Его солнечный лучик - Астариет

Осеннее тепло пронизывал прохладный воздух, пропитанный запахом сырой земли и гниющих листьев, что окутывал сад, подобно тёплому одеялу. Небо, затянутое тучами, напоминало цвет мышиного меха, а листья клёна, окрашенные в золотисто-красные оттенки, уже начали опадать, образуя под деревом мягкий шуршащий ковер. Астариет и Гилберт сидели на покрывале под пышной кроной кленового дерева. Устроив супружеский пикник в тишине, они наслаждались обществом друг друга и красотой осеннего сада. Их любви не было нужды в словах, она проявлялась в каждом взаимодействии, в каждом взгляде, в каждом касании.

Астариет, с высоко уложенной прической, с несколькими спускающимися по щекам волнистыми прядками и яркими малахитовыми глазами, полными жизнерадостности, улыбнулась Гилберту, чьи волосы заменили солнце своей яркостью и очистили небо добрыми лазурными глазами. Она обхватила его щеки своими ладонями, мягкими, как лепестки розы, и сдвинула их вместе, заставив его надуть губы в точности как рыбка Такифугу.

Её улыбка была так заразительна, что Гилберт не мог удержаться от смеха, наблюдая за её выходками. Звук его смеха был похож на музыку ветерка, проносящегося сквозь листву деревьев. Он смотрел на неё, наслаждаясь теплом её рук на своих щеках, и искры веселья танцевали в его глазах. Гилберт наклонился к ней, уперев руки в клетчатый плед, и спросил:

- Зачем это было? - его голос звучал игриво, и в нём проскальзывала искорка невинности.

- Просто ты так мило выглядишь, - ответила она, с нежностью смотря на него. - Не могу удержаться, чтобы не поиграть с твоим лицом.

Астариет шаловливо опустила брови, темно-рыжие и немного густые, и широко растянула губы в улыбке, открыв ряд белых, ровных зубов. Она снова сдвинула его щеки, заставив вытянуть губы уточкой.

Гилберт, пытаясь скрыть свою улыбку, отвел взгляд, но его лицо, слегка покрасневшее от смущения, выдало его.

- Но теперь я похож на раздавленного кролика! - запротестовал он. Его голос дрогнул от едва сдерживаемого смеха, и Гилберт не смог удержаться от улыбки при виде ее игривого поведения.

- Пха-ха-ха!

Астариет, держащая его лицо в своих ладонях, не выдержала. Капли слюны, брызнувшие от ее взрыва веселья, упали дождем на лицо Гилберта. Он не мог не поддаться ее заразительному смеху, особенно когда почувствовал на своей коже прохладные брызги. Смех юноши стал громче, переходя в легкий кашель.

- Ты такой ребенок! - поддразнил он, пытаясь отдышаться и одновременно вытереть слюну с лица.

- Все мы взрослые дети!

Неожиданно над их головами послышалось жалобное мяуканье. Астариет, не снимая рук с щек Гилберта, вскинула голову, её взгляд устремился на крону дерева. На тонкой ветке, опасно раскачиваясь, сидел белоснежный котенок. Его маленькие лапки, словно пушистые облачка, цеплялись за кору дерева. Котенок выглядел заблудившимся и отчаянно искал помощь. Его глаза, как две капли воды, с тревогой смотрели на них.

Астариет мягко отпустила лицо Гилберта, и пышные бежевые рукава скатились следом по ее рукам. Её взор был полностью поглощен бедным котенком. Она почувствовала внезапный прилив сострадания, что был ей свойственен.

- Смотри, котёнок застрял! Нам нужно его спасти, - сказала Астариет, ее голос был спокойным, но в нем слышалась решимость.

Его смех угас, уступив место глубокой сосредоточенности. Гилберт тоже увидел котенка, застрявшего на тонкой ветке кленового дерева. Крошечное существо отчаянно цеплялось за ветку, его маленькие лапки дрожали, а хвостик нервно подергивался. Супруги внезапно погрузились в тишину. Взгляд Гилберта встретился со взглядом Астариет. В его широко раскрытых глазах, только что искрящихся задором, сейчас отражалось сочувствие и желание помочь. Он, словно бы читая мысли своей жены, кивнул, подтверждая ее немой вопрос.

- Дай-ка я попробую, - тихо сказал он, поднимаясь с пледа.

Не торопясь, с осторожностью, стараясь не напугать кроху на ветке, Гилберт начал взбираться на дерево. Астариет, замершая в немом ужасе, схватилась за подол своей бежевой юбки и встала на ноги. Она обошла толстый ствол клена, прижавшись к нему, словно пытаясь спрятаться за его могучей корой.

Ее сердце бешено колотилось, но она не могла отвести глаз от Гилберта. Он с ловкостью, которой она и представить себе не могла, поднимался всё выше и выше. Она не могла поверить, что ее благоверный, который в детстве падал с каждых качелей, сейчас с такой легкостью покоряет высоту.

Память услужливо подкинула ей сцены из их детства, где Гилберт, неуклюжий и неудачливый, падал на землю, сбивая с ног все, что попадалось ему на пути. Ее пронзила гордость за своего мужа, который, несмотря на прошлые неудачи, смело шел навстречу новой проблеме.

Девичьи губы шептали слова поддержки:

- Будь осторожен, Гил. Только не свались сам! - но Астариет знала, что ее слова лишь слабый утешительный звук, затерявшийся в тишине пестрого сада.

Она смотрела на него с беспокойством и восторгом в глазах, и её сердце трепетало в ожидании.

Гилберт кивнул, ободряя ее улыбкой, пока осторожно протягивал руку, чтобы взять маленького котенка. Ветка под ним слегка задрожала, но он уверенно держал животное, словно охраняя его от любой опасности.

- Я держу тебя, - успокаивающе произнес он, глядя на трепещущий комочек белой пушистой шерсти.

- Ты Герой!

Воскликнула Астариет, поднимая кулачки вверх и улыбаясь от счастья, что Гилберту удалось подхватить котенка. Однако теперь ее мысли были о том, как он спустится с кленового дерева, не повредив при этом крошечного пушистого друга.

- Гил, ты там в порядке? - смотря на него с беспокойством, спросила Астариет низким голосом.

Гилберт внимательно посмотрел на нее. Он глубоко вздохнул и начал медленно спускаться, перепрыгивая через одну ветку за раз, стараясь не задеть котенка.

- Я в порядке, - ответил он слегка дрожащим, но решительным голосом.

- Если что, я подстрахую! Я здесь!

Астариет отступила чуть назад и выставила руки, готовая в случае чего поддержать Гилберта.

Наконец Гилберт добрался до земли, его ноги слегка дрожали, когда он встал. Котенок тихо мяукнул, уткнувшись ему в грудь в поисках утешения.

- Спасибо, Аста, - с благодарностью сказал юноша, задерживаясь на мгновение, чтобы успокоиться, прежде чем подойти к ней.

В этот момент они почувствовали сильную связь, общую радость и облегчение от того, что все закончилось благополучно.

- Ты такой потрясающий! - Астариет с сияющими от радости глазами подпрыгнула к Гилберту, заглядывая в его руки. Там, прижатый к его груди, лежал маленький комок пушистой шерсти, и она с удовольствием изучала его. - Поздравляю, Гил! Теперь ты папенька.

Астариет нежно погладила крошечную головку котенка кончиком указательного пальца. ​​​​

Гилберт, смущаясь от ее слов, покраснел. Он никогда не думал, что станет отцом, но сейчас чувствовал себя наисамым счастливым человеком на свете. Он ощущал некую непонятную связь с этим маленьким беспомощным существом и точно знал, что они не бросят эту кроху. Гилберт с мягкой улыбкой смотрел на котенка, нежно поглаживая его крошечную головку большим пальцем. Этот котенок теперь его ответственность.

- Наверное, так и есть, - тихо сказал он, осторожно поднося крошечное создание к ней, чтобы та могла рассмотреть его получше. - Привет, малышка.

Когда мордочка котенка приблизилась к Астариет, его маленький розоватый носик и пушистые ушки едва заметно шевелились. Она заглянула в его глубокие синие глаза, будто созерцая две чарующие звездочки на бархатном небе, и коснулась кончиком своего носа симпатичного носика котенка, не сдержав хихиканья, когда услышала за кадром голос Гилберта.

- Привет, красавчик. Он такой маленький, - прошептала она, с нежностью и умилением глядя на пушистого комочка. - Интересно, кто ты, мальчик или девочка?

Гилберт, наблюдая за ее очаровательной реакцией, усмехнулся.

- Не знаю, давай проверим, - сказал он, осторожно переворачивая котенка на спину, чтобы заглянуть ему под хвостик. - Это девочка, - подтвердил Гилберт, ласково поглаживая животик малышки. - Привет, милашка...

Астариет, не скрывая своей радости, присоединилась к Гилберту, и они снова расположились под тенистым клёном. Она тоже с нежностью погладила мягкий животик котенка, ощущая под своими пальцами едва заметное биение крохотного сердечка.

- Какая же она красавица, - восхищенно произнесла Астариет. - Как мы ее назовем?

Гилберт, усевшись рядом с Астариет, усадил котенка к себе на колени и продолжил нежно гладить его. Он улыбнулся, наблюдая, как Астариет с умилением поглаживает пушистый животик малышки, явно наслаждаясь этим трогательным моментом.

- Она красавица, не так ли? - произнес он, глядя на Астариет.

- Намекаешь на имя Белль? - Астариет взглянула на Гилберта с заинтересованностью.

Гилберт усмехнулся, услышав её предположение.

- Нет, не Белль, - сказал он, на мгновение задумавшись. - Ее имя должно быть каким-нибудь мягким и ласковым, отражающим ее красоту, - Гилберт посмотрел на котенка, урчащего от удовольствия и жмурившегося под его ласковыми прикосновениями. Юноша не мог не улыбнуться, нежно почесывая того за ушком.

Астариет убрала руку от ушка пушистика и прижала палец к нижней губе, размышляя, чем имя «Белль» не угодило супругу. Она оглядела белоснежную шерсть котенка, его хрупкое тело и не могла понять, что не так с этим нежным именем. Хрупкие, но всё же мощные вишневые деревья, словно подтверждая ее мысли, стояли впереди, их ветви колыхались на легком ветру.

- Разве имя Белль не мягкое и ласковое? И, что же ты предложишь? - спросила она, повернувшись лицом к Гилберту, с ожиданием в голосе.

Гилберт, внимательный взгляд которого был направлен на котенка, кивнул задумавшись.

- Белль - прекрасное имя, - признал он, - но, похоже, оно ей просто не подходит, понимаешь?

- Хорошо, тогда предложи свой вариант, - Астаринт улыбнулась, ее взгляд был полон ожидания.

Гилберт на секунду задумался, его глаза скользили по милым чертам котенка.

- Как насчет Лили? - предложил он с ноткой неуверенности в голосе. - Она мягкая, нежная, как цветок лилии - совсем как она.

Астариет подоткнула платье и присела на колени, наклонив голову и хорошенько присмотревшись.

- Да, я думаю, оно идеально подходит. Словно ее так и звали! Ты такой чувственный, Гил, - ее слова были наполнены нежной теплотой.

Астариет повернула голову, поймав взгляд Гилберта, что возвышался над ней, и их взгляды встретились. Щеки его слегка порозовели, когда он отвел взгляд, чувствуя себя немного смущенным её комментарием.

- Я-я просто подумал, что оно ей подходит, - пробормотал он робким голосом. - Я-я не имел в виду... хорошо...

Астариет пересаживается напротив его колен и бережно берет котенка в обе руки, мягко целуя Лили в пушистую щечку.

- Наша Лили! - она плавно закрывает глаза, и ее ресницы трепещут от дуновения ветерка.

Гилберт наблюдал за разворачивающейся сценой, и теплое чувство разлилось в его груди, когда он увидел, насколько мягкой натурой являлась Астариет. Он не мог сдержать улыбки, его душа была полна благодарности за ее присутствие в его жизни.

- Да, наша Лили, - согласился он, его голос был мягче и ранимее, чем раньше.

Астариет, словно проснувшись ото сна, встретила взгляд Гилберта и нежно прижала котенка к своей щеке. Лицо девушки озарилось нежной улыбкой.

- Она такая мягкая, - прошептала Астариет, словно боясь спугнуть эту маленькую пушистую радость, - не хочу ее выпускать, я влюбилась в ее шерстку.

Гилберт тихо рассмеялся над её словами, чувствуя, как его сердце охватывает тепло. Он не мог винить ее за эту любовь к очаровательному созданию.

- Я понимаю, что ты имеешь в виду, - согласился он, нежно протягивая руку и почесывая котенка за ушком.

Лили - имя, которое Гилберт дал крошке, мурлыкала в ответ на ласку, уютно устроившись в его ладони.

Астариет, словно подпитываемая нежной энергией котенка, вытянулась корпусом и налегла на Гилберта, упираясь грудью в его колени, а животом ему в голени.

- Милый папенька, - промурлыкала она, голос ее звучал мягко и игриво, - поцелуй меня.

