9
Как то, ко мне неожиданно в гости с Харьковского наведался Зарик. Если бы я знал, что в тот день он держит путь в направлении моей квартиры и в дверной звонок звонит именно он, я бы, скорее всего, не открыл двери.
Это был наш общий знакомый, личность сомнительная и противоречивая, которого не очень то и хотелось знать и даже трудно назвать личностью. Наверное поэтому, мы не часто проводили вместе время, а когда встречались, особенно этому не восторгались. Он вообще то был Подольский, не только по месту рождения, но и по духу и крови. Зарик родился и прожил всю жизнь здесь в классической подольской коммуналке на Межигорской, откуда не то что приличным, или нормальным, а просто человеком выйти нереально. Его родня неожиданно получила квартиру на Харьковском и, многим на радость, большую часть свободного времени, он вынужден был проводить на новом районе. Как он рассказывал, жить там было не выносимо, что люди, что аура его выводили из себя. Как я понял, новостройка еще не обросла мощной сетью шырко-плановых точек, где бы Зарик мог приятно проводить время, выпрашивая у клиентов дурь или работать в качестве гида-посредника. И только то обстоятельство, что наши районы соединяет лишь метро, вход в которое, из за милиционеров и турникетов, он не мог беспрепятственно преодолевать, Зарик приезжал в любимый район не так часто, как ему хотелось. В ином случае, как Зарик заявлял, он бы торчал каждый день на Подоле. Что я мог сказать по этому поводу: спасибо вам огромное милиционеры и турникеты, за то что вы исправно выполняете свою работу.
Зарик был сторонником прогрессивных способов релаксации и большим любителем уйти от реальности. Как раз этим он не был оригинален, тут таких было большинство, и с его переездом район абсолютно ничего не потерял, скорее всего, даже и выиграл – на одного атрофана стало меньше. Зарик не был обеспечен деньгами или сырьем, но это его не останавливало, он экспериментировал, импровизировал, используя все подручные средства и каждый божий день чем то себя радовал. Я бы не удавился узнав, что когда он не намутит, он будет биться головой об стенку, чтобы как то одурманить свой мозг и уйти от реальности. На трезвую голову он, в принципе, был ее сносный штемп, но когда Зарик употребит, он никогда себя не сдерживал в проявлении своих эмоций, и это, как правило, никогда ничем хорошим не заканчивалось. Когда Зарика рвало, у него не было ни авторитетов, ни стопоров и если не было возможности его где то закрыть на время, пока его попустит, для себя лучше, было теряться от него.
Он прибыл ко мне в хорошем настроении, от чего я моментально напрягся. В его правой руке я рассмотрел аптечку.
«Ты прикинь как фартануло, пока водитель автобуса замешкался, прямо у него из под носа утянул!»: радостно заявил он.
Я догадывался, что у него на уме, для Зарика аптечка с медпрепаратами была куда уж ценнее, чем для потасканного жизнью пенсионера. Мы вышли во двор, в квартиру к себе я никогда его не пускал, так как вовсе бы не удивился, если, после этого визита, у меня что то пропадет. Это было общеизвестно, Зарик себя не контролирует, он с этим свыкся и никогда не напрашивался в гости. Мы уселись на лавочке возле нашего дома, сразу же с балкона нас срисовал Губа и тотчас присоединился. Зарик раскрыл аптечку, они с Губой долго там озадаченно рыскали и вскоре нашли какие то капсулы.
«Тарен!»: радостно, на весь двор, прокричал Зарик.
В руке он держал их, как золотоискатель самородок.
Я раньше слышал, про это странное лекарство, и сильно напрягся. Та информация, которая дошла до меня про этот прикол, не сильно меня стимулировала употреблять его. Я решил почитать инструкцию, это могло спасти нам здоровье, а может и жизни. Но Зарик и оживившийся Губа, не дали мне до конца дочитать инструкцию по применению и принялись жадно глотать таблетку за таблеткой. Я решил их пожалеть и проглотил три оставшиеся.
Мы все, с задумчивыми взглядами, сидели на лавочке, воцарившаяся гробовая тишина предвещала что то нехорошее. Знатоки фармакологии обещали хороший приход, и мои друзья с большим энтузиазмом ждали его. На меня лекарство подействовало успокаивающее, и я во всю принялся наслаждаться тишиной. Но отдохнуть мне Зарик не дал, как я понял, у него начался глюк раньше всех. Это естественно, так как он, на правах хозяина, успел сожрать больше всех таблеток. Он резко соскочил со скамейки и начал бродить вокруг лавочки, заглядывать под нее и выкрикивать: «Джина, Джина домой!»
