Дядя

Хана поднялась, поблагодарила и ушла в свою комнату. Юнги остался на кухне. Он не стал сразу убирать посуду, просто сидел, глядя на стол, где ещё минуту назад смеялись его друзья и тихо говорила она.
В голове складывался новый пазл.
Сначала внезапное появление племянницы, о которой он никогда не слышал. Потом странная реакция тёти, её холод и отказ помочь. И вот теперь слова Ханы о том, что она ничего не знает об отце, и что все взрослые отталкивали её.
Слишком много совпадений. Слишком много вопросов.Юнги провёл рукой по лицу, откинулся на спинку стула. Да, он принял её в дом и пообещал быть опорой. Но теперь... теперь он хотел понять, кто она на самом деле, и что именно в её истории ему не договаривают.
«Пазл складывается по-новому», - подумал он.И с каждой новой деталью появлялось всё больше пустых клеток, чем он ожидал.

Тонкий утренний свет пробивался сквозь полупрозрачные шторы. Сеул ещё не проснулся окончательно  на улице было тихо, лишь изредка слышался звук проезжающей машины и глухие шаги ранних прохожих.
Будильник на телефоне пискнул ровно в 6:30. Хана, не раздумывая, села на кровати, потянулась и, уткнувшись лицом в ладони, глубоко вдохнула. Сегодня был важный день -  сессия, а вечером концерт. И ещё... в голове вертелась мысль о том, что Юнги вчера явно хотел поговорить.
Она тихо встала, чтобы не разбудить его. На цыпочках вышла в коридор, прошла на кухню.
Открыв холодильник, быстро прикинула, что можно приготовить.
— Тосты с сыром и ветчиной, яичница, кофе... и, может, немного салата, — пробормотала она сама себе.
Поставила чайник, включила кофеварку. В маленькой сковородке зашипело масло, когда она разбила первые яйца. Запах жареного хлеба и свежемолотого кофе начал наполнять кухню, и это утро вдруг стало ощущаться почти домашним.
Хана резала помидоры и огурцы, машинально напевая тихую мелодию, которую вчера слышала уличный музыкант играть на саксофоне.
Когда всё было готово, она расставила тарелки, положила вилки и ножи, налила кофе в две кружки. На одну тарелку аккуратно нарезанный тост с сыром, на другую - яичница с ветчиной и хлеб.
Она постояла пару секунд, глядя на стол, и улыбнулась.
— Пускай думает, что это просто вежливость, — тихо сказала себе. — А я просто... хочу, чтобы у него было хорошее утро.
Подойдя к его комнате, она несмело постучала.
— Мин Юнги... — голос был почти шёпотом. — Я приготовила завтрак.
Внутри послышалось сонное:
— М-м... что?..
— Завтрак, — чуть громче повторила она.
Через пару минут он всё-таки вышел — волосы растрёпанные, глаза полузакрытые, но с тем самым привычным, чуть насмешливым выражением.
— Ты ненормальная. 6:30 утра, на часах, какой завтрак?
— У меня сессия, — пожала она плечами, — надо встать пораньше.
Они сели за стол, и он начал есть, но уже через пару минут сказал:
— Хана, давай поговорим. Вчера ты рассказала всё кусками. Хочу знать всё целиком.
Она чуть смутилась, поставила кружку.
— Это надолго. А у меня экзамен с утра, и потом — выступление в Большом театре. Сегодня просто завал. Я правда не хочу говорить об этом на бегу. Можно позже, когда всё будет спокойнее?
— Переносишь разговор? — он прищурился.
— Нет. Просто выбираю время, — она встала, взяла с тарелки недоеденный бутерброд. — Я обещаю. Но сейчас... мне правда надо бежать.
— Ладно, — тихо сказал он, провожая её взглядом. — Иди.
Она улыбнулась, накинула пальто, сунула в сумку тетради, и, закрыв за собой дверь, исчезла в холодном утреннем воздухе.
Юнги остался сидеть на кухне, глядя на парящий кофе.
Он не любил недосказанность. Но, похоже, придётся подождать.

