UNDEFINED'S.

Что я помню о третьем периоде взросления? Первую серьёзную родительскую попытку развестись.

Подступала пора первых выпускных экзаменов, потому, если говорить совсем начистоту, мне стало немного не до пристального изучения родительских взаимоотношений. Для меня многое было странным: у матери появился новый друг, с которым она проводила достаточно большое количество времени, отец был вынужден сконцентрироваться на ремонте в новом доме, я решительно не понимала - зачем затевать и то, и другое настолько скоропалительно, при том условии, что я ещё не переехали и, более того, ещё неизвестно - поступлю ли я в ВУЗ. Я уже прекрасно понимала, что меня, пусть и исподволь, но гонят из дома, положенного мне по праву, я прекрасно осознавала и тот факт, что меня действительно не могут никуда выселить (для того отсутствовали какие бы то ни было законные обоснования), но - законные обоснования законными обоснованиями, портить человеку жизнь достаточно просто, и не прибегая к таким решительным мерам. Я старалась и не обращать внимания, и не привлекать внимания к  проблеме, хотя, как я понимаю уже сейчас, должна была заниматься и тем, и другим: мне следовало обращаться за помощью хотя бы к преподавателям, объясняя, что дома сложилась весьма враждебная атмосфера, как минимум. Но мне казалось на тот момент, что всё и так очевидно: мать периодически приезжала в школу на автомобиле нового друга, вместе с ним, это не могло оставаться незамеченным, соответственно, всех всё устраивало, а, по моей логике, если всё устраивает взрослых, то моё мнение ничего, вероятнее всего, не изменит.

На тот момент я не вела дневниковых записей: объективно, я боялась, что их найдут. Мне не хотелось получить дома очередную оплеуху, выражаясь буквальным языком, за правду - но я понимала, что так будет, потому как другого варианта и нет. Мне приходилось постоянно сдерживать своё желание куда-то выплеснуть накопившиеся мысли. Но, к слову, нет - я не боялась сойти с ума, такого страха не было ни разу в жизни.

Разумеется, это не мешало мне периодически пытаться пообщаться на данную тему хотя бы с той частью семьи, которая не была впрямую вовлечена в данные взаимоотношения: это приводило к разным результатам. К примеру, привлечение внимания к тому факту, что у нас дома в ходу рукоприкладство, нашло живой отклик как в глазах маминых сестёр, так и её же мамы; насколько мне помнится, был даже какой-то более-менее серьёзный диалог на эту тему; мать обещала исправиться - но, увы, и эта попытка впоследствии была затёрта очередным скандалом с отцом. Мать сумела извернуться - выставив ситуацию так, будто бы отец начал поднимать на неё руку, она, в очередной раз забрав меня и убедив поддержать её версию, ушла вместе со мной к своей матери. Классическая тактика, которая всегда срабатывает, практически в любых семьях. Я, разумеется, молчала, ведь в качестве аргументов выступали и отобранные якобы отцом ключи, и забранные деньги, и чуть ли не уже перепроданные украшения. На следующий день, разумеется, всё это было возвращено вместе с извинительной запиской, а я, как водится, осталась крайней, глядя на данную постановку, в которую поверить мог только двухлетний ребёнок. Мне казалось вполне очевидным, что они договорились заранее, дабы избежать очередного разговора на поднадоевшую тему - "надо заниматься воспитанием ребёнка, а не мотать всем нервы".

