Селаме: чемпионы любви

Отель Signiel Soul сиял в снежном мареве, создавая ощущение, будто ты попал в сказку. Только вот Сону не в сказке, а отель — не его замок. Для парня это лишнее напоминание о том, кто он такой и зачем сюда приехал.

Вставив ключи от машины в замок зажигания и запустив двигатель, въехал на платную крытую парковку. Красный порше припарковался на первом уровне среди стройного ряда других спорткаров. Сону бросил взгляд в зеркало заднего вида. На него смотрел уже не тот домашний паренек, который пару часов назад спорил с мамой о своем будущем и подтрунивал над старшей сестрой. У этого парня глаза словно уникальный темно-коричневый янтарь. Ему неоднократно говорили, что этот драгоценный минерал символ счастья и здоровья, его часто используют как талисман, на что Сону только посмеивался. Ему уже никакой талисман в этой жизни не поможет. Следующее, что привлекало внимание — пухлые, покусанные розовые губы на бледном лице. Темные густые брови и идеально уложенные темные волосы сильно контрастировали с бледной кожей.

Вот он, позор семьи и единственный сын генерала Чен Борама, фигурист с большим потенциалом, с большим будущим.

— Не таким ты хотел видеть меня, отец, — прошептал Сону и оторвав взгляд от своего отражения в зеркале заднего вида, заглушил двигатель своей машины.

Плотнее кутаясь в пальто кофейного цвета, надетого на тонкую молочную рубашку, парень взял свою сумку и вышел из машины, негромко хлопнув дверью и двинулся к лифту на парковке, попутно нажимая на кнопку блокировки дверей машины. Ядовитая улыбка озарила красивое лицо парня, а парковку — звук заблокированного порше.

Двери лифта открылись на отметке "-1". Сону вышел в просторный пустой звукоизолированный коридор, который сильно притуплял звуки, доносившиеся из клуба. Пройдя до конца, постучал в массивную дверь и показав удостоверение сотрудника, направился по второму коридору, повернув налево. Это светлое помещение с изысканными дорогими картинами на стенах парень знал как свои пять пальцев. Остановившись около вазы с красными амариллисами, провел пальцем по лепесткам бутона, тяжело вздохнув. Около года назад клуб начал преображаться, появились новые правила которые защищали персонал во время работы. Многие работники связывали это с новым владельцем и лишь немногие понимали истинную причину таких изменений. Бывший обычный ночной бар превратился в элитный закрытый клуб, куда не попадешь даже с приглашением на руках: за нового человека должен поручиться действующий член организации и только после полной проверки личности ему выдадут первую ступень допуска. Сначала Сону также как и остальные обрадовался таких изменениям, думал, что несносных людей станет намного меньше. Никого не смутили дополнительные соглашения к договорам и только когда им выдали специальные персональные анкеты до персонала начала доходить реальность их положения. Но несмотря на предосторожность и тщательные проверки, деньги, влияние и власть всегда делали свое дело: доставалось от простого официанта до танцоров. Сону лично выносил несколько истерзанных, обезображенных или изможденных девушек после клиентов, но каждая возвращалась вновь и вновь. Ведь у каждого были веские причины держаться за рабочее место и парень был в их числе.

— Чен, ну наконец-то, — к нему быстрым шагом направлялся статный мужчина лет тридцати пяти. Одетый с иголочки в черный костюм двойку, держа планшет и стопу документов в руке, постоянно хмурящийся управляющий Джексон вселял персоналу чувство страха, но только не Сону. — Слава всем богам, что ты не опоздал.

— Я никогда не опаздываю, — равнодушно ответил парень, взял с тумбы, на которой стояла ваза с цветами, коробку шоколадной клубники и повернулся к управляющему.

— Я знаю, за это тебя и люблю, что приходишь намного раньше оговоренного времени, — неуклюже поменяв планшет с документами местами, быстро сверился с расписание и программой и поднял на парня умоляющий взгляд. — Сможешь заменить Дилана через тридцать минут?

Сону опустил задумчивый взгляд на клубнику. Это не первый раз, когда ему приходится подменять кого-то из танцоров. Он бы с радостью отказался, но Джексон неспроста занимает пост управляющего и даже к такой ледышке нашел свой подход.

— Сколько? — обреченно спросил, давая молчаливое согласие.

— В тройном размере, — на лице мужчины расцвела добродушная улыбка, за которой скрывалось облегчение.

Сону взял шоколадную клубнику из коробки и повертел перед собой, взвешивая размер выплаты. Обычно Джексон согласовывает максимум двадцать процентов от чужой ставки, а тут все триста.

— В чем подвох?

— Почему бы и нет? — беззаботно бросил мужчина, уткнувшись в планшет.

— Джексон, — в голосе Сону послышались стальные нотки недовольства, на что Джексон закатил глаза, сдаваясь.

— Клиенты очень важные, заранее заказывали полную программу.

— Я не официант и не...

— Сону, — оборвал его мужчина, оторвавшись от планшета. Положив руку на плечо парня, несильно сжал, смотря тому в недовольные глаза, — обещаю, что тебе нужно будет только станцевать с Мирабель в паре и проконтролировать ее сохранность в красной комнате, — Сону вздернул бровь, явно ставя под сомнения его слова. — Я обещаю тебе.

Сону долгие секунды что-то выискивал во взгляде управляющего, но сколько бы он не думал, выбора иного у него, к сожалению, нет. Если соглашаться с превеликим удовольствием на любое предложение, то рано или поздно кто-нибудь сядет тебе на шею и это будет в лучшем случае. В худшем парень даже представить боится.

— Хорошо, — проворчал Сону, сдаваясь.

— Вот и славно, — похлопав его по плечу, Джексон в приподнятом настроении направился дальше по коридору, крикнув напоследок о том, что Мирабель скоро поможет ему подготовиться к шоу.

Парень тяжело вздохнул и перевел взгляд на клубнику, которую до сих пор держал в руке. Шоколад начал таять от тепла, местами открывая цвет на красную ягоду. Закинув клубнику в рот и облизав пальцы, зашел в комнату, плотно закрыв за собой дверь.

Сверившись с часами и убедившись, что у него есть еще пять минут в запасе, парень прикрыл глаза. Мысли жужжат словно потревоженный пчелиный улей. Плохое предчувствие его никогда не подводило и эта затея с заменой танцора ему не нравится. Дилан был не просто танцором, а одним из первых, кто подписал контракт, обозначив в нем практически все пункты. И если клиенты заказывали именно Дилана, то Сону будет тяжело объяснить, что все включено у них точно не будет. Он не проститут, хоть и позволял лишнего постоянным клиентам. Чтобы хотя бы дотронуться до Чена избалованные люди готовы платить заведению огромные деньги. Жаль, что не вся сумма доходит до парня, давно бы уже выбрался из этой кабалы, если бы подвернулся такой шанс. Сону не понять избалованных мажоров, да и себя не понять. Дорогая брендовая одежда, часы на запястье за годовое состояние человека среднего класса, очки как три зарплаты его сестры, на столике дорогой телефон новой модели, эксклюзивные кредитки клиентов, которые рады видеть свою звёздочку вне стен заведения, ключи от собственных апартаментов в элитном районе и ключи от красного порше — все это говорило само за себя. Сону понимает, что может потерять все это в один день, ведь все движимое и недвижимое имущество находится в залоге у клуба, а клиенты сегодня есть — завтра их нет. Причин, чтобы соглашаться на внеплановые шоу и подобного рода замены у парня более чем достаточно. Всего клубка проблем хватает, чтобы заткнуть голос разума, гордость и свои чувства. Сону не хочет быть таким, но этого требуют обстоятельства и все, что он имеет сейчас — это плата за его тело.

