Лучше всего ты умеешь играть на нервах
— Томас, ты ходишь, как грохочущий тролль, — проворчал Тео, не поднимая взгляда от книги.
Я закатила глаза так сильно, что, пожалуй, увидела прошлую неделю.
— Прости, мистер Тишина в Образе Человека. Не думала, что хруст пола мешает твоим... — я заглянула в заголовок его книги, — ...«Изучениям Закрытых Заклинаний Среднего Уровня».
Он всё же поднял взгляд. Медленный, спокойный, сдержанный. Словно я — не раздражающая девчонка с Гриффиндора, а просто... шум.
— Мои «изучения», как ты выразилась, помогают мне не взорваться от твоей бесконечной болтовни.
— Прекрасно. Можешь и не взрываться. Это, знаешь ли, вредно для кожи.
Он снова отвёл взгляд. Перелистнул страницу. Медленно.
Я села в кресло рядом, бросив ноги на подлокотник — просто чтобы раздражать его ещё больше.
Пять минут молчания. Он не сдвинулся ни на миллиметр. Ни одного тяжёлого вздоха. Ни одной язвительной реплики.
И почему-то это бесило ещё больше.
— Ты всегда был таким снобом? — спросила я, уставившись в потолок.
— Ты всегда была такой... громкой?
— Это... семейное, — буркнула я.
Он бросил на меня быстрый взгляд. И снова — ничего. Ни усмешки. Ни ухмылки. Только что-то в глазах мелькнуло. Или показалось.
Я прикусила щеку, чтобы не выдать себя. Он бесит. Его голос, его спокойствие, его вечное «я-не-собираюсь-участвовать-в-ваших-глупостях».
Но...
У него красивые руки. Длинные пальцы. Быстрые, точные движения, когда он перелистывает страницу. Лёгкие прожилки вен — почти как у художника, а не у слизеринца, которого я должна по умолчанию недолюбливать.
И глаза. Они... слишком внимательные. Тёмные, будто вода перед бурей.
Нет. Стоп. Что. Я. Думаю.
— Что? — спросил он вдруг. Голос всё такой же ровный, но с каким-то оттенком. Словно... он знал, что я пялюсь.
— Ничего. Просто думаю, как люди, которые живут, терпят твоё вечное молчание.
— Обычно я их не заставляю.
— А меня?
Он пожал плечами. Его волосы немного упали на лоб. И почему это выглядело... хорошо?
— Ты сама приходишь.
— Чтобы спорить.
— Чтобы остаться.
Я резко села ровно. Вот теперь он точно что-то сказал. Что-то, что задело. Не словом — тоном. Почти нежным. Почти...
— Тебе показалось, — пробормотала я.
Он закрыл книгу.
— Возможно, — ответил он. Но взгляд задержался на мне на секунду дольше. Как будто знал: мне не показалось.
И это — раздражало сильнее всего.
Потому что я не должна замечать. Не его руки. Не глаза. Не этот странный оттенок одиночества, от которого хочется отвернуться — или подойти ближе.
Я вскочила.
— Увидимся на патруле.
— Не могу дождаться, — отозвался он, как будто это было правдой.
Когда я вышла из библиотеки, сердце билось слишком быстро.
Просто от злости. Конечно.
Или нет.