Он, как раз, только как рассказывал про свою новую подружку с Харьковского, но я помнил, ее точно звали не Джина. Вообще, как Зарик нам рассказывал, что в его новом районе девки неприкаянные толпами бродят с утра до вечера, и проблема не подцепить их, а, наоборот, от них отвязаться. Но Зарику они были нужны, по столько по сколько, его сердце принадлежало другому божеству и получать свежие эмоции и наслаждение от жизни он хотел совсем от другого. Это обстоятельство, что в новостройках живет так много телок, конечно, заманивало приехать к нему в гости, и сдерживающим во всем фактором был сам Зарик. Я был уверен, что это самый худший сводник на планете Земля и не спешил пользоваться его услугами.
И так он продолжал ходить по двору и громко кричал - «Джина!» «Джина!».
Наши соседи, это бабушки, живущие на лавочке напротив парадного, принялись удивленно его рассматривать. Они резко перестали притворяться спящими, вообще они всегда бодрствовали, даже с закрытыми глазами и хропя, это было не раз проверено на практике и не мною одним. Я даже подметил, что они были больше сконцентрированы, именно когда прикидывались спящими, ну как крокодилы в Лимпопо. И конечно странное поведение незнакомого мальчика не могло их не заинтересовать, а интересовало их абсолютно все, что происходит в их поле зрения. А зрение это у них было дай боже, орлы бы позавидовали.
Я понимал, Зарик откровенно нас палит. Его противный крик резал слух, и он меня начал сильно раздражать. Он стал мне более неприятен, чем Губа. А этого трудно добиться.
«Что ты делаешь, успокойся!»: недовольным голосом обратился к нему я.
Он на меня посмотрел дебильным взглядом провинившегося первоклашки, и вежливо спросил: «Вы случайно не видели черной собачки?»
«Зарик, хорош мочить!»: обратился я к нему.
Он задумчиво посмотрел на меня и ответил: «Не, мне нужна Джина, не Зарик!»
Вначале я подумал, что у него такие приколы, но мне от них не было смешно. Судя по его жалкой роже, ему тоже.
«Зарик»: вновь раздраженно обратился я.
Он повернулся ко мне и жалобно промолвил: «Если я потеряю Джину, меня папа дома убьет!»
Я внимательно посмотрел ему в глаза, и понял, разговаривать мне не с кем, от Зарика осталась одна оболочка. Мозг улетел в нирвану, и все говорило о том, что он вернется не скоро, вполне возможно, никогда.
«Джина, Джина!»: продолжал он меня доставать.
И так, повсюду выискивая следы Джины в нашем дворике, он влез в цветник, намедни высаженный этими дворовыми старушками. Старушки оживились и приступили в такт трясти клюками и в один голос кричать: «Падло ты, падло!» «Ну падло, ну падло!»
И так, спонтанно, во дворе организовался любительский хор, в котором участвовали представители всех возрастов. Фронтмен Зарик начинал завывать: «Джина!» «Джина!», а после включался, состоящий из трех старушек бэквокал, со словами: «Падло ты!» «Падло ты!» и в конце исполняли припев: «Что б ты сдох!» «Что б ты сдох!»
Я хотел спокойствия, но этого в моем дворе уже было не суждено добиться, этот аматорскиий концерт был мне явно не по душе.
Потом, неожиданно, к хору добавился враг этих бабушек, старичок со второго этажа, и с балкона начал подпевать –« в милицию его» «в милицию его»
Старичка я честно говоря не понял, так как несколько раз видел, как его участковый вяжет возле парадного, по доносу тех самых бабушек. Он вообще был порядочный человек, вежливый и интеллигентный, медалей кучу имел, правда неизвестно за какие заслуги перед отечеством, ну разве что в пять лет пошел на фронт. Но Трофимыча образцовость длилась до тех пор, пока он не раздобудет денег на бухло. В набуханном состоянии, Трофимыч старался все успеть: и высказать этим старушкам, как они суки, побегать по двору с ножом за женой, угрожая ее зарезать, бросить с балкона что то тяжелое на случайного прохожего, насать в парадном. Видать, поддержав старушек, таким образом Трофимыч замаливал свою вину. Беспринципный малый этот старичок, как я понял, и зарекся когда либо угощать его сигаретой.
