Колмовские Хроники

      Харди очнулся. Окружающая каморка была всё так же мрачна, проколотый бок всё так же нестерпимо болел, а настил лежанки спустя столько времени впивался в спину даже сквозь мех. Ему казалось что он провёл в этом ненавистном месте уже целую вечность. Он приподнялся пересиливая боль и оглянул комнатку лекаря, но суетливого старика, он нигде не обнаружил. Прислушался и услышал лишь тишину, слегка нарушаемую лишь тихим неровным посапыванием, вероятно издаваемым ещё кем-то под опекой знахаря. Оно было настолько тихим, что происходи вокруг хоть что-то производящее легчайший шум, он точно бы ничего не услышал.
      Пересилив себя Харди упёрся в шконку локтями и постепенно сгибая руки, постепенно приподнял онемевшие туловище:
      –Эй, старик!, – никто не отозвался. В рту стояла такая сушь, что даже зависть его жизнь от возможности сплюнуть хоть немного слюны, не фот что смог бы это сделать. Горло сковалоа нехватка жидкости, и юноша прокашлялся одним из самых неприятных дерущих насухо каплей в своей жизни.
      Нужно было подняться. Он сделал ещё усилие и посадил себя на лежанку. Хоть он и испытывал при этом невыразимую боль, а тело едва поворачивалось и всё было словно онемевшим, было очевидно заметное улучшение. Теперь Харди уже мог позволить себе довольно свободно перемещаться, хоть для этого и требовалось превозмочь невероятную боль, отзывающуюся едва ли не по всему телу.
      Он осторожно встал на ноги и неспешно направился к занавешенному выходу. Откинув в сторону ткань, он как и предполагал обнаружил с дюжину коек с несколькими спящими больными. Бегло оглянув пространство Харди быстро обнаружил кадку с водой. Парень направился к ней так быстро как только смог. Зачерпнув полный черпак воды, принялся жадно утолять нехватку влаги. Не смотря на то что вода была не первой свежести он чувствовал будто живительная влага так и растворяется в нём, как она бесследно впитывается почвой после долгой засухи.
      Наполнив себя водой до отказа, Харди обнаружил для себя, что его стремление утолить жажду, весьма сильно отвлекло его от окружающего мира. Прямо перед ним, дальше по комнате, на одной из коек расположился человек который уже давно должен был завладеть вниманием Харди. Иноземец мирно спал. Выдающая его даже под таким неудобным ракурсом, скрывавшим лицо, тёмная кожа не оставляла сомнений. Прямо здесь, в несколько метрах лежал человек чуть не отправивший Болуда в Мир Иной, и быть может даже виновный в преступлении с которого всё завертелось.
    Он полу-осознанно направился ближе к руберу. Чем ближе он приближался к нему, тем больше в нем нарастали обуревающие его с потери брата чувства. Он практически был готов броситься на него через всё разделяющее их расстояние полностью забыв о досаждающем ему ранении. И быть может он уже и сделал бы это, но его фиксацию прервал скрипучий, уже надоевший ему за прошедшее время голос:
     –Ч-что вы здесь делаете? Мы же обсуждали что Вам не стоит выходить из комнаты, – в комнату вернулся хозяин лекарни, – и вообще ходить Вам не к пользе!
    Колояр подскочил к подопечному и легко приобняв его ненавязчиво попытался направить обратно. Харди не видел смысла в сопротивлении, и поддался его манипуляциям. Пройдя некоторое расстояние вдоль коек, он вдруг почувствовал хватку на своей ноге. Устремив взгляд вниз он обнаружил ещё одного чужака. Этот явно был серьёзно ранен, он смотрел на молодого Болуда туманным не сфокусированным взглядом, и казалось порывался что-то сказать, но у него не хватало на это сил. Рубер явно находился в бреду, но даже сквозь него, возможно смог узнать своего врага.
