Деспайр

Москвич господина Темникова уже давно стоял у школьных ворот и собирал блестящей черной крышей мелкие, невидимые человеческому глазу, капли грибного дождя. Солнце в этот день осыпало щедрой позолотой медный панцирь города, давая почувствовать помимо безнадёжного отчаяния некое чувство гордости. Однако сам Темников ничего этого не замечал. Погруженный в свои мысли он был далек от этого солнца, которое вдруг решило напомнить жителям Деспайра о своем существовании, от этого дождя, от самого города. В голове его была лишь одна мысль, которая не давала ему покоя, а вернее не мысль, а письмо.
Удивительно, как маленький кусочек бумаги может быть причиной самых разных явлений, начинающихся от простого развлечения для мозга и заканчивая войной. Конечно, от письма, лежавшего сейчас во внутреннем кармане тёмно-синего фрака Темникова, никакой войны не начиналось, однако это не мешало ему сильно тревожить душу своего получателя. Это письмо было от старого друга, Плюшина Юрия, но то, о чем он писал было... Темников не мог подобрать нужного слова, которым бы мог описать свое состояние после прочтения и теперь же просто сидел за рулём и думал, ожидая, когда его дочь выйдет из школы.
-Давно ты тут стоишь?
Катерина с щелчком закрыла за собой заднюю дверь автомобиля. Отец достал карманные часы. Пол третьего.
-Минут двадцать. Не хотел опоздать и заставить тебя ждать.
Отец завел авто и москвич двинулся. Катерина взглянула в, изборожденное каплями воды, окно. От нечего делать ей хотелось взглянуть последний раз за день на своих новых одноклассников прежде, чем автомобиль завернет за угол. Ливанский. Ничем не примечательный он, все же, отличался от других, Катерина не могла сказать чем именно, но она это просто чувствовала и знала. И сейчас он шел, слегка наклонив голову в бок и опустив лицо, смотря, как бы, исподлобья. Куда он смотрит, и что же может быть у него в голове, таится какая-то тайна у него за этими соломенными волосами? Без шляпы идёт, даже дешевенького цилиндра не носит, лишь пальто, и то старенькое.
-Кать, у нас гости намечаются, - произнес Темников, когда они свернули на другую улицу и Ливанский скрылся с поля зрения.
-Гости?
-О да, мой старый друг ещё с художественной школы. Юрий Аркадьевич - человек серьезный, хотя по нему это совсем не скажешь.
Отец хмыкнул, вспомнив, должно быть, былые времена. Катя слабо улыбнулась. Ей становилось легче, когда она видела, что папа думает о чем-нибудь хорошем, не забивает голову. Она вновь направила взгляд в окно.
За стеклом мимо тянулись рыжие дома, лавки и витрины магазинов. Волк.
Что?
Катя вздрогнула и поспешила опустить стекло. Однако, когда она смогла высунуться из окна, переулок, в котором ей померещилось животное, уже исчез из виду.

-Ого, он уже здесь, - произнес Темников, подъезжая к дому.
Неподалеку стояло такси, а с водителем воодушевленно беседовал довольно крупный мужчина, причем настолько воодушевленно, что водитель казался мучеником, вынужденным терпеть данный разговор.
-Опять людей доканываешь? - произнес Темников, выйдя из автомобиля.
Мужчина обернулся и расплылся в действительно очаровательной улыбке. Темников тем временем элегантно открыл заднюю дверь дочери.
-А эти люди и не против, только рады. Не правда ли, уважаемый?
Из-за руля послышалось мычание.
Темников усмехнулся, заметив, как водитель с трудом сдерживает раздражение. Мужчина, не обращая на это внимания, продолжал:
- Я всегда говорил, что общение — это ключ к успеху! Люди нуждаются во внимании, в понимании. Как ты считаешь, дружище?
Темников, не желая углубляться в разговор, кивнул лишь вежливо. Он знал, что лучше не вступать в дебаты с таким увлеченным собеседником.
- А вот и твоя дочь! - радостно произнес мужчина, заметив девушку, выходящую из машины. - Какая прекрасная юная леди! Юрий Геннадьевич Плюшин, к вашим услугам.