Нужно бы выбросить глупые мысли из головы, да не выходит. Не выходит жить иначе. Депрессивные мысли прерываются когда в гримерную, словно фурия, влетает белокурая девушка. Она шокировано замирает на месте, смотря на совершенно неподготовленного к выступлению парня.

— Сону! — громко возмутилась Мирабель, откидывая мешающие локоны назад. — Почему ты еще не нанес автозагар?

Парень бросил ленивый взгляд в сторону девушки, недовольно цокнул языком и встав, подошел к заранее подготовленному комплекту вещей. Покрутив в руках парик с длинными, неестественно белыми волосами, передал его Мирабель и сел в кресло.

— Потому что я так захотел. Поторопись и закрепи это недоразумение.

— Я тебе не личная помощница! — возмутилась девушка, кинув парик на визажный столик.

— Еще раз и будешь вертетиться перед клиентами без меня, поняла? — в отражении зеркала в спокойных янтарных глазах начала зарождаться настоящая буря.

— Какая псина тебя за задницу укусила, что ты так разговариваешь со мной? — скрестив руки на груди, девушка облокотилась бедром на столик. На показательно равнодушный взгляд она лишь усмехнулась и взяла в руки парик. — Опять с отцом сцепился?

— Не твое дело.

— Ну да, — хмыкнула Мирабель, кивнув головой в знак согласия, — кто я такая, да, Сону?

— Закрепи парик уже, — устало отозвался парень, в очередной раз прикрыв глаза. — И без лишних вопросов, пожалуйста.

Вздохнув, девушка аккуратно закрепила на парне парик и нанесла легкий макияж, стараясь скрыть очевидную усталость. Грубое отношение Сону ее ни капли не расстраивало — уже привыкла за столько лет к угрюмому, закрытому парню. И пусть не все в этом заведении были готовы мириться с его дрянным характером и высокомерием, Мирабель, наверное, одна из немногих кто понимал его. Дай только малейшую возможность и от тебя живого места не останется. Добрым душам здесь были не рады: слишком быстро они покидали стены этого заведения и хорошо, если на своих двоих. Поэтому каждый, без исключения, старался не быть тем, кто он есть на самом деле. Но только не Сону. Этот парень никогда не пытался скрыть свой настоящий характер, плевался ядом направо и налево, не делая исключений ни для кого. Поначалу Мирабель думала, что это просто защитная реакция, не каждый готов в таком юном возрасте осознанно подписать контракт с их клубом, а он отмечал пункты в договоре так, словно это были разнообразные сорта клубники в шоколаде. Именно за его любовь к этому лакомству он и получил прозвище "Клубничный мальчик", при упоминании которого каждый раз бесился.

— Убери, — девушка не сразу поняла, что парень имел ввиду, пока не перевела непонимающий взгляд с него на пачку цветных линз в ее руке. Мирабель часто действовала на автомате, погружаясь в собственные мысли. Именно этим они с Сону и похожи: оба запираются в себе, делая вид, что все нормально.

— Почему? — она действительно не понимала почему парень впервые решил не скрывать свой цвет глаз.

— Просто хочется так, — пожал плечами парень и заплетя небрежный высокий хвост, пошел одеваться.

Мирабель проводила его задумчивым взглядом, однако впасть в раздумья о причинах чужого поведения не дал звонок от Джексона. Время до начала шоу осталось совсем немного и управляющий начал подгонять своих подчиненных. Сону нехотя переоделся в легкую светлую рубашку, не став ее застегивать, и такие же брюки. Тонкая ткань струилась по худому рельефному телу.

— Слушай, — протянула за его спиной девушка, поправляя струящиеся маленькое атласное платье на бретельках, — а ты вообще чем питаешься?

Ну началось.

— Кровью девственниц.

— А если серьезно? Сону, ты худее меня!

— Завидуешь? — парень наконец-то закончил с приготовлениями и развернулся к напарнице.

— Было бы чему, — фыркнула девушка, поправив чулок. — Мужики на кости не бросаются.

Сону хмыкнул, оценивая ее оценивающим взглядом. Мирабель была немного ниже него, не худая, но и не толстая фигура, напоминающая песочные часы. Девушка любит и уважает себя, уделяя много внимания своему здоровью в спортзале, тщательно следит за питанием. Она не была первой красавицей в их клубе, в ее внешности нет ничего уникального. Но несмотря на это, Мирабель шаг за шагом, долгие годы выстраивала свою репутацию в этих стенах, используя свою харизму. Ее часто сравнивали с дикой кошкой: как ее не приласкай — все равно уйдет.

— Хватит вертеться у зеркала, — и мягко взяв девушку под локоть, направился к выходу.

Быстрее начнут — быстрее закончат.

Шум и яркий неоновый свет неприятно ослепил, стоило им выйти из служебного коридора. Поморщившись от громких звуков и большого количества людей, Сону вместе с Мирабель дошли до сцены, где уже толпились другие танцоры. Успев буквально за пару минут до начала шоу, оба получили нагоняй за опоздание. Джексон почему-то сделал из этого традицию, понятную только ему.

— Напоминаю еще раз, особенно для опоздавших, — сделав акцент на последних словах, мужчина покосился в сторону только что прибывших Сону и Мирабель. — В зале сидят очень серьезные люди, которые проспонсировали все выступления за сегодня. Поэтому выложитесь так, как никогда раньше, всем все понятно?

Убедившись, что все поняли его наставления, Джексон удалился, предоставляя волю своим подчиненным на время их работы. И время полетело незаметно. Музыка попадала в самую душу, цепляясь за неизведанные ранее уголки. Сону отдавал всего себя сцене, как всегда игнорируя множество разнообразных взглядов. Горячие тела танцоров переплетались в незамысловатых танцевальных движениях: некоторые девушки в одиночку танцевали у шеста, парни, кому было что показать, красовались накаченными загорелыми телами перед компанией состоятельных девушек. Сону был словно в какой-то прострации, выполняя все движения на автомате и обратил внимание на свою партнершу только когда та медленно осела у его ног, проведя перед этим ногтями по торсу парня, оставляя красные следы. Прошипев от боли, он нагнулся, схватил ее за волосы на затылке и запрокинув голову, провел языком по шее и укусил, заставив ее аналогично прошипеть от боли.

— Поиграться захотела? — прошипел он ей на ухо, когда одним рывком за талию прижал ее к себе.

— Есть немного, — в тон ему ответила девушка и грациозно вывернувшись, обошла его, встав сзади. Прижавшись к нему со спины, закинула одну ногу ему на бедро и обняв за торс, продолжила. — Там, — она осторожно повернула голову парня в сторону дальнего столика, — уже долгое время наблюдают за нами.

Сону запрокинул голову, оголяя шею. Мирабель не растерялась и несильно сжала его горло, провела губами за ухом и резким движением отпустила его, продолжая свой танец. Парень еще раз бросил взгляд в сторону, указанную девушкой. Там сидела компания незнакомых клиентов, которых Сону раньше не видел. Не придав особого значения пристальным взглядам в его сторону, вернулся к своей работе.