Я честно пыталась играть в идиотку - у меня получалось с огромным трудом, но я старалась из последних сил, упорно делая вид, что не понимаю данных приёмов. Получалось ещё хуже, чем в школе на волейболе - хотя в чём-то лучше, в волейбол я играла якобы очень криво - не отбивая мяч, даже стоя под сеткой. Мне казалось это единственно возможным вариантом не прослыть агрессивным игроком и не попасть в волейбольную секцию для подающих надежды подростков. Я пыталась ограничить себя ровно так же и в баскетболе, но вот тут силы мои были невелики - баскетбол я искренне люблю и уважаю как вид спорта, как только мне в руки попадал мяч, я решительно уходила в сольный пробег, планируя довести мяч до корзинки, и искренне недоумевала, когда его начинала отбирать своя же команда. Смысла в этом было мало, совсем, я не видела особой необходимости в коллективных пробежках, которые отнимали игровое время, но быстро смирилась - это же школьный баскетбол, более похожий на бег, в нём очки (т.е. голы) считаются практически атавизмом. Периодически я всё же психовала и успевала отобрать мяч у своей чаще всего команды - тогда мне нужно было забить, прежде чем на меня повесят финальный для меня самой фол - и я пойду в раздевалку. Периодически мы дрались - меня решительно не устраивали и подначки, и издёвки, попросту попытки меня каким-то образом "приопустить" до уровня школьной физкультуры, мне нужен был результат, разумеется, я хотела и в хорошее тело, и в здоровую дыхалку, но не хотела в снобские лица, это же не светское мероприятие, а физкультура всё-таки, мне казалось это очевидным и так, когда мне пытались хамить, дескать, я хочу заниматься физкультурой на физкультуре, а не мотать нервы преподавателю, я пыталась сдерживаться, но однажды мне не повезло - к сожалению, я пришла на занятие слишком рано, обычно я переодевалась последней, так вышло, что моя скамейка была ещё занята и я не выдержала - наорав на какую-то одноклассницу, я вполне умышленно её толкнула, не спорю, она начала падать лицом на скамью, подхватить я её успела, к счастью, никакой жуткой травмы не случилось, я даже сходила на занятие и даже извинилась, хотя до сих пор считаю, что извинения были лишними, за полтора года фырканий в мою сторону это была маленькая плата. Уровень негативных зырков в мою сторону, разумеется, не упал - но мне уже было правда плевать, до экзаменов оставалось меньше полугода, при этом у меня всё равно было освобождение от данных занятий, я посещала их, что называется, в своё удовольствие.Помимо этого, я всё так же посещала и репетиторов - сменив один час английского в неделю на французский, а так же и репетитора по английскому, добираться мне стало дольше, соответственно, свободного времени стало ещё меньше. Более того, и в самой школе из группы по английскому я ушла в немецкую, сдав английский экстерном. К сожалению, и это не очень-то помогало мне оставаться незамеченной именно дома - будто в отместку, мать начала покупать очень яркие (и не подходящие ни к тону кожи, ни к волосам) вещи и очень сладкий и резкий парфюм, несмотря на наушники и стол, развёрнутый в противоположную от двери сторону, я всё равно не могла от неё никуда деться. Более того, бряцанье её ногтей (нарощенных и длинных, как пики) пробивалось даже сквозь музыку - меня это пугало, меня до сих пор пугает этот женский типаж - созданный искусственно, я могу понять отца, искренне пытающегося найти свою собственную жену под толщей всего этого, вычитанного в модных журналах, но не идущего никоим образом, это выглядело, как абсурд - худосочная, практически анорексичного вида, с переизбытком румян на очень болезненно худом лице, ещё и эти ногти, с ними она вообще походила на скелет, и ведь с этим надо было спать в одной постели, и этот жуткий запах, являющийся якобы ароматом, который не смывался на ночь, от него болела голова даже у меня, хотя я спала в соседней комнате, я не могла заснуть, меня мучили комшары, я боялась прихода этого орка меня потрогать, якобы проявляя материнскую нежность, я вешала на дверь табличку "Не беспокоить" уже с переводом на английский, в надежде, что это - поможет, помогало, к слову, после нескольких истерик, я начала вставать в пять утра, дабы быть уже проснувшейся, когда это зайдёт в спальню меня будить, за что получала очередной скандал - "ночью надо спать", я боялась даже веток за окном, которые создавали тень, похожую на эти ногти, но терпела.

Я сама искала себя в женственности: на тот период времени я понимала лишь то, что мне самой точно не нравятся жутко костлявые люди, резкий запах тела (неважно - пота и такого непонятного явления, похожего на чеснок), мне объективно не нравились короткие волосы у леди, по какой-то неведомой для меня причине меня коробило от этой недовыраженной маскулинности, я пыталась найти типаж, который можно было бы просто показать как вариант, но его в готовом виде не было. Приходилось собирать его самостоятельно. Сама я при этом боялась своего собственного отражения в зеркале - оно было настолько тусклым, что я понимала - на приведение его в порядок уйдёт не менее часа. Мне не хотелось даже вставать с постели, настолько все эти усилия казались бесполезными. Пепельно-русые волосы, прямой пробор, низкий хвостик, минимум косметики, одежда, не подчёркивающая фигуру, - мне явно было скучно даже пытаться понимать себя. Я понимала, что, поступая таким образом, сама делаю себя поводом для стёба.

