должно случиться. А всеми другими своими принципами Старк готов поступиться. Пусть разум тревожной сиреной орет о сумасшествии. Все возникшие проблемы он решит потом. Тем более в его многочисленные плюсы никогда не входил самоконтроль - алкоголизм тому прямое доказательство. Потакание собственным слабостям слишком характерно для Тони. Сейчас же остро стоит необходимость оказаться как можно ближе к родственной душе. Рисунки тут уже не помогут, хоть покрой ими все стены. В трудных моментах нормально стремиться к соулмейту. Встреча с Питером поможет поставить мозги на место.

В общем, Тони Старк едет в Куинс.

***

Перед заветной дверью до него наконец-то доходит, какую именно глупость он сейчас готовится совершить. Пятнадцать лет Тони убеждал себя в способности прожить без соулмейта, только чтобы защитить пацана, а последние пару месяцев просто сбрендил. Мало того, что разузнал кем тот является, так еще пришел раньше времени якобы позвать на помощь, хотя изначально планировал скрываться до последнего.

Виной тому, скорее всего, их схожесть - она сильнее прочего напоминает о связи. Да, Старк мало что знает о мальчишке, однако то, что знает, только подтверждает теорию. Питер ведь даже путь супергероя выбрал, также, как и он, а тут уж точно сговориться не получилось бы. Логично же? Плюс увлечения точными науками, задатки гениальности и все тому подобное. Действительно, как продолжение одного другим.

Возможные фатальные ошибки парня встают перед глазами. Тони сам совершал подобные. Значит Питера надо защищать не только от внешних угроз, но и от самого себя. В конце концов они встретятся. Рано или поздно точно встретятся, их заставит судьба. Так почему бы не организовать встречу, когда Тони она так необходима? Он должен его увидеть, должен просто побыть рядом, набраться сил для драки с лучшим другом и товарищами по команде. Общение с Питером неслабо поспособствует увеличению шансов не продуть, подстегнет решимость. О влиянии соулмейтов друг на друга кричат все, кому не лень. Трудно не соблазниться духовным подъемом, когда бродишь по цепкому дну уныния. Потом он, конечно, пожалеет. Крупно.

Тем не менее план отменять поздно. Кнопка звонка уже нажата, за дверью слышатся легкие шаги.

Мей Паркер выглядит сногсшибательно (намного лучше, чем на фото из архива), а еще она очень удивлена неожиданному гостю. Их с Питером внешность имеет общие черты, хотя они не кровные родственники. Во всяком случае ее озадаченные глаза напоминают Старку о нем, вызывая мандраж уже на пороге. Она потрясена настолько, что Тони без труда удается запудрить ей мозги, подключив свое природное обаяние. Ему не составляет сложности уже через пять минут попасть в достаточно приятную, небольшую гостиную, попивая чай с кексом домашнего приготовления. И никаких лишних вопросов по типу: а почему за каким-то мальчишкой из Куинса Тони Старк приехал лично? Неужели тот ездит ко всем счастливчикам, получившим грант?

Нет, вопросов нет. Мей только широко улыбается, запальчиво расхваливая племянника. Она искренне рада, что того заметили в Старк Индастриз, что перед ним раскрываются новые возможности. Слушая ее, Тони не может отделаться от груза на плечах, с каждой минутой все сильнее придавливающего к земле. Он привык в сложные ситуации окунаться целиком, а не топтаться «на берегу» в сомнениях, но Питера нет дома. Питера нет, зато есть его тетя, не замолкая говорящая о нем, есть несколько фотографий в рамках на стеллаже, есть забытая толстовка на кресле и личная комната дальше по коридору. Такое сложно выносить, Старк ловит себя на почти суицидальной идее рассказать Мей Паркер о том, кем он является для ее племянника на самом деле. Раз начал зарывать себя, почему бы не сдаться полностью? Вот чтобы прям с головой уйти под прочный губительный лед. Перекрыть последний приток кислорода.

Опасные мысли прерывает открывшаяся дверь и беззаботное приветствие. Мей немного подпрыгивает на диване, чтобы развернуться к племяннику всем корпусом, буднично спрашивает про дела в школе. Тони же деревенеет, смотрит прямо на нее, не поворачиваясь, но следя боковым зрением.

Питер замечает постороннего человека не сразу, не чувствует своего соулмейта. Отсутствие какой-либо реакции совсем чуть-чуть задевает, так как самого Старка начинает потряхивать с появления парня в квартире. Неспособность узнать родственную душу объясняется достаточно просто: шестнадцатилетие еще не наступило и их связь работает пока в одностороннем порядке.

Зато, когда наконец-то замечает, начинается настоящее представление. Шок, удивление, восхищение, непонимание, настороженность смешиваются на лице парня, образуя потешное выражение. Правда Старку не смешно. Он тупо не может оторвать от Паркера взгляда, пытаясь обуздать взбесившееся настроение. Органы чувств переключаются на максимальное восприятие. Тони жадно вглядывается в юное лицо с трогательно поджатыми губами. Следит за взметнувшимися вверх бровями. За руками с длинными тонкими пальцами, сжимающимися в замок за спиной. За языком тела и живой мимикой, доступной теперь в полном объеме - на рисунках подобного не увидеть. Ловит блики света в каштановых волосах. Тонет в темных омутах ничего не понимающих глаз. По цветовой палитре раскладывает оттенки гладкой кожи. Вслушивается в тона уже поставленного голоса. Пытается уловить нотки запаха.

Так много информации, так много вводных, что мозг от перегрузки только что искрить не начинает. Тони швыряет от восторга к леденящему кровь ужасу с интервалом в миллисекунды. Непонятно каким чудом при этом удается сориентироваться и жестами попросить подыграть истории о гранте. Слава богам, понимание обоим дается легко даже без работающей на полную связи. Тем самым они достаточно слажено избавляются от Мей, скрываясь в комнате Питера.

Не так уж и сильно Тони ненавидит финики, чтобы первым делом выплевывать остатки кекса в мусорное ведро, просто от сенсорной перегрузки ему кусок в горло не лезет. Наедине становится сложнее. Контроль дается со скрипом. Хочется продолжить стихийное исследование и встать ближе, в полной мере ощутить живое тепло, исходящее от мечущегося по небольшой комнатке парня. Важно услышать стук сердца. Дотронуться тянет, как магнитом, но Тони справляется благодаря представившейся возможности рассмотреть личное пространство Паркера. Возможности наконец понять, что тот из себя представляет, тем самым ненамного уменьшив дистанцию.

Питер все это время нервничает и дергается. Его восхищение от встречи со знаменитой личностью очевидно, однако в поведении четко прослеживаются страх вместе с некоторой долей обреченности. Нет ничего хорошего в неожиданном визите самого Тони Старка, особенно если у тебя имеется тайна, которую очень хочется сохранить.

Тони помогает от нее избавиться. Тайник находится быстро. Дожать Питера до откровенности после прямого разоблачения легче легкого. Они ведут диалог о необходимости держать неожиданные изменения в секрете. Слушая про обретение сверхсилы, Старку становится понятно то самое обострение чувств, как-то испытанное им. Питер говорит, что такой он всего полгода, но Тони знает, что тот округляет. Прошло около пяти месяцев.

- Когда ты владеешь такой силой и не используешь ее, - Питер смотрит на него предельно прямо, впервые за встречу не отводит взгляда из-за стеснения и неловкости. Завороженный этим зрелищем, Тони подается вперед. - Ты всегда будешь виновен в том, что не предотвратил.

Почему-то его слова о ответственности бьют по сердцу сильнее всего остального. Питер так молод, еще многого не знает, не чувствовал запаха пороха настоящего боя, но уже в свои шестнадцать дошел до истины, до которой Тони пришлось добираться в два раза дольше. У Старка нет сверх способностей. Совсем ничего кроме собственного гения, однако это не значит, что у него отсутствуют или отсутствовали возможности помогать простым людям. Не с его состоянием говорить о таком. И все же к пониманию важности чужих жизней он пришел только после плена, после смерти друга на своих руках. До этого страшного момента Тони просто жил спокойно, так как умеет. Пил, жалел себя и веселился.

Да, Питер молод, но он уже перескочил своего соулмейта на голову.

Разговор по душам встает на паузу, требующую подведения итогов. Итоги Старк подводит мысленно. Он не должен быть здесь, уверенность крепнет после услышанного. После просьбы о поддержке, мелькнувшей в быстро отведенных глазах Питера. Дать заднюю еще не поздно, но потом Тони вспоминает о Стиве и требующейся ему помощи. Если что-нибудь не предпринять, погибнет великий человек, а значит, нужно наступить себе на горло. Когда-нибудь он припомнит Капитану свою жертву, надеясь, что ее оценят по достоинству.

Он садится рядом с Питером, обозначая свое присутствие, давая понять, что теперь парень во всем этом не один. Осознанно решиться на прикосновение задача почти невыполнимая. Рука замирает, немного колеблется и только потом с хлопком опускается на плечо. Паркер легко вздрагивает, Тони тоже. Однако причины у них разные.

Просто не верится, что они встретились и годы ожидания подошли к логическому завершению. Теперь вот сидят вдвоем на кровати в комнате мальчишки, рассуждают о разумной жертвенности, спорят о поездке в Германию. Все так буднично, так просто. Будто не у Тони сейчас сердце разорвет от восторга. Будто не было томления, сомнений, подвигов, а долгие пятнадцать лет пролетели за пару месяцев. Голова идет кругом. Правда не усваивается мозгом, уверенным в нереальности происходящего. От эйфории контроль ослабевает с каждой проведенной вместе секундой. Знать, что произойдет, когда тот истончится совсем Старк не хочет. Поэтому игры мальчишки с паутиной просто невыносимы. Нет, он конечно молодец. Не позволяет собой понукать, ставит условия и ограничения. Высказывает позицию. Но стоять вот так вот пригвожденным к двери липкой субстанцией, пока тот возится рядом с ножницами и раствором собственного приготовления, для Тони невыносимо. Он почти готов активировать часы, трансформировав их в неполную версию перчатки, но не делает этого, боясь оставить мальчишку без двери.

Проще говоря, Тони Старк элементарно сбегает из маленькой по его меркам квартирки. Сбегает с легким головокружением и неуместной улыбкой на губах.

***

В дорогу до Германии Тони отправляет Питера вместе с Хэппи, давая им немного времени на небольшую прогулку по городу, надеясь, что мальчишке незнакомая страна придется по душе. Хоган недоволен, но с другой стороны, когда было по-другому? В общем, за превращение друга еще и в няньку совесть Тони не мучает.

В результате Старк остается невообразимо рад за дальновидное решение. Так как встретившись с Питером примерно за пару часов до битвы для полноценного ввода в курс дела, пока Наташа ведет наблюдение над аэропортом, тот умудряется вогнать Тони в легкую панику даже за незначительный промежуток времени. А ведь он к встрече готовился.

Они говорят о отношениях Барнса и Роджерса, не всерьез пытаясь определить мотивацию Стива, когда Питер не задумываясь выдает:

- Так может он родственная душа Капитана, вы не знаете?

Тони давится воздухом, эту тему он не планировал поднимать, как минимум, ближайшие пару месяцев.

- Я веду к тому, что тогда мистера Роджерса можно понять, - продолжает рассуждать Паркер, не особо обращая внимания на возникшие у его собеседника сложности. - Вот есть ли что-то такое, чего вы не сделали бы ради своего соулмейта, мистер Старк?

Размышлять над ответом Тони долго не нужно, а вот над его откровенностью, пожалуй, стоит. Но они же обязательно вернутся к этой теме, когда Паучку исполнится нужное количество лет. Вернутся довольно скоро. Поэтому Старк ловит взгляд Питера и смотрит предельно внимательно, не моргая, желая донести всю серьезность своих слов.

- Нет, такого нет.

***

Битва выдается сумбурной, имеет весьма неожиданные повороты, но тем не менее Тони четко отслеживает все действия Паркера. Когда тот в очередной раз получает достаточно сильный удар, Старк выводит его из игры, так как сконцентрироваться на двух проблемах становится сложновато. Упрямство Роджерса выматывает и раздражает до зубного скрежета. Хотя столь несгибаемая вера в собственную правоту, а также бесстрашный вызов, без малого всему миру, немного восхищает.

Однако выходка Наташи подкашивает и обесценивает все усилия, а травма Роуди добивает полностью. Всякое восхищение тут же снимает, как рукой, раздавливая в кулаке любые теплые чувства. Разом образуется куча мелких проблем, требующих немедленного решения. Скрывшегося Капитана с его ненаглядным без внимания тоже оставить никак нельзя.

События закручиваются адским волчком и, хотя Тони так легче справиться со всеми потрясениями, он понимает, что ему нужны хотя бы несколько часов, проведенных в относительном спокойствии, дабы на эмоциях не начать рубить с плеча. Поэтому он решает самолично доставить Питера до дома. Кажется, парень вниманию даже рад. С его лица наконец-то пропадают жесткое напряжение и волнение, которые тот демонстрировал на протяжении всей канители событий, развернувшихся после побега Роджерса. Бедный ребенок.

Они вдвоем располагаются на заднем сидении автомобиля, оставляя Хэппи разбираться с дорогой от аэропорта и нью-йоркским движением. Взволнованный Питер интересуется положением дел, а Тони старается вселить в него максимальную уверенность в некритичность ситуации. Кажется, ему это удается, так как постепенно внимание мальчишки смещается на сторонние вещи. Завязывается легкий разговор, в котором они слаженно объединяются против Хэппи. Хоган комично злится, а Питер осторожно пикирует с ним шутками, пытаясь втянуть и Тони в небольшую перепалку.

В результате отвлечься от неприятных событий, которыми пестрят последние несколько дней, получается удивительно просто. На некоторое время действительно удается прогнать клубящийся туман проблем из головы. Веселая улыбка Питера, редкий открытый смех, который тот себе позволяет в присутствии малознакомых людей, и огонь в глазах помогают получить заветную передышку. Живительные силы наполняют Тони целиком, отключая все лишнее. Он любуется Питером, чутко отслеживая остатки напряжения парня, переходящие к нему самому по связи.

Пусть из-за чужих переживаний расслабиться полностью не выходит, однако тонкая струна, натянутая меж ребер, скорее вызывает истому и приятное ощущение в животе. Смешно, но Старк немного нервничает. Вдвойне смешнее, что такое легкомысленное чувство вызывает в нем какой-то мальчишка. Хотя к его влиянию не привыкать.

Да и навряд ли в отношении Тони можно назвать Питера «каким-то мальчишкой». Они по элементарной сути принадлежат друг другу, как-никак, накрепко связаны судьбой. Поэтому нет ничего страшного в хаотичном биении сердца, когда тонких губ касается открытая улыбка. Когда парень тараторит, выбрасывая слова со скоростью света, увлеченно жестикулируя руками. Совершенно нормально, что в груди теплеет от озадаченного и немного напуганного взгляда, стоит Хэппи начать жестко осаживать его, а Питер не может понять всерьез тот злится или нет, смотря на Тони в поисках поддержки и подсказок.

Тони все также, как и в первую встречу, разглядывает мальчишку, почти не отводя завороженных глаз. Даже записывает видео, от нервов неуместно шутя о Мей. Ему приятно, что вместе они создают общие воспоминания. Приятно, а еще дико. Он ведь, можно сказать, знает о Питере с его рождения. Этот парень в сердце Старка живет без малого шестнадцать лет. Годами Тони поддерживал огонь желания никак не контактировать, в результате же они сейчас едут после разборок со слетевшим с катушек Капитаном, Роуди, возможно, никогда не сможет ходить, Романофф в лучших традициях своей профессии опрокинула их всех, внутри полный бедлам, а он все равно улыбается и старается шутить, вводя Питера в ступор. Если это не странно, то тогда определения у странности не существует вовсе. Судьба порой выдает действительно каверзные шутки.

Момент прощания подкрадывается незаметно, вызывая ноющую грусть.

От возможности оставить себе костюм Питер испытывает неподдельный шок, теряя все слова для нормального выражения благодарности за неожиданный подарок.

Боже, невозможно мило.

Не воспользоваться случаем глупо, поэтому Старк решает донести до него всю важность осторожности в геройстве, с которым Паркер пока остается один на один. Было бы неплохо переключить его на более безобидные действия на каждодневных патрулях, снижая тем самым уровень собственной тревожности. Питер и рад согласиться на поставленные условия. Ждет новой встречи, уже вновь рвется в бой, хотя предыдущий еще толком не отгремел. Воодушевление дергает и Тони, переполняя сложным коктейлем эмоций через край. Боясь наделать новых глупостей, он хочет выпроводить парня домой как можно скорее.

Открывать ему дверь было не самой хорошей идеей. Не понятно, что именно подтолкнуло Питера к такому шагу, но ощутив чужую руку на лопатке Старк чуть не теряет шаткое равновесие. Волна чистейшего электричества проходит по телу, распространяясь от места соприкосновения. Как-то сама собой ожидается боль, а вместо нее приходит горячее удовольствие, будоражащее абсолютно все рецепторы. Эйфория. Чистейший кайф. Так удивительно, странно, неописуемо. Трудно представить, что такую реакцию способно вызвать всего лишь одностороннее объятье. О более... плотном контакте лучше вообще не думать.

Сохранить спокойствие трудно. Натурально походит на пытку. Благо, натренированный годами самоконтроль, не позволяет глупо опростоволоситься. Хотя своей способностью отшутиться от всего на свете Тони все равно поражается.

Питер выходит из машины, немного обескураженный. Старк не смотрит на него, но четко чувствует эмоциональное состояние. Происходящее похоже на чертову магию. Аналогия раздражает.

Рассеянно потирая грудь, в которой все никак не может успокоить биение сердце, Тони просит Хэппи побыстрее уехать отсюда. Больше с Паучком он всеми силами постарается не видеться. Самое время вспомнить, что такой расклад будет для Питера Паркера лучшим.

***

Тони никогда бы не подумал насколько близок ему Стив Роджерс, если бы напрямую не столкнулся с его предательством. Правда о смерти родителей придавливает к земле тоннами пахучей мерзкой слизи, сметая любой самоконтроль или способность здраво мыслить. Добивающим становится известный всем и каждому щит героя Америки, нашедший свое успокоение аккурат в реакторе не менее известного Железного Человека.

Ребра после знакомства с вибраниумом болят еще долго, но сильнее болит душа. Возможно правильнее было бы отпустить ситуацию. Родителей местью не вернуть, прошлое не исправить, зато гнусная паскуда, променявшая товарищей на отморозка под стать ей, теперь не таится в тылу. Предателей выводить на чистую воду лучше поздно, чем никогда. А значит, даже у случившегося есть положительные стороны, способные принести частичное успокоение.

Но спокойствие - сказка не о Тони Старке. Это давно известная истина. Крутой нрав, нарциссизм и эгоизм не позволяют примириться с суровостью действительности. Поэтому Тони делает то, что делал на протяжении всей своей жизни, а именно ищет пятый угол в комнате, где в принципе углов нет. Он много пьет, много путешествует, с головой погружается в работу, задумывает переезд. Старается игнорировать свою родственную душу и сердце, истомой выражающее несогласие с выбранной тактикой.

Дела идут довольно-таки неплохо, ведь в страданиях, как и в веселье, Старк до невозможности хорош. Правда до тех пор, пока в Индии, или где-то там еще, Пятница не сообщает ему о том, что Питер, присылавший до этого только скучноватые отчеты, ввязался в неравный бой и в данный момент с упорством Титаника идет на дно какого-то пруда в пригороде Нью-Йорка. Естественно, сам Тони не в состоянии поспешить на помощь, хотя все его естество воспламеняется желанием немедленно оказаться поблизости. А вот Марк немедленно выдвигает по координатам жучка с костюма Паучка.

Тот вылавливает Паркера буквально через минуту. После Старк готов самолично выдать себе огромную золотую медаль за успехи в областях контроля и терпения, ведь он почти не сорвался на крик, не вытряс из глупого мальчишки всю душу, а вполне доступно провел разъяснительную беседу, с указанием мест и обязанностей Питера в геройской деятельности.

Инцидент решается скорее позабыть. Возникшее в груди тепло и облегчение от голоса Паркера тоже. Не то чтобы у Тони прям уж так легко получается выкинуть его из головы, но он честно старается. И, кстати, возвращение Старка в Нью-Йорк никак не связано с сомнением в способности мальчишки, выполняя указания вынужденного наставника, оставить попытки выйти на торговцев инопланетного оружия. Ничего общего. Просто Пеппер в очередном холодном разговоре отметила необходимость его возвращения. Мол, нагулялся.

Тони не успевает и из машины выйти, в которой еле уговорил себя на хвалебный разговор, который был наглым образом проигнорирован, как тот нашел новые приключения на свой зад. На сей раз Паркер умудряется в пылу битвы разрезать напополам паром, на котором, на минуточку, собралось около тысячи ни в чем неповинных людей.

Ярость загорается с прыткостью канистры бензина. Неизвестно, что именно Старк сделал бы с Питером, если еще на подлете не увидел, как это членистоногое пытается из последних сил сдержать расплывающиеся половины судна. Не ощутил бы его боль разрывающихся мышц.

Злость надежно побеждена страхом, поэтому Тони относительно трезво высказывает претензии парню, стоящему перед ним с повинно опущенной головой. Но все равно хватает через край, когда забирает костюм. По сути Старку самому намного важнее, чтобы тот у него был. Благодаря связи Карен и Пятницы Тони легко способен отследить все перемещения мальчишки. Благодаря костюму уже два раза подмога приходила вовремя.

Но против тупой гордости не попрешь, поэтому Тони оставляет все как есть, надеясь на рационализм Питера. Надеялся он зря, потому как еще спустя несколько дней самолет, перевозивший остаток вещей на новую базу, пропадает с радаров. После обломки вперемешку с грузом находятся на побережье, освященном языками пламени. Там же связанный по рукам и ногам валяется на спекшемся песке горе-похититель. Конечности бедолаги надежно удерживаются паутиной и Тони становится дурно от того, что пришлось пережить Паркеру в этой битве. Безоружный, неподготовленный, оставленный без помощи, обряженный в шмотье, у которого с костюмами общее только слово «спортивный» и то с натяжкой. Как выжил еще непонятно. Остается только надеяться, что пережитая с час назад паническая атака никак к парню не относится. Хотя это вряд ли.

Щекотливая ситуация становится поводом для серьезного размышления. Оставлять мальчишку без присмотра опасно с какой стороны не посмотри. Под ударом может оказаться молодая жизнь не раз и не два мотивирующая Тони на выживание, а еще собственное сердце, давно превысившее все мысленные пределы терпения. Что станет со Старком, если Питер погибнет? Одни мысли о несвоевременной смерти мальчишки вызывают состояние близкое к повторному приступу тяжелой тревоги. Взвесив факты, учтя все вводные, Старк со вздохом просит Пеппер, отношения с которой в последнее время пытается возродить всеми правдами и не правдами, созвать конференцию, а Хэппи отправляет за Питером.

У него есть определенный план, решиться на исполнение которого было очень непросто. Попытки убежать от судьбы оказались смехотворно бессмысленными, поэтому Тони хочет представить Паркера одним из Мстителей, так сказать, свежей кровью давно похеренного состава. Перед всем миром оправдать нахождение безродного мальчишки подле великого Тони Старка, тем самым ловко укрывая истинные причины их сближения. Никому не следует знать о том, что Питер Паркер его родственная душа. Правда поставит Питера под удар похлеще ударов от собственноручно нажитых врагов. Сколько тот рассекает по улицам в образе Человека-паука? Около полугода. У Тони стаж побольше будет, да и враги, грезящие его достать, посерьезнее. Не стоит способствовать их знакомству с Паучком.

Еще план включает в себя рассказ мальчишке о том, кем они действительно являются друг для друга. Он собирается открыть правду после конференции с журналистами именитых изданий. Вечером отведет в дальний тихий угол, где вывалит всю информацию на юную голову и смиренно будет ждать реакции. Не типично для Тони, но он даже набрасывает наметки речи, боясь оказаться сметенным бурей эмоций, не желая потерять сути повествования. Питер все поймет. Не зря они соулмейты.

Зато после открытия истины не нужно будет контролировать порывы в опеке, в нахождении рядом, в желании отслеживать. Подобное поведение ненормально смотрится между почти незнакомыми людьми, а вот в отношениях родственных душ вполне имеет право на существование.

В результате Тони лихо убеждает сам себя в налаживании дел. Так многое предусматривает, что совершенно не учитывает возможности отказа. Земля уходит у него из-под ног, когда Паркер, ошарашенно оглядывающий великолепие нового костюма Человека-паука, вдруг идет на попятную. Он видите ли не хочет пока открывать миру свое лицо, предпочитает поработать под маской, набивая руку на среднестатическом ворье.

Его выбор проходится сокрушительным нокаутом по ожиданиям. Старк еле умудряется сохранить лицо, хотя все равно не удерживается и повторяет вопрос несколько раз, подозрительно щуря глаза, надеясь выискать намек на слабость в непоколебимой уверенности. Но Питер словно скала стоит на своем. Уходит практически не оборачиваясь, провожаемый гордым взглядом Хэппи, успевшего к нему привязаться.

Сгоряча Тони Старк делает предложение Пеппер Поттс под присмотром десятка телекамер. Новость взрывает массы.

========== Отказ ==========

События пошли не по плану, но Тони все равно возвращает Паркеру костюм. Теперь он снова вынужден действовать в тени, наблюдая за деятельностью Человека-паука со стороны. Откат назад, в былые, как казалось тогда, славные деньки, не приносит особого удовлетворения. Ощутив на себе все прелести близости мальчишки, Старк неожиданно начинает ощущать дурную тоску. Он скучает по смущению Питера, по его улыбке, быстрой речи, заливистому смеху. Это вообще-то глупо, сильно романтизированно. Ну сколько они провели времени вместе? Если посчитать все часы встреч, то не наберется даже жалких суток.

За терзаниями Тони совсем упускает наступление августа. За рефлексией он упускает наступление шестнадцатилетия Питера Паркера.

У Старка никогда не было особой сильной привязки к месяцам и дням недели. О каких-либо важных встречах ему всегда напоминали Пятница или Пеппер. Так что если подойти к Тони и спросить, например, какое сегодня число, то он ответит с задержкой, и то только потому, что надежный ИскИн шепнет ему подсказку через наушник.

О том, что наступило десятое августа, Старку также сообщает Пятница. Он не отмечал этот день в расписании, не просил предупредить. Пятница сама решает напомнить ему о дне рождения соулмейта, доказывая свои успехи на поприще разбора человеческих эмоций. Её голос уже давно приобрел интонации, она обучилась шутить и подкалывать. Рассуждать о важности событий, делать какие-либо самостоятельные выводы. В общем, Пятница та еще молодец, но Тони как-то забывает сконцентрировать внимание на достижениях своего детища. Вместо принятия похвалы, ИскИну приходится вызвать роботов-уборщиков, так как ее хозяин, не сумевший побороть нахлынувшую слабость, услышав дату, выпускает из рук кружку со свежеприготовленным кофе.

Смотря на ширящуюся под ногами черную вязкую лужу с безмятежно поблескивающими осколками, освещаемыми ярким утреннем солнцем, Тони нелестно думает о собственной несостоятельности. Сейчас бессмысленно задавать вопросы по типу: как можно было забыть о дне, наступление которого с ужасом ожидаешь вот уже пятнадцать лет? Но Старк все равно ими задается, плетясь на ватных ногах до гостиной с огромным гостеприимным диваном.

Он не готов. Он никак не смягчил для Питера правду. Он не знает, как отвечать на вполне ожидаемые претензии.

Он все испортил, даже не начав.

Поэтому весь день Тони мучается от ожидания, боясь браться за какую-либо работу. Как-то не хочется, чтобы ворвавшийся к нему разгневанный мальчишка был вынужден наблюдать якобы полное безразличие своего соулмейта, предпочитающего ковыряться в изобретениях, а не предпринимать хоть что-нибудь. То, что Питер придет, Тони уверен.

Но тот не приходит.

Ни в сегодняшний день, ни на следующий, ни в последующие. Вестей от мальчишки нет уже больше недели.

Непонятно что именно спасает Старка от ползанья по стенам под давлением нервоза. Что уберегает от необдуманных поступков. Наверное, желание идти на контакт первым отпугивает страх. В голове не укладывается, как можно прийти после всего случившегося. После умалчивания, притворства в незнании. О чем говорить? Какую позицию занимать? Тони готовил себя к борьбе с возражениями, в его планах не было мариноваться в ожидании. Поэтому оно так пагубно на него влияет. Отбирает сон, чувство голода, крепость нервов. Заставляет ходить чернее тучи, рыча на всех и каждого за любую оплошность.

Почему Паркера нет?

Вопрос нервирует побольше первого, возникшего в день рождения парня. В день, с которого началось это мерзкое, тошнотворное ожидание.

Вариантов масса. Начиная от обиды приправленной разочарованием (хотя в душе Тони надеялся, что Питер будет рад их связи, все-таки парень от него в восторге, это видно невооруженным взглядом), заканчивая приверженностью Паркера к непопулярному движению, созданному людьми, игнорирующими способность изображать свою родственную душу, предпочитая найти её интуитивно. Но Питер же не идиот, правильно? Каждый со слюнявого детского возраста знает о том, как судьба не любит игры со связью. Стоит только той войти в полную силу, как на человека вешается определенная ответственность за его родственную душу. Он как минимум должен знать своего соулмейта в лицо, а иначе бедолагу ждет безрадостная, глупая смерть от любого несчастного случая.

Тони как-то смотрел репортаж про человека, насмерть подавившегося чаем после разрыва отношений - не это ли самая нелепая смерть по повелению высших сил? Учитывая, что тот несчастный пил свой чай в больнице, в которой лечил голову от встречи с кирпичом, оторвавшимся от стенной кладки обветшавшего здания, когда мужчина проходил мимо. Интересно, ему дали премию Дарвина?

Очень хочется верить, что Мей такого безалаберного поведения мальчишке не позволит.

Как бы там ни было, ожиданию приходит конец на одиннадцатый день. Теперь Тони способен сказать, что сегодня двадцать первое августа, четверг. Помощь Пятницы не понадобится и в указании времени с точностью до минуты. Старк испытывает досаду от способности тревожности так искусно изводить. Он-то думал, что его уже ничто в этом мире не в состоянии по-настоящему всколыхнуть. Не после событий последних лет. Что ж, видимо, все совершают ошибки вне зависимости от возраста и жизненного опыта.

Тони выходит встречать Питера в гостиную. В принципе, он чувствует себя стабильно. Немного подрагивают руки, но это сущие пустяки. Отражение в зеркале, мимо которого Старк проходит в коридоре, тоже вполне приемлемое. Да, немного бледноват, небольшие тени под глазами также присутствуют, однако лицо совершенно спокойное и это радует. Правда, сердце заходится в бешеной скачке, стоит только глазам выхватить сиротливо стоящего посреди огромной комнаты мальчишку. Амплитуда биения неравномерная, сбивчивая, словно в груди разместился не комок мышц, качающий кровь, а дикая лошадь, которую настойчиво пытаются объездить.

Тысяча деталей бросается Тони в лицо горстью песка. Паркер потрепанный, явно не выспавшийся, дерганный. Одет в обычную одежду, хорошо скрывающую его крепкое телосложение. От этого он кажется щуплым и тонким. Вызывающим дикое желание сгрести в охапку и долго-долго не выпускать из объятий. Картинка встает перед глазами так ярко, что приходится прочистить горло, избавляясь от сковавшей сухости.

Но настоящим ударом по самообладанию становится реакция Питера на него. Роджерс со своей миссис Клаус могут нервно курить в сторонке.

А дело в том, что парень теперь явно во всей красе чувствует связь. Он вздрагивает всем телом, стоит только их взглядам встретиться через пространство гостиной. Карие глаза широко раскрываются от удивления силе новых ощущений. Рука рефлекторно тянется к груди, туда, где у самого Старк сейчас адское пламя ласково вылизывает внутренности.

Несмотря на переполох чувств, что-то в Тони злорадно ликует, наблюдая такую яркую реакцию. Дни одиночного сумасшествия очевидно остались позади. Больше не нужно в одного тянуть лямку связи, испытывая на себе весь спектр острых эмоций.

Очень плохие мысли. Тони зло одергивает себя, мысленно выругивая. Смысл радоваться единению, если хочешь убавить его влияние на них обоих до нуля? У Старка было много времени подумать над отношениями со своим соулмейтом. Возможно даже слишком много. Он начинал с отрицания и, преодолев обиды с другими совершенно не красившими его чувствами, пришел в конце концов к принятию. Не мог не прийти, так как все еще помнил, что бывает с теми, кто осмеливается переть против природы.

Но принятие не означает счастливый конец истории. Они не возьмутся за руки и не уйдут в закат, как показывают в сопливых мелодрамах. Даже если очень хочется.

Когда солнце сядет, во мраке дадут о себе знать монстры реальности, убивающие любовное очарование похлеще крутых охотников на вампиров из тех же шедевров кинематографа. И дело не в разнице в возрасте, пугающей Тони в молодости. Дело не в различии жизненных обстоятельств. Нет, дело в опасности, грозящей на каждом углу. Дело в превращении Питера в красную тряпку для всех кому не лень нанести Старку поражение, а таких личностей, увы, очень и очень много.

Анонимность для Паркера действительно хороша, тот правильно это подметил, дав отказ на вступление в инициативу Мстителей. Сейчас парнишка может жить спокойно. Ходить в школу, после поступить в университет, встречаться с друзьями, ездить по миру, заводить новые знакомства, влюбляться, переживать разрывы - в общем делать все, что доступно нормальному юноше Питеру Паркеру и не доступно Питеру Паркеру, известному всему миру, как Человек-паук. Конечно, Тони сам предлагал ему раскрыть личность, но тогда, загнанный собственными метаниями, он не подумал о том, что лишит Питера нормальной юности, лишит возможности спокойно получить образование, определяющее дальнейшее будущее. Возможности в принципе это самое будущее построить.

Не подумал, что сломает ему жизнь. А этого Старк, помнится, старался всеми силами избежать.

Есть еще вариант с сохранением анонимности и продолжением общения. Но как это будет выглядеть? Будут часто светиться вместе - нарвутся на осуждение прессы, опять поставив Питера под внимание толпы, вечно жадной до костей для обсасывания (если когда-нибудь папарацци сделают невинные выводы из общения двух человек, один из которых минимум второсортная знаменитость, не окрестив их извращенцами и тому подобным, то Тони пройдется голым по пятой авеню в час-пик). Не светиться - значит, сидеть по домам, встречаясь только на базе или еще в каких укромных местах. Это в разы хуже, ведь общением они укрепят связь, и мальчишка даже не заметит, что проматывает свои лучшие годы сидя взаперти, не получая ровно никаких приятных впечатлений. В общем, такой исход тоже не выход.

В сухом остатке остается неутешительный для Тони вывод: им нужно установить дистанцию. Пореже видеться, поменьше общаться. Встречаться изредка и по острой необходимости, чтобы не нарваться на неприятности из-за эффекта отдаления от соулмейта. Если все сделать правильно, то у Питера появится шанс на нормальную жизнь.

Правда, есть одно «но». Тони приходил к этому выводу годами, примирял себя к идее постепенно, шаг за шагом. Как же ему сейчас донести ее до Питера, который сверлит мрачным взглядом, так и не произнося ни слова?

Как-нибудь придется.

- Пошли, - махнув рукой, прося следовать за собой, Старк разворачивается и идет в сторону мастерской. До начала разговора лучше уйти туда, где им никто не сможет помешать.

Сначала по коридору слышатся только его собственные шаги. Тони уже подумывает вернуться за Питером, видимо решившим проявить упрямство, но тот вскоре догоняет, следуя безмолвной тенью чуть позади.

В мастерской Пятница предусмотрительно не подает голоса, хотя обычно при появлении Старка на рабочем месте начинает выдавать отчеты. Тони благодарен ей за тишину, пусть она и давит на уши глубоководным давлением. Вместо переговоров с ИИ, он вновь обращает все внимание на Питера. Парень, все также не произнося ни звука, ставит на ближайший верстак рюкзак и аккуратно достает из него листок формата А4, кладя тот на столешницу.

Не нужно быть гением, чтобы понять, что именно изображено на нем. Подойдя ближе, Тони берет в руки первый рисунок себя самого, созданный его родственной душой. Момент волнительный. Кажется долгожданным. Изображение, нарисованное Питером карандашом, напоминает фотографию под специальным фильтром. Мужчина на нем выглядит мрачновато-задумчиво. Тони давно выяснил, что эти рисунки передают истинные эмоции соулмейта на момент рисования.

- Вы знали, - должно быть вопросом, но звучит как утверждение. Питер не сводит цепкого взгляда. Все мышцы в теле напряжены, как канаты.

- Знал, - соглашается Тони, откладывая листок.

- Как давно?

Они вновь встречаются глазами. Теперь нет ничего напоминающего электрические разряды, приносящих удовольствие. Напротив, в душе поселяется угнетение - реакция на зреющий конфликт между родственными душами.

- Плюс-минус пятнадцать лет.

В Питере проступает очевидное удивление, влекущее за собой растерянность. Возможно он не подозревал, что связь начинает работать с момента рождения одного из соулмейтов и не важно сколько на тот момент второму, лишь бы был старше шестнадцати лет. А возможно он просто об этом не подумал.

- Почему вы ничего не сказали мне? - спрашивает тогда, продолжая заламывать брови в недопонимании. - Почему ничего не сделали?

Теперь и Тони удивляется.

- Подумал, что не просто так своего соулмейта можно увидеть лишь с шестнадцати, - пожимает плечами. - А что ты хотел, чтобы я сделал? Забрал тебя из семьи? С тобой, вроде, все было нормально.

Чисто теоретически Старк и правда мог забрать маленького Питера себе. В обществе прочно царствует мнение о неспособности причинить увечья своей родственной душе. Про родителей так со стопроцентной вероятностью сказать нельзя. Есть огромное количество неблагополучных семей, где детей третируют, издеваются над ними, наносят непоправимый вред. На основании этого в стране действует закон, говорящий, что совершеннолетний соулмейт может взять опеку над несовершеннолетним. Никто не рискует идти против связи, защищенной правами человека, принятыми во всем мире. Почему же Тони Старку нужно выпендриться?

Он знает почему. И это не обсуждается.

- Нет, не нужно было, - потупив взгляд произносит Питер. Он мнется, словно никак не может решиться на следующий вопрос. Словно заранее боится услышать ответ.

Но он никогда не был трусом.

- Вы не рады? Разочарованы?

От слов мальчишки Тони почти давится возмущением. Негодование горячей волной прокатывается по телу. Питер, словно чувствуя перемену настроения, ниже опускает голову. Волнистые каштановые волосы падают на лоб, надежно пряча глаза.

Всех речей мира, заготовленных или сказанных от чистого сердца, не хватит Старку для четкого, доступного объяснения. Да, появление лица ребенка на портрете знатно застало врасплох, но что бы испытывать разочарование? Нет, такого не было. Тони был рад появлению соулмейта с самого начала, просто правда дошла до него не сразу.

Передать всю сложность эмоций словами кажется невозможным. Поэтому он не говорит ничего. Просто идет к дальнему неприметному шкафу, где хранятся папки с рисунками. Достав ближайшие три, Тони возвращается обратно. Бережно уложив ношу на широкую столешницу, открывает первую попавшуюся и, под заинтересованный взгляд Питера, выкладывает разномастные листы. За все эти годы он не потерял, не выкинул ни один из рисунков. В Старке мало привязанности к вещам, но они для него напоминают святыню.

Питер завороженно рассматривает ворох бумаги, рассыпанный перед ним. Берет в руки то один свой портрет, то другой. Открывает следующую папку, с изумлением смотрит на собственное детское лицо, пока еще не лишенное младенческой округлости. Его поражает не наличие рисунков, а их количество. За прошедшие пятнадцать лет число перевалило за несколько тысяч. Питер не понимает, что именно это доказывает, но оно определенно что-то значит.

- Твое присутствие в моей жизни, - говорит Тони, хриплым от сдавивших горло чувств голосом, - помогало мне ее сохранить. Поддерживало. Было движущей силой.

Паркер не знает всего, просто чувствует стоящую за словами чужую боль. Его большие от страха глаза приобретают влажный, лихорадочный блеск. Он хочет услышать обо всем, с чем столкнулся его соулмейт за годы одиночества. Тони чувствует желание на интуитивном уровне.

Именно поэтому он принимается рассказывать. Не найдя с чего начать, начинает с самого начала. С момента, когда впервые попытался нарисовать портрет родственной души. И что тогда не придал неудаче особого значения, но испытал некое подобие тихого ужаса. Рассказывает про поиски информации, про попытки до восемнадцати лет. Про удушливое одиночество, про причины его присутствия в жизни сына одного из самых влиятельных людей страны. Бегло проходится по последней попытке в день похорон родителей. По поселившейся в душе злости и обиде. Потом по годам игнорирования наличия в мире родственных душ. По никчемному совещанию, неожиданно ставшему реперной точкой в жизни Старка. Рассказывает о метаморфозах чувств, о зависимости от рисования. О наблюдении за взрослением Питера, о желании скрыть правду.

Про Афганистан говорить не хочется, но тот является еще одной причиной значимого переворота жизни Тони. Когда до Питера доходит, что именно он стал основным мотиватором создания костюма Железного Человека, то лицо его приобретает выражение шокированного испуга. Тони не может удержаться от шутки по этому поводу, однако вскоре продолжает повествование. Вспоминает другие свои сражения, вспоминает их первую случайную встречу. Потом вторую, благодаря которой узнал имя Питера и его секрет.

Заканчивает Тони на своем приходе в дом Паркеров.

- Я до последнего думал, будто буду способен сторониться тебя, но в результате, когда обстоятельства прижали к стенке, не смог удержаться от визита, - грустная улыбка касается его губ. Питер принимает её за следствие неприятных воспоминаний, однако Тони грустит не из-за них. Его съедает необходимость продолжать. Самое главное объяснение этого дня будет озвучено с минуты на минуту. И тогда молчаливо слушающий историю его жизни парень потеряет свой покой. Остается надеяться, что со временем понимание к нему придет.

- И тем не менее что-то не так, - отмечает Питер, отслеживая недоговоренность. - Вы не пришли ко мне в день рождения. Не рассказали правду.

Парень замолкает на секунду, сосредоточенно потирая подбородок. В его голове словно щелкает выключатель. Руки безжизненными плетьми повисают вдоль тела. Правая ударяется о верстак, но Питер ничем не высказывает боли от удара.

Вместо этого он произносит отстраненным голосом:

- Вы хотите оставить все как есть. Хотите сделать связь тоньше, менее влиятельной.

Больше всего на свете Тони желает сейчас ему возразить. Однако он не может этого сделать. Он уже все решил и доводов «за» намного больше.

- Да, именно этого я и хочу.

- Почему? - Питер не кричит, но повышает голос. В глазах вспыхивают угольки злости, недовольства. Он вдруг чувствует себя обманутым, чувствует себя человеком, которому только что рассказали трагичную историю дабы отвлечь внимание и попытаться убедить в какой-то несусветной глупости. Раздражение берет над ним верх, и они вдвоем, он и Тони, морщатся от боли, кольнувшей в районе сердца.

- Да хотя бы поэтому, - хмурится Старк, силясь унять остаточное жжение. - Послушай, ведь то, что мы оказались соулмейтами друг друга еще ни к чему нас не принуждает. Крепкая связь только поставит под удар тебя и меня, подвергнет опасности наших близких. Как не посмотри, но наш союз в конечном итоге доставит только неприятности. Либо от врагов, либо от общественности, если решим скрывать правду о наших истинных отношениях. Я качаюсь на этих эмоциональных качелях уже очень и очень давно. И хоть раз поверь моему опыту и сделай то, о чем я тебя прошу.

Гримаса на лице Питера отдаленно напоминает ухмылку.

- И что же вы от меня просите, мистер Старк?

- Действительно оставить между нами все как есть, - Тони старается говорить предельно уверено, авторитетно. Пытается поймать его взгляд, но парень опускает голову, намеренно избегая зрительного контакта, выражая тем самым упрямое несогласие. - Мы есть друг у друга - это хорошо. Но наша связь необязательно должна означать, что мы должны друг другу принадлежать полностью. Мы будем продолжать видеться, чтобы не отхватить проблем. Но я хочу, чтобы ты не зацикливался на мне, а жил полной жизнью. Продолжал учиться, геройствовать, проводить время с друзьями и даже, может быть, - он замолкает, стараясь победить в себе что-то очень напоминающее жгучее собственничество, - начал с кем-нибудь встречаться.

Питер вздрагивает, смотрит так, будто хочет уличить во лжи, а языковой барьер Старка срывает с петель. Он начинает в красках рассказывать о собственных переживаниях последних лет, о страхах, неотступно следующих по пятам. Раскрывать перед кем-то душу, говоря о самом сокровенном, непривычно. Вопреки всему Тони не чувствует себя уязвленным, ведь доверяет личное не случайному прохожему или мнимому другу, который сегодня подставляет тебе надежное плечо, а завтра толкает в спину. Он рассказывает все своему соулмейту. Человеку способному понять любой замысел, оценить по достоинству каждую идею. Человеку с уважением относящемуся к твоей слабости.

Сжимаясь под весом услышанного, Питер продолжает хранить молчание. Ощущение ненужности пронзает насквозь. Но где-то на периферии чужого сознания теплится понимание и это уже победа. Тони чувствует его состояние, у самого сердце обливается кровью. Но он ничего больше не скажет, во всяком случае пока не получит прямой вопрос.

- То есть, - осторожно начинает Паркер севшим, бесцветным голосом. - Вы считаете, что наше общение может усложнить нам обоим жизнь? Поставит под удар, особенно если станет известно, что мы родственные души?

- Да, - затаив дыхание отвечает Старк, внимательно следя за парнем.

- И вы хотите, чтобы я продолжал жить своей жизнью, а вы своей? Я буду заниматься обучением, друзьями, любовными интересами, а вы своей компанией, геройствами и женитьбой? И иногда мы будем видеться, чтобы связь не оборвалась, и никто из нас, грубо говоря, не умер?

Слова про женитьбу немного царапают восприятие. Тони почему-то не нравится, что Питер сделал на этом акцент. Но суть он передал правильно.

- Да.

Дернувшись, как от пощёчины, Питер смотрит на него затравленно и как-то мимо, словно не хочет видеть, не хочет концентрироваться. Старк же ощущает только гнетущую боль. Не понятно кому из них она принадлежит. Может обоим.

- Это ваш выбор, не мой, - в результате произносит парень, голосом, которым обычно подводят черту. - Но я не могу его оспаривать, так как это касается не только меня, но и вас, - берет секундную, неустойчивую паузу. - Думаю, мне пора.

Он вдруг резко принимается закрывать рюкзак, остервенело дергая замок до треска швов. Справившись, замирает смотря на рисунки. Тянет руку к собственноручно нарисованному, но на половине пути передумывает и просто закидывает сумку на плечи направляясь к уже разъезжающимся в стороны дверям.

Все происходит так быстро, что Тони не успевает сообразить, что разговор окончен и Питер действительно намерен уйти.

- Я попрошу Хэппи отвезти тебя домой, - запоздало предлагает Старк, перед тем, как парень почти выходит из мастерской.

- Не стоит, я хочу пройтись, - не оборачиваясь кидает он и пропадает из вида.

- Несколько километров?

Ответа, естественно, нет. Прижав кулаки к глазам, Старк давит на них через веки костяшками до разноцветных кругов.

Ну что ж, вроде прошло не так ужасно, как могло быть, но Тони все равно не может смотреть, как закрывается за Питером дверь.

Все будет хорошо. Им нужно просто привыкнуть.

========== Связь (часть 1) ==========

Тони сорок два, когда он, вопреки здоровой логике большинства, предлагает своему соулмейту ослабить связь и сталкивается с последствиями.

Понимает, что это именно они, Старк не сразу. В конце концов, что такого необычного в поломке личного лифта в главном офисе крупнейшего технического конгломерата планеты? У него и без столь мелких неприятностей куча серьезных проблем, требующих пристального внимания. Хватит на две жизни, еще и поделиться останется. А до машины на отдельной парковке можно дойти через улицу. Не развалится.

С момента разговора с Питером прошло почти два месяца. Сентябрь пришел и ушел, к логическому завершению бодро движется октябрь. Осень в Нью-Йорке постепенно превращает улицы в месиво грязи и воды, постоянно затянутое тучами небо совсем не способствует подъему настроения. Но Тони знает, что вовсе не скверная погода виновата в его душевных терзаниях. Всепоглощающая тоска, которую теперь не успокаивает даже всегда выручавшая способность рисовать, наждачной бумагой скребет оголенные нервы Старка до воспалённых кровавых ран. Жить с постоянной болью сложно, однако можно. Тони во всяком случае к такому не привыкать.

При этом его еще не поразило молнией в ясный день, не сбило машиной на пешеходном переходе, не убило током от исправной установки. Он элементарно не свалился с лестницы. В общем, «Пункт назначения», которым стращают виновников нарушения порядка вещей, с Тони пока не случился. И, возможно, не случится вовсе.

Питер тоже в порядке. Они не виделись с того дня ни разу (если не считать рисунков, рвущих сердце переполненным грустью взглядом мальчишки), но Паркер исправно продолжает присылать Хэппи отчеты с патрулей, выполняя данное обещание оставить их отношения в прежнем ключе. А значит Тони оказался прав: все в конечном итоге выровняется, все будет хорошо. Тоска утихнет, станет привычной настолько, что прекратит приносить тяжелые душевные мучения.

Пока же остается только учиться с ней жить. Каждый день стараясь не утонуть в обступившем со всех сторон отчаянии.

Именно из-за своего апатичного настроя, Тони не разделяет возмущения Пеппер, мучающую Пятницу деталями, относительно неисправности. Ну зажал аварийный стоппер один из тросов, да и черт с ним. Не важно, что проверка работы всех систем здания проводилась в прошлом месяце и никаких нареканий не было.

Перехватив Пепс за руку, Тони молча тянет ее в сторону лифтов для персонала. Она нервничает не просто так. В обычном состоянии Поттс не придала бы значения какой-то поломке - просто распорядилась вызвать техническую бригаду и дело с концом. Но не так давно она взялась за крупный проект по поглощению компаний конкурентов, преследуя цель расширить влияние и территории Старк Индастриз. А совет акционеров нововведения принимает не особо охотно - опасается возможных рисков, от чего каждую покупку приходится выбивать с боем.

Пеппер элементарно устала. Устала доказывать толстосумам, что она не хуже их, что умнее прочих, что имеет хорошее чутье на выгодные сделки. К сожалению, многие до сих пор смотрят на нее, как на подстилку Тони, предпочитая не замечать внесенный вклад. В открытую никто не нападает, просто гадят исподтишка, со злобой думая, как много она на себя берет, одновременно боясь ее влияния. Еще, скорее всего, Пеппер немного злится на самого Старка. Отчасти из-за тени, откинутой на ее репутацию, а отчасти из-за пугающей отстраненности. Она честно все эти месяцы пытается достучаться до него, желая узнать причину нетипичной замкнутости, хоть как-то помочь с устранением гнетущих мыслей. Увы, ей не удалось и оцарапать воздвигнутый толстостенный барьер. Тони изводит глухим молчанием не специально. Просто не представляет ее реакции на правду. О таком они никогда прежде не говорили.

Он не отпускает ее руки, даже когда на лабораторных этажах к ним присоединяется еще парочка человек, недоуменно косящихся на высшее начальство. Только успокаивающе поглаживает хрупкие костяшки большим пальцем, надеясь, что этим жестом хоть как-то высказывает поддержку. Между ними повисает тишина, не несущая уединенности или разделения чувств. Каждый думает о своем, вперив стеклянный взгляд в отбитые зеркальной сталью двери. Досадно, ведь раньше они делили этот мир на двоих, хотя с Пеппер Тони ни разу не испытывал того, что ощущал рядом с Питером. Очень жаль, эта женщина достойна лучшего к себе отношения.

Погруженный в себя, Старк переводит бездумный взгляд на сенсорную панель управления, где на небольшом экране ведется отсчет этажей. Боже, как же ему хочется поскорее отсюда уехать. Просто сил нет терпеть.

Но примерно на пятнадцатом этаже начинает происходить что-то странное, потихоньку вырывающее из размышлений обратно в реальность. По мере приближения кабины к первому, Тони все ощутимее чувствует собственное сердцебиение. Оно не то чтобы ускоряется, скорее просто оглушающе ухает в ушах. Появляется неприятное предчувствие, сродни шестому чувству, предупреждающему об опасности. От сосредоточенности картинка перед глазами плывет, размывая сменяющие друг друга цифры. Он рефлекторно сдавливает руку Пеппер, боковым зрением замечая ее вопросительный взгляд.

Третий. Второй. Первый.

Тони настороженно смотрит на открывающиеся двери, готовый в любой момент призвать броню. Но вроде бы ничего необычного не происходит. Нет звуков стрельбы, жара от взрыва, вооруженные до зубов наемники не штурмуют здание. Другие «прелести» его супергеройской жизни также отсутствуют.

Посторонние звуки, пробивая напряженную тишину и шум крови в ушах, врываются в сознание.

- О, студенты, - говорит один из инженеров своему коллеге, а потом обращается к скопившейся у лифта толпе. - Пропустите, пожалуйста, ребят. Посторонись!

Мужчины выходят, давая возможность увидеть пестрое сборище. Стоящие напротив кабины ученики, замечая Тони, замирают от неверия, стопоря тем самым остальных.

По правую сторону от дверей, задорно вещает невидимый изнутри кабины экскурсовод:

- Сейчас мы поднимемся в биохимические лаборатории и, быть может, нам позволят провести парочку экспериментов, - молодой, светловолосый парень, еще сам не так давно бывший стажером, оглядывает хвост процессии, продолжающий подтягиваться со стороны центрального холла, где находятся стенды посвященные истории основания Старк Индастриз. - Проходите в лифт, поедем группами.

Облегченно выдохнув, Старк тянет Пеппер на выход. Напряжение все еще не ослабляет тиски, хотя ждать нападения от старшеклассников глупо. Возможно о себе дала знать профдеформация? Чем черт не шутит. Подумать об этом можно позже, а пока нужно убираться, воспользовавшись возможностью беспрепятственно покинуть лифт. Не очень хочется быть задавленным подростками в здании собственной компании. Хотя прорваться через такую толпу без пары фотографий, тысячу раз уже заданных вопросов и автографов явно не получится.

Он как раз делает шаг, выходя в холл, когда справа раздается еще один голос. Звонкий, надменный, перекрикивающий общую шумовую завесу огромного зала.

- Вперед, Пенис Паркер, чего за сердце схватился?

Знакомая фамилия живо привлекает внимание. Сердце от узнавания проваливается в яму. Кажется, все волоски на теле встают дыбом.

А вот и та самая опасность. Которая и не опасность вовсе, а связь, интересным образом предупреждающая о близости родственной души.

Низкорослый, смуглый мальчишка, зло кривя губы в подобие жестокой улыбки, толкает никак не реагирующего на него Питера в спину. Паркер действительно стоит как-то неустойчиво, прижимая ладонь к груди. Ощущение соулмейта после долгой разлуки слишком сильно его дезориентирует, заглушая даже знаменитое паучье чутье. Удар одноклассника становится для него полной неожиданностью. Ноги скользят по начищенной до блеска плитке, заплетаются друг о друга. Питер летит вперед, со всей силой врезаясь прямиком в вышедшего из лифта Тони.

Рефлексы срабатывают на ура. Руки подхватывают тело мальчишки и на автомате прижимают к себе. Горячая волна удовольствия моментально распространяется по телу, концентрируется меж ребер. Внутри Тони словно зажигается второе солнце, отогревающее вечную мерзлоту. Держащая все эти дни контроль апатия отступает со скоростью тени, гонимой светом. Хорошо так, как никогда не было. Чистая энергия. Не омраченная полутонами радость. Кажется, что весь мир лежит у ног, а все ограничения и цепи сняты.

Волшебно. И совсем немного клишировано, но Тони и не думает жаловаться.

То ли тихий стон, то ли громкий вздох врывается в сознание Старка, прерывая возвышенный момент. Он тут же отодвигает от себя ошарашенно смотрящего на него Питера, впрочем, оставляя ладони на крепких плечах (разорвать сейчас контакт будет кощунством).

Нездоровую бледность на лице Паркера сменяет румянец. Глаза, жадно осматривая Тони, мечутся с одной детали на другую. Дыхание быстрое, поверхностное. Парнишка выглядит как человек, который по меньшей мере прыгнул сейчас со стометрового обрыва в ледяные объятья океана и умудрился выжить. Адреналин в чистом виде. Непередаваемое возбуждение.

Приходится сглатывать вставший в горле ком, чтобы прогнать ненадежные мысли. Нужно возвращаться в реальность, как бы хорошо им двоим не было в этом жалком мгновении близости. Ни к чему устраивать представление перед глазеющими подростками. Благо их ненадолго отвлек на себя невысокий, худосочный мужчина в больших очках. По всей видимости преподаватель, учитывая его осуждающее блеяние, направленное на неудачного шутника.

- Как ты, Пит? - прокашливаясь спрашивает Тони, убирая руки и разрывая зрительный контакт. - Рад тебя видеть.

Заговаривать с использованием имени, демонстрируя знакомство, по всей видимости, было ошибкой. Об учителе забывают мгновенно - всеобщее внимание вновь всецело принадлежит им. Одноклассники Паркера таращатся на них во все глаза, словно смотрят не на двух говорящих людей, а на превращения воды в вино без применения уловок. Больше всех удивление выказывает именно зачинщик беспорядка. Лицо паренька (кажется преподаватель назвал его Юджином) забавно вытягивается, заставляя вспомнить о лошадях. Тони смеряет его уничижительным взглядом, от которого тот трусливо вжимает голову в плечи.

На секунду закрадывается беспокойство: как объяснить знакомство знаменитого героя с обычным мальчишкой? Но Тони вспоминает о их прикрытии в виде стажировки. Его совсем не радует путаница в мыслях при виде Паркера. Нет ничего хорошего в том, что гениальный мозг сдает позиции, путая факты, под влиянием чужого присутствия.

- Все хорошо, мистер Старк, - отзывается Питер хриплым голосом, поправляя съехавшую с плеч толстовку. Он справляется с шоком быстрее, примиряя на себя вежливую отстраненность. - Спасибо. Это моя вина, я вас не заметил. Простите. Тоже рад нашей встрече.

Быстро кинутый взгляд из-под ресниц выдает его в два счета. Нейтральность напускная. За маской спокойствия прячутся не шуточные волнения, проявляющиеся в болезненном блеске глаз, испарине на лбу и резких движениях рук, теребящих края одежды. Старк не хочет быть мудаком, но он рад, что не один на этом празднике жизни природных реакций на родственную душу. Если бы мальчишка сделал его в самоконтроле, то задетое эго было бы уже не восстановить.

Не глядя, Тони кивает в ответ. После, наскоро нацепив дежурную улыбку, приветствует подростков в Старк Индастриз и даже выдавливает из себя стандартную речь о важности приобретения знаний. Напоминает о грантах на обучение и призывает попробовать свои силы в ежегодных конкурсах, проводимых компанией. Делает все, лишь бы инцидент выветрился из их памяти как можно скорее.

Школьники, конечно же, все заворожены им, ловят любой взгляд, случайное движение. Смельчаки решаются на пару вопросов, а вступив в диалог еле могут связать слова. Тони самого потряхивает. Из направленных на него десятков глаз, он чувствует те, что смотрят в сторону. Питер отворачивается, но не отходит. Его присутствие посылает по телу Старка мощные импульсы. Связь постепенно успокаивается, больше не режет, не разрывает энергией. Она приносит удовольствие, небывалое душевное равновесие. Кажется, что Тони может простоять так весь день.