Время летело быстро, после первого выступления Мирабель ушла на заранее заказанное время. Сону же, выполнив уже свою программу и переодевшись, периодически помогал диджею и его парням с подтанцовкой. Скрывшись за большим экраном, он сверился с временем на часах и завертел головой в поисках Мирабель. После ухода девушки с клиентом прошел оговоренный час, но той нигде не было видно. Поспрашивал, не видел ли ее кто-нибудь другой и получив отрицательные ответы, направился в забронированную комнату. За дверью была подозрительная тишина, поэтому он без стука входит в помещение. Самые богатые клиенты никогда не изменяют своему выбору: номер оборудован самыми современными удобствами и системами безопасности. В светлом помещении стояло два бежевых дивана с множеством мягких подушек, а между ними длинный стеклянный стол. В номере вкусно пахло ароматами свежих цветов и было довольно чисто.

— Мирабель? — парень закрыл за собой дверь номера и прошел в соседнюю комнату. Свет в помещении был минимальный, бордового оттенка, создавая особенную интимную обстановку в связке с таким же цветом стен.

Со стороны послышался шорох. Повернув голову, парень увидел не одного клиента, как ожидал, а десятерых. Мирабель нашлась на диване между двумя амбалами. Испуганные зеленые глаза метались между Сону и мужчиной в кожаной маске на лице. Ничего не понимающий парень старался не подавать виду, что напряжен несмотря на то, что страшно было до потери пульса. Он, конечно, не трус, но когда перед тобой группа из мужчин и женщин, перспективы не самые приятные. Выглядели они устрашающе в черных масках, которые скрывали верхнюю часть лица, и были явно под действием алкоголя. Если минутой ранее в гостиной витал приятный аромат цветов, то в этой комнате властвуют запахи спиртного и странных благовоний, создавая чертовски неприятный запах для нежного носа чувствительного парня. Сону поморщился и прикрыл нос и рот ладонью, хмуро смотря на мужчину, выделяя в нем негласного лидера, ожидая объяснений. Долго ждать не пришлось.

Он был одет в черный костюм-тройку, пара пуговиц на белой рубашке были расстегнуты. Достав сигареты из кармана и закурив, мужчина пустил дым.

— Долго же ты.

— Что это значит? — парень не стал уточнять, что именно, ведь и так понятно, о чем речь.

— Ох, Джексон, не предупредил бедного парня? — притворное удивление разбилось о цепкий взгляд темных глаз. Хмыкнув, выпустил табачный дым через нос.

— Я не собираюсь играть в ваши игры, — Сону прошел к дивану, без церемоний схватил Мирабель под локоть и поднял, подтолкнул в сторону выхода, только сейчас заметив изрезанное то тут, то там платье. — Что здесь происходит?

— Ты, может и не собирался, — мужчина кивнул другому, преградившему путь Мирабель, чтобы не вмешивался. — Только твое незнание не освобождает тебя от ответственности. Раз уж наша любимая игрушка решила, что сможет сбежать, ее хозяин решил, что вы двое сможете ее заменить. Но я сегодня добрый, вам неслыханно повезло, — подойдя к комоду, выдвинул ящик с разнообразным инвентарем для игр. Достав веревку, начал медленно накручивать ее на ладонь. — Поэтому девченка может идти. Тебя одного вполне хватит для замены сбежавшей игрушки.

— Сону! — девушка явно хотела вскрикнуть, но из-за охрипшего голоса получился непонятный хрип.

Парень бросил на нее быстрый взгляд, не понимая жуткой хрипоты в голосе. На шее красовался красные след, опухшие, разодранные губы мелко дрожали. Складывалось такое впечатление, что девушка звала на помощь, но кляп во рту обрывал любые попытки вмешаться кому-то извне.

— Вон, — от стального звенящего голоса Мирабель съежилась и затравленно посмотрела на Сону. Парню ничего не оставалось, как кивнуть ей, давая знак, чтобы та убиралась из этой комнаты к чертям собачьим.

— Иди, все будет хорошо.

Последнее, что увидел Сону перед тем, как дверь за Мирабель закрылась — это полный отчаяния взгляд и одинокую слезу, стекающую по щеке. Напряжение сковало с новой силой, по спине пробежал неприятный холодок. В мыслях мелькали тысячи картинок о том, что заставило стойкую девушку сбросить все маски и уйти в таком ужасном состоянии.

— Сядь.

— Эй, — начал закипать парень, — в условиях контракта ясно указано о запрете на то, что не входит в список. Думаешь, если есть деньги, то все дозволено даже здесь?

— Сядь, я сказал.

— Ответь, — продолжил игнорировать его слова Сону, — по-твоему, это забавно?

— Забавно, — мужчина подошел к нему вплотную, резко схватил за плечо и с силой надавил, заставив встать перед ним на колени. Усмехается, поправляя выбившуюся темную прядь из прически парня. Сону дергается, пытается отвернуться, но незнакомец крепко цепляет его за подбородок, сжимая. — Успокойся и не дергайся. А теперь слушай внимательно и запоминай. Сегодня я хочу отдохнуть и развлечься со своими друзьями, и если ты будешь хорошим мальчиком, уйдешь отсюда быстро, в целости и сохранности, ты меня понял?

— Я не буду ничего делать, что противоречит условиям моего контракта, — цепкие янтарные глаза пристально сверлят взглядом чужие, темные и такие глубокие, словно Марианская впадина.

— Ты забыл где находишься? — мужчина склонился над его ухом, хриплый низкий голос в недоумении прошептал, запуская табун неприятных мурашек по коже. — Твое мнение, зайчик, меня интересует в последнюю очередь.

Сону стоит титанических усилий удержаться и не плюнуть важному клиенту в лицо, а потом взять половую тряпку и смачно это размазать. По спине уже не пробегает — галопом носится неприятный холодок. Ритм сердца начал медленно, но верно набирать обороты, окутывая вязкой тревогой изнутри. Раньше клиенты никогда не позволяли себе переходить границы, соблюдая условия контракта. Бывало, парень ловил себя на мысли, что ему в какой-то степени все это помогает забыться, расслабиться. Но сегодня все совсем иначе. С каждой проведенной секундой в этой комнате становилось не по себе, а подсознание ни черта не помогало, подкидывая неприятные воспоминания из академии. Сону думал, что больше не попадет в такую ситуацию, но окинув взглядом всех собравшихся в комнате мужчин и женщин, чьи лица скрывали маски и которые были словно не в себе, становилось жутко.

— Тебе как всегда, мой Господин? — нежный женский голос заставил Сону вздрогнуть, словно от хлыста.

— Снимите с него рубашку, — усмехнулся мужчина и махнул парням. — Доставай виски, — обратился уже к девушке. — Сегодня мы утопим этот номер в дорогом алкоголе и порошке.

Сглотнув, Сону опустил голову, зажмурился и плотно сжал губы, сдерживая внутри рвотные позывы. Желудок, сговорившись с бешено колотящимся сердцем, решил вывернуть себя наизнанку. К нему подошли двое, один осторожно снял с парня рубашку, охнув от восторга, смотря на пусть и переводную, но хорошего качества татуировку. Черные цветы шли от правой ключицы и оплетали руку. Только приглядевшись, можно было заметить, что именно татуировкой и плотным тоном автозагара скрывали несколько уродливых синяков.

— Начинай, — мужчина, отдав веревку девушке с медными волосами, принял из ее рук бутылку виски и расположился в кожаном кресле.

— Да, мой Господин, — девушка подошла к Сону, который не подавал никаких признаков заинтересованности. — Подними голову, — но не добившись и в этот раз никакой реакции, кивнула парням. Кто-то схватил его за волосы на затылке и задрал голову вверх, обнажая шею. — Зови меня Госпожа Ли, — проворковала так приторно нежно, что сладкого парню хватит на год вперед.