Напротив дома был парк. В парке стояла огромная стелла в честь Второй Мировой войны - более достопримечательностей в нём и не было. В нём я уже успела очень сильно отбить колени, учась кататься на роликах, в нём я уже падала под детскую коляску, учась стоять на лыжах. В этот парк уже сбегал мой кот - теперь я уже понимала, почему, он был просто умнее меня, и он добился передачи в бревенчатый сруб, где мог гулять в своё удовольствие. В этот же парк хотела практически каждую ночь сбежать и я, порой даже так же, как кот. забравшись на дерево - дабы искали. Но я понимала, что вряд ли залезу. Даже гипотетически. После коррекционной программы для моего шатающегося зрения мне нарисовали точку для расфокусировки внимания прямо на стекле - по пол-ночи я изучала её, пытаясь хотя бы её сквозь тени. Находилась она с переменным успехом - если не удавалось, я начинала вязать на спицах в тусклом свете ночника. Итог вязания показывать было нельзя - оно не укладывалось по времени в отведённые мне для бодрствования часы и, разумеется, начинался скандал. Нельзя было показывать и вышивки, и картины, кроме тех, которые были предназначены для художественной школы и создавались в отведённые для этого часы. Зато можно было клеить плакаты - со стороны в тот период времени я выглядела как фанатка, которая не может определиться с выбором: увы, но плакаты в магазине были либо поштучно, но огромные, либо собранные в журналы, но выбор потенциальных кумиров в них был невелик - они повторялись. Ежемесячно, как минимум, мне приходилось перевешивать этих людей, группируя их с учётом их новых фотографий. Место кончалось быстро - к концу 2005го года оклеены были уже абсолютно все свободные стены в моей комнате и я правда планировала перебираться уже и на потолок. При этом в моих действиях было очень мало логики - из развешанных мною людей я слушала, максимум, треть, остальных считала редкостной галиматьёй, однако же, они занимали больше места - и я смотрела на них по пол-дня. Это не помогло мне их полюбить, могу это сразу отметить - я не начала запойно слушать Андрея Губина, несмотря на то, что хотела за него замуж в пятилетнем возрасте и пела его в караоке почти каждое лето, выбивая сотку, не проявилась и моя любовь к "КиШ", хотя я пыталась. The Rasmus уже тогда пытались переплюнуть Мэнсона (Мерлина, разумеется) количественно, размещаясь чаще - Мэнсон побеждал контекстуально, он был одним из немногих, у кого был чётко прописан личностный психотип, его биография казалась мне похожей на правду хотя бы частично, и уже тогда мне нравились его линзы, даже белые.

Из сложных ситуаций лично мне запомнились три: первая была связана с брекет-системой - её должны были уже снимать, и вдруг выяснилось, что один зуб не влазит, точнее, влазит, но из-за него челюсти не смыкаются ровно. Мне предложили продлить ношение брекетов ещё на год. Это было похоже по ощущениям на нечаянно вылитую на меня кастрюлю с очень горячей водой, было и такое - вроде бы, и ожога нет, но очень и очень обидно. Разумеется, я отказалась. Вторая - с лечением всё тех же зубов: меня не предупредили о том, что будут делать укол, и просто-напросто вынули шприц в последний момент. Я не люблю, когда из меня делают идиотку, я, разумеется, встала и ушла, однако же, куда более мерзким был тот факт, что другого стоматолога якобы не было, и мне пришлось фактически ползти обратно за свои же (я могла отказаться лечить зубы вообще - и деньги бы пошли на моё образование, значит, это были именно мои деньги, даже не семейные) деньги, это было омерзительно, само мероприятие, неужели нельзя было обратиться к другому специалисту, нежели заставлять меня переживать это унижение? Отвратительно, меня коробит до сих пор - такой снобизм, при этом сама процедура была примитивной (замазать кариес на верхнем переднем зубе). Третий был вообще вопиющим - молодой человек из нашего класса пытался нас примирить, периодически влезая в уже и так очень шаткое общение, которое дышало на ладан, практикуемое только на субботниках, пожалуй. Мне пришлось его мысленно похоронить - мне было очень неловко, но другого выхода я не видела, это было бесполезным мероприятием. Практически восемь лет он у меня так и ходил похороненным. Я крайне редко пользуюсь данной методикой, но в данном случае она была уместна (его последнюю фразу, которая мне запомнилась, высказанную однокласснице при мне, я тоже похоронила, разумеется). Сложнее всего потом было его не слушать вообще, что логично.