Юра на удивление элегантно поклонился, не взирая на лёгкую тучность.
Катерина улыбнулась, но явно была не в настроении для общения, однако все же было не вежливо просто уйти.
-Катерина, очень приятно с вами познакомиться.
Темников, уловив ее настроение, решил изменить тему.
- Может пора зайти? - предложил он.
- Да, конечно, - ответила Катерина, слегка поджав губы.
Мужчина, словно не замечая их намерений, продолжал:
- Не спешите, весь этот город спешит куда-то, не видя ничего под ногами! У меня есть несколько интересных идей, которыми я хотел бы поделиться.
Темников вздохнул, понимая, что это может затянуться. Словно почувствовав это, мужчина вдруг добавил:
- Но, конечно, я не буду вас задерживать! Я скоро поднимусь.
Темников кивнул, и, наконец, они с дочерью направились двери. На мгновение он обернулся и увидел, как Юра снова уселся в такси, продолжая общаться с водителем, который, казалось, уже был готов сбежать.

-Миша, я пришел поговорить с тобой об Алексее, - начал Юра даже не смотря на собеседника, в свою очередь Темников же разглядывал старого друга, словно бы не мог его узнать. - Ты знаешь, я главный редактор журнала "Слог", и буквально вчера в редакцию попало письмо. После того, как я его прочёл... Я был ошарашен. Казалось даже мои усы встали дыбом, хотя я не ношу усов.
Юра замолчал ненадолго, задумчиво гладя гладкий подбородок и смотря на махровый ковёр. Темников наблюдал за ним.
-Леша умер.
Темников подскочил.
-Что ты такое говоришь, Юра?!
-Правду, Миш. Он получил свой сердечный приступ, когда написал свою лучшую картину.
Повисла тишина.
-Но самое страшное, что после смерти его память решили осквернить. Автор письма назвал ее проклятой. Якобы всем, кто был ее владельцем, она принесла несчастье.
-Это какое-то безумие! - воскликнул Темников, чувствуя, как холодок пробегает по спине. - Это просто не может быть правдой. Леша был гениальным художником, его работы всегда вызывали восхищение. Как кто-то может так опорочить его память?
Юра вздохнул и продолжил, все еще не отвлекаясь от ковра.
- Я тоже так думал. Но письмо было полным ярости и ненависти. Автор утверждает, что картина стала причиной смерти художника и взлома никому ненужного ларька, где полотно позже было выставлено на продажу. Он призывает людей, у которых она может находиться, избавиться от нее, пока не стало слишком поздно. Шутка в том, что этого может быть достаточно для того, чтобы люди поверили в бред с проклятием. Люди всегда склонны оправдывать свою глупость проклятием.
Темников не мог поверить в то, что слышит.
- И что, ты тоже веришь этому безумцу? Леша был нашим другом. Его картины были наполнены жизнью и светом, а не проклятием.
- Я не знаю, что думать, - признался Юра, наконец подняв взгляд на Темникова. - Но я обязан разобраться. Я не позволю, чтобы память о нем была запятнана. Мы должны выяснить, кто этот автор и что стоит за его словами. Разумеется, такие письма не подписывают, их пишут анонимно. Может, это всего лишь зависть или злоба.
Темников кивнул, его глаза загорелись решимостью.
- Ты прав. Мы должны защитить наследие нашего друга. Давай соберем всю информацию о картине и о том, кто мог написать это письмо. Я не позволю, чтобы Леша ушел в небытие с такой позорной репутацией.
- Хорошо, - согласился Юра.
В этот момент в гостиную вошла Катерина. Находясь в своей комнате, она краем уха слышала весь разговор от начала до конца, однако сама же не особо была этому рада. В голове картины и мертвые художники переплетались с образом того животного, что она увидела. Волк не уходил. Он словно поселился в голове девушки, как бы говоря "думай обо мне, я все ещё рядом".
Михаил Афанасьевич перекрестился. А вот Юра, казалось, оживился и, мигом стряхнув с себя маску серьезности, вновь стал добрым толстячком.