— Да пошла ты... Госпожа Ли, — прохрипел парень, срываясь на болезненный стон от соприкосновения хлыста к его спине.

— Советую быть хорошим мальчиком, — не меняя тона, ответила девушка. — Ты же не хочешь добавить себе пару - тройку ударов хлыстом?

— А может, я плохой мальчик? — ядовито выплюнул Сону, получил еще один удар хлыстом и застонал.

— Соображай, с кем разговариваешь, — раздалось шипение на ухо сзади.

— Господин, вы только посмотрите, — хохотнула Госпожа Ли и села на колени перед тяжело дышащим парнем. Заинтересованно окинула его подтянутое тело взглядом, провела рукой по острым ключицам и груди, пару раз обведя твердый сосок и довольно оскалилась на напряженный, диковатый взгляд своей жертвы. — Искали золото, а нашли...

— Заканчивай трепаться, — оборвал ее восторженную речь мужчина, сделав большой глоток из бутылки, даже не поморщившись. — Работать языком будешь позже.

— Тц, Господин, вы такой грубый, — расстроено протянула девушка и повернулась к Сону, загадочно улыбаясь. — Тебя когда-нибудь связывали?

Парень отвернулся от нее, прикусив губу. Понимание сложившейся ситуации и что будет дальше складывалось не очень приятное.

— Значит, нет, — прошептала девушка, с восторгом ребенка, который получил какую-то уникальную игрушку в руки быстрее всех.

Госпожа Ли аккуратно обвязала грудь Сону джутовой веревкой и перешла на руки, которые завели за спину. Закрепив их вместе и проверив, что сделала все правильно, довольно улыбнулась.

— Усадите его нормально, — парни, что стояли по бокам от Сону, сменили его позу, посадив на пол и согнув ноги в коленях.

Девушка принялась связывать его, словно дикого пса, не умолкая ни на секунду. Она несла то откровенный бессвязный бред, то задавала вопросы своему хозяину о том, правильно ли она делает. Сону потерял счет времени, казалось, оно вовсе застыло в этой комнате. Тугие веревки не причиняют физической боли, но отчего-то сердце не может найти себе покоя. Паника медленно, но верно окутывала его, подсознание подкидывало неприятные сцены прошлого, запуская тем самым холодок по спине. Неужели все это повторится? Перенести этот ужас во второй раз он уже не сможет. Ярким контрастом ощущений был пристальный тяжелый взгляд мужчины. Он считывал все малейшие реакции парня, что сидел посреди комнаты. Грудь, плечи, руки и ноги оплетала веревка. Попробовав пошевелить конечностями нормально не получилось, слишком туго. Сону опустил голову, зажмурился и стал считать про себя вдохи и выдохи, стараясь взять свое дыхание под контроль, успокоиться.

Никто больше не обращал на него внимания и парень откровенно не понимал, что от него хотят эти ненормальные. Слух резала бранная речь, запахи разного вида алкоголя доводили до приступов тошноты, которые Сону подавлял из раза в раз. Он казался себе оголенным электрическим проводом. Если честно, парень уже сбился, сколько часов прошло. Клиенты бурно что-то отмечали, но разобрать в таком состоянии хоть что-то было достаточно проблемной задачей. И лишь эти двое выделялись из всех, находящихся в комнате. Сону был вроде здесь, но в тоже время его будто не было: он пытался подавить рефлексы своего тела не дергаться, успокоить бешено колотящиеся сердце и не допустить, чтобы его вырвало от отвращения прямо на ковер. Мужчина в маске периодически бросал на него изучающие взгляды, от которых неосознанно хотелось прикрыться.

Дышать становилось все тяжелее и тяжелее, от едкого табачного дыма жутко слезились глаза. Подняв голову, Сону осмотрел темное помещение и обреченно вздохнул: ни единого окна или кондиционера. Взгляд покрасневших от раздражения и слез глаз столкнулся с чужим, таким глубоким и требовательным. Девушка, что связывала его, без умолку что-то щебетала мужчина на ухо, сидя у него на коленях. Красное облегающие платье скомкалось на ней от ленивых поглаживаний по бедру. Раскрасневшаяся, она периодически подносит к губам своего господина бокал с алкоголем. Сону даже кажется, что она готова сожрать его, когда тот нарочно медленно проводит языком по пухлой нижней губе, слизывая остатки алкоголя. Парня передергивает и от этой сцены, и от его прожигающего взгляда.

Девушка наконец-то встает с его колен, прослеживает взгляд мужчины и хмурится, смотря на парня. Фыркнув, она поправляет платье, подходит к своей сумке и достает прозрачный маленький пакетик белого порошка. Раскрыв упаковку, высыпает на столешницу и подобрав ранее отброшенную кем-то кредитку, принимается его разминать, формируя дорожки. Сколько раз она уже подготавливала их для мужчины? Не Сону ее осуждать. Сколько раз он самолично выполнял подобные приказы своих клиентов? Не сосчитать. Да и плевать уже, если честно. Сону знает, что в этом месте множество живых душ зависимы от наркотиков: здесь это умело скрывают за деньги. У каждого за все своя цена и как бы противно не было парню вновь перемалывать себе косточки, но все остается неизменным — его никто не упрашивал под пытками подписывать контракт, никто не заставлял его принимать тоже самое. Если бы он не успел вовремя остановиться, страшно даже представить, где был бы сейчас. Сону сотни раз оправдывал сам себя, столько же раз окуная себя в свое же дерьмо. От мужчины не ускользнул напряженный взгляд парня при виде белого порошка: отвращение к запретному веществу разделяла вся боль, которую довелось пережить тому, кто смог сойти с этого пути. Сойти-то он смог, но в памяти навсегда останутся воспоминания, когда ему было проще забыться. Боль и отчаяние, словно снежный ком, с каждым разом становились все больше. Он хотел начать все с нуля, а в итоге опускался на самое дно. По крайней мере, ему так казалось.

Но жизнь умеет удивлять, даря новые грани ощущений.

Девушка вдыхает порцию белого порошка и прикрывает глаза, другие мужчины бурно что-то обсуждают, но Чен их не слушает. Его лучшее лекарство от внешнего мира — испариться в своем внутреннем дерьме.

— Ты какой-то напряженный, парень, — хриплый голос заставляет Сону вздрогнуть от неожиданности и поднять взгляд на их главаря, смотря испуганными глазами. Впрочем, те быстро становятся безразличными. — Может, тоже расслабишься? Никто не узнает.

— Мне и без наркотиков весело, — фыркает, наблюдая за тем, как шатаясь, рыжеволосая девушка передает мужчине сверток, сложенный пополам.

Напряжение росло с каждым десятком минут, которые тянулись в этой комнате словно часы. Было не по себе от компании незнакомых людей, которые вдыхают эти белые дорожки, открывают двадцатую бутылку виски, он успел посчитать. Мужчина вдыхает белый порошок, морщит лоб и раз за разом облизывает губы. Сону уже тошнит от него, сидящего напротив, и всех в этой комнате. Незнакомец растирает свой нос до покраснения, создавая режущий слух звук. Противно и мерзко.

— Время оказания услуг давно вышло, — подал голос Сону. — Отпустите меня.

Гулкие удары сердца звенят в ушах словно колокола, а нос, раздраженный резкими запахами, чешется так, что, кажется, парень с минуты на минуту начнет чихать. Тем не менее, приходится терпеть, подавлять свои инстинкты. Ему не впервой, бывало и хуже.