Она вытянула свои руки, поднеся Лили так, что носик котенка и Гилберта столкнулись, как две горы.

Гилберт ошеломленно моргнул, его сердце екнуло от неожиданных слов благоверной. Румянец залил его щеки, когда Астариет, обычно такая независимая и своенравная, поднесла к нему пушистую кроху. В этот момент она казалась такой хрупкой, беззащитной, словно маленькая девочка, жаждущая любви и заботы. Тело Астариет, соприкоснувшись с его, идеально подходило к его собственному, и от этого тепла, которое разлилось по нему, он резко втянул воздух. В тот момент их взгляды встретились, и время будто замерло. Гилберт почувствовал, как его сердце забилось быстрее, а по венам разливается новая, неизвестная ему ранее сила. В глубине глаз Астариет он видел отражение своей души. Он не мог отрицать, что мысль о том, что он может стать отцом для этой крошечной кошечки, хоть и была игрой, заставила его сердце трепетать.

Астариет выглянула из-за котенка и скользнула взглядом по лицу Гилберта, а ее грудь, двигаясь, невольно коснулась его колен.

- Ты потерял дар речи от милоты Лили? - промурлыкала она, одарив его лукавой улыбкой.

Гилберт вспыхнул еще сильнее, чувствуя, как по телу пробежала дрожь, когда ее груди коснулись его ног, а тепло ее тела передалось ему вместе с током. С трудом сглотнув, он не мог оторвать взгляд от ее пленительных глаз.

- Д-да, - пробормотал он, стараясь не запинаться.

Сердце его билось как молот, когда Астариет бережно уложила котенка с белой шерстью и ярко-голубыми глазками на его грудь. Нежная улыбка коснулась его губ, а щеки стали пунцовыми. Его дыхание стало прерывистым, когда он снова ощутил ее вес на себе, но юноша попытался сосредоточить взгляд на крошечном пушистом комочке на своей рубашке.

Когда Гилберт прислонился спиной к могучему стволу клёна, то почувствовал, как Астариет обвила его согнутые в коленях ноги, умостив свой подбородок между его коленными чашечками.

- Согласен? - спросила Астариет, голос ее звучал как шепот весеннего ветра. - Будем ухаживать за ней, муженек?

У Гилберта перехватило дыхание, когда он ощутил ее нежное прикосновение аккуратного подбородка, и тут же крепко зажмурился, чувствуя, как ее тепло проникает в него. Он ощущал себя уязвимым, но одновременно и защищенным в ее объятиях.

Гилберт, борясь с волнением, сумел выдавить из себя:

- Д-да, любовь моя, - наконец сказал он, пытаясь успокоиться. - Давай позаботимся о ней.

Астариет, будто играя, стиснула ткань его брюк на бедрах между пальцами, и из ее уст вырвался легкий заразительный смех.

- Спасибо, - ее голос звучал мягко, но в нем чувствовался стержень. - Подарим котенку Лили всю нашу заботу. Не могу нарадоваться, какой ты у меня добрый одуванчик.

Гилберт наблюдал, как ее пальцы скользят по ткани его брюк, оставляя за собой легкий холодок. Слабая улыбка появилась на его устах, когда она похвалила его, назвав «добрым одуванчиком».

- Я, э-э-э... - Гилберт замялся, неловкость сковала его язык. - Не думаю, что я много сделал, чтобы заслужить это, миледи... - тихо произнес он, щеки его ярко покраснели от ее похвалы и нежных прикосновений.

- Ты уже сделал достаточно, любимый, - прошептала Астариет, ее голос был приглушенным, но полным уверенности. - Ты просто ты. А этого уже достаточно.

Гилберт, все еще смущенный, но в то же время умиленный ее словами, кивнул. Он был уверен, что крошка Лили, попавшая к ним в дом, не только получит всю необходимую заботу, но и станет символом их любви, их крепкой нерушимой связи.

Вспоминая события последних дней, Гилберт подумал о том, как сильно изменилась его жизнь после того, как Астариет вошла в нее. Она, как лучик света, прорвалась сквозь его мрачные холодные дни, наполнив их красками и теплотой. Астариет, с ее безграничной добротой и искренним желанием заботиться о всех, кого она любила, стала его опорой, его сокровищем, которое он берег и ценил больше всего на свете.

Он с благодарностью посмотрел на нее, на ее нежное лицо, обрамленное рыхлыми и струящимися темно-рыжими волнистыми локонами, на ее яркие летние глаза, отражающие все самые светлые и чистые эмоции. Гилберт понял, что он, наконец, обрел счастье, и это счастье было в ее руках, в ее любви.

Они продолжали сидеть под кленовым деревом, окруженные тишиной усадьбы, чувствуя каждый вздох друг друга, каждое биение сердца, словно они - два сросшихся корня, черпающие силу из одного и того же источника. И в этих тихих, но полных любви моментах, Гилберт уверенно сказал себе: «Я не один. У меня есть Астариет».

- Наклонитесь ко мне, милорд~.

Астариет смотрела на то, как он по-отечески сжимает крошечного пушистика в своих руках, напоминающего солнечный лучик с игривым блеском в глазах. Она закусила нижнюю губу, все еще опираясь подбородком на его колени. Гилберт, невольно очарованный ее взглядом, замер, словно пораженный стрелой Амура, и наклонился к ней, как бы вслушиваясь в каждое произнесенное ей слово. Котенок в его руках чувствовал передающуюся ему теплоту и в ответ на телодвижение юноши издал тихое трогательное мурлыканье. Гилберт аккуратно посадил Лили себе на колени, мордочкой к Астариет и, встретив взгляд супруги, произнес мягким, чуть дрожащим голосом:

- Это то, чего вы хотели, миледи?

Она, расплывшись в широкой улыбке, закрыла глаза. Алые щеки предательски выдали ее смущение.

- И это тоже, - Астариет нежно поцеловала кошечку в пушистый носик и подняла очи на Гилберта. - Итак, после нашего небольшого осеннего пикника в саду... чтобы ты хотел сделать дальше?

Гилберт, завороженный ее красотой и нежностью, смотрел на нее с обожанием, улыбка расцвела на его лице, щеки запылали, словно подсвеченные костром, когда Астариет с грацией бабочки приблизилась к котенку и легко коснулась его носика губами. После этого он снова перевел взгляд на нее и ответил мягким дрожащим голосом:

- Я-я подумал, что, возможно, мы могли бы уединиться в мастерской. У меня есть несколько новых красок и кистей, которые я надеялся опробовать.

Астариет просияла, глаза ее заискрились радостью, ведь она всегда любила наблюдать за его работой в отведенной для искусства комнате, где царили вдохновение и творческий дух.

- Отличная идея, Гил! - воскликнула она, и ее голос был полон восторга. - А нашу милую котейку Лили возьмем с собой. Я буду следить, чтобы она не попортила тебе инструменты, ха-ха!

Губы Гилберта растянулись в широкой искренней улыбке, отражающей его счастье. Он посмотрел на нее, затем на котенка, уютно устроившегося на ее руках, и кивнул, соглашаясь с ее предложением.

- Д-да, это звучит как отличный план. Лили довольно милая и хорошо себя ведет.

Собрав все вещи для пикника в плетеную корзину, Астариет, держась под ручку с Гилбертом, шагала с ним по золотой тропинке к выходу из сада.

Оставив корзинку на кухне, они направились в художественную комнату, окутанную спокойной атмосферой и вдохновением. В воздухе витал едва уловимый запах масляных красок, который Гилберт обожал. Астариет включила свет, и мягкое теплое освещение ламп заполнило помещение. Гилберт последовал за ней, окидывая взглядом студию, пространство его души, в которой он провел бессчетное количество часов, создавая свои произведения искусства. Сын герцога любовался своими работами, расставленными по стенам, и с улыбкой заметил, как Астариет с нежностью гладит котенка, удобно пристроившегося в колыбели ее рук.

Из приоткрытого окна повеяло нежным ароматом осенних листьев, смешанным с запахом красок. За окном красовалась часть сада с беседкой, оплетённой виноградной лозой. Астариет села на сизую козетку в стиле Барокко и поглаживала крошку Лили, уютно устроившуюся на ее коленях.

Гилберт, вдохновленный её присутствием, подошел к полке с красками. Его взгляд скользил по рядам новых разноцветных тюбиков, словно ища точный оттенок ее улыбки, ее теплого взгляда. Он остановился на палитре, где яркие краски переливались на свету, отражая его собственное волнение.

- Ну что, начнем? - спросил он, с улыбкой поворачиваясь к ней. Его голос был тихим, но в нем чувствовалась уверенность художника, готового запечатлеть красоту на холсте.

- А что ты будешь рисовать, Гил?

Поинтересовалась та у благоверного с блеском в зрачках, её взгляд скользил по его фигуре. Она любовалась его изящным силуэтом, подчеркнутым черными брюками с завышенной талией и лентами на поясе. Белоснежная рубашка, словно облако, окутывала его плечи, и Астариет заметила, как из-под рукавов выглядывали светлые руки, готовые творить чудеса. Её взгляд остановился на тонких пальцах, которые, казалось, были созданы специально для того, чтобы владеть кистью. Когда Гилберт был увлечен своим делом, то выглядел очень привлекательным в ее глазах.

Гилберт покраснел от заданного ему вопроса, но его глаза заблестели от возбуждения.

- Я... я подумал, что, возможно, смог бы нарисовать тебя, Аста, - признался юноша, и слова сорвались с его губ, прежде чем он смог их остановить. Гилберт застенчиво посмотрел на нее, ожидая ее ответа.

Щеки девушки превратились в нежно-розовые бутоны роз, когда она стала активнее поглаживать снежного котенка у себя на коленях. Сердце её наполнилось раскаленной лавой, от чего кожа под платьем начала потеть. Она слегка приоткрыла губы:

- М-меня? Мой портрет? Хочешь нарисовать меня? - Астариет была обескуражена.

Сердце Гилберта упало от ее обескураженного тона, но он быстро скрыл свое разочарование и кивнул, вновь улыбаясь ей.

- Я... если ты не возражаешь, - пробормотал он, запинаясь. - Я думаю, для меня было бы честью запечатлеть твою красоту на холсте.

Астариет спрятала голову в плечи, стараясь скрыть своё красное лицо за волной шелковистых волос.

- Ох, я так волнуюсь... муж будет рисовать меня... ах, - прошептала она, её голос был полон трепета и радости.

От слов супруги лицо Гилберта просияло, а сердце наполнилось нежностью.

- Я обещаю сделать это таким же прекрасным, как ты, - заверил он ее, его голос был ровным и уверенным.

Когда он подошел к мольберту, Астариет проследила за его ногами, ее взор встретился с его взглядом, и она смущенно подняла брови.

- А как... как мне сесть? Какую позу принять? - спросила она, её голова была полна вопросов, но глаза сияли от нетерпения. Она хотела быть прекрасной на его холсте, прекрасной для него.

Гилберт на мгновение замолчал, обдумывая её вопрос. Он, как опытный художник, знающий тонкости композиции и игры света, предложил:

- Как насчет того, чтобы сесть боком на кресло, закинув одну ногу на подлокотник и подперев голову рукой? - тон его голоса звучал мягко, словно шепот ветра, вдохновляя Астариет на создание прекрасного образа.

Грациозно двигаясь, как рыжая лисица, она послушно следовала его указаниям и подошла к широкому креслу с сизой обивкой, которое словно приглашало ее в свой уют. Астариет изящно села и аккуратно положила спящего котенка на свой живот, как будто он был естественным продолжением ее тела. Затем она со всей присущей грацией закинула одну ногу, плавно опустив на мягкий подлокотник, другая же нога осталась на полу, создавая элегантный веер из юбки ее платья. Астариет изящно извлекла декоративную заколку из сандаловых волос, обнажив красоту своих рыжеватых прядей. Ее волосы, освобожденные от оков шпильки, рассыпались водопадом, мягко стремясь достигнуть пола, словно желая соединиться с миром искусства.

У Гилберта перехватило дыхание от открывшегося перед ним зрелища. Он восхищался красотой молодой девушки, сидящей перед ним.

- Прекрасно, - прошептал он почти про себя.

Он взял в руки кисть и начал смешивать краски на палитре, словно пытался захватить и перенести на холст всю красоту Астариет. Гилберт наслаждался ее нежным образом, ее плавными движениями и спокойствием.

Астариет тепло улыбнулась ему, она не могла нарадоваться тому, как супруг был сосредоточен и поглощен своей страстью к искусству, зная, что она может вдохновить его на творчество.

- А какое у меня должно быть лицо? - спросила она, стараясь не шевелиться в процессе позирования и не нарушить композицию, которую он создавал.

Гилберт на мгновение задумался, изучая лик благоверной, эту мягкую улыбку, играющую на ее устах, которую он хотел запечатлеть на холсте.

- У тебя нежная улыбка, Аста. Сохрани ее, но закрой глаза и слегка запрокинь голову вверх, как будто ты греешься на солнце, - попросил он с нежностью и уважением в голосе.