Юнги ещё пару минут сидел за столом, уставившись в кружку с остывающим кофе. С улицы доносились далёкие гудки автобусов и звуки шагов редких прохожих.
Он сделал последний глоток, отставил кружку в сторону и, потянувшись за телефоном, пролистал контакты.
— Так... — пробормотал себе под нос. — Начнём с того, кто всегда встаёт раньше всех.
Первым он набрал Хосоку. Тот ответил почти сразу, бодрым голосом, словно уже пробежал пару километров:
— О! Мин Юнги! Ты что, живой в такое время?
— Очень смешно, — усмехнулся Юнги. — Слушай, заезжай сегодня ко мне. Хочу обсудить пару песен.
— Сегодня? Прямо сейчас?
— Не прямо сейчас, но... чем раньше, тем лучше.
— Ладно, подтянусь. Чимина звать?
— Зови. Пусть прихватит свои наброски.
После звонка он на минуту задумался. Часть его головы была занята мелодиями и аранжировками, но другая — всё время возвращалась к утреннему разговору с Ханой.
"Обещала рассказать... но что-то она уходит от прямых ответов", — подумал он, натягивая худи.
Он прошёл в свою домашнюю студию, включил аппаратуру и начал прокручивать треки, готовясь к встрече. Но каждая пауза в музыке казалась ему слишком тихой, и в этой тишине он вновь слышал её голос: "Можно позже, когда всё будет спокойнее?"

Холодный утренний воздух бодрил сильнее, чем кофе. Хана быстрым шагом дошла до станции метро, обхватив пальцами бумажный стаканчик с остатками латте, который успела купить на бегу. В вагоне было полупусто, в это время ехали только такие же студенты с тетрадями и люди в деловых костюмах.
Она прижала скрипичный футляр к боку и украдкой взглянула на своё отражение в окне. Вроде бы выглядела спокойно, но внутри всё бурлило.
"Он явно хочет серьёзного разговора... И почему именно сейчас? Может, что-то узнал? Или просто переживает? Но его взгляд сегодня утром был... другой."
Станция «Хонгик» встретила её шумом и толпой. Хана поднялась по лестнице, минуя яркие уличные вывески, и направилась к зданию музыкального факультета.
В аудитории уже собирались студенты, кто-то настраивал инструменты, кто-то лихорадочно повторял теорию. Её подруга Сонми махнула ей рукой:
— Хана! Ты готова?
— Как получится, — улыбнулась она, опуская футляр на парту. — Сегодня у меня концерт вечером, так что я на нервах.
— Ну, ты всегда выкручиваешься, — подмигнула Сонми.
Экзамен прошёл быстро, но напряжённо. Она играла отрывок из концерта Брамса, и пальцы в какой-то момент дрогнули, не от страха перед экзаменаторами, а от внезапной мысли: "А что, если Юнги решит расспросить прямо сегодня вечером, когда я вернусь?"
Выйдя из аудитории, она почувствовала, как сердце бьётся быстрее. В голове тут же мелькнуло:
"Нет, сейчас об этом думать нельзя. Сначала концерт. Потом... потом уже всё расскажу."
Она направилась в сторону Большого театра, где вечером предстояло выступление с оркестром. Но чем ближе был вечер, тем сильнее в груди жило чувство, что разговор с Юнги будет неизбежным.

В его студии царил творческий хаос: на столе лежали блокноты с каракулями, на полу кабели, на мониторе мигала дорожка незаконченного трека. Хосок, как всегда, развалился в кресле, попивая кофе из огромной кружки. Чимин сидел на подлокотнике дивана, тихо напевая мотив, который только что придумал.
— Вот здесь надо добавить более глубокий бас, — сказал Юнги, но голос его был каким-то рассеянным.
— Ты сегодня не в форме, — заметил Хосок, поднимая бровь. — У тебя на лице написано, что ты думаешь не о музыке.
— Просто... — Юнги откинулся на спинку кресла. — Сегодня утром разговаривал с Ханой. Она что-то явно недоговаривает.
Чимин хмыкнул:
— Может, просто девчонка закрытая. Ты же сам не сразу раскрываешься.
— Всё равно, — Юнги потер виски. — Чувствую, что там что-то серьёзное.
Разговор вернулся к работе, но каждая пауза между дублями снова заполнялась мыслями о её зелёно-карих глазах и поспешных словах утром.