— Ты забыл, где находишься? — мужчина подал голос, отпивая остатки виски прямо из горла.

— Не забыл, могли бы не утруждаться с повторением вопроса, — обманчиво спокойный тон был ему ответом. По комнате пронесся гогот мужчин, Сону поднял на них взгляд, ища причину смеха. Не найдя, он отвернулся от них. — Что вам обещали за Дилана?

Плохое предчувствие сжирало изнутри, словно чума. Про Дилана и его услуги ходило так много слухов, что понять где правда, а где ложь было на грани фантастики. Сам парень многозначительно ухмылялся, отшучивался и говорил, что деньги не пахнут.

— Ты видишь здесь Дилана? — не дождавшись ответа, усмехнулся. — Вот и я нет. Поэтому я решил немного изменить правила нашей маленькой игры, — Сону был готов поклясться всем, чем можно, но в чужих глазах нельзя было не заметить опасный блеск. — Как ощущения?

— Что? — он вздрагивает, не понимая, о чем речь. Нездорово большие зрачки выдают его состояние с потрохами.

На что способен один наркоман? А если их... целая группа?

— Как тебя зовут?

— Спроси у Джексона.

Достаточно было одного взгляда этого мужчины, Сону успел увидеть периферийным взглядом движение и уже через пару секунд кожу на спине прошибло адской болью. Парень громко зашипел, переходя на тихий стон от боли. Казалось, к коже приложили раскаленную кочергу.

— Если я задаю вопрос, то должен получить ответ.

Сону поднял на него тяжёлый, полный отвращения взгляд и сплюнул кровь на пол. От боли он до крови прикусил губу. На что мужчина усмехнулся, останавливая своего подручного, который уже замахнулся для очередного удара.

— Два раза я не повторяю, — встал с кресла, демонстративно наступил на кровяной плевок и присел перед ним, опираясь одним коленом о ковер. — Никогда, — произнес с нажимом. — Знаешь, старые игрушки быстро надоедают, — схватил за подбородок и медленно повертел из стороны в сторону, — а тут такой приятный сюрприз.

— Ты больной ублюдок, — не сдержался, о чем пожалел мгновенно. В темных глазах плясали самые настоящие черти.

— Совсем одурел? — прорычал парень сзади него и нанес удар плетью, задев ее хвостиком щеку.

Сону зашипел от боли, но в следующую секунду на губах расплылась ядовитая ухмылка. Он поднял голову, смотря диким взглядом в точно такой же. Невидимая нить между ними натянулась.

— Я понял, — хриплый полушепот, — нравится истязать других?

— Плохо понял, значит. Я не собираюсь причинять тебе боль.

— Серьезно? — нервный смешок сорвался с губ парня.

— За неподчинение следует наказание. Тебе ли не знать правил.

— Я не животное, чтобы за неподчинение хлестать меня плетью. Наказание назначает управляющий, но никак не клиенты, — выплюнул парень.

— А об одном и том же ли мы говорим, парень? — мужчина поднялся, кивком головы в сторону приказал отойти парню с плетью и взяв со стола сигарету, чиркнул зажигалкой и закурил. — Раз уж Джексон не потрудился объяснить тебе, что должен был сделать сегодня другой парень, тогда это сделаю я.

— Уж постарайся, — прошипел Сону, спина и руки ужасно затекли, но пошевелиться означало причинить себе еще большую боль. Кожа в районе лопаток уже не горела огнем, но рисковать он не решался.

— Зови меня Ви, — мужчина выдохнул табачный дым, смотря на него с высоты своего роста. — Дилану были заплачены огромные деньги, уж не знаю, дойдут ли они до тебя.

— К чему мне эта информация?

— К тому, мой дорогой экспонат, что ни алкоголь, ни дорогие наркотики не впечатлили моих друзей, — по комнате вновь раздались смешки, — но мне дали еще один шанс удивить их.

— Ближе к делу, — Сону даже не шелохнулся, ком в горле противно давил, норовя выскочить наружу прямиком через рот.

Мужчина вновь присел перед ним и потушил окурок о веревку, что уже оставила след на груди, их взгляды пересеклись. Смех в комнате стих.

—Сегодня ты исполнишь роль учебного экспоната для моих девочек, — и кивнул в их сторону. — К обучению я подхожу с особенным трепетом, поэтому выбирал лучшего из лучших. Как видишь, — он потянул веревку на груди, открывая вид на покрасневшую кожу, — учить их есть чему.

Воздух из легких парня словно вышибли сильным ударом по солнечному сплетению. Окаменев, он смотрит в его глаза и ищет ответы на свои вопросы. Он ведь пошутил? Пусть это будет шутка, жестокая, но шутка. Но реальность медленно начала доходить до него как раз в тот момент, когда Ви отодвинулся от него и стал набирать в трубочку белый порошок. Уже с ней он поворачивается к парню и протягивает ему.

— Я не буду травить себя этой мерзостью, — Сону дергается, шипит от боли. Вырываться бесполезно, он не сможет никуда убежать. Да и куда он побежит? Жаловаться Джексону на свою работу, за которую ему платят большие деньги?

— Тебя никто не спрашивает, парень, — Ви вздыхает и кивком головы дает знак мужчине. Тот встает с дивана, разрезает веревку на ногах, грубо хватает Сону за локоть и подводит к дивану. Парень падает рядом с уже знакомой рыжеволосой девушкой и еще одной женщиной, зло сверкая глазами и скрипя зубами от боли.

— Я не твоя игрушка, больной ублюдок!

— Не утруждайся, мы так хорошо проводили время все вместе, — равнодушный голос пугал. — Держите его руки.

Ему задрали руки вверх, давая тем самым свободу в действиях своему господину. Ви закрыл рот Сону рукой, другой прижал трубочку к носу и с другого конца вдохнул воздух. Белый порошок оказался внутри носоглотки парня, отчего тот начал кашлять, тереться носом о предплечье и жмуриться от жгучих слез.

— Вот и все, сейчас тебе будет хорошо.

— Заткнись, — прошипел Сону сквозь слезы. Он видел многих под кайфом — обезумевшими, потерявшими всякий рассудок. Мотает головой, что-то мыча под нос, прикрыв глаза. Все молчат, никто не издает ни звука. Ждут, когда их новая игрушка станет покорной.

А Сону продолжает накрывать это странное чувство. Он знает, что испытав однажды, больше никогда не сможешь от этого отказаться. Но благодаря Еве парень однажды бросил, прошел серьезный курс реабилитации и вот опять. Сону видел, как ломало под утро таких, как он, помнит, как готов был сдохнуть без глотка воды, и как его выворачивало от обычного бульона. Помнил, как отходняки влияли на тренировки и физическую форму. Сону пытался достучаться до себя, найти другой способ справиться с болью и страхом, но все бесполезно. Желание пустить себе пулю в лоб продолжало расти в геометрической прогрессии и если бы не сестра, черт знает где бы он уже был.

Память услужливо подкидывает моменты, которые хотелось бы забыть и больше не вспоминать. От них мороз бежит по коже, ледяные иголки впиваются в сердце и душу. Сону открывает глаза и откидывается на подушки. Кто бы знал, сколько он сопротивлялся дерьму в своей жизни, но всему есть предел. Цена за мечту? Или за свободу? А может, за свой выбор? Иногда ему кажется, что она чрезмерно высока. Но он зашел уже так далеко, что уже все равно на какие-либо последствия. Его окунули в еще большее дерьмо, опустили на еще большее дно — хуже уже просто некуда.