Астариет выполнила просьбу. С закрытыми глазами она решила отнять немного времени своим комментарием:

- Как на солнце... жаль, что у тебя аллергия на него, и ты прячешься в тени...

При ее словах выражение лица Гилберта стало печальным, и он на мгновение отложил кисть. Солнце было не просто источником света, оно было символом его желаний, его мечт, которых он был лишен.

- Солнце - жестокое... - начал он, но не договорил, словно хотел сохранить свои чувства в себе.

Астариет, чувствуя его печаль, нежно спросила:

- Жестокое? - она хотела понять его чувства, хотела быть рядом с ним в его боли.

Гилберт вздохнул и ответил:

- Солнце... солнце - жестокая хозяйка, Аста. Оно приносит жизнь и тепло, но также боль и страдание. Оно может сжечь тебя за мгновение, может лишить тебя красоты, которую ты так ценно хранишь. А я... я не могу наслаждаться его теплотой, не могу чувствовать его свет, ведь иначе оно уничтожит меня в мгновение Ока. Я прикован к тени... - он посмотрел на неё в ответ, его глаза были полны тоски.

Астариет чувствовала сострадание к нему, к его ограничениям. Теперь она поняла, что солнце для него не просто источник света, но и символ всего, чего тот был лишен.

Астариет раскрыла глаза.

- Не беспокойся, Гил, ты не один. Я буду твоим солнцем, я буду светить тебе в твоей тени.

Гилберт с благодарностью посмотрел в ее большие глаза с радужками, отражающими красоту темного зеленого моря. Ее слова были подобны лучу солнечного света в его темной жизни.

- Извини, продолжай... я не хотела навевать грусть...

Гилберт выдавил слабую улыбку и покачал головой.

- Нет, все в порядке. Я к этому привык.

Он снова взял кисть и начал писать ее портрет, но теперь он видел ее не просто как модель, а как источник его света, как его личное солнце.

Астариет сомкнула веки и сидела неподвижно, ощущая его взгляд на себе, его любовь, его благодарность. Она знала, что он не только рисует ее портрет, но и запечатлевает их историю, любовь и жизнь.

Гилберт сосредоточил внимание на ее ванильном лице с легким румянцем, напоминающим душистый цветок, пытаясь передать мягкость и привлекательность черт Астариет: её овальное личико с четкой линией подбородка; густые и темные ресницы; ее сладкую улыбку; красивой формы пухлость губ, вызывающие ощущение мягкости и чувственности, подчеркнутые нежным оттенком розовой помады. Астариет, несомненно, имела нежную и привлекательную внешность.

Делая первые штрихи, он нежно проводил кистью по холсту, словно рисуя на нем ее душу. Он не торопился, а давал краскам время застыть, чтобы они создали на холсте тот же уникальный и неповторимый образ, который Гилберт видел в ней.

В комнате стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь шепотом кисти о холст, звуками дыхания Гилберта, который был полностью поглощен своей работой, и мягким шумом дыхания Астариет, которая сидела неподвижно с закрытыми глазами и слышала каждый выведенный его рукой штрих, каждое скольжение по холсту. Однако эта тишь была разрушена биением их сердец, единым ритмом, точно в такт.

Гилберт погрузился в свой мир, в мир красок и образов, и он знал, что не просто рисует портрет, а создает шедевр, шедевр любви и красоты, шедевр их жизни.

За окном разыгралась настоящая осенняя буря. Послышался раскат грома, словно боги разгневались на мир, а ливень забарабанил по стеклу так, словно тысячи маленьких барабанщиков выступали на фестивале. В темном окне можно было разглядеть отражение светящейся люстры и, словно обладая высшим пилотажем, в стекло влетел светлячок. Но Астариет сидела неподвижно, позируя для своего мужа. Её глаза были закрыты, а на лице играла легкая и нежная улыбка. Она представляла себя на солнечном пляже, где теплый морской бриз ласкает ее кожу, а запах соленой воды заполняет легкие. Она чувствовала, как солнечные лучи нежно касаются ее лица, согревая его, как будто летний день никуда не исчезал, а только переместился в ее воображение.

Гилберт взглянул на внезапно начавшийся дождь, а затем снова на свою картину, пытаясь передать теплый и солнечный образ, который представляла собой его супруга. Его рука, ловко управляющая кистью, скользила по холсту, оставляя после себя яркие, насыщенные цвета. Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоить руку, когда добавлял детали к ее коже, надеясь, что такой выбор смешения цветов будет правильным решением.

Астариет потеряла счет времени, ее рука начала затекать, а улыбка, казалось, навсегда приклеилась к ее лицу, словно маска. Несмотря на свою сосредоточенность и вдохновение, Гилберт не мог не замечать, как постепенно меняется выражение лица Астариет. Её улыбка становилась напряженной, а брови слегка сдвигались к переносице, словно она применяла усилие. Гилберт понимал, что это результат длительной неподвижности. Он с тревогой отложил кисть и посмотрел на нее, на его лице отразилось искреннее беспокойство. Гилберт быстро подошел к Астариет, взгляд его выражал нежную заботу. Взяв ее руку в свою, юноша начал ласково массировать ее, чтобы вернуть ей ощущение тепла и расслабления.

- Не пора ли сделать перерыв? - спросил он мягко. - Я не хочу, чтобы ты переутомилась.

Астариет приоткрыла глаза и посмотрела на него, в душе ликуя от его проницательности.

- Ох, перерыв? - она засмеялась, ее голос был тихим и мелодичным. - Нет, я хочу, чтобы ты закончил. Или написание портрета занимает больше времени, чем день?

Гилберт мягко улыбнулся, чувствуя, как его сердце разгорается от её усердия. Ему нравилось ее упорство, ее стремление к совершенству.

- Тогда я продолжу, - сказал он и вернулся к своему холсту.

Аристократ-художник глубоко вздохнул и снова взял кисточку, на этот раз он выбрал тончайшую из всех, ту, что идеально подходила для того, чтобы прорисовать мельчайшие детали ее волос.

Астариет вновь закрыла глаза и улыбнулась еще лучезарнее, блаженно приподнимая брови и поглаживая спящую, свернувшеюся клубочком кошечку Лили на своем животе.

- Гил, ты такой прекрасный, - сказала девушка, ее голос был полным любви и благодарности, словно каждая ее мысль была наполнена именно им. - Я счастлива, что ты мой друг и муж.

Гилберт с добрыми проницательными глазами тихо рассмеялся над ее словами и опустил кисть, слегка покачав головой. Он почувствовал, как его щеки вспыхнули еще сильнее от того, что она дразняще произнесла слово «муж», которое, как он знал, та использовала только для того, чтобы подразнить его и заставить покраснеть.

Леди Астариет прислушалась, его смех был усладой для ее чувствительных ушей.

- Что? Ты же мой муж, чего смеешься? - произнесла она с закрытыми глазами, словно ее слова были понятны только ему, этакой тайной игрой двух любящих сердец.

Гилберт снова рассмеялся, на мгновение отложив кисточку, чтобы вытереть слезы, выступившие у него на глазах от смеха.

- Но только в твоем воображении, моя дорогая Аста, - сказал он, качая головой и снова берясь за кисть.

Астариет поняла, что он решил пойти ее путями и тоже дразнить, зная, что она сейчас позирует и не решится встать и подбежать к нему с воплями. Она не изменилась в лице и решила ответить:

- Ладно, я тоже твоя жена лишь на картине, мой дорогой Гил.

Гилберт снова не смог удержаться от смеха, глядя на нее и ухмыляясь.

- Да, моя дорогая Аста, на моей картине ты навсегда останешься моей женой, - сказал он с легким смешком.

- Да, чтобы, переродившись, ты нашел мой портрет и начал искать мою реинкарнацию, - рассмеялась та, шутя.

Гилберт улыбнулся ей, ему нравилось, когда они вот так поддевали друг дружку.

- Именно так, моя дорогая Аста, таков мой план, - сказал он с натянутыми до ушей губами, продолжая рисовать ее, пока она позировала.

Астариет успокоила свой игривый вихрь и настроилась продолжить позирование молча.

Гилберт заметил ее спокойствие и воспользовался этим, как возможностью более внимательно изучить ее лицо и фигуру во время рисования. В ней было так много деталей, которые он хотел воплотить в жизнь: ее пышные ресницы, мягкие губы, нежный изгиб тела. Он продолжал работать, кисть двигалась по холсту с безупречной легкостью и грацией, словно он был не просто аристократом-художником, а волшебником, запечатлевающим на холсте не только образ, но и душу.

Астариет погрузилась в свои мысли, прислушиваясь к тому, как кисти в его руках скользят по полотну. Она была окутана атмосферой творчества, ее чувства переплетались с каждой штриховкой, каждым мазком его кисти. Она знала, что эта картина будет не просто изображением, она будет символом их духовного единства.

В мастерской был слышен только шум кисти, шепот красок и тихий смех, который звучал между ними, как нежная мелодия, созданная только для них двоих.

Гилберт сосредоточился только на своей картине, желая убедиться, что она получилась как можно более детализированной. Каждая деталь на его картине-портрете любимой Астариет - была продумана до мелочей, каждая линия - выверенной. С каждым штрихом он словно заново открывал для себя красоту своей жены, ее неповторимый шарм и глубину души. Мягкий звук скольжения кистей по холсту был почти медитативным, позволяя ему полностью погрузиться в процесс рисования. Он чувствовал себя более непринужденно, чем за последние месяцы, а может быть, и годы.

Никто из них и не заметил, как наступила глубокая ночь.

Астариет уже дремала, положив голову на сложенные руки. В животе у нее заурчало. Казалось, что она вот-вот погрузится в глубокий сон, но этот неожиданный «звонок» ее желудка, словно по звуку колокольчика, подтолкнул Гилберта вовремя завершить свою работу.

Он поднял лазурные глаза, удивленный внезапно раздавшимся урчанием из живота супруги.

«Надо же, как вовремя», - подумал он и не смог удержаться от невинного смешка, вновь возвращаясь к своей картине. Завершающий штрих, и вот работа готова. Гилберт отложил кисть и с удовлетворением рассматривал своё детище. Портрет Астариет был прекрасен, и он был рад, что ему удалось запечатлеть на нем ее нежную душу.

Астариет раскрыла слипающиеся глаза и зевнула в ладошку.

- Все? Можно смотреть? - прошептала она, ее голос был хриплым от сна.

Гилберт посмотрел на нее, его зоркие глаза изучали черты ее лица при слабом освещении. На его устах играла нежная улыбка, когда он медленно встал с табуретки, его тело, правда, устало от напряженного занятия живописью.

- Конечно, ты можешь.

Астариет подхватила крошку Лили на ручки и медленно села, уложив пушистую аристократку в угол кресла. Потягиваясь и с наслаждением разминая затекшие конечности, она подошла к мольберту и взглянула на холст. Ее щеки раскраснелись подобно помидорам, и она раскрыла рот от шока.

- Чертики-ангелочки! - ее глаза расширились от изумления, а на щеках продолжал играть румянец. - Как живая! Ты... ты изобразил меня такой красавицей, даже не верится, что это я...

Гилберт почувствовал, как тепло разливается в его груди будто волна захватывает границы его сердца. Он всегда с трудом выражал свои эмоции, но ее искренней реакции на его картину было для него вполне достаточно.

- Я рад, что она тебе понравилась, - тихо ответил он, отступая на шаг, чтобы рассмотреть картину рядом с ней. Переглядываясь с Астариет, он искал в ее глазах подтверждение, искал отражение своих чувств, вложенных в каждый мазок, в каждый оттенок, в каждый штрих.

Ее взгляд скользнул по холсту, задерживаясь на деталях, а затем остановился на его лице. Астариет, развернувшись на сто восемьдесят градусов, встала в соблазнительную позу, положив руку сверху на деревянный мольберт, и он ощутил, как его сердце забилось быстрее.

- Я прекрасна, не так ли, муженек? - заявила она, и ее голос был наполнен томной сладостью, которая будоражила его кровь.

Гилберт почувствовал, как его лицо воспламенилось ярким пожаром от ее уверенного, соблазнительного тона. Ее жесты, ее игривость действовали на него, словно магический эликсир, заставляя забыть о всех условностях и неуверенности.

- Д-да, это так, - пробормотал он, с трудом находя слова и глядя в пол, а его сердце забилось ритмичнее.

Он попытался успокоиться, но ее близость и кокетливые действия мешали ему. Астариет всегда умела находить ключик к его душе.

Астариет всегда забавляли его реакции на ее игривые выходки. Она хихикнула в ладошку, ее смех был звонким, как серебряный колокольчик, и подошла к нему, обхватив его руку своими ладонями. Ее прикосновение было легким, но одновременно властным. Оно заставляло Гилберта забыть обо всем, кроме ее присутствия. Астариет потянула его в сторону кресла, словно ребенок, ведущий за собой свою игрушку. Ее взгляд скользнул на котенка, который уже сидел на мягком подлокотнике, наблюдая за ними своими огромными ангельскими глазами.

