Глава 8
Проснулась от того, что кто - то с усилием трясёт меня за плечо. Даже непривычно было как - то вставать, без жуткой пульсации в виске. Я облегчённо потянулась, издав удовлетворительный стон.
— Выспалась? — спрашивает Соня, которая стоит над моей кроватью.
— Превосходно. — отвечаю сонным голосом, протирая глаза.
— Завтрак на столе, ешь и уезжаем.
Кульгавая была какая - то злая и встревоженная. Её тон, обращённый ко мне был слишком груб.
— А ты видимо не очень то и выспалась. — говорит Адель в спину уходящей кадетке.
— Выспишься с тобой. — раздражённо отвечает та и громко хлопает дверью.
От прежнего хорошего настроения ничего не осталось. Адель села на диван, в глубоких размышлениях, полных непонимания такого поведения девушки.
В комнату постучали и тут же вошли, не дожидаясь ответа. Старушка праведница ласково мне улыбнулась и села рядом.
— Спасибо вам огромное, я бы без вас не справилась.
— Да ничего, деточка. — с этими словами она нежно погладила моё запястье, спрятанное под пушистой толстовкой. — грех на тебе, благородная.
Я тут же поняла о чём речь. В праведной религии - самый тяжелый грех - это попытка суицида. Самостоятельно пыталась прервать собственную жизнь, дарённую Богом... Представляю, как ей тяжело находиться рядом со мной.
— Это ошибка, бабушка Тома... Я сама не знала, что творю.
— Всевышний всё видит, всё понимает. Он прощает. Погибший героем защитил тебя. — речь шла о папе. И ведь действительно. В день, когда я должна была умереть, папа в последнее мгновение встал перед глазами и я выжила.
Морщинистые руки старушки достали из под большого вязанного свитера книгу. Она аккуратно вложила её в мои руки.
— Сонейке не показывай, в одиночестве прочтешь. — я одобрительно кивнула. — и не вздумай верить ни одному луковому слову этой мерзавки! — с шуточной улыбкой говорит та. — ошибку совершает, думает, что так будет вернее.
Праведница направилась на выход из комнаты.
— Постойте! Что это всё значит? — кричу ей в догонку. Бабуля лишь обернулась на меня, пронзительно заглянув в сизые глазки и удалилась.
Да что это за город такой, где никто ничего прямо сказать не может? Адель сложила толстую книгу в дорожный портфель и направилась на кухню.
Соня сидела на качающемся кресле, тупя взгляд в стену, а в её зубах торчала острая зубочистка. Девушка даже не обернулась, когда я вошла и ни сказала ни слова.
По пути назад, мы даже не стали спорить, кто сядет у окна. Шли и ехали в полной тишине. Обида, затаившееся внутри меня, не давала первой начать диалог.
Автобус остановился на первую стоянку. Все люди вышли и тут же побежали в туалет. Соня - курить, а я стояла возле самой тёплой части трансфера и грелась.
— Холодно, скажи? — неожиданно со спины подходит молодой парень, который ехал вместе с нами. Я вздрогнула от испуга и коротко кивнула, обозначив, что общение с ним мне не интересно.
— И всё же хорошо тут... Белые леса, до чего ж дивны! — говор будто не славянский. Подумала я и принялась отходить от назойливого парня. Его настойчивость была поразительна. Незнакомец последовал за мной по пятам.
— Послушайте... — он перебил.
— Арсений.
— Да мне плевать, знакомиться я с вами не собираюсь, идите куда шли, только не в мою сторону, базар?
Ласковый взгляд парня, резко сменился на безумный. Он крепкой хваткой вцепился в моё запястье, быстро принявшись шептать что - то неразборчивое. Словно сложнейшая скороговорка - каждое слово молниеносно вылетало с его уст. То был даже не русский, и очень похоже на... Чёрт! На проклятие!
Адель что есть мочи старалась выхватиться из хватки незнакомца, но была словно прикована к нему цепями.
Один толчок, и парень улетает назад, упав на снег. Передо мной встала Соня, которая только что отбила его от меня. Дикий взгляд парня пугал, прожигал и заставлял сердце пропускать лишние удары от страха. Теперь он уже глядел на Соню, руки которой были плотно зажаты в кулак.