Но глубоко ошибается.

Сону бродит затуманенным взором по смазанным лицам людей, в которых выделяется только одно единственное — в кожаной маске. Звуки и запахи уже не раздражали, смешавшись в один неразборчивый комок ощущений, но сейчас ему все равно. Перед лицом только шоколадные глаза с дьявольской ухмылкой и что-то говорящие губы. Говорят, глаза — зеркало души, Сону даже отрицать не будет. Помотав головой, он попытался сфокусироваться на происходящем.

— Что ты подсыпал в порошок?

Внутри в очередной раз срываются все замки, все блокаторы, выпуская на волю эмоции, накопившиеся за долгие годы. По щекам текут слезы, но красивое загорелое лицо застыло в недоумении, словно фарфор. Он проводит пальцами по мокрой щеке и подносит к глазам, словно пытаясь понять, кто и что на него пролил. Ну не может он плакать. Не перед ними.

— Это чистое удовольствие, парень, а добавка..., — мужчина обворожительно улыбнулся, — скоро узнаешь.

И без того большие зрачки Сону стали еще больше.

— Это..., — трясущимися губами прошептал парень.

— Эй, Ли, — Ви подмигнул ему и повернулся к девушке. — Бери уже своего оболтуса и вперед. Ты знаешь, что делать дальше.

Раз, два, три.

Раз, два, три.

Раз, два, три.

Сону стеклянным взглядом смотрит в темно-бордовый потолок, считает про себя голосом тренера, молча глотая слезы. Спустя, кажется, часов пять про него наконец-то окончательно забыли. Отвратительные звуки с не менее противными запахами смешались в один отвратительный коктейль. Хочется вывернуть наизнанку весь желудок, перестать все это ощущать хотя бы на жалкие пять минут. Действие препаратов притупляет все ощущения, да и это уже неважно. Сону лежал спиной на диване, подушкой служил подлокотник. Лицо противно сохло, губы саднило, на языке чувствовался металлический привкус крови, на скуле начала расплываться гематома, конечности давно онемели так, что парень уже не уверен, сможет ли ими двигать. Он даже не заметил, когда все закончилось. Просто в какой-то момент перестало больно сдавливать руки и ноги.

— Джексон действительно нашел хороший экспонат для обучения, — доносится до уплывающего сознания Сону голос одной из клиенток, — умеет дарить удовольствие.

Дальше он разговора не слышал, покалеченное сознание наконец-то позволило забыться, отправляя парня в непроглядную темноту.

Он так и не заметил маленькую камеру, спрятанную в прекрасном букете нежно голубых васильков.

***

Что может быть отвратительнее пробуждения ранним утром после веселой вечеринки? А если вас замучили до потери пульса, напичкав только одному богу известно чем? О, если бы это спросили у Сону, он бы показал на топор и попросил бы отрубить ему голову прямо на злополучном диване. Воспоминания, пусть и очень смазанные, все же давили на черепную коробку, а пробитая в решето психика старалась изо всех сил оградить парня от катастрофы.

Сону чувствовал себя рассыпавшимся мелкими осколками льда, успев пожалеть уже десять раз о том, что согласился подменить Дилана. Единственное, что успокаивало — это факт безопасности Мирабель. Пусть они редко общались, но не надо быть самым умным, чтобы понять как бы проведенная ночь отразилась на ней и ее психике. Сону пережить это будет легче, по крайней мере, эту мысль он себе настойчиво внушает с самого пробуждения. Он знал, что Джексон не так прост, как кажется и в очередной раз в этом убедился, пусть и на своей шкуре. Для него Чен — красивая кукла, которая выполнит практически любую прихоть.

Довыполнялся, теперь доволен результатом?

Сону трясет от нахлынувших отрывков прошедшей ночи. Комната утопает в звенящей тишине, он так и лежит на диване, не желая открывать глаз и подниматься. Истерзанная, измазанная чем-то рубашка валяется на кресле, в котором сидел некий господин Ви. Штаны искать смысла тоже особого нет — целыми и чистыми после неадекватных девок их явно не найти. Парень часто моргает, стараясь не пускать непрошенные слезы, но кто он такой, чтобы идти против природы, против защитной реакции психики? Соленые слезы текут по щекам, скатываясь на подбородок, а Сону не чувствует ровным счетом ничего. Со стороны может показаться, что он — кукла, на лицо которой пролили воду. Но плачет не парень, плачет его истерзанная в решето душа.

Что он натворил? Почему не сопротивлялся? Зачем позволил им оставлять глубокие шрамы на своей душе? Там, наверняка, уже не осталось живого места. Какого черта до сих пор не сломался? Почему не бросил все это и не вернулся под крыло отца, признав его правду? Почему продолжает отгонять мысли наложить на себя руки? Так много вопросов — так мало ответов. Казалось, вот они, на самой поверхности, но как только цепляешься за кончик в надежде найти объяснения своим дерьмовым поступкам — он ускользает, оказывается не тем, что Сону искал.

Он садится на диване, прислоняется к спинке и осматривается. Пустая комната осталась такой же, какой он помнит ее до отключки. Время ближе к обеду, но горничные номер не убирали. Видимо, Джексон отдал распоряжение не входить сюда, пока Чен не уйдет самостоятельно. Что ж, предусмотрительно. Было бы противно от еще одного осознания, что его в таком состоянии обнаружили на утро в номере совсем одного.

Не теряя драгоценного времени, подорвался с дивана, кое-как принял душ в небольшой ванной комнате, смыв с себя следы ночного грехопадения. Абсолютно голый прошлепал через весь номер к вешалке с сумкой, где лежали запасные вещи. После нескольких случаев порчи вещей своих сотрудников, Джексон предусмотрительно оставлял комплект запасных в каждом номере. Наспех одевшись в спортивный костюм он прошел по коридору, игнорируя сочувственные взгляды и скрылся в своей комнате. Слухи здесь распространяются со скоростью кометы. Снаружи послышалась ругань, но парню было глубоко все равно. Выпотрошив свой личный запас одежды, он принялся переодеваться. Дверь распахнулась, ударившись о стену. Обернувшись, Сону усталым взглядом посмотрел на взъерошенную, с красным лицом от слез Мирабель. За ней стоял хмурый Джексон.

— Мирабель, оставь его в покое, — напряженный голос звенел, злой взгляд сверлил затылок девушки.

— Это все из-за тебя, придурок! — она обернулась, рявкнув на него. По щекам стекали тонкие дорожки слез, искусанная до крови губа дрожала.

— Все нормально, Джексон, — парень тяжело вздохнул, повернулся к ним спиной и взял с дивана свободную черную футболку. За спиной послышался громкий всхлип. Чужая теплая рука прикоснулась к зудящей израненной коже на спине.

— Это ты называешь нормально?

— Не смертельно, значит нормально, — парень одел футболку, морщась от неприятных ощущений из-за соприкосновения с тканью. Развернувшись, смерил Джексона ледяным взглядом. — Оставь нас.

Управляющий, оценив его состояние и скрытую угрозу, хмыкнул.

— Даю тебе неделю на реабилитацию, — и вышел.

С громким хлопком двери с Сону слетает маска безразличия. Он шипит от боли и вытирает холодный пот со лба.

— Сону, это я виновата, — тихо, на грани слышимости прошептала девушка, уткнувшись лбом ему в плечо, обнимать не стала, боясь причинить еще больше боли.