Стихийное общение с подрастающим поколением прерывает Пеппер. Мягко улыбаясь, Поттс напоминает о якобы срочных делах, которые им еще предстоит решить. Ее тонкая рука осторожно касается локтя, поторапливая. По позвоночнику проходит вспышка неприятного жара. Тони кидает предостерегающий взгляд на Паркера. Питер встречает его гордо приподняв подбородок. На лице упрямство, как оно есть. Хоть делай фото и вставляй в словарь под определением.

Смотря в поддернутые дымкой темные глаза, Тони наконец-то понимает, что все случайности сегодня произошли не случайно.

«Началось», - думает Старк, испытывая безнадежность с неправильным, будоражащим кровь облегчением.

Быстро попрощавшись с расстроенными подростками, они с Пеппер уходят в сторону главного выхода из здания. Взгляда Питер от него так и не отводит.

***

Вторая их «неожиданная» встреча происходит уже через три недели. И теперь она не удивляет.

Не то чтобы у Тони было какое-то особенное предчувствие. Нет, такого не было. Просто поломка автомобиля посреди дорожной пробки говорила сама за себя.

Впереди стоящий водитель смог выцарапать себе пару жалких метров перегруженного Манхеттена. Нервно косящийся на часы Хэппи поджимает газ, желая занять освободившееся место, и вместо ожидаемого движения, машина сильно дергается, а из-под капота в загазованный воздух вырываются струи белого пара. Хоган, не удержавшись, кроет крепкими ругательствами чью-то мать, почти испуганно смотрит на вцепившегося в переднее пассажирское сидение Тони. От резкого толчка документы, просматриваемые Старком перед важной встречей с Пеппер и продавцами, разлетелись по задним креслам, формируя весьма живописный вид.

- Какого...

- Движок, - прерывая Хэппи, констатирует факт Тони, кивком головы указывая на застилающий лобовое стекло конденсат. - Похоже система охлаждения навернулась.

- Это зимой-то? - недоверия в Хогане хоть отбавляй, хотя из них двоих именно Старк большую часть жизни имеет дело с различного вида механизмами.

Они выходят из машины под громкие сигналы протестующих против задержки водителей. Несмотря на то, что Хэппи весьма красноречиво указывает сзади стоящим на включенную аварийку и валящий из-под капота пар, те не усмиряют свой пыл. Все-таки сейчас самый пик. Тринадцать тридцать, люди рвутся успеть на работу после обеда, какая-то перевернутая фура перекрыла почти всю проезжую часть, так еще и непредвиденные поломки на дороге осложняют жизнь. В столь плотном движении даже перестроиться на другую полосу не получится - нет места, нет желающих пропустить.

- Пеппер нас убьет, - удрученно объявляет Хэппи, наблюдая, как Тони поднимает капот, выпуская скопившийся под ним пар.

- Да уж, по головке точно не погладит, - подтверждает Старк, всматриваясь в нутро автомобиля. Похоже дело действительно в охлаждении. На такой машине они далеко не уедут. - Вызывай кого-нибудь из штатных водителей. Один пусть разбирается здесь, а второй довезет нас до Куинса. Я все еще рассчитываю дожить до сегодняшнего вечера.

- У нас осталось меньше часа, - отрезает Хоган, оглядываясь по сторонам. - По таким пробкам они до нас не доберутся за это время. Мы не успеем.

Тони досадливо морщится. Может вызвать костюм? Нет, конечно тогда он прибудет вовремя, но Пеппер будет недовольна его эффектным появлением. Еще обвинит в том, что Старк старается надавить на партнеров. К чистоте проводимых ей сделок она относится с завышенным вниманием - комар носа не подточит. Да и эти документы, которые Поттс попросила его привезти... Все идет наперекосяк. И о причинах он догадывается на сей раз сразу же. Его машины, в отличии от лифтов, просто так не ломаются.

- Тони, - Хеппи осторожно трясет за плечо, привлекая внимание. Он выглядит так, словно сам не верит в то, что хочет сейчас предложить. - Так может...это?

Большим пальцем правой руки Хэпс указывает себе за спину, прямиком туда, где зловещим красным горит знак входа в метрополитен. Тони удивленно поднимает брови, бессловесно задавая вопрос: «ты сейчас шутишь?».

- А какие у нас еще варианты? - принимается оправдываться Хоган, который, по всей видимости, решил любой ценой доставить Старка на место. - Доберемся максимум за полчаса. Там от станции пять минут идти до их здания. Время на документы даже останется. А ребята пока разберутся здесь со всем.

Ну что ж. Тони Старк в обычном метро в середине рабочего дня, что может пойти не так?

Он честно понимает всю абсурдность сложившейся ситуации, но ничего поделать не может. Ко входу тянет, словно за веревку на шее. Тони идет почти на автопилоте, осознавая кого именно должен встретить там. Избегать встречи не пытается. Одно дело, когда ты не ищешь своего соулмейта, и совсем другое, когда препятствуешь судьбе в ее попытке вас свести. Исходы могут кардинально отличаться. Днем он брезгует метро, а вечером читает в сводках о сошедшем с рельсов поезде, проверяя списки погибших в предобморочном состоянии. Ну уж нет, лучше немного помучиться в давке.

Тем не менее ничего ужасного с ними не происходит. Люди спешат по своим суперважным делам, практически не замечая творящегося вокруг. Большинство одето в деловые костюмы да накинутые поверх пальто, в руках папки с бумагами, прически прилизаны волосок к волоску. На посетителях сказывается близость делового Манхеттена, хотя странных личностей и попрошаек, в основном распивающих нестройными голосами песни о любви, тоже хватает. Тони оглядывает толпу с интересом, силясь вспомнить, когда был в подземке в последний раз. Безумно давно получается, возможно, еще во времена учебы. Этого времени хватило, чтобы Старк успел позабыть сопутствующую метрополитену вонь. Жуткий симбиоз нагретой резины и человеческих тел раздражает обоняние, как четыреххлористый бензол.

Людской поток сам относит их с Хэппи к турникетам, а потом и к путям. Подстроиться под темп толпы не сложно, но, как человек привыкший к просторному малолюдному пространству, Тони немного нервничает. Также неприятностей доставляют сомнения. Если он ошибся, и эта поездка пройдет в пустую, то его злость не успокоит даже отсутствие недовольства Пеппер.

На платформе стайка девушек, проходящая мимо, удивленно переглядывается между собой, с подозрением косясь на Старка. Хэппи напрягается, максимально разводит плечи, словно старается либо отпугнуть, либо закрыть своей широкой спиной от пристально всматривающихся случайных незнакомцев, которых, кстати, становится все больше. Эх, не хватало только устроить еще одну стихийную автограф-сессию. Сейчас они не в Старк Индастриз, где есть возможность легко скрыться от надоедливого внимания. Сейчас они в метро, в замкнутом пространстве, само собой подразумевающем малое количество путей отступления.

Однако поезд приходит буквально через пару минут. Облегченный выдох Хэппи раздается где-то чуть выше уха, когда толпа вновь подхватывает их и заносит в полупустой вагон. Лица сидящих внутри пассажиров по выражениям делятся на безразличие и муку. Никому не хочется ехать в душном переполненном вагоне, особенно разодетыми в теплую зимнюю одежду.

Полный, потный мужик грубо проталкивает Старка вглубь, на что тот только закатывает глаза и недовольно косится на Хогана. Хэппи принимает извиняющийся вид, будто все происходящее целиком и полностью его вина. Однако Тони переигрывает с эмоциями. Несмотря на совершенно не типичную для его жизни ситуацию, способную вывести из себя любого человека его уровня, негатива в нем нет. Настроение при попадании в поезд только улучшается. Подобные изменения очевидный знак, поэтому Старк принимается вертеть головой в попытке найти одного конкретного юношу, который сто процентов находится сейчас здесь.

Питер стоит, забившись в угол рядом с дверью, ведущей в другой вагон, и сканирует сомневающимся взглядом набившихся на станции людей. Первым он замечает Хэппи. Его брови тут же изумленно взлетают вверх, словно подтвердилась самая сумасшедшая из теорий. Потом поднимаются еще выше, как только Тони тоже оказывается в поле зрения. Через головы людей они встречаются глазами. Пробирающее до мозга костей томление вспыхивает в груди. Ухмыльнувшись, Старк показательно разводит руками, давая понять, что причина его нахождения здесь кроется не в желании покататься по подземке в компании обычных людей.

Добраться до Паркера непросто, но и стоять столбом, глазея на него через пол вагона тоже не вариант. Встреча уже произошла, так почему бы не провести ее немного ближе друг к другу? Ничего страшного из этого короткого общения не выйдет.

- Нынче без романтических клише? - говорит в шутливой манере Тони, подходя к настороженно смотрящему на него парню, намекая на инцидент в Старк Индастриз и падение Питера прямиком в его объятья. Не самая удачная фраза для приветствия в их ситуации, но лучше так, чем напряженно молчать, сверля друг друга взглядами. Завести разговор будет весьма кстати. У Тони есть некоторые мысли относительно своего настроения, не желающего подниматься выше нулевой отметки в последнее время. Они с Питером сейчас все равно что в ссоре. Взаимопонимания в отношении поддержания связи между ними точно нет, поэтому нужно бы пойти на мировую, пока мозги окончательно не съехали набекрень.

Про романтику Старк заикнулся зря. Стоило вопросу слететь с губ, как вобравший в себя всех людей поезд наконец-то с громким лязгом трогается, импульсом посылая по прицепленным вагонам толчок. Готовые к этому пассажиры хватаются за ближайшие поручни, но не Тони. Привыкший к комфортному перемещению и плавности, он почти теряет равновесие, резко подаваясь в сторону Паркера. От падения спасают руки. Одна из них, принадлежащая самому Старку, упирается в стену рядом с головой парня. А другая, Питера, рефлекторно оказывается у Тони на груди, мягко поддерживая.

- Да неужели? - иронично интересуется тот, после секундного молчания, в течении которого они с голодным интересом смотрят друг на друга, переживая очередной всплеск удовольствия от соприкосновения, полностью теряясь в водовороте ощущений.

Тон вопроса вырывает из неги. Кто-то решил оскалить зубки?

В Питере определенно произошли некоторые изменения. Тони никогда не считал его нежным созданием. Паркер не малолетняя девчонка в беде. Он вполне себе уверенно строит карьеру грозы преступности Нью-Йорка и способен сломать человеку позвоночник голыми руками. Теперь его появление на улицах в образе Человека-паука обращает нечистых на руку людей в бегство и виной тому отнюдь не миловидное лицо с доброй улыбкой. Но Старк-то к такому не привык. От Питера он всегда видел только безграничное, смешанное с фанатизмом уважение. Смущение от случайно кинутого взгляда или прикосновения, проявляющееся еле заметным румянцем на щеках. Да, парень иной раз принимался брыкаться при несовпадении точек зрения, но никогда не иронизировал и не смотрел так напряженно, словно готовится в любой момент среагировать на неожиданный удар. Видимо, правда, злится. А еще что-то для себя решил. Осудить его за это сложно. Тони сам виноват.

- Питер, и ты здесь? - прерывает их гляделки прорвавшийся сквозь толпу Хэппи. Бедняга дышит тяжело, лицо покрывают крупные капли пота, словно ему пришлось пробежаться. Не только Старк отвык от общественного транспорта. - Отлично! У тебя временное повышение.

Теперь уже Паркер улыбается, не стремясь скрыть радость от встречи. Тони почти больно на это смотреть. Не привыкший ревновать, он не сразу распознает это чувство, но до него быстро доходит его природа, когда Питер, почувствовав реакцию, кидает на него довольный взгляд. Однако Хэппи не относится с должным уважением к радости парня. Оглядев вагон с профессионализмом главы службы безопасности, он почти грубо отрывает Паркера от стены и меняет их со Старком местами, удваивая защиту босса. Удовлетворенно кивнув, Хоган поворачивается к ним спиной, возвращаясь к слежке за окружающими.

Ухватившись за ближайший вертикальный поручень, Питер вопросительно смотрит на Тони.

- Форс-мажор, - поясняет Старк. - Сломалась машина.

- Сломался веб-шутер, - рапортует парень, ощутив ответный интерес.

Забавный получается разговор. Тони впервые доводится участвовать в диалоге, ведущемся практически ментально. Стоит только сформировать в голове вопрос, как Питер уже на него отвечает. Более странно интуитивно догадываться о том, что хотят знать от тебя. О чем-то подобном ему некогда рассказывала Наташа за бокалом виски. Алкоголь немного развязал ей язык, и она решила поделиться некоторыми аспектами шпионской жизни, связанной с работой в команде. Романофф назвала это тогда «коллективный разум». Наивысшая точка взаимопонимания между людьми. Рефлексы, вырабатываемые годами. Кто бы мог подумать, что Тони для подобного сгодится?

- Куинс? - между тем спрашивает Питер.

- Деловая встреча.

- А я уж подумал, что дела у Старк Индастриз идут не так хорошо, как пишут в газетах, - его губ касается добрая усмешка, дающая понять о безобидном желании пошутить.

- Ха-ха, - Тони смеряет его показательно недовольным взглядом. - А у вас, мистер Паркер, дела наоборот пошли в гору. Перебрались на Манхеттен?

От официального обращения Питер смущается и отводит глаза. В искусственном освещении поезда он выглядит бледным и от этого более контрастным. Каштановые волны волос приобретают черный оттенок, глаза превращаются в два бездонных колодца, будоражащих своей тьмой. Какие силы не прикладывай, но Тони не может от него оторваться - слишком сильно скучал.

- Ездили с классом в музей естественной истории, - обращается парень, кажется, к своим ступням. Может, он и решил не сдаваться прихотям Старка, но тот все еще легко способен выбить у него из-под ног почву. - Сказал, что меня заберет Мей. Хотел немного раньше начать патруль, да только... - и он подбородком указал на руку, где под рукавом куртки был надежно спрятан сломанный веб-шутер.

Они замолкают, не зная, что еще можно друг другу сказать. Тем для обсуждения на самом деле достаточно, но все они не для посторонних ушей. Хэппи пару раз даже оборачивается, отвлекаясь от наблюдательного поста, желая разобраться почему они притихли. Правда ничего лишнего не говорит, боясь привлечь внимание близстоящих пассажиров.

Поезд без задержек движется в сторону Куинса, отсчитывая остановки. Тони без особого интереса разглядывает цветастые объявления, расклеенные по всему вагону, избегая смотреть на людей, которых становится все меньше. Ему хочется убедить себя в заинтересованности к обстановке, но он, противореча всем убеждениям, постоянно возвращается к разглядыванию Питера, стоящего рядом с низко опущенной головой, словно к чему-то прислушиваясь. Несколько прядей волос упали парню на лоб, буквально призывая протянуть руку и поправить их. Приходится убеждать себя не делать этого. Объяснить порыв заботы будет сложно, Тони себе-то растолковать его толком не может. Только жадно рассматривает выступающие из-за края воротника шейные позвонки, борясь с желанием прикосновений.

- Пожалуйста, прекратите, - неожиданно подает голос Питер, устало прикрывая глаза.

Тони понимает, о чем тот просит, однако все равно спрашивает:

- Прекратить что?

Тогда Питер поднимает голову, от его взгляда, направленного прямиком в самую душу, по телу проходит предательская слабость.

- Так смотреть.

- Хорошо, - соглашается Старк, не отводя при этом глаз.

Дыхание Питера утяжеляется, зрачки расширяются, затапливая собой радужку. Тони действительно стоит прекратить вести свою неуместную игру немедленно, но поселившееся между ними напряжение так сладко, что на сопротивление не остается сил.

Момент портит громогласный мужской выкрик откуда-то из-за спины Паркера.

- Вы действительно Тони Старк?

Лица всех присутствующих, как по команде, поворачиваются к их небольшой, забившейся в угол компании. Кто-то вытаскивает наушники, чтобы услышать ответ, а кто-то привстает с места, пытаясь получше рассмотреть возможную знаменитость. Тони же натянуто улыбается дородному мужчине, уверено подбирающемуся к ним с другой стороны вагона.

- На следующей остановке выходим, - беспокойно шепчет повернувшийся к Старку Хэппи. - Просто чудо, что продержались так долго. Почти доехали.

- О да, прям Рождество, - соглашается с Хоганом Тони, поднимая голову, чтобы посмотреть в лицо мужчине на добрую голову его выше.

Тот наконец подходит, останавливаясь возле Питера, теперь смотрящего в окно подчеркнуто безучастно. Словно парня ни капли не заботит случайная близость к недосягаемой знаменитости.

- А я все думаю вы это или не вы, - улыбается великан. - Вот решил подойти и спросить. Подвинься, пацан.

Он протягивает руку к Паркеру, пытаясь его отодвинуть с пути. Парень на фоне громилы выглядит тростинкой. Меньше по размеру вдвое и примерно с такой же разницей в весе. Именно поэтому у неожиданного фаната огромное недоумение вызывает тот факт, что Питер ни на миллиметр не сдвигается с места под действием его руки.

- Меня вполне устраивает мое место, сэр, - сверив скептическим взглядом мужчину, отзывается Питер, вновь отворачиваясь к мелькающим за окном стенам туннеля.

Тони чувствует разливающуюся внутри благодарность. Люди такого сорта, как этот здоровяк, не имеют ни малейшего представления о личном пространстве, когда как сам Старк границы с чужаками чтит. Питер чувствует неприятие Тони, а потому защищает.

Это весьма необычно - находиться под такой тотальной защитой, когда к тебе в прямом смысле не допускают неприятных незнакомцев. Речь не о прикрытие на поле боя, не о хождении в толпе охранников. Сейчас Питер стоит на страже его комфорта. Он проявляет заботу. Так по-рыцарски берет на себя всю ответственность. Не скрывая, злится на Старка, но не позволяет ему навредить. Это как-то особенно трогает обрадованное чужому вниманию сердце. Тони прежде никогда такого испытывать не доводилось.

Уже через минуту поезд останавливается, и тогда Паркер убирает руку, давая возможность беспрепятственно покинуть вагон. Не сдержавшись, Старк благодарно касается его спины, а потом выскальзывает на платформу, лучезарно улыбаясь мужчине, продолжающему с серьезным замешательством пялиться на совершенно не замечающего его Питера.

Через оконное стекло они в последней раз встречаются взглядами. Нить между ними натягивается пуще прежнего, а потом электричка, дернувшись, уползает в туннель.

Скверное настроение возвращается к Тони, как по щелчку пальцев.

***

Спустя еще несколько недель Тони ведет Пеппер в World Terrace Club. Благодаря удачному расположению на верхних этажах отеля, из окон ресторана открывается прекрасный вид на ночной Нью-Йорк, создавая наилучшую атмосферу для свидания. Отличное место, чтобы отпраздновать подписание еще одной сделки. Да и немного развеяться не помешает.

Пеппер рада смене обстановки. Ее улыбка впервые за долгое время лишена натянутости. Она надела элегантное белоснежное платье и распустила светло-рыжие волосы, аккуратными волнами спадающие теперь на хрупкие плечи. Неброский макияж, минимум украшений, расслабленность в лице заставляют натурально ей любоваться. Подчеркнутая официальность с общим напряжением сошли в Поттс на нет, сделав ее моложе и игривее.

Тони тоже рад. Рад, что все еще способен устроить для нее приятный вечер, поднять настроение. Хоть кому-то в их будущей семье не помешает время от времени бывать счастливым. Так, разнообразия ради.

Вечер проходит под приятную беседу, наполненную теплыми улыбками и многообещающими томными паузами. Они уже готовятся заказать десерт, когда Старк переводит довольный взгляд на окно, вглядываясь в разъеденную огнями города тьму за прозрачным стеклом. В зимнее время на свежем воздухе (основной фишке этого заведения) посетителей не принимают. Зона ресторана располагается в соседнем зале, позволяя клиентам беспрепятственно восхищаться светящимися, наподобие рождественских ёлок, небоскребами и рассматривать крыши более низких домов, а не пустующие столы террасы. Именно поэтому Тони вовремя успевает заметить стремительно приближающуюся к зданию точку.

Он только обреченно вздыхает и резко тянет, до сих пор говорящую с официантом, Пеппер на себя. Вот тебе и устроил свидание впервые за несколько месяцев. Просто счастливчик по жизни.

Стекло соседнего окна разлетается вдребезги, пробиваемое чужим телом. Почти буддийское смирение с собственной судьбой покидает Старка со скоростью пролетающих мимо Земли комет, стоит ему заметить красно-синий костюм Человека-паука.

Паркер в последний момент останавливает неконтролируемый полет, группируется прямо в воздухе и ловко захватывается за смежную с кухней стену. Вертит головой, стряхивая осколки стекла, быстро осматривает помещение ресторана, пытаясь определить куда именно занесла его нелегкая и прикидывая сколько человек может пострадать в явно неоконченном сражении. Линзы на маске расширяются, когда он замечает недовольно-паникующий взгляд Старка.

Посетители, справившись с первичным шоком, поднимая крик, бросаются в рассыпную. Пеппер остается рядом с Тони, хотя ее руки ходят ходуном от страха. Рыжие волосы теперь сверкают не от ярких бликов огней, а от застрявших в них осколков, облегающее платье порвалось по шву от грубого рывка, обнажая бедро. Бедная Пепс. Еще чуть-чуть и она разорится криком, хотя наличие другого супергероя сбивает задыхающуюся Поттс с толку. Она-то привыкла, что обычно при ней так феерично враги приходят за Железным Человеком, а не за кем-то еще. Ванко многому их тогда научил. Стейн же первым завел традицию.

Но Тони мало обращает внимания на свою растерянную невесту, которую автоматически продолжает прижимать к груди. Он, не отводя взгляда, смотрит только на Человека-паука, пытаясь установить контакт и понять, что случилось без возможности видеть глаза Паучка. Поднявшаяся суета не мешает им с Паркером заворожённо разглядывать друг друга, налаживая ментальный обмен информации, как тогда в поезде метро, где они говорили практически без слов. На Питера напали, враг сильный, сражение длится уже долго, плана по решению проблемы пока нет, здесь оказался случайно - все это Старк понимает чисто интуитивно, за те несколько секунд, подаренных заминкой. Но играть в гляделки, увы, времени нет. В оконном проеме появляется человек, одетый в зеленый костюм, плотно облегающий раздутые мускулы. К спине у него прикреплен странный механизм, напоминающий хвост скорпиона с длинным острым жалом. Тони торопливо вызывает броню.

Пока костюм добирается до хозяина, Питер предпринимает попытку завести диалог:

- Я не знаю, кто заказал меня, и кто сделал это с тобой, но, пожалуйста, послушай. Ты не обязан выполнять приказ. Мы можем во всем разобраться, - голос у него уверенный, но запыхавшийся и громкий от бурления адреналина в крови.

Паркера уже заказывать у наемников начали? Ну просто шикарно.

Именно поэтому Тони предпочитает вести свою основную деятельность героя за пределами страны - меньше шансов быть прибитым по дороге домой с пробежки. Одновременно в нем вспыхивает желание устроить крупную облаву на всех преступников штата. Высадить ублюдков в стройный ряд и провести легкодоступную разъяснительную беседу с элементами рукоприкладства, чтобы знали, кого можно трогать, а кого нельзя.

Естественно предложение помощи Зеленым отклоняется. Он, кажется, вообще не способен вести какие-либо вразумительные диалоги. Ревет себе яростно, брызжа слюной, да наступает на прижавшегося к стене Паучка.

Бросившись ему наперерез, Тони мало думает о собственной безопасности. По большей часть его ведут инстинкты. Страх за жизнь соулмейта раздувается, вытесняя все прочие переживания. На пару секунд Старка задерживает Поттс, вцепившаяся в него мертвой хваткой. Она неразборчиво что-то ему кричит, правда, смысла тот не улавливает. Задержка идет на пользу. Враг не успевает сделать и пары шагов, когда, наконец-то подлетевшая броня толкает Тони в спину. Он велит Пеппер уходить, а сам кидается вперед, уже более уверенно вставая на пути у Скорпиона. Кулак впечатывается тому в голову мощным ударом. Сюсюкать времени нет, лучше вырубить мутанта побыстрее, да заняться своим непутевым соулмейтом. Вот же только кошками и мелким ворьем занимался, откуда это чудо взялось?

Однако сплав костюма всего лишь натужно скрипит. Голова, покрытая маской на пример Балаклавы, поддается пришедшейся в район челюсти атаке, опасно накреняясь, но результат от этого нулевой. Плохой знак, особенно, если учесть, что Тони на силу не скупился. Вместо хоть сколько-нибудь видимой реакции, огромная рука сжимает предплечье Железного Человека, блокируя новое нападение, до обидного легко проминая металл.

Да уж, вечер становится только интереснее.

- Он сильный, мистер Старк, - взволнованно кричит Питер из-за спины предупреждая, но не сказать, что вовремя. - Слишком сильный!

- Спасибо, что сказал, Паучок, - рычит Старк, отлетая к противоположной стене, когда враг со всего маха откидывает в сторону помеху в его лице. Передавленную броней руку обжигает болью.

Ответить на подкол у Паркера возможности нет. Он все силы тратит на попытки спеленать паутиной двинувшегося на нового соперника Скорпиона. Ему даже удается обездвижить тому руки, но на удивление юркий хвост жалом, как ножом нагретое масло, разрезает путы.

Между тем Тони начинает злиться всерьёз. Вообще-то у него нет особо терпения и времени устраивать сейчас эффектное сражение.

- Ну ладно, хвостатый, - принимая жесткость игры, обращается он к Скорпиону, регулируя мощность источника энергии на груди. Смысл в том, чтобы вырубить это чудовище, но не снести ему голову перед впечатлительным Паучком. Хотя азарт от сражения вперемешку со злобой так и подмывает выкинуть нечто подобное.

Скорпион, отвлеченный брошенной фразой, откидывает Паркера, который, еле удерживаясь на ногах, как попрыгунчик, отскакивает от стены. Тони представляется отличная возможность для удара, и он не мешкает. Голубоватый луч света приходится мутанту прямиком в затылок. Тот после недолгого сопротивления падает на пол, живописно проехавшись лицом по плитке, находясь в полной отключке. Маска обугливается, дымит едким дымом подпаленной синтетики, но, вроде как, все остается на месте и даже крови особо не видно. До Паучка чудище не доходит - вот и славно.

- Пятница, полиция, - бросает в наушник Тони, воодушевленный быстрым финалом с минимальными разрушениями.

- Уже на месте, босс, - следует лаконичный ответ.

Отлично, теперь самое главное.

Старк решительно оборачивается к Питеру, который сторожась медленно обходит вырубленного психа. Чтобы он там себе не думал, но его неприятности на вечер еще не закончились. Слушаясь команды хозяина, репульсоры включаются в работу и приподнимают того над землей.

- Прогуляемся? - чисто формально спрашивает Тони, хватая соулмейта за подмышки и вылетает с ним на свежий морозный воздух через разбитое окно.

Доставляет он их на ближайшую крышу, где можно наораться вдоволь и не привлечь лишнего внимания. В сердцах чуть не кидает Паркера на грунтовую поверхность, но в последний момент мягко ставит на ноги, отлетая чуть поодаль. Гнев в полной мере возвращается, стоит только Старку покинуть броню.

- Ну и как это понимать, Паркер?

Питер тоже стягивает маску. Немного тушуется под разъярённым взглядом и отдачей связи, однако быстро берет себя в руки. Смотрит в ответ прямо, хотя спокойствия в глазах нет. Только бушующие эмоции, из которых обида занимает доминирующую позицию.

- Это не моя вина, мистер Старк, - голос его вибрирует и срывается. - Я был в патруле, когда он напал.

- Не имеет значения, где ты был, - отрезает Тони. - Кому ты успел перейти дорогу, чтобы на тебя натравили этого придурка в трико?

Глаза Питера буквально вспыхивают в темноте. Руки гневно сжимают маску, выкручивая, словно отжимая. Будь Старк менее раздражен, то даже обеспокоился бы о линзах глазниц и датчиках.

- Никому. Я не знаю, - тут же поправляется, явно переполненный злостью, почти шипя в тон Тони. - Он просто появился из ниоткуда. Сказал, что это я во всем виноват, потребовал мое настоящее имя, а потом сказал, что я должен умереть.

На словах о смерти Старк передергивает плечами. В голове полный раздрай. Мысли скачут в сатанинской пляске, а связь причиняет муку почище пытки. Разговор на повышенных тонах с родственной душой - это не то, что они могут себе сейчас легко позволить без нанесения вреда. Паркеру шестнадцать стукнуло четыре месяца назад. Они не потрудились нормально скрепить узы, одновременно с этим, прошло слишком мало времени, чтобы сила связи хотя бы начала утихать. Поэтому конфликт для обоих ощущается прикосновением к оголенным высоковольтным проводам. Бьет, сжигает кожу до костей, но оба держатся за свою правду, так как уперты до крайности. Немые разборки ведутся от самого отеля, осталось как-то уместить свою неистовость в скудные слова для протокола.

Прищурившись, не сводя пристального взгляда с лица, Тони начинает весьма язвительно передразнивать Питера:

- Привет, Хэппи, сегодня я снял с дерева кошку и предотвратил очередную кражу велосипеда. Привет, Хэппи, сегодня я остановил хулиганов, прикопавшихся к компании подростков. Привет, Хэппи, сегодня я обезвредил уличного вора и вернул украденное владельцу. И так далее и тому подобное, - рвано выдохнув из легких через нос раскалённый воздух, Старк опять срывается на шипящий, сочащийся бешенством шепот: - За все это, Паркер, на человека не натравливают убийцу. Что-то мне подсказывает, что ты некоторые подробности своих патрулей решил опустить.

Губы Питера кривят в совсем невеселой ухмылке.

- Вы достаточно точно воспроизводите отчеты, которые даже не для вас были написаны.

Вспышка сильного раздражения заставляет Тони поморщиться. Рациональная составляющая отчаянно молит держать чувства в узде, но это слишком сложно. Особенно, когда имеешь дело с таким наглым протестом.

- Память у меня такая, Паркер. Я в принципе достаточно точно запоминаю все, что со мной происходит. И, в отличие от некоторых, я способен сказать за что именно нарвался на те или иные неприятности.

- Я все рассказал, как было, сэр, - особенно выделяя последнее слово, замечает Питер, сжимая кулаки. - Какое вам вообще дело до моих неприятностей? Жив и ладно. Разве не этого вы хотели? Так почему пытаетесь контролировать?

Ну, а это уже за гранью добра и зла. Возмущения в Старке так много, что он всерьез опасается подавиться рвущимися из глотки словами. Поэтому приходится взять очередной перерыв.

- Ты знаешь почему, - совладав с собой отвечает на вопрос Тони со звенящей сталью в голосе.

Нервно сглотнув, Питер закрывает глаза, и длинные тени от ресниц падают на раскрасневшуюся от криков кожу щек. Весь его вид сквозит обреченностью, проступившей надломленностью. Плечи опускаются под весом переживаний, голова клонится к земле, словно на шею подвесили тяжелый груз. От боевого настроя не остается ни следа. Он мгновенно сдувается, становится меньше и будто бы хрупче. Не боец. Больше нет. Оставленный в одиночестве человек стоит сейчас перед Тони. Человек, не понимающий цели ведущейся словесной битвы. Человек, загнанный в угол без возможности отступить.

Картина режет сердце не зная пощады. Кажется, Старк даже чувствует разливающуюся по внутренностям горячую кровь.

- Да, знаю, - звучит Питер глухо и пусто. - А еще я прямо вам сказал, что это ваш выбор, но не мой.

Как спорить с такой упертостью? Как разбивать возведенные стены непонимания? Не желания понять. Глупо, наверное, с его стороны, но Тони надеялся, что время поможет парню оценить всю важность принятого решения. Хотя бы натолкнет на правильные мысли. Он не хотел разделить ответственность за этот сложный выбор на них двоих. Попросту не надеялся получить столь ценный подарок. Однако рассчитывал на отсутствие безрассудного сопротивления.

О чем думал Питер, пока они проживали свои жизни врозь? Позволял мечтам дурманить собственный разум? Сложно ждать мудрости там, где царствует юный максимализм. В шестнадцать слова «нет» просто не существует, особенно когда дело касается заветных желаний и личных границ.

Разбивать чужой мир всегда трудно, а разбивать мир родственной душе поистине непереносимо. Но на кону стоят не пустые страхи и заскоки. На кону жизнь самого дорогого, самого ценного. Если хочешь что-то взять - нужно что-то отдать взамен. Старк обдумал потери. Дал согласие на цену.

- Это ничего не меняет, - хрипло шепчет Тони, прикрыв глаза, только чтобы не видеть, как ответ бьет по Питеру.

- Нет, меняет, - и снова упрямый протест. Откуда только берутся силы на борьбу? - Вы мой, так же, как и я ваш... Да, прозвучало странно, но... - Питер заливается краской, но взгляд не отводит. Продолжает говорить, требовать, надежно пряча собственную разбитость за выносливостью. - Не важно. Вы не можете просто посадить меня на цепь, спрятать от мира, как какой-то грязный секрет. Откреститься и все равно продолжать контролировать. Это не честно. Это не честно по отношению ко мне. Вы решили все за нас двоих, хотя не имели на это права.

Верно, не имел. Однако по праву старшинства решился. Вспоминаются собственные шестнадцать лет и непробиваемая глухота в общении со страшим поколением. Говард много тогда знал о сыне, видел маячащие на горизонте трудности. По всей видимости пытался от них уберечь. А вот Тони на потуги отца было плевать. Он упивался самолюбованием, непогрешимостью. Мелкий дурак, ничего не видящий дальше собственного носа.

Паркер не такой. Он спокойнее - не по поведению, а по темпераменту. В нем не наблюдается больного желания кроить мир под себя, нарциссизма тоже нет. Все в рамках нормы. Но у него при себе самоуважение и авантюризм, легкомысленно кружащие голову. И будь Питер обычным пареньком, с угрозами уровня вертлявой подружки и заваленных экзаменов, то ничего бы страшного не вышло. Во всяком случае Тони не пытался бы надеть на него узду. Но, простите, тому зеленому выродку далеко до девчонки обжимающейся с другим на темной парковке смотровой площадки. Тут разбитое сердце не главная беда. В положении крайнего риска молодая жизнь, находящаяся под полной ответственностью Старка. И, конечно же, это тяжелое бремя. Но Тони вовсе не из-за обязательств грызет себя и Паркера. Он просто честно, до глубины души не хочет Питера потерять. Не потому что что-то когда-то делал ради образа с листка, а потому что нет ничего важнее его жизни, его счастья, его улыбки. Больше уже нет.

Стоит признаться, что наставник из Старка так себе. Он тяжело стонет, растирая ладонями замерзшее лицо. После вымотано смотрит на Питера.

- Высказался?

- Да.

Хочется брякнуть «молодец» и свалить в мастерскую, прямиком к припрятанному в ее недрах бару. Но он не может так поступить, особенно потому, что остаться рядом с парнем влечет сильнее.

Над крышей повисает пустая тишина. В ней не витают напряженные мысли, не чувствуется активная деятельность мозга, в скором порядке заготавливаемые контратаки. Наоборот, в голове ни единой здравой мысли. Там тихо, как в заснеженном лесу в сумерках, когда дневные обитатели уже забились в норы, а ночные еще не вышли рыскать в темноте в поисках свежей крови. Поэтому Тони просто стоит и глубоко дышит, впуская в легкие морозный воздух. Смотрит то на огни раскинувшегося под ногами города, то на бледного юношу, в волосах которого серебром блестят редкие, крупные снежинки. Их дыхание теплым паром заполняет расстояние между ними, замутняя взор. Взгляды встречаются через пелену, давая понять, что чувствуют они сейчас одно и тоже отупение, даже здесь удачно синхронизируясь друг с другом.

Питер зябко обнимает себя за плечи. Тони и сам уже не чувствует рук. Пора ставить точку в сегодняшнем буйстве и расходиться по домам.

- Питер, - зовет он, не скрывая за извечными щитами навалившееся истощение. Пробует достучатся на сей раз не подавлением и властностью, как привык, а демонстрируемой уязвимостью. - Я просто хочу, чтобы ты был в порядке. В безопасности. Я думал, у меня получилось донести до тебя смысл.

Горькая улыбка касается тонких, искусанных губ.

- Получилось. Не могу не согласиться, я понимаю смысл ваших действий, но я хочу сам делать свой выбор. Хочу, чтобы мое мнение принималось к сведению.

Вполне себе нормальное, достойное желание. Навряд ли бы соулмейтом Тони Старка стал человек без внутреннего стержня. Тут сама его сущность чинит непреодолимые препятствия.

Молчание затягивается. Сказать до сих пор есть что, но вот без повторений уже не обойтись. Со вторым раундом лучше повременить до следующей встречи.

- Как ваша рука? - спрашивает Питер, поняв, что его слова решено оставить без ответа. Темные, вязкие топи глаз обеспокоенно косятся в сторону залитого подсыхающей кровью предплечья.

Тони непонимающе осматривает собственную руку. Поворачивает ее то в одну сторону, то в другую, позволяя нескольким каплям сорваться на бугристый гравий. Рубашка безнадежно испорчена.

- Все в порядке, Паучок, - успокаивает. - Всего лишь царапина.

Сделав шаг ближе, Питер сам вглядывается в ранение, словно боится быть обманутым. Но там действительно нет ничего страшного. Просто сломанный крепеж немного рассек кожу. И тем не менее Тони чувствует в глубине себя вспышку чужого страха. Что-то подобное они все испытывали во времена работы в команде, когда одного ранило на глазах остальных. Что-то подобное, но в разы сильнее, Старк испытал, когда увидел, как Роуди камнем упал с высоты, вспахав собственным телом землю. Душащее, неприятное чувство, требующее оказаться рядом, просящее дотронутся и самолично убедиться в положении дел.

Понимая Питера, Тони чуть приподнимает руку, демонстрируя окровавленное предплечье. Ему импонирует, что Паркер не истерит, не разводит бурную деятельность, как сделало бы большинство его близких, кидающихся на него с перепуганным осуждением, стоит им только увидеть кровь. Нет, парень видит мизерность травмы и на этом успокаивается, оставляя все прочие переживания при себе. Правда, Старк все рано их чувствует, хоть и за счет связи.

- Думаю, пора по домам, - говорит наконец Тони, прерывая тишину. - Но впредь, Питер, я хочу, чтобы ты хотя бы звал меня на помощь, когда чувствуешь, что тебе сложно справляться одному. Например, в ситуациях подобных сегодняшней. Ты уяснил? Обещаешь?

Парень колеблется, всерьез обдумывая просьбу, чем вызывает у Старка новый приступ раздражительности. Он не привык к оспариванию своих распоряжений, но держит претензии при себе, не желая начинать новый спор.

- Хорошо, я обещаю, - в конце концов кивает Питер. - Но и вы пообещайте, что позовете меня на помощь, если почувствуете, что она вам нужна.

Тони удивленно вскидывает брови вверх, принимая поставленные условия за шутку, но парень только сощуривается, требовательно выжидая правильного ответа.

- Ладно, - сдается он, без особой радости встречая вынуждение.

- Своей родственной душе врать нельзя, - как бы между прочим предупреждает Питер.

- Знаю.

Потом Старк решительно отворачивается и идет к ожидающему его костюму, растирая онемевшие ладони друг о друга. Пытается согреть их дыханием, но толку мало.

Питер тоже приходит в движение. Медленно плетется к противоположному концу крыши и ловко запрыгивает на широкий бетонный парапет. Уже собирается надеть маску, как вдруг поворачивается.

- Мистер Старк, - зовет он. Дождавшись, когда Тони к нему повернется, задает немного странный, кажущийся неуместным вопрос: - Как хорошо мы с вами знакомы?

В памяти что-то шевелится, но ясности нет. Ухмылка сама просится на лицо от нелепости фразы.

- Не знаю даже, что ответить. Думаю, что достаточно?

Тогда Питер решительно спрыгивает обратно на крышу, а потом быстро преодолевает разделяющее их расстояние под удивленный взгляд. Он почти врезается в Тони и крепко прижимает его к себе, обхватив сильными руками за торс. С губ мальчишки срывается вздох облегчения, являющийся отражением внутреннего состояния мужчины. Ладони Старка сами собой оглаживают чужие плечи, даря осторожную ласку. Напряженность, цепляясь за противоречия, нехотя отпускает истерзанную душу. Слишком много эмоциональных скачков, раздражения, ссор и так мало понимания, поддержки и нежности. Четыре месяца вдалеке друг от друга плохо сказались на них двоих. Даже те несчастные две встречи не смогли улучшить ситуацию.

Тони позволяет им минутную слабость, притягивая его ближе. Разрешает себе на несколько жалких секунд раствориться в желанных объятьях. Поднимает голову к темному, тяжелому небу, располагая подбородок на макушке Питера, прячущего лицо в сгибе подставленной шеи. Чувствует, как снежинки таят на тонкой коже опущенных век.

Удивительно, но ему больше не холодно.

========== Связь (часть 2) ==========

Поводы для сомнения были большие, но Питер держит слово и исправно запрашивает помощь, когда та необходима. Не лезет на рожон в одиночку. Хотя перерыв в их общении выдается большим.

А все потому, что Тони, не желая проводить новогодние праздники в Нью-Йорке, уговаривает Пеппер уехать вместе на европейский горнолыжный курорт еще в середине декабря. Она до последнего сомневается в затее, но в конце концов покупается на уговоры. Не последним фактом, повлиявшим на ее решение, было испортившееся настроение самого Старка. Поттс никогда не была слепой наивностью, поэтому не особо верила в заверения о усталости. Что-то изменилось в Тони после того вечера в ресторане, и теперь ему стало в разы труднее вклинивать себя в свой обычный темп жизни. Он не находит себе места, мечась по дому тигром в клетке, продолжает срываться на любого подвернувшегося под горячую руку человека, окончательно портя отношения со всеми в зоне досягаемости, и даже с Пятницей умудряется поругаться, что само по себе является нонсенсом. Очевидно, не горы привлекали Старка в Европе. Далеко не они. Туда его звала призрачная надежда побега от каких-то только ему одному ведомых проблем. И так не может больше продолжаться, решает для себя Пеппер. Именно поэтому, скрепя сердце, она откладывает все важные дела, расчищает их расписание и приступает к сбору вещей.

И Пепс, как всегда, оказывается права.

Сначала Тони не понимал охватившего его беспокойства и раздражительности. Он бестолково слонялся по мастерской, вздрагивал от каждого визитера, полюбил одиночество, резко отсекая от себя любые контакты. Только чуть позже снизошло простое озарение: он вновь находился в поиске сам того не осознавая. Близость с Питером стала триггером, откатывающим в больное состояние прошлого, когда Старк узнал о существовании соулмейта. Рисовал его, по крохам черпал силы от связи, однако не рисковал, пытаясь найти мальчишку с портрета. Его существо в те дни принимало рисунки за фикцию, за пародию на необходимое лекарство, способное остановить мучения, но по сути своей им не являющимся. Способность изображать родственную душу - всего лишь способ помочь человеку ее найти. Она не призвана заменять живое общение.

Так что да, снова поиск, снова влияние движущей силы, гонящей вперед. Природное явление по типу того, что зимой направляет перелетных птиц на юг. И они летят, отдавая дороге максимум энергии, практически не останавливаясь на отдых. Но не Тони. Тони уверткам желаний не поддается. Держится стойким оловянным солдатиком, не понятно кому и что доказывая собственным упрямством. И все же ничего страшного. Он уже переживал подобное, а значит справится и сейчас. Правда теперь, в отличии от предыдущих приступов хандры, манящая к себе цель стала более осязаемой, видимой. У нее появились четкие контуры, имя, обворожительная улыбка и добрые глаза с нотками очаровательного смущения. Привычные смутные миражи остались далеко позади, похороненные под ворохом прошлого. И, стоит признать, от них отказываться было намного легче.

Но есть и плюсы.

Стихийные объятья на крыше закончились неловко, хотя знатно помогли успокоить зудящую связь. Плотный контакт поспособствовал отсрочке следующего столкновения с родственной душой, что, казалось бы, можно было встретить с оптимизмом, но получалось как-то не очень. По сути нет никакой сложности просто взять и приехать к Питеру повидаться - тот будет только рад наконец-то запланированной встрече. Однако Тони впервые в жизни твердо решает не потакать собственным слабостям. Следует требовательнее держать себя в руках, пока хрупкие планы, подкрепленные фундаментальными желаниями обезопасить и не нанести вреда, не посыпались неустойчивыми карточными домиками. Возможно, начни он придерживаться такой философии чуть раньше, то удалось бы избежать многих неприятных жизненных периодов. Тем не менее сожалеть о собственной несдержанности поздно, а потому не стоит потраченного времени.

В общем Старк держался как мог. А в декабре, когда народ высыпал на улицы в поисках подарков и хорошего настроения, когда город активно принялся менять серые краски на праздничную иллюминацию, когда зазвучали рождественские гимны и какая-то женщина, руководящая хором, поющим для гуляющих по улицам горожан, крикнула проходящему мимо Тони: «будьте рядом со своими любимыми, сэр» - понял, что больше не выдержит. Что может быть хуже, чем смотреть на всеобщее единение и любовь, когда у самого в груди зияет черная дыра? Вот так сразу вариантов не подобрать. У него осталось два пути: прочь из страны или дорога до Куинса. Выбор пал на побег.

Не сказать, что заснеженная Австрия, с ее чрезмерно уютными деревянными домиками, трескучими огнями в каминах и люксовым обслуживанием за баснословные деньги, смогла как-то поправить положение. Нет, не смогла. Зато позволила ненадолго отвлечься от самоистязания. Да и Пеппер, еле-еле стоящая на лыжах, позабавила на славу.

За весь полностью сымпровизированный отпуск Питер дает о себе знать только два раза. И то в виде коротких ответов на сообщения с поздравлениями на Рождество и Новый Год. Скованность в общении вызывает колючую тревогу, хотя Тони сам не особо сильно расписывался в пожеланиях. Его краткое «с рождеством, Паучок» получало еще более краткое «с рождеством» - так есть ли хоть какой-то повод для беспокойства?

Пролить свет, на показавшееся странным поведение, помогла Пятница, показывающая Пеппер сводку новостей в утро первого дня года. Глупый заголовок «Влюбленные в Лехе» заставил женщину закатить глаза, как и фотография, где Тони крепко держит за руку готовую вот-вот рухнуть с лыж Поттс.

- Могли бы выбрать фото и поудачнее, - недовольно бурчит Пеппер, отпивая апельсиновый сок. - Все-то им нужно знать. Не очень красиво получается. Выходит, что я отложила все встречи, чтобы отлично провести время, а не потому что была занята другими важными делами.

Тони улыбается ее стальному желанию поддерживать репутацию строгой, не знающей отдыха бизнес-леди. Он чувствует себя непривычно бодро для первого января. Кажется, впервые за лет десять Старк встречает этот день без убивающего похмелья.

- Ты действительно отложила важные встречи, чтобы хорошо провести время.

- Ну и чья это вина?

Он не отвечает, разглядывая еще пару фотографий, транслируемых с телефона на голограмму. Молчание Питера теперь становится понятнее, но разве правильно чувствовать себя предателем в этой ситуации? Позже нужно будет разобраться с вопросом ревности в их отношениях. Пеппер невеста Тони. Хочет того Паучок или нет, но ее присутствие в его жизни неискоренимо, как и присутствие самого Питера. Тот должен попросту смириться с положением дел, а не рвать им двоим душу каждый раз, стоит только Поттс появиться рядом.

Все на свете имеет свое завершение и отпуск (побег) не исключение из правил.

В Нью-Йорк возвращаться одновременно хочется и нет, но у Тони просто нет выбора. Как ни крути, постоянно обходить стороной Америку не получится никак.

Дома Пеппер сразу же берется за работу, чуть ли не в самолете начиная совершать первые звонки. Сам же Старк не особо спешит погружаться в рутину. Он весь день шатается по базе, не зная куда себя приткнуть. Слушает отчеты Пятницы без пометки «важно» за время своего отсутствия и борется с желанием что-нибудь сделать. Борется из-за незнания, чего именно ему хочется.

В конечном итоге спускается в мастерскую и решает полетать над городом, заодно протестировав новый прототип костюма из облегченного сплава.

Он может сколько угодно убеждать себя в том, что просто по чистой случайности проложил маршрут через Куинс, но все равно сталкивается с Паркером весьма неожиданным способом.

Конечно же сталкивается. Куда без этого?

Костюм, как кажется Тони, немного заносит на особо крутых виражах. На лицо явная нехватка массы, из-за чего страдает аэродинамика. Решая проверить догадку, он берет приличный разгон и резко разворачивается в воздухе на девяносто градусов, смотря на угол авиагоризонта, фиксируя отклонение. Занятый определением, пролетает вдоль жилого дома максимально близко к стене. Именно в этот момент в шлем брони впечатывается сгусток белой, липкой паутины, которой Паучок собирался зацепиться за здание. Нелепое стечение обстоятельств напоминает скорее неудавшуюся сцену из комедии, нежели судьбоносную встречу соулмейтов после разлуки.

Ослепленный, Тони взмывает вверх, стараясь подняться выше крыш жилых домов, опасаясь ненароком стать незваным гостем для какой-нибудь мирно ужинающей у телевизора семьи. Мысли о нападении вспыхивают в мозгу, но разливающееся в груди тепло удерживает от слепой пальбы.

Перед глазами красными всполохами загораются сообщения о предупреждениях, однако Старка больше привлекает сноска с набранной высотой. На отметке трехсот метров он останавливает подъем и тянется к шлему, собираясь убрать залепившую глазницы субстанцию. Паутину Человека-паука он распознает достаточно быстро, особенно когда понимает, что к кляксе на лицевом щитке тянется липковатый канат с подвешенным грузом. Покрепче перехватив паутину, Тони отдает Пятнице распоряжение подключится к ИИ мальчишки. Сам Питер все это время продолжает спокойно висеть, выжидающе смотря вверх на Железного Человека, чуть покачиваясь на холодном ветру, особо сильно ощутимом на высоте.

Стоит только связи установится, о чем сообщает все та же Пятница, как в ушах раздается звонкий, взбудораженный голос Питера, звучащий так, будто не он добрых пару минут раскачивался в ожидании.

- Отлично, мистер Старк! Хорошо, что вы здесь. Они уходят и у них заложники.

- Кто уходит?

Но Питер не отвечает, а просто отпускает паутину и камнем устремляется вниз, нисколько не страшась высоты и скорости падения. Грациозно перевернувшись в воздухе, выпускает еще одну белесую нить и зацепляется за ближайшую высотку, пропадая за ее стеной, словно его и не было. Только после этого к Тони возвращается способность дышать. Суперсила суперсилой, но такое отсутствие страха соседствует, по его скромному мнению, с безумием.

- Ограбление банка, босс. Предположительно два заложника. Похитители скрываются от погони. Подключиться к полицейской волне? - голос Пятницы отрезвляет. Старку кажется или он действительно слышит от нее нотки воодушевления?

Как бы там ни было, он резко пикирует вниз, следуя в направлении, в котором скрылся Паучок. Костюм и правда немного заносит, но Тони уже не обращает на это внимание. Его самого охватывает почти забытое чувство предвкушения от погони.

***

Сработаться у них с Паркером выходит отлично. Странно было бы ожидать другого результата от соулмейтов. Сообщения с призывом приходят от молодого героя исправно и больше нет необходимости вылавливать Питера в Куинсе, пока тот ведет охоту на очередную потенциальную причину своей смерти.

Время за всем этим незаметно сдвигается с мертвой точки, начиная ускорять свой бег. Казалось еще не успели отгреметь новогодние салюты, как на календаре обозначил присутствие март. Весенний месяц не принес с собой ни солнца, ни тепла. Одни лишь беспросветные дожди, свинцовое небо с низкими грозовыми тучами, да пронизывающие до нитки ветра.

Тем не менее Тони больше не испытывал депрессивных настроений осени. Ему, конечно, хотелось бы сказать, что причина кроется в отступлении тоски и медленном увядании связи, но, увы, все как раз-таки наоборот.

Их вынужденные встречи с Питером давно прекратили попадать под определение «редкие». Не проходило и двух недель, как на коммуникатор Старка поступал вызов, сигнализирующий о появлении новой угрозы. И нельзя сказать, что мальчишка попал в поток возможностей и решил смухлевать, пользуясь предоставленной привилегией тягать Железного Человека на совместные задания. Нет, ему действительно попадались просто удивительного разнообразия экземпляры. Чего стоит одно то ящероподобное чудище, рыскающее по Нью-Йорку, да обносящие химические лаборатории частных компаний. Добрые два с половиной метра злобы, заостренных когтей и непробиваемой змеиной кожи.

Жуть. После него Тони уже не может с былым хладнокровием относиться к пресмыкающимся. Пара ремней из крокодиловой кожи тоже отправляются в самый дальний ящик гардеробной.

И где только Паркер их находит?

К сожалению, в основном в канализации. Запах сточных вод Нью-Йорка с недавних пор не вызывает у Старка должного отвращения. Он попросту начинает к нему привыкать. Удивительно, как вся эта шушера любит слоняться по запутанным туннелям под городом. Словно других мест в огромном миллионике найти не могут. Хоть бы кто-нибудь, разнообразия ради, решил укрыться в миленьком местечке, где подают приличные напитки, а климат контроль поддерживает комфортную температуру и регулярно устраивает воздухообмен. Но нет, куда там. Только смрад, только крысы, мусор и мутная вода по колено. Добровольно Тони никогда бы туда не полез, а вот из-за Питера, скрепя зубами, спускается в самые недра города, имеющего неожиданно невообразимое количество тайн.

Паркер, напротив, брезгливости Старка не разделяет. Попросту не обращает внимания на неудобства. Его, кажется, ни капли не смущают места, в которых скрывается враг. Он всем сердцем стремится на помощь случайным жертвам и даже самим преступниками, свято веря в их сбившиеся с верного пути светлые души. Пытается вести с ними разъяснительные беседы, нисколько не обижаясь на грубые посылы куда подальше (выглядит достаточно комично: обездвиженные, вымотанные боем, они просто не вывозят напора энергичного Паучка, часто в панике косясь на стоящего поодаль Железного Человека. Зря, в Тони для них милосердия нет). Что ж, он слишком юн, слишком наивен. Горит идеей помочь всем вместе и каждому по отдельности. Раньше Тони подобные начала в людях высмеивал, в Питере же встречает их со смесью уважения и восхищения.

Однако проблемы мутантов, хитрых воров и горе-ученых волнуют Тони не так сильно, как тот хочет показать. Больше всего его цепляет их с Питером неминуемое сближение. Движущее мотивами желание держать дистанцию дало трещину. Судьба нашла-таки лазейки, обеспечивающие медленное, но верное установление связи между родственными душами. Тут невольно вспоминаются слова Вижена относительно увеличившихся потенциальных концов света, связанных с возрастанием численности Мстителей. Может ли и в ситуации с врагами Человека-паука работать тот же принцип? Учитывая, что их наличие помогает мальчишке чаще видеться со сбегающим от него соулмейтом. Если все так, то лучше продолжали бы ломаться лифты с машинами - риск отдать концы тогда становится значительно меньше.

Хотя, Старк честно признает, что их общение с Паучком приходится ему по душе. Они все ближе узнают друг друга, приоткрывая завесу на личную жизнь, на истинный характер. Теперь множество мелких деталей о Питере находят свое место в Старке, надежно оседая в памяти. Для Тони странно знать так много незначительных фактов об одном конкретном человеке. Обычно подобные данные в его голове не задерживаются, но тут совершенно другая ситуация. Они так же ценны, как и рисунки, тщательно хранимые в специальном шкафу мастерской.

Информация поступает урывками. Выхваченными наблюдением, деталями, невесомо влияющими на восприятие.

Допустим, теперь Тони знает, что Питер предпочитает научную фантастику и документалки, хотя никогда не против посмотреть обычные фильмы. Еще с детства племянника его дядя завел у них в семье традицию проводить пару вечеров в неделю за кинопросмотром, и Питер до сих пор старается поддерживать ее с Мей и своим другом Недом. Оттуда такие глубокие познания в поп-культуре, ни раз и ни два наталкивающие парня на толковые мысли во время сражений.

Как типичный представитель своего поколения, он не особо чтит любовь к художественной литературе из-за чего относит все близкие к теме школьные уроки к разряду нелюбимых. При всем при этом Питер с запоем читает научные статьи, методическую документацию и учебники, отдавая предпочтение области химии. Хотя это совершенно не значит, что он игнорирует другие научные сферы, судя по вскользь заданным вопросам о реакторе Тони и нескольких разработках Старк Индастриз.

Еще Питера можно назвать меломаном. Парень отлично ориентируется в музыкальных направлениях, но из-за приобретенной чувствительности сторонится особо громких жанров металла. Во всяком случае на патрулях, он тихонько напевает себе под нос современную попсу, но в разговоре уверенно делает отсылки на более любимую Старком рок-классику.

Так же Тони узнал, что Питер не любит яркий свет и холод, поэтому оптимальными погодными условиями для себя называет пасмурные дни лета, хотя в любимые сезоны ставит весну.

Он обожает кофе, помогающий ему взбодриться по утрам, но, когда замерзает, предпочитает пить вяжущий во рту зеленый чай с нотками жасмина.

Питер влюблен в быструю еду, в особенности сэндвичи, выделяя те из них, в которых мало хлеба и много начинки. Это Тони выясняет, когда после очередного столкновения предлагает перекусить.

Он не терпит несправедливости, часто теряется, когда ситуации требуют от него оказать поддержку. Не потому что не хочет ее оказывать, просто не понимает, как именно может помочь горю. От этого разговоры не являются сильной стороной Паучка. Громкие речи перед повязанными преступниками диктуют ему адреналин и остаточный запал от прошедшей битвы. Питер часто сомневается в глубине своих слов, называя их пафосными и излишними. Тони же считает, что ему просто не с чем сравнивать. Послушал бы малец Роджерса. Вот уж кого не переплюнуть в ораторском искусстве. Паучок искренне нарекает своей сильной стороной именно действия, хотя, видит бог, поболтать он любит, да еще как.

У Питера в наличии имеется неплохое чувство юмора, которое Старк ценит в особенности. Сам Тони не любитель сумрачных настроев. Лучше встречать неприятности с улыбкой на лице, выводя тем самым врагов из равновесия, нежели навешивать им с постной миной. Конечно, иногда Тони хватает через край. Но Питер постепенно привыкает к его пошловатому, дерзкому юмору и все чаще они смеются вместе до рези в животе. И, стоит отметить, привыкает он быстрее всех остальных знакомых Старка.

Питер до нереальности легкий. Для Тони нет необходимости искать к нему какой-либо своеобразный подход. С парнишкой нет нужды в танцах с бубном - можно просто расслабиться и быть собой. Сложно вспомнить, когда Старку в принципе удавалось всецело открыться человеку. Даже с Пеппер, знающей его от и до, он часто цепляет маску, несоответствующую реальному положению дел. Без злого умысла, конечно, просто он хочет ее от многого уберечь. Особенно старается спасти от негативных последствий второй, супергеройской, части своей жизни. Питера уберегать от этого не надо. Мальчишка сам становится причиной всех последних свершений Старка на геройском поприще. Благодаря ему Тони начинает вспоминать почему именно так полюбил это занятие. Заново открыл непередаваемый кайф жизни на грани.