Через какое то время, Зарик видно нашел свою собаку, наконец то вылез из цветника, затоптав абсолютно все чернобрывцы и петушки, и начал ее громко вычитывать: «Я тебя сука предупреждал, будешь не слушаться убью!»
Я посмотрел в ту сторону, собаки там не было, и в принципе не могло быть, так как, с его же слов, она в прошлом году потерялась у него в селе. Думаю не потерялась, а сознательно убежала от такого хозяина.
После оживился Губа. Он резко открыл глаза, озадаченно осмотрелся по сторонам и прошептал: «мне срочно надо заехать к маме!»
Я пропустил это мимо ушей.
Губа повторил, но уже громче: «Мне к маме надо!»
И так один уже, с довольной рожей, начал выгуливать на поводке несуществующую собаку по двору, громко чмокая и раздавая ей команды – «рядом» «апорт» «взять», а второй начал ныть насчет мамы. Меня же таблетки вообще не цепанули, под ними я стал только более раздражителен.
Сидевший под боком Губа, очень быстро стал такой невыносимый и назойливый со своей маманей, что я уже не знал, кто меня больше достает, Зарик или мой друг.
Я заметил, как Зарик уже подошел к старушкам, присел на корточки возле них, и что то начал выяснять. Они продолжали ему расписывать, какое же он падло, а он, не обращая на их слова абсолютно никакого внимания, им рассказывал про собаку, которая постоянно убегает.
«Вот сука» - прошептал я.
-Саша, это твой друг? – какая то из бабушек обратилась ко мне.
Я понял, что в наших интересах потихонечку отваливать.
Я прикинулся продолжением скамейки.
- Саша это ж твой друг! – вновь обратилась она.
Не прокатило – осознал я.
- Первый раз вижу – уверенным голосом ответил я.
- Так вы ж вместе сидели? – заметила другая старушенция.
- Я не сидел – ответил я охрипшим от волнения голосом.
Это провокация, меня кто то умышленно подставляет– сразу понял я.
- Сидели, сидели, я видела – кто то добавил.
- Не сидел, можете проверить – не известно зачем начал оправдываться я.
Чтоб не накаркать – озадачился я, так как начало вечера было обещающим.
Я понял, что не о том думаю, но старушки видать пропустили это мимо ушей, им надо было еще обработать информацию от Зарика, который беспрестанно что то бубнил.
- Ты его вообще не знаешь? – продолжила допрос старушка.
- Кого? – удивленно спросил я.
- Его! – указав пальцем на Зарика, спросила она.
- А, Зарика?
Первый раз в жизни вижу – добавил я.
- Я понял, что прокололся, причем очень тупо, даже как для человека, которого начинало глючить. Я чувствовал, меня уже прет, и бороться с этим явлением я не могу и, самое страшное, не хочу.
-А откуда знаешь его фамилию?
- Чию фамилию?
-Этого наркомана!
- Действительно, оттуда ты знаешь фамилию этого наркомана? – заинтересованно включился в разговор сам Зарик.
Он встал на ноги и подошел ко мне. Как я понял, он вообще потерялся и забыл, кто ему друг, а кто ему страшный враг. Эти безобидные три старушки, к которым он по беспечности примкнул, страшнее трехголового змея. Стоит одной из них добраться до телефонной трубки, и через минут пять уже тебя крутят. Ко всему, как я не раз наблюдал, мусора верят абсолютно всему, что они рассказывают.
- Ну, откуда ты знаешь фамилию наркомана? – повторил он свой вопрос.
- Какого наркомана? – я реально запутался.
- С которым ты сидел! – добавил Зарик.
- Я уже говорил, что не сидел – снова повторил я.
- Давай колись, откуда ты знаешь его фамилию? – настаивал Зарик.
Тогда я Зарика возненавидел, и готов был убить. В столь трудный для меня час, меня задалбывать такими вопросами. Ему та зачем это было знать?
Он что не понимает, что он нас подставляет, мы же в моем дворе? – задумался я. Правда, когда я ему посмотрел в глаза, я понял, что он ничего не понимает.
Откуда ты знаешь его фамилию – продолжало отзываться эхом в моих ушах. Меня тоже этот вопрос заинтересовал, откуда ж я знаю его фамилию?