— Мирабель, что за бред? — собрав последние остатки сил, парень начал гладить ее по спине, пытаясь успокоить. Не хватало еще, чтобы его использовали как носовой платок. — Я сам согласился подменить Дилана.

— Зачем? — Мирабель подняла на него красные опухшие глаза. — Совсем из ума выжил?

— Так надо было.

— Кому?

Сону тяжело вздохнул и отвел взгляд. Он не мог отказаться от замены сотрудника. Об этом никто не знал, но Сону подписывал дополнительное соглашение, по которому он обязан был подменить любого сотрудника в случае его отсутствия. Конечно, это касалось в основном очень важных клиентов их гнилого заведения, но легче от этого не становилось. Джексон лишь напоказ спрашивал согласие у Сону, прекрасно зная, что у того нет выбора. В такие случаи соблюдения условий контракта были на усмотрение клиента. Долго время все было в рамках допустимого, но подобные случаи, когда парень уходит с сильными травмами, значительно участились. Иногда Сону даже думает о том, что рано или поздно его могут вынести отсюда вперед ногами.

Мирабель отстранилась от него, вспомнив, зачем изначально пришла.

— Снимай футболку, я обработаю твои раны, — на рваном выдохе прошептала девушка, кивая головой на обезболивающую мазь в руке.

— Не стоит.

— Да что ты за человек такой, — ворча, Мирабель схватила его за руку и усадила на стул. — Снимай футболку, говорю. Это не обсуждается.

Парень осторожно снял с себя футболку. Через пару мгновений кожу приятно охладила мазь. Мирабель осторожно обработала каждую рану, шмыгая носом. Он никогда не видел эту девушку в таком состоянии, да и его побои не были достоянием общественности. Убедив себя, что это элементарное чувство вины за то, что ему пришлось отдуваться одному, он успокоился.

— Все, — неловкое бормотание раздалось в тишине комнаты. — Бинтами обматывать не буду, могут прилипнуть. Потом придется отдирать с зажившей кожей.

— Спасибо, — Сону вяло кивнул, надел футболку обратно.

— Я не врач, но твои раны ужасны, — подала голос девушка, пока парень собирал свои вещи в спортивную сумку. — Покажись Еве, Сону.

Взяв вещи, он развернулся к Мирабель, которая смотрела на него словно на тяжелобольного человека.

— Мира, не переживай, — он подошел к ней и потрепал по волосам, натянуто улыбнувшись. — Я не помру от пары ударов хлыста.

— Придурок, — проворчала девушка, насупившись и отведя взгляд.

Парень усмехнулся, не став отрицать.

— Спасибо тебе, — уже серьезно обратился к ней. — Я ценю твою внезапную заботу, но не стоит так сильно переживать. Возьми пару выходных и отдохни, — похлопав ее по хрупкому плечу, вышел из комнаты и направился в сторону парковки.

Он не помнит дорогу на высоких скоростях до своей квартиры, не помнит, как припарковал автомобиль, как поднялся на лифте. Красной неоновой вывеской в мозгу горело желание смыть с себя все, содрать к чертям кожу. Преследуя это маниакальное желание, Сону влетает в свою квартиру, выполненную в серых и нейтральных холодных оттенках, и скинув прямо на пороге все вещи, быстрым шагом направляется в душ. Поворачивает кран, горячая вода мигом заполняет душевую кабину. Он закрывает глаза и подставляет лицо горячему потоку воды, кожа от контраста температур мигом покрывается мурашками, раны на спине жутко щиплет.

Сону чувствует себя использованным и брошенным. Разрушенным до самого основания, разбитым, словно на лед кинули огромную глыбу, а та разлетелась на мельчайшие осколки. Отвращение вперемешку с жалостью к себе растет как грибы после дождя. Он зажимает рот ладонью, глотая слезы. Никто не услышит его истерического воя, воя его души, даже он сам. Нельзя, нельзя сломаться. Он еще не дошел до конца, чтобы хоть кто-то смог узнать об этих слезах, чтобы даже предположить не могли, насколько его душа сгнила изнутри.

От нее уже ничего не осталось.

Вот он, чемпион в рейтинге Амариллиса, надежда сборной Азии, Чен Сону: богатый, невероятно талантливый, красивый парень, с множеством медалей за спиной, тот, кто самостоятельно выбрался из грязи в князи невзирая на запрет влиятельного отца.

И вот другая его сторона: голый парень с разбитой душой и психикой в дребезги, истерично пытается содрать с себя самой жесткой мочалкой кожу, особенно там, где его прикасались женские руки — давится своей молчаливой истерикой, не смея и звука проронить, обязывая себя вновь и вновь собирать свою душу по осколкам, вновь вставать на ноги.

По комнате раздается надрывный, болезненный стон. Он сбился со счету, сколько вот так пролежал в мягкой кровати, скуля от боли. Не помнит, сколько выпил обезболивающего за ночь — оно не помогало. Убрав мокрые темные волосы с потного лба, Сону, скуля, приподнялся на локтях, добрался до края кровати и потянулся к нижнему ящику в прикроватной тумбе. Трясущаяся рука с трудом его отодвинула, вынув оттуда шприц с ампулой.

Лучшее обезболивающее.

Чуть поднявшись и облокотившись на подушки, откинул ногой пуховое черное одеяло и, раскрыв обе упаковки, набрал содержимое ампулы в шприц. Приспустил серые домашние шорты, лег поудобнее и вколол себе укол в ягодицу, сморщившись от боли. Трамадол лишь приглушит боль на время, но этого будет достаточно, чтобы добраться до Евы. Нужно будет выпопросить у нее дополнительные ампулы и при этом не получить нагоняй.

Откинув использованный шприц куда-то на пол, обессиленно упал на мягкие серые подушки, переводя сбившееся дыхание. Гулкий стук сердца, казалось, раздавался слишком громко в абсолютной тишине. Парень смотрит в потолок и не может понять, когда он переступил ту самую грань. Все чувства вперемешку с физической болью всю ночь тянули его на дно, и вот, ранним утром, он чувствует себя пустой оболочкой, роботом, отключившим все эмоции. В мыслях проскакивает "так быть не должно, он не должен так себя вести", но тут же отметается.

Сону уже все равно.

Главное — добраться до аптеки, а потом к сестре. Какая бы чертовщина не происходила с ним, самым важным было его здоровье, без которого все его жертвы и усилия канут в лету. Сону прикрыл глаза, вслушиваясь в звенящую тишину внутри себя.

Абсолютно ничего, выжженное дотла поле.

Обезболивающее действует быстро, не давая утонуть в мрачных мыслях, которые все чаще занимают голову. Сону осторожно садится на кровати, свесив ноги на мягкий ворсистый коврик кофейного цвета и вздыхает, ловя свой взгляд в отражении зеркала, встроенного в шкаф напротив кровати. Раньше после подобных замен ему не нужно было времени, чтобы прийти в себя, но сейчас... ему нужна помощь. Ловит себя на мысли, что если бы не действие обезболивающего, он бы заорал, даже чуть облокотившись на кровати. Жалость к себе и злость на Джексона смешиваются в единый коктейль, который Сону предпочел бы больше не пробовать. Кто вообще были эти люди? Он даже не знает, хочет ли знать ответ на этот вопрос. Глаза наполняются слезами и он начинает глубоко дышать, отводя взгляд хоть куда-нибудь, лишь бы не на свое отражение. Слезы никому не нужны. Слезы — слабость.