В общем, в один из долгих весенних вечеров он вдруг ловит себя на мысли, что наконец-то дышит полной грудью и отягощающие сердце проблемы практически потеряли свой вес. Интересно, именно об этом говорили все эти люди, слова которых Тони постоянно подмечал для себя во время изучения влияния связи родственных душ? Если да, то они были правы. Ощущения непередаваемые. Их не описать - слов не хватит. Такое нужно пережить самому.

Однако эйфория царствует в сердце не постоянно. Тони приходится прикрыть глаза, чтобы поймать ее остаточный шлейф перед тем как на смену легкости придет уже привычный застарелый страх.

Мерную тишину мастерской прерывает стрекочущие звуки, издаваемые Дубиной. Прохладный воздух кондиционера еле ощутимо обдувает лицо. По телу проходит судорога, заставляющая нервно передернуть плечами.

Рядом с Питером хорошо. Тони костьми готов лечь за мальчишку. Его жизнь стоит у него в приоритете с далеких, пропахших кровью дней Афганистана. С момента, когда детский голос попросил открыть глаза и столкнуться со вспарывающий грудную клетку болью. С секунды, когда Старк осознал, что своим бездействием может подарить террористам призрачный шанс навредить нарисованному на портрете мальчишке. Столько лет прошло, а он все помнит те эмоции так ярко, словно это было вчера. Не забывает и данную себе клятву защитить любой ценой.

Но цена ведь не любая - вот в чем загвоздка. Она вполне конкретная. Обстоятельства сложились так, что Тони Старку не суждено идти со своим соулмейтом по жизни. Его удел наблюдать со стороны и вовремя оказывать подмогу. И все эти прекрасные моменты близости всего лишь небольшие вознаграждения за выполнение обязательств. Они должны быть максимумом, который Старк может себе позволить.

Об этом не стоит забывать.

***

В начале апреля Пятница предлагает Тони взглянуть на одну статью в Дейли Бьюгл, вышедшую под редакцией некоего Джей Джона Джеймсона. На первой странице оцифрованной газеты располагалась фотография Человека-паука, рассекающего на паутине среди крыш небоскребов.

«На самом деле герой?» - гласил жирный заголовок, заставивший Старка нахмуриться.

Подобные статьи не новшество. Они постоянно появляются то тут, то там, но в них, вернувшийся к активной геройской деятельности, Железный Человек всегда ловко отвлекал внимание на себя. Общественность давно знает Тони. Притом не с самой лучшей стороны. Он сам давал им повод промывать свои кости, судача об очередных пассиях, бестактных поступках и баснословном состоянии, якобы позволяющем творить эксцентричному миллиардеру все, что заблагорассудится.

Фанатом прессы Старк никогда не был, однако совершенно спокойно относится к голословным (и не очень) обвинениям в свою сторону. А вот рассуждений про бесполезность и разрушительность Человека-паука снести не смог.

Прямиком на первой странице Питера обвиняли в крупной аварии на мосту, приключившейся в следствии преследования сбегающих с внушительным запасом биологического оружия преступников. В тот раз Паркер Тони на помощь не позвал, хотя она ему не особо требовалась. В конечном итоге обошлось без жертв. Пострадало всего с десяток машин, да парапет бруклинского моста. Зато воров, обнесший Озкорп, доблестный Человек-паук довольно быстро передал в руки полиции.

А в этой жалкой газетенке Паркера выставили чуть ли не главным разрушителем Нью-Йорка.

Дейли Бьюгл и раньше точили на него зуб, но особо сильно не расписывались. Во всяком случае, Питер еще ни разу не попадал на первую полосу в обвинительном ключе. Хотя, стоит признать, рано или поздно это должно было случиться. Судьба играет в жестокие игры. Обширное разнообразие преступников по ее велению встает на пути у юного супергероя. И далеко не всех можно обезвредить без потерь.

Особенно Тони бесит их удивительная способность давать дера из мест заключений. Вспомнить того же Скорпиона, с которого все началось. Уже на следующий день после поимки его камера оказалась пуста, а управление полиции пополнилось отправленными в больницу сотрудниками. Никто не погиб, и на том спасибо. В Старке до сих пор нет покоя относительно беглеца. Узнать кто его нанял для охоты на Паркера так и не удалось.

Обстоятельства заставляют почувствовать себя героями старых комиксов. Где персонажи из выпуска в выпуск сталкиваются с новыми проявлениями старого, хорошо знакомого зла. Все это не слабо выводит на ярость. Тони к такому стечению обстоятельств не привык. Не его стиль. Полное уничтожение врагов ему больше по душе.

Питеру не менее трудно свыкнуться с их неуловимостью, а потому, когда появляются сообщения об очередном побеге, тот принимается ночи на пролет метаться по городу, ведомый желанием найти затерявшиеся следы. Тони порой сильно сожалеет, что Человек-паук относится к своей работе слишком серьезно, буквально взваливая на собственные плечи ответственность за чужие поступки.

От порой мелькающего разочарования на его лице обрывается сердце. Но не в силах Старка изгнать мрачные мысли из юной головы. Питер должен сам привыкнуть к правилам совсем не легкой геройской жизни. Сам научиться делить ответственность между собой и нескончаемым количеством противников. Так будет лучше.

Однако, смотреть на статью из Дейли Бьюгл просто невыносимо. Они явно перегибают палку, называя Человека-паука «чумой, обрушившейся на Нью-Йорк». А от «явно старается достигнуть уровня защитников Земли и из раза в раз терпит сокрушительную неудачу» вообще хочется подать на издательство иск за клевету.

Если слова таблоида так задевают его самого, то какого сейчас Питеру? Даже представить страшно пучины самобичевания, в которые тот может себя загнать.

Тони закусывает губу, постукивая кончиками пальцев по столешнице. Смотрит на телефон в углу стола, потом на голосовые панели Пятницы. Встает с вращающегося кресла. Делает круг по мастерской, пару раз ударяя по тренировочной груше. Ерошит волосы на затылке и опять смотрит с сомнением на телефон.

Черт возьми, он не должен этого делать. Не должен кидаться к мальчишке по каждому пустяку. Писать из-за какой-то там статьи - бред чистой воды. Питер может принять поддержку за шанс, которого у них и быть не должно. Тони и без этого слишком сильно впрягается за Человека-паука, например, когда разносит очередное полицейское управление, упустившее сбежавшего преступника. К молодому супергерою начали проявлять слишком много внимания. Пресса судачит об их отношениях, желает узнать кто именно прячется за маской героя. Любое сближение будет для них сейчас фатальной ошибкой.

И да, речь идет об одном только простом сообщении. Но все начинается с малого. Постепенно, шаг за шагом.

«Видел статью. Как ты, Паучок?»

В себя Старк приходит только, когда нажимает кнопку отправить и слышит характерный звук смартфона. Устало потерев пальцами переносицу, уже начинает чувствовать приближающуюся мигрень. Почему контроль всегда отказывает Тони, когда дело касается его родственной души?

Грызть себя не дает пришедшее уведомление.

«Теперь намного лучше. Решил попробовать ваш метод. Работает»

Брови хмурятся, демонстрируя пустоте мастерской сильное недоумение. Дубина, крутящийся возле хозяина, обеспокоенно хватает с ближайшего верстака гаечный ключ и протягивает ему. Тот берет инструмент не глядя, не шипит в ответ на робота, сыпля шуточными угрозами.

Какой такой метод? Тони остается только надеяться, что Питер сейчас не напивается где-то с друзьями или один. Это еще не хватало. Не такой пример Старк хотел ему показать.

Но Паркер не пьет. Тони понимает это, когда на зажатый в руке телефон приходит еще одно сообщение.

Текста нет. Одно лишь фото, на котором запечатлён рабочий стол в комнате Питера, часть настольной лампы и клавиатуры компьютера. А посередине рука, удерживающая карандаш, и белый бумажный лист, с которого на Тони смотрят собственные глаза.

И, боже, есть что-то невероятно интимное в наблюдении за частью процесса рисования портрета твоей родственной душой.

Тони обволакивает дразнящее нервы удовольствие. Сердцебиение ускоряется, а дыхание тяжелеет. Перед глазами встают картины того, как Питер склоняется над столом, как кончик карандаша скользит по бумаге, вырисовывая черты. Как волны согревающего тепла проходят через его тело, подаренным наслаждением отталкивая тревоги и лишние мысли. Как приоткрываются тонкие губы, захватывающие больше воздуха в легкие, как трепещут веки прикрытых глаз, когда импульс связи становится особо сильным.

Так чувственно, так красиво.

Безумно хочется увидеть это воочию - хоть сейчас вызывай костюм и лети в Куинс. Хочется встать перед Питером таким как есть, отринув все свои сомнения и страхи. Протянуть руки и сделать его своим, не позволяя больше никому и ничему встать между ними.

Но Тони, пока претерпевает все эти чувства, только с силой сжимает кулаки, до боли впиваясь ногтями в кожу ладони. Ему нужно выпить.

***

- Мне было пять, когда погибли родители, - нарушая тишину произносит Питер задумчивым, отстраненным голосом.

Они лежат на крыше одной из Нью-Йоркских высоток. Так близко к небу: стоит руку протянуть и, кажется, будешь способен пропустить сквозь пальцы облака. Ветер ласкает лица, треплет спутанные, влажные от пота волосы, принося облегчение ночной прохлады.

По правую сторону здания до сих пор виднеется зарево от пожара. По воздуху тянет гарью, оседающей горечью на языке. Хотя, сильнее пахнет от их собственной одежды. Дышать до сих пор удается с трудом и периодически Тони все еще срывается на тяжелый кашель, рвущий легкие на мелкие кровавые кусочки.

Они не виделись несколько дней. Все это время Старк топил себя в работе и алкоголе, не имея желания возвращаться к суровой реальности, где его соулмейт является для него недосягаемой целью. А потом Питер вышел на связь и попросил помощи в эвакуации людей из горящего торгового центра.

С остатками железного легиона им достаточно быстро удалось организовать спасение. Подсчет жертв еще ведется, но все их травмы в основном заключаются в ожогах и отравлении угарным газом. Погибших нет.

И все же им двоим пришлось не сладко. Под конец операции Тони был вынужден покинуть костюм, чтобы позволить тому вынести девушку из-под завала, спрятав ту в своем нутре. Вариант пробиваться через раскалённые стены и языки живого пламени отмелся сразу - бедняжка элементарно могла скончаться от болевого шока или вообще не сносить головы. А вот Старк вполне был способен потерпеть немного в удушливой ловушке, дожидаясь возвращения брони.

По-иному он не мог. Когда ты выбираешь путь героя, то должен быть готов отдать свою жизнь не только в крупных сражениях, на кону которых стоит существование мира - тут как раз-таки большой храбрости не нужно. Всего лишь следует решить: умереть одному или умереть со всеми. И в том и другом случае конец предрешен, а значит на последнем издыхании можно позволить себе по геройствовать. Так что это легко. Гораздо сложнее рискнуть жизнью, быть готовым отдать ее за кого-то незнакомого и малозначимого. Например, за девчонку, на которую даже и не взглянешь, проходя мимо на улице.

Но Тони немного утрирует. Естественно он не собирался погибать под этим завалом. У него подобного даже в мыслях не было.

А вот Питер явно этого не знал. Как только костюм стартовал с места и по общей связи разнесся испуганный девичий крик, Паркер сразу понял, что именно сделал его соулмейт. Готовый идти на риск за каждую невинную душу, Паучок не на шутку перепугался, принимая действия Старка за осознанную жертву. Навряд ли Человек-паук когда-либо еще так быстро перемещался на своей паутине. Владело им только одно желание: как можно быстрее добраться до Тони Старка, оставшегося в обрушенной шахте лифта без какой-либо защиты.

На место Паучок явился одновременно с вернувшейся к хозяину броней. Тони, не позволив никакого промедления, взмыл вверх через образованный костюмом проход, прихватывая с собой Паркера. Облетел здание полыхающего центра, запросив у Пятницы повторное сканирование, выявляя остались ли еще внутри люди, нуждающиеся в помощи. Убедившись в отсутствии таковых, отправился на крышу ближайшего небоскреба, где было полно необходимого свежего воздуха.

Питер в его руках не произносил ни звука, только жался покрепче к груди Железного Человека, туда, где реактор ослеплял чувствительные глаза. Мышцы на отчаянно сцепленных руках мелко подрагивали. Почувствовать страх, пробирающими волнами, распространяемыми от парня было не сложно. Только охваченный адреналином Старк все никак не мог понять его природу.

Добравшись до крыши, Тони первым делом выбрался из костюма и развалился на пыльных плитах, упиваясь их холодом, остужающим разгоряченное тело. Легкие больно давили изнутри, тяжелый кашель раздирал глотку, но Старк уже давно не чувствовал себя таким живым.

Питер сначала стоял в стороне, сверля того взглядом через маску. После стянул ее и присоединился к соулмейту, вперив остекленевшие глаза в небесный простор. Молчал он долго. Все дожидался, когда яркие эмоции отпустят Тони, давая шанс всецело завладеть вниманием. Фраза о родителях помогла. Старк тут же вынырнул из своих мыслей и повернул к нему голову, пристально вглядываясь в лицо со следами сажи на щеках.

- Поначалу я даже не знал, как именно отнестись к их смерти, - продолжает Питер после секундного молчания. - Они постоянно были в разъездах, и я видел их не особо часто. Мне все казалось, что смерть - это просто еще одна поездка на неопределенный срок, но после нее они обязательно ко мне вернутся.

Он прикрывает глаза, так словно смотрит на источник света. Далекие воспоминания просыпаются неохотно. Мелькают под веками бессвязными картинками. Тони молча ждет продолжения.

- Все изменилось в день похорон, - Питер шумно сглатывает, опасаясь слез, но их нет. Прошло слишком много времени, у него уже давно есть возможность говорить о своей потери спокойно. Он просто ей раньше не пользовался. - Я увидел их тела на церемонии прощания. Вокруг все плакали. Бен вообще был сам не свой, я никогда не видел его таким подавленным ни до, ни после. А я... Знаете, я просто не мог понять, что чувствую.

Тони знал. День похорон родителей до сих пор снится ему иногда. В такие ночи он просыпается, повторно ощущая на себе невосполнимую потерю, фантомный запах лилий, и больше уже не ложится до утра, слушая пробивающиеся через года звуки выстрелов почетного караула.

- Весь день отходил, как зомби. Спокойно спать лег, а потом... потом у меня случилась истерика. Я бился в жутком припадке, так рассказывала Мей. Сам ничего не помню, но в результате даже умудрился упасть с лестницы, разбив лицо и повредив руку.

И этот момент Тони узнает. Вспоминает, как проснулся один раз посреди ночи, почувствовав сильнейшую паническую атаку. Как сходил с ума, рисуя детали детского лица. С пронзительным ужасом смотрел на вырисовавшиеся раны.

Намного позже, когда ему открылась тайна личности соулмейта, он попытался узнать, что именно тогда произошло. Прочитав в составленном Пятницей личном деле о сиротстве мальчика, подумал о варианте аварии, в которую угодила семья. Родители умерли, а ребенок по счастливой случайности выжил - вполне себе походит на правду. Однако Мери и Ричард Паркеры погибли в авиакатастрофе и сына на тот момент с ними в самолете не было.

- Мей не на шутку испугалась, - продолжал Питер, не отводя взгляда от ползущего по небу облака гари, тянущегося через пару кварталов от выгоревшего здания. - Предлагала Бену отправить меня к специалисту, но он не согласился. Сам пошел говорить со мной. Тогда все и рассказал.

- Что все?

- Рассказал мне все о родственных душах, - темные глаза наконец-то отрываются от созерцания небосвода. Смотрят на Тони. Смотрят внутрь него, постигая самую суть. В них легкая печаль и тень огромного чувства, больше всего прочего напоминающее смесь любви с безграничной привязанностью. Старку почти физически больно смотреть в ответ. - До этого я не особо придавал соулмейтам значения. Знал, что они есть, конечно, но представлял связь как брак, узы дружбы или некую форму любви. А такое в ту пору мне было не интересно, сами понимаете. Бен помог лучше понять смысл. Его рассказ о человеке, способном разделить с тобой невзгоды, заинтриговал меня. Разве это не круто, иметь того, кто способен унять самую сильную боль одним своим присутствием?

Вопрос риторический, ответ на него не подразумевается, однако Тони все равно кивает. В свое время ему так нестерпимо хотелось отделаться от собственного одиночества, так сильно было необходимо заткнуть зияющую пустоту в груди, что им совершались не совсем правильные поступки. За некоторые из них стыдно даже спустя десятилетия.

- Я стал ждать, - он больше не отворачивается от Старка. Окружение безвозвратно потеряло его внимание. Такая сосредоточенность заставляет Тони все больше склоняться к мысли о побеге. Заставить бы себя уйти, пока еще есть шанс. - Вообще-то, можно даже сказать, что после трагедии я стал немного одержим темой родственных душ. Искал любую информацию, досаждал Мей и Бену расспросами. Мне было больно и безумно одиноко. Ярлык «сирота» преследовал меня повсюду, куда бы я ни шел. Подготовительные группы, потом школа. Каждый смотрел в мою сторону с жалостью, заставляя вновь и вновь вспоминать о потере. А мысли о соулмейте меня успокаивали. Обещали отсутствие одиночества. Я хотел понимания. И знание, что где-то есть человек, способный с радостью его дать, поддерживало меня. Уберегало от многих ошибок. Но до шестнадцати было еще так много лет, что со временем мой интерес начал терять запал. Я успокоился, стал проще ко всему относиться. Главное же дело сделано - я отвлекся от смерти родителей и больше не пытался себя калечить. А потом, когда погиб Бен, - голос Питера дрогнул и Тони инстинктивно подался к нему ближе, не успев вовремя себя остановить. - Все началось опять. Я чувствовал себя таким виноватым. Мне его очень не хватало. Не хватало его присутствия, мудрых слов, умения любую ужасную ситуацию вывернуть так, что она прекращала казаться безвыходной. Смерть Бена обрушила на меня множество переживаний и обязательств. Я боялся не справиться. И только встреча со своим соулмейтом... Понимаете, только она меня и поддерживала.

Не выдержав, Тони отворачивается. Его взгляд почти сразу зацепляется за птицу, сражающуюся с воздушными потоками недалеко от их крыши. Голубь то набирает высоту, то подныривает вниз, но ветер вновь подкидывает маленькое тельце вверх, раскручивая и толкая, словно играя с добычей. Странная ассоциация мелькнула в голове: они с Питером точь-в-точь, как эта птица. Их мотает из стороны в сторону, кружит в водовороте жизни, кидая на скалы препятствий, заставляя переживать все новые и новые потери. И ладно сам Тони, но Питер... Он так молод, так невинен, однако рассказывает о своих страшных потерях так, словно каждый переживает в детстве и юности нечто подобное и ничего необычного в этом нет. От подобного смирения становится в разы больнее.

Холодные пальцы аккуратно касаются предплечья. Кончики бездумно обводят выступающие вены, ласково поглаживают налившийся цветом свежий синяк от удара падающей балки. Питер действует автоматически. Перевернувшись набок, он подкладывает под голову одну руку для удобства, а другой касается своего соулмейта. Тони не отстраняется.

- Иногда я пытался угадать кто это мог быть, - неожиданно парень почти весело усмехается, игриво сверкая глазами из-под ресниц.

- И как? Угадал?

- Нет, конечно, - он мотнул головой в подтверждении своих слов. - Такое не угадать.

Тони вспоминается вопрос Питера, заданный в их первую встречу в качестве соулмейтов. Тогда его интересовало разочарован ли Старк личностью своей родственной души или нет. Вполне резонная реакция на молчание после становления связи. А вот сам Тони, в пору природной эксцентричности, даже не подумал узнать нечто подобное у пришедшего к нему Паркера. Он просто сразу понадеялся, что тот будет рад такому выбору судьбы для него. Но ведь одно дело восхищаться кем-то издалека, и совершенно другое связывать с ним жизнь. Если, к тому же, учитывать годами закрепленную репутацию Тони в таблоидах, то перспектива в принципе мало кого обрадует.

Питер видит его затруднения, проявившиеся при взгляде на ситуацию с другой стороны. Чувствует отголоски смятения и потому быстро исправляется.

- Я не имел ввиду то, что мне не нравится ваша кандидатура в качестве соулмейта, - пальцы чуть сжимают чужое предплечье, отвлекая от не радостных мыслей, успевших пустить корни в голове. - Просто кто вы, а кто я? Моим максимумом было мечтание увидеть на бумаге лицо классной девчонки. Типа Лиз Аллен, по которой я убивался еще с младших классов. Но самого Тони Старка - нет. Вы герой, гений нашего времени. Естественно, увидев именно вас, я растерялся. Мне показалось, что вышла какая-то ошибка. Потом пришло осознание, что ошибки быть не может, а вместе с ним злость за ваше молчание. Но я был рад, что это вы. Большая честь быть частью кого-то великого. Страшно только не оправдать ожиданий. Кто я такой по сравнению с вами?

- Даже не знаю... - тянет Тони, поворачиваясь к Питеру. Честное возмущение поднимает внутри голову, недовольное самоличным принижением парня. - Не меньший гений, способный произвести в школьной лаборатории состав удивительной прочности и липкости? Герой, практически каждый день патрулирующий огромный город и спасающий невинные жизни? Или просто хороший человек, получивший суперсилу и решивший с помощью нее сделать этот мир лучше, а не украсить собственное существование за счет других?

Нежная улыбка расцветает на губах Питера. Бледных щек касается краска румянца. Похвала Старка влияет на него лучами весеннего солнца, отогревающего землю после долгой зимы. Невероятная красота.

Завороженный, Тони тянет руку и касается его щеки, стирая большим пальцем пепельный след с гладкой кожи. Питер прикрывает глаза, наслаждаясь теплом, распространяющимся по связи. Это должно быть неправильно, должно вызывать внутренний протест, но ничего подобного Старк не чувствует. Напротив, близость с родственной душой ощущается как нечто само собой разумеющееся. Она естественна между ними, как само движение планет во Вселенной.

- Я рассказал вам все это, - шепчет Питер, чуть поворачивая голову, невесомо касаясь ладони губами - не целует, просто прижимается, подчиняясь ласке, - чтобы вы понимали свою значимость для меня. Если с вами что-то случится, не думаю, что смогу с этим справиться. Некоторые потери просто невозможно перенести. Поэтому, пожалуйста, будьте осторожны в следующий раз, мистер Старк. И, если что, позвольте мне помочь.

Сердце предательски щемит от запредельной откровенности прозвучавших слов. Питер не зажимается, не стесняется проявлению своих чувств. Он воспринимает Тони своим, не разделяет их. Так и должно быть. Они соулмейты, они связаны, и узы эти высшего порядка. Не семья, в которой могут быть разводы и измены. Не родственники, разделенные границами общественных правил. Не друзья, способные на предательство спустя годы дружбы.

Две половинки одного целого, накрепко привязанные друг к другу общими чувствами, желаниями, непреодолимыми силами гравитации, действующими на многотонные объекты - вот кто они. Так почему Питер должен делать вид, словно его совсем к Старку не тянет? Зачем прятать истинное за пустым? Иллюзии ему ни к чему, он открыт перед своим соулмейтом. Девственно чист. И так умопомрачительно близок. Всегда готов оказаться рядом, всегда стремится на помощь. Без капли страха окунается в их отношения, не боясь ощутить боль предательства. На интуитивном уровне зная, что Тони никогда ему ее не причинит.

Такое доверие невероятно. Такое доверие подорвать никак нельзя. В который раз за последнее время Тони думает о необходимости принятых им мер. Правда ли отстранение оправдывает цели? Он хочет защитить, уберечь, но чем тупая боль лучше острой и яркой? Она просто продлевает мучения, а в остальном все остается также. Но Старк так долго живет с идеей отдаления, что переключиться с нее, поддаваясь желаниям, за одну секунду попросту невозможно.

Однако прогресс есть.

Тони впервые задумывается, что все эти годы делал для Питера что-то не так. Например, в плане жертвенности. Свою жизнь можно не просто отдать во имя кого-то, выполнив тем самым обязательства перед родными. Порой гораздо важнее ее сохранить.

========== Пеппер Поттс ==========

Комментарий к Пеппер Поттс

Осторожно. Элементы гета.

Дописав трехстрочный код в окне задач, Тони нажимает клавишу подтверждения и переводит нетерпеливый взгляд на пробный прототип генератора наночастиц. Лазерный анализатор вспыхивает пару раз, показывая готовность к регистрации, от чего Старку приходится чуть сощурить покрасневшие от недосыпа глаза. Усталость давит на виски, причиняя надоедливый дискомфорт. Лицевые мышцы сковывает онемение, притупляя ощущения. Сколько он уже не спал? Судя по подчеркнутому молчанию Пятницы, дольше допустимого.

Но результат того стоит.

Призрачно-голубой свет крышки генератора усиливается, равномерно мерцая, а из специальных отверстий по периферии устройства появляются первые нанониты. Перемещаясь на специальную магнитную площадку, призванную стабилизировать зацепление, боты формируют небольшую, размером с ладонь, пирамиду, параметры которой Тони прописал в программе.

Критическим взглядом Старк осматривает получившуюся фигуру со всех сторон. Его губы досадливо кривятся, когда он замечает излом одного из углов основания.

- Пятница, что по показаниям анализатора?

- Сбой в генерации, часть наночастиц имеет дефект, - отзывается ИИ. В ее голосе Тони чудится осуждение, словно она через силу заставляет себя отвечать хозяину.

Опять возникает извечный вопрос: почему на момент создания искусственного интеллекта, идея внести в функционал отслеживание биологических ритмов всегда кажется такой привлекательной? На деле от нее одни проблемы. Это Старку продемонстрировал еще Джарвис своим надоедливым до колик нудежом.

- Теперь проверим устойчивость.

Ожидая возможный удар током, Тони с опаской тянет руку к пирамиде. Но в последний момент все же передумывает брать фигуру из нанонитов целиком, а потому на пробу прикасается к одной из граней указательным пальцем. Легкое покалывание обдает подушечку. Оно почти приятное, можно сказать, ласкающее. Напоминает чувство на языке, возникающее, если лизнуть пальчиковую батарейку. Отлично. Стабилизация работает в пределах нормы.

- И... - тянет Тони, затаив дыхание, - прочность.

Давление пальца на грань усиливается. Вместе с ним усиливается гудящий звук коронного разряда, образованного за счет ионизации воздуха вокруг нанонитов. Генератор начинает выдавать больше энергии на поддержание сцепки, увеличивая напряжение в системе. Мелькает электрическая молния и Тони тут же убирает руку. На грани остается вмятина.

- Нужно усилить источник для увеличения тяготения между наночастицами, - резюмирует Старк, потирая костяшками пальцев глаза, на несколько прекрасных секунд избавляясь от ощущения засыпанного под веки песка. - Думаю, повысить разрешенный порог до девятнадцати процентов хватит.

- Принято, - подтверждает Пятница.

Архитектура программы на голографическом экране обновляется, включая новые данные. Однако параметр на прямопоказывающем датчике напряжения остается прежним.

- Ну и чего же мы ждем? - недовольно осведомляется Тони у ИИ.

Он готовится к тому, что сейчас ИскИн вновь заведет свою шарманку о сне. Не впервые за последние несколько часов, кстати. Жаль, сил противостоять ей уже практически нет.

- Продолжение эксперимента небезопасно, - что и требовалось доказать. - Концентрация внимания и активность мозга снижены. Вам необходим отдых, босс.

Тяжело вздохнув, Старк подпирает лоб рукой. Понятно, что необходим. Но вот беда: у него просто не получается расслабиться. Стоит только закрыть глаза, как перед мысленным взором встает Питер и обрывки их задушевного разговора после пожара. Взгляд, которым тот смотрел на Тони, прося быть осторожным. Губы, прижимающиеся к ладони, и прохладные пальцы, ненавязчиво ласкающие кожу руки.

Казалось бы, что в этом такого? Почему сознание цепляется за клочки видений, раз за разом прокручивая моменты в памяти? Не самые откровенные прикосновения в жизни Старка, чтобы так хвататься за них, подобно утопающему, держащемуся за спасательный круг.

Да просто Тони начинает сдавать.

Он привык к эмоциональной закрытости. Привык быть единственным человеком, имеющим доступ к собственным чувствам. А сейчас эта привилегия ускользает от него, как песок сквозь пальцы. В Старке словно поселилось две личности. Одна тянется к мальчишке всем своим существом, наплевав на доводы не делать этого. А другая в панике страдает от выхода ситуации из-под контроля.

Тони имеет сложный внутренний мир, опирающийся на не самое счастливое детство. Говард был хорошим отцом (сейчас он уже это понимает), вот только быть им совершенно не умел (какая ирония). Его тотальный контроль над свободолюбивым сыном привил тому определенные взгляды на жизнь: не можешь победить - возглавь. Теперь Старку самому требовалось держать любую ситуацию под колпаком. И в первую очередь ему нужна внутренняя определенность. Знание, чего он хочет и как это получить. Имея в основе такую концепцию, решать все сопутствующие проблемы легче, также, как и смиряться с неудачами.

Однако Тони еще ни разу не доводилось вступать в такую серьезную конфронтацию с самим собой, а ведь у него есть определенные успехи в этом деле. Что-то в нем категорически против выбранной тактики в отношении соулмейта. И если раньше условному «чему-то» можно было заткнуть рот доводами разума, то сейчас, после сближения с Питером, провернуть такой трюк становится все сложнее и сложнее.

В голове постоянно мельтешат мысли, идет взвешивание и анализ каждого действия. Все приобретенные знания о Паркере ополчились против Старка. Мозг разобрал его образ на составляющие и теперь постоянно транслирует их, не упуская ни единой возможности вспомнить о мальчишке.

Тони видит Питера в случайных прохожих. Слышит голос в обрывках фраз. Мысленно воспроизводит счастливую улыбку, когда что-то идет как надо, и грустный взгляд, когда дело движется к провалу. Стаканчик кофе с молоком в руках Хэппи по утрам напоминает о минутах зимних вечеров, проведенных вместе после сражений. Ароматный чай Пеппер вызывает аналогичные ассоциации. Томик «Грозового перевала» Эмилии Бронте, разделенный закладкой, на столе секретаря воскрешает в памяти выражение легкой брезгливости на юном лице. А логотип «Звездных Воин» на футболке проходящего мимо по коридору стажера - горящие воодушевлением глаза.

Ну и как тут сохранять спокойствие? Как расслабиться, отвлечься, если стоит только дать слабину и возведенные стены рушатся, погребая сознание под тоннами воспоминаний?

Да никак.

К сожалению, для Тони происходящие с ним метаморфозы не являются тайной, покрытой мраком. Правда, в отличие от большинства других людей, он не испытывает общепринятого восторга от первопричины страданий. До сих пор помнит Джуди - очаровательную соседку по общаге и по совместительству первый свой сильнейший интерес к противоположному полу. А еще лютое помешательство на ней, граничащее с тупостью. Все эти учащенные биения сердца, деградация речевого аппарата, неспособность удержать жалкую мысль в голове - мрак. Тогда Старк поступил на первый курс в МТИ, прославившись, как самый молодой студент за всю историю вуза. Джуди же была восемнадцатилетней красоткой, которой не было абсолютно никакого дела до слюнявого подростка, пялящегося на нее с другого конца коридора. Немного позже, разобравшись с принципом работы отношений, он конечно же исправил вопиющую несправедливость и наверстал упущенное, подойдя к ситуации с холодной рациональностью. Но осадок остался. Поэтому влюбленность, по его мнению, несет в себе больше минусов, нежели плюсов. Она отвлекает, поражает мозг, не убиваемым вирусом. Отделаться от нее практически нет шансов. У Старка, в его нынешних условиях, завязанных на контакте родственных душ, так и подавно.

Слава богам, в обычном порядке вещей, немного выручает работа. Старый добрый способ забыться еще действует, и это уже повод для радости. Сложно сказать зачем именно ему сдался генератор наночастиц - Тони пока только пробует эту перспективную идею на вкус. Главное, что у него есть причина на время выпасть из реальности, получив передышку. Уже что-то.

Неожиданно по мастерской разносится голос притихшей Пятницы:

- Мисс Поттс идет сюда.

Испытывая искреннее удивление, Старк по привычке смотрит в сторону голосовых панелей ИИ, удовлетворяя потребность видеть собеседника. Поздний визит - странное явление. Пеппер никогда не была полуночницей.

- Что в середине ночи ей могло здесь понадобиться?

- Сейчас восемь тридцать пять вечера, сэр.

Тони фыркает.

- Прошло так мало времени, а ты гонишь меня в постель?

- Сейчас восемь тридцать пять вечера следующего дня. Вы бодрствуете больше двух суток, - и вот теперь осуждение в ее голосе ему отнюдь не кажется.

Пожав плечами, выражая полное безразличие к циклу сна, он поворачивается в кресле в сторону двери. Как раз вовремя, чтобы увидеть заглянувшую Пеппер. Она улыбается ему приветливо, но немного натянуто. Плохой знак. Тони слишком хорошо ее знает, чтобы не обратить внимания на подобный жест. Нехорошее предчувствие тут же начинает ворочаться под ребрами.

Легкой походкой Пеппер преодолевает разделяющее их расстояние. На ней короткие хлопковые шорты и растянутая белая майка, волосы собраны в неряшливый хвост. Она выглядит так молодо, так непринужденно - даже не верится, что причиной ее появления здесь может быть неприятный разговор, а не желание позвать к себе в постель.

А может Тони от усталости надумал лишнего? Может Пеппер сейчас протянет руку и уведет его из мастерской физически и от душевных проблем ментально? Было бы просто замечательно.

- Привет, - ее рука заботливо зарывается в волосы Старка, кончики пальцев массажирующим движением оглаживают кожу, вызывая мурашки по телу. - Не надоело здесь сидеть?

- Нужно кое-что закончить, - он кидает взгляд в сторону пирамиды. Нанониты так и не восстановили причиненный ущерб. С одной стороны - бесит, а с другой увеличивает время работы. - Так что ложись без меня, но я скоро закончу и присоединюсь к тебе.

Ложь дается легко. Он вновь поднимает на Пеппер глаза, надеясь, что те не выглядят стеклянными сферами, вставленными в глазницы за место живых, выдавая истинное время, проведенное без сна. Для пущей убедительности давит из себя улыбку, на которую Пепс отвечает с едва уловимой грустью.

Определенно что-то не так, и говорит об этом не разыгравшаяся от недосыпа паранойя. Видимо все же придется выслушать очередную нотацию о собственном поведении. Увы, на мозги Тони капают все, кому не лень.

Пеппер закусывает губу, медлит.

- Вообще-то, я хотела с тобой поговорить.

Чудо не случилось. Покорно откинувшись в кресле, он расслабляет затекшую от долго нахождения в одной позе спину, отзывающуюся болью в поясничном отделе. Прикинув варианты, решает, что лучше не юлить, избегая разборок, а покончить с выволочкой побыстрее.

- О чем?

- О Питере Паркере.

Вылитое ведро холодной воды на голову - и то произвело бы меньшее впечатление. Неожиданный поворот. Произнесенное имя имеет эффект разорвавшейся бомбы. Сердце ухает вниз, горло мгновенно пересыхает. Отупляющую сонливость снимает, как рукой, под действием выброса адреналина в кровь.

Он ослышался? Боже, вот бы он ослышался.

Но мольбы всевышнему остаются проигнорированы. Пеппер смотрит с тоской и каким-то вселенским пониманием. Обычно таким взглядом она встречает необходимость для него отправиться на очередную суицидальную миссию. Этот взгляд - ее принятие жизни Тони. Поттс давно уяснила, что не может в полной мере влиять на нее, не может требовать или указывать. Иначе Старк просто отдалится, закроется и больше к себе не подпустит. Конечно, от особенно сумасшедших вывертов она все же ограждать пытается, но основной ее метод борьбы с заскоками Тони - смирение. Ей ничего не остается кроме, как наблюдать за извилистостью его пути, идя на некотором расстоянии, которое ни сократить, ни увеличить у нее не получается. И, возможно, благодаря этому Пеппер знает о Тони больше, чем кто бы то ни был. Больше, чем он сам.

Красочная реакция, а он уверен в том, что она была именно такой, выдает в два счета. Вообще-то, у Старка нет цели скрыть Питера от Пеппер - все же она не посторонний человек, будущая жена. У Старка цель скрыть Питера вообще ото всех, сохраняя их тепло только между ними двумя.

- Что... - вопрос формулируется долго и с трудом. Поттс милосердно дает ему время. - Что с ним не так?

Какова вероятность, что Пепс просто заметила их сближение и сейчас выведет разговор к теме ответственности, а еще к излюбленному своему мнению о том, что разносторонние качества Тони являются прямой противоположностью этой самой ответственности?

По всей видимости нулевая.

Пеппер даже в лице не меняется, перед тем как обрушить новый удар.

- Он - твой соулмейт?

Просто жестоко рубит с плеча. Не сожалея никому и ничему.

Старк молчит. Молчит и смотрит абсолютно пустым взглядом перед собой, никак не реагируя на вопрос. Воцаряется совершенная тишина, через плотную завесу которой не пробивается ни звука. Реальность, еле удерживаемая уставшим сознанием, делает последний решительный рывок, окончательно растворяясь в холодном свете мастерской, и Тони остается один на один с непонятным иррациональным миром, где время движется неравномерными скачками, а чувства утрачивают себя, тая, как тают звезды в утренней заре.

Он не знает, как долго просидел в этой отстраненной задумчивости, вслушиваясь в остаточное эхо вопроса, звучащего родным голосом в ушах. Частично вернуться в себя заставляет жжение глаз - раздражитель, преследующий вот уже несколько часов к ряду. Он автоматически смаргивает болезненную сухость и выхватывает из мешанины обстановки Дубину, пытающегося разложить инструменты у дальнего верстака. С чем-то, отдаленно напоминающим интерес, Старк наблюдает за роботом пару мгновений, растянувшихся в вечность.

Посещала ли его вообще когда-либо мысль о подобном разговоре с Пеппер? Нет, никогда. Он никогда не думал выносить на всеобщее обозрение наличие у себя связи, всегда очень рьяно оберегая рисунки с изображением родственной души. И если неразглашение незнакомцам имело достойную причину (а именно: нежелание подставлять Питера под удар), то с родными она уже себя не оправдывала.

Тони способен доверить Пеппер собственную жизнь. Да и к чему это «способен»? И так доверяет, выдав все свои слабые места, предоставив ключи к мгновенному уничтожению Тони Старка, как личности, как человека. И ничего внутри него не думает бастовать против безоговорочного доверия. Оно было посажено давным-давно и любовно взращивалось ими двумя долгие годы. Не рассказывая ничего, не вдаваясь в детали Тони мог прийти к ней в любое время, и Пеппер всегда принимала, всегда старалась помочь. Эта женщина то немногое, что скрашивает его существование, наполняя череду дней смыслом. Она то немногое, что он действительно ценит.

Тони Старк в неоплатном долгу перед Пеппер Поттс, и сейчас перед ним стоит задача рассказать ей о том, что не она, вопреки всему, является центром его вселенной. Не ей принадлежат сердце и душа, несмотря на уверения в обратном.

Смысла врать нет. Смелость сказать праву тоже отсутствует.

- Я начала догадываться почти с самого начала, - тихим, но твердым голосом говорит Пеппер, стараясь вывести из оцепенения. - Он просто появился в твоей жизни и не ушел, как многие до него. Все эти твои вылеты с подмогой, ваша встреча в Старк Индастриз. Хэппи рассказывал, что вы виделись даже в метро... Слишком много подозрительных случайностей. Они наталкивают на определенные мысли.

Теперь Тони смотрит на нее с отстранённостью и дозированной внимательностью. Поттс нервно встряхивает волосами, аккуратно присаживается на столешницу. От такого взгляда ей становится не по себе.

- И совещание...

- Совещание?

- Совет директоров, - напоминает Поттс. - Мой первый совет директоров. Я тогда только устроилась на работу. Ты был моим боссом, и я постоянно следила за тобой, стараясь отметить привычки, какие-то потребности. Но в основном не нарваться на сложный характер. До меня на должности твоего помощника люди не задерживались, а мне нужна была эта работа сильнее, чем я хотела или могла показать.

Ему бы сейчас спросить «почему» и увести разговор в безопасную сторону, а потом притвориться, что того вовсе не было. Но из уважения к Пеппер он сохраняет молчание, смиренно ожидая продолжения.

По сути оно и не нужно. Тони отлично помнит тот день. Постоянно мысленно возвращается в него, как в отправную точку. Однако он был так поглощен собой, что ни разу за все годы не подумал об одном очень нехитром факте: Пепс видела блокнот. Именно она обратила внимание Старка на рисунок. А Поттс никогда не была дурой.

- Я заметила набросок. Никогда не слышала о твоих талантах в изобразительном искусстве. В прессе об этом не писали. Впрочем, - Пеппер легко подталкивает его ногу своей, демонстрируя дружелюбный настрой, - больше я никогда не видела тебя за рисованием. Не видела и твоих работ. Хотя ты не тот человек, который будет прятать от мира свои способности и успехи. У меня закрались сомнения, но, когда появился Питер, все встало на свои места.

Она берет паузу, давая необходимую передышку. Тони может только завидовать спокойствию на ее красивом, невозмутимом лице.

- Так я права?

Это очень странно: говорить о том, о чем молчишь на протяжении вот уже пятнадцати лет. Однако он успел признать бессмысленность вранья, поэтому поводов отпираться у него нет.

- Да... Да, Питер - мой соулмейт.

Признание дается до смешного легко. Просто произнесенная вслух характеристика. Тони Старк - американец, его родители - Говард и Мария Старк, невеста - Вирджиния Поттс, а родственная душа - Питер Паркер. И правда эта, больше не умалчиваемая, не сносит колонны небосвода, обрушивая громаду на голову, не разверзает бездонную пропасть под ногами. Ничего такого, еще один факт из множества других. И, поняв это, внутренние тиски начинают немного разжиматься, давая больше простора легким.

Откровению Пеппер не удивлена. Только кивает сама себе, с присущим ей здравомыслием, и дарит Старку ободряющую улыбку. До чего же у нее прекрасное, любящее сердце.

- Тогда почему его здесь нет? - невесомое недоумение затаивается в ее чертах, пока Тони пытается всеми силами переварить столь беспечное принятие. - И почему ты не сказал мне об этом раньше? Мы же чуть было не назначали дату свадьбы.

Последняя фраза бьет под дых беспощадным ударом. Он резко вскидывает голову.

- В каком смысле «чуть не назначали дату свадьбы»?

- В прямом, - недоумение сменяется сомнением. - Тони, у тебя есть соулмейт. У связи, конечно, бывают разные проявления, но мне хватило один раз увидеть вас вместе, чтобы понять какого именно толка ваша. Да ты тоскуешь по нему, если вы не видитесь неделю. Становишься просто невыносимым и радуешься, когда на горизонте возникает новая угроза. Это в корне неправильно. И рискну предположить, что Питер испытывает аналогичные чувства. Что сотворит с ним твоя женитьба? Ты хоть представляешь, как на вас может повлиять уклонение друг от друга? Чинить препятствия нельзя. Иначе все закончится очень плохо.

Вот он - его шанс поговорить о своих планах со взрослым, состоявшимся человеком, способным подсказать правильные действия. Если отринуть первичный шок от раскрытия правды, если заглушить стыд от нечестного отношения к Пеппер и взглянуть на события сегодняшнего вечера с положительной стороны, то можно прийти к выводу, что та вновь удачно оказалась рядом в очередной его самолично учиненной передряге.

Пепс созидательна. Ее природная мудрость и способность ставить мозги на место помогут найти опору, помогут остановить падение в бездну имени себя. Да, Тони разделило душевными метаниями на две равносильные половины. Две сущности в нем ведут постоянную изматывающую борьбу, и ни одна не может одержать верх. В таком положении обычно взгляд со стороны выручает, как никогда.

- Я хочу ослабить связь, - выпаливает Старк, нервно ероша волосы на затылке.

Господи, как же дико произносить это вслух, зная, что будешь услышан.

Улыбка вместе с пониманием исчезают в Пеппер моментально. Вроде вот они: поддержка, забота, аккуратность с чужими чувствами. А в следующий миг Вирджиния превращается в холодную, отстраненную мать, взирающую с привычным укором на свое провинившиеся чадо.

- Прости, ты «что»?

- Я хочу ослабить между нами связь, - медленнее повторяет Тони, теша себя надежной, что Поттс просто не расслышала его.

Она протяжно выдыхает весь воздух из легких, словно пытаясь сдержать бьющие через край эмоции. Старк всегда обладал сомнительной способностью завести ее с пол оборота.

- Тони, ты в своем уме? Тебе жить надоело?

- Это не невозможно, - почему-то собственные слова авторитетно звучат только в голове, на деле же они походят на оправдание. - Я читал об этом. Поверь мне, много читал. И не сплетни с просторов интернета, а реальные научные труды. Если не позволить связи укрепиться, если точно выверить количество встреч, можно добиться ослабления уз без нанесения ущерба.

- В скольких случаях из ста?

Не в бровь, а в глаз. Хороший вопрос. Отвечать на него Тони не любит даже сам себе.

- В нескольких.

Попытки взять себя в руки даются Пеппер не легко. Трудно сказать, что именно вызывает такой сильный протест. Женская черта романтизировать связь родственных душ или вечная безбашенность Старка, который лучше поставит под риск собственную жизнь, нежели сделает что-то вопреки желанию.

- Тони, я не сомневаюсь, у тебя есть мотив так поступать, но ты...

От ее нарочито спокойного голоса внутри вспыхивает огонь ярости. Он не выдержит размеренного доказательства неправоты, а потому прерывает Вирджинию, не давая окончить фразу.

- Не прав? - рычит Тони, вскакивая с кресла. Сдерживаемые переживания наконец-то получают возможность быть высказанными в слух. Удивительно, как много накопилось их за прожитые годы. Какой силы неутихающая злость на судьбу подавлялась в нем, не зная выхода. - А тебе не кажется, что не всех можно грести под одну гребенку? У абсолютно любого правила есть исключения. И порой с ними просто нужно смириться. Пепс, ты знаешь меня не первый год. Знаешь, на что похожа жизнь со мной. Я и для тебя не желаю подобного. Никогда особо не держал, когда ты хотела уйти. А ты хотела и не раз. Так как я могу допустить такое для него?

Сделав круг по центру комнаты, он вновь останавливается рядом с Пеппер, пораженно смотрящей на него своими большими голубыми глазами. Родная, близкая, любимая своим особым видом любви. Между ними столько произошло, они столько всего перенесли вместе. Сколько раз она думала, что вот-вот потеряет его? Сколько раз ей приходилось Тони оплакивать? Похищение в Афганистане, полет через портал с ядерной ракетой, бомбежка дома террористами - и еще длинный список, наполненный сумасбродными решениями, принятыми самим Старком. Только он виноват в устроенной нервотрепке. И после Альтрона Пеппер просто не вынесла его самоистязания.

Так и сказала: «Я больше не могу смотреть, как ты себя убиваешь».

Однако вот она: опять вернулась. Всегда возвращалась.

- Быть рядом со мной - это твое решение, - голос хриплый, не утаивающий безмерной усталости. - И хоть убей, но я не понимаю, как ты решилась на подобное. Но Питер... Он этого не выбирал. У него вся жизнь впереди. Я хочу, чтобы он прожил ее достойно, чтобы был счастлив. А как показывает практика, со мной ему такое не светит. Только представь, что случится, когда все узнают, что он - моя родственная душа? Они попытаются добраться до меня через него, превратив наше существование в сущий ад. Не этого я ему желаю, Пепс, не этого.

Больше сказать нечего. Вырвавшиеся слова - наболевший сгусток переживаний души. Несформированный, сумбурный, извергнутый в спешке в поисках неуловимого утешения. И, судя по взгляду Пеппер, не дрогнувшего, направленного прямо на него, она представляет насколько тяжело далась Тони его неотесанная, злая откровенность.

- Ты кое-чего не учел, - размеренным тоном замечает она, чуть склоняя голову на бок.

- Например?

- Он - твой соулмейт. Молчи, - тут же резко одергивает, поднимая правую руку, видя намерение вновь перебить. - Он - твой соулмейт, а это значит, что если и есть в этом мире человек, способный вынести тебя и твой образ жизни, то это - Питер Паркер. Пытаясь защитить его ослаблением связи, ты просто мучаешь вас обоих.

Она совершенно не слушает его. Выбрала точку зрения, не желая отпускать обогретую идею, и теперь настырно держится, слепо игнорируя весомость аргументов. Не осуждения и споров Старк хотел добиться от Пеппер. Он хотел понимания и, кажется, впервые в жизни та не готова его дать.

- Чего ты добиваешься, Пепс? Таким ненавязчивым способом хочешь расстаться? Невеста не должна уговаривать жениха подаваться в объятья другого человека. Могла бы выбрать менее экстравагантный способ отказать.

- Не передергивай, Тони. Мы говорим не об этом.

- И не собирался. Я выбрал тебя. Я хочу остаться с тобой.

- Ты выбрал смерть и потакание собственным страхам. Не думай, что я не знаю тебя. Твое желание уберегать любимых тобой людей носит паталогический характер. Такой же ненормальный, как и стремление избегать сильных привязанностей. Однако Питер первый, кого сберечь ты хочешь настолько сильно. При этом, я уверена, ты боишься мальчишку, как огня, понимая степень его влияния на тебя. Твое извечное «хочется, но колется», Тони, так ведь? Правда вот, не вовремя ты решил примерить благородство.

- Не говори так, словно знаешь, о чем именно говоришь. С чего ты вообще взяла, будто понимаешь суть наших отношений лучше меня? - он не собирался грубить. Не собирался становиться причиной боли, мелькнувшей в холодной голубизне глаз. И все же стал. Извечное разочарование близких - удел, кажется, предназначенный специально для Тони Старка.

- Возможно с того, что так и есть?

Пеппер закрывает глаза, опуская голову. Выбившиеся из хвоста пряди вместе с челкой спадают на лицо, деля его на неровные части, создавая впечатление разбитости. Пошатываясь, Вирджиния отрывается от стола. Сначала Тони кажется, что он допек ее окончательно и явно запланированного разговора по душам у них не вышло. Но Пеппер никуда не собирается, только достает из заднего кармана шорт сложенный вдвое листок.

Белизна бумаги таит в себе странную угрозу. Тони смотрит на нее, как на завернувшуюся кольцами змею на лесной тропе - не понятно способен ли убить находящийся в клыках яд или только обжечь болью.

На протяжении всего их знакомства соулмейт Пепс был чем-то эфемерным, призраком, оставшимся где-то позади в прошлом. Иногда, не зная правды, Старк даже воображал, что тот не существовал вовсе. Конечно же, обвинить Вирджинию в «бездушии» было нельзя. Отсутствие родственной души не порицалось Тони, хотя ни одного знакомого человека с подобным отклонением в кругу близких у него не находилось, чтобы можно было уверенно формировать мнение на этот счет. И все же...

И все же иной раз непоколебимость Поттс заставляла думать о некоторой отстраненности от внешнего мира. Словно где-то глубоко в ней поселился вакуум, не позволяющий задеть за живое. Как еще можно объяснить столь неисчерпаемое терпение?

Мысль о их общей непохожести, оторванности от привычного, порой грела Старка. Заставляла верить в шанс не подохнуть в одиночестве, самолично им избранном. Ведь если у Пеппер Поттс нет родственной души, значит, она не уйдет, так ведь?

Но вот оно - доказательство обратного. Светится в люминесцентном свете ламп, зажатое в длинных, тонких пальцах.

С почетной аккуратностью Пеппер разворачивает листок, почти нерешительно протягивая его Тони. Он машинально берет предложенное и с опаской смотрит на четко отрисованные черной ручкой черты лица.

Портрет принадлежит парню лет двадцати пяти. Темные глаза и волосы, пухлые губы, волевой подбородок со следами легкой щетины. Над левой бровью небольшой, серпообразный шрам, а на шее виднеется родимое пятно. Его нельзя назвать красавцем, но типичная внешность приятна глазу. В нем есть что-то от Стива Роджерса - такая же притягательная, американская простота, способная расположить к себе любого. Таких парней, как этот, запросто можно встретить на рекламных билбордах в окружении шумной компании или семьи с золотым лабрадором в придачу.

Единственное, что смущает - взгляд. Пустой, потухший, как у почти слепого человека, давным-давно бросившего полагаться на зрение. И дело не в рисунке. Глаза Питера на портрете всегда имеют выражение. Они передают его счастье, страхи, переживания. А вот глаза незнакомца укрывают эмоциональное состояние хозяина. Отталкивают своей невыразительностью и блеклостью.

- Его зовут Артур Саммерс, - говорит Пеппер, неотрывно смотря на листок. - Точнее, звали. Его звали Артур Саммерс.

И в этом простом уточнении неожиданно находится огромнейший смысл. Все вдруг встает на места. Картина предстает перед Старком в отвратительной, ранящей полноте. В прошедшем времени кроется молчание Пеппер, не озвученное желание исключить тему соулмейтов из разговоров. В нем нашли объяснение некая эмоциональная глухота и бессмысленное терпение. Не мнимое бездушие, а страшная потеря - вот главный недуг Пеппер Поттс.

Для того, чтобы начать говорить, ей потребовалось собрать всю свою волю. Справляется Пеппер неплохо, во всяком случае вступает в лабиринты памяти она с легкой улыбкой на губах и непробиваемой серьезностью в глазах.

Рассказ начинается с того, что, когда ей было двенадцать лет, отцу предложили работу в Нью-Йорке, из-за чего семье пришлось в срочном порядке покидать Вашингтон. Вынужденный переезд отнюдь не вдохновил маленькую Пеппер. В ней не было достаточно авантюризма, чтобы с распростертыми объятьями принять новый мир, иную жизнь в одном из самых известных городов Америки.

Ее взгляд на перемены носил мрачные тона. Позади оставалась прежняя школа, любимые учителя, верные подружки и популярность, которой та обзавелась с методичной целеустремлённостью. Заново добиваться уже имевшихся благ не то чтобы не хотелось, просто возможность неудачи страшила сильнее всего прочего. Но Вирджиния была примерным, не конфликтным ребенком, а потому оспаривать решение родителей даже не пыталась. Пару раз задала вопрос о необходимости крутых перемен - на этом и успокоилась, принимаясь мысленно готовить себя к будущим неприятностям.

Тем не менее реальность оказалась не такой ужасной, как подразумевал ее детский, пугливый мозг. Потому что первым человеком, с которым чете Поттсов выдалось познакомиться был Артур Саммерс - мальчишка, ровесник Вирджинии, повстречавшийся им на лестничной клетке их новой квартиры.

Родители Артура работали с отцом Пеппер в одной корпорации. Их точно также, как и Поттсов, перетянули недавно из Небраски в головной нью-йоркский офис, выдав жилье в доме, предназначенном специально для сотрудников фирмы. На почве общего отлучения от родной земли и схожих интересов два семейства, вынужденные свести знакомство по велению судьбы, достаточно быстро прониклись друг к другу теплыми чувствами, переросшими в дружбу, включающую в себя воскресные ужины, распивания мужьями пива по вечерам и редкий совместный отдых на природе.

До знакомства с Саммерсами у Пеппер никогда еще не было друга-мальчика. В Вашингтоне ее круг общения состоял в основном из девчонок, недавно оставивших кукол, а сейчас вступивших в странно-непонятный, но чарующий подростковый возраст, принуждающий все больше времени тратить на разговоры о том, кто и во что был одет, с кем заговорил, на кого посмотрел, и все меньше на игры. Поэтому взбалмошный, подвижный Артур Вирджинию пугал некой первобытной дикостью, присущей мальчишкам, по обыкновению своему, взрослеющим позже девочек. Необходимость водить с ним знакомство отзывалась досадой в девичьем сердце. И все же полным крахом для нее стала новость о том, что они с юным Саммерсом не только будут посещать одну школу, но еще и общий класс.

- И знаешь, - говорит Пеппер, пряча от Тони глаза, - не было ничего такого, что показывают в фильмах. Он не защитил меня от хулиганов, не прикрыл от курьеза. Я просто... просто привыкла к нему.

Постепенно Вирджиния прекратила носить перед Артуром маску ложной симпатии, не скрывающую убивающей на повал надменность - ту самую, на которую способны только девочки-подростки. Неотвратимо юный Саммерс влился в ее жизнь. На самом деле стал другом, который вытаскивал ее на прогулки в Центральный парк, водил по полюбившимся местам. Показывал открытые крыши домов, с которых можно было наблюдать за закатом. Научил ловить лягушек в пруду и лазить по деревьям. Пеппер тоже не осталась в долгу. Более степенная, она прививала Артуру любовь к книгам, настольным играм и пунктуальности. Дотошно следила за их более спокойным времяпрепровождением, перед этим всегда настаивая на выполнении домашнего задания.

Родители от их союза оказались в восторге. Матерям нравилось, как положительно дети влияют друг на друга, а отцы были рады, что малышня способна занять сама себя, позволяя спокойно отдохнуть после тяжелого рабочего дня.

Проходили годы, и вместе с возрастом изменялся и интерес Вирджинии и Артура друг к другу. Она прекратила видеть в нем бойкого, несносного мальчишку. Лучшего друга в ее представлении затмил очаровательный юноша, в которого Артур преобразился неведанным образом. Вот только еще он мчал их на велосипеде и Пеппер без зазрения совести плотно прижималась к его спине, а теперь любое прикосновение Саммерса головокружительно волновало что-то у нее внутри.

И даже здесь у них получилось обойтись без драмы. Никто не пытался задушить свои чувства, опасаясь испортить дружбу. В один момент Пеппер просто поняла, что в свои шестнадцать нарисует портрет Артура и это радовало ее, как ничто другое не могло.

- Нам было хорошо вместе, никого другого на роль соулмейта я и не хотела, - Тони смотрит, как нервно она трет губы, как обессиленно опускает голову. Он уже знает, что конец у сказки будет плохой и ловит себя на мысли, что ему не хочется слышать продолжение. - Артур был старше меня на несколько месяцев и первым нарисовал рисунок.

Они были счастливы подтверждению своих теорий. И подарком на день рождения Саммерса от Пеппер стал первый в ее жизни поцелуй. Связь укрепила их отношения, открыла множество возможностей, раньше им не доступных. Их жизни окончательно переплелись, радуя духовным, нерушимым единением. Артур Саммерс стал первой любовью Пеппер Поттс, ее первым мужчиной. Деятельным вдохновителем и надежной защитой от всех невзгод. Больше они не разлучались никогда, постоянно следуя друг за другом.

Тони примерно представляет их в то время. Сам видел подобные пары в школе и университете, вызывающие легкую зависть у каждого, кто посмотрит на них. Он - уверенный в себе, умный парень, обязательно занимающийся каким-нибудь видом спорта, а она - спокойная и счастливая, кутается в его куртку от спортивной формы, сидя на стадионе с домашним заданием, пока идет тренировка. А вместе они представляют из себя единое существо, разделенное на два тела. И никаких скандалов, никаких интриг и наигранности - только любовь в каждом взгляде, в каждом прикосновении.

- Мы хотели пожениться после университета, - первые слезы скапливаются в уголках печальных глаз Пеппер. Приближается буря, Старк чувствует ее всем своим существом. - Даже начали планировать, где будет проходить свадьба.

- Что произошло? - Тони не спрашивает о дальнейшем развитии их отношений, Тони спрашивает о причине их разрушившей.

- Его сбил пьяный водитель, - слезы наконец-то находят выход. Срываются с ресниц, расчерчивая дорожками бархатную кожу щек. - Артур возвращался в кампус вечером после встречи с друзьями и тот его просто не увидел. Он умер мгновенно, не мучился. Так во всяком случае пытались меня успокоить врачи.