Помимо этого, я писала фанфики - и даже за них меня стебали. Я в упор не могла понять - что не так с моей школой-фэндомом по мотивам Тани Гроттер, я не понимала, почему "Зачарованные" не могут там и учиться, и преподавать, мне казалось это странным, а чем Бейбарсов не Балтазар? Оставив попытки понять, почему нужно экономить цветные ручки, а не оформлять ими очередной текстик, я перестала их кому бы то ни было показывать, даже на практически фри-тайм технологии. Более того, я совсем не понимала, почему Валялкин не может написать мне письмо с грамматическими ошибками моим почерком - а каким он писать-то должен, ну не на принтере же? И почему нельзя Глеба переименовать в Стаса, и в чём же заключается враньё - если это фанфик? "Ошибся сам", - считала и продолжаю считать я. Настолько красивая, с кем не бывает, не моё же имя перепутал, и слава всему. Мои куски фанфиков воровали, их обсуждал весь класс, мне писали ответы, и в них всегда было "ты всё врёшь" - на три листа, да как не лень-то было, это же так долго, это же ещё нужно по рядам передать - и чтобы каждый приписал, своим почерком. Мне было обидно за литературное произведение, столь любовно выстраданное мною, сказали бы "спасибо" - хоть какое-то написала, многие классы всем классом не могли создать даже сочинение без ГДЗ. Достаточно быстро я оставила и попытки делать от лица классы переводы в так называемую "копилку" (их якобы делала не я сама, ибо с испанского - самого простого языка в мире, используя переводчик и примитивный набор рифм, с этим справится и троечник), и писать стихи - их я якобы откуда-то списала, признаю, я делала и рерайты, но ведь перерифмованные же, целиком. Я перестала и делиться своими успехами в спорте, я даже перестала агитировать за йогу, смысла в этом было совсем немного - в ответ меня начали агитировать за каток, а я на дух не перевариваю коньки. К конькам прилагался чей-нибудь бойфренд - и хоккеисты, катающиеся фулл-тайм, при этом коньки были платными, я считала гелевую ручку более необходимой - и быстро оставила попытки дружить таким образом, всё равно никто ни с кем не разговаривает.

В классе происходили конфликты, как ни странно, и не связанные со мной. К нам перевели второгодника. В него пытался влюбиться поочерёдно весь класс. Меня он тоже не обошёл стороной, мы честно погуляли, он честно донёс мой рюкзак, я честно выдала ему один поцелуй. Более вместе мы не гуляли - с ним стряслась поклонница. Поматросив и бросив, он перешёл к фазе хейта бедной леди, моей приятельницы, чем вызвал мой ступор и поверг в недоумение - мне было лестно, что я - лучше, но со стороны это выглядело странно: я ведь не настолько глупа, чтобы не понимать, что и со мной будет так же. Тем временем, я сама шла методом перебора, как заправский гитарист, - я уже прошла и фазу приглашения молодых людей в гости с чаем и чмоками, и фазу совместных прогулок, фазу походов в гости, и перешла от фазы "неотправленные записочки" к фазе "сижу - и молча смотрю вскользь". Осталось не так много приличных молодых людей в классе - всего три, остальные уже были изучены. Отличались они решительно: как водится, хамло, неврастеник и молчун, являющийся лидером. Мне нравился молчун, я нравилась неврастенику, хамло пытался привлечь внимание к неврастенику же, не помогало - я действительно обращала внимание, а он уходил на последнюю парту. Молчун, совмещавший функционал ещё и с местным буллером, очень слабеньким, но, по провинциальным меркам, вполне нормальным, шутки у него были обидными, да и приятели грамотно подзуживали, в итоге сдался - эту его попытку, к слову, единственную, спустя несколько лет молчаливой травли попытаться поговорить, молча сунув мне плеер (альбом мог бы выбрать и поновее), я помню до сих пор. Было поздно (хотя мы пытались, впоследствии, смотреть вместе порно и даже играть в какую-то фигню на компе, т.е. после этого он приходил в гости, и я его даже кормила, а не только поила чаем, пусть и молча, уходя к себе в комнату (сразу) с очень вежливой улыбкой, ему даже полагался сухой чмок, такой, сдавленный, на уровне "я не понимаю - зачем вы припёрлись всей гурьбой, вы же меня на дух не выносите, и комп у вас свой есть, и порно - тоже, может, всё-таки, пакет еды с собой?, наверное, дело в еде", один) - я уже переключилась на молодых людей постарше, с переменным успехом.

Разумеется, это колючее "мы пытались в секс" немного присыпано лукавством - на тот момент мне самой это мероприятие показалось всё-таки похожим на попытку изнасилования. Мне действительно было неприятно, я действительно не ожидала, что дверь захлопнется и что повернётся ключ, мне действительно стало очень страшно, когда выключился свет и жутко брякнула связка ключей о шкафчик, потом шкафчик закрылся, видимо, стола, выдвижной. Особенно мне стало странно, когда стало понятно, что он реально хочет со мной в секс - но мне ведь было 14 лет, какой секс-то? О чём он вообще? Я ещё дома в куклы играю, на полном серьёзе, отвоёвывая у матери право на кукольный домик, который она норовила вышвырнуть в помойку всякий раз, когда я делала что-то, по её мнению, не то, несмотря на то, что его подарила папина мама. Секс? Серьёзно? Вроде бы, трезвый человек - но я ведь страшилище. Секс? Секс? Со мной? Странно. Для меня до сих пор это является странным - "да за бабло поди, да из вежливости" позвал. Не смог не поиздеваться. Разумеется, я лежала бревном - а что мне оставалось делать? Никаких пояснений мне не было выдано - шутка это или нет, стебётся он или зрение плохое, может, со вкусом проблемы. Спустя несколько недель я уже вообще перестала о нём думать, в этот клуб мы тоже перестали ходить, а потом то ли его уволили, то он сам уволился.

