11.Это ошибка, Кость
Утро пришло слишком резко. Первые лучи солнца, пробивавшиеся сквозь незадернутые шторы, коснулись её век, заставив нехотя приоткрыть глаза. Взгляд сразу наткнулся на него - Костя спал рядом, его обычно напряжённые черты лица сейчас были удивительно спокойны.
Губы слегка приоткрыты, дыхание ровное и глубокое. Белая майка, чуть скомканная, приподнялась, обнажая татуировки, которые тянулись по телу, будто карта каких-то давних битв.
И только сейчас она осознала - она лежала в одном лишь белье, а он - в простых трусах и этой майке, которая пахла им, табаком и ещё чем-то неуловимо родным.
Его руки, даже во сне, крепко держали её за талию, притягивая к себе с упрямой нежностью, будто боясь, что она исчезнет, если хоть немного ослабит хватку.
Маша замерла, не решаясь пошевелиться. В голове крутилось миллион мыслей, но главная была одна: "Как мы до этого докатились?"
А за окном уже вовсю пели птицы, будто насмехаясь над её смятением.
Маша осторожно попыталась высвободиться из его объятий, но его руки, будто запрограммированные на удержание, лишь крепче сжали её талию. В полумраке комнаты она разглядела, как его пальцы непроизвольно сжались в ответ на её движение - даже во сне он не хотел отпускать.
Тогда она мягко провела кончиками пальцев по его ладони, почувствовав шрамы и выпуклые вены. И - о чудо - его хватка ослабла, пальцы разжались, будто подчиняясь этому нежному прикосновению.
Поднявшись с кровати, она босиком прошла по прохладному полу, оставляя за собой следы из смятых простыней. Ванная встретила её ярким светом, слишком резким после полутьмы спальни.
Поворот крана - и ледяные струи обрушились на её лицо. Вода смывала остатки сна, следы вчерашней туши, а заодно и те невысказанные слова, что повисли между ними. Капли скатывались по шее, цепляясь за жемчужное ожерелье, которое она так и не сняла накануне.
В зеркале отразилось её лицо - немного чужое, с тенью чего-то нового в глазах. А на запястье красовался едва заметный синяк - след его пальцев, оставшийся после ночи, когда они оба так отчаянно пытались удержать то, что нельзя было удержать.
Она подняла взгляд - и в зеркале увидела его отражение. Костя стоял в дверном проеме, опершись о косяк, его темные глаза внимательно изучали каждую черточку ее лица.
-Мне уехать надо, - прошептал он, подходя сзади. Его сильные руки мягко обвили ее талию, пальцы начали нежно вырисовывать узоры на ее коже.
Маша почувствовала, как в горле застрял комок.
-Куда? Надолго?- спросила она, удивляясь собственному голосу, в котором прозвучала тревога. Всего несколько недель назад ей было бы все равно. Но теперь...
-Ненадолго, - ответил он, и его губы коснулись ее шеи, оставляя горячий след. Ладони скользнули вниз, крепко обхватив ее бедра, будто пытаясь запомнить каждую линию ее тела.
В зеркале их отражения сливались в единое целое - ее бледная кожа контрастировала с его татуированными руками, ее испуганные глаза встречались с его полными решимости.
Он не говорил "прощай". Только "ненадолго". Но в этом слове было столько невысказанного, что ее сердце сжалось.
Маша сдалась его прикосновениям, позволив векам опуститься в немом согласии. Глубокий, прерывистый вздох вырвался из её губ, когда внизу живота закрутился тот самый знакомый, томительный узел желания. Волна тепла разлилась по телу, оставляя за собой мурашки и лёгкую дрожь.
Костя не спешил. Его губы выписывали неторопливый путь по бархатистой коже - от чувствительной шеи до хрупких ключиц, где пульс бился, как пойманная птица. Каждый поцелуй был обещанием, каждое прикосновение - немым вопросом.
Его ладонь, тёплая и уверенная, скользнула под кружевной лиф, заполняя собой пространство между тканью и кожей. Когда пальцы сомкнулись вокруг груди, Маша непроизвольно выгнулась навстречу, её ногти впились в край раковины.
В зеркале отражалось их переплетение - её запрокинутая голова, его смуглая рука, бесстыдно владеющая её телом. Воздух наполнился звуками - прерывистое дыхание, шёпот кожи о кожу, тихий стон, сорвавшийся с её губ.
Он не говорил ничего. Не нужно было слов - только этот язык прикосновений, на котором они оба говорили так бегло.
Его тело плотно прижалось к ней, и она ощутила всей спиной его возбуждение - твердое, неумолимое, сквозь тонкую ткань трусов. Волна похоти накрыла Машу с головой, вытесняя все мысли. Разум отступил, уступив место чистому, животному желанию.
Губы её сжались, сдерживая предательский стон, но тело уже предало её - обычно фарфоровая кожа вспыхнула розовым румянцем, расходящимся от декольте к груди.
Костя наслаждался её реакцией. Его ладонь, грубая и опытная, идеально облегла округлость груди, пальцы впивались в нежную плоть, оставляя едва заметные следы. Он знал каждую её чувствительную точку, каждый изгиб, который заставлял её задрожать.
В зеркале их отражение дышало страстью - его мускулистое тело, пригвожденное к её изгибам, её пальцы, вцепившиеся в край раковины. Воздух между ними накалился до предела, наполняясь электричеством невысказанных слов и неутолённого желания.
Маша с трудом перевела дыхание, её голос прозвучал прерывисто, словно сквозь воду:
— Это ошибка, Кость... Нам не надо этого.
Его руки замерли на мгновение, но не отпустили. Когда он ответил, голос был низким, хриплым от желания:
— Маш, ты издеваешься? Его губы коснулись её уха, горячее дыхание обожгло кожу. — Я же вижу, как ты хочешь. Чувствую.
Она закрыла глаза, чувствуя, как её тело предательски отзывается на каждое его прикосновение. Но всё же отстранилась, с трудом разрывая этот магнит, что тянул их друг к другу.
— Хочу... признала она шёпотом. — Сам знаешь — нельзя.*
В этих словах была вся их правда — горькая, неудобная, но неизбежная.
А за окном рассвет разгорался всё ярче, освещая двух людей, которые стояли так близко — и так безнадёжно далеко друг от друга.