-Катерина Михайловна, очень рады, что вы изволили присоединиться к нам, - Юра вежливо встал с кресла.
-Прошу вас, Юрий Геннадьевич, вы меня смущаете своей любезностью, сидите, не беспокойтесь.
-Виноват-с
Плюшин вернул себе сидячее положение.
-Позвольте спросить, Катерина Михайловна, просто любопытно, батюшка ваш не удосужился поведать мне о своих дочерях ни словечка.
-Потому что ещё не успел, Юра, мы ведь только недавно переехали, - встрял Темников.
-Ох, Катерина Михайловна, батюшка ваш неисправим, что был грубияном, что и остался.
Плюшин, явно подшучивая над старым другом, наигранно сморщился, став похожим на кочан капусты.
-Что же мне рассказать вам? - спросила Катерина.
-Что угодно, человеку виднее, что говорить о себе. Ведь задавая стандартные вопросы не каждый задумывается, что человек может быть нестандартный.
Катерина на мгновение задумалась над словами Юрия Геннадьевича. Однако же, просьба его все равно поставила ее в ступор. Она потупилась, не зная, что и ответить.
-Знаете, молчание тоже может многое сказать, Катерина Михайловна. Например то, что вы, смею предположить, творческий человек. Возможно любите поэзию или живопись?
-Извините, да, но с чего вы это...
-Хах, прошу меня извинить. Просто предположил, я склонен думать, что человек, долго думающий о том, что действительно важно рассказать о себе в первую очередь, вероятнее всего творческого мышления. Он словно выстраивает в своей голове последовательную цепочку, расставляя приоритеты.
Он угадал, этот, простоватый на первый взгляд, толстячок словно бы видел ее насквозь. Но, при этом, Катерина не чувствовала никакого напряжения от этого, только лёгкость и любопытство. Было очевидно, что ее новый знакомый умер расположить к себе человека.
-Юрий Геннадьевич, вы правы. Я.., - Катерина замешкалась. Она до конца не знала, хотела ли делиться с кем-нибудь этим, но... - я пишу стихи.
Юра хлопнул себя по колену и набросился на Михаила Афанасьевича.
-ТЕМНИКОВ, ДА КАК ТЫ ПОСМЕЛ ЗНАТЬ ТАКОЕ И НИЧЕГО МНЕ НЕ СКАЗАТЬ?!!
-И ЭТО Я ЕЩЕ И ГРУБИЯН? - чуть ли не завизжал Михаил Афанасьевич, пытаясь защищаться от друга диванной подушкой.
-Скрывать таланты непростительно!
-Я сам не знал!
-И это ты называешь отец?!
Катерина явно не была готова увидеть, как два старых друга несерьёзно дрались подушками, уж точно не здесь и не сейчас. Однако это было, и от этого стало как-то по-своему легко, словно ржавый город отодвинулся от них, давая подышать свежим воздухом.
Отдышавшись, Юра сел на свое место и, хоть и потрёпанный и походивший на попугая со своей сбившейся причёской, как ни в чем не бывало продолжил.
-Кстати, у нас в журнале уже печатаются молодые люди, даже, можно сказать по современным меркам, юные. Взять Афанасия, в одиннадцатом классе тоже учится, а пишет исследовательские работы. Это вам ничего себе. К чему это я, - Юра наклонился в сторону девушки. - Вы, Катерина Михайловна, ни в коем случае не бросайте это дело, а лучше несите ко мне, мы будем публиковать стихи ваши в журнале. Знаете, искусство, пожалуй, единственное лекарство от самого себя.
-От самого себя?
-Именно так.
Что-то тихо запищало. Плюшин схватился за свой фрак и поспешно выудил из него карманные часы на цепочке. В то же мгновение глаза его так округлились, что всем моментально стало не по себе.
-Я опять опаздываю! Прости, Темников, я должен бежать!
С этими словами, ничего не объясняя, Плюшин нацепил на себя цилиндр и выскочил из квартиры, оставив после себя запах дорогого мужского парфюма и кучу вопросов.