Я научу тебя жить

Ума

17 лет

1 октября 2015 года

На часах 6:45. Я нехотя встаю с кровати, натягивая на себя худи. Медленным шагом добираюсь до ванны, включаю свет и начинаю чистить зубы. Возвратившись в комнату, я начинаю рыться в шкафу в поисках одежды. Хорошо, что у нас в школе нет формы, я чувствую себя комфортно в джинсах и толстовке. Чтобы проснуться, ищу у себя в плеере песню, которая точно взбодрит меня. Выбираю Childish Gambino - Redbone, то, что надо. Я начинаю одеваться, пританцовывая в такт музыке. Музыка расслабляет меня. Это длится не вечно, но за мгновенья эйфории, когда можно забыться, я ей очень благодарна. Она действительно хороша. Закончив с одеждой, я принимаюсь к волосам. Они слишком длинные, поэтому мне приходится постоянно собирать их, чтобы не путались перед глазами. Убирая последнюю прядь волос, я встаю и отхожу на пару метров назад от зеркала. Уставившись на своё отражение, я пристально разглядываю его, перебирая все за и против моего сегодняшнего наряда. С ним всё в порядке. Мой взгляд останавливается на моём лице. Я начинаю притворно улыбаться, делая вид, что у меня всё в порядке. Это не так. Уже давно всё не так. Моё лицо не выражает никаких эмоций, мои губы не расплываются в улыбке, мои глаза не загораются от желания жить вот уже три года. Уже три года как не стало мамы. Перевожу взгляд на фотографию, стоящую на столе. Взяв её, провожу большим пальцем по ней. Там я, мама и папа с надписью внизу "Счастливая семья Ридл". Каждый день я смотрю на эту фотографию, утешая себя, что когда-то мы были семьёй, и у нас всё было хорошо. Но это в прошлом. Разглядывая фотографию, я замечаю, что у меня такие же волосы, как и у мамы светло-русые, такие же мягкие и выразительные черты лица, серые глубокие глаза. Чем больше я всматриваюсь в фотографию, тем больше вижу там себя. Мои размышления прерывает отец, когда, не постучавшись, заходит в комнату.

- Ты уже проснулась, сладкая? - мурлычет мне он.

Фу. Как это мерзко. После смерти мамы, папа стал вести себя странно. Очень странно. Проявлял чрезмерную заботу ко мне. Старался быть со мной постоянно. Я думала, что он так переживает и не хочет оставаться один, но оказалось всё совсем не так. Может он и переживал потерю мамы, но намеренья у него были совершенно другие. Когда он крепко меня обнимал, поглаживая при этом спину и трепав мои волосы, мне становилось жутко не по себе. Потому что это происходило каждый день. Каждый день он целовал меня на ночь, оставался в моей комнате, подолгу держал меня за руки и гладил мои щёки. Мне казалось, что ему сильно не хватает мамы, поэтому он так себя ведёт. Но когда он начал называть меня своей малышкой, маленькой девочкой, сладкой крошкой, поглаживая при этом то бедро, то талию мне стало действительно страшно.

Началом ужаса стала ночь 1 июля 2013 года. Мне было 15, когда он пришёл ко мне в комнату и сел на кровать. Думала, пожелает спокойной ночи и уйдёт спать, но я была наивной, слишком глупой. Он положил руку мне на ногу и стал медленно подниматься вверх. Помотрев на это, я лишь пропищала "Не надо этого делать, папа, не надо". Но его как подменили. Он схватил меня и потащил к себе, снимая с меня штаны. Я отчаянно сопротивлялась, но кто я против высокого бугая, в котором немерено силы? Он навис сверху и начал целовать меня при этом повторяя "Ты моя. Ты моя. Ты моя". Я ощущала страх и панику, к горлу подступала тошнота. Заломив мне руки над головой, он посмотрел на меня. Его глаза горели, а дыхание было такое, как будто он задыхается. Отец провёл рукой по подбородку и схватил за горло, жадно поцеловав.

Всё закончилось быстро, но у меня в голове длилось почти вечность. Он был доволен собой, улыбался и нежно поглаживал меня по щеке. Говорил, что теперь у нас всё наладилось, что любит меня и не причинит зла. С этими словами он лёг на кровать и обнял меня, прижав к себе. Тихо нашептывая мне "Моя милая Ума, спи сладко". Я ничего не чувствовала, не могла пошевелиться. Папочка не был милосерден со мной в ту ночь. Ему было всё равно, что он насилует свою дочь, свою единственную дочь.