После первого экзамена Хана, всё ещё с инструментом в руках, шла по коридору, когда Сонми подскочила к ней.
— Ты сегодня в Большом театре, да? — глаза подруги блестели. — Как в прошлый раз?
— Да, — кивнула Хана.
— Тогда возьми моё чёрное платье с открытой спиной. Оно тебе пойдёт. К нему у меня очень красивые шпильки есть!
— Правда? — улыбнулась Хана. — Спасибо, ты меня выручишь.
— Только аккуратно, оно моё любимое, — подмигнула Сонми.
Они ещё немного поболтали про экзамены, преподавателей и смешные истории из прошлых репетиций.
Сонми Ким ее одногодка, близкая подруга, она часто впускала к себе, когда родители уезжали и оставляли одну. Сонми из богатой семьи, музыку особо она не любила, так что Хана была ей и учителем на полставки, помогая взять ноты для экзаменов. Да и в целом ей было хоть как то интересно ходить в это учебное заведение.
Ещё два экзамена пролетели, оставив в голове лёгкий шум. После университета Хана заехала к Сонми, забрала платье, каблуки и поспешила домой к Юнги, времени оставалось впритык.

Дверь открыл Хосок. Его улыбка была как всегда солнечной:
— Привет! О, ты вернулась! Когда приехал не застал, Юнги сказал, что у тебя экзамены, как прошло всё?
— Здравствуй. Да, но я очень спешу, — мягко сказала она, проходя мимо. — У меня концерт, нужно подготовиться.
— Хоть бы на пару минут... — начал он, но Хана уже скрылась за дверью ванной.
Юнги из кухни наблюдал, как Хосок слегка растерянно смотрит ей вслед. В груди что-то неприятно кольнуло. Не злость, но странное чувство, похожее на ревность и к вниманию Хосока, и к тому, что Хана была сейчас так далека от него мыслями.

Юнги, Хосок и Чимин сидели в гостиной, окружённые чашками кофе, нотами и разбросанными листками с текстами. За закрытой дверью ванной слышалось тихое шуршание сначала вода, потом фен.
Дверь щёлкнула, и Хана вышла.
Чёрное платье, взятое у Сонми, мягко облегало её фигуру, оставляя открытой изящную линию плеч и ключиц. Волосы, собранные в аккуратный низкий пучок, подчёркивали овал лица. Лёгкий макияж чуть затемнённые глаза, тонкая подводка, блеск на губах делал её взгляд глубже.
В руках футляр со скрипкой и маленькая чёрная сумочка.
Первым заметил её Чимин. Он поднял глаза от блокнота, и уголки его губ сами собой приподнялись.
— Вау... — выдохнул он и встал. — Оказывается ты очень даже симпатичная.
Хана чуть опустила глаза, улыбнувшись, и сказала тихо:
— Спасибо!
Хосок, сидящий рядом, подался вперёд, оценивающе оглядев её.
— Я думал, что свет в этой комнате от лампы, а оказывается от тебя.
Она рассмеялась, но слегка смутилась:
— Хватит, а то я начну краснеть.
Юнги всё это время стоял у стола с кружкой, наблюдая, как они наперебой сыпят комплиментами. Его взгляд был спокойным, но пальцы крепче сжали ручку чашки.
— Всё, — сказал он чуть резче, чем планировал. — Дайте ей уйти. У неё концерт, а вы тут репетицию подкатов устроили.
Хана улыбнулась, поправила ремешок футляра. Уже собиралась направиться к двери, но Юнги спросил:
— Как ты собираешься добраться?
— Поймаю такси, когда чуть дальше от дома отойду, — спокойно ответила она, натягивая пальто.
Он нахмурился.
— Нет. — Потянулся за своей чёрной кепкой и натянул капюшон худи поверх. — Я сам вызову тебе такси и провожу.
— Но... — она хотела возразить, но он уже достал телефон.
Через пару минут они вышли на улицу. Воздух был прохладным, и пар вырывался изо рта с каждым выдохом. Машина подъехала быстро.
— Такси уже оплачено, — сказал он, открывая перед ней дверь. — И не спорь. Удачи сегодня.
Хана задержалась на мгновение, глядя на него, и улыбнулась чуть теплее, чем обычно:
— Спасибо... за всё.
Дверь захлопнулась, и автомобиль плавно тронулся, оставляя Юнги на тёмной улице с каким-то странным, тянущим изнутри чувством.