- Пойдем перекусим, - предложила она, подхватив котенка под локоть, и рванула с ними вон из мастерской. - Мы с обеда и крошки не взяли, а уже глубокая ночь. Может, найдем что-нибудь на кухне. Как думаешь?

Гилберт позволил увести себя, испытывая благодарность за присутствие Астариет в его жизни. Ей всегда удавалось внести искру радости в его скучное и тягостное существование. Когда она упомянула о еде, его желудок заурчал в знак согласия. Он был голоден не только физически, но и эмоционально. Он был голоден по ее вниманию, по ее любви, по ее присутствию. Гилберт знал, что Астариет не просто его спутница, она была его музой, его вдохновением, его опорой. Он был благодарен ей за ее легкость и беззаботность, ее умение видеть в нем не только сына герцога, художника, но и человека, который нуждается в любви и заботе.

Ночь окутывала старинный особняк, проникая сквозь узкие оконные проемы и освещая коридоры тусклым светом. Молодая супружеская пара аристократов, застигнутая внезапным голодом, стояла у двери, ведущей в кухню. Астариет отперла ее, и их взорам предстало пустое помещение, погруженное в глубокую тень.

Астариет, привыкшая к роскоши и сервису, оказалась в непривычной ситуации. Она никогда не была на кухне, не говоря уже о готовке. Она беззаботно прошла внутрь. Её пальцы, привыкшие к шелковым перчаткам, теперь неуверенно касались грубого деревянного стеллажа. Она подошла к полке, где стояло небольшое блюдце. Налив в него воды для котенка, она добавила несколько кусочков хлеба.

- К сожалению, это всё, что я могу дать сейчас, - сказала она, опуская котенка на пол.

Гилберт, наблюдавший за ее попытками организовать на скорую руку скромный ужин малышке Лили, с теплотой отметил ее доброту и заботливость. Он понимал, что их внезапное отсутствие на обеде и ужине, скорее всего, не вызвало никакого беспокойства у герцога Вигерда. Хотя, кто знает, как эта фривольность Гилберту ещё аукнется.

- Поедим хлеб с маслом? - предложила она Гилберту, ее взор пал на кусок масла, лежавший в нише для продуктов.

Неуместный в это время прием пищи лишил их выбора.

Он тихо засмеялся, в животе у него заурчало от предвкушения. Он медленно прошел в кухню, его тело ныло от долгой работы над портретом, а слабость брала верх.

- Хлеб с маслом - это то, что мне нужно, Аста, - непринужденно ответил он.

Астариет улыбнулась. Она взяла буханку белого хлеба и оставшийся кусок масла, и подошла к столу. Найдя нож, она неуверенно, неровными кусками нарезала хлеб. Затем, сменив обычный нож на столовый для масла, она отрезала кусочек сливочного масла и намазала им ломтик хлеба. Астариет протянула бутерброд Гилберту.

- Прошу, милорд, вкусите плод моего усердного труда.

Гилберт не смог удержаться от смеха, услышав попытку Астариет пошутить, и его глаза засияли теплом, когда он посмотрел на нее. Он взял из её рук хлеб с маслом, осторожно поднес его к губам и откусил кусочек.

Астариет наблюдала за его губами, и в ее желудке заверещал Кракен - голод, который она раньше не ощущала, так как их столы всегда ломились от изысканных блюд. Она сделала себе порцию и присела на лавочку, откусывая кусочек хлеба со сливочным маслом. В этот момент голода такой простой перекус был верхом изыска.

В тишине старой кухни между двумя молодыми людьми в полной мере раскрылась простота и нежность того, что в этот момент было важнее всего - быть вместе, разделить скромную трапезу и почувствовать тепло друг друга. Они поняли, что настоящие ценности не зависят от богатства и статуса. Они заключаются в простых вещах: в доброте, в заботе о ближнем, в теплоте и уютной атмосфере.

- М-м-м...

Гилберт, погруженный в удовольствие от простого, но безумно вкусного ужина, медленно жевал хлеб с маслом. Каждая крошка, каждая капля масла, таящая на языке, дарили ему ни с чем не сравнимое наслаждение. Он удовлетворенно вздохнул и закрыл глаза, смакуя простую, но вкусную закуску. В этот момент он почувствовал на себе взгляд Астариет, и открыв глаза, посмотрел на неё. Она же оторвала взгляд от масла на своем хлебе. Сердце Гилберта екнуло, щеки вспыхнули румянцем, когда их взгляды встретились. Он быстро опустил взгляд на свою еду, пытаясь взять себя в руки. Прочистив горло, он тихо произнес с легкой улыбкой:

- Аста, это действительно вкусно.

Астариет, широко улыбаясь, ответила:

- Спасибо, муженек. Я рада, что такие мелочи делают тебя счастливым.

Ее взгляд скользнул по лицу Гилберта, заметив масляные пятна над линией его губы. Не раздумывая, она встала, наклонилась над столом и, протянув руку, аккуратно провела кончиками пальцев по краю его верхней губы, стерая остатки масла.

Нежные прикосновения ее пальцев вызывали у Гилберта необыкновенное волнение, его сердце учащенно забилось. Он следил за ее движениями, словно завороженный. Когда Астариет стерла сливочное масло с его верхней губы, он почувствовал нечто непонятное, как будто электрический разряд прошелся по его телу. Гилберт смотрел на нее, сдерживая дыхание, слегка прикусывая нижнюю губу.

Астариет, словно очарованная, задержала палец на уголке его губ. Ее взгляд замер на его устах, когда Гилберт приоткрыл рот, чтобы что-то сказать. Но слова застряли у него в горле от прикосновения подушечки пальца к его губам. По его спине пробежали мурашки. Он закрыл глаза, наслаждаясь этим ощущением, прежде чем снова посмотреть на нее с мягкой настойчивостью. Его сердце билось в бешеном ритме. Слегка покачав головой, он прошептал:

- Ты заставляешь меня...

- Что такое, супруг мой? - спросила Астариет, смахивая масляную каплю с уголка его губ и медленно отводя свою руку от лица Гилберта.

Но Гилберт поймал ее руку, прежде чем она успела полностью отдернуть ее, и на мгновение прижал к своей щеке. В ту же секунду, как он коснулся ее кожи, по телу Астариет пробежал ток. Она почувствовала, как ее сердце забилось быстрее, а щеки заалели. Её взгляд упал на его лицо, на котором отражалась искренняя теплота и нежность. Гилберт, будто околдованный, раскрыл рот, чтобы ответить, но вместо этого наклонился, падая щекой в ее ладонь, его глаза закрылись, а губы растянулись в легкой довольной улыбке.

- Ох, ты такой милый, Гил.

Прошептала Астариет, невольно очарованная его детской непосредственностью. Её пальцы, словно по мановению волшебной палочки, начали нежно поглаживать его кожу.

Гилберт, растворившись в ощущениях, почувствовал, как его сердце замерло от её комплимента. Он распахнул глаза, встретив её очи, и на мгновение потерялся в их глубине. Его щека была теплой под кончиками ее пальцев, и он невольно прижал её руку к своей щеке еще крепче, как будто желая удержать этот момент вечно. С трудом сглотнув, Гилберт прошептал, его голос был тихим, почти неслышным:

- Ты заставляешь меня хотеть быть храбрым, - наконец смог произнести он, медленно поворачивая голову, чтобы опустить губы на её ладонь и запечатлеть нежный поцелуй, оставляя на её коже еле уловимый след.

В этот миг всё вокруг словно замерло. Эти слова, полные искренности, прозвучали для Астариет, как трель соловья. Она почувствовала, как её сердце дрогнуло от этого признания. Будучи застигнутой врасплох, она издала тихий стон, ее дыхание стало частым и неровным. Её щечки порозовели от смущения. Ощущение его мягких губ на коже дарило неимоверное наслаждение. Она инстинктивно прижалась к краю кухонного стола, словно ища опоры в этой необычной ситуации.

Сердце Гилберта учащенно забилось, когда он почувствовал ее реакцию на свой поцелуй. Он смотрел на нее сквозь ресницы, на его устах заиграла легкая ухмылка. Словно пытаясь поймать эту хрупкую нить притяжения, он снова наклонился, на этот раз нежно поцеловав внутреннюю сторону её запястья.

Ее прошибла дрожь, когда его губы, тёплые и влажные, коснулись нежной кожи, где проходили наполненные кровью венки. Чувство уязвимости и незащищенности перед его нежностью захлестнуло ее с головой. Она приоткрыла рот, прерывисто дыша:

- Гил...

Гилберт нежно провел большим пальцем по тыльной стороне ее ладони, наблюдая, как по ее руке побежали мурашки, и его улыбка стала шире, отражая безграничную радость. В его морских глазах, слегка прикрытых, плескалось чувство неземного счастья, и в глубине души он знал, что Астариет испытывает то же самое. В его груди, рядом с волнением зародилось чувство уверенности в себе. Он хотел быть для неё опорой, надежной скалой, сильным и храбрым. Но в этот момент его главным желанием было просто раствориться в нежности её рук, в запахе ее кожи, в глубине её лесных и сочных глаз, которые смотрели на него с такой невинной любовью.

- Да, Аста? - прошептал он, не отрывая взгляда от её лица.

Астариет сглотнула, и на её лбу выступила испарина.

- Ты... так нежен, - ее голос дрожал.

Щеки Гилберта слегка порозовели от ее слов, он опустил глаза на стол, прежде чем снова встретиться с ней взглядом.

- Я... я изо всех сил стараюсь быть... - смущенно прошептал он, продолжая выводить узоры на тыльной стороне ее ладони большим пальцем.

Астариет прикрыла ресницы и погрузилась в блаженные фантазии. Она чувствовала, как его палец легко щекочет её кожу, и её тело отвечало на это прикосновение сладостной дрожью.

- Стараешься быть? - переспросила она, её голос звучал игриво, словно весенний ручей, играющий среди камней.

Ресницы Гилберта затрепетали, а глаза широко раскрылись, застигнутые врасплох её внезапным вопросом. Он на мгновение заколебался, пытаясь найти правильные слова, прежде чем ответить.

- Д-да... я хочу быть тем, с кем ты будешь чувствовать себя в безопасности и... - он замолчал, нервно прикусив губу. Словно не найдя нужных слов, Гилберт вдруг осознал, как мало он знает о любви, о той нежности, которую Астариет вызывает в нем.

- Ох, мой милый одуванчик, не беспокой себя думами об этом, - Астариет раскрыла глаза и подарила ему очаровательную улыбку. Её слова были полны нежности и ласки.

Сердце Гилберта пропустило удар, его тело напряглось, когда она неожиданно назвала его ласкательным прозвищем. Он слабо улыбнулся в ответ, пытаясь скрыть волнение, бурлящее в его груди. Его глаза закрылись, когда он заговорил снова:

- Я... предоставь это мне...

- Что именно? - её глаза искрились игривым блеском, наблюдая за его умиротворенным лицом.

Он открыл глаза, встретившись с ней своим мягким взглядом. Гилберт хотел быть для нее тем, кто сможет защитить ее от всех невзгод, тем, кто всегда будет рядом. Он хотел быть ее сильным и нежным одуванчиком, растущим под ее теплым солнцем. Он помолчал, прежде чем ответить, пытаясь подобрать слова:

- Б-быть тем, кто может... принести тебе счастье и утешение, - тихо прошептал он, избегая ее взгляда и нежно гладя её руку.

- Ты давно это делаешь и я уже счастлива, - ответила она, её глаза сияли от любви.

Гилберт осознал, что он не может предложить ей больше, чем то, что у него есть. Он был её одуванчиком, маленьким и хрупким, но полным любви и преданности. Он был готов расти под ее солнцем, даря ей свою нежность, свою любовь и свою защиту. Он знал, что она его любит, и это делало его счастливым.

Астариет, высвободив свою руку, положила ладони на стол, наклонившись через него ещё ближе к Гилберту, как будто желая согреться в лучах его тепла.

Ее слова, полные искренности и нежности, разлили по телу Гилберта волну тепла. Он удивленно моргнул, когда она наклонилась ближе, грудь его сжалась, будто от сладкой боли, а глаза загорелись от ее признания. Сердце Гилберта бешено заколотилось, отбивая неровный ритм в такт его растущему волнению. Он с трудом сглотнул, прежде чем ответить на её взгляд, чувствуя, что не в силах отвести очей от её чарующих глаз цвета сочной зелени.

- Я-я... - начал Гилберт, слова застревали в горле, будто его язык внезапно превратился в тяжелый камень. - Это так...

Астариет кивнула, её улыбка была такой же яркой и прекрасной, как восход солнца, окрашивая её щеки нежным румянцем.

Гилберт зачарованно наблюдал, как ее волосы цвета красного дерева, словно водопад, каскадом струились по ее рукам, и был загипнотизирован этим зрелищем. Он почувствовал, как его щеки слегка покраснели, а руки сжались на коленях, когда он ощутил трепет в животе. Он не смог удержаться и наклонился ближе к ней, притягиваемый её аурой, словно мотылек к свету.