— Больной ублюдок... — сказала она, и въехала уже вставшему с земли парню кулаком по лицу. И на этом останавливаться она не собиралась. Глаза её обливались кровью, а вены на висках пульсировали как не в себя.
Ещё замах, парень уже принял оборонительную стойку, но удара так и не последовало. Я коснулась её плеча и прошептала в самое ухо:
— Не надо...
Горячий пар из моего рта обжёг её щеки. Девушка остановила кулак в сантиметре от удара и грубо скинув с себя мою руку, ушла обратно в автобус. Вся собравшееся вокруг толпа, звонко охала, переговариваясь «тихим» шёпотом. Пялить только и умеют, нет бы помочь...
По дороге назад мы вновь молчали. Этот странный парень сидел в самом конце, на четверных сиденьях в гордом одиночестве и я время от времени поглядывала назад, постоянно ловя его взгляд на себе, который он буквально не сводил.
Спустя ещё полчаса молчания, Соня неожиданно выпаливает.
— Покажи запястья.
Внутри всё сжалось.
— Зачем?
— Мало - ли чего он с ними сделал, покажи говорю.
Девушка насильно взяла мои руки, но я что есть мочи отдёрнула их. Не хватало, чтобы она ещё увидела огромные шрамы...
— Всё нормально там. Я уже проверяла.
— Оно может проявится не сразу, покажи мне блять запястья!
— Чего ты орешь то? Что с тобой я не пойму? Всё же было нормально, но ты снова кормишь меня холодом. Обижена на то, что пришлось возиться со мной? Ну извините, я понятия не имела, что всё так выйдет! Ты сама меня потащила к чёрту на куличики и ради чего? Ради ебаной непонятной истории! Всё стало для меня ещё запутаннее, если что. И я уверена, что ты что - то знаешь. Что про ситуацию в лесу вчера, что про этого парня!
Адель выпалила всё, что хотела ещё с самого утра. Стало намного легче, будто камень внутри, который привык к тому, что его постоянно расслабляют, ведь я всегда говорю все свои недовольства сразу, с облегчением развязался упав глубоко в бездну.
Соня смотрела на меня пустым взглядом, хотелось разглядеть в ней хоть каплю понимания и сожаления, но всё, что я увидела - это сплошное безразличие. Она молча отвернулась, уставившись в телефон.
По приезде в город, я даже не попрощалась с девушкой, пошла на свой автобус, а она - на свой. По дороге долго раздумывала, что делать дальше и пришла к выводу, что всё это пора закончить. Под «всё» я подразумеваю наше нестабильное общение с Соней. Постоянное враньё, эмоциональные качели и совершенно непонятные, детские отношения. Судя по её поведению, она и сама уже готова положить всему конец...
Домой вернулась с полнейшим чувством опустошения в душе. Сердце сжимало так сильно, что я в какой то момент даже начала ощущать физическую боль в грудной клетке.
Адель плюхнулась на кровать в одежде Сони и вдохнула запах толстовки. Она полностью пропахлась её духами и уже привычным запахом табака с шоколадом.
И тут вдруг я задумалась. Почему мне больно? Почему я чувствую столь дикое опустошение? И почему после всего произошедшего там, меня сейчас волнует лишь это...?
Адель быстро достала из полки свой дневник и наскоро перелистнула все свои записи. В каждой из них упоминалась Кульгавая, причем до самых мельчайших подробностей. Её руки, глаза, брови, тело, внимание и характер. Я перечисляла все её достоинства и недостатки, даже не задумываясь об этом.
Адель села на диван, плотно сжав край одеяла. Брови её значительно сместились на переносицу, так как та глубоко задумалась.
«— не верь словам Сонейки, ошибку совершает, думая, что правильно всё делает», «— ты - чьё - то спасение, благородная».
Осознание пришло слишком быстро. На обработку всей информации мозг просто не был готов. Я плотно сжала корни волос на макушке и прикрыла глаза. Мир стал казаться нереальным. Полнейшая дезориентация поглотила весь разум.
Неужели я к ней что - то чувствую...?