Дверь за Ханой только захлопнулась, как Юнги вернулся в гостиную, где Хосок и Чимин уже разложили ноутбук и принялись что-то искать.
— И что вы делаете? — спросил он, снимая кепку.
— Ищем, в каком театре сегодня играет оркестр, — ответил Хосок, стуча по клавиатуре.
Через пару минут поисков на экране появилась афиша.
— Вот, нашёл! Большой Театр Сеула... — Хосок прищурился. — А билетов-то нет. Всё раскуплено.
— Печально, — вздохнул Чимин, откинувшись на спинку дивана. — Тогда давайте хотя бы трансляцию найдём.
Юнги молча кивнул, и вскоре они уже подключали ноутбук к телевизору, чтобы смотреть всё на большом экране.

Такси подъехало к служебному входу. Хана поблагодарила водителя, поправила ремешок футляра и вошла внутрь.
В гримёрной стоял тихий гул музыканты настраивали инструменты. Она разложила скрипку, провела смычком по струнам, проверяя строй.
— Нервничаешь? — спросила Сонми, выглядывая из-за двери.
— Ещё бы, — призналась Хана. — Сегодня у меня главная партия. Ты опять ради меня купила вип билет?
— Конечно! У тебя всё получится, — уверенно сказала подруга, и они вместе отправились в зал на мини-репетицию.
Сонми приобрела вип билет, да её тут хорошо знают и впускают, связи родителей и сама Хана.

На экране зазвучали первые ноты. Камера поймала Хану собранную, сосредоточенную, но с лёгким блеском в глазах. Юнги чуть подался вперёд, всматриваясь.
— Вот она, — улыбнулся Чимин.
Хосок молча наблюдал, как её пальцы уверенно скользят по струнам.
Музыка заполнила комнату. В какой-то момент Юнги заметил, что Хосок смотрит слишком пристально, и угол его губ чуть дёрнулся.
Концерт подошёл к концу. Аплодисменты, поклон, и вдруг из зала к сцене поднялся молодой парень с букетом белых роз. Хана слегка смутилась, но приняла цветы с благодарной улыбкой.
— Э-э, это вообще нормально?! — возмутился Хосок, резко повернувшись к Чимину. — Разве так можно в театре?
Чимин рассмеялся:
— Это везде так, Хоби. Дарить цветы после выступления это же обычное дело.
Юнги, наблюдая за этой перепалкой, прищурился:
— Она тебе нравится?
Хосок чуть замялся, но ответил честно:
— Да.
Молчание повисло на секунду. Потом Хосок, чтобы сменить тему, предложил:
— Давай останемся у тебя, закажем еды или приготовим что-то. Всё равно работы много. Спроси у Ханы, хочет ли она есть.
Юнги задумался, но быстро понял:
— У меня нет её номера. Только карта, на которую она получает зарплату.
—Что?! Она на что тогда живет?! — Хосок возмутился. — Ты ее не обеспечиваешь?
—Во-первых, с чего бы? Во-вторых, она сама так решила. В-третьих, на что живет - не наше дело. — Юнги чуть был раздражен, какая разница Хосоку.
—Хана гордая, никому не хочется просить помощи, когда ты и так живешь у этого человека. — Чимин вмешался в их нарастающий конфликт.  — Тогда просто приготовим, — заключил Чимин. — Уверен, она будет голодная после концерта.