Теперь мне 17 и эта мерзость продолжается до сих пор. Почему я ничего не сказала? Почему ни к кому не обратилась за помощью? Причиной тому угрозы моего папочки. Он ясно дал понять, чтобы я вела себя так, как будто ничего не случилось и мы всё такая же примерная счастливая семья, которая справилась с утратой. Друзей у меня как таковых не было, а родственники ничего не подозревали о том, что мой папа со мной вытворяет. Синяков и отметин он не оставлял, с виду всем казалось, что моя жизнь прекрасна и я почти оправилась от потери мамы. Я просто боялась говорить. А если и хотела, то это звучало так "Помогите мне, мой папаша педофил!". Кто поверит, если мой отец был и остаётся примерным гражданином, любящим и заботливым отцом, который не причинит вреда своей дочери. В глазах других всё так и было, но в моих глазах он был чудовищем, от которого я хотела сбежать.

Моя жизнь превратилась в ад. Я - личная игрушка отца, с которой он обращался, как ему вздумается. Мне ничего не оставалось, как терпеть всё это.

- К сожалению, проснулась, - зло ответила я.

- Что я говорил тебе по поводу такого тона? Мне он не нравится! Если ты продолжишь так разговаривать, мне придётся тебя наказать! Ты этого хочешь? - грозно спросил отец.

- Прости, Томас, - тихо сказала я. После того как он начал прикасаться ко мне не как отец, делать со мной страшные вещи. Мне стало противно, я не могла называть его папой, так нельзя. Поэтому единственное, что слетало у меня с губ это его имя, - Томас.

У меня случались приступы гнева по отношению к отцу, точнее они были постоянными. Но теперь я держу себя в руках, стараюсь держать... Наказания за непослушание были жестокими.

- Я больше люблю, когда ты называешь меня папочкой, - ухмыльнулся Том.

- Хорошо, папочка, - быстро ответила я.

За эти три года он творил ужасные вещи и оправдывал это любовью и заботой. Он говорил, что я вылитая Элизабет - его жена. Что я заняла её место.

Моя мама - Элизабет Ридл, была красивой женщиной, всегда улыбалась и делала всех счастливыми. Она излучала теплоту и любовь, которую дарила всем окружающим. Особенно мне. Я во всем пыталась быть похожей на неё. Хотела, чтобы у меня были такие же красивые волосы, стройная фигура, а самое главное, я хотела так же, как и мама быть такой же жизнерадостной и целеустремлённой. Элизабет Ридл всегда шла к своей мечте и добивалась своего. Теперь я выросла и стала копией своей мамы. Мы похожи, но только я не радуюсь жизни и не чувствую больше никакой любви. У меня нет чётко поставленной цели. Я ужасно тоскую по маме...

- Пойдём завтракать, а потом я отвезу тебя в школу, - тепло сказал отец.

Я кивнула и молча последовала за Томасом вниз.

Для некоторых дом - это крепость, у меня же другие представления. Дом - это темница, где тебя каждый день истязают и унижают. Единственным укромным местом для меня была школа, в которую я шла с большим энтузиазмом, лишь бы убраться из этого дома и не видеть отца.

Завтрак проходит в молчании, и я этому рада. Считаю секунды до отъезда в школу, чтобы свалить от отца. Через пять минут он встаёт и начинает убирать посуду, напевая себе под нос песню. Не могу расслышать, да и желания нет разбираться, что он там поёт. Поставив грязную посуду в раковину, я хочу отправиться в машину и сидеть там, ждать отца. Но мне преграждает путь большая мускулистая рука. Я нервно сглотнула и посмотрела на Томаса. Тот расплылся в улыбке.

- Ты куда? У нас ещё есть время, - прошептал он рядом с моим ухом.

- Есть время для чего? - спокойно спросила я.

Я прекрасно знала, что сейчас будет, но каждый раз спрашивала, его это забавляло.

- Как для чего? Для нас с тобой. Я приготовил вкусный завтрак для тебя. Ты разве не хочешь меня отблагодарить? - мурлычет он мне.