Случившееся оставило на Пеппер неизгладимый отпечаток. Невыносимое горе выбило ее из жизни на год. Она взяла академический отпуск в университете, по просьбе семьи проходила курс терапии.

- Только это не помогло, - пустым голосом произносит Пеппер, смотря на Тони взглядом неизлечимо больного человека, смирившегося с приближающимся концом. - Единственное, чему меня там научили, это продолжать собственную жизнь. А боль... она до сих пор со мной.

По кусочкам Поттс удалось собраться заново и ее новый образ представлял неудачную карикатуру себя прежней. Она закончила учебу, нашла работу и там открыла лазейку, притупляющую чувства: сосредоточившись на задании у нее не оставалось времени на мысли об Артуре и его потери.

Повышения Пеппер получала быстро. Умная, целеустремленная, готовая отдать все время работе, она держалась в стороне от коллег и наплевательски относилась ко всем пересудам за своей спиной. Однако, ни у одного работодателя не было для нее столько заданий, чтобы смочь занять все часы в сутках, выбивая лишнее из головы. Все равно наступали такие моменты, когда Пеппер оставалась со своей болью один на один, и та точила уверенность, выпивала жизненные соки, превращая некогда яркую личность в жалкое подобие - нелепую тень.

Иногда она давала шанс другим мужчинам. Но никто из них не касался ее так, как делал это Артур. Никто не целовал так глубоко, никто не проникал прочно в душу. Все ее связи были только для удовлетворения потребностей физических, душевные же удовлетворить они были не в состоянии. Да и она была для этих незнакомцев только проходной ступенью. Развлечением, утолением голода ровно до того момента, пока люди с нарисованных ими портретов не врывались в их жизнь. Весь этот опыт научил Поттс отпускать. Она брала их покалеченные, одинокие судьбы, отогревала, придавала сил и оставалась рядом, поддерживая тепло, до момента с воссоединением с истинными. Трагично, но так и должно было быть, поэтому Пеппер не жаловалась. Позволяла себе редкие, критические срывы только и всего.

А потом она узнала о том, что великий Тони Старк ищет себе помощника. И о том, что предлагаемые им условия работы невыносимы. Люди, привлеченные щедрой зарплатой и престижным местом, давили свою жадность, разбегаясь кто куда - лишь бы подальше от эксцентричного миллиардера. Старк сам почти никогда никого не увольнял. Ходили слухи, что ему доставляет удовольствие изводить людей, проверять их запас прочности. Поговаривали, что у него нет родственной души.

Идеально для Пеппер Поттс.

- Порой в тебе я видела Артура, - шепчет Пеппер, успокаивающе прикасаясь к его часто вздымающейся груди. - А порой в твоих глаза я видела отражение собственной боли, утраты и одиночества.

Нежная улыбка, несочетающаяся с хрусталем слез, касается ее губ.

- Ты как большой ребенок, которому постоянно требуется внимание. И мне хотелось, было необходимо, отдать его все тебе. Растворяться в другом человеке приятнее, нежели растворяться в суровой безысходности.

Тони шепчет ее имя и привлекает в свои объятья. Ему требуется сделать для нее хоть что-то.

Она упирается, ищет взгляд.

Она говорит:

- Это больно, Тони.

Признается:

- Иногда я рисую его. А потом смотрю на то, каким неизменным остается его лицо, как оно застыло во времени, когда я сама постоянно меняюсь, взрослею, старею. Это все еще чертовски больно.

И после этих слов Пеппер дает волю еле сдерживаемым эмоциям. Рыдания сотрясают ее тело, а из нутра рвется не человеческий - почти звериный вой. Чистое, неприкрытое рамками приличий и стеснений горе, всепоглощающее в своем естестве. Утягивающее в пучины не только ее, но и самого Старка.

Впервые Тони видит Пеппер такой открытой. И малодушно он хочет отмотать время назад, не позволить этому разговору состояться. Сердце разрывается, протяжно ноет в тон задыхающейся в его руках Пепс. Глубокая растерянность обезоруживает, вытесняя все мысли и предполагаемые слова из головы. На задворках маячит неизбежный конец. Тони кожей ощущает его близость, застывшей в жилах кровью противится наступлению. Пеппер тоже все знала с самого начала, осознанно пришла сюда сегодня поставить точку. Подготовилась, принеся рисунок. Ей на самом деле страшно. Она не произносит этого в слух, но ее руки цепляются за одежду Старка с отчаянностью - так держат перед тем как отпустить.

Пытаясь вобрать хотя бы часть страдания, Тони целует соленные губы, оглаживает влажные скулы большими пальцами. Она болезненно стонет в его поцелуй и прижимается ближе. Ощущая стройное тело, цепкую хватку на руках, он с сожалением признает, что не способен подарить ей даже минутного облегчения. Ничто уже в этой жизни не способно освободить Вирджинию Поттс от испытываемой боли. И она смирилась с судьбой, приняла факт, а вот Тони все никак не может допустить даже мысли о смирении. Только не после всего, что было между ними. Того, что связывает их жизни вместе.

Никогда еще женщины в его руках не плакали так безутешно, пока он дарил им свою любовь. Но ему плевать на других, сейчас Старк думает только о Пеппер.

***

Ее ладонь аккуратно обводит грудные мышцы Тони, обходя стороной шрам от реактора. Не стесняясь своей наготы, Пеппер поворачивается к прикроватной тумбочке и смотрит на телефоне время. Он не отводит от нее взгляда.

Предрассветные сумерки окрашивают комнату в серые тона, скрадывая пространство. Тишина, завладевшая утром, кажется священной, нескончаемой. Тони уже знает, что в коридоре стоит собранный чемодан. Он видел его, когда вел Пеппер в постель по ночной тьме, попросив Пятницу не включать свет, способный пошатнуть установившееся между ними взаимопонимание.

Наличие вещей у входной двери они не обсуждают. Вместо этого, вновь прижавшаяся к нему Пепс шепчет:

- Ты не должен разрывать связь. Обещай мне не делать этого. Ты даже не понимаешь, как тебе повезло. Я действительно думала, что ты также, как и я, потерял своего соулмейта. Все мои подозрения были продиктованы привычкой ожидать худшего.

И у Тони нет сил противостоять, спорить, доказывать неправоту выдвинутых суждений. Не после услышанного им сегодняшней ночью.

- И я рада, что ты не такой. Ты заслуживаешь счастья, Тони, поэтому не лишай себя его. Возможно ты не придаешь связи нужного значения, думаешь, что это всего лишь одна из частей жизни, как отношения, работа, твое геройство. Может оно и так, но влияние родственной души огромно. До сих пор помню это ощущение. За спиной словно вырастают крылья.

Пеппер продолжает рассказывать. В красках описывает глубину постигающего спокойствия, полной уверенности в завтрашнем дне. Она говорит об этой любви так, словно сама влюблена в это чувство. Предположение не далеко от правды. События ее молодости давно прошли, оставив память. Ностальгию, не позволяющую прогнать из головы кружащие моменты.

Тони страшит серьезность сегодняшней бессонной ночи. Когда солнце окончательно поднимется над горизонтом, его жизнь сделает очередной крутой поворот, готовности к которому нет в помине. Устоявшееся болото тяготило Старка, однако способ радикальных изменений повергает в трепещущий ужас.

Но это выбор Пеппер. Она сама приняла сложное решение. Потому что любит Тони. Потому что хочет, чтобы он был наконец-то счастлив. Потому что он заслуживает этого. Заслуживает настоящей, искренней любви, а не ее покорёженной версии, в которой оба участника держатся друг за друга от безысходности, от страха перед одиночеством. Пепс пыталась донести до него свои мотивы всю ночь.

Теперь Старк лучше понимает Питера, которого поставил перед собственным выбором, не дав права его оспорить. Однако думать в этом направлении прекращает сразу же, сторонясь мыслей о собственном соулмейте, как токсичного яда.

К семи часам она поднимается из постели, забирая с собой все тепло, и отправляется в душ. Все это время Тони сидит на кровати, вслушиваясь в потоки льющейся воды, и не знает, как ко всему этому относиться. Как примириться с изменениями.

Он предлагает отвезти Пеппер. Не важно куда следует ее путь, он готов сидеть за рулем часами, лишь бы отсрочить момент расставания. Она с легкой улыбкой говорит о том, что вызвала такси.

Тогда Тони провожает ее до двери, следуя шаг в шаг, как тень. От щелчка выдвижной ручки чемодана, у него внутри что-то разбивается со страшным, стекольным грохотом. С долей неверия, Старк понимает, что готов практически умолять.

- Не оставляй меня, Пепс, - просит, не выдержав напора.

Пеппер отставляет в сторону чемодан, а потом неторопливо подходит к нему. Уверенный стук высоких каблуков по паркету не позволяет зародиться надежде в душе. На Поттс снова броня, эмоциональная открытость затерялась в ночных часах. Ее взгляд спокойный, твёрдый и опять до странности понимающий. Волосы уложены в аккуратную прическу, тело облачено в костюм именитого дизайнера.

Ни следа уязвимости. В отличие от него.

Помада оставляет на щеке красный, кровавый след.

- Я никогда тебя не оставлю, Тони, - сокровенно шепчет Пеппер ему на ухо, а потом быстро отстраняется, возвращаясь к багажу.

Не смотря на данное обещание, двери лифта плавно закрываются, отрезая от Старка напоследок тепло улыбнувшуюся Пеппер.

Тони не может заставить себя сдвинуться с места.

========== Принятие (часть 1) ==========

Тор как-то сказал, что все в этом мире объяснимо, а перед этим хлопнул своей огромной ладонью Тони по груди и добавил: «кроме него».

Смешная шутка.

Во всяком случае, тогда Старк отнесся к словам Бога Грома, как к шутке. Своеобразному предложенному перемирию, демонстрирующему восстановление доверия после выверта с Альтроном. Обошлось же, решилось. Да, с потерями, но уничтожение Земли было отложено на неопределенный срок, и Тони сыграл в переносе конца света не последнюю роль. Выложился по полной с воинской самоотдачей, чтимой асгардцем больше всех остальных человеческих качеств.

Так что шутка. В которой чуть больше скрытой правды, чем в других.

Однако сейчас, сидя в заглушенной машине и уже добрых пятнадцать минут гипнотизируя заваленную на бок стрелку спидометра, Тони вспоминает брошенную шутливую фразу перед расставанием, добродушное дружеское прикосновение и принимается размышлять о собственной постижимости. Не в чужих умах - в своем.

Он никогда прежде не был для себя незнакомцем. С виду не скажешь, но каждое его действие диктовалось волей разума. Сколько себя помнил, Старк делал то, что хотел, а то чего не хотел - делал после скрупулёзного размышления над выгодностью тех или иных поступков. Порой победить просто невозможно, не лучше ли тогда принимать проигрыш на более приемлемых условиях? Подобные компромиссы встречались Тони охотно, с налетом некой машинальности в восприятии. Они были частью его, как кисть руки или переплетение вен под кожей - неотъемлемым условием существования.

Вот, например, Стив Роджерс (все никак не идущий из головы), торгов не допускал. Не его это - договариваться, искать обходные пути. Стив даже со смертью не желал идти на уступки, стремясь вырвать из ее когтистых, холодных лап любую случайно угодившую в них душу. В лексиконе Кэпа не было ничего напоминающее понятие - «необходимая жертва», что в определенном смысле делало ему честь, хотя по большой части, как считал Тони, выставляло слепцом, нежелающим видеть правду. Договор, расколовший Мстителей, показал упертость Капитана во всей красе. Как показал гибкость Старка, готового работать над проблемой, а не сметать ее с пути, глупо подвергая себя смертельной опасности. Это и есть главное отличие ученого, привыкшего к свободному парению мысли, от солдата, строго выполняющего приказы, пусть те и поступают от него самого.

Конечно же, не все поступки Тони выглядят так, словно он хорошо их обдумал. Некоторые действительно совершались сгоряча, пылко и жестко. И все же потом, немногим позже анализируя свои действия, Тони почти всегда приходил к заключению, что именно так бы он и поступил, имея в запасе чуть больше времени на составление плана.

Так было в прошлом. В стабильной реальности, в которой мир лежал у его ног, был нужен ему, а сам Старк мог творить все что взбредет в шальную голову, не отягощая себя переживаниями за чувства других. Нынешняя же реальность привела его машину в до боли знакомый район Куинса, где он рассматривает приборную панель с рвением далекого от автомобилей человека, мечтающего побыстрее провернуть ключ зажигания и посмотреть, что из этого выйдет. Повернуть ключ и уехать отсюда дальше, чем представляется возможным.

Таково желание Тони Старка. По крайней мере в его подлинности он очень старается себя убедить. Таков его компромисс.

Цель определенна, достижение расписано поэтапно. Имеет начало, в виде заведенного двигателя, и конец, в виде остановки на парковке аэропорта имени Джона Кеннеди, где как раз находится личный ангар Старк Индастриз. А Тони все равно не двигается с места. Его руки, словно обращенные в камень, лежат на коленях, примагниченный перспективами взгляд не отрывается от чертовой стрелки из красного пластика, знакомой теперь до мельчайших подробностей.

Необъяснимо. Тор прав: он необъясним.

И очень устал.

Пеппер ушла пять дней назад и... Тони все еще не готов обсуждать с собой ее уход. С выдержкой прожжённого охотника мысли пытаются подобраться к произошедшему, чтобы вдоволь посмаковать трагедию, но всегда отступают под натиском тяжело переносимой боли, вызванной неожиданной потерей, произошедшей так невовремя. Да ей никогда и не суждено было быть своевременной. Возможно, сейчас действительно самый подходящий момент для прощания, пока не поздно откатить их отношения в дружеское русло, правда легче принятие все равно не становится. Оно мучительно, таким и останется.

От Тони мало что зависело. «Это. Выбор. Пеппер» - неустанно чеканит сознание в слабых попытках себя защитить. Оспаривать решение все равно что высказывать неуважение к не самому счастливому жизненному опыту Вирджинии. Это стоит понимать. Стоит вырезать себе на подкорке. Она поступила так, как должна была поступить. Посмотрела на происходящее и как всегда проявила неведанную практичность. Но ведь им было так хорошо в этом замершем на грани мгновении, растянувшемся на несколько долгих лет. У них была приятная иллюзорность семьи, неопределенное время, позволяющее оттягивать принятие этого самого решения. Они, подобно потерпевшим страшное кораблекрушение, топтались на берегу безжизненного райского острова, опасаясь холодных вод безграничного океана впереди, таящих в себе не то свободу, не то верную смерть. Конечно, бесконечно так продолжаться не могло. Следовало сделать шаг. Пеппер, под давлением обстоятельств, сделала его первая.

А благодаря кому дело сдвинулось с мертвой точки? Кто запустил необратимый процесс? Кто во всем виноват?

Тони отрывает взгляд от опостылевшей стрелки, переводит его на обшарпанную дверь подъезда: невыразительно-серый лист металла со следами ржавчины и клея от содранных местной шпаной объявлений, да выемкой под кодовый замок - таких в Нью-Йорке миллионы. Губы непроизвольно поджимаются, выражая не то недовольство, не то странный отголосок тоски.

Не Питер.

Вины за мальчишкой быть не может. В какой-то степени тот сам стал жертвой судьбы, таинственного распределения, ведущегося непонятно кем и непонятно как. Но Тони не может отделаться от мысли, что к соулмейту его сегодня привела не только привычная жажда успокоения и поддержки, а еще темное чувство, требующее убедиться в том, что он не продешевил, позволив Пепс ускользнуть так просто.

Омерзительно. Низко. Старк сам это понимает. Именно поэтому ему необходимо тронуть машину с места и не возвращаться сюда до тех пор, пока в мозгах не наступит что-то хоть отдаленно напоминающее просветление.

Необходимость уехать разум принимает безоговорочно - таков самый выгодный расклад. Вперед.

Руки не поднимаются. Единственный отклик тела: прошедшая по ноге короткая судорога. Не густо.

Непостижимо.

Отвлеченное внимание привлекает короткий скрип и хлопок тяжелой двери. Тони вскидывает глаза, чтобы увидеть, как Питер Паркер, зябко кутаясь в легкую толстовку, решительным шагом идет в сторону машины. Его нервный, прыгучий шаг входит в странную синхронизацию с биением сердца, стучащего где-то внизу живота. Пригвожденный зрелищем, Старк упускает последний шанс убраться отсюда незамеченным. Мелькает почти по-детски наивная мысль немедленно вдавить педаль газа в пол, разбавляя размеренный гул улицы ревом десятицилиндрового двигателя. Сорваться с места, моментально превращаясь в маленькую точку на горизонте. Однако вместо этого он с торжественным смирением опускает стекло, морщась от потока не по-весеннему холодного ветра, ударившего в лицо.

Всего лишь на секунду Тони позволяет себе оторвать глаза, бегло осматривая переднее кресло, убеждаясь, что оно свободно от всякого хлама и готово принять нового пассажира. Но Питер не предпринимает попытки обогнуть машину, намереваясь забраться в ее теплое нутро. Он останавливается перед водительской дверью, вперив взгляд в стену противоположного дома.

- Пойдемте, - призывно говорит Паркер, разглядывая неровность кирпичной кладки. - Я поставил чайник.

Выждав буквально пару секунд, с не меньшей решительностью отворачивается, спеша обратно к подъезду. Немало удивленный таким поведением, Тони следует за ним, подобно выводку детишек, идущих за Гамельнским крысоловом навстречу своей погибели за грехи родителей. В бездумности машинального подчинения есть свои плюсы: нет необходимости самому принимать решения. Святая простота поселяется в принципе «один говорит - другой делает». Незатейливая истина согревает перекатами благодарной связи в груди. Жаль только эффект длится недолго.

Догнать Паркера удается у подъезда.

- Не обязательно было выходить, мог бы и позвонить или написать.

Чужеродная хриплость собственного голоса повергает в немалый шок. Как давно он говорил с кем-либо?

Прекратив манипуляции с замком, Питер поворачивается к нему, наконец-то смотря в глаза почти угрожающим взглядом. В нем есть что-то от взгляда ученого, изучающего побочный результат проводимого эксперимента: отстраненность с легкой заинтересованностью, приправленные раздражением из-за неудавшегося опыта. Тони с ужасом ловит себя на том, что не чувствует его эмоций.

- Не был уверен, что тогда бы вы поднялись, - произносит он, рывком открывая дверь, вырывая у петель жалобный скрип, и, не дожидаясь Старка, скрывается во тьме подъезда.

Тони мешкает пару мгновений. Внутри начинают закипать возражения, тревоги норовят вырваться из своих нор и устроить привычный внутренний погром. Не желая разгребать последствия очередного эмоционального всплеска, он хватается за остатки молчаливой отчужденности, владеющей им в последние дни, и проходит в пахучий полумрак многоквартирного дома.

За жалкую минуту, проведенную снаружи, кто-то успел угнать лифт. Нажав кнопку вызова, Питер обхватывает себя за плечи, переминается с ноги на ногу, нетерпеливо дожидаясь его приезда. На Тони он не смотрит. Свои чувства умело экранирует, не давая понять, что именно творится на душе.

Непривыкший к молчанию в «эфире», Тони растерянно обводит взглядом стены, выкрашенные блеклой бежевой краской. Зацепиться отчаянно не за что. Отвлечься от угнетающей тишины не получается. А она вдруг кажется до зубного скрежета надоевшей. Вынужденное отстранение от мира продлилось почти неделю, и вот сейчас Тони стоит рядом с человеком, к которому его существо рвалось сильнее прочих. Глухая преграда неприятна, ее наличие давит на нервы, как чрезмерное давление в замкнутой системе давит на предохранительный клапан, но так как сказать Старку нечего, он пробует воспользоваться возможностями связи, пытаясь выразить сожаление.

Сконцентрировавшись, представляет узы чем-то наподобие толстого, упругого каната. После осторожно тянет за него со своего конца, практически полностью уверенный в бессмысленности затеи. Но, о чудо, добивается еще одного раздраженного быстрого взгляда и упрямо сжатых губ.

Поразительно. Почти волшебно.

К подобным вещам Старк всегда относился со здоровым скептицизмом, хоть и провел большую часть жизни за размышлениями о избегании гибели по велению высших сил. Однако ответная реакция остужает пыл, и Тони оставляет Питера в покое.

С тихим звоном лифт возвещает о своем прибытии. Двери медленно расползаются в сторону, приглашая в тесную квадратную коробку, вызывающую мимолетный приступ клаустрофобии. В маленьком замкнутом пространстве прятать взгляды становится просто невозможно. Невольно Питер начинает рассматривать Старка, ведомый тщательно подавляемыми естественными переживаниями за соулмейта. Зрелище удовольствия не доставляет, скорее заставляет сердце болезненно сжаться от вида тотальной разбитости, проявляющейся в каждой детали. К тому же, в отличии от Паркера, тот не пытается скрыть свои чувства. Даже не думает о необходимости отгородиться, выставляет расхлябанное душевное состояние во всей красе, подталкивая к взаимной открытости. Питер не знает, что произошло за эту неделю, но беспросветная тоска и дичайшее чувство утраты знатно потрепали нервы.

- Я звонил вам, - выдыхает он, неожиданно даже для себя.

Заторможено Тони хлопает себя по карманам, рефлекторно пытаясь найти телефон. Вспомнить, когда видел гаджет в последний раз не удается. Тогда Старк настороженно осматривает стоящего перед ним Питера, в обычной манере предполагая самое худшее. Ему становится не по себе от наличия реальной вероятности того, что он мог пропустить призыв о помощи от Паучка. На первый взгляд все нормально, но мешковатая толстовка мешает увидеть есть ли на нем повреждения. Руки начинают подрагивать.

- Что случилось?

- Ничего, - сразу же заверяет Паркер. - Просто... Просто я чувствовал себя не очень... хорошо. Хотел узнать, как вы.

Маска отчужденности начинает потихоньку покидать его лицо.

- Вообще-то, - говорит Питер, добавляя в голос едва уловимое осуждение, - я места себе не находил. Это отвратительное чувство... еще и вы не берете трубку. Я не знал, что думать.

Бессильный гнев вспыхивает в глазах парня, рискуя разгореться до уничтожающего пожара. Поджав губы, он сверлит Старка тяжелым взглядом в ожидании объяснений. Ладони сжимаются в кулаки, словно Питеру требуются все моральные и физические силы для сдерживания одному ему ведомых порывов. Стена, скрывающая чувства, все еще на месте, но она истончается, пропускает отголоски бури и напоминает теперь хлипкую дверь, за которой бродят голодные звери.

Неожиданно Тони ощущает себя на минном поле без какой-либо защиты. В какой-то момент он так сильно погрузился в собственные проблемы, с готовностью пловца нырнул на дно больного сожаления себе любимому, что совершенно не подумал о соулмейте, чутко настроенном на его эмоциональный фон. Каково было Питеру все эти дни? Старк хотя бы знал о происходящем, а тот сходил с ума от дурноты и даже не мог дозвониться.

Как наяву перед Тони встают эти картины: метания Питера по квартире, отстраненность от обеспокоенных тети и друзей, бесполезный телефон в руках, постоянно открытые в браузере новостные сводки - кошмар, подвергать которому человека жестоко и ненормально. Хороша родственная душа - добавить больше нечего.

Он уже собирает что-нибудь сказать, как минимум планирует начать с извинений, необходимость которых чувствует каждой клеткой организма, но именно в этот момент лифт добирается до нужного этажа. Питер не медлит. Протискивается мимо и быстрым шагом направляется к квартире, позвякивая ключами в руке. Понуро Тони плетется за ним. Нежданным гостем замирает на пороге, ожидая разрешения зайти, но парень, все также не смотря в его сторону, скрывается на кухне. Тогда Старк осторожно прикрывает входную дверь, глубоко вдыхает воздух с едва уловимым запахом выпечки и чистящих средств, а после идет на звук гремящей посуды.

В квартире мало что изменилось с первого и последнего визита Тони сюда. Добавился вязаный плед на диване, на котором он дожидался Питера с неутихающей Мей Паркер. Женский роман в мягкой обложке на столике, очки для чтения. Пара цветочных горшков с хилыми отростками. Новая фотография на стеллаже. На ней запечатлены серьезно-испуганный Питер в костюме и радостно улыбающаяся Мей в повседневной одежде. Скорее всего, фото сделано в день выпускного Паркера из средней школы. Парень на нем еще не знает, что через несколько часов ему предстоит сразиться с первым серьезным врагом в своей жизни и в прямом смысле рухнуть с неба на самолете с логотипом Старк Индастриз. Вина жалобно шевелится в Тони, спешащем отвести глаза от фотографий, а еще избежать воспоминаний о том, как однажды своим прекрасным решением чуть не угробил собственного соулмейта. Он быстро проходит в кухонную зону, где натыкается на небольшой ворох учебников и тетрадей на обеденном столе. Видимо до приезда Старка парень занимался домашним заданием прямо на кухне, где рассеянное, но приличное освещение позволяло обходиться без настольной лампы.

И опять, прямо как в тот раз, на Тони обрушивается множество мелких деталей доказательства жизни Питера Паркера. Они много времени провели вместе с начала совместной работы, но все сказанное Питером было простыми словами, не имеющими под собой физического подтверждения. Он был рядом с Тони, сражался бок о бок и спасал людей, но с тем же успехом мог являться яркой галлюцинацией загнанного мозга, помутившегося от череды потерь. Ожившим рисунком психически больного человека, придавшего двухмерной картинке объем, голос и цвет.

Подобные сравнения нервируют Старка, заставляют усомниться в собственной адекватности. Именно поэтому тетрадь, расписанная кривоватым, быстрым почерком, почти скатившаяся со столешницы шариковая ручка, телефон с разбитым экраном, лежащий неподалеку, вдруг становятся неким якорям, притягивающим к земле.

Питер здесь. Он не плод больного воображения. Не идеальный мираж. Он разливает воду по пузатым кружкам из чайника и все чаще косится на Тони с нескрываемой тревогой во взгляде. Его присутствие заставляет скрученные в узлы нервы расслабляться. Дыхание успокаивается, тело наполняется глупым, дрожащим ликованием. Тони чувствует себя человеком, сутки проскитавшимся по обдуваемым всеми ветрами снежным равнинам, а потом оказавшимся у обогревающего камина с трескучим огнем. Он не греется - скорее тает под присмотром взволнованных глаз.

«Не разрывай связь,» - заклинала Пеппер. Говорила, будто понимает все лучше него. Была права.

«Права,» - вторит Старк, силясь задавить сомнения.

- Все нормально? - последние крохи недовольства покидают звенящий голос Питера. Он отставляет чайник и медленно подходит. Останавливается рядом, ищуще заглядывает в глаза.

Ничего не нормально.

- Я имею в виду, - мнется парень, - никто же не погиб? Не случилось ничего глобального? Дело просто в нас?

Тони закрывает глаза.

Дело просто в нас. Эти слова странным образом успокаивают и варварски выбивают почву из-под ног.

- Все хорошо, Пит, - через силу выдавливает из себя Старк. - Все целы.

Питер кивает, шепчет:

- Садитесь.

А потом просто возвращается к разделочному столу.

Никаких дополнительных расспросов. Никакого препарирования души во благо очищения правдой. Питер убеждается, что сейчас от него не требуют активных действий, и возвращается к прерванным делам. Огромная волна благодарности накрывает Тони с головой. Она так сильна, так кричаще громко переполняет Старка, что Питер на секунду поворачивается и дарит ободряющую улыбку.

Спустя полминуты на стол перед ним опускается дымящиеся кружка, наполненная зеленой жидкостью. От горячего напитка исходит горький запах чайных листьев и тонкий аромат жасмина. Тони сразу вспоминает, что Питер предпочитает пить этот чай, когда замерзает, а правильно заваривать его научила Мей. Возможно, парень чувствует состояние Старка намного тоньше, чем хочется думать. Ощущает этот пронизывающий холод, таящийся глубоко внутри, и пытается отогреть привычными методами. Тони делает небольшой глоток. Он не воспринимает подобные напитки всерьез, но этот намеревается выпить без остатка.

Поселившееся между ними молчание не угнетает, хотя стандартные рамки приличия требуют завести разговор. Избегая необходимости говорить на ждущие своего часа тяжелые темы и уж тем более их обдумывать, Старк внимательнее смотрит в тетрадь, лежащую рядом с локтем. В ней прерванное решение достаточно простенькой задачки. Автоматически он прослеживает ход задачи и видит глупую ошибку, заключающуюся в неправильном значении коэффициента.

- Напутал со степенью гравитационной постоянной, - говорит Тони, кивком указывая на исписанные листы.

- Проверяете мое домашнее задание, мистер Старк? - усмехаясь отвечает Питер, опираясь на локти и приподнимаясь со стула, чтобы взглянуть в записи через стол.

- Тони.

Он и сам удивляется стихийному порыву поправить, призывая сократить социальную дистанцию обращением по именам. В груди что-то обрывается, вызывая чувство свободного падения.

«Не разрывай связь,» - звучит легче, чем оказывается на самом деле. Страшнее, чем он мог себе представить.

Брови Питера также удивленно взлетают вверх. Он резко опускается обратно на стул, вопросительно смотря на Тони. Слишком хорошо помнит о цели Старка, о мотивах, что тот упорно пытался донести и отстоять. Верно недоумевает от перемены направления. Осторожно улыбается, словно боится спугнуть, сбить с пути, до безумия легко принимая резкие изменения. Как всегда открыт, несмотря на злость за скотское поведение. Разве так бывает? Видимо, да.

- Подумал, получается как-то неправильно, что куча людей зовет меня по имени, а мой соулмейт до сих пор говорит со мной на официальном языке, - пытаясь выглядеть как можно более безучастно, пожимает плечами Старк и вновь прячет взгляд в скачущих строчках домашней работы, совершенно не разбирая написанного.

Обсуждать свое спонтанное решение он не готов, и Питер, почувствовав неустойчивость, не задает никаких острых вопросов, вынуждающих начать серьезное обсуждение.

- Это не мое домашнее задание, так что я допустил ошибку намеренно, - он секунду колеблется, а потом немного нерешительно добавляет: - Тони.

Имя в исполнении Питера звучит так, словно тот пробует его на вкус, перекатывая на языке. Горячая волна поднимается в животе, обдавая внутренности теплом.

Их взгляды встречаются над столом. Оба смотрят настороженно-выжидающе, словно каждый старается убедиться в реальности происходящего. Рука Старка крепче сжимает кружку, обжигая пальцы о ее бока.

- Делаю его для одного парня, - решается продолжить Питер, сглаживая неловкость. Его язык нервно облизывает верхнюю губу. Тони ловит это движение, а потом еще пару мгновений не может отвести взгляд. - Если бы он выполнил задание идеально, то мистер Хельман точно бы понял, что тот списал. Так что мы заранее договорились, что я сделаю пару незначительных ошибок.

- За деньги выполняешь одноклассникам работы?

Питер беспечно пожимает плечами, пытаясь скопировать защитный жест Старка.

- Лишняя десятка никогда не помешает. Меньше хлопот для Мей.

- У тебя определенно есть предпринимательская жилка.

- Странно, что тебя это удивляет так сильно.

Их губы одновременно растягиваются в ухмылках. Лицо Питера под пристальным взглядом немного розовеет от смущения, и он прячет глаза, рассматривая, как кружат чаинки на дне кружки. От его застенчивости в Тони опять поднимаются волнения. Множество несогласованных между собой чувств дезориентируют.

На протяжении нескольких дней Старк пытался успокоить себя после их последнего разговора. Догматы искорёженной веры давно уже начали давать фундаментальные трещины, которые он по инерции продолжал скреплять. Все это представлялось Тони старой изношенной плотиной, безуспешно пытающейся удержать потоки ревущей горной реки. То тут, то там холодные струи пробивали преграду, а Тони с упорством барана, кидался к очередной прорехе с надеждой восстановить невосстановимое. А потом к нему пришла Пеппер и одним движением снесла хлипкую постройку, лишая ритуального постоянства. Обесценила труды десятилетий, грубо перековеркала жизнь, да была такова. Мысли о ней все еще причиняют боль. Все еще приводят за собой тотальную растерянность. Та так сильна, что вспоминать события дней, тянущихся после ухода Пепс, просто невозможно.

Кажется, усталость свалила наконец-таки Тони, и он проспал несколько суток, хотя все было не так. Обескураженный, он замер тогда у дверей лифта, да там и остался, незнающий, что делать дальше, хотя тело продолжало физически передвигаться в пространстве. Удивительно, но даже алкоголь не смог заставить забыться, избавляя от оцепенения. Старк честно пытался напиться, только ничего из этого путного не вышло. Опьянение размыло грани между воображением и реальностью, принеся с собой еще более тревожные видения и мысли. Переварить, свыкнуться с ними казалось невыполнимым заданием, поэтому Тони убрал все бутылки от себя подальше.

Ему мерещилось: еще чуть-чуть и он окончательно поедет крышей. Эгоцентризм призывал собраться, разжигал злость, однако въевшееся под кожу истощение впервые одержало верх, погружая разум в тяжелейший сплин. Какие-либо конкретные мысли его в ту пору не посещали. На душе лежал камень, неподъёмной ношей вдавливающий в рыхлую землю под ногами, не давая шанса на спасение. Любая сформированная идея мелькала тенью на периферии, а после таяла клочком тумана, поднимающимся над водой после летнего дождя. Не известно к чему бы все это привело, если бы в один краткий миг Тони на автомате не схватил ключи от машины и не спустился в гараж.

Дорога до Куинса проявлялась все четче с сокращением расстояния. Окончательно дурманящий морок спал у знакомого многоквартирного дома - именно тогда Старк задумался о собственной объяснимости.

Что привело его сюда на самом деле? Связь или естественное желание, незаметно сформировавшееся из-за сближения с человеком, с которым много общего, к которому чувствуются уважение и привязанность? Или может быть то злое намерение посмотреть достоин ли Питер Паркер занять место Пеппер Поттс, что та благородно освободила для него?

И как же легко оставили Тони в покое эти вопросы-стервятники при появлении Паркера. Весь мир вдруг сосредоточился на Питере. Безымянное внутреннее обратилось к соулмейту, обеспокоенное закрытостью, потревоженное недовольным взглядом. И Старк даже не может предположить, что причастно к столь тщательной концентрации, окончательно вырвавшей из оков хандры. Быть может, это знаменитое влияние связи, а может чисто личное, приобретенное за месяцы общения. Да и верно ли будет отделять одно от другого? Тони всегда относился к узам, как к тому, что необходимо, но не является частью его самого. Правильно ли он делал? Да кто же знает.

Непостижимо.

Непостижимо, как мальчишка, сидящий напротив, может наполнять душу жизнью. Как его осторожная улыбка и блеск в глазах крадут дыхание. Как их схожесть в мелочах заставляет думать о нетипичной принадлежности друг другу, и как эта самая принадлежность разгоняет в жилах кровь, прогревая окоченевшее тело.

Тони поражается собственной эмоциональной отзывчивости. Он никогда не считал себя человеком чувств, хоть и признавал импульсивность одной из главных черт своего характера. Поэтому все эти эмоциональные перегрузки выдавливают из него последние силы, а старые тревоги не позволяют расслабиться. Но рядом с Питером ему наконец-то хорошо и спокойно. Если честно, Старк был бы совсем не против оказаться ближе. Он всегда тщательно следил за их физическим контактом, относясь к нему с трепетом перед спусковым крючком пистолета, приставленному к виску. Питер действительно привлекал его во всех возможных планах и это, в совокупности с некогда поставленной целью держаться подальше, заставляло быть настороже. Однако сейчас, благодаря Пеппер, цели пересмотрены. Ее жесткий пример беспощадности судьбы перетряс восприятие собственного счастья.

Питер чувствует все оплетающие Тони тревоги. Это немного нечестно, что в его возрасте, когда нужно постигать прелести первой серьезной влюбленности и становления связи, ему выпала участь помогать распутывать очень запутанный клубок переживаний Тони Старка - взрослого, состоявшегося человека, сложно идущего на принятие неправоты и необходимых изменений.

Он ждал появления своей родственной души дольше и сильнее многих сверстников, нуждался в опоре, избавлении от горестного одиночества, приманенного потерями родителей и Бена. Ждал и верил, что обретет счастье вместе с соулмейтом.

Да он его и обрел. В Паркере до сих пор поднимается безумный восторг от осознания с кем именно он связан. Его восхищение Тони зародилось в глубоком детстве, а сейчас обрело возможность преобразиться в крепкое ответное чувство. И пусть иногда Питер злится на порой откровенное пренебрежение собственным мнением, Старк все равно продолжает возвращаться к нему, противореча собственным словам, а это самое главное.

Не радует только состояние Тони, но именно сегодня Питер видит в нем особый излом, способный перевернуть их отношения. Впервые четко прослеживает принятие в темных, всегда немного страдающих глазах. А потому не идет наперекор, не спорит, не пытается поднять волнующую тему, которою клянется себе затронуть каждый раз, стоит им только встретиться, и каждый раз боится передавить, наткнуться на безрассудный, категоричный отказ.

Питер аккуратен, как никогда. Позволяет Тони проваливаться в тревожные мысли, но вовремя тянет назад, тонко ощущая, что тот заходит слишком далеко. Его греет возможность называть Старка по имени - неожиданный подарок, шаг навстречу, совершенный больше необдуманно, нежели как-то еще. Просто все в Тони желает сейчас оказаться как можно ближе к своей родственной душе. Долгое подавление придает этому желанию малость больной окрас, но Питера подобное не смущает.

Он подробнее рассказывает про свой маленький «бизнес» в школе, о разделении обязанностей с Недом, потом плавно переходит к обсуждению школьной команды по футболу. Не засыпает фактами - скорее кидает произвольные предложения, голосом привлекая внимание, не давая глубоко уйти в себя.

В какой-то момент Питер подливает им в кружки еще чая, а потом невзначай садится рядом со Старком, а не напротив, как сидел до этого. Намеренно прижимается коленом к бедру Тони, позволяя сконцентрироваться на тепле своего тела. Закусывает губу, краснея еще сильнее, когда тот в ответ кладет ладонь сверху, чуть сжимая коленную чашечку.

Тони растворяется в звучании тихого голоса. Отстранено наблюдает за последними лучами солнца, делящими небольшую кухню на две почти идеально равные половины. Все ближе подбираются сумерки, зрение уже утрачивает четкость, делая предметы немного расплывчатыми и ненастоящими. Большим пальцем он нежно поглаживает выступающую косточку под доверчиво прижавшейся коленкой. Это прикосновение стабилизирует, заземляет, прогоняя из головы лишнее, давая наконец-то немного отдохнуть.

Не прекращая говорить, Питер упирается лбом в плечо Тони. Дыхание его заметно утяжеляется, стоит только Старку запустить пальцы в кудри на затылке, массирующим движением оглаживая основание шеи. У Питера крепкие мышцы, реагирующие на прикосновение чужой ладони. Они так прекрасно перекатываются под кожей - Тони не готов оторвать от них руки под угрозой смерти. Вспоминается поездка в метро и собственное желание прикоснуться к выпирающим позвонкам. Ощущения правда прекрасны. Кружа большим пальцем вокруг особенно притягательного позвонка, Старку приходится только пару раз напомнить себе, что впредь он больше не намерен мешать взаимному притяжению между ними.

Их тела, подобно душам, тянутся друг к другу, норовят переплестись, как лозы дикого винограда. В летней резиденции Старков в Испании, которую так сильно любила Мария Старк, эти растения оплетали собой целые стены домов, перекручиваясь в сложные косы. Тони никогда особо не интересовался биологией, даже на детские игры в саду у него практически не было времени, так как отец, пристально следивший за обучением сына, порой забывал, что тот еще ребенок, которому следует почаще бывать на свежем воздухе. Тем не менее лозы все же умудрились привлечь внимание маленького гения, и порой он любил сидеть в тени огромного особняка, рассматривая хитрые переплетения, сравнивая их с волокнами тканей и скрутками проводов. Сейчас же сравнение приобретает более романтичный оттенок, ведь речь больше не идет о кабелях, теперь она ведется о мало объяснимой диффузии двух душ друг в друга. Прикасаясь к Питеру на этой маленькой кухне, вслушиваясь в его неровное дыхание, Тони вдруг ловит себя на мысли, что хочет показать ему солнце Испании, подсушенные жарой оливковые деревья и цепкий дикий виноград. Он хочет отдать ему весь мир.

Момент пленит своей интимностью. Освобождение от тревог действует на Тони подобно наркотику. Легкость в голове, слабость в конечностях, пустота в мыслях - давно знакомые признаки опьянения, только теперь без ломоты в костях и мольбе о смерти на следующее утро. В последних трепыханиях вместе с днем в Старке догорает совесть, требующая остановиться немедленно.

Останавливаться Тони не хочет. И тут уже нет никакой неопределенности.

Рациональное просит обдумать все еще раз. Предупреждает: не стоит сбегать от личных проблем за счет Питера. Ведь именно они привели сегодня Старка сюда. Старый метод, заключающийся в поиске успокоения в чужих объятьях, не должен применяться к нему. Потом придется сожалеть, исправлять все, что натворил, хотя сейчас опять появился шанс все сделать правильно.

Однако Тони не приходится уговаривать себя хотя бы отстраниться, разорвав эти недообъятья, так как рассказ Питера вдруг прерывает звук открывающейся двери.

Черт, Мей. Старк совсем про нее забыл.

- Я дома, - произносит энергичным голосом Мей, увлеченно выискивая телефон в сумке. Она не смотрит в сторону кухни, полностью сосредоточившись на поиске.

Тело Питера на краткий миг каменеет, но он не отскакивает от Тони - просто медленно поднимает голову с его плеча. Сам Старк отдергивается резче, будто его застигли на месте преступления или за совершением не очень приличных дел.

- Все в порядке, - шепчет Питер, смотря прямо ему в глаза, чувствуя вспыхнувшее желание соулмейта немедленно покинуть квартиру. - Останься.

После он поворачивается к тете с приветливой улыбкой на губах.

- Привет, Мей. Как прошел день?

- Привет, милый, - все не смотря на племянника отзывается она. - Рада, что он подошел к концу.

- Здравствуйте, миссис Паркер, - решает дать о себе знать Тони.

Быть неприятным сюрпризом ему отнюдь не хочется, но в ситуации с Мей Паркер от него мало что зависит. Женщина удивленно вскидывает голову, а уже через секунду на Старка направлен хищный взор чуть прищуренных глаз. От былой приветливости в ней не остается и следа. Сейчас Мей как никогда напоминает львицу, готовую в любой момент кинуться на обидчика ее дитя.

Ничего необычного в такой реакции на себя Тони не видит. На самом деле он ожидал мгновенного нападения, а не подозрительного разглядывания через пространство короткого коридора. Естественно Мей знает, кто именно является родственной душой ее племянника. И сто процентов она в курсе того, что Старк попытался устроить с их связью, подвергая того большой опасности. Даже если Питер напрямую ей ничего не рассказывал, догадаться все равно не составило бы труда. Особенно учитывая патологическую неспособность Паркера ко лжи.

В общем-то понято: Тони для Мей сейчас персона нон грата. Однако с его присутствием в жизни Питера она может только смириться и ничего больше. Наверное, именно это и является причиной промедления. Бездействием там, где должна быть безжалостная атака. Старк никак не связан с Мей Паркер духовно, но, видит Бог, он всеми фибрами души ощущает переполняющее ее стремление отругать его, как нашкодившего мальчишку. Очередной выволочки ему точно не перенести. Поэтому Тони отводит глаза, признавая подавляющее влияние недовольства Мей и демонстрируя свою полную капитуляцию перед ней.

Краем глаза он замечает, как Питер, привлекая внимание тети, предостерегающе качает головой. И, видимо, Тони сейчас действительно выглядит, как побитая собака, раз она решительно выдыхает весь воздух из легких, а потом с натянутым дружелюбием произносит:

- Добрый вечер.

Мей не говорит ничего наподобие: «рада вас видеть» (потому что она совсем не рада, более того, застигнута врасплох). Не спрашивает: «что вас к нам привело» (потому что понимает предостережение племянника и не задает лишних вопросов). Вместо этого Мей подхватывает со столика рядом с диваном пульт от телевизора и включает вечерние новости, предусмотрительно заполняя будущую неловкую тишину бубнежом ведущего. После проходит на кухню, решительно открывая холодильник.

Сидящий рядом Питер расслабляется, вновь успокаивающе прижимается коленом к бедру Старка, заводит с тетей поверхностный разговор о событиях дня. Тони изредка вставляет фразы в их диалог, в основном в тех случаях, когда получает редкие прямые вопросы. Он чувствует себя лишним на этом празднике жизни, страшно хочет уйти, но постепенно Мей окончательно избавляется от видимого напряжения и даже начинает более активно включать неожиданного гостя в разговор.

- Не думаю, что сенатор рискнет выдвигаться на второй срок. Не после тех забастовок в доках. Он же должен понимать, что потерял огромное количество голосов, - комментирует она репортаж, не отрываясь от разогревания ужина на плите.

- К сожалению, идиотизм и политика соседствуют достаточно близко, - отзывается Тони, вспоминая все свои пересечение с политическими деятелями. В особенности старину Стерна и проводимое им в конгрессе дело против единоличного владения Старком костюмами Железного Человека.

Питеру его реплика кажется забавной. Он тихо посмеивается, посылая будоражащие волны тепла по телу. Связь все еще немного дергается, передавая неоднозначные импульсы, но в основном Тони доволен своим времяпрепровождением. Неожиданно он ощущается частью семейного круга. Нечто подобное испытывалось им безумно давно, а потому прилив ностальгии заставляет чувствовать себя чуть лучше, чем вообще представлялось возможным.

Паркеры разделяют с Тони ужин. Мей, не спрашивая, ставит перед ним разогретое рагу. Старк немного опасается к нему приступать. Однако раздражать ее еще больше совсем не хочет, поэтому осторожно пробует блюдо, которое неожиданно оказывается вполне съедобным и даже вкусным.

Этот вечер определенно один из самых странных вечеров за последние годы. Ему все еще кажется, что он не должен быть здесь, в этой квартире, принадлежащей вдове и ее племяннику, потерявшему родителей. Не должен есть их еду, слушать беззаботные разговоры.

В начале знакомства, когда они только притирались друг к другу, Роуди как-то сказал Тони, что деньги не главное, что намного важнее занимать правильное место в жизни. Старк понял тогда смысл, но сейчас взглянул на слова друга с иного угла, обратил внимание на вторую часть фразы.

В доме Паркеров царствуют единение, смех и любовь. Они представляют из себя неполную семью, вынужденную каждый день сталкиваться с проблемами, которые у семьи Тони не возникали никогда. Но они не унывают, радуются встрече дома, обретают целостность под его крышей. А вот вечера в огромном поместье Старков никогда не проходили в такой приятной, расслабляющей атмосфере. Там были именитые гости, были разделенные огромном столом три человека, ужинающие в неуютном молчании или под нудный светский разговор. И всегда была натянутость и отстраненность.

Немного семейного тепла у Тони получалось урвать из спокойных вечеров в Башне, когда всем Мстителям удавалось собраться под одной крышей, при этом не разбредясь по комнатам или тренировочным залам. Тогда Клинт сидел за барной стойкой и начищал наконечники стрел, пока Наташа, такая мягкая в домашней одежде, располагалась в кресле рядом с ним, развлекая непринужденным разговором. Брюс, прячась за книгой, не сводил с нее влюбленных глаз, а Тони подшучивал над ним, изредка выслушивая комментарии Роджерса с предложением оставить их самих разбираться со своими отношениями. Хотя Стиву отвлекаться вовсе не стоило, так как Тор, найдя добродушного слушателя, рассказывал Капитану о своей родине, явно приукрашивая некоторые факты бесчисленных сражений.

Иногда к ним заходил кто-нибудь из бывшего ЩИТа, порой наведывалась Пеппер. То было чудесное время, когда Тони действительно ощущал себя частью команды, частью одной большой семьи. Оттого ему в разы больнее было ее потерять, заставить себя смириться с низким предательством, до сих пор отзывающимся болью под ребрами. Оттого Старку вдруг хочется еще больше подобных вечеров для Питера. Хочется стать частью его жизни, одной из важнейших опор существования. Все только, чтобы быть причиной беззаботного смеха. Чтобы быть способным лично наблюдать за ним в моменты радости.

Со спокойным удовлетворением, Тони понимает, что только что сделал первый шаг к принятию новой для себя жизни. Внутри него все еще скребутся демоны, не дающие спокойно спать по ночам, но теперь Старк видит способ борьбы с ними, знает, что их можно победить. И знание это, распутывает клубок болезненно передавленных чувств, даруя слабую тень освобождения.

За окном уже стемнело, когда Тони объявляет, что ему пора. Питер хорошо маскирует расстроенное выражение лица за понимающим кивком. По связи тихой трелью перекатывается его смутный страх, словно сейчас они снова расстанутся на неопределенное время, а сократившаяся дистанция восстановится с былой силой. Однако Старк твердо решает, что впредь не позволит этому случится. Легкое волнение Мей во взгляде только поддерживает решение. Тони больше не хочет быть причиной неприятностей для этих людей.

- Я провожу до машины, - вдруг вызывается Питер, решительно натягивая снятую ранее толстовку. - На первом этаже нет света.

- У меня много страхов, Пит, но страх темноты не из их числа.

- Даже Железному Человеку небезопасно бродить по этим местам в одиночку в такое время.

Мей ничего не говорит, благодушно давая им возможность проститься наедине. Она только кивает Тони, желая удачно добраться до дома, а потом сразу же скрывается на кухне, где ее дожидается немытая посуда.

Они молча спускаются по лестнице, игнорируя лифт, неосознанно стараясь оттянуть момент расставания. В подъезде и правда темно - хоть глаз выколи, а разницы все равно не почувствуешь, особенно после мягкого освещения квартиры. Питеру, благодаря способностям, намного легче ориентироваться во мраке. Он идет рядом с Тони плечом к плечу, так близко, что то и дело кисти их рук соударяются, волнуя случайными прикосновениями.

Внутри Старка поселяется приятная истома, отсылающая ко временам молодости, когда он ложился в постель с теми, в кого был влюблен. Брал потому что хотел разделить свои чувства, а не для того, чтобы заглушить звереющий от года в год голод. У него самую малость кружится голова, словно за ужином подавалось вино, хотя ничего кроме зеленого чая, до сих пор чувствующегося на языке нотками жасмина, он не пил. Голову пьянят чувства, простое человеческое счастье, давно не испытываемое, но всегда такое желанное.

Ловко перепрыгнув последние две ступеньки и вырываясь вперед, Питер легко находит во тьме замок. Дверь опять протяжно скрипит, приоткрываясь, впуская тусклый свет фонаря. Его недостаточно, чтобы четко видеть, но хватает, чтобы рассмотреть силуэт замершего на пороге Паркера, не пытающегося выйти наружу. Тони не колеблясь подходит к нему ближе. Почти глухая тьма подбадривает, давая возможность действовать смелее. Как всегда, чувства в темноте обостряются, становятся чуть сильнее. Это действует и на связь, из-за которой Старку передается трепет соулмейта.

Он не видит его лица, красноречивых глаз, а потому ему намного легче решиться сделать то, чего хотел весь вечер.

Рука уверенно ложится на чужую талию, твердо притягивает к себе податливое тело. Питер отзывается сразу же. Через мгновение Тони ощущает чужие пальцы в своих волосах и расслабленно опускает подбородок на крепкое плечо. Этот день (неделя) изрядно помотал нервы, внутренняя борьба отняла слишком много сил у них обоих, но заканчивается он правильно, так, как и должен был.

Чуть повернув голову, Питер прижимается губами к нижней челюсти Тони, прямо рядом с ухом. Он не отстраняется, не шевелится - просто дарит ласку, позволяя им обоим насладиться усилившимися ощущениями.

Тьма продолжает сглаживать все углы. Под ее покровом происходящее кажется прекрасным сном. Тони прижимает Питера к себе еще крепче, вырывая тихий протяжный вздох. Горячий воздух из легких, контрастирующий с холодом спустившейся на город ночи, обдает ушную раковину, пуская по телу мурашки.

Старк вдруг очень четко понимает, что хочет поцеловать его. Прижать к стене, уверенно завладев губами. Вырвать стон, пока руки будут исследовать гибкое тело, отзывающееся на каждое жадное прикосновение. Но именно жадность, проявившаяся в этих фантазиях, заставляет Тони повременить. Сегодня ему стало легче, и все же внутренний надлом еще слишком напоминает свежий открытый перелом кости. На таком пике эмоций очень легко спутать одно с другим. Спутать голодное желание уменьшения пустоты внутри и тонкие, зарождающиеся чувства наполненности, не одиночества, идущие рядом с привязанностью.

Тони не хочет утолить Питером потребности. Он хочет разделить с ним свою благодарность. И чтобы не наломать дров, приходится оборвать момент шепотом, кажущимся слишком громким для окутавшей их тьмы:

- Мне пора.

Паркер чуть усиливает давление объятий. Прижимается плотнее, не хотя отпускать, но вновь безропотно уступает Тони, не оспаривая ведущую роль. Отстраняется, пытаясь разглядеть в темноте чужое лицо.

- Все будет хорошо, - вдруг уверенно заверяет, сжимая ладони на предплечьях. - Можешь приходить, когда захочешь. Если нужна помощь... В общем, ты знаешь.

- Знаю, - улыбается Тони немного сбивчивой речи. Неторопливо тянется и прижимается губами ко лбу Питера, опять ощущая усиление хватки. - Спасибо, малыш.

Он отстраняется, еле разжимает объятья, готовя себя ко всем ждущим за порогом тревогам и проблемам, а потом выскальзывает в ночь.

Странно: на сей раз расставание с Питером дается легче, чем все предыдущие. Наверное, это потому что Тони больше не зарекается не встречаться со своей родственной душой. Наоборот, он обещает себе вернуться.

========== Принятие (часть 2) ==========

Комментарий к Принятие (часть 2)

Эх, не думаю, что кому-то действительно есть дело до причин моего отсутствия, так что рассусоливать не буду, а просто извинюсь за задержку и свое молчание. В особенности прошу прощение за молчание в ответ на комментарии. Простите, мне было важно их прочесть. Именно они заставляли меня писать главу каждую свободную минуту. НЕБОЖЕНА, мое огромнейшее Вам почтение.

Глава вышла большая, но делить ее на три части мне показалось глупым. А еще такое количество текста было сложно вычитать, поэтому буду испытывать благодарность за помощь в ПБ.

Приятно прочтения, друзья)

Звонок от Пеппер не должен быть такой уж большой неожиданностью, но все равно застает врасплох.

Тони только-только покинул тренировочные залы, в которых провел утро, занимаясь под лучшие треки Black Sabbath, врубленные на полную катушку, а теперь, ощущая приятную усталость во всем теле, сооружал себе на кухне протеиновый коктейль, вновь вспомнив о необходимости правильного питания. Настроение было приподнятое, что совсем не являлось нормой последнего, давшегося большой кровью, месяца. Поэтому замешивая в шейкере смесь, Старк старается насладиться поселившейся в голове легкостью, тихо напевая приставшую мелодию. Яркое солнце начавшегося мая наконец-то обещает теплую погоду, и Тони уже принялся постепенно накручивать на ум мысль выбраться с базы в город, прихватив с собой Паркера.

Он не позволяет себе слабины в исполнении принятых решений, как не хочет позволить подтвердиться страху Питера о том, что неожиданная поездка в Куинс, случившаяся четыре дня назад, была всего лишь разовой акцией, выдавленной свалившимися на голову потрясениями.

Писать парню без особого повода пока еще кажется неловким и немного глупым (что совсем не характерно для Старка, но и Питер для него далек от категории обычных знакомых), уж лучше живое общение, практически не приводящее их к заминкам, что наглядно продемонстрировали совместные вынужденные «миссии». Да и молчание между ними ощущается чем-то комфортным и информативным. Такое, возможное только у родственных душ, Тони чужеродно и мало знакомо, но он хочет попытаться ввести подобный опыт в свою жизнь, урвав всю прелесть уз по полной. Провал его не страшит. Стоит Питеру оказаться рядом, и проблемы привычно отступят, разгоняемые связью. Тони в этом уверен. Осознанно настраивает себя на положительное восприятие, а не тешит зыбкими надеждами. Позволять себе то, что раньше было под строжайшим запретом до сих пор странно, но Старк всегда презирал любого вида ограничения, так что нарушение даже своих собственных доставляет злорадное удовольствие.

Особенное удовольствие, стоит отметить.

Именно на этих размышлениях, грубо прерывая хозяина, раздается голос Пятницы:

- Входящий звонок от мисс Поттс.

Шейкер выскальзывает из рук, расплескивая по столу вязкую, молочного цвета жижу. Не удержав вырвавшихся ругательств, Тони тянется к лежащему неподалеку полотенцу, но, схватив махровую ткань, швыряет его обратно и упирается руками в столешницу, обреченно свесив голову.

- Принять, - дает указание ИскИну, ясно понимая, что до зубного скрежета не хочет отвечать на этот звонок. Не сейчас, когда удалось более-менее поставить себя на ноги.

Зачем звонить? И двух недель не прошло после их разговора. Пеппер лучше других знает, как необходима в подобных ситуациях для Тони передышка, чтобы успокоиться, не начав при этом творить лютую хрень, в основном включающую в себя чрезмерное потребление алкоголя и все вытекающие из этого последствия.

Но нет, вопреки логике, она уже на другом конце линии, и лучше бы повод для звонка был серьезным.

От голоса, разнесшегося по громкой связи, начинают мелко подрагивать руки. Добродушное приветствие заставляет внутренности покрыться ледяной коркой, а мышцы окаменеть, словно у хищной кошки перед прыжком за добычей. Тони что-то сипит в ответ и напряженно вслушивается в слова, стараясь не упустить сути. Определенно осознавая произведенный звонком эффект, но не заостряя на нем внимания, Пепс спокойно принимается рассказывать про дела компании.

И все же что это? Желание проверить все ли у него в порядке? Или же выражение тоски? Старк не знает правильного ответа, однако беззаботность голоса относит его ко времени, когда подобные звонки были частью их каждодневного ритуала.

Делать вид, словно ничего не было невыносимо. Он не может так легко притвориться, будто не успокаивал Пеппер после выслушанной истории о мертвом соулмейте. Будто не просил остаться и не получил категоричного отказа. Будто не пошел на поводу у просьб не лишать себя заслуженного счастья. Очевидно же: потеря этой женщины никогда не будет восприниматься легко. И тем более она так не воспримется спустя столь короткий промежуток времени.

Пеппер просит подписать какие-то необходимые документы, потом поведывает о нахождении очередной потенциально выгодной сделки.

- Нам очень пригодится их территория, но они ломят какие-то неоправданные суммы, - произносит она, предлагая оказать помощь в торге, ссылаясь на его сногсшибательное обаяние и подавляющую харизму, не позволяющую людям говорить ему «нет». Тони на эти слова саркастично ухмыляется, беспомощно ероша волосы затекшей рукой с красными следами граней столешницы на ладони.

На заднем фоне у Пепс практически не прекращая звонит стационарный телефон, остающийся полностью проигнорированным. Пару раз слышно, как в кабинет, принося новые кипы бумаг, заходит Мейси - личная секретарша Пеппер (улыбчивая женщина пятидесяти лет, варящая отменный кофе. Тони обожает с ней шутливо флиртовать, вызывая заливистый смех). Слышно даже голос Хэппи, спрашивающий, скоро ли им предстоит выезжать.

Рабочее утро в самом разгаре, дела в Старк Индастриз, как обычно, кипят. И Старк, давая рассеянные согласия, снова задается вопросом об истинной причине неожиданного выхода на связь.