Зал ещё дрожал от аплодисментов. Оркестр, поблагодарив публику, начал расходиться за кулисы. Хана аккуратно положила скрипку в футляр, провела ладонью по гладкому дереву, словно успокаивая его после долгой работы. Сердце ещё стучало в такт финальным аккордам она чувствовала, как в груди смешались гордость и усталость.
— Хана, сегодня ты была потрясающей! — Сонми, всё это время сидевшая в зале, буквально влетела в закулисье. В руках у неё был небольшой бумажный пакет. — Вот, держи, я знала, что после концерта тебе понадобится переодеться.
Хана благодарно взяла пакет: внутри оказалось простое, но элегантное платье и лёгкий кардиган.
— Спасибо, ты всегда думаешь обо мне.
— Конечно! — Сонми хитро улыбнулась. — А теперь давай, переодевайся. Сегодня все идут праздновать. Кстати это тебе подарок. Ты всегда ходишь как пацанка, думаю платье тебе не помешает.
Хана чуть смутилась, поправила прядь волос:
— Я не могу. У меня дома... ждут. И один разговор, от которого я не хочу убегать.
Сонми удивлённо приподняла бровь, но ничего не сказала, только вручила ей бутылку воды.
Они выехали из подземной парковки театра. Улицы Сеула мерцали витринами и огнями светофоров.
— Ну ты звезда, — начала Сонми, не отрываясь от дороги. — Честно, у тебя такое лицо было на соло... как будто ты вообще не замечала зал.
— Я и правда не замечала, — тихо ответила Хана, глядя в окно. — Просто жила в музыке.
— Вот за это тебя и любят, — улыбнулась Сонми.
Машина плавно свернула в более тихий район. Когда они приближались к богатому кварталу, Хана вдруг попросила:
— Останови чуть дальше, пожалуйста.
— Почему? — удивилась Сонми. — Тут же ничего нет.
— Есть, — коротко ответила Хана. — Дальний родственник живёт.
Сонми прищурилась и с усмешкой спросила:
— Ты что, папика завела?
Хана рассмеялась, но с лёгким смущением:
— Нет, конечно. Потом всё расскажу, ладно?
Сонми махнула рукой:
— Ладно, но я буду ждать подробностей.
Хана вышла из машины, махнула подруге и пошла пешком по тихой улице. В руках она несла футляр, а букет белых роз тот самый, что подарил парень со сцены, аккуратно прижимала к груди.

Хана осторожно позвонила в звонок от двери, но дверь открылась почти сразу на пороге стоял Юнги. Он был в худи с капюшоном, слегка спущенным на лоб, и с привычно невозмутимым выражением лица.
— Как доехала? — спросил он, скользнув взглядом с её лица на футляр и букет в руках. — И... переоделась.
— Подруга подвезла, — спокойно ответила Хана, проходя в дом. — Подарила сменную одежду, чтобы было удобнее.
— Хм, — Юнги чуть заметно выдохнул, словно сбросив внутреннее напряжение. — И почему мы до сих пор не обменялись номерами телефонов? Это было бы проще.
— Даже не знаю, — улыбнулась она. — Наверное, просто не подумала.
Юнги взял у неё букет.
— Поставлю в вазу, пока не завял.
Он уже собирался отнести цветы, как из букета выпала маленькая сложенная записка. Хана удивлённо подняла её.
— О! Впервые такое вижу. Мне цветы вообще редко дарят, а записок никогда не было.
— Дай сюда, — почти сразу сказал Юнги, забрав бумажку. — Вдруг это какой-то извращенец. Мало ли, сталкерить захочет.
Хана нахмурилась, но, видя, что спорить бесполезно, махнула рукой и пошла на кухню желудок уже требовал ужин.
Юнги, оставшись на мгновение один, развернул записку.
«Хотел бы познакомиться. Вы восхитительны. Вот мой номер...»
Он тихо хмыкнул, смял бумажку и сунул в карман, решив выкинуть позже.
Запах жареного мяса и специй витал в воздухе ребята действительно решили готовить сами. На столе уже стояли тарелки, а Чимин, заметив Хану, с улыбкой сказал:
— Тебе очень идёт быть такой... женственной.
— Чимин, — перебил его Юнги, поднимая бровь. — Давай-ка накрывай на стол, а не болтай.
Хосок, напротив, не удержался и выдал целую тираду комплиментов:
— И платье шикарное, и макияж, и вообще ты сегодня как главная героиня фильма.
Хана чуть смутилась, но улыбнулась, собираясь поблагодарить, как вдруг раздался звонок в дверь.
— Я открою! — бодро сказал Хосок и убежал в прихожую.
Через минуту он вернулся с огромным букетом розовых кустовых роз, который почти заслонял его лицо.
— Это тебе, — он протянул цветы Хане, сияя.
Та на секунду замерла от неожиданности, а потом расплылась в искренней улыбке.
— Спасибо! — она обняла его в знак благодарности.
Юнги быстро подошёл, забрал букет из её рук.
— Поставлю и эти в вазу, — сказал он, стараясь не выдать лёгкое раздражение. — Всё, садитесь. Давайте ужинать.

