||глава 11||
На улице было по-весеннему тихо. Майское солнце лениво пробиралось сквозь щели в шторах, разливаясь мягкими полосами по полу. Воздух пах пылью, свежестью и чем-то чуть сладким — откуда-то с открытого окна доносился аромат цветущей черёмухи. Вита лежала на боку, уткнувшись лбом в подушку. Рядом — Булат. Его плечо подрагивало от дыхания, а волосы сбились в мягкую прядь на лбу. Спал он, как всегда, крепко и спокойно, будто весь мир вокруг — надёжный и понятный.
Вита смотрела на него из-под полуприкрытых век. Её сердце стучало медленно, но всё ещё непривычно громко. Ей всё казалось, что сейчас он откроет глаза, увидит её рядом — и удивится. Или... исчезнет. Но нет. Он был рядом, дышал, спал. И это был не сон.
Она медленно вытащила руку из-под одеяла и потянулась к его щеке. Не прикоснулась — просто зависла в паре сантиметров. Привычка. Она всегда боялась делать шаг первой. Но теперь он уже сделал его. И ей оставалось только идти следом.
Булат зашевелился. Вита отдёрнула руку, будто обожглась. Но он не проснулся — лишь повернулся ближе, сонно пробормотал что-то невнятное и уткнулся носом ей в ключицу.
— Утро, — прошептала она, так тихо, что сама себя едва услышала.
Он не ответил.
Тишина была почти интимной. И в этой тишине Вита снова почувствовала тот знакомый холод внутри — тот, что жил с ней годами. Он не исчезал, просто отступал временами. И в такие моменты она особенно остро понимала, что не имеет права на всё это.
«Если бы он знал… Если бы по-настоящему знал…» — стучало в голове. Ей хотелось выбежать, спрятаться, раствориться в подвале какого-нибудь старого дома, как она делала раньше. Хотелось повернуть время назад, пока всё не стало таким… настоящим. Потому что с настоящим приходил страх. Страх, что если откроешь всё — он уйдёт.
Булат зашевелился и, не открывая глаз, нащупал её руку. Обнял. Крепче, чем обычно.
— Ты не спишь? — его голос был хриплым и немного хмурым.
— Ага, — выдохнула она, — уже давно.
Он приоткрыл глаза, посмотрел на неё снизу вверх и улыбнулся. Та самой, спокойной, как весна.
— Тебя что-то тревожит?
Вита едва не дёрнулась. Она прикусила губу изнутри, до боли.
— Нет, всё нормально, — почти слишком быстро ответила она и отвернулась. — Просто проснулась рано.
Булат молча смотрел на неё пару секунд. Потом, не настаивая, отстранился и сел, откидывая одеяло.
— Хочешь чаю? Я, кажется, могу не сжечь воду, если сильно постараюсь.
— Удиви меня, — попыталась она пошутить, но вышло натянуто.
Он понял. Но ничего не сказал. Просто вышел на кухню, оставляя за собой еле слышный запах утреннего тепла и шампуня. Вита осталась лежать, сжимая пальцы в кулак под одеялом.
Он не должен знать. Он не должен знать, что мама вчера звонила в пьяном угаре. Что просила деньги. Что обещала прийти. Что угрожала.
Её телефон до сих пор лежал под подушкой, где она спрятала его после полуночи, не зная — плакать или бить стену.
Булат вернулся с двумя кружками и пледом, который волочился за ним, цепляясь за углы. Виталине захотелось засмеяться — он выглядел как ребёнок, играющий во взрослого. Но вместо этого она лишь выдохнула и села, принимая чай.
— Зелёный, с лимоном. Без сахара, как ты любишь, — сказал он, устраиваясь рядом.
— Спасибо.
— Хочешь погулять? Погода такая… будто зовёт.
— Не знаю, — пожала она плечами. — Можем просто посидеть дома. Я… не в настроении для улицы.
Булат кивнул. Потом накрыл её плечи пледом.
— Хорошо. Главное — ты рядом. Остальное фигня.
Вита опустила взгляд в чашку. Горячий пар обжигал глаза, и она притворилась, что просто моргнула. Но на самом деле — прятала слёзы.
Как ты можешь быть таким… настоящим? Как ты можешь не замечать, какая я… поломанная?
— Я… — начала она и тут же замолчала. Булат повернулся к ней, выжидая.
— Вчера… — снова начала Вита, но осеклась. — Мама просто писала. Ничего особенного.
— Ага, — он не давил. Он даже не задал вопросов. Только смотрел, внимательно, будто слышал всё, что она не говорила вслух.
— Просто я не люблю об этом говорить, — добавила она, чуть тише. — Всё в прошлом.
Булат медленно кивнул.
— Хорошо. Не буду лезть. Но если когда-нибудь захочешь рассказать — я рядом. Без давления. Без обязательств. Просто… буду.
Это было хуже любых вопросов. Потому что не требовало объяснений. Не требовало боли. Только позволение быть.
Вита снова отвернулась. Она так сильно сжала кружку, что костяшки побелели.
— Прости, — прошептала она.
— За что?
— За то, что я такая… не как все. Сложная.
Булат усмехнулся и, не дожидаясь разрешения, притянул её ближе, к себе. Просто прижал к груди.
— Знаешь, как бы это ни звучало… ты — самая настоящая из всех, кого я встречал. И мне с тобой не сложно. Мне с тобой — живо.
Вита зарылась лицом в его футболку. Она ничего не сказала. Просто осталась там, в этой тишине, в его тепле. Потому что сейчас — только сейчас — ей можно было не бояться.
Потом они весь день пролежали на диване: смотрели старые стримы Эдисона, ели йогурт и печенье, Влада пару раз звонила с магазина, жалуясь на скидки, а Булат всё пытался уговорить Виту сыграть с ним в какую-то кооперативную игру на двоих. Она отказывалась — но потом всё-таки согласилась. И, как назло, даже выиграла.
— Я начинаю подозревать, что ты меня разводишь, — хмыкнул он, когда она в третий раз победила.
— Может быть, — улыбнулась она.
Он поцеловал её в висок. Осторожно. Без слов. И она замерла. Не потому, что испугалась. А потому, что привыкала. К себе — новой. К нему — настоящему.
Когда солнце стало уходить за крышу соседнего дома, а комната наполнилась мягким, оранжевым светом, Вита впервые за долгое время подумала, что, возможно, у неё правда есть шанс на что-то большее, чем просто выживание.
Она посмотрела на Булата — он смеялся с какого-то глупого мемного ролика, волосы торчали в разные стороны, футболка была в крошках от печенья. И он был самым тёплым, что когда-либо было в её жизни.
Вита обняла его за плечи и уткнулась носом в его шею. Тихо, не объясняя. Просто потому, что могла.
Булат не стал спрашивать. Только накрыл её ладонь своей.
— Всё хорошо? — спросил он шёпотом.
— Ага, — ответила она, тоже шёпотом. — Всё хорошо.
______________________________________
тгк!!