Пеппер на дух не переносит пустой траты времени, коим является этот звонок. Все поставленные вопросы можно было бы спокойно решить через почту или ассистентов, число которых у Поттс давно перевалило за двухзначную цифру. Ну так и? Когда будет ответ?

Тот приходит с ощутимой паузой посреди разговора. На несколько секунд Пеппер вдруг замолкает, выразительной тишиной, прерываемой непрекращающейся трелью чертового телефона, давая понять, что вот она - суть всего этого фарса.

- Сегодня я сделаю заявление, Тони, - говорит Пепс фальшиво спокойным голосом, с пробивающейся еле уловимой дрожью. Никто не заметил бы подвоха, но Старк знает эту женщину от и до, и потому перед мысленным взором всплывает та ночь и полные слез глаза Вирджинии, крепко держащей его руки.

Объяснения не требуются. И так понятно, речь идет про заявление перед прессой о разрыве помолвки. Не сегодня, так завтра или послезавтра весь мир узнает о том, что Вирджиния Поттс и Тони Старк больше не собираются вместе идти под венец, начиная новую главу их совместной жизни, которая, как правило, должна закончится воплощением клятвы «жили долго и счастливо».

А еще в собственном имени, произнесенным Пеппер, он слышит настойчивое предостережение-просьбу держать себя в руках.

- Оу, - отзывается Тони, неопределенно хмыкнув в придачу. Относительно спокойная реакция кроет под собой тяжелый вдох от жуткости представшего перед глазами недалекого будущего.

Просто смешно. Одни из самых влиятельных людей мира, имеющие сосредоточение огромной власти в своих руках, элементарно не могут распоряжаться собственными жизнями, вынужденные выставлять на всеобщее обозрение свои самые интимные и болезненные моменты.

Очевидно, в ближайшие пару недель существование Тони и Пеппер превратиться в сущий ад: толпы папарацци у порога, приглашение на интервью, пересуды в прессе, обеспокоенные фанаты, всевозможные репортажи по ТВ - не спрятаться, не скрыться. И уж лучше сделать все так - максимально быстро, нежели умалчивать правду и растягивать мучения на месяцы преследований с построением теорий о том, почему они прекратили жить вместе, почему больше не ездят на совместный отдых и так далее и тому подобное.

Но несмотря на далеко не радужные перспективы, Тони благодарен Пеппер за своевременное предупреждение вовсе не из-за этого. Основная проблема заключается не в журналистах (и так не дающих прохода), а в их общих друзьях, которые еще не в курсе приключившихся с ними событий.

Тони не хочет объяснять что-либо Хэппи, сверлящему прытким взглядом в зеркало заднего вида. Не потерпит выражения скупого, солдатского сочувствия от агентов, коими кишит вся база. На лекцию Вижена о конечности всего в этом мире и, одновременно, нескончаемости тоже как-то записываться не спешит. Боги, он не вынесет обязательной попойки с Роуди, выловившим его здесь для предоставления ушей, готовых выслушать все от начала и до конца.

У них нет веской причины для расставания. И если от общественности можно будет открестится туманными изречениями о стремлении остаться друзьями и нежеланием усложнять рабочие отношения, то с близкими такое не прокатит. Те будут ждать подробных объяснений, предоставить которые Тони не в силах, не затронув при этом темы соулмейтов. И тут-то в душе начинают ворочаться первые подозрения.

Почему Пеппер не повременила с оглашением новостей? Уж точно не потому, что нашла себе кого-то еще, ожидая теперь возможности показаться на публике с новым спутником. Нет, дело в другом.

Скорее всего, она переживает, что их разговор не возымел на Старка должного эффекта и тот замкнулся в себе, привычно отгородившись от мира дверьми мастерской или, того хуже, решив утопить чувства в алкоголе. Обижаться на Пепс за такое предположение нельзя. Все перечисленное действительно является рабочими схемами Тони на протяжении многих лет. И она, извечно переживающая за него, однако не рискующая вмешиваться лично, пытается столь своеобразно привлечь к Старку внимание друзей. Буквально принуждая того открыть перед ними правду, найти советчиков, наставляющих на путь истинный. Теперь не шокируя потерей, а заставляя принять факты мнением большинства.

Тонкий ход. Молодец, мисс Поттс.

Тони хочет проверить свою теорию, но как только начинает задавать первые вопросы, Пеппер, подтверждая догадку, спешно прощается, ссылаясь на неотложные дела. Ему только и остается, что смириться с новым раскладом. Не хочется, конечно, ощущать себя жертвой чужой прихоти, но ассоциации сами собой просятся в голову.

Тяжело вздохнув, Тони отталкивается руками от стола и, совершенно позабыв о нормальном завтраке и долгоиграющих планах, на ватных ногах плетется в душ, а потом собирает сумку.

- Детка, - обращается он к Пятнице, чтобы заглушить густую тишину, - мы едем домой.

***

Особой любви к базе Мстителей, вопреки всем мнениям, в Старке никогда не было. Да, ему определенно приходились по душе огромные пространства, отведенные под испытательные полигоны, занимающая целое крыло мастерская, наполненная более громоздким и мощным оборудованием, которое, при всем желании, в нью-йоркском пентхаусе не поместилось бы. Но на этом плюсы жизни загородом заканчиваются.

Еще когда Мстители были в полном составе, Тони появлялся на базе несколько раз в неделю, строго по необходимости. Сначала из-за того, что решил взять перерыв в супергеройстве, а потом уже из-за личной неприязни. Не его это: вскакивать по будильнику, носиться по полям в марш-броске и напевать песни строем. Конечно, никто в здравом уме его к такому принуждать не стал бы, однако даже наблюдение из окна за этими армейскими игрищами вызывало неприятные воспоминания. Воспоминания о детстве, проведенном на всевозможных военных объектах, где Говард Старк испытывал или презентовал новые образцы оружия, таская за собой сына (до того, как наигрался в творца наследия и сбагрил Тони в интернат).

Прям так и говорил:

- Сынок, ты должен знать свое будущее.

До чего же глупая и бессмысленная фраза, которая даже через года продолжает всплывать в памяти, причиняя дискомфорт раздражением, вспыхивающим в направлении давно уже прощеного родителя.

Так что да, большим почитателем базы он не был, да и деньги на нее отгрохал только потому, что после Альтрона Стив заладил об опасности для мирного населения из-за нахождения штаба в городе.

Но и возвращаться в Нью-Йорк не спешил. Не особо вдумываясь в суть увиливаний, хватался за какие-то дела, разработки, новые идеи и все никак не хотел навестить город. Исключением стала поездка в Квинс, но тогда на Манхэттен его не занесло. А сейчас, стоя на пороге собственного дома, Старк медлит, поддаваясь иррациональному страху перед грядущим.

На первый взгляд все совершенно нормально. Мебель, предметы интерьера сохранили свои законные места, придавая просторной квартире, разместившейся на последних этажах высотки, обжитой вид. Однако так подумает только неосведомленный человек, чужак, заглянувший на огонек.

Тони же смотрит не на достаток. Нет, Тони видит то, чего не хватает.

Несколько обожаемых Пеппер книг на стеллаже, мимо которого проходит. Верхней одежды в стенном шкафу в прихожей, куда пристраивает куртку. Мягких домашних тапочек в гостиной, в которые Вирджиния всегда переобувалась после трудного дня, давая ногам отдохнуть - их пропажу Тони отмечает, скидывая привезенную с собой сумку у дивана. Полупустая гардеробная демонстрирует потерю лучше всего остального. Пока переодевается, он не может прекратить рассматривать опустевшее нутро, озадаченно хмуря брови.

Проходя по собственному дому, Старк то тут, то там натыкается на пустоты, режущие на подобии разбросанного по дну реки бутылочного стекла. Только кровоточат не ступни - опять начинает кровоточить душа.

Больше всего времени уделяет полке над камином, где когда-то стояла их совместная с Пепс фотография. Тот факт, что она захотела сохранить при себе память о них, ударяет по самообладанию особенно сильно.

Эти чувства далеки от испытанных при первом взгляде на собранный чемодан в ночь прощания. На базе у Пеппер было мало вещей, они поместились в одну сумку, не вызывающую особых волнений. А вот опустевший дом ощущается, как тупая боль в костях - не убивающая, но не дающая нормально дышать. Пеппер ушла, оставив следы в виде отсутствующих вещей. Провалы опустевших мест давят на психику, вызывая мигрень.

Все это - часть принятия, которое окончательно должен совершить Старк, чтобы позволить своей жизни вильнуть, наконец-то, в правильную сторону. Однако, никто не говорил, что выход на новые координаты будет приносить радость.

На кухне Тони находит на столе листок с записанным адресом и сиротливо лежащую рядом ручку. Единственная находка доказывает намерения Вирджинии остаться с ним в качестве друга. Она не прячется и не скрывается, напротив, заставляет поражаться стойкости, внутренней несгибаемости перед навалившимися обстоятельствами. Безмерной силой переносить все удары судьбы.

Желание ужинать как-то отпадает. Старк идет в комнату и заваливается на кровать, не расстилая ее, собираясь спрятаться от пустоты квартиры во снах. Те ожидаемо не приходят. До самого утра он смотрит отсутствующим взглядом в потолок, прогоняя любые намеки на способные еще сильнее покалечить мысли.

Встает с рассветом, что опять-таки ему не свойственно. Принимает душ, делает крепкий кофе, помогающий взбодрится, хватаясь за рутинные действия, как за спасательный трос. А потом спускается на нижний этаж, отведенный под домашнюю мастерскую.

Здесь нет последних проектов, даже Дубина отсутствует. Поэтому Тони поручает Пятнице выгрузить с личного сервера наработки по генератору наночастиц, а потом принимается собирать его заново, методично тестируя каждый этап, чтобы растянуть время. Процесс, естественно, затягивается. Да настолько, что к вечеру ИскИну приходится обесточить магнитные панели, буквально настаивая на перерыве на ужин. Если бы не урчащий желудок, Старк бы взбунтовался, но голод, мучающий на протяжении дня, оказывается сильнее принципов.

Заказав еду, Тони решается проверить интернет. Конечно же, это становится не очень хорошей идеей.

Почти все именитые издания посчитали своим долгом опубликовать главную новость дня. Заголовки по типу: «Неприятности в раю» - заставляют закатить глаза и вспомнить вечное недовольство Пеппер их составителями. Они самые разные и варьируются от искреннего сочувствия до откровенной издевки, но в основном все звучат удручающе глупо. Некоторые вызывают истеричные приступы смеха, но тот душат в зачатке совместные фотографии Старка и Поттс, где между ними в фоторедакторах вырисовывают разрыв, имитирующий вид порванного фото. Интересно, хоть у кого-нибудь хватит ума применить более оригинальные эффекты? Может стоит скинуть им номера маркетологов Старк Индастриз?

Выжидающим взглядом Тони мрачно оглядывает телефон. По удачному стечению обстоятельств (или же здесь не обошлось без Пятницы, последнее время начавшей пробовать силы в манипуляции), он обратил внимание на интернет буквально через пятнадцать минут после появления первых статей, то есть, можно сказать, узнал все один из первых. Счастливчик, как еще его можно назвать?

Удивительно, но сразу откликается на новости никто иной, как Ник Фьюри (вот уж от кого участия ожидаешь меньше всего). Его лаконичное, почти отцовское: «Надеюсь, ты не наломаешь дров. Сейчас будет не очень удобно», встречается Тони упрямо поджатыми губами. А еще дает понять, что более взволнованных сообщений он просто не выдержит.

- Всех в игнор, кроме красного листа, Пятница, - командует, откидывая смартфон подальше. - Остальных пропускай только с призывами о помощи.

Как же страшно хочется выпить. Нервы шалят, а личный бар всего в двух шагах, но Старк разнообразия ради не позволяет себе скатиться на эмоциональное дно. Хватит, не маленький уже, чтобы теряться после каждого щедрого «подарка» судьбы. С такими темпами лучше сразу в петлю, смысл продлевать мучения?

Спасаясь от предательского тремора, вызванного накатившей ломкой, он хватается за все еще лежащую на столе ручку - из двух своих самых главных зависимостей, решая отдать предпочтение той, что не оставит без печени. Листок с адресом переворачивает не задумываясь, скорее чисто интуитивно. Внутри поднимается знакомая волна тепла. Тони концентрируется, втайне радуясь, что способность рисовать соулмейта все еще оказывает успокаивающее воздействие на взвинченную нервную систему. Ведомая силой из вне, рука порхает над белой бумагой. Не отрываясь, он следит за вырисовывающимися чертами знакомого лица, и греется в вибрациях связи, ставя невидимую стену между собой и миром.

- Входящее сообщение от Питера Паркера, - рапортует Пятница, вырывая хозяина из застилающей голову дымки.

Тони подбирается на месте. Пару дней назад он для Питера написал специальный подпротокол, принуждающий ИИ всегда сообщать о желании парня дозвониться. Вдохновением идее послужило самоличное отстранение после ухода Пеппер и обвинительные слова Паркера о том, что он пытался узнать о происходящем, но не дождался ответа, из-за чего натурально мучился незнанием в эмоциональном водовороте родственной души. Все же Тони, вопреки распространенному мнению, способен учится на собственных ошибках.

Вновь притянув к себе телефон, Старк быстро заходит в раздел сообщений.

«Видел статью. Как ты?»

Губы сами собой растягиваются в глупой улыбке от очевидной отсылки на его собственное сообщение, видимое тут же в диалоге. Хмыкнув, Тони делает фотографию рисунка, также копируя ответ, и тут же отправляет.

«Теперь намного лучше» - пишет вдогонку.

Ждать приходится около минуты, в течение которой он не выпускает телефон из рук.

«Я могу прийти, если ты не против»

Конечно не против. Можно даже сказать: всем сердцем за. Но внутри что-то встает в протест. Некое недоверие глубинным инстинктам в отношении Питера (проявившимся в их последнюю встречу), воспринимаемыми разумом, как заходом на неизведанную, возможно, опасную территорию. Желание оберегать так сильно коптит душу, что под потенциальную угрозу попадает даже он сам.

Однако ограничения ни к чему хорошему не приведут (сколько раз Старк уже повторял себе эти слова?). Это стоит уже уяснить раз и навсегда. Есть реальный шанс доиграться до не самого приятного исхода, тогда точно можно будет выходить из игры ради избавления от вины, от которой избавиться все равно не получится.

Тони смотрит в гостиную, туда, где на полке должна стоять фотография.

Всё происходящее сейчас, все разрушение привычного существования делается только ради Питера. Ради их общего блага. Так смысл бегать, слепо отталкивать необходимую до боли помощь?

Не давая себе времени на размышления, хватаясь за момент просветления, Тони отсылает Паркеру свой адрес.

«В пути» - немедленно высвечивается уведомление, давая понять, что не только Старк сейчас тонул в сомнениях. Где-то в горящем яркими огнями за окном городе, Питер замирал в ожидании, готовый в любой момент оказаться рядом. Волновался, сомневался, боялся вновь нарваться на отказ.

Чтобы успокоить разбушевавшуюся совесть, приходится пообещать себе свести подобные ситуации к нулю. Тони хочется плавно добиться его доверия, стать чем-то надежным, неизменным в этом мире, а не подвергать пытке метаниями из стороны в сторону. Так будет правильно. Так в принципе и должно быть.

Проходит около двадцати минут, когда раздается настойчивый стук в окно. Выйдя в гостиную, Тони в замешательстве смотрит на прицепившегося к панорамному окну Человека-паука. Отдав Пятнице распоряжение открыть выход на террасу, знаком показывает Питеру куда следовать. Пока сам идет до места, тот вваливается внутрь и, теперь стоит упираясь руками в колени, тяжело пытаясь отдышаться.

- Это вообще законно, строить такие высокие здания? - хрипит Паркер, стягивая с головы маску. Каштановые кудри в творческом беспорядке, щеки красные от приложенных усилий и воющего ветра снаружи, явно не облегчившего подъем. На пару мгновений Тони зависает, любуясь представшей картиной.

- Ну, всегда ведь есть лифт, - придя в себя, пожимает плечами. - А ты быстро, у меня даже появились вопросы к службе доставки еды.

- Как оказалось, я был недалеко, - проигнорировав ремарку про человеческие средства подъема на небоскребы, отвечает Паркер, с интересом оглядываясь по сторонам.

Он намеренно не смотрит в глаза, осознает Тони, а потому прислушивается к чувствам и ощущает сильное чужое волнение вперемешку с облегчением. Сердце откликается моментально, начиная биться где-то в желудке.

- Все равно не стоило так спешить.

- Мне хотелось оказаться здесь, как можно быстрее.

Они наконец-то встречаются взглядами. Питер от смущения краснеет еще сильнее, Тони делает неконтролируемый шаг ему навстречу, заставляя вздрогнуть, вызывая вспышку предвкушения в глазах.

- Я бы никуда не убежал, - мягко говорит Старк, намекая на собственную решимость в плане их отношений. Мысленно усиливает концентрацию на этом чувстве, передавая уверенность через связь. - Дождался бы тебя здесь.

- Да, - соглашается парень, завороженно смотря на соулмейта.

Тягучая обостренность не позволяет слаженно думать. Нужно сбавить обороты, а иначе ничего хорошего не выйдет. Питер только пришел, а Тони уже умудрился подвести их к точке кипения. Пытаясь немного разрядить обстановку, он спрашивает, показательно беспечным тоном:

- Что делал на Манхэттене? Опять сбегал с экскурсии в музей?

- Нет, просто был в патруле. Иногда, когда есть возможность, заглядываю в другие районы, - голос, подчиняясь влиянию, начинает звучать более расслабленно. Руки прекращают судорожно цепляться за маску.

Боже, такая отзывчивость просто не позволит прийти в равновесие.

- Видимо, не очень интересный выдался патруль.

- Почему?

- Ну, ты висел в интернете, читая светские сплетни, а не выполнял прямые обязанности, - поясняет Старк, ведя гостя в сторону кухни. Однако останавливается, услышав смущенное «оу». - Что-то не так?

Питер вновь принимается вертеть головой, избегая заинтересованного взгляда.

- Нет, патруль был нормальным, - нерешительно откликается, переступая с ноги на ногу. - Это все Карен. Я попросил ее мониторить новости о вас и сразу сообщать мне, если что-нибудь появится.

Обеспокоенность, своего рода опека заставляет душу петь. Тони улыбается застенчивому поведению, даже не стопорясь на причине своего появления в новостной ленте. Ему так хорошо, что, заметив перескок Паркера от волнения на официальный язык, он решает парня подколоть.

- Вас? Ты про меня и Пеппер? Переживал о нас?

Питер чуть ли не подпрыгивает на месте.

- Что? Нет! Тебя, - частит он. - Я волновался о тебе.

Приходится прикрыть глаза, чтобы справится со сбивающей волной жара, проходящей по телу от этих слов. Приятно быть центром чьего-то внимания, купаться в дарованной заботе. Дыхание тяжелеет, а перед глазами начинает все плыть. Кроме лица соулмейта. Только он остается островком четкости в покачнувшемся мире. Борясь с головокружением, Тони цепляется за внутреннее восприятие, помогающее определять чужое состояние. Связь, живым организмом, бьется, пульсирует, посылая приятное покалывание по телу. В ворохе чужих эмоций отчетливо ощущается тревога, теперь не наносящая вреда. Наоборот, она пробуждает оказаться ближе, успокоить, окутать собственной уверенностью. И только справившись с первым наплывом, удается определить еще одно четкое чувство - удовлетворение. Неожиданно. От удивления Старк приподнимает брови.

- Ты что же, рад нашему разрыву?

Пояснять выводы не нужно. Питер и так все понимает, а потому резко и грубо отсекает эмоции - словно пол уходит из-под ног, полностью дезориентируя. Он напуган. Определить это можно по стремительно бледнеющему лицу.

- Нет, нет. Не думай так, - жалобно просит, в панике запуская пальцы в и без того растрепанные волосы. - Черт, прости. Это не то, чем кажется.

- Эй, эй, - быстро сократив дистанцию, Тони хватает его за руку, заставляя посмотреть себе в глаза, - спокойно, Паучок. Все хорошо. Я все понимаю. Не закрывайся от меня.

Он аккуратно притягивает его в свои объятья, давая возможность отступить. Но та не нужна. Питер сразу же закидывает руки на чужие плечи, обнимая за шею, и постепенно начинает успокаиваться, убирая моментально поставленный блок.

- Прости, - снова тихо извиняется, - тебе и так, скорее всего, нелегко. Как ты? Это из-за этого тебе было так плохо в последнее время? Я могу как-нибудь помочь?

Держать соулмейта в руках так спокойно, что опять возвращаться к разбирательству собственных проблем совсем не хочется. Зачем обсуждать пустоту, если сейчас чувствуешь себя таким наполненным? Цельным, сильным, способным справиться со всеми подстерегающими во тьме монстрами.

- Уже помогаешь, малыш, - заверяет Тони, осторожно прижимаясь губами к доверчиво открытой шее, чувствуя прошедшую от невинного прикосновения по телу дрожь.

- О, - выдыхает Питер, - это... Хорошо.

Звонок домофона заставляет обоих испуганно дернуться. Скорее всего, привезли еду. Господи, разве можно приехать так вовремя и не вовремя одновременно?

- Доставка, - поясняет Старк, нехотя разрывая объятья. - Поужинаешь со мной?

Дождавшись утвердительного кивка, предлагает:

- Тогда сходи в мою комнату. Последняя дверь налево. Подбери какую-нибудь одежду, чтобы переодеться. Что-то мне подсказывает, что в костюме тебе будет неудобно.

Кинув сомневающийся взгляд во тьму коридора, Питер еще раз кивает и пропадает из вида. Тони же отправляется встречать доставщика, продолжая переживать самые неоднозначные ощущения из всех возможных. Оставаясь один, он все еще не верит в произошедшие с ним изменения. Психика человека - странная вещь. Она так легко привыкает к постоянной борьбе, к сложностям, озлобленности, но недоумевает при соприкосновении с чем-то хорошим. Не позволяет расслабиться, дергаясь каждый раз, в ожидании неизменного удара. Понятно, что надо дождаться определенного срока. Дать намного больше проведенного вместе с родственной душой времени, чтобы суметь привыкнуть, чтобы прекратить не доверять себе. Притом Питеру оно нужно не меньше. Прыгать с места в карьер все равно что наломать еще больше дров.

Расплатившись, Старк возвращается на кухню. В квартире тихо, словно он вновь остался в одиночестве. Неприятное чувство, про которое тоже хочется, как можно скорее забыть. Он вновь смотрит на телефон, думая о потерявших его людях. О их попытках дозвониться, разузнать о случившемся. Как же опостылела уже эта драматичность. Тони ждет не дождется, когда пройдет переломный момент и больше никто не будет гореть желанием заглянуть в его душу.

Питер выныривает из тьмы еле слышной, крадущейся поступью. Замирает в проходе, не зная, что ему теперь делать, ждет подсказки. Одежда на нем немного висит. Они практически одного роста, но Старк шире в плечах и разница дает о себе знать. Обман зрения в который раз сбивает с толку. В облегающем костюме Человека-паука мышцы Питера выставлены напоказ. Хорошо проработанные, они притягивают восхищенные взгляды, соблазняя своей силой. В свободной же одежде Паркер вновь превращается во вчерашнего подростка: тонкий и обманчиво хрупкий. Тони любуется им любым, но тот факт, что сейчас парень стоит перед ним в его одежде, такой домашний и мягкий, приятно будоражит. Хотя до этого он вполне спокойно относился к желанию любовников и любовниц по утрам залазить в его вещи. Ну, кому-то нравится, кто-то считает это сексуальным - Старк не осуждает, никогда не имел такой привычки. Особенно с существованием огромной вероятности, что он больше никогда не наденет эту рубашку или футболку. Сейчас же до него вдруг доходит весь смысл этой игры с переодеванием. Пусть и условия у нее другие.

- Чем займемся? - движением руки Тони приманивает Паркера ближе к столу.

- Можно посмотреть что-нибудь. Бен всегда говорил, что порой полезно отвлекаться от реальной жизни в пользу выдуманной, - он поводит плечами, подбирая слова. - Ну, знаешь, чтобы прочистить мозги.

- А, Паркеровские вечера кино.

- Что-то типа того.

Интересно, а насколько просто Тони будет принять чужие семейные традиции? Традиции своей семьи он-то уж точно никому навязывать не собирается, хотя бы потому, что их толком и не было. А вот у Питера в запасе имеется несколько крепко укоренившихся ритуалов, придающих ему немалое очарование, по мнению Тони. Парочку из них он бы перенял с удовольствием: тот вечер у Паркеров ему понравился.

Предоставив Питеру выбор фильма, Тони переносит еду в гостиную. Возложенные обязанности немного расслабили парня. Имея цель, он с полной самоотдачей отдался ей, отринув переживания и неловкость. Наблюдая за забавной целеустремленностью в таком обычном бытовом вопросе, Старк не может не провести между ними еще одну параллель. Тони ведь тоже любитель сбегать от особо ярких впечатлений в плане чувственности. Все же, они очень похожи друг на друга.

Когда началось перечисление актеров и непосредственно завязка недавно только вышедшего в прокат боевика, Тони еще честно пытался уловить его смысл. Но потом еда была съедена, а о себе дала знать усталость. Каждая мышца в теле расслабилась, превращаясь в желе. Сколько он нормально не спал? Как давно был настолько спокоен в собственном доме? Сказать, что здесь когда-либо царствовал домашний уют было нельзя. Огромное, вылизанное до блеска помещение, с интерьером от именитого дизайнера, да два жильца, постоянно погруженные в свои дела - как-то не располагает, как-то не походит на домашний очаг, объединяющий семью. В такой квартире самое то будет снимать пафосные рекламные ролики, сюда можно приводить красивых любовников, если хочешь произвести впечатление. Построить же что-то близкое и согревающее навряд ли получится. Тони никогда не питал особых надежд, элементарно из-за того, что никогда не старался по-настоящему обрести семейность. Ему важна была работа, развлечения, простор, красота, а на чем-то более глубоком он, несмотря на все желания, машинально поставил крест, отгородившись картинкой. Броня ведь не обязательно должна быть сделана из золота и титана. В современно мире она гораздо чаще выполняется из более тонких материй. Из обложек, на которые смотрят другие и изводятся на зависть, даже не допуская мысли о разрухе за фасадом.

Но вот в жизни появляется растрепанный Питер, забравшийся с ногами на огромный, смехотворно дорогой диван. Питер в неподходящей по размеру футболке Старка, орудующий китайскими палочками в коробке с лапшой, насмешливо комментирующий глупое начало фильма. И больше жилье Тони не кажется ему таким уж безликим и холодным, оно наполняется теплом, прогревающим до самых костей, до ранее недоступных никому и нечему участков. Потрясающе. И к этому тоже стоит привыкать.

На не очень интересном моменте, он чувствует на себе очередной осторожный взгляд. На сей раз его удается поймать и ответить ласковой, подбадривающей улыбкой. Уже в следующую секунду Питер подныривает под приглашающе поднятую руку, чуть повозившись, устраивает голову на плече. Его сердце бьется так быстро, что, даже не обладающему сверхслухом Тони, слышен рваный ритм. Он успокаивающе проводит рукой по спине, желая подарить расслабление, губами прижимается к макушке. А потом незаметно для себя проваливается в сон.

Питер остается с ним до утра.

***

Сосредоточенно нахмурившись, Паркер склоняет голову ниже. Трясет рукой с зажатым в пальцах длинным пинцетом, сбрасывая напряжение в мышцах, и вновь подносит тонкие пружинящие пластинки к разобранному на столе веб-шутеру. На лбу выступает испарина, заставляя выпавшие из общего объема волос кудряшки неприятно прилипать к коже. Но он не пытается их убрать, отвлекаясь от своего занятия. Аккуратно подхватывает нужную деталь, от волнения задерживая дыхание. Неосознанно Тони копирует этот жест. Нервно облизывает пересохшие губы, со стороны наблюдая за кропотливой работой.

Внутренний корпус паутиномета упорно не поддается. Злясь, Питер усиливает давление на хитрый замок (до сих пор даже не подумав о просьбе помочь, чем вызывает у Старка легкое недовольство и азартный интерес). По замершей в ожидании мастерской раздается громкий щелчок. Устройство вздрагивает и выплевывает обильный ком паутины, пролетающий через половину комнаты и смачно впечатывающийся в противоположную стену. Тони прослеживает полет глазами, безразлично смотрит на перепачканную поверхность стены, представляющую из себя теперь странный шедевр авангардизма. Возвращает внимание к Паркеру и ловит виноватый, томящий сердце без огня, взгляд.

Это уже третье посещение Питером мастерской на базе. После их неловкого пробуждения на диване в переплетении рук и ног, тот так разнервничался, что моментально скрылся на кухне, принимаясь спешно готовить завтрак из ничего, болтая без умолку обо всем на свете, а еще опять упорно избегая прямо смотреть на Старка. Тони, как не особому любителю суеты (особенно ранним утром), пришлось быстро придумывать тему, способную его отвлечь и успокоить. Естественно, чтобы вынудить вцепившегося в нервозное состояние Питера отпустить ситуацию, нужно было предложить что-то действительно достойное безраздельного внимания. Предложение побывать в месте сосредоточения главных сил Мстителей, да еще и в обители самого Железного Человека, ожидаемо помогли парню позабыть о смущении. Все же он был там всего пару раз и не имел в запасе достаточно времени для детального осмотра.

Помнится, тогда Тони только позабавился легкости, с которой ему удалось повлиять на соулмейта, с теплом восхитился некой незатейливой, но все равно привлекательной, простоте. Однако позже, когда решил самолично отвезти Питера домой, чтобы смело встретиться с разгневанной Мей Паркер (несмотря на то, что она была предупреждена о желании племянника навестить Старка и бегло посвящена в суть проблемы), он пересмотрел свои поспешные выводы в отношении мальчишки. Потому что, если Пятница все же решила поднатореть в манипулировании, то Паркер может стать ее достойным учителем.

Ловкость Питера в управлении с тетей удивила. Его мягкий, горящий радостью и восторгом взгляд, плавные движения и веселое, беззаботное щебетание о посмотренном фильме, о совместном ужине и случайном засыпании на диване, могли убедить любого, даже очень скептически настроенного человека.

- Тони просто не стал меня будить. Вот и все, - беззаботно разводит руками, ласково улыбаясь.

Мей умиленно улыбается в ответ, но Тони все равно получает от нее раздраженный, предупреждающий взгляд. Поделом, конечно, стоило лучше контролировать ситуацию. Правда, погрузиться в смятение Питер ему не дал. Чутко почувствовав приближение бури, подошел ближе, доверительно заглянул в глаза, безмолвно показывая свою поддержку. Устоять перед таким просто невозможно, и Старку пришлось себе напомнить, что пытаться держаться в стороне больше не обязательно. Хотел ощутить на себе все прелести уз? Так вот оно - самое время.

А потом наступили ближайшие выходные. Хэппи без лишних вопросов (все еще немного злой на молчание Тони в ситуации с Пеппер) привез Питера на базу. И было что-то волнительное в Питере с неподдельным интересом рассматривающем мастерскую. В быстрых пальцах, украдкой прикасающихся к предметам, словно дотрагивающихся до самого нутра, проникая в глубину тела, напрямик к самому сердцу. Старк никогда не замечал за собой подобного трепета. Гости встречались им без особой охоты, и тем не менее он был далеко не единственным, у кого имелся допуск в святая святых. Однако ни Роуди, ни Пеппер не интересовались научной сферой его жизни настолько, чтобы на самом деле понимать значимость каждого проекта, разработанного в этих стенах. Исключением был Брюс Беннер - вот уж с кем Тони смог разделить все свои увлечения, на славу поработав в приятной компании. Но после Заковии Брюс как сквозь землю провалился, оставив Старка в абсолютном одиночестве на творческом пути.

А теперь здесь появился Питер, с непередаваемым восторгом рассматривающий каждую деталь, незаметно для себя блистающий знаниями. У парня есть все задатки гениальности, Тони отмечает их не без гордости, без устали проводя подробную экскурсию по мастерской.

В принципе, на это они и потратили первые выходные - изучали готовые и незаконченные проекты, рассуждали о доработке, о модернизации. На кое-чем приходилось задерживаться особо долго, когда Питер из-за недостатка информации не мог понять принцип работы. Тогда Старк проявлял несвойственное ему терпение: вновь и вновь объясняя элементарные для него вещи, начиная с самых основ. Время в компании Паркера пролетело незаметно, а расставание все откладывалось, пока Хэппи уже не начал прямым текстом их подгонять.

Следующие выходные все никак не хотели наступать. Неделя до них тянулась особенно вязко. Тони пришлось потратить ее на помощь Пеппер, встреча с которой прошла для него не очень гладко, а еще на всяческие избегания расспросов о их неожиданном разрыве. Больше других усердствовал Роуди. Именно благодаря неугомонному полковнику суббота встречалась Старком в нервном, озлобленном состоянии, но Питеру снова удалось сотворить чудо своими неловкими объятьями, счастливой улыбкой и беззаботными разговорами. Тони потонул в согревающей вязи его глаз, окунулся в мерное гудение связи и уже буквально через несколько десятков минут парень с восторгом копался в одном из Марков, снимая панели и раскручивая крепления, упорядоченными рядами раскладывая детали на столе. Старку даже не верилось, что его детище, изученное вдоль и поперек, будет способно вновь разбудить неуемный интерес. Способность Питера так умиротворенно влиять на настроение до сих пор вызывала удивление с удовольствием, как давно желанная мечта, сбывшаяся в одночасье и перевернувшая застоявшуюся размеренность жизни.

И вот теперь Паркер, удовлетворив любопытство к костюмам Железного Человека, рылся в веб-шутерах, посвящая эти выходные самостоятельной модернизации своей экипировки. А Тони все еще сложно оторвать от него глаз, любуясь абсолютно каждой мелочью, наслаждаясь их близостью, словно когда-то давно они уже были вместе и теперь наконец-то опять встретились - все еще незнакомые, но до ужаса близкие и желанные друг другом.

Принять появление Питера Паркера в личной мастерской, Тони Старку дается легче всего остального.

***

Ловко поднырнув под тренировочного дрона, Питер зацепляется за стену зала и выпускает паутину в быстро увернувшееся от обстрела устройство. Тони довольно ухмыляется: он ведь предупреждал, что сражение не будет простым.

- И думаешь это нормально? Я себе места не находил, - тем временем гневно шипит Роуди ему на ухо. - А ты в игнор меня бросил. Чтобы ты знал, друзья так не поступают.

Да уж, возможно, идея наконец столкнуться с Роудсом лицом к лицу не такая уж блестящая, какой казалась на первый взгляд.

На следующие выходные после взрыва паутиномета, Старк решил предоставить Питеру возможность опробовать новинку в режиме тренировочного боя. Вытащил его в тренажерные залы, а сам, по зову совести, дал знать другу о том, что находится на базе. Это была не первая их личная встреча, однако впервые с момента выхода статей о разрыве с Пеппер, Тони от него никуда не сбегал, открещиваясь делами, да и остались они практически один на один, если не считать Паркера, которому явно сейчас не до их разговора. Хотя так может показаться на первый взгляд. Кто-кто, а Старк-то чувствует его настороженный интерес, переходящий по связи.

Естественно, Джеймс не смог упустить представившуюся возможность покапать другу на мозги.

- Пропал, не отвечаешь на звонки, избегаешь встреч. Надеюсь, ты не наделал глупостей? - продолжает вещать свою тираду Роуди. Питер делает головокружительный кувырок в воздухе. Тони не отводит от него глаз. - Я ведь хочу тебе помочь. Но ты скрываешь от меня, как от врага. Постоянно торчишь в мастерской. Все время проводишь с этим мальчишкой, - Питер отпускает конец паутины. Тони напрягается, видя, что сделано это ненамеренно. - Ты знаешь, что такое замещение? Конечно же, знаешь - только так и живешь! Но сейчас тебе не стоит переключаться. Лучше обратил бы внимание на Пеппер. Попытался бы попросить прощение. Выпросить еще один шанс.

Тяжело вздохнув, Старк пощипывает переносицу. Закатывать глаза нельзя - Роуди ненавидит эту привычку, особенно, если она является реакцией на его слова.

- Она бросила меня. Пора просто принять факт.

- И что? В первый раз что ли? - возмущается Джеймс. - Так просто сдашься? Откажешься от женщины, что так многое для тебя сделала, от самого лучшего в твоей жизни и будешь проводить время в компании желторотого подростка?

Это уже слишком.

- Он мой соулмейт, - чеканит Старк, даже не успев подумать над контратакой. Он уж точно не хотел вываливать на друга свою тайну вот так просто, в запале не самых приятных эмоций. Но с другой стороны, если бы не злость, навряд ли ему удалось бы быстро набраться смелости для оглашения «темы дня».

Питер промахивается мимо цели, еле успевая выпустить еще один паутинный заряд.

Слева глушит давящая тишина. Настороженно Тони поворачивает голову, сталкиваясь с пораженным взглядом друга. Роуди и рот приоткрывает от потрясения, придавая лицу уморительное выражение. Только вот Старку от вида полковника не смешно. Напротив, в душе поднимается праведный гнев на столь яркое удивление. Все существо готовится к противостоянию, жесткому отстаиванию правды.

- Ты сейчас серьезно?

- Более чем.

- Вот черт.

Схватившись за голову, Роудс обескураженно смотрит на носящегося под потолком Питера, а Тони все продолжает сверять друга предупредительным взглядом.

Они еще в университете по пьяни затронули тему родственных душ. Старк тогда честно признался, что не смог нарисовать заветный портрет, а Роуди, чуть пошатываясь из стороны в сторону, заторможено достал из кармана пиджака рисунок очаровательной мулатки, игриво смотрящей на них своими черными глазами. И с тех самых пор полковник все никак не может ее найти.

Он не игнорирует связь, судя по тому, что все еще жив и вполне здоров, но и судьба пока не спешить сводить двух соулмейтов вместе. Причина точно не ясна, но, вроде как, Джеймс не испытывает той сверхъестественной тоски по родственной душе. Только стандартные человеческие терзания по тому, что есть у всех, а ему пока недоступно.

Пару лет назад эта тема была между ними затронута повторно, однако тогда Старк уже знал о Паркере (пусть далеко не все), а потому дал понять, что не намерен продолжать разговор. Упорствовать Роуди не стал, проявил уважение к чужой воле. Тогда почему сейчас смотрит так, словно произошло нечто из ряда вон выходящее?

- Так вот из-за чего Пеппер...

- Да.

- Она все узнала?

- Да.

- Черт, - снова выражается Роуди, смотря на Паркера. - Не знаю даже, что сказать. Сочувствую?

Питер выпускает из виду второго дрона, и тот на полной скорости врезается ему в бок, поваливая на маты. Удар ощутимый, Тони чувствует, как начинает неприятно печь его собственные ребра.

- Аккуратнее, - кричит он через пространство просторного зала, потирая место ушиба. От Роуди этот жест не укрывается. - Я же предупреждал, чтобы ты был внимательнее! Помощь нужна?

- Нет, - кряхтит Питер, лежа на спине вскинув к потолку руку, показывая, что все в порядке. - Сейчас полежу и все будет хорошо.

В ответ Старк фыркает, а потом снова поворачивается к другу. Черты его лица теряют всякое добродушие и тепло, вызывая в полковнике иррациональную опаску.

- Меня абсолютно все устраивает, Роудс, - серьезно говорит, угрожающе прищуривая глаза.

Благоразумно Роуди оставляет комментарии при себе.

Да уж, не только Тони предстоит принять кое-какие изменения. Его друзья также обязаны это сделать.

Для общего блага.

***

Для многих в современном мире имя Тони Старка является чуть ли не синонимом технического прогресса и это не просто так. Жизнь Тони вечно крутится в самых продвинутых городах, вполне себе успешно протекая среди железа, бетона и стекла. Он целиком и полностью дитя городской среды, привыкшее к благам цивилизации и ни за что на свете не готовое променять их на нечто более дикое и неотесанное (особенно после «увеселительных» каникул в афганском плену). Невозможно даже представить, что может произойти, чтобы в один из дней Старк по доброй воле захотел переехать в какой-нибудь уютный деревянный домик в лесу - грандиозность случившегося должна быть минимум на одиннадцать из десяти по шкале полнейшего краха и желания скрыться от душераздирающей боли, мучающей абсолютно каждую секунду сознательного бытия. Именно поэтому он до сих пор не может объяснить себе, как так вышло, что его уговорили провести целую июльскую ночь в палатке среди сосен за несколько миль от города.

Хотя нет, может.

Мей Паркер умеет приглашать на совместный отдых, как ни один другой человек на планете - отказать такому «дружелюбному» напору нереально. Старк даже затрудняется ответить спросили ли его или просто поставили перед фактом.

Само приглашение настигло пару недель назад. По пути с базы на Манхеттен он завез Питера домой и тот неожиданно предложил подняться в квартиру вместе.

- Мей хочет поговорить, - промямлил Паркер, смотря куда угодно, только не на ожидающего пояснений Тони, а потом крепко схватил его за руку и решительно добавил: - Но знай, тебе не обязательно соглашаться.

Легко сказать, да трудно сделать. Миссис Паркер не особо сменила гнев на милость в отношении соулмейта племянника за те пару месяцев, что они налаживали связь. Иногда она конечно звала его в гости, чтобы расспросить про успехи Питера, как в области супергеройства (весьма и весьма неплохие, стоит отметить), так и в обучении, которое они сами для себя придумали (по сути оно походило на совместное ковыряние в изобретениях Старка, да неформальное разделение опыта - никаких парт, досок и листания учебников), но парень еще никогда перед этими посиделками не выдавал ничего наподобие: «тебе не обязательно соглашаться».

Сначала Тони подумал, что смысл сказанного заключается в самом поднятии в квартиру Паркеров, но потом понял, как ошибся в предположении.

На самом деле Мей хотела позвать его с ними на ежегодный отдых на природе, традицию которого, как и многие другие в их семье, ввел Бен Паркер. Загвоздка только заключалась в том, что вместе с ним также был приглашен никто иной, как Хэппи Хоган.

- Наводящими вопросами я поняла, - делится наблюдениями Мей, с завидной скоростью шинкуя капусту. Огромный нож в ее руках выглядит весьма угрожающе, отмечает про себя Тони. - Гарольд о вас ничего еще не знает. Это немного усложняет общение.

- Кому? - осторожно интересуется Старк.

- Мне, - весомо аргументирует Мей, кинув короткий взгляд через плечо. - Это не моя тайна, чтобы я могла сама ее раскрывать.

Питер недовольно выдыхает, сверля тетю пристальным взглядом. Его настроение значительно проседает от поднятой темы, кажется, по связи даже прокатываются отголоски трудно объяснимой ревности. Тони, закинув руку на спинку его стула, успокаивающе поглаживает спину пальцами, напоминая о своем присутствии. Мышцы от прикосновения моментально расслабляются. Отклонившись назад, Питер благодарно вжимается в ласкающую ладонь, кладя руку Старку на бедро.

Конечно, Тони «откажется». Как же. Он не оставит родственную душу в таком состоянии с этой парочкой. Тем более давно пора было поговорить с Хэппи на чистоту. Тот не приставал особо с вопросами, однако источаемый им интерес мог бы почувствовать и трухлявый пень, в принципе неспособный к общению.

Так все и вышло. И теперь Старк, вместо того, чтобы отлично проводить время со своим соулмейтом в мастерской, понуро таскает палатки и прочую дребедень из машины в лесной чаще. Замечательно.

Хэппи, между прочим, не был особо удивлен его появлением с утра пораньше в Куинсе с забитой снаряжением машиной и в удобной спортивной одежде. Жаль, хотелось бы произвести впечатление посильнее, а не получить кривоватую улыбку и крепкое рукопожатие.

Возвращаясь от места лагеря к автомобилю, Тони поднимает взгляд на пышные кроны деревьев, собравших всю палитру зеленого в своих цветах. Разгар лета, солнце палит напропалую, а здесь прохладный полумрак. Через густую хвойную преграду не пробивается ни одного прямого луча. Приходится даже достать телефон из кармана, чтобы проверить сигнал сети для успокоения. Шкала ожидаемо полная. Не мудрено - у Старка средства связи будут ловить и в Антарктиде.

Подойдя к открытому багажнику, он уже собирается взять очередную сумку, когда его неожиданно хватают за футболку и наглым образом утягивают за машину, отгородив тем самым от дороги к лагерю.

- У тебя точно все в порядке? - обеспокоенно спрашивает Питер, пытливо вглядываясь в лицо. - Тебе не нужно было вестись на ее уговоры.

Рядом с ним стоит увесистый переносной холодильник до отказа забитый водой и прочими припасами, требующими хранения в холоде. Из всех собравшихся в этот «поход» только Паркер в состоянии с легкостью таскать подобную тяжесть в одиночку.

Тони ухмыляется.

- Все в порядке, Паучок. Тем более я не уверен, что уговоры в принципе были.

Досадливо цыкнув, Питер воровато выглядывает из-за полированного бока машины, проверяя обстановку.

- Ты знаешь что-нибудь о соулмейте Хэппи? - быстро выпаливает, возвращаясь обратно к заинтересованно наблюдающему за ним Старку.

А вот это уже больше походит на истинную причину «похищения». Заметить дерганное поведение парня не составило особого труда.

- Знаю, что он есть.

Удивленно-встревоженный взгляд, придает его обладателю вид напуганный и воинственный одновременно. Пару мгновений Тони наслаждается произведенным комичным эффектом, а потом решает отложить игры с выводом на эмоции и поясняет более конкретно:

- Хоган относится к очень редкой категории людей, на самом деле. Его родственная душа - его родной брат.

Тревога постепенно покидает Питера, пока он укладывает в голове ответ, оставляя одно лишь удивление. Понять парня можно. Старк сам отреагировал также, когда узнал.

- Такое бывает?

- Да. И, между прочим, некоторые порой завидуют такому стечению обстоятельств. Не все конечно, но тем не менее повод есть.

- Почему? Мне кажется, связь между родственниками она какая-то, - Паркер замолкает, формулируя мысль. - Ну, не такая.

Не то слово. Тони понимающе кивает.

- Ты прав, она другая. В разы слабее, если быть точным, - порой его самого поражает продвинутость в знаниях о видах связи. Обычные люди подобным не страдают. Живут себе спокойно, встречают своих истинных, даже не задумываясь о правилах, как не задумываются о составе воздуха, которым дышат. Правда до тех пор, пока не сталкиваются с последствиями. - Допустим, если соулмейты рождаются братьями, как в случае с Хэппи, или сестрами, или другими вариациями родственников, то у них нет острой необходимости постоянно находиться рядом друг с другом. Парадокс своего рода, - Старк задумчиво потирает подбородок. - Вроде наоборот должна стать сильнее - узы крови и всякое такое. Но, думаю, тут замешено желание природы избежать кровосмешения. Брат Хэппи живет в Лос-Анжелесе, и они видятся всего пару раз за год. Обычно по праздникам. Конечно, созваниваются чаще, но хотя бы не сходят с ума из-за тоски друг по другу.

Питер опять берет паузу, сосредоточенно обдумывая полученную информацию. Тони прислушивается к своим ощущениям. Мыслей, конечно, не слышит, но ему все равно нравится приятные томительные

колебания в груди, когда Питер штурмует очередную задачу - живость его ума приятно поражает.

Однако парень вдруг резко обрывает бурный процесс, словно спотыкаясь об одну из догадок.

- А ты... - нерешительность в голосе заставляет насторожиться. - Ты тоже им завидуешь?

Это до сих пор вызывает неприятные ощущения. Казалось, они достаточно слажено движутся к культивации своих отношений, но порой случаются такие вот ранящие моменты, наглядно показывающие, что до полного становления доверия им еще идти и идти, пробираясь через колючие терновники, появление которых -единоличная заслуга Тони.

- Раньше, - он сухо откашливается. - Раньше завидовал. Мне казалась идеальной связь, всецело не завладевающая разумом.

Питер переминается с ноги на ногу, пристально смотря на соулмейта.

- Что-то изменилось?

Ответ же ясен, но все равно должен быть произнесен в слух. Для закрепления материала, так сказать.

Нарочно медля, Тони наклоняется и поднимает валяющуюся под ногами сосновую шишку.

- Да, - легко соглашается, - встретил тебя.

Показательно прицелившись, он кидает находку в Паркера, вспоминая, как точно также кинул в него картридж с паутиной в их первую встречу - ну и лихорадило же его тогда. Кто мог знать, что все у них повернется именно так?

Ловко поймав шершавый снаряд, Питер счастливо улыбается, показывая довольство объяснением. Однако удручающе быстро к нему возвращается мрачная серьезность.

- Я волнуюсь о Мей. Она впервые за несколько лет подпустила к себе кого-то настолько близко. Хотя у нее никогда не было недостатка в ухажерах.

- Могу понять, - горячо соглашается Старк, предпринимая попытку вернуть парню улыбчивый настрой. - Сам чуть не угодил в ее сети.

Возмущенно вздохнув, Паркер кидает шишку обратно, да с такой скоростью, что Тони не успевает ее поймать. Однако та мягко ударяется о его грудь, не причиняя никакого вреда. А ведь могла. Своеобразная пощада говорит о понимании шутки.

- Я серьезно, - одергивает парень, отряхивая руки, предупреждающе смотря на Старка. - Она достойна быть любимой, но я переживаю, что после потери Бена... В общем, ну, она останется одна. Ты понимаешь.

К сожалению, да. Образ Пеппер сам собой встает перед глазами. Совершенная несправедливость судьбы в отношении нее все еще выводит из равновесия. И все же Пепс смогла повторно влюбиться после всего с ней произошедшего. А значит и у Мей есть такой шанс. Ей определенно будет легче, ведь у Хэппи точно соулмейт не появится будто из неоткуда - это уже что-то.

Копание в памяти прерывает взволнованный вопрос:

- Ведь она же сможет еще полюбить, как думаешь?

В Питере столько наивной, чистой надежды, что сердце непроизвольно сбивается с ритма.

- А ты сам посмотри, - предлагает Тони, указывая себе за спину, где предполагается расположение их будущего лагеря.

Вновь осторожно выглянув из-за скрывающей их машины, парень напряженно вглядывается в двух людей на небольшой поляне. Старку с таким вниманием смотреть не нужно. Он уже давно отметил с каким интересом те поглядывают друг на друга. Как Мей теряет свой боевой настрой, становясь игривой и ласковой, а Хэппи из всех сил пытается шутить, взволнованно ожидая ее реакции.

Они и сейчас сосредоточены на своем. Стоят посреди бесформенных груд вещей, переговариваясь, тихо посмеиваясь, не отводя горящих глаз. Хоган то и дело одергивает футболку, а Мей кокетливо поправляет длинные пряди волос, бегло прикасаясь к его рукам. Явная взаимная заинтересованность отсекла их от окружающего мира настолько, что никто даже не задумывается о том, как надолго они уже остались одни.

Тони тепло улыбается представшей картине. Он искренне рад за друга, у которого в последнее время так много обязанностей и так мало личного. Переведя взгляд на внимательно наблюдающего за ними Питера, наклоняется к нему и тихо шепчет в самое ухо, с удовольствием отмечая как у того на шее от близости встают дыбом тонкие светлые волоски:

- Отсутствие связи не означает отсутствие любви. Они сами сделали свой выбор. Они выбрали друг друга.

Но Паркер вновь ищет подвох в словах.

- Сами сделали выбор? Считаешь, что в случае с соулмейтами любовь не настоящая? Что связь заставляет человека чувствовать то, чего нет?

Отодвинувшись, Старк тяжело вздыхает. Чужой страх перед ответом колется острыми иглами.

- Опять же когда-то давно у меня были подобные мысли, - неохотно признает, а после спешит задать уже свой вопрос. - Но по сути, что такое любовь, Пит? За что мы вообще любим другого человека? Только вот не надо сейчас говорить, что просто так. Все это вранье. Любят всегда за что-то, правда, не всегда разбирают это чувство на составляющие.

- У меня, в отличие от некоторых, нет такого большого опыта, - недовольно бурчит Паркер, начиная ломать голову над очередной подкинутой мыслью. - Но ладно. В большинстве случаев, скорее всего, первым пунктом будет привлекательность, - осторожно предполагает, всецело сосредоточившись на Старке, ожидая либо согласия, либо опровержения. - Ну знаешь, не красота в общеизвестном смысле, а именно привлекательность избранника для тебя. Не думаю, что хоть кто-нибудь из любящих всерьез скажет, что его вторая половинка, как-бы... уродлива.

- Хм, считается.

- Потом уже многое будет зависеть от личных качеств и истории развития отношений. Там, эм... Уверенность, юмор, ум, самоотверженность - это качества. Доброе отношение, помощь, поддержка, забота и защита - это уже части общей истории.

Коварно ухмыльнувшись, Тони с наигранным подозрением оглядывает парня.

- Мистер Паркер, вы что, описываете меня? - тот стремительно заливается краской и смущенно отводит взгляд. Довольный очевидной реакцией, Старк притворно возмущается: - Эй! И что значит «не красота в общеизвестном смысле»?

- Не передергивай, - предупреждает Питер, явно желая звучать строго и внушительно, но получается слабо.

Теперь Тони откровенно смеется.

- Ладно, вернемся к этому позже, - поднимая руки, словно признавая капитуляцию, говорит он, все еще тяжело дыша от смеха. - Но да, ты прав. Все это может быть и между обычными людьми, только у соулмейтов еще и добавляется связь. По сути она является маячком, показывающим, что два человека идеально друг другу подходят. Вот и все.

Не разделяя веселья Питер молчит, погрузившись в себя. Кажется, что разговор исчерпан и они обсудили все, что могли. Тони собирается уже вернуться к прерванному занятию, как тот тихо добавляет:

- Знаешь, я уверен, что влюбился бы в тебя даже если бы ты не был моей родственной душой.

Воздух вокруг взрывается. Завидное количество раз Старку приходилось бывать на полигонах и наблюдать за разрушительными взрывами. Огонь от них не так страшен на самом деле - самый дальний и ощутимый эффект наносит взрывная волна. Она легко способна смести с лица Земли здания, выдуть водоемы, выкорчевать многовековые деревья из почвы. Что-то подобное, но внутри собственного тела, Тони испытывает сейчас на себе. Слова, едва слышно, но так четко произнесенные Питером, кажется, самое откровенное, самое потрясающее, что он когда-либо слышал. Они заставляют душу взлететь на воздух, стать огромной, всеобъемлющей - больше океанов, больше целого мира, выходящей за пределы бесконечной Вселенной.

Тони вновь подходит к Питеру, смотря прямо в глаза, аккуратно приподнимает его подбородок. Паркер судорожно обхватывает руками предплечье, неконтролируемо сжимает до тянущей боли. Сила, заключенная в тонких пальцах, будоражит, концентрируется горячим напряжением внизу живота. Связь искрит и полыхает, обдавая волнами жара - такого с ней не было уже давно. Они привыкли находится рядом, восстановили общение, поэтому теперешняя реакция вовсе не качка от случайных соприкосновений. Нет, это работа на полную. Это головокружение от падения друг в друга.

Смакуя каждое испытываемое чувство, Тони медленно наклоняется и целует доверчиво приоткрытые губы. Крепко прижимается на несколько секунд к ним своими, впервые собирая долгожданный вкус, выпивая тихий задушенный стон. А после, несмотря на отчаянное желание продолжения, отстраняется, потому как сейчас не время и не место. Потому что в любой момент их могут хватиться и грубо прервать, что совершенно недопустимо.

- Думаю, - горячо выдыхает он, не отпуская осоловело смотрящего на него Питера, - я бы поступил точно также.

***

Новость Хэппи воспринимает просто. Всего лишь говорит: «О, теперь, наконец-то, все стало понятно». Что именно ему понятно не особо поясняет. Довольно посмеивается и только.

- Поздравляю, Тони, - языки пламени разведенного костра неравномерно освещают добродушное лицо. - А тебе, Питер, стоит пожелать терпения.

Сидящий рядом с Тони на бревне Паркер каменеет. Неохотно выдавливает:

- Не нуждаюсь.

Мей окидывает племянника взволнованным взглядом. Старк незаметно подталкивает его локтем в бок.

- Спасибо.

На этом в общем-то все и заканчивается. Кроме самого нахождения в рассаднике комарья и тревожных звуков в густых кустарниках. Можно было бы поехать домой, Тони бы этого очень хотел, но единение с природой продолжается.

Они ставят палатки, потом готовят легкий перекус на огне. Дружной компанией спускаются к реке полюбоваться на виды, Мей показывает им не вселяющие доверия пещеры. Пару раз натыкаются на таких же любителей дикой природы, делясь впечатлениями о отдыхе. Если бы не ходящий за ним по пятам Питер, то Старк точно бы уже сел в машину и уехал куда подальше.

Хэппи даже не пытается поговорить с ним с глазу на глаз. Опять полностью сосредотачивается на Мей и неловко пытается подступиться к Паркеру. Их заминка в общении поселяет между всеми едва заметную натянутость. Однако постепенно и она сходит на нет, в основном за счет природного добродушия Питера, а еще привязанности к Хогану, сформировавшейся задолго до того, как тот неожиданно решил приударить за его тетей.

Наверное, Тони впервые достается роль противовеса, стабилизирующего общее состояние. Обычно он был именно тем, кто вносил смуту, не заботясь о последствиях, а другие старались сгладить за него ситуацию. Не сказать, что задача оказалась такой уж сложной. Питер, все ещё находящийся под впечатлением от случая у машины, был отзывчив и не выказывал перед ним характера, как обычно. Послушно прислушивался к соулмейту, притормаживая там, где стоило замедлиться, и вклинивался в разговор, если это было необходимо. Верным признаком того, что Старк справился, стало благодарное прикосновение Мей к его спине, когда она проходила мимо, неся к костру ингредиенты для походного ужина. Скорее всего, именно тогда Тони поймал себя на мысли о приятно проведенном времени.

День выдался насыщенным, но по палаткам все разбрелись достаточно поздно. Разговоры никак не хотели иссекать, а от смеха и запаха горящего дерева уже начала побаливать голова. Сонливость подступила незаметно, оплела своими липкими щупальцами, хотя противостоять ей еще было можно, но задремавшей на плече Тони Питер стал веским поводом отправиться спать.

Однако, оказавшись в темноте просторной палатки, Старк забывает о сне. Просто лежит, смотря на тени, и прислушивается к тишине внутри. Кажется, его начинает, наконец-то отпускать. Не дающее раньше спокойно жить, теперь ощущается чем-то незначительным и далеким. Старые обиды отступают, тревожность уступает место блаженному спокойствию. Это так ново для Тони, совсем еще не в привычку, но он хочет, чтобы такое состояние задержалось с ним подольше, давая исцеляющую передышку.

Снаружи слышится подозрительное шуршание, а потом внутрь просовывается голова Питера.

- Тайком пробрался ко мне в ночи? - шутит Старк, приподнимаясь на локтях, чувствуя, как будоражащее тепло концентрируется в животе. - Сразу вспоминаются университетские годы.

Паркер вымученно закатывает глаза, но от Тони его истинное смущение не укрывается.

- Пойдем, - шепчет, стараясь не наделать шума и перебудить остальных. - Я хочу тебе кое-что показать.

Покорно выбравшись из палатки, Старк принимает услужливо протянутую руку. Стоит только отойти от слабого огня, как на них буквально обрушивается непроглядная тьма. Но таковой она является только для Тони. Питер же с его сверхчеловеческим зрением ориентируется вполне уверенно. Он идет не спеша, всегда вовремя предупреждая о выступающих корнях деревьев и валяющихся под ногами камнях.