Она солнечно улыбнулась, ее щечки покрылись пестрым румянцем, когда Гилберт начал приближаться, сидя на лавочке с противоположной стороны.

Он чувствовал, как его сердце учащенно бьется, а взгляд никак не мог оторваться от ее прекрасных черт. Поймав себя на том, что изо всех сил старается поддерживать зрительный контакт, почувствовал, как его руки потянулись к поверхности стола, слегка постукивая пальцами, будто пытаясь успокоить бешеное сердцебиение, вызванное видом ее покрасневших щек.

Астариет, подметив его нервозность, положила свои руки на его запястья, ее прикосновение было мягким и нежным, как лепесток розы.

- Пойдем спать, Гил, - прошептала она, её голос был тихим и ласковым, как шепот ветра в листве.

Он моргнул, пораженный ее внезапным заявлением. От ощущения ее рук на своих запястьях у него по спине пробежали мурашки, и он не мог не почувствовать, как его сердце забилось сильнее. Он посмотрел на нее мгновение, прежде чем кивнуть и подняться со своего места. Он ощущал её взгляд на себе, пронизывающий его насквозь, и это заставляло его сердце биться еще чаще. Гилберт предчувствовал, что эта ночь не будет спокойной, он был уверен, что ее солнце сожжет его одуванчиков пух.

Вскоре вернувшись в их супружескую спальню, Астариет, ступая почти бесшумно, прошла к банкетке у изножья кровати и бережно уложила на нее пушистого котенка. Затем, грациозно двигаясь, она скрылась за складной ширмой, где ей предстояло облачиться в ночную сорочку. Она приготовилась снять платье, пытаясь справиться с непослушной пуговицей на шее, упрямо не поддававшейся ее пальцам.

- Ох, Гил... - прозвучал ее нежный голос за ширмой. - Помоги, пожалуйста, расстегнуть мне платье.

Гилберт, услышав ее просьбу, замер. С трудом сглотнув, он чувствовал, как предательски горит кожа его щек, а сердце колотилось в груди, словно пойманная птица. Он подошел к ширме, медленно приблизился к Астариет и дрожащими руками принялся за пуговицы, стараясь не задерживаться на чувствительных местах. Каждая из них, поддаваясь его усилиям, казалась ему маленькой пыткой, ведь с каждой расстегнутой пуговицей все больше обнажалось манящее совершенство Астариет. Последний рывок - и платье цвета сладкого миндаля, с искусно вышитыми на лифе цветами, словно опавший лепесток, скользнуло вниз по ее стройному телу, оставляя на полу лишь шлейф из мерцающего шелка. Но Астариет не спешила его подбирать. Облаченная лишь в панталоны, сорочку и изящный корсет, она оглянулась через плечо и одарила его очаровательной улыбкой.

- Благодарю, милый, - промурлыкала она, - ты всегда так галантен.

Гилберт, едва сдерживая волнение, выдавил из себя ответную улыбку и, избегая ее взгляда, перевел внимание на крошку Лили, которая с любопытством наблюдала за происходящим с банкетки.

- Это было... не за что, миледи... - тихо пробормотал он, чувствуя, как его голос предательски дрожит.

Астариет выгнула бровь, но ничего не сказала, лишь хихикнула и вернула голову в исходное положение, продолжая стоять к нему спиной.

Сделав глубокий вдох, он решительно шагнул к ней, но его остановил тихий, но полный лукавства, вопрос:

- А ты не хочешь помочь мне с корсетом?

Гилберт замер, словно громом пораженный. Он прекрасно понимал, что сейчас она предстанет перед ним в своей самой соблазнительной ипостаси, и его терзали противоречивые чувства. С одной стороны, он жаждал увидеть ее обнаженную красоту, но с другой стороны, его пугала эта близость, ведь он боялся не справиться со своими инстинктами. Пальцы Гилберта будто сами собой потянулись к завязкам корсета. Он старался не обращать внимания на то, как дюйм за дюймом открывалось перед ним ее тело.

- Ох, сейчас как освобожусь от корсета и надену свою любимую ночную сорочку, - прошептала Астариет, вытянув руки перед собой и томно потягиваясь.

Пытаясь успокоить нервы и руки, Гилберт, прочистив горло, продолжал ослаблять завязки корсета, его щеки пылали от смущения. Пот тонкой пленкой покрыл его лоб, когда он чувствовал, как его пальцы, скользнув по шелковой ленте, приближаются к последним петлям. Наконец корсет был развязан, и Астариет, скинув его с плеч, плавно развернулась к мужу. Перед ним предстала богиня красоты, облаченная лишь в тонкую, почти прозрачную сорочку из тончайшего кружева, очерчивающую все изгибы ее тела. Ее кожа, словно фарфор, светилась в полумраке. Свет луны, проникавший сквозь высокие окна, создавал на ней таинственный, почти волшебный ореол.

Гилберт, очарованный ее красотой, не мог отвести от нее глаз. Он был готов поклясться, что никогда не видел ничего более прекрасного. Ее грудь, упругая и соблазнительная, тонула в тончайшем кружеве, подчеркивая свою привлекательность. В ту же секунду он сделал шаг назад и отвернулся; у него перехватило дыхание, а в голове проносились тысячи соблазнительных образов, когда он понял, что это значит.

- Дорогой, все, дальше я справлюсь сама, иди сам переодевайся ко сну, - Астариет перекрестила руки и схватилась за низ сорочки, плавно поднимая ее вверх.

Гилберт заколебался, дрожь пробежала по его позвоночнику, когда он услышал ее голос. Напряжение в комнате нарастало с каждой секундой, и воздух становился густым, словно пропитанный ароматом страсти и тревоги. Он медленно повернулся, не отрывая взгляда от пола, но не смог удержаться и украдкой взглянул на нее. Его сердце замерло, когда он увидел ее обнаженные плечи, идеально округлые и нежные, словно лепестки розы.

Астариет закинула сорочку на складную ширму и потянулась руками за спину к завязкам своих панталон. Ее движения были плавными и грациозными, каждая деталь ее тела была продумана и изящна.

Глаза Гилберта расширились, когда он увидел, что супруга прячет руку за спину, его лицо пылало от смущения. Он быстро отвернулся и подошел к своему комоду, медленно выдвинул ящик, чтобы достать простую белую ночную рубашку. Его пальцы дрожали, когда он касался шелковой ткани, словно пытаясь успокоить себя и скрыть свой стыд.

Астариет, уже сбросившая с бедер свои панталоны, неожиданно спохватилась. Она резко обернулась и крикнула Гилберту:

- Гил, не мог бы ты принести мою ночнушку? Я совсем забыла ее взять! - она нервно хихикнула.

Гилберт вздохнул с облегчением, услышав её тихий и чуть дрожащий голос, и почувствовал, что она так же смущена, как и он. Быстро развернувшись, молодой человек подошел к ней, протягивая ночную сорочку. Его взгляд был устремлен в пол, а на губах играла легкая, почти незаметная улыбка.

- Конечно, держи, - произнес он, его голос звучал немного хрипло.

Астариет, обернувшись, стояла перед ним в полной обнаженности, ее кожа, словно фарфоровая, отливала молочным блеском в свете луны, проникающим сквозь окно. Она взяла ночную сорочку из его рук, ее пальцы на мгновение соприкоснулись с его ладонью, вызвав у Гилберта дрожь по всему телу.

- Гил, ты что, смущаешься? Ты же уже видел меня голой.

Щеки Гилберта вспыхнули еще ярче, его взгляд метнулся к ней на тот краткий миг, когда их пальцы соприкоснулись. Он быстро отвел взгляд, нервно сглотнув.

- Я... - начал он, но слова застряли в горле. Он чувствовал, как его сердце бешено колотится в груди, а дыхание сбивается.

- Ладно, не буду смущать тебя, супруг мой. Иди, переодевайся сам, а то я вечно тебя задерживаю, - ответила она, смеясь и ловко натягивая на себя ночнушку, отвернулась от него. Ее смех, легкий и звонкий, заполнил комнату, создавая атмосферу непринужденности и легкости.

Гилберт не мог не улыбнуться дразнящему тону своей жены, ощущая в груди теплое расплывчатое чувство, напоминающее одновременно и трепет, и нетерпение. В этот момент он невольно задумался о том, как же он раньше не замечал, насколько прекрасна его жена. Он всегда был очарован ее умом и душой, но теперь, когда увидел ее обнаженной, понял, что ее красота простирается далеко за пределы внешности. В ней была некая хрупкая утонченность, обаятельная игривость и одновременно с тем неотразимая уверенность в себе. Он чувствовал, как его сердце бешено колотится в груди, и он не мог удержаться от желания коснуться ее кожи, почувствовать ее тепло. Он понял, что его любовь к Астариет превратилась в страсть, и не мог устоять перед искушением утолить ее. Он подошел к ней и нежно, как цветок, поцеловал ее в щеку. Он хотел, чтобы этот поцелуй был легким, как дыхание ветерка, но не мог сдержать нахлынувшую волну эмоций, оставив влажный след. Ощущая легкую дрожь в теле, Астариет в ответ заулыбалась, как маленькая девочка, только что получившая свой подарок.

Гилберт поколебался мгновение, прежде чем не спеша направился к кровати. Его сердце колотилось быстрее обычного, и он сдерживал порыв ускорить шаг. Он нервничал и, сделав глубокий вдох, быстро разделся. Надевая ночную рубашку и штаны, его движения были обдуманными и осторожными. Погладив мягкий шелк, он молча проклинал себя за то, что так разволновался и подошел к супружескому ложу.

Астариет, словно юная фея, выпорхнула из-за складной ширмы, украшенной изысканными узорами. Она подошла с другой стороны и, нетерпеливо откинув одеяло, заползла на постель. Ее движения были полны грации и детской непосредственности, а Гилберт не мог не восхититься этим. Он, не теряя времени, быстро забрался следом за ней, натягивая на них одеяла. Астариет вытянула руки из-под одеяльца и положила их по бокам, словно крылья птицы, готовой взлететь. Она повернула голову и, закрыв глаза, вытянула губы уточкой.

- Поцелуй на ночь, - прошептала она, ее голос был тихим и игривым.

Гилберт не смог сдержать смешка, вызванного ее детской просьбой. Он наклонился ближе, его сердце забилось быстрее, когда ему пришлось сократить расстояние между ними. Его губы нежно коснулись ее губ, задержавшись на мгновение, прежде чем он отстранился с мягкой улыбкой на лице.

- Ну все, с твоим поцелуем мне приснятся единороги.

Астариет, уже хорошенько устроившись на подушках, зашевелилась под одеялом, играя пальцами ног.

Гилберт наблюдал за ней, его душа наполнялась спокойствием и умиротворением, глядя на ее детское поведение. Он сел на кровати и потянулся корпусом вперед. Затем протянул руку и нежно взял одну из ее ног в свою ладонь, успокаивающе поглаживая ступню и слушая ее довольные вздохи.

- Массаж? - спросила Астариет, открыв глаза и заулыбавшись, ее улыбка была светлой и чистой, как лунный свет.

Гилберт улыбнулся ей в ответ, его глаза озорно блеснули, когда он кивнул. Он продолжил растирать ее ступни, используя свои сильные и нежные прикосновения, чтобы снять напряжение в ее теле. Он испытывал море удовольствия от того, что мог доставить ей хоть немного радости.

В тишине спальни царила атмосфера нежности и заботы. Астариет, укутанная в мягкие одеяла, лежала на кровати, наслаждаясь заботливыми прикосновениями Гилберта.

- Ммм... ты так заботлив, мой милый одуванчик, - ее лицо светилось счастьем, когда она откинулась на подушку и сложила руки на живот, довольно мурлыча.

Услышав это ласковое прозвище, щеки Гилберта слегка порозовели. Он на мгновение отвел от нее взгляд, и легкая улыбка тронула уголки его губ. Закончив с ее ступнями, он плавно перешел к голеням, мягкими круговыми движениями массируя уставшие мышцы.

- Ах, под коленкой, там погладь тоже, - беззаботно, с улыбкой до ушей, она раз осмелилась и начала раздавать Гилберту указания.

Гилберт, подчиняясь ее просьбе, осторожно приподнял её ногу и начал массировать область под коленом. Его движения были медленными и обдуманными, он старался избегать чувствительных мест, но при этом доставлял как можно больше удовольствия. Он взглянул на неё с легкой улыбкой, довольный тем, что она выглядит такой расслабленной.

С ее губ сорвался вздох удовлетворения, и, сама того не замечая, она погрузилась в глубокий сон.

Гилберт мягко улыбнулся при виде безмятежного сна благоверной, чувствуя, как его собственные мышцы расслабляются, когда волна облегчения захлестывает его. Он продолжал массировать ее ноги еще несколько мгновений, а затем осторожно опустил ее ножку обратно и подоткнул одеяло.