Мне стало дурно от его слов.

- Разве тебе не хватило сегодняшней ночи? Или ты намерен портить мне жизнь каждый божий день? – быстро отрезала я.

- Я не могу нормально смотреть на тебя, когда ты находишься рядом, когда проходишь мимо меня. Ты нарочно меня провоцируешь, чтобы я обращал на тебя внимание, - выговорил на одном дыхании отец.

- Ты слышишь, что ты вообще несёшь? Ты слышишь себя? Я - твоя дочь! – закричала я.

Он схватил мою руку и сильно сжал, от неожиданности я вскрикнула. Быстрым движением прижал меня к стене, заломив мои руки за спину.

- Отпусти меня, мне больно! – продолжала кричать я.

Мои мольбы не были услышаны. Он лишь пригрозил мне и кровожадно посмотрел на меня.

- Ты живёшь в моём доме, ты принадлежишь мне, не зря же ты моя дочь, не так ли? Ты будешь делать то, что я скажу, жить по моим правилам. Я ни за что тебя не отпущу. Это ты уяснила с прошлых наших уроков, - говорил мне, как ребёнку, Томас. – Я не потерплю от тебя дерзости и такого тона! Ты не будешь так со мной разговаривать, или забыла, что будет, если осмелишься перечить мне? Сегодня я добрый, это твоё спасение, но если это ещё раз повториться ты об этом пожалеешь. Ты ужасно боишься, когда я тебя наказываю. Так что будь умницей и не перечь папочке. Поняла, малышка? – сказал он, победно на меня посмотрев.

Я перестала брыкаться и повинующимся взглядом кивнула.

Его любимым наказанием было связывать меня. Наблюдать за тем, какая я беспомощная, что ничего не могу сделать. Томасу доставляло удовольствие привязывать меня к кровати и делать свои грязные дела. Иногда привязывать к батарее за то, что я ослушалась или поднимала на него голос. Как же это отвратительно. Отец делал это неоднократно, поэтому у меня выработалась фобия. Паника появлялась всякий раз, когда он упоминал о наказании. Я старалась не перечить Тому, но у меня это слабо получалось. Очень боялась, что его зверства вновь повторяться.

- Я отпускаю тебя, но чтобы никаких выкрутасов. Понятно?

Я ещё раз кивнула. Он быстро развернул меня к себе, взяв за подбородок и прошептал:

- Умница, детка, - погладив меня по щеке. – Теперь иди в машину, я возьму свои вещи, и мы поедем в школу.

С этими словами хватка ослабевает, и я могу идти. Убедившись, что он ушёл в свою комнату, я пулей выбегаю на улицу и сажусь в машину. Лишь бы не сидеть с ним дома.

Мы едем не спеша, как будто он нарочно тянет время. Хотя так и есть, он нарочно. Проклинаю его мысленно, но моё лицо меня выдаёт.

- Что с твоим лицом? – спросил он.

- Ничего, просто не выспалась, - вру я.

Он делает вид, что сегодня на кухне ничего такого не произошло.

Отец лишь улыбнулся мне, и положил свою ладонь мне на колено, начиная медленно поглаживать его. Сейчас стошнит. Но если я уберу руку, мне не поздоровиться.

Остаток времени мы едем молча. Я смотрю в окно и слушаю музыку, а он что-то бубнит себе под нос. Иногда мне кажется, что у него не все дома, хотя, возможно так и есть. Мы подъезжаем к школе, я смотрю на часы. 8:05. Чёрт! Я опаздываю. Вздумалось ему ехать как черепаха! Хватаю свои вещи, не одарив взглядом отца. Открываю дверь машины, хочу было выйти, но отец останавливает и берёт меня за руку.

- Помни, Ума, не делай того, о чём пожалеешь, - улыбнувшись мне, сказал Том.

Отдёрнув его руку, я выбегаю из машины, хлопнув дверью. От этого он громко ругается. Быстрым шагом иду к школе, надеясь, что взгляд моего отца не направлен на меня. Я остановилась у крыльца, проверяя, уехал ли он. Обнаружив, что его нет, я выдыхаю. Сейчас я не напряжена, сейчас я спокойна, потому что рядом нет чудовища. Открываю дверь школы и захожу в неё с облегчением. Теперь я в безопасности.