В их перемещение по ночному лесу, Старк видит нечто символичное: Питер провел его по тьме собственной жизни, выведя к свету, также как сейчас ведет по чаще, уберегая от падения и удара ветвей. Персональный ангел-хранитель, появления которого Тони не рассчитывал дождаться, но все же сделал это, и теперь счастье почти до боли распирает его грудь.

«Я уверен, что влюбился бы в тебя даже если бы ты не был моей родственной душой» - сказал сегодня Питер. Старк улыбается, сильнее сжимая чужую ладонь.

Постепенно чернота перед глазами начинает рассеиваться. Они медленно, но верно приближаются к огромной поляне, освещенной лунным светом. Когда Тони наконец-то выходит на нее, то от представшего вида захватывает дух. Пространство выглядит, как широкое зеркало моря, только вот ветер волнует не волны, а синеющую в ночи траву. Такой простор заставляет легкие работать сильнее, глубже вдыхая прохладный свежий воздух. От обилия кислорода в крови кругом идет голова.

- Это место показал мне Бен, - произносит стоящий рядом Питер, так и не отпуская руки Старка. - Только посмотри, как красиво. В городе такого не увидеть.

Он указывает наверх, и Тони послушно поднимает голову, пораженно всматриваясь в мириады, мириады сверкающих звезд. Небесный купол выглядит хорошо проработанной в фоторедакторе картинкой, только в тысячи раз красивее. Кажется, что можно подпрыгнуть, и гравитация прекратит свое существование. Тело, нарушая законы физики, начнет падать в эту сверкающую синюю бездну, поглощающую необъятностью и вечной, неуничтожаемой красотой.

- Тебе нравится? - затаив дыхание спрашивает Питер.

Тони поворачивает к нему голову, смотрит в глаза, в которых отражается космическая бесконечность. После Нью-Йорка он и не думал когда-либо найти в себе восхищение звездами.

- Да, - выдыхает, притягивая к себе соулмейта. Обнимает крепко, счастливо.

Питер расслабленно дышит ему в грудь. Вокруг них волнуется живое травяное море, а над головами вечным светом горит Вселенная.

Тони с легкостью принимает капитуляцию своих страхов.

***

Единственное, с чем смириться так и не получается: существование возможности Питера потерять. Извечное, годами живущее волнение за любимых, упертая уверенность в полной ответственности за любую ошибку перед ними - не дают расслабиться. Порой тревога отступает, но она всегда держится поблизости. Рвется на свое место, цепляясь за любую слабину. Она причина многих проступков, на ней лежит вина за невинные жизни. Ужиться с таким трудно, бороться практически невозможно.

Питер выбрал путь Человека-паука. Еще несмышленым пацаном надел маску, срастив себя с сущностью супергероя. Его мотивы Старк считает благородными. Его причины вызывают восхищение и гордость. Однако Тони все равно переживает за него. Неустанно отслеживает абсолютно каждый патруль, наплевав на этичность собственных действий. Даже маломальская ссадина вызывает бурю в душе, ненормально желание оградить и защитить любой ценой.

Именно поэтому Старк никогда не принимает не раз и не два предлагаемую помощь. Именно из-за этого игнорирует данное обещание, которое поклялся выполнять.

«Своей родственной душе врать нельзя» - предупреждал его на той крыше Паркер, а Тони подтвердил, что знает.

Знать-то знает, но понимает ли? Это уже другой вопрос.

Старк свято верит в главенство своего опыта. Передряги, в которых ему приходилось бывать и выбираться из них относительно целым и невредимым, дадут фору любым поставленным в пример. Он верит, что должен защищать Питера, но до сих пор не хочет вставать под его защиту, просто не способный примерить на себя подобную роль.

Поэтому, когда Пятница сообщает о теракте, совершенном прямо на Манхеттене, и спрашивает стоит ли ей предупредить о нем «мистера Паркера», Тони не задумываясь дает отказ.

Он вылетает на место в полной боевой готовности, состояние здоровья отменное, так и зачем дергать Питера почем зря, подвергая лишней опасности?

На самом деле, Старк даже не рассматривает всерьез возможность вызова Человека-паука. А вот базу в известность ставит.

Преступники - все первоклассные убийцы, как на подбор. Тони узнает парочку, определяя в них приспешников сгинувшего в Лагосе Рамлоу. Гидра уничтожена не без стараний Капитана, но ее придатки продолжают нарушать спокойствие.

Разборки посреди оживленного дневного Нью-Йорка не слабо связывают руки. Даже здание, в котором происходит битва особо повреждать нельзя, во избежание случайных жертв. Себя приходится сдерживать, а вот эти вооруженные до зубов ребята подобным не утруждаются. Они внаглую ввалились сюда за чертежами разработок и ученым, их создавшим, преисполненные желанием наделать больше шума и забрать несколько жизней.

В ближнем бою Старк тоже хорош, хотя тот не является его сильной стороной. Но собратья этих ублюдков неплохо противостояли Роджерсу и Романофф, а значит легко с ними справиться не выйдет. Пока четверо отстреливаются от подоспевших агентов, Тони преследует пятого из них, у которого сейчас и находятся похищенные файлы.

Плохое предчувствие не дает сосредоточиться. Почему-то все кажется, что он что-то упустил. В очередной раз отвлекшись, Старк пропускает удар. Усиленная металлическим скелетом рука преступника хватает его за голову, но в последний момент удается увернуться. Без потерь не обходится, в руках противника остается сорванный шлем.

- Не думаю, что он придется тебе в пору, здоровяк, - фыркает Тони, вскидывая ладонь и намереваясь нанести удар из репульсора.

Что-то идет не так. Устройство вспыхивает привычным свечением, но сразу же гаснет, рассыпая по кафельной плитке полуразрушенного офиса сноп искр.

Ох и не вовремя судьба решила его проучить, отчаянно мелькает мысль в голове после того, как в памяти всплывают слова Питера. Вот же сука.

А потом на верхних этажах раздается оглушительный взрыв. По потолку стремительно расползается сетка трещин.

- Ну бывай, Старк, - злорадно улыбается противник и лихо выпрыгивает в разбитое окно.

Тони не успевает последовать за ним. Здание обваливается, погребая его под собой.

========== Пробуждение ==========

Черное нечто остается таким недолго. Иногда через непроглядную тьму без предупреждения просачиваются серые мутные всполохи, происхождение которых также не ясно, как и происхождение мрака, застилающего все вокруг.

Тони об этом не думает. Не переживает.

Думать, в принципе, сложно. Сам процесс мышления словно еще не был изобретен в его пустом темном мире. В нем вообще ничего нет, в том числе чего-то такого вечного и постоянного, как время. Просто темнота. Просто еле тлеющая точка в пространстве, призрак некоего «я», привязывающего к себе, подобно осям координат и поставленной в них точке.

Но вот появляются серые вспышки и приносят с собой «недолго», кажущееся чужеродным там, где нет временного потока. Они начинают отсчет, насильно расширяя представление. Появляются первые подозрения: происходящее в корне неправильно. Сомнения смутные, неуловимые, так как серость дает только слово, но не дает способности применить его к царствующей в пустоте реальности. Тогда Тони предпочитает подождать. Ведь теперь он понимает, что значит ожидание.

Оно не окупается. Не в том смысле, что перспективы бессмысленны и не к чему не приводят, напротив, они открывают для Старка новое чувство - боль. Она не яркая, но тупая, тянущая и не имеющая очага. Пока понимания собственного тела нет, своеобразная инквизиция уже тут. Без конкретики, без участка, к которому можно приложить руку и утихомирить муку, каплями разбивающую остатки самосознания.

И слава всем существующим и выдуманным богам, он не остается с ней один на один. С увеличением серых вспышек приходит тепло. Такое знакомое, такое родное, но, что главнее, целительное. Оно отгоняет боль, защищает разум и зовет за собой голосом без слов и звуков. Приманивает чем-то интуитивным. Чем-то, что дарует подтверждение времени, а еще открывает истину: не серость пришла и разбавила тьму - Тони сам достиг ее, пробираясь на ощупь в непроглядном мраке.

Постепенно боль и тепло концентрируются, разделяют между собой территорию. И если боль занимает постоянное, насиженное место в самой высшей области, то тепло долго на каком-либо участке не задерживается - хаотично перемещается ниже, обогревая бока и центр.

Прикосновения, понимает Тони. К нему прикасаются. Это помогает наконец-то уцепиться за концепцию телесности. Полностью погрузиться в нее, помещая «я» не в неопределимое ничто, а во вполне себе ограниченное рамками тело.

То, чего не хватало, занимает нужную позицию. Пробивает стену забвения, принося с собой самоопределение и память. Теперь он не точка в пространстве. Тони вспоминает собственное имя, историю. Ускользают только самые последние воспоминания, рассказывающие о поселении в темноте, однако всего свалившегося на раскалывающуюся голову так много, что Старк как-то забывает обеспокоиться пропажей, пока поспешно сортирует события, выстраивая прочную архитектуру.

К тому же вместе с памятью о себе дает знать звук. Мерзкий писк аппаратуры, шуршание штор, разгоняемых теплым ветром, обрывки фраз знакомых и неизвестных голосов.

Питер.

Питер среди них чувствуется ярче всего. Связь пробивается через пелену забытья, с ноги выносит дверь, впуская горячие переживания, тревоги, мольбы вернуться. Именно Питер прикасался к нему. Дотрагивался до безжизненных рук, до еле вздымающейся груди, маня к себе маяком, показывающим дорогу заблудшим в тумане кораблям. Он вытянул Тони из черноты - вечный покой среди бушующей жизни. К нему стремилось существо, преодолевая боль, отворачиваясь от желанной передышки в глубинах спящего сознания - манящей, но искусственной, коварно опасной.

Обрадованный, Тони пытается открыть глаза, чтобы вернуться уже наконец-то полностью, бесповоротно. Свинцовая тяжесть век преодолевается неохотно, вязко. Успех секундный - единственное увиденное: высокий белоснежный потолок с вмонтированной россыпью осветительных ламп и только. Это уже что-то. Ведь за мгновение до пробуждения по периферии скользнул острый страх вновь очутиться среди каменных стен пещеры и склонившихся над ним людей. Неприятное видение превратилось в предчувствие, заставившее взволнованно замереть на границе зыбучего сна, не решаясь сделать нужный шаг.

Но нет. Нынче обошлось без похищения террористами. Место, в котором на этот раз очутился Тони, безопасно и привычно. Оно зовет за собой последние частички памяти, дающее более четкое представление.

Больничное крыло - тут и думать не надо. Приспешники Рамлоу. Сражение. Взрыв. Картинки проносятся перед глазами со скоростью комет - суть уловить сложно. Настолько непосильно, что и страх теряется где-то в водовороте мешанины из чувств и фактов. Боль в висках усиливается, особенно сильно отдавая в правый. Сердце начинает стучать быстрее. Режущий писк противно травит слух.

Тони ненавидит больницы. Терпеть не может проигрыши. А в результате столкнулся и с тем, и с тем.

Зато здесь есть голос, как утешение за перенесенные неудачи. Теперь не эфемерный, а реальный, правильный.

- Тони?

Звук шагов. Прохладная рука на запястье.

- Все в порядке. Все хорошо. Лежи, - взволнованно, невообразимо приятно, - кто-нибудь скоро придет.

Питер быстро отходит от кровати. Спустя пару секунд хлопает дверь. Но ведь он вернется. Точно вернется. Тьма обступает вновь, и здесь и сейчас Тони больше не боится, надежно запирая ужасы прошлого в прочную клетку. Он нашел выход. Нужно просто поднакопить сил, чтобы вернуться полностью.

***

Его пробуждения редки и недолги. Они походят на смазанные, случайные кадры, сделанные не выключенной камерой телефона, беспечно заброшенного в рюкзак - жалкие обрывки окружающего мира, не передающие полноты действительности. Чаще всего на них изображается до тошноты надоевший потолок, реже - окно с участком всегда разного неба. По нему Тони пытается определить количество прошедший дней. Получается так себе. Он забывает какого цвета был небосвод в последнее пробуждение, позиция солнца не запоминается вообще. Узнать же у кого-то конкретно пока не получается. Сознание вырубается быстрее, чем удается выдавить из себя хоть что-то кроме сухого хрипа. Трубка во рту, призванная помогать дышать, как-то тоже к общению не располагает.

Именно поэтому приходится довольствоваться скудными деталями, еле-еле помещающимися в рамки маленького мирка, постоянно скатывающегося во тьму. Работать практически не с чем, но и мозг не особо настроен соображать. Мысли лениво перекатываются в голове, как огромные неуклюжие киты, выброшенные на сушу. Уследить за их передвижениями сложно из-за обширности.

Тем не менее прогресс выздоровления на месте не стоит. Выбиваться в сознательную реальность получается все чаще, а задержаться в ней все дольше. Успехам не слабо способствует постоянное нахождение Питера рядом. Тони не видит его, но чувствует каждой клеткой тела. Все рецепторы чутко настроены на соулмейта, и когда все же удается открывать глаза, чтобы мельком глянуть на опостылевшие потолок или на окно, он уже знает где тот находится и чем занимается.

Обычно Питер просто сидит рядом, сжимая в ладонях руку Старка. Иногда что-то пишет, судя по скрипу стержня о бумагу, или читает вслух. Что именно читает, понять не удается, однако знакомый голос приятно ласкает слух, облегчая провал в забытье, но и даруя весомый повод совершить новые попытки.

Через какое-то время (примерно семь видов потолка и четырех неба) Тони вновь пробуждается и чувствует, что трубка куда-то исчезла. Держать глаза открытыми чертовски сложно, но впервые с момента появления серых вспышек в голове царит нечто сильнее прочего напоминающее ясность. Очевидно он не отрубится через пару секунд и это уже своего рода лукавая улыбка фортуны.

Взгляд перемещается к окну. За стеклом небо градиентом переходит из розового в голубое. Скорее всего, сейчас раннее утро (четкое умозаключение не слабо подбадривает). Потом Тони смотрит на собственную руку с прицепленной к ней капельницей. Кожу сразу же обдает фантомный зуд. Хочется немедленно вытащить из себя длинную иглу, освобождая вену от чужеродного вмешательства. Идея о движениях вызывает сильнейшее головокружение с приступом дурноты - затею придется оставить до лучших времен.

Заторможено подняв глаза, он натыкается на Питера. Тот сидит с ногами в большом кресле у окна в какой-то невообразимой, неудобной позе. В такой можно только случайно уснуть, о чем и свидетельствуют склоненная к груди голова, опущенные веки, да тихое, размеренное дыхание.

Он такой трогательно-хрупкий, с душащей нежностью думает Старк, какой-то беззащитный и потерянный. Нужно немедленно его позвать. Нужно дать знать, что Тони вернулся, и теперь Питеру не обязательно в одиночку нести свою вахту, приносящую дискомфорт и тревогу.

- Паучок, - попытка позвать выходит из рук вон плохо. Слово и на слово-то вовсе не походит. Скорее на неясный шелест, слышимый от деревьев при сильном ветре.

Но Питеру достаточно и этого. Он резко открывает глаза, сонно моргает, мотнув головой и, не вернув ее даже в правильное положение, сразу же смотрит на Старка.

Тони пытается выдавить из себя приветственную улыбку.

Встрепенувшись, окончательно скидывая остатки неглубокого сна, Питер быстро перемещается на стул, стоящий рядом с больничной кроватью.

- Тони? - зовет сиплым голосом. - Как ты?

На лице парня волнение и вопрос, а в душе полный хаос из самых разных эмоций. Свои-то разобрать еле удается, чужие же так вообще сбивают с толку, но Старк не думает о собственных тягостях. Ему больше досадно быть причиной сильного и очевидного беспокойства в глазах напротив.

Когда-нибудь он обязательно научится оберегать Питера от себя самого, но, видимо, пока у него ничего не выходит.

- Живее всех живых, как видишь, - язык неприятно прилипает к пересохшему небу. Жутко хочется пить. Тони предпочитает сконцентрироваться на более важных вещах.

Питер натянуто улыбается. Тони не нравится эта улыбка - она таит в себе нечто неправильное. Разобраться в сумбуре чувств все никак не выходит. Не получается даже отделить свое от чужого.

- Я позову доктора, - говорит в ответ Паркер, сильно сцепляя перед собой руки в замок. Кончики пальцев белеют от хватки. К Тони он больше не прикасается.

Встав, Питер в мгновение ока пересекает палату и скрывается за дверью. Что-то не так. Старк в замешательстве смотрит на кнопку вызова персонала на панели рядом с кроватью.

***

Первым его официальным посетителем становится Роуди. Да и кто еще это мог быть, кроме него? Возможно полковник не самый открытый на свете человек, но он отличный друг, не бросивший Тони давным-давно в пустыне Афганистана одного противостоять палящему солнцу и обжигающим пескам. Верно искавший на протяжении трех месяцев, не зная усталости, когда другие предпочли повесить на Старка ярлык «мертв».

Роуди принимает ранение Тони, приковавшее того к больничной постели, с солдатским смирением. Долг службы обязывает не раскисать почем зря, и Джеймс не раскисает. Буднично спрашивает про самочувствие, осторожно замечает про то, как Старк всех напугал, и переходит прямо к делу.

- Мы ищем их уже три недели, но только сейчас начали находить зацепки, - наклонившись чуть ближе, тихим шепотом добавляет: - Я вышел на Фьюри. Он обещал помочь и это уже приносит первые плоды.

Замечание про время чувственно скребет изнутри. Три недели, боги, как такое возможно? Тони закрыл глаза в конце июля, а открыл в середине августа - давненько его уже так надолго не выводили из игры. Многое пришлось пропустить, еще больше необходимо наверстать.

Про свое бессмысленно-долгое валяние на кровати он узнает сразу же, прямиком от врача, которого позвал Питер после тяжелого утреннего пробуждения. Оттуда же получил сомнительной важности информацию, что за эти двадцать три дня медперсонал базы наградил его гордым званием «счастливчик», так как Старку на самом деле крупно повезло в вопросе выживания.

- Вы с судьбой на короткой ноге, Тони, - по-доброму улыбнулся тогда доктор Филипс. Его тонкое, вытянутое лицо как-то через чур сильно лучилось радушием - типичная черта высокооплачиваемых врачей, привыкших постоянно носить маски, отвешивать комплименты и располагать к себе, отрабатывая свои пятьсот тысяч долларов в год по полной.

Тони же ухмыльнулся, чувствуя, как пересохшая кожа, натягиваясь, трескается до металлического привкуса на губах. О да, с судьбой они старые приятели.

Взрыв бомбы обвалил на него целых два этажа здания, но, по стечению весьма удачных обстоятельств, неприкрытая шлемом голова оказалась в воздушной прослойке, не позволившей массе из бетона, арматуры и офисной мебели раздавить череп - все остальное тело надежно защитил костюм (переломов и тех нет). Однако сам Старк с большой натяжкой назвал бы все это везением. Питер, напряженно-враждебно смотрящий на улыбчивого доктора, по все видимости, полностью разделил его точку зрения.

Кстати о Питере.

Тони чуть отклоняется на приподнятый задник кровати, чтобы через плечо Роудса посмотреть на своего молчаливого соулмейта. Тот сидит в том же облюбованном им кресле у окна, сосредоточенно делая вид, будто что-то читает в лежащей на коленях книге. На самом деле все его внимание обращено к ним с Роуди. Он слушает рассказ про сбежавших преступников, цепко запоминая каждую деталь. А еще ревнует. Ревность Старк чувствует особенно четко, однако совершенно не понимает ее истоки.

Питер вообще ведет себя все эти дни очень странно.

Тони достаточно долго пролежал без сознания, потому как, несмотря на «огромное везение» умудрился отхватить сильный удар в затылок и висок. Обширного кровоизлияния в мозг не случилось, но наросшие гематомы передавили кровоснабжение, что и послужило причиной затяжного беспамятства. Также раны на голове характеризуются обильной кровопотерей, поэтому Старку необходимо было сделать переливание, чтобы восполнить утраченное за время, проведенное под завалом, пока команда решала, как высвободить Железного Человека из захлопнувшейся многотонной ловушки.

Естественным вопросом докторов, когда его доставили на базу, стала личность родственной души. Соулмейты не только способны поддерживать крепкую, почти магическую, ментальную связь, выступая антидепрессантами и источником жизненных сил. Они еще являются уникальными донорами друг друга. Старк слышал, что в медицине частой практикой является участие соулмейтов в восстановлении партнеров, что обычно, оказавшийся вовремя рядом предназначенный судьбой человек - верный признак спасения от смерти. Так что теперь по его венам циркулирует кровь Питера, которая не только ускоряет выздоровление за счет мутации, но и, кажется, усиливает связь, неслабо дезориентирует чужими эмоциями.

А эмоций у Питера через край. Только вот он их совсем не показывает. Ходит мрачнее тучи, смотря своими выразительными, покрасневшими от недостатка сна, глазами, постоянно крутится где-то поблизости, но упорно избегает прямых расспросов и разговоров.

Врачи сказали, что информацию о Паркере им сообщила Пеппер. Щекотливость ситуации не позволила Тони углубиться в детали. Он, из страха наломать еще больше дров, согласился на предложенные условия общения, и теперь они напряженно молчат наедине друг с другом или же иногда, сжалившись, Питер читает ему какие-нибудь научные статьи из журналов, полный смысл которых продолжает ускользать от покалеченного мозга. Выручает то, что Старк под действием лекарств все еще слишком много спит. Однако этот сон не такой глубокий, как тот, что завладел им почти на целый месяц, а потому порой сквозь тонкую завесу сновидений он чувствует легкие прикосновения пальцев к своем лицу, слышит тяжелые влажные вздохи. И Тони в такие моменты открыть бы глаза, притянуть к себе, устранить поселившуюся между ними дистанцию, но слабость все еще слишком сильна, а он так слаб, что не в состоянии ей противостоять.

Чтобы понять, что творится с Питером обладать замудреными сверхспособностями не нужно. Даже диплом по психологии можно оставить в месте, где тот выдается. Паркер в данный момент испытывает тянущие его в разные стороны чувства, разрывающие душу на части. Тони знает каково это, ведь прожил в таком состоянии без малого шестнадцать лет. Только вот терзания парня совершенно другого толка. Старка изводило непринятие и притяжение, а в Питере связь борется со злостью и недовольством, не давая возможности высказать все, что твориться внутри. Полютовать в полную силу, выпустить гнев, как гной из раны, получив при этом необходимое освобождение. Тони не выполнил данное обещание, открестился, обманул в угоду своих потребностей, своего характера. Он знает, что несработавший репульсор прямое следствие сделанного выбора, ведь, когда пришел вызов на задание, слова нарушенного зарока всплыли тревожным сигналом в голове. Четким предупреждением. А он их проигнорировал, не посчитав нужным исполнить.

По-хорошему им следует поговорить, обсудить все. Тони должен принести извинения, попросить о возвращении утраченного доверия, которое и так до этого достаточно шатко балансировало на занимаемой позиции. Но вот проходят дни, ему становится лучше. Вот приходят шумные, веселые посетители: Роуди, парочка ученых из штата ЩИТа, агенты, Хилл, в скором порядке вернувшийся из своих затяжных «путешествий» по Европе Вижен, Хэппи, который неожиданно приводит смущающуюся Мей, прихватившую с собой злополучный финиковый кекс. А между ними все царствует вязкая тишина, разбавляемая короткими фразами, произнесёнными натянутыми голосами.

Правильный момент по сути упущен - разбираться стоило сразу. Нырнуть в конфликт, обезвредив метастазы обиды. Сейчас же что-то говорить не то чтобы бессмысленно, но определенно тяжелее. Придется пройти через отрицание, неминуемое разделение, а находиться с Питером в молчании предпочтительнее, чем вообще без него.

Но все же Тони не полный козел. Он прекрасно осознает, что затягивать с разговором по душам не следует. Если они не поговорят о случившемся, если Питер проглотит обиду и вновь начнет нормально с ним общаться, подпуская к себе, то рано или поздно затаенный гнев вспыхнет в нем, как неразорвавшийся снаряд на поле сражения. Делать вид, что все хорошо - это не работа над проблемой. Мнимость - прореха, слабое место, грозящее оборванной нитью. У Старка было достаточно отношений, чтобы в полной мере понять обреченность союза, в котором имеется подобный дефект.

Поэтому он дожидается удачного случая. Примерно такого, когда уже может самостоятельно стоять на ногах и немного передвигаться в пространстве. Однако решающим фактом все же становится гарантированная уединенность. Им никто не должен помешать и желательно, чтобы Питер, который с недавних пор предпочитает наведываться в палату вместе в врачами или посетителями, потерял бдительность, оставаясь с ним без посторонних глаз.

Через две недели после пробуждения, долгожданный шанс, наконец-то, выпадает. Филипс только что закончил мучать Тони расспросами о самочувствии и удалился с той же жутковатой улыбкой на тонких губах, которая день ото дня начинает все больше выводить из себя, а Питер, явно увлекшись, сидит в своем кресле что-то сосредоточено записывая в тетрадь, используя планшет с историей болезни вместо подставки.

Идеальный момент, чтобы все испортить - именно такие мысли крутятся в голове, пока Тони выбирает с чего начать.

- Знаешь, если ты выскажешься, то нам обоим станет легче, - не бог весть что, но на первых порах сойдет.

Реакция Питера - оцепенение. Ручка замирает над клетчатыми листами, от напряжения скулы проступает сильнее. Он даже дышать прекращает.

И больше ничего.

Не густо, хотя никто и не говорил, что будет легко.

- Я к тому, - пробует еще раз Тони, теперь намереваясь внести немного юмора, остужая накал, - Сдерживаться, в принципе, такое себе занятие. Чревато послед...

- Это не смешно, - грубо перебивает Питер, не дав закончить фразу. Он заводится моментально, словно только и ждал возможности осадить, кинуться в бой или погоню, подобно борзым, ожидающим звука сигнального выстрела, чтобы с голодным воем устремиться за стремительно ускользающей из-под носа добычей, которых Тони видел в детстве, когда отец развлекал именитых гостей по примеру английской аристократии.

Ладно. Хорошо.

Старк делает красноречивую паузу, чуть выпуская пар. Злость соулмейта отчетливо пульсирует внутри, заражая агрессивным возбуждением. Будет не очень продуктивно, если они начнут сейчас ругаться, идя на поводу эмоций. При таком раскладе нормального разговора точно не получится.

- Я и не смеюсь. Говорю абсолютно серьезно.

Выразительно прищурившись, Питер сверяет его колким взглядом. После подтягивает к себе колени, принимая защитную позу, машинально закрываясь от собеседника. Планшет оказывается прижат к груди. Твердый картон сминается под действием сильных рук, словно бумажный лист, но тот не замечает этого. Не ощущает острые края, упирающееся через тонкую ткань футболки в кожу живота.

А это ведь только начало.

- Но с виду и не скажешь, что ты хотя бы обеспокоен.

- Ты можешь видеть во мне то, что для других надежно скрыто. Поэтому знаешь, что это не так, - услужливо напоминает Тони, стараясь выставить чувства вины на показ. Ему бы только достучатся, пробить глухую стену. Еще никогда Старку не хотелось настолько сильно быть услышанным.

Недовольно шикнув, Паркер морщится, ярко демонстрируя свое отношение к произнесенным словам.

- А что толку?

Немного растерянно Тони старается поймать его взгляд. Что толку? Интересный вопрос. Обычно с Пеппер подобное прокатывало. Она всегда благодарно встречала желание пойти на открытость, отодвигая злость. С Питером же что-то явно идет не так.

Возможно, тот просто чувствует правду? Возможно, концентрируется не на вине, а на отношении? А это уже проблема другого порядка.

Для пояснения, пожалуй, следует начать с того, что Старк в принципе не особо сильно обеспокоен причиной конфликта. Нет, его определенно заботит состояние соулмейта. Ему неприятна направленная на него обида, но сама ситуация кажется слегка накрученной. Конечно, Тони пообещал предупреждать о грозящих опасностях, однако никто не мог точно предсказать случившееся. Поэтому раздражение на необоснованное обвинение дергается внутри под пластом непомерной вины - тихий, едва различимый разряд, кратковременная судорога, которая все же дает о себе знать.

Тони по определению своему защитник, боец. Он был таким не с самого начала своей жизни. Порой Старк с легкой брезгливостью вспоминает себя прежнего: вечно пьяный, вечно в беззаботном кутеже, реально думающий, что видел все дерьмо жизни, хотя с детских лет привык, не особо напрягаясь, получать все, чего пожелает душа. Но приобретенный им опыт способен изменить кого угодно, резко подменяя взгляды на жизнь. И теперь Тони, считаясь со своей прожженностью, решительно не понимает направленных на него претензии. Что он должен был сделать? Позвать Питера в заварушку с подготовленными, вооруженными до зубов убийцами, незнающих про существование пощады? В место, где в прямом смысле небо падает на голову? Питера, у которого за плечами малый опыт в виде воришек, да шпаны из подворотни, не держащей в руках ничего серьезнее тупого ножика, и легкомысленная отвага? Питера, который с большей вероятность остался бы покалеченным или, что еще страшнее, убитым? Ну уж нет, в Тони много безрассудства, но не настолько, чтобы так глупо рисковать. Пусть лучше злость и недовольство. Пусть Паркер дуется сколько влезет - лишь бы оставался невредимым. Иного Старк себе никогда не простит.

Вот бы еще как-нибудь это подоходчивее объяснить.

- Питер...

Но тот вновь не дает закончить.

- Нет, послушай, не надо, - резко обрывает, решительно вскидывая руку, будто любое лишнее слово способно сейчас причинить ему боль. - Не нужно мне объяснять, что правильно, а что нет. Хочешь, чтобы я высказался? - он поджимает губы, решаясь на мучительные откровения. - Так вот слушай. Тебя чуть не убило свалившееся здание, а потом еле не добила потеря крови. И возможно, тебе не покажется это чем-то серьезным, - Питер кидает многозначительный взгляд, давая понять, что догадывается, о чем именно молчит его соулмейт, - но ты не видел... Ты не видел того, что видел я. Тебе не звонили с незнакомого номера, не сообщали чопорном голосом, что твоя родственная душа находится в тяжелом состоянии, хотя ты уже сам все чувствовал на себе, понимал, что что-то не так. Тебе не заявляли, что только ты в состоянии быстро и качественно помочь. Тебе не показывали близкого человека, залитого кровью, мертвенно-бледного, и ты не убеждал себя, что сможешь все исправить, а потом врачи вдруг не ставили под сомнение твою помощь. Они тебе здесь об этом не напишут, - он отрывает от груди историю болезни и брезгливо откидывает ее на кровать Старка, призывая самолично посмотреть и убедиться в правдивости сказанного, - но они, узнав о мутации, не хотели брать мою кровь. И слышать ничего не желали. Начали искать другого донора, теряя драгоценное время. А я, Тони, просто стоял и смотрел, как ты лежишь там и думал, что это конец. Мисс Поттс пришлось настоять, заставить их сделать экспресс-тесты. Ее хотя бы послушали, в отличии от меня. Но даже эта победа не принесла облегчения, потому что ты не приходил в себя. Так долго не приходил в себя, что я снова начал бояться.

Судорожно вздохнув, Питер замолкает, уставившись в колени. Угнетение, источником которого он становится, жестоко обрывает в Тони всю уверенность, гасит последние искорки радости с решимостью. Он много чего сейчас услышал, но упрямо не хочет примерить на себя чужой опыт. Такое чувствовать не должен никто.

Собравшись с силами, Паркер продолжает тихим голосом:

- Когда ты впервые открыл глаза, я подумал, что никогда больше не буду так счастлив. Я не отходил от тебя. Мне было страшно пропустить момент твоего возвращения, ведь только увидев его, мне удалось убедить себя, что все происходит на самом деле. Я хотел быть рядом, - неожиданно Питер истерично, затравленно смеется, при этом его пустых влажных глаз этот безумный смех не касается. - Но зачем? Ведь ты же этого не хочешь. Вечно со скрипом принимаешь нашу связь. Все через муку, принуждение. И все случившееся случилось только из-за того, что ты мне не доверяешь, не считаешь меня равным себе. Я для тебя все та же обуза, ненужная ответственность, свалившаяся на голову.

Дыхание подводит. Тони приходится сделать несколько глубоких, тщательно контролируемых глотков воздуха, чтобы хотя бы частично прийти в себя. Чтобы принять, как факт, печальное положение, настоящее дно, в котором они каким-то образом оказались в своих отношениях.

Что это? Слепота Старка? Или последствие его роковых ошибок? И тот, и другой вариант имеют все права на существование. Во всем виновата нерешительность дойти до конца. Тони никогда бы не подумал, что кто-нибудь или он сам применит к нему слова означающее неумение довести дело до конца, но по сути так все и выходит. Хотел разорвать связь? Не разорвал. Решил окунуться в нее полностью? Однако струсил перед глубиной. А, по всей видимости, среднего здесь не дано. И в результате у них недопонимание и страх перед друг другом.

- Что ты такое несешь? Ты в своем уме? - грубить Тони не собирается, но возмущение в нем слишком сильно. Он, наивный, потакал вере в почти оставленные позади разногласия. Питер же, припомнив их все, показал обратное.

- Хочешь сказать, что это не так? - он продолжает улыбаться с видом человека, готового абсолютно ко всему. Тони многое бы отдал за возможность быстро и качественно стереть эту улыбку с его губ.

- Ответственность - да, но не обуза. Ты прекрасно знаешь, что я не воспринимаю тебя так.

- Я могу чувствовать эмоции, но даже не знаю все ли из них. И я уж точно не читаю твои мысли.

- Но если бы мог, то понял насколько сильно ошибаешься, - пальцы яростно сжимают хромированные ручки кровати.

- Но не могу, - продолжает стоять на своем Питер, не меняясь в лице.

Невыносимо.

- Послушай, - Тони изо всех сил старается звучать уверенно, - это уже скатывается в бессмысленность. Мы можем продолжать сыпать обвинениями до бесконечности, но ничего не решим, - внимательно посмотрев в бездонную тьму зрачков, пытается говорить мягче и ласковее, максимально передавая всю нежность, что испепеляет сердце на протяжении уже долгих-долгих лет: - Я не считаю тебя обузой, Питер. Я не думаю, что ты неровня мне и, конечно же, я доверяю тебе. Кому, если не тебе? Ты ни разу не давал повода усомниться в твоей преданности. И мне очень жаль, что тебе пришлось это пережить. Но...

- Но ты бы ничего не изменил, так ведь?

«Своему соулмейту врать нельзя» - таков же был грубо нарушенный уговор?

- Так, - Тони словно отсекает голову, приговоренному на смерть. Жестко, хлестко, без принятия возражений.

- Ты обещал мне, - шипит Паркер. Его тело мелко потряхивает от бьющей дрожи.

- И? К чему бы все это привело? - если не получилось до сердца, то стоит попробовать достучаться до разума. - К тому, что мы бы оказались под завалом вместе? Да, скорее всего, все бы случилось так, как случилось.

- Я мог бы помочь пострадавшим людям. В первую очередь, мог бы помочь тебе.

- Ты мог бы погибнуть.

- Что с того? Думаешь, что твоя жизнь менее значимая, чем моя?

- Для меня так и есть.

- А для меня нет! - выкрикивает Питер, вскакивая на ноги. Заведенный перепалкой, он не может найти в себе покоя усидеть на месте. Все замки, надежно удерживающие эмоции, ломаются, как по сигналу, и с отчаянным стоном Паркер принимается мерить шагами палату, подавляя желание немедленно сбежать отсюда. - Я тебе говорил об этом. Говорил, как мне важно, чтобы ты был у меня. Не хочу тебя хоронить, сразу после того, как нашел. Это убьет меня. Ты боишься страданий по моей гребанной жизни, но спокойно предоставляешь мне эту участь. Это эгоистично. Это не честно! Мы вместе несем ответственность друг за друга. Я не хочу, чтобы ты кардинально менял свою жизнь, было бы достаточно, чтобы ты меня хотя бы в нее впустил, позволив быть рядом!

- Ты всегда был в моей жизни, с самого своего рождения, - возмущается Старк, опуская ноги с кровати. Он хочет поймать мечущегося Паркера. Хочет посмотреть прямо в глаза, заставляя сказанное навеки остаться в этом буйном, вечно сомневающимся разуме.

- Или ты просто предпочитаешь так думать, - тот отступает на шаг, заранее зная, что собирается сделать его соулмейт. Ему страшно за собственную решительность не сдаваться чувствам, и поэтому Питер остерегается прикосновений, прекрасно понимая, что поддастся глупой любви, пленяющей разум, заставляющей перешагнуть через любые принципы, лишь бы оказаться ближе.

- Питер.

- Знаешь, ты ошибся. Мне не стало легче, - надломленным голосом говорит парень, пятясь к двери. - Я не хочу больше продолжать этот разговор. Мне... мне нужно идти.

- Питер, - предостерегающе повторяет имя Тони. Последовать за ним он не в состоянии, а разговор все-таки скатился в бесполезную ругань, и оставлять все в таком раздрае нельзя и крайне опасно. Старк не думает о необходимости дать им двоим остыть. Сначала следует донести смысл своей мотивации и только потом позволить Питеру побыть со своими мыслями наедине.

Однако Паркер вдруг сам резко замирает, встревоженно смотря на вход в палату. Потом переводит не менее взволнованный взгляд на Тони. Поджимает губы, что-то для себя решая, и быстро возвращается обратно к своему креслу, выглядя необычайно настороженно.

- Что? Что случилось? - спрашивает сбитый с толку странным поведением Старк, но ответ ему дает не смотрящий на него испуганный Питер, а приближающийся звонкий стук каблуков о кафельную плитку коридора.

Буквально через пару секунд дверь открывается на распашку и в палате медленно появляется сначала огромный пестрый букет, а потом несущая его Пеппер Поттс собственной персоной.

Они оба переглядываются: Старк с удивлением, а Питер с еще большим страхом на лице. Сердце парня буквально готово выскочить из груди, словно наставшую встречу он в ужасе боялся и ожидал одновременно.

- О, - весело произносит Пеппер, смещая цветы в сторону, тем самым ненамеренно перекрывая себе обзор на Паркера, - ты и правда быстро идешь на поправку. Выглядишь замечательно.

Тони элементарно теряется. Во рту пересыхает, челюсти с усилием сжимаются, причиняя деснам боль от давления зубов. Цирк, да и только, но им с Поттс общение и без того дается через легкое принуждение со стороны силы воли. Так есть и так будет даже по прошествии реально внушительного промежутка времени - убедиться в справедливости данного суждения шансы уже выпадали. А сейчас, когда голова занята совершенно другим и оборона в отношении нее снижена практически до нуля, вообще становится невозможном представить, что именно стоит, а чего не стоит говорит в неожиданно настигнувшем столкновении.

Поэтому Старк выпаливает первое, приходящее на ум:

- Ты обнесла цветочный магазин?

Пеппер добродушно фыркает на вопрос, плавным движением головы откидывая мешающиеся длинные волосы за спину. Это ее первый визит к Тони за весь «больничный отпуск». Старк в курсе, она прибыла на базу одна из первых, когда он угодил под завал. Знает, Пепс оставалась здесь до тех пор, пока его состояние не нормализовалось. Она так ловко вышколила весь медперсонал, что они до сих пор не могут без содрогания вспоминать ее имя. Даже вечно светящийся Филипс заметно тускнеет при любом упоминании Вирджинии. Ничего из ряда вон выходящего. Просто у нее давно разработан определенный план действий для любой чрезвычайной ситуации, а Поттс не терпит, если что-то идет не по задуманному, требовательно следя за исполнительностью.

- Ты, как всегда, учтив, Тони, - ласковая улыбка, хитрый взгляд из-под челки, напряжение в глубине голубых глаз - до истомы знакомые жесты. Страшное опять почти произошло, и она пока не решила, чему отдать предпочтение: радости или гневу, - Нет, просто больным принято дарить цветы, а у меня не было до этого возможности навестить тебя. Только что вернулась из Шанхая.

- И теперь размером компенсируешь отсутствие? Я думал, это чисто мужская черта.

На замечание Пеппер показательно закатывает глаза, продолжая качественно отыгрывать беззаботную роль. Расслабленной, чуть качающейся походкой подходит ближе, и сваливает перед Старком букет. Несколько лепестков разлетаются по покрывалу, опадая на пол. Свежий цветочный запах мигом заполняет всю палату, несмотря на то, что в ней и так порядочное количество других представителей флоры.

- А ты все так же ненавидишь больницы и потому бросаешься на все, что движется? - продолжая улыбаться, она, опираясь на руки, придвигается к Тони и оставляет беглый поцелуй на его щеке, тут же стирая еле заметный след от помады. Старк чувствует тепло ее губ, терпкий аромат духов и щекочущее прикосновение золотисто-рыжих локонов к оголенной коже предплечья - ощущения остаются смешанные. - Привет. Ну, как ты?

Вирджиния до чертиков напугана. Ее истинные переживания натренированная годами маска не скрывает. Не один Старк здесь находится в растерянности, не один он не понимает правил поведения в выпавшем раскладе. Остается грустно улыбаться ей, стараясь поддержать по мере своих сил. Будет значительно лучше, если они продолжат находиться по одну сторону баррикад.

- Привет, - подыгрывая, здоровается, снижая уровень неловкости. - Спасибо, Пепс. Все хорошо.

Она будто хочет сказать что-то, собираясь продолжить. Уже приоткрывает рот, как вдруг со стороны окна раздается нервный кашель. Пеппер переводит взгляд на Питера, наконец-то замечая еще одного человека в комнате. Замирает на мгновение, внимательно рассматривая второго гостя, после чего медленно отстраняется от Старка, присаживаясь на край кровати на почтительном расстоянии. Радушие возвращается к ней быстро и легко - в нем нет и следа фальши.

- Питер, здравствуй! Рада тебя видеть. И рада, что ты здесь, - когда Пеппер кидает беглый взгляд на Старка, то выглядит она весьма довольной. Безмолвно дарит заслуженную похвалу: молодец, мол, справляешься. К сожалению, для нее пока остается тайной насколько именно велика ошибка в поспешных выводах.

Расстраивать Поттс раньше времени не стоит. Поэтому Тони выжидающе затаивается, предпочитая посмотреть на развитие дальнейших событий.

Давно не секрет, что эти двое знакомы. При каких обстоятельствах произошла встреча понятно, а вот как именно протекала было бы узнать весьма кстати. Во всяком случае ни Пепс, ни Питер не выглядят так, словно каким-то образом объединились и стали закадычными друзьями. От присутствия друг друга им безусловно не по себе. В пору опытности Поттс хорошо скрывает растерянность от пересечения со соулмейтом Старка, а вот сам Паркер контролирует себя намного хуже.

Личность Пеппер всегда была для него неоднозначной. Он дал понять свои смятения Тони еще в самом начале их плотного общения - не прямым текстом, конечно, но через череду бурных, от части злых реакций. Прикопаться к Питеру за настороженность сложно. Пеппер Поттс была невестой Тони Старка, женщиной, которую тот любил и любит до сих пор. Она важна, она имеет влияние - все эти детали заставляют очень внимательно относиться к факту ее присутствия в жизни Тони. Тот поселяет в сердце неуверенность, приуменьшает собственную значимость для родственной души. Неуверенность такую сильную, что недавно отгремевшая ссора и желание уйти моментально уступают ревностному желанию остаться.

Под действием все еще бушующего в крови раздражения, Старк отказывается от роли наблюдателя и не сдерживает шпильку:

- Здесь, но, вроде как, собирался уходить.

- Нет, - отрезает Паркер взволнованно, мгновение мешкает и нерешительно добавляет: - Здравствуйте.

Улыбка Пеппер становится шире, чуть натянутой от замеченного духа конфликта, пропитавшего весь воздух. Грациозно поднявшись, она подхватывает с покрывала принесенный с собой букет, с намеренной неаккуратностью задевая им лицо Тони. Бутоны белых роз предупреждающе скользят по щеке, насыщенно-зеленные листы рускуса чуть оцарапывают кожу. Возмущенно посмотрев в ответ на вопиющую наглость, тот встречается с не терпящим возражений строгим взглядом голубых глаз.

Намек понятен: прибывшее подкрепление не на его стороне.

- Это хорошо, но я не хотела бы вам помешать, - отвечает Поттс, относя цветы на заваленный сувенирами от других посетителей стол.

Они, как по команде, вымученно улыбаются ей, по требованию примитивной вежливости спеша заверить, что ничему серьезному неожиданный визит вовсе не помешал. Вернувшись обратно на кровать, Пеппер окидывает их еще более внимательным взглядом. Поочередно вглядывается то во вновь притихшего Питера, то в сохраняющего молчание Тони. Напряженность атмосферы действительно весьма и весьма ощутима. Провисшая пауза говорит красноречивее любых слов. Обреченно вздохнув, Пеппер немного нервно поправляет волосы. А повернувшись к Паркеру вдруг буднично произносит:

- Он невыносим, правда?

Питер неподвижно застывает от свалившегося из неоткуда удивления. Не ожидая поднятия такой темы, чуть ли не превращается в до предела натянутую струну - только тронь и раздастся тонкий вибрирующий звук. Тони же пока безуспешно пытается догадаться, что именно задумала Пепс.

- Его упрямство иной раз выводит из себя, - поведя плечом, продолжает та свою мысль, нисколько не смущенная отсутствием ответа. - Так и хочется огреть чем-нибудь тяжелым, чтобы мозги встали на место. Но видимо никакая сила не способна это провернуть, так, Тони?

Старк озадачено моргает.

- Я не специалист, но это не очень-то похоже на речи у постели больного человека.

- Возможно, спорить не буду, - легко соглашается Поттс. - Зато чистая правда.

Встрепенувшись, Питер приходит в себя, используя для запала недовольство от обвинения соулмейта. К тому же отмалчиваться дальше становится уже бессмысленным и грубым, а воспитание Паркера никогда не позволит ему вести себя так с человеком, с которым у него нет открытого конфликта.

- Он, не... Он не такой.

От скептицизма во взгляде Поттс Старку даже становится немного обидно. Он не сахар, конечно, но не настолько.

- Мне приятно знать, что у тебя получилось сложить другое мнение, - принимая к сведению защитный механизм родственных душ, Пеппер предпочитает сгладить острые углы и не противоречит в лоб. Впрочем, от своего опыта она тоже отказываться не спешит. - Но у Тони есть один серьезный недостаток: он не умеет правильно распределять свою заботу. Порой может казаться, что он и вовсе забывает о твоем существовании. Не пишет, не звонит, запирается в мастерской и пропадает там сутки напролет. Но стоит чему-нибудь случиться, как несется сломя голову на защиту, совершенно не заботясь о себе.

Питер не понимает к чему она клонит, вопросительно смотрит на Старка. Им завладевает растерянность, подавляющая все внутренние конфликты, призывающая обратиться за помощью. Подсказкой, как именно ему стоит себя повести. А вот для Тони все кристально ясно. Пепс опять каким-то образом удалось уловить суть проблемы (хотя ей ли не знать с чем сталкивается человек близко знакомый с Тони Старком). Она ловко обнаружила корень зла и теперь рассказывает Питеру то, о чем должен был рассказать сам Старк.

- Ты утрируешь, - хрипло поправляет он ее. Быть безмолвным слушателем совсем не хочется. Позволить в одиночку решать собственные трудности не собирается.

- Если только чуть-чуть, - потом снова обращается к следящему за ней Питеру: - У него прекрасное любящее сердце, и он действительно очень переживает за своих близких. Только вот его желание оградить их от опасности настолько сильно, что порой кажется, словно он отдаляется, намеренно держит в стороне. Недооценивает.

Четкое попадание в цель. Другого от Вирджинии Поттс ожидать и не следовало, хотя, опять же, уж она точно знает, о чем говорит. Питер хмурится на ее слова, снова нерешительно смотрит на Тони. Тот ловит его взгляд, удерживает, но в голове становится пугающе пусто. Все возможные фразы куда-то улетучиваются и на их место приходит знакомая по последним неделям боль. Силы покидают очень не вовремя.

- Ну и зачем ты все это рассказываешь, Пепс? - в конечном итоге спрашивает, чтобы сказать хоть что-то.

- Просто до сих пор не могу спокойно смотреть на тебя на больничной койке, - с деланным безразличием отвечает Пеппер, прикасаясь к оставшемуся на постели лепестку.

- Боже, неужели это жалость?

Она мрачно усмехается, словно тот сморозил несусветную глупость.

- О нет, Тони, скорее злость.

Они перекидываются еще парой фраз, когда Тони решается опять посмотреть на Питера, продолжающего упорно хранить молчание. Тот на проявленный интерес внимания не обращает, просто разглядывает сцепленные на коленях руки. Старк поворачивается к Пеппер, замечая, что она до сих пор старательно подмечает все происходящее, не лежащее сейчас на поверхности, а прячущееся за фальшиво-легкой беседой. Поттс сжимает губы в знак сочувствия, но большего сделать уже не может. Остальное целиком и полностью находится в руках Тони, и тот начинает проваливаться под обманчиво прочный лед уверенности своих убеждений, ощущая холод на сей раз реальной вины.

Пытаясь отвлечься, завязывает диалог. Спрашивает Пеппер про командировку и про продвижение в нью-йоркских сделках. Та с готовностью делится своими успехами, невероятно обрадованная редкому участию Старка в теме дел компании (пусть и вынужденному). Вмиг преображается, становится более собранной и деловитой, четко поставленным голосом предоставляя своеобразный доклад. Речь такая ладная и структурированная, что даже Питер чаще и чаще вслушивается в нее, заинтересованно вникая в запланированные разработки с иностранными партнерами. Особенно его цепляет рассказ о посещении шанхайского института оптики и точной механики.

- Воу, говорят их лаборатории просто нереальные. Они ведь участвуют в программе обеспечения спутников для космических станций, - выпаливает Паркер, смущенно краснея от подбадривающей улыбки Пеппер.

- Да, там определенно есть на что посмотреть, - тут же соглашается Поттс. - Думаю для вас двоих это было бы даже интереснее, чем для меня. Хороший повод, между прочим. Пусть Тони свозит тебя туда на экскурсию, а заодно решит пару рабочих моментов, а то его и поганой метлой не выгнать из мастерской.

- Потому что там творится более увлекательная магия, чем у наших азиатских друзей, - резонно замечает Старк, вызывая у Пепс притворный тяжелый вздох.

После этого Тони все чаще начинает отмечать проявление новой тактики. Пеппер определенно не сдалась. Теперь она действует не так навязчиво, не говорит в лоб, но постоянно старается объединить их с Питером в метафорическое «вы». Пепс практически не обращается к кому-то одному из них. Все ее вопросы похожи на вопросы гостя, заглянувшего к семейной паре, предпочитающей абсолютно все делать вместе. Они имеют самый разный спектр. Когда разговор заходит о работе она спрашивает: «что вы сейчас разрабатываете?». Когда об отдыхе, то: «как вы проводите лето в Нью-Йорке?».

На первый взгляд интерес простой, постановка слов вполне подходит для общения в компании, в котором участвуют больше двух человек, но ответы на них объединяют Питера и Тони в единую команду. К работе над последними проектами Старк действительно активно привлекал Паркера, тот даже самостоятельно решил проблему с промышленным катализатором водорода, найдя неточность в инженерных расчетах. В том числе они много времени проводили и вне мастерской: инкогнито посетили пару научных выставок (на одну из них Тони по ошибке надел бейсболку с логотипом Старк Индастриз, после чего выслушал множество подколов в сторону своих способностей к конспирации), из-за спора смотались на личном самолете в Канзас, посмотреть на самый большой моток бечевки в мире (где был заключен еще один спор, заключающийся в неверии в способности Паучка сплести аналогичный ком из паутины - Старк выиграл и вдоволь посмеялся над перемазанным клейкой субстанцией Паркером, злобно пыхтящем о неучтенной способности той растворяться через несколько часов), еще Тони не упустил возможности пожаловаться на приобретенный опыт ночевки в лесу.

Только пересказывая все это, он наконец-то полностью осознает, как много времени проводит теперь со своей родственной душой. Что все эти моменты нежно хранятся в памяти, по праву занимая место самых значимых воспоминаний. Они вместе работают, вместе отдыхают, тренируются, изучают что-то новое, смотрят фильмы, едят всякую дрянь, разглагольствуют на псевдонаучные темы, споря до хрипоты, пробовали даже готовить (все началось с желания Питера доказать Мей свою состоятельность, а закончилось двухчасовой отмывкой кухни пентхауса, признанием нового вида биологического оружия, а также неохотного принятия Тони факта того, что его гений проявляется не во всех жизненных сферах).

Всего так много. И это все так красочно. Старку хочется повернуться к Питеру и требовательно спросить: «как ты можешь утверждать, что я не пускаю тебя в свою жизнь, если она и так состоит только из тебя одного?». Хочется кинуть в него всеми этими фактами, яростно продемонстрировать значимость. Однако потом он слышит у себя в голове слова парня о леденящем кровь страхе перед потерей. Заново переживает рассказ о завладевшей панике, когда доктора не захотели брать его такую необходимую кровь.

«Не хочу тебя хоронить»

Но ведь Старк и не собирается умирать. Единственное, что пытается сделать - это сохранить полученное счастье. Защитить. Смысл злиться? Зачем бунтовать?

А ведь он есть, со скрипом думает Тони. Смысл-то есть. Вызывающе лежит прямо под носом, на виду у всех. Состоит в отступлении депрессии, в позабытых попойках, в заразительном смехе. В словах Пеппер о том, что если и есть человек, способный вынести образ жизни Тони Старка, то этим человеком является никто иной, как Питер Паркер.

Они должны делить между собой все, в том числе и ответственность друг за друга. Они должны помогать, быть опорой. И в горе, и в радости, как говорится, а иначе все у них будет только наполовину. А наполовину Тони не жил никогда.

Это последняя часть, заключительная деталь пазла, без которой полной картины не получится. Без нее всегда будет чего-то не хватать. Без нее всегда будет пустота и дистанция.

Тони должен извиниться. Но не за то, что стал причиной стресса, даже не за то, что обманул, ища лазейки в данном обещании. На этот раз он должен просить прощения за собственный эгоизм, за проявленное недоверие. И пусть признание ошибок всегда и для всех будет самым болезненным шагом, Старку нужно совершить его во благо того, что имеет сейчас, того, что не может позволить себе потерять. Конечно решиться тащить Питера за собой в опасность неимоверно сложно, однако соулмейт - это та часть тебя, которой ты не в состоянии распоряжаться. Подавление чужой воли - неуважение, его можно приравнять к рабству. Именно об этом ему постоянно твердил Паркер во время их ссор. Об этом с отчаянием толкует при любой выпавшей возможности.

Тони почему-то из-за своего возраста посчитал правильным взять над Питером шефство, но правда такова, что он не просто старше в их отношениях, но еще и не является в полной мере наставником, опекуном или еще кем-то из той категории взрослых, способных влиять на вверенную им жизнь. Названные титулы всего лишь небольшие дополнения, примиряемые маски и больше ничего. Потому как в первую очередь Питер Паркер является родственной душой Тони Старка. И этот статус уравнивает их, ставит на одну ступень.

«Вы мой, так же, как и я ваш» - собственнически заявил как-то Питер и был абсолютно прав.

Тони привык брать на себя ведущие роли. Быть защитником, а вместе с тем и ответственным за чужие жизни. Он прикрывал товарищей в сражениях, оберегал любимую женщину, давал работу тысячам людям и будущее всевозможным светлым умам из числа студентов. Боже, да Старку даже доводилось несколько раз спасать Землю. Ну как тут обойтись без чрезмерно развитого чувства долга?

Он и Питера старался загрести в общую кучу. Увидев лицо ребенка на рисунке, посчитал себя в праве решать его судьбу, несмотря на доказанную после самостоятельность. Несмотря на не по годам развитую мудрость, способность учиться. Игнорируя продемонстрированное в совместных боях умение также надежно защищать. Посчитал, свой опыт привилегией, достаточной ценой за то, чтобы не быть тем, кто сжимает безжизненную руку у кровати, моля о возвращении. Как же низко и неправильно.

Тони любит Питера, действительно любит всем сердцем, но пытается загнать свою любовь в привычные шаблоны, потому что никогда до этого ему еще не доводилось любить родственную душу. Снимать возложенное бремя, позволяя другому человеку позаботиться о себе.

Он кругом не прав и должен признаться в ошибке не только соулмейту - перед собой исповедоваться тоже не помешало бы. Как бы сложны не были полномочия, как бы не резали они своей непривычностью, попросить еще один шанс необходимо. Тони научится правильно принимать чужую любовь - он уверен, так как нет в мире такой вещи, которую Тони Старк не смог бы освоить. Особенно если дело касается Питера Паркера.

Решено. Они поговорят и все окончательно встанет на свои места.

Примерно через час Пеппер, поглядывая на телефон, заявляет о необходимости уйти. Мягко прикасается к руке, на сей раз избегая поцелуев. Обещает обязательно еще навестить. Желает скорейшего выздоровления, озабоченно косясь на теперь непокрытые перевязкой швы, виднеющиеся в густых темных волосах.

Так думать неправильно и неуважительно, но Тони радуется ее уходу. Пока сердце горит решимостью, ему необходимо поделиться с Питером своими выводами, чтобы поставить наконец-то жирную точку в разногласиях. Еще один момент упускать никак нельзя. На этот раз облажаться ему не позволено. Старк пришел в себя около двух недель назад, а окончательно пробудился только сейчас. Смог откинуть прочь стереотипы. Одержал победу над внутренними противоречиями, однозначно выбрав направление. Дальнейшее молчание бессмысленно и грозит абсурдными мучениями, которые давно пора прекратить.

На ходу набирая номер, Пеппер направляется к двери, все оглядываясь через плечо с ободряющей улыбкой. Но когда она уже практически выходит из палаты, Питер резво вскакивает на ноги и догоняет ее в два счета.

- Мне тоже пора, - тушуясь от направленных на него взглядов, бросает он, так толком и не посмотрев ни на кого в ответ.

Тони встревоженно зовет его по имени, однако тот никак не реагирует. Дверь за ним закрывается с шумным хлопком.

- Твою мать, - шепчет Старк, обессиленно откидываясь на подушки. - Ну и что дальше?

Ему никто не отвечает.

========== Поддержка ==========

Тони начинает ненавидеть свою любовь к большим пространствам, когда, не преодолев даже коридора, во второй раз обессиленно опирается спиной на стену, пытаясь перевести дыхание. От всего сердца презирает каждый квадратный метр базы, ее витиеватые переходы и санитарные нормы, требующие максимально отделить друг от друга медицинский блок и личные комнаты отдыха (бог с ней, с возможной эпидемией или еще какой заразой - пешком такое расстояние преодолевать удовольствие сомнительное).

По вискам струится пот, ноги предательски дрожат, а объем легких словно сократился раза в три, делая те непригодными для снабжения организма кислородом. Не хватало еще для «прекрасного» самочувствия разошедшихся швов. Во всяком случае, Старк считает, что именно открытых ран и резвого потока крови, бегущего по лицу, ему будет достаточно для пущей драматичности картины.

Почти пять недель без движения - отстой. Правда от Тони Старка, проверенная, так сказать, на себе - пользуйтесь, не стесняйтесь.

- Босс, ваше сердцебиение вышло за пределы нормы, - информирует Пятница, кажется, замыслив окончательно добить создателя нудными речами.

«Ха, еще три поворота назад как, детка» - давясь сарказмом, думает про себя Тони, избегая вступления в диалог с ИИ, определенно грозящий в который раз вылиться в знатную перепалку с отстаиванием прав и обязанностей.