Я втыкнул и задумался над этим интригующим вопросом. Меня это самого уже не на шутку интересовало. Перед глазами начали всплывать воспоминания из глубокого детства. Как я понял, я очень издалека начал вспоминать. Мне где то три года, осень, мы всей семьей отдыхаем в лесу. Я с братом беззаботно копошимся в опавших золотых листьях, радостно визжим и бегаем по лужайке. Вдруг, с того ни сего, ко мне подходит брат и на серьезе спрашивает – ну откуда ты знаешь фамилию Зарика? После, родители резко прервали свою беседу, переключаются на меня и тоже заинтересовано спрашивают – Саша, ну ответь?
Я открываю глаза, мне показалось, все жители моей хрущевки повысовывали свои бошки из форточек и хором спросили – Ответь уже, откуда ты знаешь Зарика фамилию?
Я перевел взгляд вверх и рассмотрел физиономию пилота пролетающего самолета. Когда он начал открывать рот, я резко убрал взгляд в землю. Я знал, что он задаст вопрос, на который у меня не было ответа.
-Откуда ж я ее знаю? - шептал я.
Я опять закрыл глаза и прикрыл уши обеими ладонями. Передо мной предстала заточка первой моей учительницы Зинаиды Федосеевны – Ну шо, как всегда, ответить не можешь, откуда знаешь Зорика фомилию? Ставлю тебе в дневнике кол, а завтра шоб родителя пришли!!! Тоже мне октябренок, внук Илыча, а родителя прикидываются интэлэгешками!!!
Потом резко у нее за спиной появился знакомый следователь – Саша не темни, будешь продолжать дурака валять и в молчанку играть, пойдешь под суд. А ну быстро отвечай, где ты познакомился с Зариком, как его фамилия? Уже все раскололись, один ты строишь из себя партизана. У меня никто еще не вышел сухим из воды, так что Саша давай, колись.
Я вновь открыл глаза, и понял, что для меня лучше их какое то время не закрывать.
- Ну откуда ты знаешь его фамилию? – удивленно спросил меня знакомый голос.
Это был Губа. И он туда же. Он как всегда меня продал, и перешел на их сторону. Хотя, в его случае, это было норма в поведении.
Он внимательно смотрел на меня и ждал ответа, как будто для него ответ очень много значил.
- Ну? – подойдя вплотную, настаивал Зарик.
И тут я резко вспомнил и выпалил – Зарик отвянь, я не знаю твоей фамилии.
Моя озадаченность перешла на них, и как я понял, теперь они начали обрабатывать мои слова и ломать свои головы.
И действительно, от меня отстали и я смог расслабиться, и старался ни о чем не думать.
Вскоре я расслышал шепот – Они вместе выходили с нашего парадного, клянусь я видела, потом там в коробочке какие то лекарства пересматривали, достали громадные шприцы, три шприца, и начали ими колоться. Один значит держит руку дружка, а другой значит ему туда колит. Целый вотакущий шприц. Клянусь, видела своими глазами.
- Надо вызывать милицию – кто то прокомментировал слова очевидца.
Когда они уже угомонятся со своей гребанной милицией – взбесился я. Что не так – милиция, ну бля нудные. Даже трудно представить, сколько диабетиков пострадало из за таких сознательных гражданок.
- Иди вызывай милицию Сергеевна – кто то предложил.
- Милиция уже на месте – услышал я и задрожал от страха.
Я хотел бежать, но дорогу не увидел, как я понял, ее уже кто то стырил.
«Бля, ну и райончик, уже дороги начали тырить, скоро вообще за дома возьмутся. Нахер мои родители вообще сюда переехали, жили бы себе на Кресте» - возмутился я.
Как оказалось, в милиционера решил сыграть Зарик, лишние три капсулы сделали свое черное дело с его психикой. Как я понимал, он очень близко воспринимал все услышанные слова, и сегодняшнее веселье для него закончится дурдомом. Ну это в лучшем случае.
Он подошел к бабушкам и начал допрос – Колющие – режущие предметы есть? Давай выворачивайте карманы. Где план покупаете?
В ответ, опять, они запели хором призабытые куплеты – Чтоб ты сдох, падло, ты падло. Опять старичок дебошир - предатель занял их сторону и приступил волать - в милицию его - в милицию.
- Так вызывай Валик! –крикнули ему старушки
- не могу – печально ответил он
- Почему это?