    Однако и в этом практически уже мёртвом человеке юноша увидел олицетворение всех несчастий, постигших его за прошедшее время. Внезапная и такая бессмысленная смерть брата, этот наглый сын вождя отчего-то посчитавший себя в праве унижать его семью и диктовать могут ли они следовать своим древним традициям. Отдельно его досадовал позор поражение перенесённого той ночью. Он практически на мгновение вновь перенёсся в тот день и видел перед глазами всех погибших сподвижников, многих из которых хорошо знал, и торжествующих чужеземцев вновь омывших себя кровью не чужих ему людей. Все погибшие тогда ценили его брата, и все пылали той же справедливой яростью, что наполняла его сердце, а теперь они были мертвы. Он видел их, и все они призывали его из посмертия продолжить то что было начато.

* * *
      Неспешно пробираясь по знакомым улицам, волхв приближался к своей цели. И вот миновав очередную он оказался на месте. Впереди располагалась богатая усадьба, огороженная прочнейшим забором во городе, за которым возвышалось самое большое городское здание в три этажа. Вход сторожила пара вояк, и Болек хорошо помнил что с той стороны двери находится ещё несколько. Оба без лишней амуниции хотя возможно их нарядная одежда и скрывала под собой страховочной кольчугу, но в целом вряд ли кто-то решится устраивать бесчинства у этого места, и тем более ломиться внутрь. Как и раньше эти люди были здесь скорее для укрепления хозяйского статуса и соблюдения определённого порядка.
     –Стой, куда ты прёшься!,– остановил его на подходе, молодой сторож, весьма напыжно старающийся казаться грознее, чем мог в своём возрасте, и при столь жиденьких усиках какие смог пока выпустить.
    –Думал повидаться с хозяином.
    –По какому это делу?! Нам о вас ничего не сказано.
    –Погоди-к малец,– придержал его коллега постарше, до того пристально разглядывающий гостя,– ты что не видишь кто это?
    –Мы здесь для порядка поставлены, Ипатич, что будет за порядок, если любой ряженый может шляться как у себя дома?
    «Молодой далеко пойдёт», решил Болек.
    –Послушай совета опытного человека, не связывайся с этими… людьми,– старик осторожно, покосился на пришедшего,– пускай себе идёт, а если вдруг ряженый ему же хуже, один всё-ж. Он обратился к Болеку слегка подрагивающим голосом и с явно демонстотивной мимикой смирения,– вы извините его неопытность. Выслуживается шельмец.
    «А вот этот, мне не нравится.»
   Старик буквально подскочил к двери и принялся со всей мочи в неё отколачивать:
      –Эй, робятки проводите гостя к господину!
     Дверь распахнулась, в ней появился ещё один разряженный охранник, и придирчиво оглянув Болека, призывно освободил ему проход. После того как дверь снова захлопнулась за спиной волхва, он весьма явственно представил как облегчённо вздохнувший старший часовой очерчивает в воздухе защитный круг от сглаза, своей придрагивающей рукой.
   «Чёртов Старик!»
     Оказавшись внутри, Болек сразу заметил что это место несколько изменилось за годы его отсутствия. Минимум один соседний двор явно был присоединён к участку, так как раньше с этого места был виден ныне отсутствующий забор, суетящихся холопов стало не в пример больше, и их разрядили так, что некоторых было бы сложно отличить на улице от приличного человека, даже сам терем оброс новыми строениями и стал богаче украшен. То здесь то там можно было увидеть людей при оружии, хотя раньше горожане старались не пускать в город слишком много вооруженных «чужаков», опасаясь что те станут злоупотреблять своей силой к местным.
     Болека ввели в здание и проведя через несколько комнат завели в относительно просторный коридор с удобно расположенной скамейкой вдоль стены.
     –Обожди,–попросил его сопровождающий и скрылся в следующей комнате. Через минуту он уже появился обратно.
    –Просили ждать здесь.
    –Долго ли?
    –Почем мне знать? Велено обождать.