Не то чтобы Старк был когда-либо приверженцем дискомфорта или же особо красивых жестов, требующих совершать реальные усилия. Скорее, в конфликтах он предпочитает выжидание выпавшей возможности нормально поговорить. Никакой настырности и тем более никаких истерик. Если людям нужно сохранить с ним отношения, то они сами приходят, когда выпускаю пар, избавляясь от лишней злости. Бегать за кем-то, выпрашивая прощение? Нет, Тони такое не практикует. Максимум посылает цветы или еще какие-нибудь утешительные подарки, давая понять о свой готовности говорить, а главное решение оставляет за обиженной стороной. Таким поведением он не то чтобы проявляет безразличие, тешит пресловутую гордыню, ласковой рукой гладит по шерсти эгоизм. Дело отнюдь не в самолюбовании. Просто Старк не видит смысла цепляться за отношения, принуждая к ним вежливостью и жалостью, неизменно возникающей, когда за тобой по пятам следует жутко раскаявшийся человек, и послать его на все четыре стороны, вроде как, дурной тон.

Тони вполне в состоянии позволить себе не прятаться за масками приличий, заражая собственный мир ненужным напряжением. Его жизнь (жизнь обычного человека) давно прекратила в полной мере зависеть от кого бы там ни было. Естественно, есть потери, способные доставить неприятности, но все трудности будут решаемыми, всяко не приводящими к тотальному крушению. Тони с давних пор, благодаря отцу, бился за свою независимость, и вверять от нее ключи кому-либо не был намерен никогда. Ему хватает того небольшого круга общения, что у него есть, а всех остальных недовольных можно заткнуть деньгами и властью. Благо, и то, и то в наличии имеется.

Вот такой вот нехитрый способ избавиться от проблем, всегда надежно оберегающий от нежелательных ситуаций, а также от беспросветного одиночества. Не внутреннего, правда, - наружного, больше социального, нежели духовного. А иметь опору в виде людей, способных выслушать о большинстве твоих неурядиц, да еще и с готовностью желающих помочь - уже неплохо.

Но сейчас разговор ведется не о вполне обычном для него человеке. Питер игнорирует Старка уже три дня, и теперь донесение своих извинений становится делом принципа. У связи с молодыми соулмейтами есть известные минусы: молодость горяча, импульсивна и крайне обидчива. С ней необходимо проявлять терпение и быть умнее безрассудства. Оба названных качества, конечно, подходят Тони с натяжкой, но ведь он успел признать необходимость изменений, разве не так?

Поэтому Старк не боится идти медленно, но боится стоять на месте. Поэтому сам решает прийти к Паркеру на разговор.

Однако, лежа в больничной кровати принимать такие решения проще, чем их выполнять. Тони ожидал трудностей с персоналом, с Пятницей, которая могла бы запросто позвать Роуди или, что еще хуже, пожаловаться Пеппер, но он никак не ожидал проблем с доставлением себя до заветного места назначения. А стоило.

Ведь в конечном итоге Филипс, побледнев и стерев улыбку (услада для глаз, честное слово), покорно отстранился от двери, после того как Старк гаркнул на него командным тоном. Пятница только нудит, но никого, вроде, не дергает по случаю побега из медблока. Даже на пути мало кто встречается. А вот тело подводит с действенной точностью мелкой неучтенной детали, в последствии обрушающей идеально составленный план.

Приложив руку к часто вздымающейся груди, Тони всерьез начинает опасаться инфаркта. Со времен Афганистана на этот орган он особо много не ставит.

- Ох, твою ж мать.

Вечно тут стоять нельзя и, судя по всему, не особо продуктивно. Через усилие оторвавшись от стены, Старк медленно продолжает свой путь, ведомый верным упрямством и успокоением, что преодолеть осталось не так много. Уже перед жилым крылом Мстителей в затуманенный разум прокрадываются мысли о правильности прохождения всего этого изматывающего испытания. Не перегибает ли он смехотворно палку, идя до комнаты Паркера с таким одержимым рвением? Или же все в порядке и чрезмерное усердие кажется таковым только из-за всепоглощающей усталости, сковавшей абсолютно каждую мышцу тела? Смысла копания в мотивах особо нет. Не разворачиваться же практически у самых дверей и не ползти обратно в палату прямиком в объятья поджидающих там тоски, да душераздирающего нытья связи. Он незаслуженно обидел Питера, довел до точки, достигнув которой, тот смог переступить через теплые чувства, впервые по-настоящему проявив непреклонность. Подло оставил его наедине с мрачными думами о собственной значимости. С сомнениями, коварно навязывающими присутствие между ними ненужности и безразличия. Пусть для Тони, из-за ослабленного организма, поход ощущается свершением, но если убрать все дополнения, все лишние детали, то выяснится, что Старк должен был пойти за родственной душой сразу же, стоило только тому вылететь из комнаты. Должен был рассказать свою обманчивую правду моментально, только додумавшись до нее.

Тони плохо, и он всего лишь хочет, чтобы это побыстрее закончилось. Собственно, поэтому продолжает идти.

Когда дверь комнаты Паркера оказывается в зоне видимости, открывается второе дыхание. Слабость сходит волной со скал уверенности, освобождая место освежающей силе стремления. Он даже прибавляет скорости, приободренный близостью окончания изощрённой пытки (конечно, не крестный путь Иисуса до Голгофы, но в паре моментов Тони тоже практически чуть не отдал концы).

С довольной улыбкой, Старк почти хватается за дверную ручку, но в последний момент медлит, вспоминая о тактичности, и предпочитает для начала постучать. Ответа не следует. Тони стучит чуть сильнее, внимательно вслушиваясь в пустую тишину. Нехорошее предчувствие предупреждающе дергает, когда спустя минуту та остается совершенно нетронутой сторонними звуками.

- Мистера Паркера нет на базе. Он сейчас находится в патрулировании. Желаете получить точные координаты его места положения? - громогласно заявляет Пятница в наушник, заставляя прислушивающегося Старка испугано вздрогнуть от неожиданности. Смысл ее слов доходит до него не сразу.

- Что? - он возмущенно вскидывает голову к полку, туда, где за декоративными панелями припрятались зоркие глазки камер видеонаблюдения. - И ты молчала?

- Вы не задавали прямого вопроса, а я предупреждала, что ваше покидание медблока не целесообразно, - в ее голосе нет и намека на раскаяние.

- Я для тебя какая-то шутка? О таком следовало предупреждать, - зная, что она сейчас повторит свою последнюю фразу про прямой вопрос, из вредности не потрудившись, скорее всего, изменить и постановки слов, Старк запрашивает следующую информацию: - Как давно он начал выходить в патрули? И давно ли ушел в этот?

- Три дня назад Питер Паркер впервые покинул базу после вашего ранения с целью патрулирования, - с готовностью рапортует ИИ деловитым тоном. - Сегодняшний патруль длится уже два часа тридцать четыре минуты, сэр.

Все немного хуже, чем Тони предполагал. Он не рассчитывал и не хотел, чтобы Питер проводил абсолютно каждую секунду возле его постели, отменяя все собственные важные или не очень дела. Но тот факт, что Паркер ушел именно после ссоры доверия не вселял. Уходят обычно, когда хотят подумать, взять передышку и сменить обстановку. В такие моменты мысли стройным рядом напоминают ополчение под лозунгом «хватит это терпеть». Изменить себя и агрессивную среду хочется неимоверно, долины кажущийся реальной свободы маячат чуть ли не у самого носа. Опасное состояние. Опасные думы, которые мало чем помогают, кроме как заставляют идти наперекор всему, в том числе, и здравой логике (хотя Старк и сам не против с ней пободаться иной раз).

- Ладно, - рука опять опускается на прохладный металл ручки. - Открой дверь.

Дождаться будет наилучшим вариантом. На его сторону встанет все тот же эффект неожиданности, а еще трехдневная разлука, подтолкнет сменить гнев на милость.

- Я обязана вам напомнить про этические нормы, - Пятница в свой успех не особо верит. Ну и правильно делает.

- Поздно выступать моим моральным компасом, - фыркает Тони, предпринимая еще одну попытку попасть в комнату. - Я уже обиделся и слушать тебя не намерен.

Ручка наконец-то поддается, и под недовольное молчание ИскИна он ныряет в черный провал чужого пространства, немного волнуясь от вступления на незнакомую территорию. Было бы странно ожидать от этой комнаты чего-то особенного - она была точно такой же, как все остальные на базе, а Питер провел в ней слишком мало времени, чтобы придать индивидуальность. Но тем не менее он успел оставить в ней свои неповторимые следы, которые Тони подмечает практически сразу. Маленькие неряшливые знаки в виде сваленной в углу кровати одежды, валяющейся на полу футболки и позабытого на прикроватной тумбочке планшета почему-то призывают глупую улыбку появиться на губах. Небольшая сумка в углу, пара ополовиненных кружек с кофе, смятая постель - хаотичный беспорядок без структуры. Обычно люди такое скрывают, не хотят показывать посторонним отметины своего беспечного, расслабленного отношения к предметам, хотя в нем нет ничего постыдного. Еще в нем нет ничего необычного, но Тони все равно с трепещущим от шальной нежности сердцем подхватывает с пола черный комок тонкой ткани, пропускает его сквозь пальцы, наслаждаясь прохладной гладкостью, и, аккуратно сложив, пристраивает на комоде.

В планах нет наводить порядок или маниакально проявлять озабоченность чистотой. В идеале вообще нужно бы присесть, так как гудящая усталость в мышцах, отодвинутая духовным подъемом при достижении комнаты Паркера, вновь пытается отвоевать вполне заслуженную нишу. Но Тони не может отказать себе в потакании невинным слабостям, проявляющимся в неуемном желании прикасаться к вещам Питера. Он тем самым бросает кость ожиданию встречи, призывая рассерженную очередным конфликтом связь поумерить пыл и прекратить, наконец, терзать измученное сердце. Он тоже скучал, тоже недоволен ссорой, и, может быть, неправильно вновь отделять могущественную силу, связывающую людей, от собственных чувств, но соблазн ощутить пик без примесей сторонних впечатлений слишком велик.

Тони выдерживает ровно два обхода по комнате, внимательно разглядывая всё попадающееся на глаза, а после сваливается на огромную кровать, отдавая всего себя ее мягкости и теплу. Конечности тянет, голова немного кружится - типичные симптомы перенапряжения вместе с едва уловимым запахом, оставленным Питером на подушках, погружают мозг в странную полудрему. Впечатления от нее достойны впечатлений от средней силы прихода. Тяжело опустившиеся веки отключают визуальную составляющую мира, надежно укрывая ее за непреодолимой усталостью, оставляя в деле слух, обоняние и осязание. И Тони с готовностью погружается в эту неполноту, предпочитая убить в ней время, концентрируясь не на проходящих секундах, а на том, как медленно нагревается от его тела хрустящее свежей чистотой постельное белье, как едва ощутимо обдувают кожу струйки воздуха от системы кондиционирования, как гудение робота-уборщика, забредшего на этаж, жужжанием растрясает тишину почти пустого крыла. Но больше прочего Тони хватается за знакомый запах, дарящий ощущение родного, нужного присутствия, и его тонкие ноты приподнимают уголки губ в практически блаженной улыбке. Под покрывалом накатившего хорошо. Еще лучше под ним в правильном месте, и Старк искренне верит, что сейчас он находится именно там, где нужно.

Через неопределимый промежуток времени размеренная тишь нарушается звуком открывающийся двери и выдохнутым удивлением. Тони все отчетливо слышит, но происходящее понимает слабо. Надежно опутанный дремой, может только отслеживать изменения в атмосфере комнаты, при этом видимо не реагируя на них, а терпеливо продолжать ждать, когда его позовут обратно в реальность, уничтожая остатки сумрачного, обманчивого сна.

Питер проскальзывает в собственную комнату тихо, словно именно он тут является нежданным гостем. Поглядывая на спящего Старка, скидывает костюм, подхватывает чистую, домашнюю одежду и скрывается в ванне. Спешить ему не хочется, однако он забывает о намерениях, быстро растирая мочалкой тело, смывая с него приставшую городскую грязь. Старается обмануть сам себя, убедить в надуманной стойкости, нагло подавляя трепещущее счастье, когда, возвращаясь к постели, ныряет в ее объятья. Пододвигается так близко, что Тони чувствует исходящий от него влажный, резковатый аромат типичного мужского геля для душа. Но не прикасается. Сокращает дистанцию до мизера, не нарушая, замирает на самой границе, неосознанно дразня до сих пор не утихомиренными принципами.

Его близость становится достойным противодействием настырной усталости. Тяжесть, неумолимо давящая на веки, неохотно облегчается, позволяя открыть глаза, лениво, непонимающе сморгнуть липкие мороки и повернуть голову к источнику солнечного тепла в сокрытой сумерками комнате.

У Питера поразительные глаза. Они темные, но контрастные. Поглощающая чернота зрачка оттеняется глубоким карим радужки, отчего та кажется нетронутой и янтарной, какой будет чистота цвета крепко заваренного черного чая под яркими лучами света. Тони уже давно отметил их глубокую красоту, но все равно застрял в ее вязкости, безнадёжно утопая в дурмане.

- Я думал, тебе еще пока нельзя покидать палату, - длинные пальцы нервно комкают покрывало, отражая присутствующее в голосе напряжение.

Все еще захваченный в плен видениями ослабевшего разума, Старк медлит с ответом, опасаясь срываться из умиротворения в ожидающий их разговор.

- Мне не хватало тебя, - в результате говорит честно, обескураживая неприкрытой правдой.

Он верно предугадывает реакцию. Наблюдая за растерянностью Питера, упивается доказательством отсутствия безразличия. Знать одно, но видеть совершенно другое, поэтому всё мрачное, давящее, коптящее жалящим огнем отступает только сейчас, прогоняемое довольством связи и трогательным смущением, расцветающим на юношеском лице.

Но Питер, несмотря на устроенную демонстрацию, молчит, сохраняет между ними расстояние и ждет не констатации фактов, а объяснений и, скорее всего, извинений. Что ж Тони готов их дать.

- Пеппер была права, - собственный голос в полумраке получает странную способность притворяться чужаком. От удивления Старк понижает его до шепота, примиряясь с незнакомыми чертами. - У меня действительно есть некоторые проблемы с... скажем так, окружением заботой близких мне людей.

Ответом становится выразительное молчание и подталкивающий продолжить взгляд. Питер в курсе мучительной собранности, требующейся Тони для выражения своих истинных чувств. Он прощает заминки, не заостряет внимания на долгом подборе слов. Мировая уже предложена, стороны достигли соглашения хотя бы в желании выслушать друг друга, что несомненно является маленькой победой, успех которой еще только предстоит закрепить.

Приободренный послушанием Тони продолжает:

- Это не от того, что я им не доверяю или не считаюсь с их способностями самим за себя постоять, - он задумчиво проводит рукой по голове, подушечками пальцев задевая недавно полученные шрамы. - Просто мне всегда было спокойнее делать по-настоящему важные вещи самому. Только так я в полной мере чувствую себя уверенным. Для меня страшно потерять любого из вас, вот поэтому и выкручиваюсь, как могу.

- Но кто тогда позаботится о тебе?

Отвечая для себя на этот вопрос Тони приподнимает брови, потеряно смотря на Питера.

- На самом деле обо мне забоится куча людей, но забота эта такого рода, которую самому мне проявлять к себе порой бывает лень. Их вполне устраивает подобный расклад. Пеппер чувствует себя нужной, напоминая о делах, еде, сне. Как и Хэппи с Роуди. Как и другие Мстители, выступающие со мной рядом против общего противника. Это давно распределенные роли. Так было с самого начала, все они занимались этим с момента нашего знакомства и поэтому ни у кого никогда не возникало серьезных вопросов и претензий, требующих изменить давно устоявшийся уклад вещей. Но с тобой... - он вновь берет паузу, взгляд становится осознанным, цепким. - С тобой совершенно другая песня. Ты всегда знал меня, как защитника Земли, героя, сражающегося со злом. Отчасти именно поэтому тебе так легко удается принимать мой образ жизни таким, какой он есть, не оказывая особого давления. Но ты просишься встать со мной в один ряд, а я боюсь этого до одури, если на чистоту. Опять же, не потому что считаю тебя не достойным, а потому что видел тебя маленьким ребенком, требующим заботы. Пусть то и был всего лишь рисунок.

- Я больше не ребенок, - тут же возражает Питер упрямо, ожесточая линию рта. В чайной глади глаз, до этого момента спокойной и воспринимающей сказанное и сделанное с легкой тенью интереса, поселяются волнения, рябью прогоняющие терпимость.

- Нет, уже нет, - повернувшись на бок, Тони тянет к нему руку. Прикасается осторожно, как к дикому зверьку, готовому сорваться с места в любой момент. Питер прослеживает движение предупреждающим взглядом, позволяет дотронуться. Связь ликует и очень важно не поддаться сейчас ее волнительному влиянию, не опьянеть от желанной близости, несвоевременно посчитав сделанным то, над чем еще предстоит усердно работать. - Но я видел тебя таким. Маленьким, беззащитным. Я рассказывал, как долго мне пришлось идти к тебе и каким тернистым был этот путь. И абсолютно каждый раз я не могу избавиться от этих мыслей. Они эгоистичны, тут ты был прав, тем не менее, в угоду самому себе, я не могу тебя потерять. Никогда и никому не прощу, если с тобой что-то случится.

Питер пытается возразить, вернув тем самым к войне их ненадежное, раскачавшееся перемирие, но Тони не позволяет ему встать в штыки. Не разрешает распалиться, намереваясь получить сегодняшним вечером прощение, дав новые обещания, которые на этот раз собирается честно воплотить в жизнь. Он притягивает Питера к себе еще ближе, в конец уничтожая ненавистное расстояние. Вжимается своим лбом в его, ощущая влажность кожи после душа и прохладу вечера, принесенную на ней с улицы. Уверено, практически собственнически, кладет руку между лопаток, укрывая от комнаты так, как хотел бы укрыть от всего остального враждебного мира. Судорожный выдох служит подсказкой о правильности действий. Вздрогнув, Питер вжимается в Тони, размещая ладонь на боку. Чуть сдвигает голову, ласково мазнув губами по щеке. Такой сильный, такой принципиальный, непреклонный, но сейчас такой нежный и жаждущий. Изголодавшийся по прикосновениям. Желающий услышать правильные слова.

Прекрасный.

- Я на самом деле понимаю, как не честно обращался с тобой, - выдыхает Тони, отслеживая каждое их соприкосновение. Воспламеняясь от них, вспыхивая, как бензин, когда в него бросают зажженную спичку, однако из последних усилий рациональности старается держать себя в руках. - Понимаю, что ты уже не ребенок. Понимаю твои опасения и ценю, что пытаешься не оградить меня от того, кем я являюсь, как на твоем месте сделали бы остальные, а хочешь помочь. Мне не искупить перед тобой собственные оплошности. Мы оба понимаем мизерную стоимость слов. Но я все же хочу попросить твоего прощения и еще возможности доказать, что я готов работать над проблемой. Что скажешь, Пит? Дашь мне еще один шанс? Не уверен, что получится переступить через свои страхи - вот так сразу, но я буду стараться. И буду к тебе прислушиваться.

- Честно? - Питер приподнимается на локте, нависая над Старком. Смотрит внимательно, но уже немного пьяно. Тони сразу понимает, что ему дадут все, о чем он сейчас попросил. Чувствует по связи согласие. В свою очередь дает соглашение на словесное закрепление.

- Честнее я еще никогда не был.

Улыбка, проявившаяся на губах Питера, способна растопить все ледники планеты. Она так заразительна, что Тони не может не отзеркалить ее, упиваясь теплом и охватившей легкостью. Он с облегчением закрывает глаза, чувствуя прохладные пальцы в своих волосах. Наслаждается неприкрытой любовью, живущей в каждом аккуратном прикосновении. Питер склоняется ниже, затаив дыхание, прижимается губами к губам Старка, закрепляя уговор печатью близости, возвращая некогда подаренный среди зелёного разнообразия деревьев поцелуй. Сначала замирает, пробуя почти незнакомое впечатление, раскладывает на составляющее, воскрешая в памяти сосновый запах и стоячий воздух тенистого леса, а потом несмело прихватывает верхнюю губу, привнося динамики. Юркий влажный язык осторожно дотрагивается до бархатной кожи, слизывая вороватым движением вкус, молчаливо прося о большем.

Тони протяжно выдыхает, реагируя на стороннюю робость, на головокружительность горячего касания. Теперь подобное не кажется ему предосудительным. Это больше не желание скрыться за нужным от страшного и ранящего. Нет, теперь это разделение общей тоски друг по другу. Утешительный приз за способность говорить, объясняться и совместно преодолевать встающие на пути трудности. Поэтому он приоткрывает рот, упоительно целует в ответ, растворяясь в окутавшей их тьме приближающейся ночи. Чужие ладони крепко сжимают его майку, выдавая перенасыщенность хозяина новыми ощущениями и эмоциями. Тони проводит рукой по напряженной спине, заставляя вздрогнуть, удариться зубами - резко, звучно. Нервно. А потому чуть прикусывает нижнюю губу Питера, призывая успокоиться, прислушаться к задаваемому темпу. Тот тут же отзывается, ослабляет напор. Окаменелость покидает мышцы, хотя сердце продолжает отплясывать адскую чечетку в груди.

Поцелуй немного неумелый, но не из-за того, что в самом этом занятии есть что-то необычное. В таких вещах особая сноровка не нужна - главное суметь настроиться на волну друг друга, прислушиваясь к желаниям. А желаний слишком много. Тони впервые по-настоящему глубоко целует человека, которого способен чувствовать на расстоянии, как хорошо настроенный глубоководный сонар. Ощущения просто непередаваемые: яркие, острые, смешивающие всё в одну кучу. Связь между ними словно выходит на новый уровень, до неузнаваемости размывая границы. В какой-то момент теперь уже он начинает нависать над соулмейтом, вдавливая податливое тело в гостеприимную мягкость матраса, одеяла и подушек. Рука отдельным существом пробирается под одежду. Бегло пробегается по впалому животу, по-хозяйски оглаживает проступающие под нежной кожей ребра. Для Тони подобная интимность, можно сказать, привычна. Чувственные ласки не новы, хоть и искрят бенгальскими огнями, точечно опаляя пальцы и губы. А вот Питер совершенно восхитительно теряется от них. Отпускает себя воздушным змеем в небо неизведанного, выражая восторг от полета звучно сорванным стоном.

Этот будоражащий звук, наперекор всему, немного остужает Старка. Он прикидывает собственные силы и удрученно признает перед собой несостоятельность сегодня дойти до конца, так как до сих пор чувствует себя потрепанным и до предела вымотанным. Да и неправильно это. По многим причинам выглядит перековерканным, а потому лучше притормозить, чтобы позже выполнить всё так, как нужно.

Они уже зашли чуть дальше положенного, судя по много говорящей твердости, упирающейся в бедро. Тони, не желая остаться непонятым, замедляется постепенно. Отрывается еле-еле, напоследок неудержимо пару раз прижимаясь к приоткрытому рту. Потом целует щеку, подбородок и в конце, почти целомудренно, шею, прямиком под острым кадыком. Чуть отодвигается, замирает сверху, ожидая пока Питер откроет глаза и посмотрит на него. Пока ждет, осознает, как сильно затек локоть, как нагрузка собственного тела, выносимая в привычном состоянии совершенно незаметно, превратила сустав в мешок с песком. Он держится из последних сил на чистом адреналине, но держится ведь у него есть ради кого совершать свои безумные поступки.

- Ты сведешь меня с ума, - признается неожиданно, даже сначала не догадываясь, что позволил своим стихийным мыслям быть произнесенными вслух. Те верны как никогда, потому что вид тяжело дышащего, растрепанного Питера, его очаровательных, зацелованных губ, дрожащих ресниц, кротким взмахом открывающих почерневшие от желания глаза, действительно следует отнести к визуальным психотропным веществам, выворачивающим мозги наизнанку.

Питер на слова не отвечает. Только тянется укладываясь поудобнее, совершенно не стесняясь собственного возбуждения, как никогда не стеснялся своих чувств. Он все понимает. Тони видит это по его глазам, радуясь отсутствию возможной в таких деликатных ситуациях неловкости. Просто вновь запускает руку в волосы Старка, легко надавливая на голову, приглашая расположить ту на своей груди. С готовностью повинуясь, Тони растягивается на кровати, наконец-то освобождая уставшее тело от напряжения. Млеет от длинных пальцев, вырисовывающих таинственные руны на коже головы, бегло прикасающихся к свежим меткам прошедшего сражения.

- Можем что-нибудь посмотреть, - предлагает, чтобы отвлечься и помочь избавиться от нерешенной проблемы, упирающейся ему теперь куда-то в бок.

- Давай просто полежим так немного, - отвечает Питер, прикладывая руку ко лбу, словно прячась от света, наслаждается приятной тяжестью чужого тела.

Тони не спорит. Закрывает глаза, моментально проваливаясь в очередной поджидающий его дурман. Но теперь ему определенно хорошо. В душе воцаряется долгожданный покой.

***

Они достаточно быстро возвращают себе прежнее легкое общение, не оттененное недомолвками, но идущее с поправкой на восстановление Старка после ранения. Выздоровление протекает просто отлично, однако поле представших изнурительных работ еще слишком велико. Если теперь Тони вполне себе способен наведываться в мастерскую, а медблок посещает только для отметки у врача, то занятия с физиотерапевтом, помогающее вернуть ослабленному телу былую силу, знатно загоняют настроение в минус, постоянно напоминая о поселившейся внутри дерущей уязвимости.

Он не просто так от всей души ненавидит больницы и докторов, к которым испытывает сильнейшую неприязнь, несмотря на уважение к их ремеслу. В самом термине «больница» для него кроется сокрытый смысл, являющийся синонимом той самой, ходящей за ним по пятам слабости. Можно не быть размазней, можно смело встречать все подкинутые судьбой «подарки», противостоя им в лоб, доказывая себе и миру негасимую силу, но, когда подводит организм - плоть, вместилище несгибаемой стальной воли и ума - остается только смириться с собственной немощью, которую Тони не переносит на дух. Периоды жизни, проведенные в болезни, с отсутствием того, что есть всегда, воистину отвратительны. Они будто сбивают спесь, показывая на сколько на самом деле ничтожен человек и как мало от него зависит что-либо, раз даже собственное тело способно учинить препятствия. Доказательство смертности четко расставляет по местам все надуманные факты, сметая любые заблуждения. Это нервирует, раздражает и злит. Но именно сейчас Старку удается пережить возникшие сложности легче, нежели обычно, когда он укрывался подальше ото всех лелея слепую веру в бессмертие и неуязвимость, поддерживая огонь обмана в сердцах близких, видящих его насквозь, но боящихся говорить об этом напрямую. А все потому что теперь рядом с ним есть Питер.

Питер с ним в мастерской. Чуткий, помогающий в мелочах. Он приносит Тони все что нужно, начиная от чая (кофе, к огромному сожалению, пока под строжайшим запретом), устраняя необходимость самолично плестись до кухни, смакуя ничтожность, нашедшую выражение в головокружении и еле волочащихся ногах, и заканчивая юрким метаниям от верстака к верстаку наперегонки с Дубиной за требуемым оборудованием, всем видом говоря, что просто хочет быть полезным, просто оправдывает свое нахождение здесь искренним вовлечением в процесс, а не неустанным беспокойством за зыбкое состояние родственной души. Не без опаски берет на себя часть расчетов, все еще немного пугаясь ответственности, и с радостью устраивает неочевидные передышки в виде отвлекающих разговоров или вдруг нахлынувшей нежности, проявляющейся частыми прикосновениями и голодными, ищущими взглядами.

Питер с ним в личном крыле. Развлекает глупыми играми (по типу неумелого покера), тысячу раз посмотренной классикой кинематографа, да огромной горой учебников, нужной для подготовки к маячившему не за горами поступлению в университет. С упоением представляет предстоящее ему будущее, раскрашивая то словами, как красками, для точности выспрашивая у Старка детали университетской жизни, порой чудно краснея от неприкрытой откровенности.

Питер с ним на прогулках - верно, и что важнее, ненавязчиво подставляет плечо, когда ноги начинают сдавать после пары кругов по площадке. Он тащит Тони за собой к потемневшей реке, внося разнообразие в маршруты. Как-то даже, забавы ради, пытается залезть за белкой на дерево, чуть не срываясь вниз, комично зацепившись штаниной за сук, чем вызывает у них двоих приступ долго смеха над абсурдностью ситуации.

Питер сидит с ним на берегу, прижавшись теплым боком, рассматривая первое сорвавшееся с ветвей золото редких листьев, предвещающих приближение осени. Целует губы, без остатка отдавая свою любовь, прогоняя прохладу влажной земли, растворяя и растворяясь в объятьях. Все такой же до безумия чувственный и родной. Незаменимый. И явно старающийся преуспеть в флирте.

И, между прочим, делающий определенные успехи.

Тони все еще удается вогнать его в краску. Он определенно сильнее в намеках с двойным дном, способный одной хищной улыбкой выбить почву из-под ног. Но Паркер не отстает. Учится этому нехитрому ремеслу с той же поразительной быстротой, с которой постигает прочие науки. И рвению его может позавидовать любой.

Особенно запоминается один случай в тренажерном зале, походы в который в последнее время превращаются для Тони в натуральное воплощение мучений. Даже присутствие Питера не особо смягчает краски мрачного настроения Старка, из-за чего тот старается держаться от него немного в стороне, не маяча с поддержкой, особенно болезненно воспринимающейся там, где она необходима.

В тот раз, тяжело дыша, Тони старается подтягиваться, на немеющих руках, через силу считая про себя каждое дерганное движение вверх. Питер принципиально находит себе занятия подальше. На сей раз «подальше» приводит Паркера к боксерской груше. На пробу ударив по ней пару раз, он решает приложить полную силу, из-за чего снаряд, вычертив в воздухе живописный полукруг, со всего маха впечатывается в потолок, оставляя внушительные вмятины. Забавно округлив глаза, Питер спешит скрыться с места преступления, принимая до безобразия невинный вид. Желая избавиться от смущения разрушительной силой, он по наитию оказывается рядом с Тони, сразу же забывая о всех переживаниях. Вдумчивым взглядом окидывает фигуру Старка, явно наслаждаясь открывшимся зрелищем без намека на какую-либо зудящую жалость.

Но Тони не по себе от появления незапланированного зрителя, не старающегося скрыть интерес. Он повисает на вытянутых руках и, с хорошо скрываемым раздражением, саркастично выплевывает:

- Жалкое зрелище.

Питер удивлен заявлением, но не спорит, а загадочно улыбается и быстро подходит ближе. Одним слитным, плавным движением подпрыгивает, зацепляется за перекладину, обхватывая блестящий металл рядом с руками Старка, и повисает прямо на против него. Тони, собирающийся до этого сдаться и спуститься, пораженно замирает, выжидающе разглядывая лицо соулмейта, готовясь к представлению. Они слишком близко, буквально прижимаются друг к другу грудью.

Многообещающее положение.

Он вскидывает брови, когда Питер сгибает ноги и упирается коленями Старку под ребра. Еще мгновение, и легко подтягивается на руках, приподнимая Тони за собой.

- Ты слишком к себе строг, - выдыхает Паркер прямо ему в губы, томно дыша, не прекращая движения вверх и вниз. - Совсем не хочешь дать себе немного времени. Ты вообще в курсе, что в твоей ситуации перенапряжение вредно? Тебе нельзя выполнять такие сложные упражнения без поддержки.

- Что ты делаешь? - Тони облизывается, смачивая слюной пересохшую кожу. Немного запоздало начиная помогать Питеру поднимать их двоих. Перенеся часть веса, становится значительно легче подтягиваться. Но он сейчас как-то не догадывается об этом подумать.

- Просто оказываю поддержку, - деланно простодушно отвечает тот, хотя в глазах то и дело вспыхивают искры, грозящие разгореться в самый настоящий пожар. - Я о таком как-то читал. Говорят, что это полезно для правильного восстановления.

Тони уже говорил, что Питер невообразимо прекрасен? Так он готов повторять это снова и снова.

- Больше похоже на соблазнение, а не на поддержку, мистер Паркер. Вам стоит освежить знания или более внимательно проверять источники информации.

- О чем вы, мистер Старк? Вам кажется то, чего нет. Вот видите, на вас уже сказывается утомление.

- Думаю, вы правы.

Питер довольно улыбается, сжимает ногами Тони чуть крепче, прижимаясь плотнее, но, когда уже тянется к губам, благоразумная Пятница решает их предупредить:

- Сюда идет полковник Роудс.

Моментально спрыгивая вниз, Питер шарахается в сторону. Старк не может сдержать раскатистого смеха, смотря как тот покрывается румянцем, по цвету напоминающим предрассветное, зимнее небо.

- В чем дело? - спрашивает, давясь булькающим в горле весельем. - Это же всего лишь поддержка. Роуди бы оценил. Он, как никак, военный. Кое-что в упражнениях понимает.

- О, да отстань, - еще пуще прежнего краснеет Паркер.

А Старк все не может совладать с собой. Пришедшему Роуди остается только недоуменно переводить взгляд с одного на другого. Питер отрывисто здоровается с ним и спешит ретироваться в темный угол тренажерного зала, занимая там себя штангой под не стихающие смешки и собственное недовольное сопение, не способное удержать рвущейся наружу задорной улыбки.

Тони, смотря на него, ощущает себя безнадежно влюбленным.

***

В середине сентября, Старк принимает сложное решение отправить Питера обратно домой. Встревоженные звонки Мей настигают их все чаще. Уже началась и подошла к концу вторая учебная неделя, которую Паркер, естественно, успешно пропустил, как и первую. Его тетушка отнеслась к желанию племянника с пониманием и уважением, но продержалась на такой позиции недолго. В конце концов, Тони не при смерти, а вполне способен позаботиться о себе сам, что логично обнуляет весомость аргументов в пользу дальнейшего пребывания Питера на базе.

Старк и сам это прекрасно понимает. Кто-кто, а уж он всегда гарантированно стоял на стороне образования, хоть и признает: в случае с Питером, от которого одноклассники и даже некоторые учителя отстают на шаг или два, пропуск школы не окажется фатальной потерей. Но это может сказаться на его авторитете в глазах администрации, пишущей резюме выпускникам. Не то чтобы Тони не в состоянии отбелить любое пятно на репутации соулмейта, особенно в таких тривиальных делах, просто сам Питер всегда остро реагировал на его влиятельное вмешательство. Лишний раз ругаться не хочется, оттуда и растут подобные не наплевательские, рассудительные решения.

Новости Питер принимает с недовольной гримасой, но раз уж и Тони встает на сторону Мей, то перечить не смеет. Понуро отправляется собирать свои вещи, утаскивая Старка за собой. Демонстративные сборы - удар ниже пояса, однако Тони стоически переносит пытку близкой разлукой, не поддаваясь показательной медлительности складывания в сумку футболок, джинс и прочих предметов гардероба.

Ему не легко, но так нужно, так будет правильно. Ценность вместе проведенного времени никуда от них не денется, а расстояние способно ее повысить. Однако уныние все равно тут как тут. Прячется за перебрасыванием упущенных из вида вещей, таится в легких толчках и безобидных шутках друг над другом, привносит солоноватость в украдкой вырванные поцелуи, не давая забыть о себе с ослиным упрямством.

Справляться помогают отвлекающие мысли. Уже пару дней как Тони обдумывает тот факт, что испортил своей родственной душе второй день рождения подряд. Ужасное допущение с его стороны, никак не должное существовать в нынешней картине их мира. Несправедливость необходимо исправить, поэтому он в тайне договаривается с Мей на небольшое торжество в домашней обстановке. Идея вечеринки-сюрприза встречается весьма положительно. Миссис Паркер тут же бойко берется за дело, вызывая себе в подмогу всегда готового прийти ей на выручку Хэппи.

Можно с уверенностью сказать, что им вполне успешно удается оставить Питера в блаженном неведении, хотя тот и начинает о чем-то догадываться, когда Тони вдруг решает поехать до дома в окружную. Видимых причин нет, кроме пришедшего на телефон смс от Мей, панически сообщающей о скоропостижной гибели именинного пирога во «взбесившейся» духовке, а также о необходимости дополнительного времени, которого должно хватить Хогану для быстрой вылазки в магазин за новым пекарным изделием.

Тони досадливо цыкает, но послушно выворачивает руль в сторону дороги, дающей внушительный крюк. Сидящий рядом Питер вопросов не задет, хотя от него, очевидно, не укрылся факт пришедшего уведомления.

И видимо поселившиеся опасения не оправдались, так как встреча под громкие взрывы хлопушек, извергающих обилие конфетти, и задорный свист язычков-свистулек застает его удивлением, перевоплощающимся в радостное, почти детское выражение лица.

- С днем рождения! - восклицают ладным хором Мей и Хэппи, после чего заключают растерянного Питера в крепкие объятья и, отобрав сумку с вещами, скрываются в стороне гостиной, зазывающей аппетитным запахом еды.

Пользуясь неожиданно вырванным уединением, Тони прижимается губами к его виску и тихо шепчет:

- С днем рождения. Пусть и позже положенного, но, думаю, ты заслужил немного праздника, не так ли?

Питер в ответ преданно, переполнено-чувственно заглядывает в глаза. Силится что-то сказать, но его хватает только на быстрое, тяжкое «спасибо», почти погребенное под критическим вздохом переполненных легких. От того, как была произнесена эта благодарность, оба вдруг разом жалеют об утраченной способности оставаться один на один.

Но даже этот краткий миг у них отбирают зовущие голоса, и под легким напряжением они плетутся к большому дивану, у которого на столике стоит несколько раскрытых пицц и украшенный кружевом взбитых сливок торт, утыканный свечками.

Питер задувает их под подбадривающие аплодисменты, на пару мгновений погружая комнату в темноту, пока приглушенный свет настольных ламп вновь не разгоняет ее по углам. Мей тут же вскакивает с места, скрываясь на кухне, откуда с гордым видом приносит несколько бутылок пива, успевших за столь короткий путь покрыться мутной пленкой конденсата, заглушающей глянцевый блеск изумрудного стекла.

- В честь праздника - можно, - заявляет она, протягивая первую улыбнувшемуся Питеру.

- Мей Паркер! - с притворным ужасом восклицает Тони, заставляя ее испугано замереть и упереть нерешительный взгляд на протянутую к племяннику руку. Старк смакует чужую растерянность, как победу. Оказывается, даже строгая Мей - вечная королева положения, женщина, диктующая условия и всегда и во всем не свергаемо стоящая на своем - может за секунду превратиться в милую девчонку с наивно распахнутыми глазами. Крайне забавное зрелище. Он собой полностью доволен.

- Тони! - передразнивает пришедший на подмогу Паркер, ловко выуживая заветную добычу, безапелляционно срывая голыми пальцами (не удосужившись при этом и поморщиться) крышку со звонким, чмокающем звуком под аккомпанемент приглушенного шипения, да показавшейся над горлышком аккуратной пенной шапочкой.

- А что? - удивляется Старк. - Я практически уверен, что алкоголь разрешается употреблять в Америке с двадцати одного года.

Его сразу настигает скептический взгляд, приправленный недовольным хмыканьем.

- До ужаса глупый закон. Мне официально можно водить машину, - Питер начинает для убедительности загибать пальцы на свободной руке, - устраиваться на подработки и заниматься сексом, но при этом нельзя пить алкоголь. Как-то не честно.

Жалобу проговаривает без всякого скрытого смысла. Просто констатирует по существу недовольство правовой системой и делает первый глоток, совершенно не замечая острого взгляда Мей, кинутого на Тони. Тот явно относится к словам о свежеприобретенной дозволенности половых связей, поэтому Старк его полностью игнорирует. Ему как-то уже доводилось переживать разговор из разряда «причинишь моему ребенку боль и считай, что ты покойник». Тогда Тони сам не заметил, как одна девушка из бесконечной череды пассий умудрилась заманить его на ужин с родителями. Ее отец - широкоплечий, коренастый мужчина с легко угадывающимися чертами бывшего морпеха - применил огромное количество скрытых и не очень угроз в сторону «парня» дочери, чутко уловив в том принадлежность к категории людей, предпочитающих не задерживаться надолго в чужих жизнях и постелях. Но Тони был малость пьян, а возможно обдолбан, поэтому животрепещущая речь обеспокоенного родителя вместе со страхом, присущим молодым парням, оказавшимся в такой неудобной ситуации, не нашли своей цели в его лице. Он расстался с той девчонкой уже в конце недели, не потрудившись отложить в памяти даже ее имени. Однако опыт - есть опыт, к тому же не особо приятный. Еще в восемнадцать Старк мог пережить подобные разговоры, а вот ввязываться в них в сорок не намерен - увольте.

- Во всяком случае, - продолжает гнуть свою линию, уходя от темы других прав американского подрастающего поколения, дабы не перегреть миссис Паркер ненужными мыслями, - алкоголем не стоит злоупотреблять даже после совершеннолетия. Уж я-то знаю.

- Да, - неожиданно включается Хэппи. - Уж он-то знает. Я видел его в таких состояниях, что просто и не снилось. Один раз в Вегасе...

Тони спешит немедленно прервать этот ненужный поток воспоминаний, с опаской косясь на зажжённого интересом Питера. Случившегося в Вегасе практически не помнит, однако прекрасно догадывается, что распространяться об этом не стоит (все же Вегас - есть Вегас). Особенно перед людьми, в умах которых хочешь блистать преимущественно положительными личными качествами.

- Так, хватит. Разве мы не должны быть на одной стороне?

Приняв сосредоточенно-задумчивый вид, Хоган намеренно тянет с ответом, подталкивая пальцем тарелку с лежащим на ней куском пиццы. Горячий сыр стек на столешницу, промакивая бордового цвета салфетку жирными пятнами, и теперь Хэппи всеми силами пытается минимизировать распространение беспорядка, демонстрируя полное безразличие к сложностям Старка.

- Не припомню такого пункта в своем трудовом договоре.

Злорадно ухмыльнувшись Мей тоже решает подлить масла в огонь.

- Кстати, тебе, Тони, я взяла безалкогольное, - она выуживает одну из охлажденных бутылок со светлой этикеткой, подтверждающей ноль со знаком процентов в уголке, и протягивает ту Старку, выжидательно сверкая глазами. - Тебе пока нельзя крепкие напитки, тем более ты за рулем.

Ничего хорошего в совместном ополчении всех против одного нет. Раздраженно выдохнув, Тони откидывается на спинку дивана, демонстративно складывая руки на груди. Он не любит брать вещи из рук и ради Мей Паркер делать исключений не собирается.

Почувствовав реальное недовольство соулмейта, Питер, до этого предпочитающий посмеиваясь наблюдать за перепалкой со стороны, забирает у тети пиво и, поставив то перед Тони, успокаивающе прикасается к его бедру, добродушно улыбаясь. Он прекрасно знает о большинстве промахов Старка, а также тянущейся за ним не самой выгодной репутации, но ему откровенно плевать на условности. Его абсолютно все устраивает, особенно то, как благоприятно влияет присутствие родственной души на Тони. Питер напрямую не относит метаморфозы в свои заслуги, но безумно приятно осознавать, что одно его присутствие способно успокоить мятеж в сердце этого мужчины.

Моментально приободрившись безмолвным одобрением, Тони решительно отсекает поучительную тему (в который раз признавая, что в этом он невообразимо плох), неожиданно вытекшую из безобидного желания подшутить над Мей.

- Ладно, - привлекает внимание, хлопая себя ладонями по коленям. - Настало время подарков.

Точнее, настало время подарка от самого Тони. Он знает, что Мей и Хэппи принесли Питеру свои поздравления в настоящий день рождения, тщетно попытавшись оторвать того от бессознательного тела Старка. У них даже не получилось выманить его из палаты, из раза в раз натыкаясь на категоричный отказ.

- Мне, скорее всего, не стоит напоминать тебе о том факте, что ты можешь получить все желаемое в любое время года вне зависимости от календарных праздников. Все эти милые штучки по типу гаджетов, аппаратуры, машин, жилья, путешествий - взмахнув рукой, Старк прозрачно намекает на бесконечность списка. Мей ударяется в удивление, Хэппи в скептицизм, а сам Питер неопределенно хмыкает, прислушиваясь к явно незнакомым для него условиям. Тони считает себя обязанным пояснить: - Я абсолютно серьезно, если что. Не надо даже обращаться ко мне - просто скажи Пятнице о том, что тебе нужно, и она все устроит.

- Жилье? - непонимающе шепчет Мей.

- Серьезно? - с сомнением задает свой вопрос Питер, вздергивая бровь.

Вопреки всему Тони не чувствует в нем особой радости. Паркер никогда не проявлял себя человеком жадным до денег или просто меркантильной личностью. Как-то еще зимой, когда они мотались от одной помойной ямы к другой, вылавливая всех тех горячо «полюбившихся» Старку горе-бандитов, в большинстве своем являющихся представителями класса неудавшихся научных экспериментов, он частенько становился свидетелем, как Питер с легкостью расставался с последней карманной наличкой ради покупки горячей еды или напитков для бедняков, подпирающих стены этого города. Максимальную благотворительность между собой оба никогда не обсуждали. Отчасти потому что по Паркеру все и так видно. Парень получил воспитание достойного человека, готового помочь нуждающимся всегда и везде (порой отдавая от себя слишком много). Тони, как жителю среды, где каждый считает состояние другого и норовит лизоблюдством (а иногда и не только им) оторвать себе кусок пожирнее, да посочнее, такая черта соулмейта кажется просто очаровательно невинной. Особенно со знанием того, что сам Питер получит все, в чем будет нуждаться, благодаря Старку.

Правда, нежелание сидеть на чужой шее, а еще просто сверхъестественное стремление Паркера к самостоятельности он как-то не учел.

- Естественно, - пожимает плечами, отвечая на вопрос. - Разве не так это работает? Все мое принадлежит тебе, а твое - мне, м?

- До ужаса не равноценный обмен, - Питер отводит взгляд и рассеянно потирает затылок донышком чуть наклоненной бутылки, едва не расплескивая напиток на рубашку. Однако потом его глаза вдруг вспыхивают азартным огнем, прикрывающим стремление закрыть неловкую для него тему. - Значит, я могу брать твои машины?

- Ха! Что? Нет. Отпусти и забудь эту мысль, Эльза, - сразу же идет в протест Тони, даже не позволяя себе представить состояние собственного автопарка после общения с резвым и порой очень неаккуратным Паучком. Вождению нужно научиться. Это ремесло требует определенного количества практики, опыта, получаемого за счет случайного задевания других участников дорожного движения, оцарапанных крыльев, помятых бамперов, пробитых ямами днищ, разбитых фар, вывернутых рулей и прочих прелестей. Постигать такое следует на доживающих свой век колымагах, но никак не на машинах Старка. Хотя на новизне транспортного средства для родственной души он не настаивает. - Можешь купить себе хоть десять машин. Хоть сейчас заказывай Bugatti Centodieci и к утру она будет стоять у твоего дома, но только не тяни свои руки к моим деткам.

Азарт погасает моментально, прогоняемый обидой и возмущением.

- Но я сдал на права еще в начале лета, - вскинув подбородок, напоминает Питер, задетый недоверием к своим водительским талантам. - И, между прочим, ты сам дал мне тогда машину для экзамена.

- Три факта, - теперь уже Тони принимается загибать пальцы. - Она была с автопилотом. Во время экзамена ты отвлекся на ограбление банка.* И это была даже не моя машина. Я слегка помог с программированием искусственного интеллекта, а автодилер в благодарность подарил мне образец, притом приплатив несколько тысяч, чтобы я пару раз скатался на нем на всякие мероприятия с прессой на правах рекламы. Так что выбирай что хочешь, но за руль моих машин ты сядешь только после того, как не менее двухсот раз прокатишь меня на своей, полностью усыпив мое очень бодрое беспокойство.

- Это мы еще посмотрим, - бурчит Питер, принципиально отворачивая голову, увлеченно рассматривая совершенно пустую стену, словно на ней на самом деле написаны все тайны мироздания на давно мертвом языке.

Тони тяжко вздыхает, обреченно думая о непрошедшей детскости, о наивности и слепой принципиальности, которой обладают только молодые, еще не принявшие некоторые несправедливости окружающего мира. Им все кажется, что нет того, с чем они могли бы не справиться, не переломили бы под себя, приручая фортуну. И Старк был таким. Он, можно сказать, даже скучает по тем славным временам вседозволенности и слепой веры в самого себя.

Параллельно с этими рассуждениями, Тони отмечает очередной заинтересованный взгляд Мей. Она смотрит на них не так как Хэппи, который совсем малость переигрывает с напускной раздражительностью из-за стремления четко обозначить выбранную сторону. Нет, в глазах Мей Паркер за улыбкой прячется осторожность, непрерывный анализ взаимодействия племянника с родственной душой. Она до сих пор не успокоила тревожность в отношении их связи, хотя прошел уже год с момента открытия правды. И ее не прекращают одолевать волнения по поводу равноправия в их союзе. И ведь опасения не напрасны. Тони не раз пользовался авторитетом, диктуя условия, чем, между прочим, совершал большие ошибки.

Внезапно причины дерганного, немного грубого поведения срывают маски, представая перед Старком во всей красе. Они до ужаса просты. Просты настолько, что сложно не понять их сразу. Она все это время была не так уж и зла на Тони. Агрессия, подавление - следствие страха за племянника и не более того. Мей боялась за Питера. Опасалась для него участи жить не по собственным желаниям, а пляски под чужую дудку. Его родственная душа старше, за избранником судьбы идет длинный шлейф неудач и ошибок. У Тони перековерканная, перешитая и потрепанная жизнь, полная лишений и очевидного голодного одиночества. В каком-то плане он не устойчивый человек с неприкрытой манией все контролировать, что в их случае является синонимом ненадежности. Старк бы сам не доверил своего единственного родственника человеку, легко способному тяжелой цепью утащить на дно.

Однако сейчас Мей все же улыбается, смотря на них. Она видит способность Питера за себя постоять, его бесстрашное стремление спорить. Он не зажат. Он весел и спокоен, и Мей это нравится. Тони на секунду ловит ее взгляд, безмолвно обещая продолжать поддерживать в Питере яркий огонь, а не гасить тот своей холодной, длинной тенью, укрывающей всех возможных монстров бытия человеческого характера. И, кажется, она понимает и принимает данное обещание.

- Я продолжу, ты не против? - огрызается Старк, привлекая внимание соулмейта обратно к своей персоне.

Питер медленно поворачивается к нему, в привычной манере поджав губы и разрешающе махнув рукой (актерские таланты пробиваются в нем явно, когда не следует), но искорки интереса, угольками горящие в глазах, выдают его в два счета.

- Так, о чем это я? - Тони потирает большим пальцем лоб, собираясь с мыслями. - Ах да, все материальное - пустое. Лучший подарок - совместные воспоминания. Что скажешь на такой расклад: ты, я, Хьюстон, NASA и никакой отвлекающей работы? Побродим по комплексу, протестируешь тренажеры для подготовки астронавтов. Все включено: симулятор невесомости, перегрузки и так далее. Передашь привет на МКС в реальном времени. Съездим на полигон для запусков ракет. Посмотрим на прототипы космических кораблей. Должно быть весело, что скажешь?

Говорить Питеру ничего и не надо - все написано на лице. Мнимые обиды остаются далеко позади, вылетая из головы со скоростью света. Первым приходит шок под руку с неверием. Потом о себе дают знать зачатки радости. Комично приоткрыв рот, Питер спрашивает не своим, сиплым голосом:

- Ты... Ты сейчас серьезно?

Безумно довольный собой, Тони фыркает.

- Серьезнее не бывает. Тони Старк я или кто?

- О, Питер, это же прекрасно, - восхищается Мей, сверкая белозубой улыбкой.

Паркер дергается, невидящим взглядом смотрит на тетю, а в следующий миг виснет на Старке, словно намереваясь задушить того переполняющей душу радостью, не знающей другого выхода.

- Прекрасно, - вторит он Мей, стискивая Тони в объятьях, от переизбытка энергии, рвущей грудину оглушительным взрывом, раскачиваясь из стороны в сторону.

Тот смеется. Открыто и весело, любуясь чужим счастьем, как своим собственным. Разделяя душевный подъем, наслаждаясь горячими вспышками связи, сносящей с ног бурлящим жизнерадостным потоком.

- Это еще не все, - задушено хрипит Тони, растирая ладонями спину мертвой хваткой вцепившегося в него, и не планирующего отпускать в ближайшее время, Питера. - Помимо хороших воспоминаний хочу еще подарить возможность. Старк Индастриз направит в твою школу официальный запрос на освобождение тебя от занятий по делам стажировки. Также я договорился с одним своим знакомым из NASA, чтобы тебе предоставили темы курсовых для студентов. Сможешь на удаленной работе с ними официально подготовить проект. Представишь его на одном из семинаров в школе, попутно отправишь разработки в Старк Индастриз. Если хорошо поработаешь, и приемная комиссия одобрит твой проект, то попадешь в подготовительную программу для поступления в университет, дающую будущим студентам возможность готовится к экзаменам с преподавателями любых высших учебных заведений мира. Успешное окончание курсов гарантирует стипендию и бесплатное обучение, где только пожелаешь. Я ни во что вмешиваться не стану. Все будет зависеть от тебя одного.

- Ох, - теперь и Мей выглядит шокировано-счастливой. Открытые возможности для племянника радуют ее значительно больше, нежели какая-то там экскурсия.

- Не могу поверить, - выдыхает Питер, усиливая объятья, перекрывая остатки воздуха. - Господи. Спасибо. Спасибо тебе.

Тони не отстраняется и не убирает рук. Кислородное голодание ничто по сравнению с переполняющими его сейчас чувствами. Он находится на каком-то шальном пике счастья, деля неподдельный восторг между ними. Он никогда не думал, что сможет ощутить нечто подобное. Никогда не подозревал, что близость одного единственного человека, его наслаждение, может заставить ощутить эфемерное, воздушное чувство возвращения домой. Возвращение туда, где все беды и несчастья остаются за порогом, а внутри пылает негасимый, прогревающий до основания огонь.

Именно в этот момент Тони думает, что всё - всё случившееся с ним произошло не напрасно, все потери были перенесены не зря. Старк готов спуститься в ад и вернуться обратно, лишь бы в конце пути его ждал вот такой вот Питер Паркер.

***

Хэппи выпрашивает себе ночевку на диване жалобой на необходимость с утра пораньше ехать в аэропорт встречать Пеппер с очередной командировки. Это означает, что Тони предстоит возвращаться домой в одиночестве. Оттого намного не охотнее ему становится подниматься с нагретого места и встречаться с ночной прохладой, завладевшей улицей за окнами уютной гостиной, в которой неярко горит свет, обсуждаются разные важные и не очень темы, слышится смех и воскрешаются из прошлого историй, уже рассказанные тысячу раз, но другим людям и в других местах, а Питер прижимается к его боку, удобно разместив голову на плече. После объявления о подарке, Паркер не оставляет Тони одного надолго, предпочитая даже сопровождать на кухню, когда появляется необходимость попить воды или принести что-нибудь остальным. Разделенная эйфория все еще бегает между ними легкими разрядами по связи, намагничивая и ударяя статическими разрядами тока при любом случайном соприкосновении. В этот вечер они делят между собой любовь, смакуя каждую ее искру, каждую томную судорогу, обезвожено припадая к друг другу, пытаясь напиться от нескончаемого источника.

Но все же момент расставания настигает их. Находит за возведенными стенами, переступая через огненную преграду, и призывает Тони подняться, выгоняя на холод ранней осени - отвратительно и несправедливо.

Питер уже по традиции, сложившейся за все те разы, что Старк посещал жилище Паркеров, вызывается проводить до машины. Этому не удивляется Мей, а Хэппи, радостный от замаячившей возможности побыть с ней наедине пару лишних минут, не задает вопросов.

Они смиренно дожидаются лифта, привалившись, соприкасаются плечами. В кабине Питер берет Тони за руку, крепко сжимая пальцы в своей ладони и всё взволнованно смотрит, словно одним взглядом умоляя остаться или забрать с собой. Испытываемых эмоций для него одного слишком много. Они копошатся и требуют выхода, которого молодое сердце просто не может им предоставить из-за незнания и неопытности. Старка самого начинает потряхивать, но он до последнего сопротивляется избыточной волне, накрывающей с головой, постоянно напоминая себе о зрелости, а следовательно, памяти о должных соблюдаться условиях.

На первом этаже все такая же непроглядная темень, с которой Тони столкнулся здесь еще далекой весной. Однако привычные подколы в сторону управляющих служб забываются сразу же, стоит только Питеру оттащить его в укромной уголок, подальше от входа, где им могут помешать, и прижаться губами в почти зверином, голодном поцелуе, высказывающем все не дающее покоя без слов.

На вкус он, как перечная мята: сладкий и освежающе прохладный с еле пробивающейся ноткой пшеничного вкуса пива. Кутается в объятья Старка так, словно хочет распасться в его руках пеплом, въедаясь в одежду и кожу, оставляя свой неповторимый след. Тихо всхлипывает, приноровляясь к движению языка в своем рту, ненавязчиво потираясь моментально вспыхнувшим возбуждением, прося приласкать, обогреть, позаботиться. Тони ведет от него. От выразительной доступности, от голода прикосновений и от смешения чувств. Он прижимает Питера к обшарпанной стене подъезда, вырывая сладкий полу стон. Сам вдавливается в тело, но все же через силу отстраняется от манящих губ, шепча в самое ухо:

- А к благодарности ты, я смотрю, подготовился? - намекает на свежее дыхание, проводя ладонями по ребрам и крепко стискивая мягкую кожу на талии.

- Я не хочу, чтобы ты уезжал, - вместо ответа жалобно выдает Паркер, прислоняясь лбом к его щеке, лаская частыми, поверхностными вздохами.

Тогда Тони понимает про себя еще одну вещь: даже если ему придется давать Питеру отказы в каких-либо просьбах, каждый из них будет проходить через разорванное на клоки сердце.

Жажда очевидна. Истоки ее понятны. Старк вспоминает себя в семнадцать лет, ненасытность, преследующую в то время особенно настырно, пытается сосчитать бесконечных любовников - разнообразие лиц и возрастов в постели, привносящие в жизнь по большинству своему приятнейшей опыт. Питер спокойнее и скромнее, но это не значит, что он не чувствует все эти позывы молодого тела, требующие удовлетворения вполне себе простых потребностей, особенно с человеком, в которого так влюблен. Немного нервный и закрытый на истинные эмоции Питер Паркер, перенесший еще недавно эмоциональную болтанку, хочет скинуть лишнее напряжение, отпустить себя и переложить ответственность, придавливающую ношей. Отчаянно просит поддержки.

- Это ненадолго, - приободряет его Тони, ласково проводя рукой по вьющимся волосам, в конец портя прическу. - А сейчас мне действительно пора, тем более, кажется, это не наш уровень - обжимание в подъезде.

Вопреки расстроенным чувствам Питер улыбается, но улыбка эта немного надломленная и кривая. Она говорит об отсутствии других путей, кроме как смирения со сложившимися обстоятельствами.

- Эй, - Старк аккуратно покачивает его в объятьях. - Как насчет того, чтобы я забрал тебя в пятницу после занятий? Поедем в мою квартиру, поработаем вместе в мастерской, посмотрим какой-нибудь романтичный бред по типу «Девять с половиной недель» или «Секретарши». Вдоволь покритикуем и обругаем, посмеемся над глупостью сюжета, а потом займемся тем, чего только захотим и уже никто не сможет нам помешать. Как звучит?