Взяв себя в руки через какое-то время, Сону решительно встает и подходит к шкафу, смотря в свое отражение в зеркале. По телу расцвели уродливые черно-фиолетовые цветы, на разбитой посиневшей губе запеклась кровь. Чен чувствует себя настолько грязным, насколько это вообще возможно. Навязчивое желание содрать с себя кожу самой жесткой мочалкой быстро набирает обороты, но так же быстро потухает. Времени у него совсем не осталось.

Пора собирать себя по ошметкам. Сын генерала Чен Борама не имеет права быть слабым.

***

Сону выдавливает белую таблетку на ладонь, кладет в рот и запивает водой, глотая. Морщится от привкуса, но лучше принять сильную таблетку от тошноты, чем гадать на кофейной гуще когда же его вывернет наизнанку. Со злости бьет кулаком по рулю, по улице раздается громкий гудок красного порше. Люди оборачиваются на сигналящую машину, припаркованную у частной клиники. Ругаясь себе под нос, надевает черные очки, чтобы скрыть синяки под глазами, плотнее кутается в мягкий шарф и выходит из машины.

Долгое время больничные коридоры были для него домом: в большом спорте не без травм, но со временем их посещение свелось к минимуму. Несмотря на причину появления в стенах больницы, воспоминания были приятные. Воспоминания о людях, которые искренне заботятся о тебе, об их доброте и человечности, не могут быть иными.

Он вяло минует парковку и входит в больницу. Ее коридоры встречают его множеством мельтешащих людей и медицинского персонала.

— Извините, — Чен подходит к стойке регистратуры и обращается к работнику, — доктор Чен Ева у себя?

Получив в ответ утвердительный кивок, он шустро минует заученный уже наизусть путь до кабинета и застывает в нерешительности перед дверью. Сверлит взглядом позолоченную табличку "Заместитель главного врача Чен Ева". Он не знает, как объяснить сестре, почему у него вся спина в ранах, множество свежих синяков и разбитая губа. Чен нервным движением снимает мягкий шарф с шеи, который начал его душить.

— Сону?

Парень вздрагивает от неожиданности и роняет шарф на пол. Ева одной рукой прижимает к груди стопку бумаг и папок, наклоняется и другой рукой поднимает шарф, передавая его брату.

— Давно я тебя не видела у себя на работе, — на лице старшей сестры расплывается мягкая улыбка, сменяя былую строгость. Ева достала из кармана белого халата связку ключей и открыла кабинет. — Какими судьбами? Медицинский осмотр у тебя по плану только весной.

— Проверить здоровье, — Сону прошел в светлый кабинет вслед за сестрой, снял очки и остановился у вешалки, накидывая на нее шарф.

— Этот старый мудак опять тебя сильно загонял? — Ева с громким стуком опускает документы на стол. — Я поговорю с ним дома, братик, нельзя так изнурять себя.

— Не надо, — резче, чем хотел, но тут же поутих. — Дело не в тренировках, — Сону снимает с себя пальто, и вешает на вешалку, оставаясь в темно-синем худи и черных джинсах.

— Сону? — вопросительно-обеспокоенный взгляд душил парня, ведь он знал, что Ева переживает за него с тех самых пор, когда он вернулся с академии.

Девушка тогда долго истерила и винила отца во всех возможных грехах. И вот как сказать ей то, что столько лет вся семья старалась забыть? Сону мерзко от того, что придется разбередить чужие старые раны. Свои уже не жалко — они и не заживали. Парень нехотя снимает худи, затем футболку, скидывает все на кушетку и разворачивается спиной к сестре.

Ева словно мешок с картошкой падает в кресло, с ужасом смотря на истерзанную спину брата. Сону мнется на месте, не решаясь подойти ближе. Ему страшно от ее реакции, страшно за себя и свое здоровье. А еще больно. И физически, и морально.

— Кто? — подала голос, оправившись от шока и наконец-то взяв себя в руки.

"Клиентки", — вертелось на языке, но сказать этого он никак не мог.

— Не знаю, — парень пожимает плечами, изо всех сил держа маску абсолютного безразличия. Под пристальным взглядом старшей проходит к ее столу и садится на стул. Хочется заорать от резкой режущей боли после соприкосновения с кожаной поверхностью, но он только вздрагивает. — Не спрашивал имен, все были в масках.

— Ты обратился в полицию?

— Зачем? — Чен поднимает ледяной взгляд на нее, смотря прямо в глаза. — Они ничем не помогут. Все было по обоюдному согласию. Немного переборщили, так что не переживай, заживет как на собаке.

— Чен Сону! — возмутилась Ева, вскочив с кресла.

— Не надо, — он отвел взгляд в сторону, переходя на шепот, — просто осмотри меня, Ева, и зафиксируй все, что увидишь.

Сердце девушки кровью обливается от безразличия брата, от его стеклянных глаз, от кругов под глазами. Она замечает, как дрожат руки мальчишки, но ничего не говорит по этому поводу.

— Хорошо, — тяжело выдохнув, она помыла руки и надела медицинские перчатки. — Садись на кушетку.

Сону тяжело вздыхает, встает и подходит к кушетке, садится спиной к Еве. Слышится надрывный "Ах". Красивые цветы, правда? Их называют гематомами. Хорошо его держали мужики, ничего не скажешь.

Сону поежился от прохлады в кабинете, кожа покрылась мурашками. Он выпрямился, зачесав шоколадные волосы назад. Под пристальным и жалостливым взглядом Евы ему было неуютно.

— Не надо на меня так смотреть, — буркнул себе под нос. — Давай быстрее закончим осмотр, мне надо ехать.

Девушка вздохнула и принялась за осмотр, который не занял дольше десяти минут. От прикосновения к больным местам парень шипел, словно дикий кот, иногда переходя на болезненные стоны. Закончив осмотр, Ева заполняла необходимую документацию, а Сону, погруженный в свои мысли, не спеша одевался.

— У тебя воспалены все раны. Я выпишу тебе антисептики и мази. Не забывай обрабатывать три раза в день, — Ева заканчивает писать заключение и размашистым почерком, уже на другом листе, пишет необходимые лекарства для лечения. Сону лишь лениво кивает, смотря в одну точку перед собой. Тело ужасно болит, но занятия никто не отменял.

— Сону, ты меня слышишь?

Парень вздрогнул и поднял взгляд на хмурую сестру, глупо хлопнув глазами.

— Что?

— Остануться грубые рубцы, — ее голос смягчился, — но их можно будет убрать в будущем.

— Понятно, — равнодушно ответил парень, накинув на себя пальто.

Ева лишь покачала головой и протянула ему листок.

— Купи все необходимое и лечись, там, — она покачал листком, — все подробно расписано. Не напрягай спину, может начаться кровотечение и осложнения, а также сведи все нагрузки на организм к минимуму.

— Да понял я, понял, — Сону бегло смотрит на названия дорогостоящих препаратов.

— Ты точно не хочешь мне ничего рассказать? — девушка в упор смотрит на младшего. Тем самым сканирующим взглядом, после которого мурашки по коже.

— Нет, — запихал листок в карман и развернувшись, направился на выход, прихватив свой шарф. Уже на пороге он бросил. — Спасибо, доктор Чен, — и вышел из кабинета врача, не попрощавшись.

— Копия отца, — Ева устало выдохнула, откинулась на мягкую спинку кресла и полным тоски взглядом посмотрел на фотографию на столе.

Когда-то счастливая семья смотрела на нее в ответ.