Периодически я нарывалась - после достаточно недолгих попыток дружить с охраной местного клуба при ДК, я додружилась - за мной начал, пусть и очень вскользь, ухаживать один из охранников, и я попала под молчаливый натиск его поклонницы из параллельного класса. Это было ужасно - леди оказалась непробиваемой, все мои попытки объяснить, что мы просто вместе гуляем, что в гости к нему я хожу курить кальян, что на дискотеках мы правда вместе курим, и что, действительно, мы приходим на мероприятие порой немного нетрезвыми, мягко скажем, и он тут не при чём, не срабатывали. Попытка объяснить, что он поцеловал меня всего один раз, оказалась вообще провальной - такого злобного зырка я не ожидала даже, правда, один, под фонарём около моего дома, как положено. Это привело к патовой ситуации - после, видимо, выслушивания всех этих сплетен молодой человек решил хотя бы создать повод - он утащил меня в администраторскую, честно запер и мы честно там сидели почти час при выключенном свете, пока нас не обнаружила другая часть охраны. Мы даже пытались в секс, без особой охоты с обеих сторон, но пытались, мало ли, вдруг камера всё-таки что-то увидит, она ведь была. В итоге только порвали чулки - на этом мероприятие и закончилось, мы расплевались, поклонница была счастлива, хотя ей ничего так и не засветило на этом горизонте.

Приятельницы честно пытались помочь создать необходимую репутацию - меня знакомили с молодыми людьми, я честно продолжала нарываться, приглашая их в гости, однажды мне даже повезло - мать была в отъезде с другом, отец увлечённо ремонтировал (перемежая это мероприятие с пьянкой), и у нас появилась возможность даже ночевать вдвоём со свежеиспечённым кандидатом. Утром он меня даже в школу проводил, как положено - и отбыл в армию практически сразу же, спустя пару недель. Секса? Секса не случилось - у меня поднялась температура, всё-таки мы были знакомы три часа, пришлось целоваться всю ночь. Но видимость была создана нужная - губы были фиолетовыми практически, безо всякой помады. Фурор был молчаливым, преобладали обиженные взгляды. Вау-эффект тоже был, пусть и опосредствованный - участились драки после школы. Смотреть на них я не ходила, то есть смысла и в них было немного, хотя сплетен ходила масса.

Спустя непродолжительное время мать решилась познакомить нас с новым приятелем. Знакомство было странным и достаточно скомканным - она привезла меня к нему на работу под предлогом покупки скутера, и представила сразу и ему, и его сыну. Я была в недоумении - женатый человек с серьёзной репутацией, супруга с достаточно склочным характером, на короткой ноге с муниципалитетом, молодой сын, которому скоро поступать в ВУЗ, так же, как и мне, если мне не изменяет память, года на два меня моложе, вряд ли у них вообще могло получиться что-то серьёзное - ради таких, как моя мать, не разводятся, это - не тот типаж, с такими просто проводят время, если своя жизнь полностью налажена. Я успокоилась, потому как уже понимала, что ничего серьёзного не произойдёт, однако же, сочувствовала отцу, который искренне переживал и, видимо, всерьёз полагал, что отношения матери с новым поклонником могут перейти в какую-то иную стадию. Это не происходило - его супруга обо всём знала и прекрасно манипулировала ситуацией, у неё были все шансы на успех - и штамп в паспорте, и совместный ребёнок, в провинции этого более чем достаточно для сохранения брака. Отец же, пытаясь удержать, по его мнению, мать даже пытался (вполне успешно) выйти на диалог с оппонентом, ни к чему не приведший.Разговор был кратким, отец получил лаконичные разъяснения о том, что всё якобы серьёзно - я же по-прежнему гнула свою линию: "супруга его просто так не отдаст". В дальнейшем я оказалась права - но у матери появилась фора: она нашла лазейку для удержания собственного брака, вертя сразу двумя теперь уже кандидатам, именно так это выглядело.