Питер очаровательно краснеет - Тони не видит, но знает точно. Питер второй раз за вечер, но уже совершенно по другому поводу, говорит:

- Потрясающе.

А потом вновь целует и противостоять ему невозможно. А Тони не особо и хочет оказывать сопротивление.

Комментарий к Поддержка

Имеется ввиду рекламный ролик «Audi» в рамках продвижения фильма «Человек-паук: Возвращение домой»

Ссылка: https://www.youtube.com/watch?v=8oQuCs8hc7I

========== В закат ==========

«Секретарша» откладывается. «Девять с половиной недель» даже не приходит на ум. Они в принципе забывают о наличии кинематографа в этот вечер, хотя Тони до последнего тешил себя надеждой сделать всё правильно, с точностью следуя намеченному плану, наскоро составленному во тьме подъезда в ночь прощания. Но, видимо, четкое исполнение задуманного не совсем их случай.

Как и обещал, он самолично забирает Питера после занятий. Дожидаться пришлось аж за два квартала от школы, потому что: «я не хочу привлекать внимание и становиться темой для обсуждения номер один в понедельник». А по-иному и не вышло бы, если за тобой приезжает Тони Старк собственной персоной.

Тони и не думает обижаться. Но пока ждет, все же не может не отметить комичность ситуации для себя самого. Обычно в отношениях именно он был тем, кто скрывает своих пассий от журналистов, да и просто от той категории общества, что занимает скучные вечера слежкой за именитыми людьми. Многочисленные любовницы и иногда, когда хотелось разнообразия, любовники были безумно рады засветиться рядом с ним. Не имеет значения где: на всевозможных мероприятиях, благотворительных ужинах, научных выставках или же просто на ничего незначащей прогулке по улице. Им больше важно было блеснуть на камеру со знаменитостью, отрывая себе кусочек чужой славы, нежели отлично провести время, разделяя момент неожиданной близости двух сошедшихся одиночеств. Никто про глубину чувств никогда и не говорил. В конце концов клишированные наивности со страниц бульварных романов попадались Старку не так уж часто - одни сплошные оголодавшие стервятники, рассказывающие потом с несчастным видом о трагичной истории любви паре мимопроходных желтых газетенок и многозначительно смотрящие из другого конца переполненных залов, когда их обнимают другие люди, словно ему есть дело до того, кому они сейчас продают свои тела. Всегда немного надменные, но безоговорочно согласные повторить. Тони такое не интересно, а заниматься обелением себя в глазах общественности с настояния Пеппер, бывшей в те странные, хмельные времена всего лишь помощницей, вообще казалось наивысшей степенью скуки. Оттуда и берут начало прятки от прессы. Если бы мир узнал настоящее количество сексуальных интересов Тони, то репутация пошла бы под откос намного раньше. Постоянство в постели не то, к чему когда-либо стремился Тони Старк, поставивший некогда крест на нормальной семейной жизни.

Теперь же вот прячут его самого, затаскивая в чужую шкуру. Питер Паркер отличается от остальных разительно, неповторимо даже в таких вот мелочах. Отличается настолько сильно, что все то разнообразие лиц просто недостойно вставать с ним в сравнение, пороча своей грязью его облик. Необыкновенность Питера не шокирует миропредставление. Уже нет. Старк прекрасно знает волшебную неповторимость черт своего соулмейта, может часами перечислять их все, не снизив собственное восхищение этим человеком. И, казалось бы, он уже узнал о нем все вдоль и поперек, научился предвидеть выбор, решения, предугадывать мысли, которые, между прочим, способен почувствовать через связь, а Паркер всё не устает удивлять нетипичным виденьем мира.

А ведь Тони постепенно вбил в себя необходимость открыть о них правду. Конечно же, он не собирался делать громких заявлений на публику, демонстрируя свою главную гордость, однако и скрывать Питера не планировал. Подумал, пусть идет так, как идет, постепенно изменяя привычный жизненный уклад. И тут на тебе - сокрытие, да еще и не по его инициативе.

Больше всего забавен тот факт, что Паркера совершенно не пугают ни возможные столкновения с врагами Железного Человека, решившими отомстить герою ударом в сердце, ни плотоядное, всегда осудительное окружение Тони, так называемое высшее общество, давно прогнившее до основания - с ними тот готов схлестнуться в любой момент, без страха акцентируя занимаемую сторону. Но вот ученики Мидтаунской школы науки и техники другое дело. Тут следует проявить все мастерство конспирации.

Тони улыбается ничего незначащим мыслям, постукивая пальцами по рулю. Улыбка расцветает еще сильнее, когда из-за угла, наконец-то, появляется Питер, одним видом прогоняющий пугливую стаю лишнего из головы. Связь трепещет от долгого ожидания. Искрит, когда соулмейт, садясь в машину, даже не закрыв до конца дверь, приникает с легкими объятьями, передавая испытываемое волнение. Отстраняется быстро, буквально светится изнутри, срываясь на беглую речь, пока Старк заводит двигатель и выруливает на проезжую часть.

Они добираются до Манхеттена под непринужденный разговор, делясь новостями, накопившимися за проведенную врозь неделю. Попутно Паркер через приложение заказывает доставку еды, безропотно беря предложенную карту для оплаты, но возвращая ее вместе с тридцаткой, покрывающей половину ужина. Тони принимает деньги молча, не желая портить встречу спорами, так как давно уже понял, что соулмейт в упрямстве, как и во многом другом, превосходит его на голову, а то и выше.

Также не затихая, поднимаются в квартиру, встречают доставщика, следуют в мастерскую, не замечая производимых действий, полностью сосредотачиваясь друг на друге. И вот уже там отходят от программы вечера.

Все начинается с Питера, беззаботно усевшегося на рабочий стол, горячо рассуждая о стабилизации наночастиц. Тони подходит к нему, становясь рядом. Что-то отвечает про зависимость мощности источника и гибкости зацепления, погрузившись в мысленные расчеты, но его нагло притягивают за футболку и затыкают голодным поцелуем.

Тело с готовностью отвечает само, пока разум пытается управиться с переворачивающей внутренности связью, а когда берет подобие контроля, то понимает бессмысленность противостояния. Тони подается вперед, напирает, обхватывает талию и притягивает ближе, чувствуя, как острые колени сжимают бедра. Приоткрывает рот, углубляет поцелуй, нежно проводя по кромке зубов языком. Дыхание Питера утяжеляется, по нему проходит такая соблазнительная и такая чувственная дрожь, что Старк сам начинает сдавать наплыву эмоций.

- Неужели я так нудно рассказываю? - шепчет в губы, задевая их своими собственными.

- Я скучал. Неделя - это долго, - в тон отвечает Питер, вновь сокращая мизерное расстояние и переворачивая мир с ног на голову.

Он горячий, словно внутри него идет ядерная цепная реакция, выделяющая мегаджоули энергии, а между тем пальцы, ласково зарывающиеся в волосы, остаются все такими же прохладными, создавая умопомрачительный контраст температур. Тони хочет притормозить, но у него нет шансов убедить себя оторваться от Питера. Связь, изрядно истосковавшаяся за какие-то жалкие шесть дней, урчит и вибрирует, ворочаясь внутри, выводя сердце на запредельный ритм биения. Руки, живущие отдельной жизнью, проникают под футболку, дотрагиваясь до голой, бархатной кожи, срывая первый полустон. Задушенный. Жалобный. Просящий.

Подчиняясь, Тони смещается. Приникает к заалевшей щеке, нежно целует ухо, прихватывая губами мочку, переходит на шею, вдыхая неповторимый, дурманящий аромат. Ладонями оглаживает живот, поднимается к груди, нарочно задевая соски. Обессиленно вздохнув, Питер кладет руку на его затылок, плотнее прижимая к себе, усиливая контакт. Невидящим взглядом смотрит в потолок, безнадежно стараясь выровнять напрочь сбившееся дыхание.

В голове ни единой связной мысли. Только раздирающая желанием жажда, требующая немедленного утоления.

Чужая отзывчивая доступность пьянит, ударяя крепче любого алкоголя. Полностью отпустив себя, Тони без зазрения совести поддается инстинктам. Все же Старк тоже очень скучал, считая дни до встречи, не понимая, как же так вышло, что он оказался во власти чужой воли, не дающей спокойно существовать без ее обладателя. Это зависимость. Ее прямое выражение. Правда вот бороться с ней не хочется - только бесконечно потакать, безоговорочно сдаваясь перед новым видом наркотика.

Одна рука опускается на обтянутое джинсой бедро Питера. Медленно, с нажимом начинает ползти вверх, проводя по внутренней стороне линию большим пальцем.

- Входящее сообщение от Ника Фьюри, - голос Пятницы врывается с сознание, как гром среди ясного неба. Питер, чувствительный, сконцентрированный, от неожиданности вздрагивает. Тони замирает с запозданием переваривая информацию.

- Это... - сипит Паркер, тоже не двигаясь, - может быть что-то важное?

Старк честно пытается обдумать ответ.

- Когда важное, он обычно звонит.

- Он не позвонил, - замечает Питер, поворачивая голову и прижимаясь приоткрытым ртом к скуле Тони, намекая на продолжение.

Поймав его губы, тот увлекает их в еще один поцелуй, ощущая, как резко потревожившая их реальность вновь покорно отодвигается на второй план. Вернуться к ритму легко, как погрузиться в горячую ванну после трудного трудового дня. Горячие волны омывают тела, кружа голову. Мир сужается только до соулмейта, запирается в его границах, не хотя отпускать.

- Входящий звонок от Ника Фьюри.

Тони не сдерживает полу злой, полу досадный стон. Успокаивающе погладив по плечу, Питер немного отстраняется и прячет пылающее лицо в ладонях, пытаясь то ли бороться со смущением, то ли успокоить жар возбуждения, обосновавшийся внизу живота.

Еле заставив себя оторваться от него, Старк решительно идет к главному пункту коммуникации, готовясь принять вызов и попутно высказать все свое недовольство нагло прервавшему их человеку. Но, добравшись до места, видит, что звонок уже сброшен. Раздраженно выдохнув, вызывает окно с сообщением на сенсоре и столбенеет, совершенно не подготовленный к такому повороту событий.

«Мы нашли их. Нужно действовать немедленно» - лаконично написал Ник Фьюри, как всегда заменяя словесные детали приложенными к письму файлами.

Тони щиплет переносицу, борясь с подступившей дурнотой. Тони проклинает весь свет под влиянием некой первобытной, выжигающей ярости, мешающей нормально дышать.

Тони обещал.

Обещал не только посвятить своему соулмейту выходные, но еще и позвать того на задание, где потенциальная смерть бродит на расстоянии вытянутой руки, источая гнилой могильный запах. Он знал, что когда-нибудь страшный шанс исполнить обещанное обязательно выпадет, но не думал, что судьба решится на проверку так скоро.

Почему именно сегодня? Почему именно сейчас?

Блядство.

- Что-то случилось? - настороженно спрашивает Питер, поправляя одежду, потревоженный учуянным скачком настроения родственной души. Как-то весь подбирается, вытягивается и замирает, готовый среагировать в любой подходящий момент. Такой серьезный, растрепанный и зацелованный.

В сердце словно вонзают нож, пропитанный ядом.

- Случилось. Придется немного повременить с... задуманным на вечер. У нас есть дело, Паучок, - вымученно проговаривает Старк, плавным движением руки посылая сообщение на круговые экраны, разворачивая тем самым личные дела людей, слава богам, покойного Рамлоу и план местности, где они соорудили себе перевалочный пункт. - Но ты можешь отказаться, я не настаиваю.

Питер смотрит на окружающие его фотографии убийц немного растерянно, не выплыв до конца из неги ласки. На их покрытые шрамами лица, огрубевшие за годы работы посланниками смерти. На сводки, перечисляющие виды используемого оружия, приоритеты в пытках, примерный список жертв. Но интерес теряет к ними быстро, переводит сосредоточенный взгляд на Тони, заглядывая прямо в глаза в поисках сомнений. Найдя их, почувствовав чужое сопротивление, мягко заглушает свои эмоции, оставляя только ощущение присутствия. Старк предпочитает не комментировать его поступок. Сам не может решить стало ли ему лучше без примеси воодушевления долгожданной возможностью проявить себя, которое слишком сильно разнится с собственными чувствами, создавая диссонанс. Или же было бы предпочтительнее отвлечься чужими эмоциями, забив на свои? Однозначного ответа нет, поэтому он просто отставляет нераспознаваемый ком в груди нетронутым, ожидая неминуемого продолжения.

Питеру определенно есть, что сказать, но у него нет уверенности, что его готовы выслушать.

И, конечно же, уточнение про отказ пропускается мимо ушей.

Он переключается в мгновение ока. Гораздо быстрее самого Тони, собирающегося потратить еще немного времени на осознание, принятие и, желательно, битье головой о стену. Глаза окончательно проясняются, загораются лихорадочным огнем, движения приобретают прыгучесть, а адреналин уже разгоняет кровь - чтобы Питер Паркер отказался от поимки опасных преступников, способных навредить жизням ни в чем неповинных людей? Преступников, причинивших вред его родственной душе? Да никогда. Даже обсуждению не подлежит. Его приоритеты, несмотря на возраст, расставлены достаточно четко.

- Шутишь что ли? - бросает Паркер, уже прокручивая первое досье, оставляя невысказанное в стороне, принимаясь за дело. - Когда выступаем?

Тони обреченно вздыхает, прощаясь с безнадежно загубленным вечером.

- Видимо, прямо сейчас.

***

Фьюри мастер маскировки и имеет огромный опыт в подборе секретных убежищ, однако всегда предпочитает размещаться с комфортом. Когда Тони и Питер прибывают в небольшой подземный бункер, изнутри выглядящий, как элитный офис с бутафорскими занавешенными окнами, призванными снизить давления замкнутого пространства, большинство их будущей команды уже в сборе.

Публика пестрая и оригинальная. Решившие присоединиться сами напоминают головорезов с разнообразным набором оружия и совершенно не походят на вышколенных солдат, которых так предпочитает видеть Ник в своих рядах. Как любой бывший служащий, он не особо приветствует видимое выбивание из общей массы, выделяя однообразие и безоговорочное повиновение, а тут такие кадры, от которых упомянутым даже не пахнет.

Старк не сдерживает мстительной улыбки. Ох, наверное, и мучается с ними бывший директор ЩИТа. Какая досада.

Суровая Хилл и малость растерянный Роуди своей выразительной простотой кажутся белыми воронами, несмотря на костюм Воителя и форму Марии для заданий, предполагающую наличие огнестрельного и холодного оружия. Их достаточно легко отделить от остальных, поэтому Тони сразу направляется в сторону друга, ведомый желанием оказаться рядом с кем-то знакомым. Притихший Питер безропотно следует за ним.

Только спустя минут десять на горизонте объявляется Фьюри, принося с собой ауру загадочности и показной занятости, хотя еще как-то с Наташей Тони спорил на то, что тот просто стоит за дверью, заводя толпу ожиданием и показывая кто здесь главный. Ведь начальство не опаздывает - оно задерживается. Старк и сам частенько прибегает к подобному методу подчеркивания собственной значимости.

Удивительно, но в этот раз обходится без тщательно разработанного плана. Ник выкатывает всего пару фраз, передающих примерный принцип действий: пришли, окружили, отрезали пути отступления, желательно взяли живьем. Враг пробыл в их тылу слишком долго. Пристально изучил маневры, приемы, методы и тактики ведения боя. Прибегать к одной из них все равно, что делиться сценарием операции, тем самым обрекая ту на провал. Уж лучше свободный полет, а не жесткие рамки. Предугадать поведение большого количества людей будет сложнее, нежели одного отряда.

Пока говорит, Фьюри осматривает всех доставшихся ему в распоряжение строгим взглядом единственного глаза, часто останавливаясь на Паркере, одетого в костюм и маску.

Промолчать он не сможет, как и не удержится от того, чтобы сунуть длинный нос в чужие дела. Предположение получает подтверждение сразу же после рекордно короткой речи.

Фьюри идет до них с Питером с грацией акулы, плывущей за жертвой по кровавому следу в соленой воде. Надменный, степенный, властностью демонстрирующий кто именно тут глава положения. Его приближение нервирует Питера и выводит без того накрученного Старка, готового в любой момент сорваться с цепи.

- Рад тебя видеть, Тони, - следуя мнимым правилам приличия, первым делом приветствует он Тони и тут же обращается с почтительным кивком к стоящему рядом с ним соулмейту: - Мистер Паркер.

Чужое удивление, прорывая завесу, покалывает внутри, превращаясь в смятение.

- Вы... - нерешительно тянет Питер. - Вы меня знаете? Вау.

Ухмылка Фьюри также весьма похожа на акулью. Сплошь фальшивая, так странно идущая его безэмоциональному лицу.

- Приглядываюсь к тебе, сынок, еще с событий в Германии.

- О, так ты знал и даже не вмешался? - перетягивает на себя внимание Тони, придавая голосу саркастичный тон.

- Предпочитаю не вмешиваться в детские игры. Есть занятия и поважнее, знаешь ли.

Интересный вопрос: как проработав столько времени с этим человеком, Старка еще ни разу не посетила мысль ввязаться с ним в драку? Причины-то были.

- Как бы там не было, - продолжает между тем Ник, - рад, что Тони, наконец-то, вывел тебя из своей тени, парень. В тебе кроются большие перспективы.

Он с деланным добродушием похлопывает гордо распрямившего Питера по плечу и отходит от них к другой компании. Слышавший все Роуди выглядит слишком уж понимающим и сочувствующим. А Тони... Тони впервые за долгое время страстно желает очутиться в доступной близости с бутылкой виски, не веря, что прекрасно начавшийся день окончится именно так.

- Если когда-нибудь Фьюри надумает тебе названивать, - обращается он к Паркеру, считая своим долгом предупредить, - лучше не бери трубку.

***

Питер проявляет удивительное терпение, наверное, в сотый раз выслушивая просьбы быть осторожным. Послушно кивает китайским болванчиком, уверяя, что все с ним будет хорошо. Тони не верит. За время, проведенное вместе, он достаточно хорошо изучил его, чтобы не купиться на подобные заверения.

У Питера Паркера слишком большое сердце и слишком сильно развито чувство справедливости. Он готов без устали рваться в бой, буквально горя желанием помочь каждому нуждающемуся в этой самой помощи. Синдром героя, гипертрофированная отвага, неоправданное бесстрашие - как не назови, но Питер, получив в распоряжение немалые силы, уже не может жить с ними спокойно, не отдавая надуманный долг человечеству. Ему необходимо быть в гуще событий, быть значимым, важным. Не потому что с трудом умещает кричащее эго в костюм Человека-паука, а потому что, когда останавливает свой бег, когда оказывается ночью под крышей мирного дома, мысленно задает себе один и тот же вопрос: «а сделал ли я все возможное?».

Это немного не та ответственность, которую тащит на себе Старк, предпочитающий поддаваться вине постфактум, оправдывая звание Мстителя, ведь в названии их команды нет ничего, что говорит о предотвращении. И все же у Питера тот же недуг, заставляющий взваливать на себя чужие проблемы. Вообще все, если такое возможно.

В памяти до сих пор хранятся его сообщения к Хэппи. Неизменное: я могу больше. Тони, узнав о второй личности соулмейта, доволен таким раскладом не был. Уж кто-кто, а Старк знает, что такое постоянно лезть в самое пекло. И знает, что судьба терпима к риску только до поры до времени. Но они родственные души, по природе вещей должные понимать друг друга, как никто другой не сможет, а значит они слишком похожи.

Из-за всего этого страх проедает внутри огромную дыру, заставляя ожидать самого худшего.

***

Преступники укрываются на старой, давно заброшенной военной базе на краю штата. Место достаточно большое: с десяток корпусов, административное здание, пустое хранилище боеприпасов, ангар для авиации и гараж для крупной наземной техники, от которой там не осталось и следа. Вся сложность заключается в том, что каждое строение соединено между друг другом подземными туннелями, некогда предназначавшимися для эвакуации. А учитывая поставленную задачу оцепить территорию, то отрядам придется значительно рассредоточится, что практически уничтожает преимущество в виде численного перевеса.

И Тони безумно благодарен Марии Хилл за предложение Питеру пойти с ее группой за заложниками. Неожиданное нападение отвлечет от них внимание, проредит охрану, да и для Человека-паука подобная миссия подходит больше всего. Паркер хочет защитить и спасти людей, а не попросту помахать кулаками, так пусть этим и занимается. Под пристальным надзором Хилл Тони практически за него не страшно.

Они решают не нападать исподтишка, давая возможность врагу также тихо воспользоваться сто процентов заготовленными лазейками. В приоритет встает поселение паники.

По указанию Фьюри, по обыкновению своему управляющему операцией из штаба, Тони и Роуди пролетают над брошенной базой, возвещая о присутствии, глашатаями трубят о начале схватки. В планах заставить противника метнуться к самым очевидным путям отступления, где уже поджидают занявшие свои позиции отряды. Естественно, Воителя и Железного Человека встречают ответным огнем. Иного от Гидры ожидать и не следовало.

Подкрепление обоих сторон подтягивается быстро. Завязываются драки и перестрелки. Свои стараются наносить как можно меньше вреда, помня о распоряжении взять живьем, а вот оппозиция аккуратничать даже не собирается, разрушительной, кровожадной силой идя в сопротивление. Старк пока особо не ввязывается. Кружит над базой, когда надо оказывает помощь с воздуха и все внимательно слушает общий эфир с поступающими туда короткими отчетами о успехах и проигрышах. Чаще всего пролетает над невзрачным, пятиэтажным административным зданием, где предположительно держат заложников и совершенно точно находится сейчас Питер.

Отвлеченный, не замечает выпущенного по нему снаряда из гранатомёта. Реагирует на опасность Пятница. У нее нет времени даже на жалкое слово предупреждения. Она просто перехватывает на секунду управление, тормозя костюм и уходя с траектории обстрела.

Взрывная волна откидывает Тони к земле, но тот вовремя успевает сориентироваться, избегая столкновения. Выровнявшись, раздраженно сканирует местность, пытаясь отыскать стрелка и упирается прямиком в уже знакомого здоровяка усиленного объемным экзоскелетом.

Микке Полт. Помесь всевозможных кровей, количество которых уступает только количеству пройденных войн. По совместительству главарь шайки, устраивающей беспредел по всему миру. Наемник, после разоблачения Гидры, взявшийся за похищение ученых с целью продажи тех нечистым на руку организациям в Восточной Европе со знатной нехваткой светлых умов.

- Старк, - скалится Полт. Его бугристое, покрытое многочисленными шрамами лицо, кажется, становится еще более мерзким на вид. Обожжённая кожа на лбу складывается складками. - Выжил все-таки.

Он постукивает себя пальцем по виску, намекая на их последнюю встречу.

- Не твоими стараниями, - Тони облетает соперника по кругу, высматривая уязвимое место для удара.

- Еще бы, - хрипло смеется наемник. - Моими стараниями ты умрешь.

Оплетенное механизмами тело неповоротливо, но устойчиво и сильно. А еще на нем навешен арсенал, способный снабдить небольшую армию. Пока Старк ищет цель, Полт не сводит с него цепкого взгляда серых глаз, не спуская с губ мерзкой ухмылки.

- А где Капитан? - неожиданно спрашивает. - Что-то его не видно.

- О, оставь старика в покое, ему, вроде как, уже под сотню лет, - ерничает Тони, не без удивления отмечая, что шпилька, брошенная по поводу Роджерса проходит абсолютно мимо.

А еще несколько месяцев назад все было бы совершенно по-другому. Одно имя предателя выводило из равновесия, спуская с цепи голодных псов ярости, питающихся неоправданными, напрочь разрушенными ожиданиями. Кэп ушел, наворотив невообразимую кучу проблем, следя травмирующей болью, как грязью. Тони и не думал, когда-нибудь со смирением воспринять случившееся между ними. О мировой, прощении и прочем несовместимом с событиями абсурде речи идти не могло. Они потеряны друг для друга навсегда. Общий враг, ради которого Стив прислал тот несчастный, доисторический телефон, не объединит их. Возможно заставит работать вместе, возможно поставит плечом к плечу, однако ни доверия, ни отпущения не подарит. Не утихомирит ярости. Казалось бы, все именно так. Полт удачно попал по больной мозоли, чутко выискав слабину, но сейчас злости нет, нет растерянности. Старк собран, готов к бою и устойчив. У него теперь есть ради кого сражаться, ради кого стоит побыстрее одержать победу, вернувшись с ней домой.

- За ним должок за Брока. Хотелось записать именно его в список убитых мной Мстителей. Но ничего, ты тоже сгодишься.

Сострить Тони не успевает, нарываясь на обстрел. Более подвижный, легко уворачивается, имея превосходство в воздухе. Отвечает огнем, однако вынужденная тактика постоянно не дает фиксировать цель. Тем более необходимо осторожничать, чтобы ненароком не попасть на поражение. Фьюри не успокоится, выклюет все мозги, если главарь будет убит без должного допроса.

Это и является причиной попадания.

Очередной снаряд угождает прямо в грудь, таки сбивая на землю. Пока Старк старается справится с последствиями жесткой посадки, Полт, скрепя металлическими суставами, подходит к нему, нависая сверху. Поднимает ногу, собираясь обрушить удар на покореженную броню, но Тони в последний момент успевает активировать репульсоры и, пропахав спиной пожелтевшую траву, взлететь вверх, не позволив нанести себе вред.

Набирая высоту, готовится к повторной атаке, и все же противник оказывается быстрее. Очередной выстрел со снайперской точностью приходится аккурат в тоже место. Оценив повреждения, Пятница выводит сводку, только вот Старку малость не до этого. Он не удерживает в равновесии тягу и со всего маху влетает в стену административного корпуса, пробивая ее, потом еще одну, пока падение не замедляет старый кафельный пол, с потрескавшейся за года плиткой.

Организму ни полет, ни жесткая посадка не приходятся по душе. В голове кавардак и противный звон. Тони рассеянно смаргивает пляску перед глазами, фокусируя зрение.

- Уже уходить собрался? - эхом разносится по просторному холлу грубый хрип, дополняемый механическим звуком экзоскелета. - Может еще потанцуем?

Первым Старк ощущает тепло в ноющей груди. Вторым видит красно-синюю тень, мелькнувшую под потолком. Надеется, что от удара ему просто померещилось то, чего нет, но все надежды разбиваются о звонкий голос:

- И не мечтай. Занято.

Питер врезается в Полта ногами, откидывая того к стене. Делает изящный кувырок в воздухе, ловко приземляется на ноги и принимает боевую стойку, готовый к ответному удару.

- Что ты тут делаешь? Своего задания что ли нет? - не сдержавшись шипит Тони, больше злясь на себя за заполонившую все внутри радость от возможности увидеть Паркера, собственными глазами убеждаясь в отсутствии на нем повреждений, нежели на ввязывание в бой, в которой того не звали.

- Заложники выведены, - информирует Питер, запрыгивая обратно на потолок, стоит только Полту с трудом подняться на ноги. - А тут обещают танцы. Между прочим, на своем выпускном у меня так и не вышло потанцевать, вот теперь компенсирую.

Вопреки всему, Тони смеется. Настрой соулмейта опять передается ему по связи, надежно распугивая по углам лишние страхи и опасения, занимающие голову. Что-то подобное происходило между ними зимой, плавно перетекающей в весну. Тогда они также сражались с далеко не безобидными противниками, но Старк как-то само собой брал на себя большую часть работы. Не потому что Питер дрейфил, скорее, все было как раз-таки наоборот. Не спокойно было Тони. Ему не хотелось, чтобы соулмейт пострадал. Он понимал, что увеличившееся количество врагов следствие попытки разорвать связь. Осознавал бесполезность каждый раз вставать вместе против зла без духовного единства, ведь уже через неделю все повторится по тому же не особо изменившемуся сценарию.

Но тем не менее в пылу битвы у них получалось входить в некую синхронизацию. Та не выселяла страх, больше давала уверенности с ним бороться, подпитывая азарт. И сейчас происходит нечто подобное. Тони понимает серьезность противника, не обесценивает ее, но рядом с Паркером, не поддается коварному подавлению.

- Я с тобой потанцую, когда все закончится, - обещает он с улыбкой на губах, на долю секунды отвлекаясь на вставший перед глазами образ.

- Заметано, - решительно отзывается Питер, не сводя глаз с Полта, но в его голосе отчетливо слышна ответная улыбка. - Запомни, тебя никто за язык не тянул.

Танцевать они начинают задолго до наступления конца. Это не привычный обычным людям набор упорядоченных движений. Нет, это их собственное изобретение, работающее с идеальной точностью. Они движутся слажено, дополняя друг друга. Становясь единым целым. Питер дразнит противника, отступает, позволяя Тони нанести удар, а потом добивает сверху. Раз за разом - схема проста, но они достигают такой скорости и такого разнообразия подходов, что у Полта нет не единого шанса уследить и предугадать их движения. Ситуация не осложняется, даже когда к нему приходит подкрепление, от которого не составляет труда избавиться тем же действенным методом.

В конечном итоге, сделав еще один головокружительный поворот в воздухе, уворачиваясь от удара, Паркер стреляет паутиной по ногам противника, подтянув его к себе со все силой. Полт с громким звуком рушится на пол. Его неповоротливое тело не позволяет ему быстро подняться на ноги, да и движения давно уже приобрели усталую, дезориентированную неловкость. Поэтому Старк без труда успевает воспользоваться положением врага, нанося решающий удар, отправляющий наемника в далекий мир грез.

Питер приземляется рядом с Тони, становясь плечом к плечу. Загнанный, все еще перевозбуждённый из-за бурления адреналина в крови. Безумно хочется притянуть его к себе в объятья. Почувствовать напряженное тело своим собственным, разделяя вкус победы на губах. Уловив ярко оформленное желание, Питер поддается, делает шаг ближе, но именно в этот момент по помещению, заставляя вздрогнуть и отстраниться друг от друга, раздается голос Ника Фьюри.

- Чистая работа, молодцы.

***

Мелких дел, связанных с задержанием, остается еще слишком много, а Фьюри все продолжает наворачивать вокруг Питера круги, обращаясь с ненавязчивыми вопросами, прощупывая почву для дальнейшего сотрудничества. Тони злится, Паркер же напротив набирается странного спокойствия. Его эмоции снова практически неразличимы, он молчалив и опять принимается ходить за соулмейтом по следам, становясь источником неопределимого, прогревающего тепла. Сосредотачивает все внимание на Старке, почти не отвлекаясь ни на кого другого. Для них обоих кое-что сдвинулось в представлении после боя, перетрясло мир и расставило все по новым, незнакомым местам. Это слишком отвлекает, приманивает к себе, растягивая волокиту на бесконечно длительное время.

Поэтому Тони просит Хилл прихватить Питера с собой в город, пока сам он решает перекинуться парой слов с Фьюри, подозревающим наличие оставшихся на свободе последователей Полта, незадействованных в операции с кражей разработок. Паркер не возражает, послушно следует за Марией, перед этим тихо возвестив, что будет дожидаться возвращения Старка дома.

Простая фраза. Ничего особенного.

Но она странно цепляет, приободряя и завлекая своей неповторимой привлекательностью. Не то чтобы Тони никогда и никто не дожидался. Совсем наоборот, весь принцип его долгих отношений с Пеппер только и состоял из нескончаемого ожидания, приправленного нешуточным волнением. Однако с Питером все совершенно по-другому. С ним есть понимание, некая обыденность происходящего, возникающая между людьми, занимающимися одним делом на двоих.

Тогда Старк вновь обращается мыслями к своему внутреннему состоянию, анализирует прошедшие события. Взвешивает страх, проявившийся в нем перед битвой, тяжелое избегание возможных последствий конца, неподъёмное давление обещания, данного в спокойной обстановке комнаты под действием желания заполучить заветное прощение и сгладить терзающий конфликт. Он серьезно отнесся к произносимому, обещал и себе, и Питеру больше не лукавить, поставив их двоих на одну позицию, отказываясь от чрезмерной, душащей опеки. И все же, когда настало время слово держать, еле подавил намеренье скрыть правду о пришедшем сообщении.

На другую чашу весов, в противовес страху, кладет стойкое чувство уверенности, посетившее во время сражения. Такое неимоверно сложно описать. Ты словно совершаешь прыжок с огромной высоты, но прекрасно осознаешь крепость страховочных тросов, опоясавших твое тело. Тросов не рвущихся, упругих, с идеально выверенной длиной. Это даже не эффект от работы в команде, хорошо знакомый Тони по Мстителям. В рядах защитников Земли, они тянули на себя одеяло, проявляя характер в основном в мирное время, выпуская невроз от очередной заварушки. На поле боя же работали слажено, занимаясь каждый своим делом. С Питером было по-иному. С Питером происходящее походило на идеальный природный симбиоз. Действительно одна планка. Действительно одно дело, выполняемое совершенно подходящими друг другу людьми. Необычно, нетипично, незнакомо.

После такого сложно не принять чужую состоятельность, полное соответствие. И это принятие становится последней, необходимой для Старка деталью. Штрихом, завершающим годами создаваемую картину. Оно приносит облегчение, хотя куда еще легче? Но оказывается, что все это время на Тони давила не замечаемая вина, не дающая окончательно освоить представшую перед ним духовную свободу. Он столько лет жил с ней, сращиваясь, принимая как свою часть, думая, о правильности, о достоинстве выбора возложить всю ответственность на себя, а на самом деле только залезал в тянущие вниз оковы.

И посмотреть на ситуацию с другой стороны ему помог именно Питер. Влияние родственной души до сих пор сотрясает воображение. Целительное, основополагающее, оно позволяет не тащить бремя в одиночестве, а разделять ношу между ними двумя. Не впрягает в ярмо, порабощая - только облегчает существование, наполняя то красками. Определенно было большой глупостью бежать от такого, протаскивая мучения из года в год. Вроде бы Тони никогда не был глупцом, почему же тогда допустил все это с самим с собой? Запутался в заблуждениях, обвинил сам себя, повесив на шею неподъемную ответственность за весь мир, за человека, который не раз доказывал, что может справиться самостоятельно. Может справиться самостоятельно, а еще оказать необходимую поддержку.

Удивительно и то, что осознание настигает не после чего-то знаменательного, когда становится слишком поздно для изменения решений. Прошедшая миссия чуть ли не рядовая. Не связанная с инопланетным вторжением, с угрозой уничтожения всего живого на Земле. Просто волокита, просто очередной враг из числа многих, дожидающихся своего часа за черным бархатом занавеса. И тем не менее вот она - последняя, долго искомая часть. Встает на место, как влитая, пока Фьюри с умным видом рассуждает о бесконечности убивающего цикла, о постоянно бродящей по близости опасности. И теперь Старк полностью готов ко встрече с ней. Потому что именно в комнате бункера, наполненной жуткими незнакомцами, он думает о Питере Паркере, спасшем его жизнь, ждущем дома. Думает о будущем без страха перед неизвестным. Принимает исчезновение последней границы между родственными душами.

Пусть Ник пророчит свои ужасы. С этого мгновения Тони полностью уверен, что его не сломить.

***

Когда он добирается до дома, ночь властвует над городом уже пару часов. Клубится в подворотнях грязным туманом, борясь с ярким свечением иллюминации не засыпающего Нью-Йорка.

Тони сам как этот мегаполис: нацепляет на себя усталость, но только с виду - внутри у него бурлит энергия новых осознаний, не позволяющая провалиться в муторный сон. Открытия гонят по венам кровь, ведут целенаправленно в место, где раньше было пусто, безжизненно, но теперь хочется оказаться в нем как можно быстрее. А все из-за того, что там нужный ему человек. Один единственный из всего огромного мира.

В противовес желаниям, у входной двери дожидается тьма и пустота, хотя Старк четко чувствует наличие Питера в пентхаусе. Само чувство похоже на напряжение в груди, на мерное биение рядом с собственным сердцем. Успокаивающее, согревающее и подбадривающее, оно не доминирует над разумом, однако оплетает спокойствием и ласкающим томлением.

Почему-то Тони предпочитает не шуметь. Сохраняя мрак не тронутым, тихо проходит в собственную спальню, собираясь принять душ и только потом отправиться на поиски соулмейта, затерявшегося в огромных пространствах квартиры.

Вода прекрасно согревает замёрзшее тело, прогоняя остатки измора, призванного волнениями дня. На душе хорошо, свободно. Улыбка просится наружу, передавая прекрасное настроение миру, с которым в кои-то веки удалось добиться взаимопонимания. Это немного пьянит, довольная связь урчит, приятно вибрирует, посылая горячие волны. Непобедимость, настигшая в бункере окончательным принятием, не сбавляет влияния, заставляя гордо распрямить плечи. Снятая цепь опасений отдается фантомной воздушностью, примиряющей с необратимыми, долгожданными изменениями.

Тони не спешит. Выключает воду, растирает тело полотенцем, одевается под аккомпанемент неизведанных ощущений, кружащих голову. Возвращается в комнату, садится на кровать, все смакуя и смакуя воодушевление, разливающееся под ребрами. Собирается идти искать Питера.

Но это лишнее. Он сам находит Старка. Отделяется тенью от тьмы коридора, замирает на пороге в пятне световой завесы города и необычайно яркой луны. Бледный, какой-то не реальный, словно сотканный из обрывков ночи, становясь ее частью. Не ждет приглашения войти, не стесняется своего незваного появления. Просто молча любуется, транслируя по связи довольство, переполняющее спокойное счастье.

Смотря на него в ответ, Тони не подгоняет. Им некуда торопиться. Впереди не только ночь - впереди целая жизнь, которая с радостью будет разделена между ними. Согласие с судьбой, отсутствие привычного противления ей немного дезориентирует, но, опять же, на привыкание, на бесспорное становление время есть.

Однако молодость не настолько терпима. Питер сдвигается с места, окончательно входя в комнату, подходит к кровати. Старк чуть сдвигается, чтобы лучше его видеть - ни на что не намекающий жест, который воспринимается совершенно восхитительно по-своему. Перекинув ногу через чужие колени, Питер садится сверху, вот так сразу сводя расстояние между ними к минимуму. Кладет руки на плечи, и пока ищуще разглядывает чернотой глубоких топей, ведет ими вверх. Нежно обводит шею, заключает лицо в ладони, не давая отвернуться, отступить, будто бы Тони мог о таком подумать. После, придвигаясь еще ближе, прижимается губами к губам. Не движется, просто запечатлевает почти целомудренный поцелуй, продолжая завороженно смотреть в глаза.

Исходящее от него по связи тепло, потерявшее на время налет оформленных эмоций, преображается, видоизменяется под частое биение сердца. Распространяет нервное напряжение, надежно укрытое с самого появления сообщения Фьюри, адреналин от неожиданного задания, возбуждение от совместной работы и неимоверную благодарность, граничащую с безграничной преданностью.

- А это еще за что? - улыбается Старк, обхватывая его бедра, когда Питер чуть отстраняется, давая им возможность дышать. Оба даже не заметили, что утратили ее под натиском значимой чувственности момента.

- Спасибо, - шепчет в ответ, пробегая холодными пальцами по скулам, прикасаясь к волосам. - Ты выполнил обещание, мне даже не пришлось тебя уговаривать. Хотя я видел, как тебе было тяжело. Чувствовал. Но ты сделал все сам, доверился мне, и я так рад, что даже не могу выразить свою радость словами.

Он беспокойно ерзает, притираясь, пробуждая желание не только самим собой, но элементарными физическими фрикциями. Тело отзывается на голод подобно душе - моментально. Внизу живота появляется тянущее тепло, сбивающее дыхание с ритма. Тони приходится жестко сжать подвижные бедра, приостанавливая, чтобы вернуть себе ясность ума.

- Но ты закрылся, - замечает, для успокоения целуя подбородок, вдыхая чистый запах шампуня и телесность кожи. - Любишь ты это делать при любом удобном случае.

Это всего лишь легкая попытка пристыдить. Еще во времена отторжения Старк яро невзлюбил способность родственной души отсекать эмоции, оставляя голую, пустую безызвестность. Уж лучше злость, сомнения и прочие негативные переживания, нежели полное отсутствие ощущений.

- Я не хотел давить на тебя, да и отвлекать тоже. Мы, вроде как, собирались на задание, - прикусив губу, отвечает Питер. На его щеках проступает очаровательный румянец, но далеко не стеснения. Им сейчас владеет долго подавляемое возбуждение, накопившее сил для обороны за счет острот сегодняшнего вечера.

Тони никогда не был скромным. Всегда отлично знал свои сильные и слабые стороны, понимая собственную привлекательность. Умел показать интерес и увидеть его в чужих глазах, дающих сигнал к проявлению действий. Питер же вообще для него открытая книга: черный взгляд, тяжелое дыхание, легкая испарина, напряженные пальцы, вцепившиеся в чужую футболку, дерганные движения - полный набор. Но привычной уверенности в победе нет, как и не остужает азарта легкая добыча. Доверительная демонстрация воспламеняет, снося сложные конструкции мыслей повелительным взмахом.

Великолепно.

- Не думаю, что ты вообще способен мне как-нибудь помешать. И мы неплохо сегодня выступили, - машинально продолжает вести диалог Тони, давно уже погруженный в не озвученное разделение чувств, ведущееся с самого начала такой правильной встречи, в таком правильном месте. - Я зря бежал от этого. Есть что добавить?

- Я люблю тебя.

Это даже не признание - это констатация факта. За ней нет неловкости, нет опасения отказа. Но слова больше не носят формулировок, смягчающих их неопровержимую значимость. Они откидывают мишуру симпатии, влюбленности и прочего, оставляя оголенность главного чувства в первозданном естестве.

Прямая откровенность сносит последние засовы. В Тони что-то громко трещит. Подорвавшись вверх, он совершает молниеносный переворот, опрокидывая Питера на кровать, нависая над ним, подминая под себя, осознавая, что только что слышал звук своего окончательно доломавшегося терпения.

- Чего ты хочешь? - задает простой вопрос, таящий в себе огромное количество смыслов. Если Паркер сейчас скажет, что хочет побывать на светящей в окна луне, то он исполнит его желание, отдаваясь достижению всецело, как никому и ничему не отдавался до этого момента.

Но Питеру не нужна луна. Не нужны никакие другие сторонние вещи, обесценивающиеся между ними до уровня незатейливой пыли.

Питер смотрит в глаза без страха, без лишнего волнения, вверяя себя и свое сердце в умелые руки.

Шепчет в темноту заветное, очевидное:

- Тебя.

А потом ловко поднимается на локтях, не дожидаясь ненужного ответа, жадно впивается в губы, окончательно отпуская всякий самоконтроль. Разверзая бездну эмоций, поднимая океаны перенесенных переживаний, окончившихся однозначным преобладанием связи над всеми препятствиями, вставшими на ее пути.

Тони чувствует на вкус замирания сердца, смакует на языке опаску не быть услышанным, до конца принятым, когда еще в конце дня выпал шанс проверить искренность данных обещаний. За ними приходит уже уловленная ранее благодарность, радость и гордость. Но все эти полутона теряются на фоне огромного чувства жара, раскаляющего изнутри.

До этого от подобного Тони старался бежать, как и сам Питер. Чрезмерная эмоциональность слишком сильно жалит, чтобы поддаваться ей полностью. Всегда существует шанс быть обманутым, оставленным с разочарованием. Однако сейчас совершенно другая ситуация. Они - часть единого целого, и они единственная причина друг для друга поддаться своим чувствам, погрузившись в них полностью, раствориться без остатка.

Прохладные руки требовательно забираются под футболку, гладят бока и грудные мышцы, отогреваясь теплом чужой кожи. Тони еле отрывается от жадных губ, ловит поплывший взгляд. Кладет ладонь на напряженный живот и ведет ее вниз, не мешкая ныряя под резинку мягких штанов и нижнее белье. Прикасается к чужому возбуждению, вызывая судорогу и нетерпеливый стон. Питер держится из последних сил, чтобы не прикрыть глаза от долгожданного наслаждения, чтобы продолжать смотреть. Усилия грандиозные, особенно когда умелые руки приходят в движение, начиная ласкать. Ресницы дрожат, из горла рвутся призывные стоны. Тони кажется готов провести в таком положении вечность, лишь бы не отрываться от представшего зрелища.

Но и ему мало просто прикосновений пальцев. Чрезвычайно хочется большего. Поддаваясь желаниям, он опускается ниже, ускоряя темп. Целует порозовевшую кожу щек, приникает к подбородку, переходит на шею, моментально угадывая самые чувствительные места. Ласкает их губами и языком, ощущая смыкающиеся вокруг него объятья. Ладони, оглаживающие спину. Участившиеся, ставшие громче головокружительные вздохи.

У него самого стоит почти до боли, но Тони слишком увлечен для обращения внимания на собственные потребности. Однако Питер отзывается на чужой сладостный дискомфорт. Убирает одну руку со спины и беззастенчиво прикасается через одежду, на пробу сжимая. Взаимное удовольствие распространяется по связи, усиливаясь в разы. Это так приятно, что Старк теряет нить происходящего. Вжимается лбом в заласканную шею, пытаясь восстановить напрочь сбитый осторожными касаниями порядок мыслей.

Пробивающая тело Питера дрожь становится все ощутимее. Приближается разрядка. Тони хочет ощутить ее сильнее, чем свою, полностью сосредоточившись на великолепии чужого удовольствия. Но у Питера другое мнение на этот счет. Он перехватывает его руку, не отстраняя от себя, но останавливая движение.

- Я...не хочу так, - еле связывая слова поясняет, тщетно стараясь отдышаться.

Тони не спорит, понимая все без лишних объяснений. Ему хотят отдать все, а он хочет алчно все забрать без остатка, так смысл противиться, искажая момент ненужными предупреждениями?

Отпустив Питера, Старк поднимается, стягивая с себя мешающую футболку. Потом помогает избавиться от аналогичного предмета соулмейту, завороженно разглядывая оголенную, часто воздымающуюся грудь. Они замирают в любовании, после, ведомые одним желанием на двоих, сливаются в новом, жалящем поцелуе, выпуская на первое место страсть. Не отрываясь от умопомрачительных, отзывчивых губ, Тони избавляет их от остатков одежды, наслаждаясь ощущением гладкой кожи под ладонями.

Насытиться нет никакой возможности. Огню вожделения всего мало, а между тем Питер начинает все беспокойнее извиваться, прося о большем. Почти не глядя, Старк протягивает руку в сторону прикроватной тумбы. Открыв ящик, нащупывает в нутре смазку и презервативы, всегда имеющиеся в наличие. Выудив добычу, наконец-то, оставляет истерзанные губы в покое, принимаясь под внимательным взглядом начинать приготовления.

Тони пристально осматривает обнаженного Питера с огнем интереса смотрящего в ответ. От красоты подтянутого тела и очевидного возбуждения, оставляющего белесые следы на животе, сглатывает вязкую слюну, силясь вспомнить, видел ли он вообще в жизни что-либо более прекрасное, чем Питер Паркер, лежащий в его постели, изнывая от исступления желания. Нет, не видел и навряд ли увидит.

Питер не стесняется и своей наготы, совершенно уверенный, что от родственной души ему скрывать нечего, что будет желанным любым, со всеми изъянами и несовершенствами, которых для Старка в нем нет по определению. Приглашающе разведя ноги, подпускает к себе ближе. Аккуратно прикладывает ладонь к груди подступившего Тони, оглаживая пальцами шрам от реактора. Грустно улыбается, ищуще заглядывая в глаза. Тони улыбается в ответ, не чувствуя чужого отторжения, так как его тоже готовы принять любым. Тем более он давно носит свои боевые отметины с гордостью, не считая их уродством, а скорее, подтверждением пройденного сложного пути. Питер смотрит на них с аналогичным благоговением перед чужим опытом, восхищаясь силе воли, непотопляемому упрямству гнуть свою линию. Но еще он видит в них отражение близости смерти, чуть не разлучившей их друг с другом, поэтому немного сбивается с настроя, впервые выказывая страх, которому здесь совсем не место.

Прогоняя мрачные мысли, Тони целует его, попутно отвлекая от не очень приятного ощущения первого проникновения, ловя удивленный вздох. Действует методично и аккуратно, постепенно растягивая, раскрывая для себя. Закрыв глаза, Питер шумно дышит, вцепившись в простыни, но то больше реакция на незнакомые, совершенно интимные прикосновения, нежели на боль. Потому как ни ее следов, ни скованности Старк в нем не чувствует, зорко следя за любыми знаками по внешним признакам и связи. Кристальная открытость совместно с неутолимой жаждой творят чудеса, убирая ненужную зажатость. И первой яркой реакцией становится удивленный стон и крупная дрожь, когда Тони поощрительно задевает определенную точку внутри, ознакамливая Питера со скрытыми возможностями собственного тела, хищно улыбаясь разгоревшемуся с новой силой желанию в глазах.

Только убедившись в полной готовности принять, Старк убирает руки. Успокаивая нетерпение, нежно целует, наконец-то, позволяя им слиться воедино не только духовно, но еще и телесно. Вырывает потрясающие влажные звуки из приоткрытого рта, погружаясь медленно, не спеша, поддерживая дрожащие бедра. Дает время привыкнуть к своим размерам, принимаясь двигаться только после ответного покачивания, приглашающего продолжать. Свое берет не торопясь, плавным ритмом, борясь с потемнением в глазах. Связь беснуется, расширяется и поглощает. Горячие импульсы вспыхивают в такт аккуратным толчкам, распаляя огонь страсти до неконтролируемого пожара.

Питер мечется под ним, как в бреду. Шепчет бессвязные просьбы, подмахивает бедрами, полностью отпуская себя. Приобретает нечто инстинктивное, почти низменное и жутко голодное. Отключившийся разум позволяет ему полностью перейти под влияние уз, под ощущения потребностей родственной души, доставляя ответное удовольствие, пользуясь чужим опытом. Руки цепляются за плечи Тони - хватка на грани, почти нечеловеческая, доставляющая не замечаемую в общем коктейле ощущений острую боль. Последние остатки барьеров между ними падают под натиском слияния. Становится трудно сказать, где кончается один и начинается другой. Остается экстаз, глубочайшие впечатления смешения необузданной жажды. Тони закрывает глаза, отключая помутневшее зрение, погружаясь в ускоряющийся темп, хлюпающие звуки, свистящее дыхание и непристойные стоны. Чувствует биение двух сердец, не различая какое кому принадлежит. Чувствует приятную усталость своих рук и перенапряжение чужих бедер. Интуитивно тянется к твердому возбуждению Питера, понимая, что тот готов подойти к краю, требуется только немного его подтолкнуть. Но обхватив увитую вздувшимися венами плоть, чутко отслеживает протест, выраженный в предупреждающем оклике.

Питер близко, ближе Тони, а заканчивать без чужого удовлетворения он не хочет. Тогда в голову приходит мысль передать ему главенство, право контролировать процесс.

Выскользнув из его тела, Старк откидывается на спину. Притягивает к себе Паркера, смотрящего на него расфокусированным взглядом, и хрипло шепчет:

- Давай, малыш.

Пояснений вновь не требуется. Питер понимает все сам. Седлает бедра, упираясь руками в грудь Тони. Выдохнув, приподнимается и легко насаживается, задыхаясь от новых ощущений, подаренных сменой угла проникновения. На пробу пытается двигаться, послушно подчиняясь направляющим его рукам. Откидывает голову назад, демонстрируя свою длинную, тонкую шею, жадно хватая ртом воздух. Тони теряется от его совершенной красоты, от изящества каждого движения. От ощущения силы, заключенной в гибком, подвижном теле. От жадности, поднимающейся волной от паха. Вторя ей, Питер ускоряет движения, беря быстрый ритм, практически не выпуская из себя. Раздразнивает, заставляя пылать, реагируя на чужое удовольствие, как на свое собственное.

Понимая, что им осталось не долго, Старк все же дотрагивается до него, двигая рукой в такт быстрому темпу. Оргазм зарождается огнем внизу живота, с дрожью кочуя горячими волнами по телу. Питер издает сладостный стон, выражающий наслаждение. Крупно вздрагивает, проливаясь в ладонь Тони, получая долгожданное освобождение.

Он словно существо из другого мира. Неистовое желание, которому на смену приходит сытое удовлетворение, смешивается с физической красотой бледной кожи в свете луны, прилипшим к влажному лбу локонам темных волос, с безумием в глазах - произведение искусства, от любования которым наступает катарсис. Первобытная дикость его наслаждения скидывает Тони в бушующее море. Заставляет кончить с именем на губах, разрываясь от удовольствия до белых, ослепительных вспышек перед глазами.

Обессиленно Питер падает на его грудь тряпичной куклой, оставшейся без подпора. Слепо прижимается губами к плечу, бессловесно выражая обожание, подрагивая от гиперчувствительности. Задушено стонет, когда Тони выходит из него и отстраняется, чтобы избавиться от презерватива.

Старк не может себя заставить оставить его и на лишнюю секунду. Быстро возвращается обратно, заключая в объятья. Целует лоб, зарывается пальцами во влажные спутанные волосы. До сих пор упиваясь вибрацией связи и подаренным ей слиянием чувств. Его натурально трясет от переизбытка впечатлений. Приятная усталость расслабляет мысли, выравнивает сердцебиение.

На пике чувств Тони возвращает слова любви, ощущая усиление хватки. Лаская спину просит Питера отдохнуть, держа его в руках до тех пор, пока дыхание послушно не выравнивается, сдаваясь в плен истощению.

Грудь на части разрывает неописуемое счастье, будоражащее каждым своим ответвлением.

Смотря на заснувшего в его руках Питера, Тони не может понять, как же ему так повезло.

***

Утро настигает их первыми лучами оторвавшегося от горизонта солнца. Они скользят по полу, забираются на постель, нагревая ее и сгоняя ленивый сон. По началу Тони даже не удается собраться, чтобы осознать действительность. Воспоминания настигают тяжестью, примостившейся на занемевшем плече вихрастой макушки. Улыбаясь, он намеренно отгоняет от себя все мысли. Просто любуется обнаженным совершенством под боком с запачканным следами их вчерашней любви животом. Хочется полежать так чуть дольше, выхватывая момент тотального спокойствия в кровати, в которой он уже давно так не высыпался. В кровати бывшей слишком большой для него одного на протяжении слишком долго времени, а сейчас заполненной и правильной, несмотря на то, что ни ее размер, ни местоположение не поменялось. Изменилось только количество человек, однако оно и раньше варьировалось к разным цифрам, вот только ощущение одиночества от этого не изменялось. Теперь же гадкое чувство пустоты вытеснил Питер Паркер, не позволивший даже в этом моменте остаться с немного трагичными думами наедине.

Чутко почувствовав пробуждение соулмейта, Питер открывает заспанные глаза, опять променявшие черноту на так полюбившийся Тони чайный оттенок. Даже не проснувшись до конца, он широко улыбается, безнадежно влюбленной улыбкой и хрипло приветствует, возвещая о начале нового дня. Тони отвечает тем же, прижимаясь губами к его лбу, добавляя чуть больше контакта. Задает стандартные вопросы, интересуясь самочувствием, получая удовлетворяющие его ответы. Слово «прекрасно» в исполнении Питера Паркера после жарко-чувственного секса радует душу особенно сильно.

Они позволяют себе еще немного полежать вот так, никуда не спеша, пока урчание желудков не поднимает их с постели, заставляя отправится на поиски съестного. Совместное утро встречается как-то слишком легко. При всем огромном опыте Старка, такой простоты ему еще испытывать не доводилось. Неловкость не вернулась к ним, безвозвратно уничтоженная в лексиконе. Совершенно не стесняясь наготы, Питер покачиваясь поднимается на ноги, с едва заметной брезгливостью подковыривая засохшую на коже сперму. При этом беззастенчиво очаровываясь довольным Тони, который с готовностью возвращает восхищение и предлагает помощь с утренним душем. Игриво ухмыльнувшись, Питер соглашается, скрываясь в ванной. Естественно одними водными процедурами дело не заканчивается и уже спустя пятнадцать минут он задыхаясь кончает под струями воды от услужливо протянутой руки помощи, с не меньшим рвением отвечая на оказанную услугу.

Потом они, стоя плечом к плечу у раковины, чистят зубы, при этом по обыкновению бодрый Паркер принимается делиться вчерашними впечатлениями о освобождении заложников и жуткой, неулыбчивой Марии Хилл, скручивающей врагов с завидной ловкостью. Посмеиваясь над его впечатлительностью, Тони стирает с уголка губ Питера излишки зубной пасты и целует его в висок, не отрывая губ с деланным недовольством прося заткнуться и поторопиться. Тот же только светится ярче рождественской елки, невозмутимо продолжая болтать.

До кухни они добираются уже под прерванный вчера спор о мощности источника энергии генератора наночастиц и необходимости менять конструкцию ботов. А еще Питер продолжает настаивать на включение в моделирование нанонитами меча для костюма Железного Человека.

- В броне есть что-то от рыцарских доспехов, - поясняет неожиданное желание Паркер, запихивая остатки ужина в микроволновую печь и поглядывая на занятого кофемашиной Тони, - разве ты не вдохновлялся рыцарями круглого стола?

- Не хочу сбивать твой романтичный настрой, но я вдохновлялся перспективой пробиваться через орду вооруженных террористов и желанием сохранить при этом в целости части тела, Артур. Так что оставь таскание с Экскалибуром себе, - фыркает Старк, уже зная, что закинет сегодня нужную модель на просчет Пятнице, только потому что Питеру того захотелось, а он не видит весомых причин говорить ему нет, особенно когда тот так заразительно смеется, чуть закинув голову кверху.

И смотря на гипнотизирующего кофемашину Питера Паркера, стоящего в лучах яркого солнца, окрашивающих его волосы в насыщенный каштановый цвет. Питера Паркера с тарелкой в руках, то и дело таскающего пальцами кусочки начинки пиццы. Питера Паркера помятого, вставшего с ним с одной постели, в которой ночью отдавался с особым, умопомрачительным рвением. Питера Паркера, являющегося родственной душой Старка, его продолжением, его счастьем. Смотря на него Тони упивается какой-то безумной эйфорией, непередаваемой полнотой в сердце. Они долго шли к этому моменту, особенно пришлось поскитаться по ухабистым дорогам жизни ему самому. Страдая от одиночества, от непринятия миром, рисуя портрет за портретом, думая, что оттуда на него смотрит самый главный страх его жизни, слепо не распознавая в родном лице собрание всего самого основополагающего. Это натуральное мучение, но оно того стоило. Каждая боль, каждая потеря окупились одним только утренним мгновением. И если бы у него была возможность поговорить с собой из прошлого, то он обязательно посоветовал бы себе просто потерпеть. Ведь несмотря ни на что, сейчас успокоенную душу переполняет всепоглощающая любовь, прогоняющая своим светом опасные, наполненные мраком тени.

И Тони, наконец-то, готов отдаться ей полностью.

Конец.

Комментарий к В закат

Ууу, кто тут в шоке от статуса «закончен»? Я. Даже не верится, что эта работа подошла к концу. Она странная (лично для меня, во всяком случае). Изначально планировалась, как мини примерно страниц на двадцать (не больше), а в результате объехала со мной две страны и писалась в более чем пяти разных городах, став самым большим текстом из написанных. Кто же мог ожидать, что вселенная соулмейтов, к которой меня привела мысль «эй, а неплохо было бы попробовать», сможет настолько захватить? За все спасибо неповторимому Тони Старку.

А теперь настоящие благодарности.

Спасибо Вам, мои дорогие! Спасибо всем, кто просто читал, кто помогал в ПБ, кто ставил лайки и добавлял в сборники. И конечно же, спасибо тем, кто комментировал. Именно благодаря этим людям моя совесть пинала меня писать дальше, хотя иногда приходилось спускаться на такое эмоциональное дно, что просто руки опускались.

Всех обнимаю!