Когда все расселись за столом, Хана, наконец, почувствовала, как голод подталкивает её забыть о лёгком напряжении в воздухе. Она улыбнулась и сказала, накладывая себе еду:
— Сегодня концерт был... просто классный. Прямо всё сложилось и оркестр, и зал, и даже я сама чувствовала себя увереннее, чем обычно.
— Вот это да, — откликнулся Хосок, с интересом глядя на неё. — А как доехала? И когда вообще успела переодеться?
— Подруга подвезла, — ответила Хана, делая глоток воды. — Это даже удобно: Сонми часто ходит на мои концерты, и у неё всегда есть что-то из платьев на прокат. Так что она приносит мне сменную одежду. Сонми очень близкая мне подруга, я когда-нибудь хочу её отблагодарить.
Хосок задумчиво кивнул и, чуть прищурившись, сказал:
— Так давай сходим на шоппинг! Тебе ведь часто нужны платья, и они тебе очень идут.
— Нет, — неожиданно резко сказал Юнги, даже не глядя на него.
Хана тоже качнула головой:
— Нет, это было бы слишком нагло с моей стороны.
Она тут же сменила тему, словно не желая задерживаться на неловком моменте:
— Кстати... сегодня впервые в цветы вложили записку.
Чимин оживился:
— И что там было написано?
Хана развела руками:
— Не знаю. Юнги забрал, я даже не успела прочитать.
Юнги почувствовал, как внутри что-то кольнуло. Он осознал, что, сказав «нет» за неё и забрав записку, действовал слишком холодно, будто решил за неё, что ей должно быть приятно, а что нет. И если вдруг она хотела прочитать, а он лишил её этой возможности... Эта мысль оставила неприятный осадок.
Он отвёл взгляд, сделав вид, что сосредоточен на еде, но в голове уже крутилось: а не перегнул ли я палку?