Гилберт лег рядом с Астариет. Он прилег на бок и, приподнявшись на локте, стал наблюдать за ее сном. Он не мог не восхищаться умиротворенным выражением ее лица, легким подъемом и опусканием груди, создающим успокаивающий фоновый ритм.

Внезапно Астариет перевернулась на бок в его сторону и приоткрыла рот. Вырез её ночнушки слегка отодвинулся, открывая вид на ложбинку её белых грудей.

У Гилберта слегка перехватило дыхание. Он невольно замер, когда его взору предстала ее полуголая грудь. Он не мог не уставиться на нее, и его щеки слегка порозовели, когда он заметил мягкие очертания ее ареолы, выглядывающей из-под ткани. В этот момент он испытал бурную гамму чувств: желание, страсть, нежность, восхищение. Его тело отреагировало на увиденное, и он почувствовал, как его кровь закипает. Но он не мог забыть о том, что Астариет спала, и, поборов свои желания, отвёл взгляд.

Астариет мирно спала. Ее длинные волосы цвета красного дерева рассыпались по подушке, а дыхание, едва слышное, вырывалось из полуоткрытого рта. Услышав ее сопение, Гилберт не мог удержаться, и его взгляд скользнул по спящему лицу девушки еще на несколько мгновений, прежде чем снова медленно опустился к ее обнаженной груди. Он прикусил губу, почувствовав волнение внизу живота, когда увидел ее красоту.

Мысли Гилберта путались, когда он смотрел на свою спящую жену. Он всегда любил ее издалека, восхищаясь ее силой и добротой. Но теперь, став ее мужем, он почувствовал еще более глубокую связь с ней. В этой беззащитной спящей Астариет он видел хрупкую девушку, нуждающуюся в его защите и любви. Он хотел обнять ее, прижать к себе, но боялся разбудить.

Астариет спала так сладко, что ее дыхание становилось едва заметным, а нижняя губа слегка отвисла, издавая тихий, влажный звук. Гилберт, наблюдая за ней, не смог удержаться от тихого смешка, поскольку то, как она пускала слюни на подушку, очень бросалось в глаза. То, как она во сне становилась маленьким беззащитным ребенком, забывая о величии и грации, забавляло его. Он протянул руку к ее лицу, осторожно вытирая слюну большим пальцем и нежно улыбнулся спящей. Его палец скользил по ее мягкой коже губ, и Гилберт невольно залюбовался ее ликом, освещенным лунным светом, проникающим сквозь окно. Он любил ее, несмотря на все ее маленькие, милые недостатки. Он любил ее смех, ее вспыльчивость, ее нежность и даже ее странные привычки во сне.

Внезапно, как будто почувствовав его прикосновение, Астариет слегка зашевелилась. Она, не просыпаясь, вытянула шею, словно пытаясь уловить какой-то звук, и закинула ногу Гилберту на бедро.

Сердце юноши затрепетало, когда он почувствовал, как ее нога легла на него, словно ища защиту и укрытие. Гилберт невольно улыбнулся. Ему нравилось это чувство близости, это ощущение, что он для нее - не просто муж, а нечто большее - опора, защита, источник спокойствия.

Его улыбка была мягкой, когда он смотрел на нее сверху вниз и в полусне она тоже улыбнулась. Ее губы приоткрылись, и Гилберт увидел сквозь них жемчужно-белые зубы. Он знал, что даже во сне ее улыбка всегда была самой красивой на свете. Он нежно положил ладонь ей на бедро, прижимая ее к себе, и наблюдал с нескрываемой любовью.

Выбрав такую позу, Астариет расслабленно лежала, и Гилберт наслаждался ощущением ее тяжести на себе. Это заставляло его чувствовать себя нужным, желанным и любимым. Он закрыл глаза и глубоко вдохнул, наслаждаясь успокаивающим ароматом ее волос, продолжая прижимать супругу к себе.

Глаза Гилберта расширились от смущения, когда он внезапно заметил складку на своих спальных штанах. Он быстро пошевелил бедрами, надеясь скрыть это от Астариет, пока та спала. Ему было стыдно за такую реакцию своего тела в ее присутствии. Грубо приподнявшись на боку, Гилберт столкнулся с Астариет, чей лоб неуклюже уперся в его грудь, а нога ещё нежнее обвила его бедро. Он почувствовал, как тепло проникло в его грудь от соприкосновения с ней. Его руки нежно обняли ее, прижимая к себе, а пальцы осторожно пробежались по ее волосам.

- Аста, ты делаешь меня таким счастливым.

Он знал, что она спит и не услышит его слов, но всё равно был так счастлив в этот момент. Однако его эрекция в штанах стала все более нетерпеливой. Сердце юноши забилось чаще, когда он почувствовал возрастающее давление. Гилберт прикусил губу, внутренне коря себя за то, что позволил этой ситуации произойти.

- Ш-ш-ш, все в порядке, - прошептал он сам себе, пытаясь успокоиться, когда пошевелился под весом Астариет.

Тело Гилберта напряглось, когда он почувствовал, как его возбуждение растет. Он пытался сосредоточиться на ощущениях Астариет в своих объятиях, на ее мягких волосах, касавшихся его кожи, на чем угодно, только не на пульсирующем ощущении между ног.

Астариет нахмурилась и переместилась. Отодвинув ногу с его бедра, она перевернулась на другой бок, к нему спиной. Гилберт задержал дыхание, когда она пошевелилась во сне, неосознанно прижимаясь задом к его набухшему члену. Он крепко зажмурился и прикусил губу, пытаясь сдержать удовольствие, разливающееся по его телу.

- А-Аста.

Астариет только обхватила подушку и продолжала беззаботно спать.

Тело Гилберта слегка расслабилось, но его член оставался твердым и пульсирующим. Он открыл глаза, глядя на спящую Астариет, на то, как ее спина поднимается и опускается с каждым вздохом. Он снова прошептал ее имя, но она не пошевелилась.

Щеки Гилберта вспыхнули, как от удара крапивой, когда он ощутил, что его член дернулся и набух еще больше при мысли о прижимающемся к нему изящном теле Астариет. Он с трудом проглотил ком из слюны, стараясь игнорировать болезненное напряжение своей эрекции в штанах.

- Аста.

Его чуть слышный голос прокрался в ее сознание. Вскользь, просыпаясь, она пробормотала:

- М? Что случилось?

Сердце Гилберта забилось сумасшедшим темпом, когда она зашевелилась и ее сонный голосок заставил его член снова реагировать. Он глубоко вздохнул и попытался говорить ровным голосом.

- И-извини, Аста. Я не хотел тебя будить.

Астариет тяжело выдохнула:

- Говори. М?

Гилберт на мгновение заколебался, прежде чем, наконец, обрел дар речи:

- Я просто... беспокоился о тебе, - прошептал он, глядя супруге в спину. - Ты всю ночь ворочалась с боку на бок, и я, - он помолчал, прежде чем продолжить, - не мог из-за этого уснуть.

Астариет повернулась лицом к супругу и с удивлением посмотрела на него.

- Я мешаю тебе уснуть?

Гилберт раскраснелся, когда встретился с взглядом жены. Она совсем не понимала, какой эффект на него произвела. Он быстро покачал головой и отвел взгляд, стараясь справиться со своим возбуждением.

- Н-нет, конечно, нет, любовь моя. Я просто...

Астариет вытянула руку и положила палец ему на грудину.

- Тогда что?

От ее прикосновения у Гилберта перехватило дыхание, а его член запульсировал еще сильнее, полностью выдавая его. Он на мгновение закрыл глаза и попытался взять себя в руки:

- Я... мне просто приснился плохой сон, вот и все, - бессильно бормотал он, стараясь скрыть свое волнение. - Я не мог от него избавиться.

Голос Гилберта слегка дрожал, когда он лгал, все еще не в силах встретиться с ней взглядом, зная, что Астариет видит его насквозь.

Она выгнула бровь и коварно усмехнулась:

- Ты же обманываешь меня.

Сердце Гилберта подпрыгнуло от ее ответа, и он почувствовал, как его лицо заливается краской. Юноша не мог даже взглянуть на нее, понимая, что от этого еще больше разволнуется. Он запнулся, пытаясь найти оправдание своей эрекции.

Она слишком хорошо знала своего мужа, ведь они были друзьями с самого детства. Астариет придвинулась к нему на кровати и сосредоточенно посмотрела ему в лицо.

- Эй, ты что, уже не доверяешь мне?

Сердце Гилберта учащенно забилось, когда он ощутил ее дыхание на своем горячем лице. Он почувствовал напряжение ее взгляда и, наконец, перевел взгляд, чтобы посмотреть на нее. Юноша с трудом сглотнул, прежде чем смог высказать свои мысли, пытаясь успокоиться.

- Конечно, я доверяю тебе, Аста.

- Тогда признайся, что тебя беспокоит, я не буду осуждать. Ты же знаешь... - едва приоткрывая глаза, она сонно растянула линию губ в четкую дугу.

Гилберт затруднялся ответить, его глаза скользили по комнате, пока он не сделал глубокий вдох. Он знал, что не может больше прятать свои мысли. Смотря ей в глаза, тот, наконец, разговорился.

- Я наблюдал, как ты спишь... и ты ворочалась, и я... - он помолчал, собираясь с мыслями.

- Что ты? - она заинтересованно подняла брови и прикусила свою сухую кожу губ.

Щеки Гилберта стали еще более красными, когда он почувствовал, что нервничает. Он понимал, что не сможет скрыть правду и взглянуть ей в глаза. Его голос дрожал, когда он, наконец, решился заговорить:

- Я... я обнаружил, что становлюсь... возбужденным... просто потому, что я смотрел на тебя, пока ты спала.

Астариет зарделась, как сочная редиска, и опустила взгляд.

- Супруг мой... так тебе сейчас очень тяжело?

Глаза Гилберта расширились от удивления при ее словах, он не ожидал, что она спросит о его чувствах. Он на мгновение отвел взгляд, собираясь с мыслями, прежде чем ответить. Его голос стал мягче и уязвимее, чем раньше.

- Да, Аста... мне очень трудно.

Она приподнялась на своих ладонях и резким движением перевернула его на спину, нависнув над ним. Его глаза расширились от неожиданности, в то время как ее сверкали уверенностью. Он ощутил на себе ее цепкие руки, что прижались к его локтевым ямкам. Эта рыжая бестия пригвоздила его к кровати. Он никогда не видел ее такой: уверенной в себе и властной. Астариет всегда была милой, отважной, любящей и доброй, но никогда не была властной.

- Гил, скажи, как облегчить твое напряжение? - девушка смотрела на мужа хитрыми глазами.

Гилберт с трудом сглотнул, задумчиво переводя взгляд с нее на ее губы, словно искал ответ на ее вопрос.

- Аста... я не знаю, правильно ли это... а мы можем... - он замолчал, не зная, что сказать дальше.

Астариет наклонилась и приблизила свое лицо.

- Не стесняйся, дорогой. Говори.

Гилберт почувствовал ее тепло и близость, его сердце забилось сильнее. Он закрыл глаза, ощущая ее теплое дыхание на своей щеке. В его голове было множество мыслей, но он решил сказать правду и прошептал:

- Ты поцелуешь меня? Пожалуйста, - его голос был едва громче шепота, полный тоски и желания.

- Куда мне тебя поцеловать? - она дразнила его, вытянув губы.

Сердце Гилберта бешено колотилось в груди, когда она подула ему в нос. Он раскрыл голубые глаза и встретил ее взгляд, на его губах играла легкая застенчивая улыбка.

- Я бы хотел, чтобы ты поцеловала меня... куда угодно, - тихо попросил он, едва сдерживая желание в голосе.

Астариет облизнула губы, обрадованная широким выбором. Гилберт ахнул, когда она забралась на него, усевшись сверху, ее резкие движения застали его врасплох. Его сердце забилось быстрее, когда ее пальцы начали поднимать его ночную рубашку до шеи, будто играя с его чувствами, а прохладный воздух коснулся его обнаженной кожи, что вызвало у него особое возбуждение. Гилберт покраснел и отвел взгляд, чувствуя себя уязвимым под ее пристальным взглядом. Тогда она стала нашептывать ему на ухо нежные слова, делая его слабым пред собою.

- Ты мой маленький грешник.

Гилберт не смог удержаться и застонал от удовольствия, когда она наклонилась и поцеловала его сосок, вызывая волны наслаждения по всему его телу. Он спрятал глаза за ресницами, отдаваясь моменту, и почувствовал, как его член затвердел под тканью штанов. С каждым ее поцелуем он терял контроль над своим телом, погружаясь в мир страсти и удовольствия, который она создавала для него.

- М-моя леди... я...

Она прижалась губами к другому его соску.

Гилберт не смог сдержать стон, ощущение ее губ на своей коже сводило его с ума. Он уже мог сказать, что это будет ночь, которую он никогда не забудет.

- Моя леди... я в Вашей власти... - пробормотал он, его голос дрожал от желания.

Астариет подняла голову и расхохоталась.

- Хм... думаю, я закончила.

Она испытывала его.