- Телефон за неуплату отрезали.
- Гниды мусорские – с ненавистью добавил он.
- Кто отрезал, вы его запомнили, приметы: пол, рост, вес, цвет, вкус, запах. Отпечатки пальцев – резко включился в их разговор разорванный в клочья Зарик – Шерлок Холмс.
- Они уникальные отпечатки пальцев, мне нужны их отпечатки пальцев, я их сразу найду, дайте отпечатки пальцев – завыл Зарик.
Как я понял, Зарик уже полностью был уверен, что он из милиции. Это меня пугало, он был как никогда опасен, получив такие неограниченные полномочия.
- Валим отсюда – прошептал я Губе, и мы сорвались со скамейки.
В следующем квартале я уже смог расслабиться.
«Мне к маме надо!»: вновь произнес Губа.
«А чего не прогуляться?» - подумал я, и решил подчиниться его воли.
Мы пошли на остановку и вскоре сели в первый обнаруженный трамвай, не обращая внимания ни на его номер, ни в какую сторону он едет. Вообще мы были в таком состоянии, что любой остановившийся наземный транспорт приняли бы за трамвай. Да и не наземный тоже. И то, что мы сели именно в трамвай, это было случайным стечением обстоятельств. Не без божьей помощи, задние места были свободны, куда мы и присели. Не было бы свободных мест, я бы, без всяких колебаний, сел бы на пол или к кому то на руки, так как за последние полчаса мои ноги очень ослабли.
Мы кружились по городу, на резких поворотах Губа приходил в себя и продолжал мне жалобно петь, как ему срочно надо к маме. Я смотрел в окно и меняющиеся пейзажи в окне меня не шуточно увлекали. «Дом, дом, еще дом, дерево, дом, о а тут два дерева и опять дом!»: как же это завораживает твое сознание, удивленно подытожил я.
«А почему именно там дом, а там дерево?»: начали меня цеплять более глубокие философские темы.
На кругу третьем, когда уже потемнело, и я уже не очень четко мог разглядеть действительность за окном, и точно отличить дом от дерева, я спросил Губу: «а зачем тебе к маме?»
Губа противно скривился, как будто я задаю необычайно тупые вопросы и, с умняком, промолвил: «Мне надо завезти ей и показать свой дневник!»
«Ну ты и ублюдок!»: процедил я в ответ.
Теперь я понял, что я был вовлечен в грязную авантюру. От так заразил меня навязчивой идеей, что нам просто необходимо посетить его маму, что я, как последний дурак, пошел следом за ним. А на самом деле, это был кошмар из прошлого маленького мальчика Вани, в годы, когда он еще ходил в пионерском галстуке и когда еще никто его не знал как Губу – человека, который меньше чем за год у половины района вызвал к себе ненависть, а у другой половины - презрение.
Ванины родители, после его рождения, быстро разбежались, но, не смотря ни на что, чувствовали свою вину перед ним и заменили родительскую любовь ценными и не очень подарочками. Так Ваня и воспринимал своих родителей - папа это тот, что дарит машинки и паровозики, а мама это та, кто дарит штанишки, рубашки, конфетки и иногда водит в цирк. Такой способ общения Ваню разбаловал, это быстро сказалось на учебе, и его мама придумала развлечение с большой педагогической пользой. Каждую неделю, он приезжал к ней с дневником и, исходя из его оценок, выбирался и подарок. За двойки, естественно, он лишался подарков. Со временем Ваня потерял интерес к учебе, или уже иссяк его внутренний потенциал, не известно. И ему очень трудно было получать оценки, за которые полагались родительские подарки. И так он каждую неделю, прижав к груди ненавистный дневник, с надеждой ехал к маме, думая, что он ее разжалобит, и обратно со слезами, выруганный и без подарков. Правда и мамина жизнь изменилась, и она уже не могла его радовать как раньше, да и перестроечный кризис по все слоям населения ударил. Но Губа упорно не хотел этого понимать, и только злился. И так, чем ближе дело шло к взрослению, тем подарков было меньше и меньше, они были все хуже и хуже, и не только по причине его плохих оценок. А так как Ваня был мелкой корыстолюбивой тварью с малых лет, его это обстоятельство очень сильно печалило.
И так, эта поездка к маме со школьным дневником навечно застряла в его памяти как короткое путешествие к своей мечте, которая, зачастую, так и оставалась несбывшейся.