Разговор за столом постепенно перешёл в более лёгкое русло. Хана, откинувшись на спинку стула, рассказывала, как иногда берёт скрипку и играет у метро, просто ради удовольствия.
— И вот, представляете, — смеялась она, — однажды кто-то положил мне в футляр сто тысяч вон. Я даже подумала, что это шутка.
— Сто тысяч?! — воскликнул Чимин, почти подавившись. — Да это целый концерт у метро надо устраивать!
— Или срочно пойти туда с нами, — подмигнул Хосок. — Я буду танцевать рядом, а Юнги пусть рэп читает.
— Ага, и нас всех в полицию заберут, — буркнул Юнги, но уголки его губ всё же дрогнули.
Они ещё пару минут шутили, потом ужин подошёл к концу.
— Так, — поднялся Юнги, — Хосок, Чимин, вы убираетесь.
— Чего это мы? — возмутился Хосок.
— Потому что я сказал, — спокойно ответил Юнги, а потом повернулся к Хане: — А ты пойдём, нужно поговорить.
Хана, немного удивившись, кивнула и прошла за ним в его комнату. Он закрыл дверь и облокотился на стол.
— По поводу записки, — начал он. — Я, наверное, перегнул палку. Забрал её, не спросив.
— Я и не обиделась, — мягко ответила Хана. — Просто... любопытно стало, что там было.
Юнги замялся, глядя куда-то в сторону.
— Там парень написал, что хочет познакомиться, и оставил номер. И... слова восхищения.
Хана чуть удивлённо приподняла брови:
— Понятно. И ты решил, что лучше, если я не буду этого видеть?
— Я решил, что лучше, если у тебя не будет проблем, — тихо сказал он. — Ты мне доверилась, живёшь здесь. И... я не хочу, чтобы какой-то случайный тип лез в твою жизнь.
Она на секунду замолчала, а потом улыбнулась:
— Хорошо. Но в следующий раз давай всё-таки решать вместе, ладно?
Он хотел продолжить разговор о другом, но вдруг понял, что напрочь забыл, что именно собирался спросить. Просто махнул рукой:
— Ладно, иди отдыхай.— За дверью уже доносились весёлые голоса Чимина и Хосока, явно спорящих, кто должен мыть кастрюли. А в комнате на пару секунд повисла тёплая, но чуть напряжённая тишина.
Хана кивнула и вышла.
В гостиной Хосок и Чимин уже закончили уборку и, к удивлению Юнги, явно никуда не собирались.
— Мы остаёмся с ночёвкой, — заявил Чимин. — Не возражаешь?
— Вы хоть спросить могли, — пробурчал Юнги.
— Мы же друзья, — отмахнулся Хосок. — Хана, пойдём фильмы смотреть.
Она улыбнулась, соглашаясь. В комнате стало шумно смех, разговоры, чипсы.
Юнги, устроившись в кресле, краем глаза наблюдал, как Хана смеётся шуткам Хосока и легко спорит с Чимином о том, какой фильм выбрать. С каждой минутой его охватывало странное чувство смесь лёгкой ревности и беспокойства. Он поймал себя на том, что начал внимательнее вслушиваться в её голос, следить за выражением лица, будто боялся пропустить что-то важное.
В гостиной, под мягкий свет торшера, они уселись кто куда: Хосок на полу, Чимин в кресле, Хана устроилась на диване, поджав ноги и укрывшись пледом. С экрана доносились первые реплики фильма, а в комнате перемежались шёпот и тихий смех.
Юнги сидел чуть в стороне, в своём кресле, будто бы увлечённо листая телефон, но на самом деле краем глаза следил за происходящим. Каждый раз, когда Хана смеялась шутке Хосока, он чувствовал лёгкое, едва уловимое напряжение.
В какой-то момент она, чувствуя на себе взгляд, обернулась. Их глаза встретились. Не торопливо, не случайно прямо и открыто. На пару секунд в комнате будто стало тише, даже фильм на фоне перестал иметь значение.
Хана слегка улыбнулась, тепло, без задней мысли, но в её взгляде было что-то доверительное, будто она хотела сказать: «Всё в порядке».
Юнги моргнул, отвёл глаза и сделал вид, что возвращается к телефону. Но внутри у него что-то дрогнуло. И он понял, что уже не просто "следит за племянницей".
После фильма Хосок потянулся, зевнул и предложил:
— Ну что, ещё одну серию чего-нибудь посмотрим? Или в караоке поедем?
— Караоке в час ночи? — Хана тихо рассмеялась, поправляя плед. — Я завтра рано встану, мне надо на репетицию.
— Так мы тебя разбудим, — подмигнул Чимин, за что тут же получил от Юнги строгий взгляд.
— Ей отдыхать надо, — сухо, но уверенно сказал он, словно окончательно подытожил тему.
Хана заметила эту заботу, но промолчала, только чуть сильнее натянула на себя плед.
Когда Хосок и Чимин ушли на кухню за водой, она осталась в комнате с Юнги. Несколько секунд они молчали. Он сидел, упершись локтями в колени, а она тихо рассматривала экран, но взгляд всё равно иногда скользил в его сторону.
— Ты сегодня хорошо выглядела, — неожиданно сказал он, глядя прямо на неё. — Платье тебе шло.
Хана слегка удивилась, но улыбнулась:
— Спасибо. Это подруга дала... как почти всегда.
— Подруга хорошая, — кивнул он, потом добавил чуть тише: — Но всё же... мне спокойнее, когда я знаю, с кем ты и куда.
Она поняла, что он всё ещё думает о записке из букета, и решила разрядить атмосферу:
— Так значит, ты ревнуешь?
Юнги усмехнулся, но не ответил прямо.
— Я просто не люблю сюрпризов... особенно таких.
И снова взгляд. Долгий, чуть более серьёзный, чем положено "дядюшке". Она первой отвела глаза, спряталась за кружкой чая, но внутри уже отметила, что этот разговор был совсем не таким, как раньше.
А Юнги понял динамика меняется. И возможно, уже необратимо. А еще вспомнил, что вообще хотел поговорить.
—Я вспомнил, что хотел поговорить вообще о другом, думаю после ухода этих двоих поговорим.
—Хорошо. — Хана понимала, сегодня избежала если, то завтра не убежит. Увы.

Но Юнги заслуживает правды, он сделал больше чем кто либо для неё за пару дней.