    Болек немного помялся на ногах, а после присел на лавку. Спусти какое-то время в комнате объявился один из его старых знакомых. Массивный, черноволосый мужчина был немного похож на медведя. Болек отметил что за прошедшие годы его заметно тронула седина, копны белых волос были разбросаны по всей его бороде и волосам. Он стремительно промчался через коридор, казалось даже не заметив присутствия волхва и занырнул в комнату куда ожидал разрешения Болек. Через пару минут он вернулся оттуда и целеустремлённо направился к гостю.
     –Ты парень собираешься тут весь день скамейку тереть?
     Волхв поднялся на ноги:
    –И вы здравствуйте господин Тримолд.
    –Ты тоже не хворай малец, поддался на важность моих индюшков, да? Стоило потребовать себя представить, столько лет прошло, эти остолопы понятия не имеют кто перед ними, – он оглянулся на человека сопровоздающего Болека,– Сгинь.
    Сопровождающий выскочил прочь.
    –Возмужа-ал. Я еле узнал... Но в этой комнате есть человек который будет Вам рад гораздо больше чем я. Давай-ка следом.

    Яйден вернулся в зал, и волхв последовал за ним.
    Болек с удовлетворением отметил, что эта комната почти не поменялась, ему было приятно осознавать что есть в этом месте что-то по-настоящему стабильное, из того что было частью его жизни до отъезда, будто он ненадолго вернулся в прошлое. У дальней стены симпатично оформленного резьбой зала на возвышении находилось богатое кресло, вдоль обоих боковых стен расположились невысокие лавки. В этом помещении по-необходимости проходили политические собрания городской знати, и коллективные обсуждения насущных вопросов. В центре зала стоял человек в дорогом желтом кафтане. Его лицо словно напрямую вышло из преследовавшего волхва видения. Однозначно узнаваемое, и при этом на удивление далёкое. Его старый друг заметно, окреп, отпустил аккуратную бороду, превратился в настоящего аристократа, больше это уже не тот молодой и довольно наивный парень с которым Болек провел большую часть своего отрочества.
    Драген не долго, но весьма пристально оглядел своего гостя с головы до ног. Затем его глаза засияли, а лицо расплылось в дружелюбной улыбке. Он, слегка прихрамывая на ещё не выздоровевшую ногу, приблизился к Болеку и заключил его в крепкие объятия.
     –Вот это явление! Я уже долго время не думал что ты когда-нибудь объявишься. Здравствуй же, старый друг. Жив чёрт! И не забыл таки что тебе всегда рады в моём доме!
     –И сам здравствуй, Драген Елизарович,– Болек не мог удержать смех радости от переполняющих его эмоций. Спустя столько лет странствий, он наконец возвратился,– я сам рад что смог наконец вернуться. За все эти годы не нашлось мне другого такого места, которое я мог бы с такой уверенностью назвать своим домом.
     –Эй, кто там!– обратился вождич через плечо к своим холопам скрывающимся в ближайшей комнате, продолжая при этом зажимать волхва в ладонях– несите нам срочно по бакалу вина, да самого лучшего. Друга встречаю!.. Говори же, говори мне всё. Удалось твоё предприятие?
     Болек провел вдоль себя кистью:
    –Как видишь не всё оказалось так просто как я рассчитывал.
    –Да, я погляжу тебя там нарядили… Выходит что не спроста тебе мерещилось всякое…
    –Как в сказках! Сиротка оказалась с наследством!
    Оба мужчина радостно рассмеялась, наместник взял собеседника под локоть и подвёл его к стене, предложив присесть на скамейку.
    –Серьёзно с ногой? До меня доходили слухи о неудачной охоте.
    –Должна пройти.
    –Я ещё слышал тебя спас какой-то чужеземец.
    –Да уж, выручил, было дело. Хороший человек между прочим, быть может я вас как-нибудь представлю друг-другу. Но не будем сейчас про меня. Ты скажи почему весточки никакие не присылал. Многие уже думать начали что ты пропал с концами. Скажу тебе честно, такое многолетнее молчание весьма оскорбительно.