Я пыталась сдерживать собственное желание прояснить вопрос, откуда у нас взялась гонка по количеству мужчин. Получалось не всегда: обложившись учебниками для подготовки к экзаменам, я, как и в прошлый раз, проводила за ними львиную долю времени, прерываясь лишь на сон. Несмотря на это, скандалы продолжали иметь место, и заступиться за меня уже было некому, потому как отец проживал в коттедже, а мать приезжала, когда хотела. Я старалась поддерживать порядок в доме и выгуливать собаку, но меня не хватало на готовку - это вызывало негативную реакцию. Более того, при сдаче предыдущих экзаменов я имела неосторожность сдать один из них на "четыре", историю, и, опасаясь диверсии со стороны родителей, попросту не пошла домой после экзамена, подняв скандал. Меня искали, разумеется, мать переполошила всю школу, в конечном итоге, меня обнаружили дома у приятельницы, но - я получила возможность пересдать экзамен и сдала его всё по тем же билета на "отлично", мне - повезло, попалась знакомая тема. В этот раз я понимала, что такого шанса может и не быть, потому старалась выучить всё сразу набело.

Параллельно с тем, я пыталась и сдержать скандал на тему выбранного факультета - родители прочили мне место либо на международных отношениях (видимо, вообще не думая о том, как я туда впишусь, не имея блата), либо на факультете журналистики (как я понимаю, не предполагая, насколько мне надоела эта профессия за время работы юнкором, она мне абсолютно не близка была уже тогда); я же разрывалась между компьютерной безопасностью (прекрасно понимая, что мне с трудом удастся вписаться в мужской коллектив) и философским факультетом (классическое образование, в ходе которого учат мыслить, мне казалось разумным выбором для долговременной перспективы, более того, именно на этом факультете даётся наибольшее количество так называемых "общих" дисциплин).Скандал был одиозным - в ходе него было решено, что, раз я не соглашаюсь с выбором родителей, я перевожусь в режим минимального материального поощрения: т.е. получаю деньги на аренду квартиры и оплату коммунальных услуг, и минимальную сумму на оплату питания и проезда. Оплату моего образования родители взяли на себя, но только лишь максимум на первые два года, я должна была каким-то образом урегулировать данный вопрос, видимо, пытаясь попасть на бюджетную основу и/или начав работать. Я, разумеется, считала этот вариант близким к бреду и искала другие признаки умопомешательства в своих родителях - кто же меня возьмёт на работу с суммарным доходом под 250000 рублей за неполные девять месяцев в шестнадцать, тем более, в пятнадцать лет? Вряд ли найдётся такой человек. Но я кивала, другого выбора у меня не было, мне очень хотелось уже хоть куда-нибудь переехать, где не будет родителей так часто рядом - я была согласна даже на проживание на Уралмаше, даже на однушку без евроремонта, даже с раздельным маленьким санузлом, даже на диван с пружинным матрасом, мне было абсолютно и решительно наплевать, главное - уехать. Это напоминало мне моих собственных родителей, которые, в пылу ремонта, спали прямо на полу в отремонтированной части своей спальни, вооружившись матрасом - их ничего не смущало.

Сдать экзамены было необходимым условием для реализации моего плана. Мне и в этот повезло, я сдала всё на "отлично", мы поехали на вручение золотых медалей, мне её торжественно выдали вместе с пузатеньким альманахом про родную область, щеголяя свежераспылённым загаром, я вернулась обратно - и, под ливнем, получила ещё и второй аттестат. На сей раз, в отличие от выпускного в девятом классе, когда я очень долго искала платье, мы оббегали все свадебные салоны, мне приобрели какой-то ужас голубого цвета с огромным розаном на бретели, шестиклинку до колена, корсетную, всю в каком-то серебристом глиттере, мне были оформлены ногти, "как у мамы", голубые, с объёмной лепкой, троечка по длине, акриловые, педикюр был выполнен в той же гамме, с цветочками, благо, короткий, мне были приобретены ещё и сабо, видимо, для пущей пытки, танкетка таким прям сточенным полукругом, шириной где-то сантиметр, на ней было невозможно шагать, это великолепие имело шнуровку на щиколотке, в таком виде, с укладкой "я пересмотрела "Тайны Смоллвилля", я - Хлоя Салливан", в модном и нынче нюдовом контуринге, я и ходила на мероприятие, разумеется, гулять после него я не пошла и на шашлыки не поехала; я решила пойти иным путём - увидев ливень в прогнозе погоды, я остановила свой выбор на просто шифоновом летнем платье из просто летнего гардероба, сером с бисерным росшивом, тоже до колена, уложила кудри и отстроббила лицо, это была вся моя подготовка. Я не ошиблась - ливень действительно был, весь сложный макияж он бы смыл, потому как была линейка на улице. Зато на последний звонок меня собирали, будто в космос - фартук сшили, форму - тоже, бантики выбирали несколько дней, это было якобы дико волнительно, эта возмутительно важная посадка яблони, я не понимала - зачем, но смирилась.