Тело Гилберта напряглось, когда она отстранилась, он лихорадочно соображал, пытаясь разгадать ее намерения. Он посмотрел на нее снизу вверх, его глаза остекленели от желания и тихо прошептал:

- Это так, миледи? Я готов служить Вам в любом качестве, которое Вы пожелаете... выполнить все желания... все...

Астариет почувствовала, как краска покрывает ее лицо, спускаясь к шее.

- Боже, ты бесстыдник! - она игриво погладила его по грудной мышце. - Вообще-то я надеялась, что буду делать все, что ты попросишь.

Гилберт задержал дыхание, когда ее рука коснулась его кожи, словно поток раскаленного металла. Он ощутил, что внутри его штанов нарастает эрекция, и понял, что придется пойти на риск.

- М-моя леди... я хочу, чтобы Вы занялись со мной любовью...

Астариет улыбнулась, радуясь его нетерпению:

- Как именно, милорд желает этого?

Гилберт густо покраснел, чувствуя, как все его тело пылает от смущения и возбуждения. Он отвел взгляд, бормоча свои желания:

- М-мы могли бы... лечь... и... ты могла бы... сверху... меня. Я-я хочу чувствовать тебя... всем своим телом... и я...

Астариет как всегда наслаждалась его реакцией. Она встала на колени, ноги расставила по сторонам его бедер. Освободившись от сорочки, бросила ее на пол.

- Начнем? - спросила она, освобождая его голову от ночной рубашки.

Гилберт задыхался от волнения, когда наблюдал за ней. Вид ее обнаженной груди заставил его кровь бурлить в жилах. Он не мог удержаться, чтобы не дотронуться до нее. Его рука дрожала, когда он провел пальцами по ее округлой груди, слегка затрагивая подушечками темно-розовый сосок.

Астариет вскрикнула от удовольствия и вцепилась в пояс его ночных штанов. Гилберт приподнял бедра, позволяя ей стянуть с него бельё. Его эрекция высвободилась, пульсируя от желания. Он был одновременно смущен и возбужден, его щеки пылали, а глаза были опущены.

- М-моя леди...

- Ох, я так волнуюсь, мы еще никогда не занимались любовью в такой позе, - Астариет обмахивала себя руками, чтобы отогнать жар.

Гилберт кивнул, застыв в неловком ожидании, и не мог вымолвить ни слова. Сердце колотилось в груди, как бешеное животное, а влага на кончике члена говорила о том, что его желание нарастает с каждой секундой. Он отчаянно хотел ее, но в то же время ощущал себя немного уязвимым в этой позе.

- Д-да, миледи... я хочу вас... - выдохнул он, едва слышно.

Заметив каплю предэякулята, скользнувшую по его члену, она с легкой улыбкой положила руку на него. Ее пальцы мягко обхватили член, слегка сжимая.

- Наверное... наверное, надо подготовить Вас, милорд, да? - ее голос был тихим, но полным обещаний.

Гилберт ахнул, выгибая спину от неожиданности, когда ее рука обхватила его член. Он с трудом мог поверить в происходящее, ощущения были настолько ошеломляющими, что мир вокруг него как будто померк.

- Д-да, миледи... пожалуйста... - выговорил он, раздвигая ноги шире, полностью раскрываясь перед ней.

Астариет сосредоточенно ласкала его член, движения ее руки были плавными, ритмичными.

- Гил, как именно тебе хочется, чтобы я гладила? - спросила она, ее голос звучал ласково, но в нем сквозило возбуждение.

Гилберт захныкал, не в силах сформулировать ответ. Он был поглощен бурей удовольствия, которая прокатывалась по его телу, заставляя его дрожать от предвкушения.

- М-медленно... и нежно... Аста... - взмолился он, едва сдерживая себя.

- Поняла, - ответила она, ее рука стала скользить по его члену, плавно переходя от головки к основанию и обратно. Она гладила его мягко, нежно, не теряя хватки, заставляя его стонать от удовольствия.

Наслаждение Гилберта усиливалось с каждой секундой, он запрокинул голову, не в силах больше отвести взгляд от Астариет. Он был поглощен бурей чувств, и все, что он мог сейчас сделать, это отдаться ошеломляющим ощущениям.

- О, миледи... это... - прошептал он, его голос был хриплым от удовольствия.

Астариет, уловив его взгляд, покраснела, сама ощущая напряжение под ложечкой. Она не ожидала, что Гилберт будет настолько чувствительным, настолько сладострастным.

- Итак, что дальше? Как трогать? - спросила она, ее голос звучал немного неуверенно.

Гилберт прикусил губу и с тоской посмотрел на нее. Его сердце готово было вырваться из груди. Он наслаждался этим больше, чем когда-либо думал, и его ослабевший дух каким-то образом становился сильнее с каждой секундой.

- Ты могла бы... погладить его немного жёст... - начал он, но его слова прервал стон, вырвавшийся из его горла.

Глаза Астариет загорелись, понимая его намек. Она легко провела пальцами по его мошонке, слегка сжимая ее.

- О, Аста... - взмолился Гилберт, его голос был полон страсти.

Она продолжала ласкать его, наслаждаясь его реакцией, его стонами, его возбужденным дыханием. Она чувствовала, что он близко к краю, и ей хотелось довести его до пика удовольствия. Она перешла к более интенсивным движениям, ее рука скользила по его члену с возрастающей скоростью, каждый раз задевая чувствительную головку. Гилберт зажмурился и застонал, его тело напряглось, готовое к разрядке.

- А-Аста... - выдохнул он, его голос был полон мольбы и страсти.

Астариет почувствовала, что его член напрягся до предела, и сжала его нежно, но твердо. Гилберт задрожал, его дыхание стало прерывистым, его стоны - более громкими. Наблюдая за его реакцией, она почувствовала, как ее собственное тело наполнилось жаром. Она никогда не видела такого выражения на лице Гилберта, такого сильного, такого полного удовлетворения.

- Муженек, я люблю тебя.

Глаза Гилберта закатились, и он издал глубокий стон, наслаждаясь каждым ее прикосновением. Он никогда не чувствовал себя более живым, чем в этот момент рядом с ней. В его душе, истерзанной постоянным давлением и подавлением воли, зажглась искра надежды, которую Астариет так бережно взращивала. Она была его лучиком света, его спасением. Его сердце переполняла любовь к ней, душа трепетала.

- О, любовь моя... я тоже тебя люблю... - прошептал он голосом хриплым от нахлынувших эмоций.

Астариет улыбнулась про себя, ее счастье отражалось на щеках, когда она трогала его половой орган, получая от этого огромное удовольствие. Она играла с его членом, словно с музыкальным инструментом, и каждый ее жест вызывал у Гилберта стон, который становился все громче.

Его тело дрожало от возбуждения и блаженства. В этот момент мир вокруг них растворился. Существовали только они двое, их страсть и их любовь. Гилберт, у которого за спиной было столько душевной боли, чувствовал себя защищенным и любимым. Он отдал ей свою душу, свою верность, свое тело.

- Боже милостивый... - простонал он, задыхаясь от удовольствия.

Гилберт стонал все громче и громче, его тело дрожало от ее прикосновений. Его разум был затуманен наслаждением и любовью, сердце билось быстрее, чем когда-либо. Ощущение ее рук на нем, двигающих его член, как игрушку, только заставляло желать большего. Он был как кукла в ее руках, и ему это нравилось.

Астариет, чьи пальцы скользили по его коже, словно танцующие стрекозы, хихикнула.

- Готов вознестись? - спросила она голосом, полным томного желания.

- Да... - выдохнул он еле различимым шепотом.

Астариет, чувствуя его готовность, ускорила темп. Она двигала своей ладонью резво и жестко, так интенсивно и при этом с такой нежностью, что Гилберт забыл о боли и о прошлых страданиях. В этот момент всё вокруг растворилось в калейдоскопе красок и звуков. Разум Гилберта взорвался от удовольствия, каждый мускул в его теле напрягся, когда он поднялся на новые высоты экстаза. Его глаза закатились, рот открылся в беззвучном крике, когда он полностью отдал ей контроль.

- О, БОЖЕ мой... Аста!

- Да, высвободи крик, мой любимый, кричи от наслаждения! - воскликнула Астариет, ее сочной зелени глаза заблестели от удовольствия.

Астариет воодушевленно наблюдала за сменой выражений на его лице и ликовала. Ее движения ладонью стали более сильными, более уверенными. Она гладила отрывисто, резко, интенсивно, так, что тело Гилберта дергалось и билось в конвульсиях, а дыхание сбивалось с каждым ее точным нажимом. Боль прошлого была забыта, тяжесть мира спала, когда она вознесла его на высоты, которых он никогда прежде не испытывал.

- Я... я больше не могу этого выносить... Аста...

- Давай, Гил, освободись, и мы продолжим единение.

Астариет подводила его к оргазму, скользя по его длине с сильным сжатием. С последним воплем наслаждения Гилберт достиг апогея, его тело содрогнулось в оргазме, а она продолжала массировать его умелыми руками.

- Аста... - выдохнул он, пытаясь отдышаться, не отрывая глаз от нее, пока она доводила его до умопомрачительной кульминации.

Почувствовав, как горячая сперма вылилась между ее пальцами, Астариет молча наслаждалась своей работой. Тело Гилберта дрожало и тряслось, тихий стон сорвался с его губ, когда она продолжала доить его своими бархатными ручками.

- Аста... я...

- Время закончить.

Астариет успела увлажниться между ног, в то время как мастурбировала ему и, взяв его головку члена, встала на коленях над ним, ее складки уже блестели.

Почувствовав, как его головка члена коснулась ее складок, Гилберт широко раскрыл глаза от предвкушения. У него пересохло в горле, когда Астариет медленно опустилась на него, ее влажность окутала его, когда она приняла его в себя.

- Аста... о, Боже мой... я...

Она наморщила лоб, постепенно и медленно принимая его в себя, пока полностью не опустилась на него, соединяя их тела.

- Ах... Гил... я... такие необычные чувства испытываю...

Почувствовав, как она крепко обхватила его своим телом, Гилберт едва смог сдержать свой восторг. Он тихо выдохнул, наслаждаясь ее нежным прикосновением, чувствуя, как их тела сливаются в единое целое. Его руки скользили по ее коже, нежно обводя контуры ее груди, и он едва удержался, чтобы не застонать от удовольствия.

- Аста... ты хочешь, чтобы я подвигался?

Астариет, потеющая и дрожащая от возбуждения, чувствовала тепло его ладоней на своей коже. Ее собственные руки переместились на его живот, ища опору.

- Д-да, попробуй, - прошептала она, голос был едва слышен, но в нем проскальзывал трепет, который отзывался в душе Гилберта.

Он понял, что должен действовать медленно. Гилберт осторожно приподнял ее бедра, затем плавно опустил их обратно, наслаждаясь ощущением ее тела, которое, казалось, обволакивало его. Его живот сжался, когда он начал двигаться в ней. Каждый толчок был преисполнен страсти, их тела будто танцевали в унисон, создавая прекрасный лихорадочный ритм.

- Аста... - он прошептал ее имя, имя, которое теперь звучало для него как музыка, как нечто самое прекрасное в мире.

Она уловила его темп, словно инстинктивно, и начала двигаться вместе с ним. Ее бедра встречались с его бедрами, создавая ритм, который эхом отдавался в их душах.

- Вот так? Тебе хорошо? - спросила она, ее голос был игривым, но в нем слышалось глубокое желание удовлетворить его.

Гилберт издал хриплый стон, когда она взяла инициативу в свои руки. Ее движения были еще более смелыми, более решительными, и он понял, что находится на грани счастья, которое он никогда раньше не испытывал. Его руки переместились на ее талию, крепко сжимая, пока он повторял ее ритмичные толчки, отдаваясь этой прекрасной игре.

- Да, Аста! Именно так! - он позабыл о всяком самоконтроле, позволив себе утонуть в этом океане наслаждения.

Она раскрыла рот, судорожно дыша и постанывая, чувствуя, как их движения бедер сливались воедино.

- Я оседлала тебя, мой жеребец! - Астариет хихикнула, ее глаза искрились от удовольствия.

Ее слова, как искры пламени, прошли по его телу, заставляя его ускорить темп. Он представил ее в образе смелой амазонки, которая скачет на нем, как на жеребце, и это лишь усилило его страсть. Его бедра двигались быстрее, толчки становились сильнее, когда он улавливал ее вздохи и стоны.

- Аста... тебе нравится? Ах... - он не мог удержаться от стонов, от глубоких вздохов, которые извергались из его груди.

Астариет прыгала на нем с неудержимым жаром, ее тонкие пальцы сжимали кожу на его животе.

- Я безумно счастлива с тобой! - выдохнула она, ее голос был преисполнен любовью и страстью. - Ты позволил мне поиметь тебя во всех отношениях!

Гилберт хмыкает, его движения становятся все более настойчивыми, поскольку слова и действия благоверной разжигают в нем желание. Он обхватывает ее за талию, слегка приподнимая, прежде чем снова насадить на свой член. Его лицо искажается от удовольствия, глаза закатываются.

