Часть 17.
Самолёт. Сейчас мы летим прямиком на базу. «Птичий двор», проклятое место, наша последняя точка. Внутри всё переворачивалось. Я смотрела на взрывчатку, привязанную ремнём к моему поясу. Она плотно прилегала к левому боку и ждала своего часа. Сзади, на спине, две гранаты в случае непредвиденных ситуаций. С плеча свисает автомат, который, как сумка, висел на кожаном ремешке.
***
Спустя ещё десять минут снова стало невыносимо жарко. Сейчас я терпеть была не намерена, и, последовав примеру парней, стала раздеваться. Конечно, не настолько кардинально как они. Ни верхней части тела, ни нижней я оголять не стала. Осталась в белухе которая была уже мокрой от пота.
Минуты казались часами. Голова начинала болеть и кружиться от жара. Сильно тошнило. Очень хотелось спать, но заснуть не получалось из-за температуры и отсутствия возможности нормально вдохнуть.
Из кабины пилотов вышел мучжина и посмотрел на нас. Он прошёл вперед, но его резко остановил Кот, положив руку на его ногу.
—Слышь, лётчик! —Крикнул ему Кот.
—Я не лётчик, я стрелок! — Ответил ему мужик, также громко, чтобы быть услышанным.
—Да мне похрену, начальника позови!
—Не начальника, а командира!
—Я те говорю - мне похрену! Скажи старший группы зовёт! — Кот начинал закипать.
Мужчина ушёл обратно в кабину. Спустя время оттуда показался более толстый мужчина, по видимому один из пилотов.
—Чё надо?!
—Лететь сколько? — Спросил у пилота Кот.
—Часов восемь! — Ответил ему тот.
—За час до цели разбуди. Пожалуйста! — С паузами попросил Чернов.
—Разбужу. Вы б оделись, пацаны, через минут пять такой дубак будет... — Проговорил мужчина и ушел назад, в кабину.
Никто не шелохнулся, все продолжали сидеть раздетыми, слишком жарко.
—Оденьтесь. — Буквально приказал Костя.
***
Все спали. Каждый был одет и готов. Кто-то улыбался во сне, кто-то хихикал. А вот ко мне сон не шёл. Я просто лежала на полу и смотрела в потолок, думая о миссии. За страхом пошло холодное равнодушие, «будь что будет.». Ни коликов, ни дрожи, ни мурашек, просто холодное равнодушие. Такое же холодное как сталь автомата, такое же холодное как первый снег, и такое же холодное, как осознание.
—Ты чего не спишь? — Послышался голос Кота. Я не ответила, не поняв, кому вообще адресован вопрос.
—Эти суки охраняют нас почище чем в лагере. — Ответил ему Тяпа. Я выдохнула, вопрос не мне.
—Да ладно тебе, до места долетим, там и... Подорвём. — Как-то более неуверенно сказал Чернов.
—Да не подорвём! — Крикнул ему Валя. Он злился. —Сдохнем как собаки! Говорил же тебе, что надо было ещё в лагере признаваться, что у меня отец на фронте! Меня бы хотя бы отчислили и вниз спустили...
—Чё, струсил? — Насмешливо спросил Кот. Подлил масла в огонь.
—А ты смерти не боишься, да?!! Они нас на убой посылают! Фрицы разбираться не будут - дети, не дети!..
—Да тише ты, не ори... Всех ребят разбудишь...
А смысл затыкать? Тяпа говорил чистую правду, и Кот это однозначно понимал.
***
Все уже проснулись, сидели и ждали. Полёт вообще прошел в тишине. То мы спали, то сидели, то лежали, но никто ни с кем не говорил. Изредка перекидывались парой слов, но не более. Какие тут разговоры?
Весь страх вернулся. Уверенность пропала окончательно. Я сидела и смотрела на свою рану. Она, в свою очередь, затянулась, памятью остался лишь розовый шрам, розовый, потому что свежий. Шрам, но не рана. Простила.
Спустя время мы почувствовали, как снижается высота. Опять эта щекотка. Все засуетились, стали проверять парашюты, поправлять одежду, мы с Котом проверяли наличие карт и всего прочего.
—Проверь трос.
—Затяни потуже, а то мотать будет.
—Нормально...
К нам вышел пилот. Лицо у него было каким-то добрым, родным, внушало спокойствие и уверенность, давало какую-то надежду, веру... Но страх возвращался снова и снова. Подготовка окончена. Все сели по местам и стали наблюдать за мужчиной, который, собственно, шел к двери. Он прервался, когда дошёл до Кота, и из потайного кармана в подкладке кожанки вытащил записку и дал Косте.
—Чё это?
—Приказано вручить перед прыжком.
Перед прыжком... Значит уже совсем скоро, уже совсем рядом моя смерть...
Кот сразу развернул записку и пробежался по буквам глазами. Я не видела её, хоть и пыталась заглянуть в листок. А пилот тем временем уже вернулся в кабину.
—Слушаем приказ Антона. Мы с Тяпой, Ветром и Лаской прыгаем первыми, вы через десять секунд. Встречаемся у цели.
Все кивнули.
Пилот снова вышел к нам. Все встали, он прошёл к двери. Мы выстроились змейкой. Кот прыгал первым, я за ним, за мной Тяпа, за ним Ласка. Пилот резко и с силой открывает дверцу, выглядывает и чуть отходит, пропуская Кота. Костя подходит к проходу, встаёт в позицию... Прыгает. Моя очередь. Я не успела сориентироваться, только встала, и меня сразу толкнули. Снизу горы. Уже начинало светлеть.
Надежда покинула меня окончательно, когда основной парашют не раскрылся. Но тут сработал запасной, и я выдохнула то ли разочарованно, то ли облегченно. Лучше умереть по собственной тупости, нежели от рук фашиста. Земля всё ближе. Страх нарастает.
Ноги касаются горы, парашют опять накрывает меня одеялом, но я сразу выпутываюсь, снимаю его и подползаю к Коту. Страх ушел. Появилась какая-то непонятная уверенность и вера в себя, которые, на удивление, ещё и не проходили. В скором времени к нам подползли Ласка и Тяпа. А в небе стали появляться очертания пацанов.
Мы невольно улыбнулись им.
—Вот они, наши... — Сказал Тяпа как-то по-домашнему, тепло.
Но тут резко загорелись лампы. Это были те самые лампы, которые необходимы были для выслеживания диверсантов и вражеских самолётов. Я ахнула. Было видно, что мальчики жмурятся, пытаются спрятаться от пронзительных лучей, но не удается. Слух пронзают резкие и длинные очереди выстрелов. Тела мальчишек содрогаются и уже не двигаются. Одно за одним. Я закрыла себе рот ладонью, чтобы не закричать. Паника и животный ужас накрыли меня одеялом, которое совсем не грело. Напротив, заставляло леденеть. Было смертельно обидно за пацанов, внутри что-то щёлкнуло и всё тело пронзило болью.
На землю легло последнее тельце, и было накрыто белоснежным, как одуванчик, парашютом... Кот дёргал меня за штанину, чтобы я начинала ползти с ними, но я от ужаса и двигаться не могла. «Фрицы разбираться не будут - дети, не дети!» промелькнула в голове Тяпкина фраза.
—Блять, Ветер, быстрее! — Крикнул мне Тяпа.
—Вы как хотите, а я бежать не буду... За пацанов этих сук подорву, с вами или без. — Я со злобой ударила по камню и стала ползти за ними.
—И я. — Сказал Тяпа.
—И я. — Ласка.
Кот лишь коротко мгкнул...