Буквально через несколько дней после вручения аттестатов я переехала. Родители помогли мне перевезти вещи - и я начала ходить на подготовительные курсы. До этого я уже ездила в школу для абитуриентов, уровень преподавания был мне знаком, но я понимала, что для поступления, вероятнее всего, теперь уже только на платное отделение (раз я ездила в эту школу, а преподаватели - те же, наверное, всё же на платное, ведь и школа была платной) мне нужно туда отходить. Хоть как. Несмотря на периодические ливни, я ездила на курсы, пыталась поискать каких-нибудь новых знакомых, с переменным успехом, изучала новый город, пытаясь не запутаться в маршрутках (с трамваями всё было понятно - в центр их ходило два, и третий - в центр, но с другого бока), прибиралась - и зубрила обществознание. Действительно, я поступила именно на платное отделение (для прохода на бюджетное мне не хватило ровно одного балла). Обратно я уже не возвращалась, по меньшей мере, надолго - я не помню, чтобы я куда-то ездила из города в город в августе 2007 года. После установочной сессии мы приступили к обучению, буквально через несколько недель после начала учёбы нас отправили в колхоз, по старинке, я честно отработала один день, но, пережарившись на солнцепёке и прошагав обратно после возвращения в город около 10 километров (транспортное сообщение было по какой-то причине остановлено именно в этот день) пешочком, свалилась с ног с температурой под сорок. К вечеру температура спала - и у меня дома случилось первое студенческое афтепати. В однокомнатную квартиру за ночь набилось порядка 50 человек, из них половина - ночевала. Мы пытались знакомиться - с профсоюзом, и с местным КВН, и с просто какими-то людьми с других курсов. Попытка на локальном уровне удалась - была и бутылочка, разумеется, куда без неё. Насколько я помню, я уронила заведующего нашим отделением профсоюза студентов на пол в ходе затяжного поцелуя, решительно трезвея. Тем самым, я восстановила своё право на незаметную симпатию к другому молодому человеку, в дальнейшем я прикрывалась от него абсолютно всеми друзьями и знакомыми (насколько мне известно, он до сих пор ничего не заподозрил, я на это очень надеюсь), рискуя навредить собственной репутации, причём серьёзно, но у меня был и аргумент - у него были серьёзные дружеские отношения с одной из самых порядочных леди на факультете, с прекрасной преподавательской семьёй, более того, я была совсем не в его вкусе, и мои симпатии мало действовали на его чувство прекрасного, что логично - чувство прекрасного не переделать, а я, по-прежнему, предпочитала дико вызывающий и яркий макияж, балансируя на стыке между Эми Уайнхаус и просто фриком, который когда-то был эмо, но перехотел им быть, предпочтя значкам длинные бусики во много-много рядов. Ногти тоже по-прежнему были устрашающе длинными, мать была против их ликвидации, потому, складывая весь набор в собственном воображении и представляя себя молодым человеком, я понимала, что дылда без макияжа выглядит лучше, по меньшей мере, одетая и с чистыми волосами без укладочных средств (хотя - это ведь не влияет на кругозор, никоим образом; мысля в таком ключе, я могла пройти через комнату, где был этот самый субъект объектного типа, но только быстро, нервно, "у меня что-то случилось, на кухне дымятся спагетти", с таким примерно лицом). Когда мы сталкивались у деканата, я резко пыталась врасти в пол, решительно в него вкручиваясь, как я должна была это сделать с таким макияжем - ума не приложу, но я хотела; в курилке, завидя лохматую макушку, стоя в дверном проёме, я бодро перебегала к скамейкам внутри, окружённым деревьями со всех сторон, другого выхода не было: молодой человек полгода не решался подарить леди одну, одну розу (кремовую, по-моему), нельзя разрушать подобную ментальность гримом (это - страшно, бегать я научилась быстро, равно как и собирать грудь в декольте, нужно же было ещё и быстро найти собеседника, с декольте - проще).