- Я никогда не смогу отказать тебе ни в чем, Аста...

- И я тоже не смогу тебе отказать! - задыхаясь, прошептала Астариет, скача на нем, как всадница, ее тело двигалось в унисон с его ритмом.

Гилберт завелся еще сильнее и, ощущая прилив силы, схватил ее за бедра, перевернув так, чтобы оказаться сверху, прижимая ее к кровати. Она глухо простонала от неожиданности, но в ее глазах горел огонь желания. Гилберт почувствовал себя таким уверенным. Астариет, его жена, превращала его в смелого мужчину. Он ухмыльнулся, наблюдая за реакцией супруги, и ощущение того, что он все контролирует, только усиливало его возбуждение. Он наклоняется и шепчет ей на ухо, обдавая горячим дыханием ее кожу.

- Ты делаешь меня храбрым, Аста... ты даешь мне силу...

Астариет обняла его за плечи, ее лицо вспыхнуло румянцем, и она вдруг изменилась в лице.

- Ой, Гил, я забыла принять одно средство... - прошептала она, ее голос был полон смущения.

Гилберт немедленно перестаёт двигаться, его лицо отражало беспокойство от ее слов. Астариет, избегая его взгляда, добавила, краснея еще сильнее:

- Маменька говорит, это нужно принимать перед близостью, чтобы не забеременеть...

Щеки Гилберта залились густым румянцем. Он чувствовал смесь смущения и забавного возбуждения от неожиданной перемены в поведении Астариет.

Она поворачивает голову, наигранно хмурясь:

- Что тут смешного? Не думаю, что ты хочешь быть отцом в свои девятнадцать лет.

Гилберт пытался подавить смешок, не желая ранить чувства Астариет. Он нежно провел рукой по ее щеке, поворачивая ее лицо к себе.

- Нет, нет, дело не в этом. Я просто...

Гилберт замялся, пытаясь найти правильные слова. Астариет удивленно уставилась на своего мужа, ожидая продолжения. Он смотрел в ее ясные глаза, его собственные были полны тепла и привязанности, когда тот собирался с мыслями, и продолжил:

- Я просто нахожу милым, что ты думаешь о нашем совместном будущем. Это то, чего стоит ждать с нетерпением, не так ли?

- Да, и я готова нарожать тебе восемь детей, если захочешь! - заявила она, ее очи искрились от энтузиазма.

Глаза Гилберта расширились от шока, его сердце учащенно забилось от произнесенных ею слов. Мысль о том, что у них будет восемь детей, вызывала в нем волну радости, но он знал, что им нужно быть реалистами. Он улыбнулся, стараясь сохранять спокойствие.

- Восемь детей, да? Это довольно много...

Астариет хихикнула, еще больше краснея.

- Ну да, немного перегнула палку. Но двое - оптимальный вариант для рода герцога.

Лицо Гилберта расплывается в мягкой улыбке. Мысль о двух детях, о маленьком семействе, согревала его сердце.

- Двое детей... да, это звучит более приемлемо. Мы сможем дать им всю любовь и заботу, в которых они нуждаются, - он взял ее руку и нежно сжал.

- Значит.... ты не против? Ну, эта наша ночь, она... без защитных средств, и... мы можем остановиться сейчас, если хочешь.

Сердце Гилберта колотилось в груди, в его теле переплелись волнение и легкий страх:

- Я... я не возражаю, Аста. Я доверяю тебе. Но... ты уверена? - он заглянул в ее глаза, ища поддержки, одобрения. - Я...

- Ты не уверен, что готов к отцовству? - Астариет протянула руку и погладила его по щеке.

Гилберт откликнулся на ее прикосновение, и его охватывает чувство комфорта. Он опускает глаза, делает глубокий вдох, прежде чем встретиться с ней взглядом.

- Стать отцом... это большая ответственность, - он почувствовал, как на его плечи легла тяжесть этого слова. - Но...

- Говори, мы супруги, у нас нет тех тем, которые бы мы скрывали. Мы поддержка друг для друга, верно?

Гилберт мягко улыбается, благодарный за понимание.

- Конечно, ты права, любимая. Между нами не должно быть секретов. Я действительно доверяю тебе и готов стать отцом. Я просто хочу убедиться, что мы...

Гилберт замолкает, не в силах договорить. Он чувствует, как Астариет сжимает его щеку, её касание теплое и нежное, как лепестки раннего весеннего цветка, что были впервые согреты солнцем.

- Что? - она крепко сжала щеки Гилберта, чувствуя его член, все глубже входящий в нее. Она слегка растянула его щеки в разные стороны, словно пытаясь разглядеть его душу сквозь эту нежную, почти детскую кожу. - Говори, я не укушу.

Щеки Гилберта, и без того румяные от желания, вспыхнули еще сильнее под ее прикосновением. Он с трудом заставил себя посмотреть ей в глаза, чувствуя, как в нем бурлит смесь страсти и уязвимости.

- Я просто хочу убедиться, что мы оба готовы, Аста. Ты же знаешь, какой я хрупкий как физически, так и эмоционально.

Астариет, словно не замечая его волнения, сжала его щеки еще крепче и подняла взгляд к потолку балдахина, украшающему их ложе.

- О, по поводу этого... я собираюсь на днях начать тренировки по фехтованию под руководством своего отца.

При этих новостях глаза Гилберта загорелись, на его лице расцвела широкая улыбка.

- Правда?! О, это чудесно, Аста! Я так горжусь тобой. Твой отец - великий фехтовальщик, ты многому у него научишься. Может быть... - Гилберт уже планировал их совместные тренировки, представляя, как они будут отрабатывать удары, защищаться от нападений. Он чувствовал, как его сердце бьется быстрее от этой мысли. И всё же, он не мог осмелиться взять оружие, хоть и тренировочное.

- Да, странно, почему я раньше не интересовалась мастерству меча, но... После того, что случилось с тобой во дворце, я намерена защищать нашу с тобой семью серьезно, - она погладила его по щекам большими пальцами, и Гилберт почувствовал, как ее прикосновение дарит ему успокоение и уверенность. - Хочешь учиться вместе? Или что ты хотел сказать?

Гилберт краснеет еще сильнее от ее слов, испытывая смесь эмоций: благодарность, счастье и легкую грусть из-за собственной слабости. Он кладет свои руки поверх ее, нежно отводит их от своих щек и удерживает в своих ладонях.

- Спасибо тебе, Аста...

Астариет с непониманием в глазах уставилась на Гилберта.

- Эм... значит, пока ты не хочешь пополнять нашу семью?

Ее вопрос застал его врасплох. Глаза Гилберта расширились от удивления, и он быстро замотал головой.

- Нет, нет! Я-я имею в виду... я, конечно, хочу, чтобы когда-нибудь у нас с тобой были дети. Но... я просто чувствую, что нам следует подождать еще немного.

- Ты считаешь, что не готов, потому что... потому что все еще... думаешь о прошлом и о том, что ты слаб? - она немного сдвинулась под ним, ощущая его член в себе.

Ее слова, прозвучавшие как мягкий упрек, вызвали у Гилберта бурю эмоций. Он задыхался, его глаза непроизвольно закрылись, когда он почувствовал ее движение. С трудом сглатывая, он пытался сосредоточиться на разговоре.

- Да... я... я полагаю, что это могло быть частью этого, - тихо признался он, его дыхание прерывалось, когда она сильнее прижималась к нему.

- Слушай, я сильная женщина. Я смогу за тебя постоять, да и за детей тоже. Мне не важно, насколько ты слаб характером, я этого просто не замечаю, - она обняла его за плечи и опустила его голову на свою обнаженную грудь.

Гилберт вздрогнул от ее прикосновения, его руки инстинктивно обвились вокруг ее талии. Он сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться, чувствуя биение ее сердца у своей щеки.

- Спасибо... я... - он замолк, не в силах подобрать слова.

Астариет, словно читая его мысли, продолжила:

- Хорошо, давай продолжим занятие любовью, только не кончай в меня, я готова подождать, пока ты окрепнешь, - она погладила его по голове.

Гилберт напрягся от ее слов, его сердце на мгновение замерло. Он колебался, прежде чем медленно кивнуть, испытывая смесь смущения и благодарности за ее терпение.

- Д-да... я понимаю, - заикаясь, бормочет он, уткнувшись лицом ей в грудь.

- Двигайся, не думай о плохом. Я люблю тебя, - пролепетала она, прижимая его к себе.

Гилберт с трудом сдерживал наплыв тревожных мыслей, но слова Астариет, прозвучавшие словно заклинание, помогли ему отвлечься. Он сосредоточился на ощущении тепла, исходящего от ее тела, на упругости ее бедер, и этот контакт был для него настоящим спасением. Он глубоко вдохнул, пытаясь сконцентрироваться на настоящем моменте, на ее губах, так близко прижатых к его уху, на ее горячем дыхании. Он начал двигаться бедрами, медленные и уверенные толчки, словно подражая ритму ее сердца, ее дыхания.

- Я тоже тебя люблю.

- Ах... - срывается стон из ее уст.

Астариет обвила его руками, ее бедра, широко разведенные, встретили его с жаром. Ее стоны, тихие и томные, будоражили кровь и подстегивали его, заставляя быстрее двигать бедрами. Он зарылся лицом в ее шею, наслаждаясь запахом ее кожи, и шептал ей ласковые слова, осыпая ее нежными поцелуями. Его руки блуждали по ее телу, запоминая каждый изгиб и впадинку. Он хотел ее больше, сильнее, и его движения стали более решительными, более глубокими. Гилберт хотел, чтобы этот момент длился вечно, чтобы свет утра никогда не пробился сквозь шторы их спальни.

Обливаясь потом, он становился всё напористее и толкался ещё сильнее, его тело горело, словно оно само по себе жаждало большего.

- О-о, Аста... ох, Аста... - задыхался Гилберт, продолжая входить в нее, его тело движется с настойчивостью, о которой он и не подозревал. Он зарывается лицом в ее шею, его зубы слегка задевают ее кожу, а его слова превращаются в бессвязные стоны.

Астариет повернула голову, открывая лучший доступ к шее, и по инерции начала двигаться быстрее, стонать неистово под ним.

Ее реакция только разжигала его страсть, и Гилберт ускоряет темп. Его движения становились все отчаяннее, когда он погружался в нее снова и снова. Он не мог удовлетвориться, его тело жаждало ее так сильно, что он не мог даже вообразить. Гилберт, словно необузданный кролик, вгонял член до ее матки и постанывал, покрываясь потом.

- Аста... ты такая узкая... так прекрасно... - голос Гилберта напряжен от удовольствия, когда он продолжает двигаться внутри нее, его слова становятся все более и более бессвязными по мере приближения к оргазму.

- Помни, не кончай в меня... терпи.

Она закатила глаза от наслаждения, приближаясь к апогею, в ее глазах заблестели звезды, спина выгнулась, а бедра стали дергаться непроизвольно.

- Гил! - наконец, она кончила.

Чувствуя ее оргазм и пытаясь сдержать свой собственный, Гилберт стонал и замедлял темп, его руки крепко охватывали ее бедра, когда он пытался сохранить контроль.

- Аста... я не могу... мне нужно...

Астариет с трудом вытягивала слова из-за оргазма.

- Е-если не готов к детям, кончай на мое тело.... вынимай...

Гилберт кивает, его дыхание становится прерывистым, когда он выходит из нее и быстро ложится рядом, обхватив рукой свой все еще пульсирующий член. Стоны вырвались из его груди, пока он гладил себя, отыскивая окончательное удовлетворение. Тело его содрогнулось, и сперма, горячая и липкая, выплеснулась ей на живот, оставляя влажный след на ее коже. Она задыхалась, прижимая его к себе, дрожа всем телом от пережитого удовольствия.

- Молодец. Если будешь всегда так делать, то я могу перестать пить настойки против зачатия.

Гилберт покраснел, засмущавшись от ее похвалы. Он позволил Астариет заключить себя в крепкие объятия, наслаждаясь теплом ее тела. Его голова уютно легла на ее груди, пока он переводил дыхание.

- Я... я сделаю все, что в моих силах, Аста... - тихо бормочет он с легкой улыбкой на устах.

- И я тоже. В будущем мы будем лучшими родителями, а пока поживем в свое удовольствие, да? Но теперь я хотя бы знаю, что ты не против детей в будущем, и знаю твои опасения. Я помогу тебе стать сильнее, дорогой муженек.

Она стиснула его в объятиях, обхватив его ноги своими, словно щупальцами осьминога. Гилберт, умиленный ее энтузиазмом, хихикнул и прижался к ней еще теснее. Теплые слова Астариет разлили в его груди чувство глубокого удовлетворения. Он всегда знал, что она станет замечательной матерью, но теперь также мог видеть, что она является для него замечательным партнером во всех аспектах жизни.

В эту ночь после страстной близости Гилберт и Астариет обрели не только физическое удовлетворение, но и глубокое чувство единства и понимания. Они стали единым целым, готовым встретить любые вызовы, которые подготовила им жизнь.