Больше никаких игр
Я ждала, что он скажет это в библиотеке. Или после того, как мы вместе победили ту чёртову шкатулку. Или хотя бы в тот момент, когда он сжал мою руку так, будто не хотел отпускать.
Но Тео Нотт никогда не делает то, чего ты от него ждёшь.
Поэтому, когда он сказал: "Пойдём со мной", прямо посреди Гриффиндорской башни, не дожидаясь, пока я договорю с Гермионой про какое-то задание, — я просто встала и пошла.
Без слов. Без вопросов. Потому что знала: если он сам позвал — это важно.
Мы поднялись на северную башню. Вокруг не было ни души. Ветер свистел между камнями, ночь была тёмной, звёзды — яркими.
Он встал у парапета, оперся руками. Молчал. А я стояла за его спиной и чувствовала, как в нём что-то собирается — медленно, с усилием. Как буря, которая не знает, как начаться.
— Я устал, — сказал он.
Просто. Без украшений. Голос ровный. Но в этой ровности было... всё.
Я подошла ближе, не перебивая.
— Устал притворяться, что ничего не чувствую, — продолжил он. — Устал быть тем, кто всегда уходит первым. Кто делает вид, что ему всё равно. Кто пугает, чтобы не быть испуганным.
Он обернулся. Его лицо — открытое. Глаза не прячутся.
— С тобой… я не могу быть таким.
Он делает паузу, будто проверяет — выдержу ли.
— Потому что я тебя люблю, Лив.
Я замираю. Слово висит между нами. Легкое. Тяжёлое. Совершенно настоящее.
— И я не знаю, как это — любить правильно. Я не умею говорить красиво, не умею дарить цветы и не обещаю, что не накосячу. Но если ты попросишь — я останусь. Здесь. С тобой. Без игр.
Я смотрю на него. И вдруг понимаю, как много в этом признании. Как много для него значит сказать это вслух. Не просто "нравишься", не "ты важна" — а люблю. Прямо. Глупо. Настояще.
— А я, — отвечаю, не отводя взгляда, — устала бояться, что ты исчезнешь. Устала гадать, что ты чувствуешь. Устала думать, что всё придумала.
Я делаю шаг ближе. Ещё один.
— И если честно... я люблю тебя тоже, Тео. Уже давно. Просто... прятала это. Чтобы не спугнуть.
Он улыбается. Так, как никогда раньше. Медленно, чуть виновато, но с каким-то теплом, которое растапливает все мои сомнения.
Он тянет руку. Я делаю то же. Наши пальцы переплетаются — и в этом прикосновении больше смысла, чем в любых клятвах.
— Давай попробуем по-настоящему, — шепчет он. — Без страха. Без "а вдруг".
— Давай, — отвечаю. — Только с одним условием.
Он чуть наклоняет голову.
— Каким?
Я улыбаюсь.
— Никаких масок. Ни снаружи, ни между нами. Только мы. Какие есть.
Он кивает.
— Только мы.
Он наклоняется. Целует. Не торопясь. Спокойно. Как будто мир сужается до одного мгновения, до одной точки — нас двоих.
И в этот раз — никакой тени. Никакой игры. Только мы.