На самом деле, в самом варианте времяпрепровождения, таком, как университет, я была очень разочарована - люди одеты бедно, макияж - тусклый, вдохновляться - нечем, украшения - маленькие и примитивные, но ведь это - гуманитарный факультет, он должен пробуждать в человеке генерирование контента, он должен пробуждать и стимулировать визуальное, в первую очередь, воображение, дабы человек мог создавать и делиться этим, а не просто зубрить пустопорожнюю терминологию, которая потом ему ничем не поможет, когда он пойдёт работать либо продавцом, либо менеджером, а других вариантов и нет, только если оставаться всё в той же тусовке, работая либо преподавателем, либо научным сотрудником на очень маленькой зарплате. Понты? Он должны были быть законодательно закреплены на всё время обучения за каждым студентом, если действительно хотелось родить новую волну мысли, а не анализаторов старых текстов. А то вот Фрейд с Юнгом прям не понтовались - ещё как понтовались, имели право, одна бумага для писем чего стоила, и про покупку её написано суммарно на двоих более пятиста писем. Денег при этом не было, публикаций - тоже, какие-то микро-мини-маленькие. Это - только про бумагу, без чернильниц, перьев и каких-то там линеек. В конечном итоге, уже давным-давно выпустившийся студент только к 50и годам прекращает создание этих пятиста писем и переходит к смыслообразующему мыслетворчеству. Термины? Термины большинство придумывали и придумывают самостоятельно, создавая тезаурус и крепя его в конце (двести новых терминов в среднем на одну большую монографию). Именно с таким лицом я и ходила по факультету, тщетно ища хоть одного интересного человека (скорбь, смешанная с тщетой - "это бесполезно", вот такое лицо).

Дабы спасти свои нервы (мы виделись минимум раз в неделю), я постоянно с кем-то знакомилась - то с любителями крутить пои, то с какими-то задротами, то просто залипала за коллегу по учебной группе (выбрав самого экзальтированного из выданных двух - ребус был сложным): я ходила с ним гулять (быстро), писала про него стихи (белые), от нечего делать якобы, одухотворённо выслушивала его нытьё про поклонниц и объекты симпатии (резвое), пыталась помочь с выбором самой актуальной (с переменным успехом), мы пытались во влюблённость (кривую, т.е. в прогулки под снегопадом и совместное слушание попсы, лежа на кровати, т.е. диване), получилось только вместе поспать (и то - полежать, скорее), вся моя абсолютно тюленья страстность меркла под гнётом списка его подружек (разных - старых и новых), буквально минуты за две, я превращалась в заинтересованную новым клипом (чужим) певицу Кешу (в макияже, с укладкой и всеми украшениями для клипа, своего), что-то около того, мне уже было не до его запястий (костистых), не до его губёшек (клювиком) и не до поцелуйчиков (даже слюнявых), мне очень хотелось спасти его от неверного выбора (подружки).Первый секс - разумеется, и он был кривым. В ходе очередного мероприятия домашнего типа мною был, видимо, излишне изучён коллега по потоку. В отличие от двух моих приятельниц, я ему по какой-то причине отказать не смогла. Никого никуда выгонять мы не стали, все ушли сами, в итоге, на балкон. Секс? Секс был хорошим, долгим, к слову, красивым, как в последний раз, будто мы разводимся завтра, прожив вместе лет тридцать пять и переродившись снова в подростков, и задолбали-то мы друг друга уже очень сильно, но вот секс нас устраивал всё это время, именно друг с другом, на нём и держался брак, - очень жаль, что нету фото со всех ракурсов (именно самого секса, а не нас). Разумеется, это было в отместку его бывшей - она должна была обо всём узнать и пойти обратно от нового бойфренда. Именно для этого и нужны были фотографии в большом количестве, а не просто так, лишь бы порассматривать. После этой ситуации мы не общались полгода, минимум. Ему было очень стыдно - я так и не поняла, за что больше - то ли за пользование ресурсом, то ли за отсутствие фото-контента про пользование. У меня уже тогда проклюнулся цинизм, ярко выраженный, мне было обидно, можно было повторить и отснять материал, если дело было в нём, но молодой человек просто насупился и ходил молча, как истукан. Я расстраивалась: я искала проблемы во всём - в фигуре, лице, макияже, брекеты с меня уже давно сняли, очки я надевала крайне редко, по дому я ходила умытой, всегда, одежде, украшениях, даже в почерке, мало ли. Свалила всё на стрижку.

Приезды якобы разумной части нашего потока ближе к новому, 2008му, году прекратились - они считали нас и скучными, и шумными, мы мешали им беседовать о высоком и не хотели отдавать в их безвозмездное пользование кухню на всю ночь. Мы как-то смирились - объективно, мы ничего не потеряли. Соседи перестали шутить о том, что у нас - оргии, слава всему, их уже не было - выходные мы проводили максимум вшестером. На Новый год я уехала в гости к родителям, оставив приятелей отмечать праздник самостоятельно. Полагаю, обижаться на меня за это незачем - нашлась другая квартира для проведения мероприятия. Саму меня особо никто и не ждал, если уже совсем откровенно.