Пролог
От автора
После войны прошло около десяти лет. Мир, за который они сражались, оказался совсем не таким, как им мечталось. Магглы и маги теперь живут рядом — не вместе, но и не порознь. Телефоны, камеры, автомобили, интернет — магия больше не прячется, а пробует жить по новым правилам. Хуже всего, что многие из них — эти правила приняли. Министерство давно не то, что раньше. Аврорат занимается только самыми страшными и безнадёжными случаями. Всё остальное отдали в руки новой магической полиции. Служба без гламура и глянца — погони, кровь, допросы. Фред Уизли выжил. Официально — чудо. Неофициально — трагедия с продолжением. Он остался прежним. Насмешки. Шрамы. Улыбка через силу. Вместе с Бартом они держат магазин — всё легально, почти всё честно. Иногда ему снится, что он всё-таки умер. Просыпается — и идёт на работу. Северус Снейп — тоже выжил. Молчаливый, закрытый, с длинной тенью за плечами. Преподавать не вернулся. Сказал — хватит. Живёт тихо, с Гермионой Грейнджер, как будто война — это было в другой жизни. Как будто счастье всё-таки возможно, если не мешать ему дышать.
⊹──⊱✠⊰──⊹
Это тёмное, страшное внутри него — оно не умирало. Оно пряталось под кожей, врастало в кости, шептало в снах. Это была не просто тень прошлого — нет, это было нечто живое, голодное, требующее выхода.
⊹──⊱✠⊰──⊹
Лондон пах дождём, мокрой мостовой и чьей-то дешёвой сигарой. Запах смерти был невидим, но он чувствовался — в затаившихся тенях, в пустых окнах.
Здесь не было ни звёзд, ни луны. Только мрак, который сжирал всё живое. Каменные улицы, скрытые под пеленой дождя, вели в никуда. Воздух, наполненный магией, был тяжёлым и жгучим — как ядовитый газ, который ты вдыхаешь, даже не замечая.
Здесь жили те, кто давно потерял смысл, превратившись в тени своих былых жизней.
Малфой был одним из них — живой, но уже не живущий.
Он ходил среди тех, кто знал, что они прокляты, но продолжал существовать, потому что, похоже, так и должно быть. Его кожа ощущала магию, но не как дар, а как бремя, которое не взять с плеч. Он знал, что каждый шаг, каждый взгляд — это след в этом разрушенном мире, и это было единственное, что оставалось.
И всё же, несмотря на смерть в глазах, он продолжал бороться — потому что другого пути у него не было. Малфой был частью этой тьмы, но не поглощён ею. Он был светом, который пытался выжить в мире, где не было для него места.
В Министерстве магии, где свет давно уже не просачивался в коридоры, Малфой чувствовал себя как в клетке. Он был Министром по магическим преступлениям, но его жизнь была полна лишь пустых дел и сухих отчетов. Поиск зацепок, расследования, всё это было как старая, забытая мелодрама — в которой он уже знал, что всё кончится плохо. Да и кто вообще верил в идеалы, когда ты сам стоишь по ту сторону закона, в серой зоне, где не бывает хороших и плохих?
Зал для совещаний Министерства магии был безупречен до тошноты. Панели из тёмного дерева, покрытые толстым слоем лака, отражали неровный свет закатных окон, словно пытались казаться живыми. Воздух был тяжёлый, душный, будто застоялся в этих стенах с момента основания самого ведомства. Потолок терялся в тенях, как старое небо, забытое богами. Вдоль овального стола — бархатные кресла с высокой спинкой, тишина, выдрессированная под гриф "официально", и слабый запах полироли, который лип к ноздрям, как духи мертвеца.
Люди здесь были такие же, как мебель: отполированные, с тусклым взглядом и сложенными на столе руками. Каждый — будто кукла в коробке, ждущая, пока кто-то дёрнет за ниточку. У кого-то перо в пальцах, у кого-то — заметки, у кого-то — пустые глаза.
— Сегодня утром было найдено три тела. Пятый курс. Молодые девушки, ученицы Хогвартса. Убийства с признаками ритуального насилия, — сказал Министр. Его голос, хоть и звучал громко, рассыпался в пространстве, как пыль по ветру. — Предположительно использована древняя запрещённая магия. Очень старая. Очень тёмная.
«Древняя запрещённая магия» — Драко усмехнулся уголком рта. Эти слова звучали, как реклама дешёвого триллера. Банально. Скучно. Омерзительно формально. Сколько раз он это слышал? Сколько раз сам так говорил?
Он отвёл взгляд. На полу, в отблеске света из окон, плясала пыль. Такая обыденная, такая вездесущая.
Вспомнилось. Он был ребёнком. Сидел за старым письменным столом в поместье. В доме было так же тихо и душно. Он писал — медленно, каллиграфично, на потёртом пергаменте. Перо царапало строки, оставляя идеально выверенные буквы. Отец листал газету у камина и по одному выдёргивал страницы, чтобы дать сыну чистый оборот для тренировок.
"Пиши лучше. Пиши ровнее. Пиши так, чтобы потом за тебя не было стыдно", — говорил Люциус, и с каждым словом у Драко немело плечо.
Каллиграфия — как контроль, как власть, как проклятие. Пыль тогда тоже была. Она вилась в солнечном луче и казалась почти волшебной. Почти.
— Малфой, — вдруг сказал Министр магии. Голос вырвал из пыльных воспоминаний. — Как Министр по магическим преступлениям, что вы скажете? Мы передаём дело вам. Полиция здесь бессильна.
Кингсли Бруствер сидел за трибуной, как скала посреди шторма — его мощные плечи не шелохнулись, когда зал взорвался возмущёнными криками. Свет от магических факелов выхватывал медный отблеск его кожи, глубокие морщины решимости вокруг рта и холодный блеск взгляда, который заставлял даже самых ярых обвинителей замолчать. Его баритон, ровный и непоколебимый, разрезал гул, как нож.
Драко поднял взгляд. Не сразу ответил.
— Конечно. Слишком сложно для отдела, созданного лишь для упорядочения хлама и каталогизации глупости, — сказал он медленно, почти лениво.
— Запрещённая магия, — с ленивым презрением продолжил Малфой. — Это — возвращение из мертвых.
Министр нахмурился.
— Мы не исключаем попытку некромантического пробуждения. Возможно, это связано с сектой...
— Нет, — резко перебил Малфой. — Все куда более запутаннее, Министр.
Он откинулся на спинку кресла. Глаза усталые, но колючие, цепкие.
— Так вы берётесь за дело? — спросил Министр, едва сдерживая раздражение.
Драко молчал. Несколько секунд. Вдох. Свет скользил по пыли в воздухе, как кровь в воде.
— Да, — наконец сказал он. — Я возьмусь за это дело.
— Отлично, — Кингсли кивнул. — Назначьте команду, отчёт через трое суток, — И, Малфой... не разочаруйте.
Драко кивнул, вставая. Бруствер уже листал следующую папку, словно смерть трёх девушек была лишь пунктом в повестке.
Разочаровать? — подумал Малфой, выходя в коридор. — Вы даже не представляете, на что я готов, чтобы это остановить».
Тьма внутри него шевельнулась, голодная, но уже не бесконтрольная. Она стала его оружием — единственным, что могло разорвать пелену лжи, в которую превратилось Министерство. И если Министр считал его сломанной пешкой, то очень скоро узнает, как ошибался.
Ведь там, где другие видели конец, Драко Малфой находил начало.