Такой переполох случился в моей голове лишь потому, что я никого и никогда не любила кроме папы. После его кончины я и не надеялась на чувства к кому то, просто забыла какого это. Я даже не понимаю чувства ли это или нечто другое.
Дабы как - то абстрагироваться от этой ситуации, Адель достала книгу, что дала ей бабушка Тома и первым же делом прочитала название с автором.
«Сборник стихотворений»
«Мышелов Адельер»
Столь глупый псевдоним... кто так себя вообще называет?
Открыв первую страницу, я тут же учуяла запах старой бумаги. Такой, какую не производят в печатницах. Да и наощупь она была совсем другой, словно сделала своими руками.
«Посвящаю своей дорогой М...»
Было написано на титульной странице. Наверное, мужчина написал эту книгу для своей возлюбленной...
В первом стихотворении описывалась кровожадная борьба. Борьба с нечистью и со своими собственными чувствами. Про то, что выбор всегда стоит исключительно за самим собой и люди же, сами в праве вершить собственную судьбу.
Снова ничего не понятно. Я по - видимому слишком недалёкая, для всех этих тонких намёков.
За окном вечерело, снег по - тихоньку таял, образуя противную, грязную слякоть. Свет в окнах обшарпанных, одиноких многоэтажек, словно желтые огоньки на ёлках, переключался туда сюда.
Звонок в дверь, настырный и продолжительный. Кому я понадобилась в восемь вечера? Заверив себя, что это хозяйка квартиры пришла на непреждевременную проверку, я уверенно открыла замочную скважину.
Но на пороге к моему удивлению стояла Соня, оперевшись всем телом о дверной проём. В её руке недобитая бутылка водки, а сама она уже еле стояла на ногах.
— Ты... что тут делаешь?
— Привееет! — она буквально упала в мои объятия, пока пыталась перешагнуть порог. Я держала её на весу, а девушка бормотала что - то невнятное себе под нос.
— Фу боже, сколько ты выпила? — крехтя спрашиваю я, с тяжестью неся Соню на свою кровать. От запаха перегара, слизистую носа прожигало, а глаза неистово щипали.
— Да ты таких цифр не знаешь даже! — развязно кричала та, с поднятой рукой и уже лёжа в верхней одежде на моей кровати.
— Ну вот и я так думаю... — я расставила руки в бока, искренне удивляясь тому, что она в таком состоянии умудрилась как - то дойти до моего дома и найти нужную квартиру.
Адель принялась снимать с неё куртку, пока та и близко не стремилась помочь.
— Повод хоть какой? Полное игнорирование меня?
— Ойй, малышка Адель, ты ещё столького не знаешь! — Соня размахивала руками в разные стороны, чуть пару раз не пришибив и меня.
— Ну удиви значит, чего же я такого не знаю? — продолжала я диалог, вешая её куртку и ставя тяжёлую обувь в коридор.
— Ты пойми... — Кульгавая прикрыла рот рукой, сдерживая порыв рвоты. Через мгновение, она уже бежала к туалету, еле держась на ногах и несколько раз врезавшись в стену.
— Так ты всё таки можешь объяснить, зачем столько пила? — спрашивает Адель, сидя на корточках рядом с уже прочистившей желудок Кульгавой. Она обнимала унитаз и ожидала следующего позыва.
— Да не знаю я! Я вообще нихуя не знаю... С момента как ты появилась в моей жизни... — через каждые три слова, она громко икала. — ... я себя не узнаю, понимаешь? Вот здесь... — она дотронулась до груди, в стороне сердца. ...— постоянно тепло и я перестала думать лишь о себе, как делала это раньше, понимаешь? Да нихера ты не понимаешь. — она махнула рукой и вновь вернулась к изучению туалета.
Сердце пропустило несколько лишних ударов. В ушах глухо зазвенело и я не могла поверить в то, что было сейчас ею произнесено. Тепло ей... глупая. Совсем не осознает ничего и теряется наверное сейчас сильно...
Адель неосознанно гладила девушку по голове, совсем нежно, практически неосязаемо.
— Понимаю, ещё как понимаю, Соня...
День седьмой. «Осознание»