    –Как тебе сказать. Первое время, весьма долгое, у меня и возможности то такой не было. А потом когда я добрался до Священных Вод… Жрецов очень заинтересовали мои… особенности,– Болек ненадолго погрузился в задумчивость,– в общем совсем не до этого мне было. Потом они решили взять меня на обучение. Но прошла пара лет и я не понимал что ждёт меня в будущем. Не знал смогу ли я вообще когда-нибудь вернуться. Я впал в душевное смятение, и теперь когда я смог прийти сюда, я даже не знал тепло ли меня встретят… Простите меня за это.
    Слуга ненавязчиво поднёс им по бокалу вина.
    –Тепло, очень тепло. Ты думал что я забыл всё то время что мы провели бок о бок? Наши юные годы, все наши шалости. То как ты поддерживал меня, поехал за мной когда отец спихнул на меня, совсем молодого, этот треклятый город! Всё помню. И не забуду этого. Выпьем до дна, за твоё возвращение! Чтобы встретило тебя это место так же радушно как и его хозяин.
    Собеседники неторопливо опустошили кубки, однако в процессе Драген отчего медленно менялся в лице.
    –Это что такое?– обратился он к обслужившему их слуге,– ты в винах совсем ничего не смыслишь, это по твоему лучшее что у меня есть?!
    –Нет господин, но вы просили быстро, а южное ещё не скоро донесут. Я налил то что уже было подготовлено, для скорости..
    –Ууу, для скорости… Какие у меня башковитые слуги,– в его голосе читалась плохо скрываемая ирония,– а ну сгинь с глаз! Со всей скорость. Доверься только вам…
    –А по-моему, хорошее,– Болек тихонько поставил пустой бокал на скамейку.
    –Ха, похоже за столько лет ты окончательно утратил вкус к жизни! Но ничего я это дело быстро исправлю. А то эти колдуны тебя наверное только и кормили что своими правками. А ну поднимись-ка.
    Драген внимательно оглядел наряд Болека с головы до ног:
    –Извини друг, но раз уж ты вроде как один из Них ответь, вам обязательно таскать эти ужасные «халаты»?
    –Не такие уж они ужасные… И-и нет, никто не заставляет, это что-то вроде традиции. Кстати я не совсем один из них, для этого мне пришлось провести там ещё пол-жизни.
    –Вот и отлично. Значит будет тебе самый дорогой кафтан. Носите белое – будет белый! С золочёным шитьём. Лучшая льняная рубаха, самый красочный пояс. ПереПеревод, переобуем, чтобы каждая собака знала кто перед ними, да и нечего тебе появляться при моём дворе в этом ужасе. Ты быстро вспомнишь какого это быть возле меня!
    –Я уже всё вспомнил!
    –Будет тебе мой приветственный подарок. В благодарность за то что наконец объявился, да в то самое время когда мне не помешает плечо друга. Этот проклятый город до сих пор так и кишит змеями. Выгнать нас они не могут, но так и норовят хотя бы иглу под ноготь загнать!

    В это время к Драгену подошёл человек и сообщил что к нему направляется делегация Болудов. Он поднялся и направился встречать их ко входу.
    Вальден и Бренир в сопровождении нескольких своих людей, вошли в зал и, покосившись на стоящих подле Болека и Тримолда, отвесили чинный поклон.
    —Здравствуйте, друзья мои – Болуды! Приятно что вы так быстро откликнулись на просьбу посетить меня. И как хорошо, что вы пришли оба.
    —Приветствуем вас Драген Елизарович,– начал беседу старый Болуд,– честно сказать мы несколько растерянны вниманием которое вы уделяете нам в последнее время. По какой же нужде сын нашего доблестного господина обратился к нам на этот раз?
    —К сожалению, уважаемые господа, мы все понимаем чем вызвано это внимание. И то далеко не  самые приятные причины. В последнее время у нас возникают некоторые разногласия, например в представлении о методах соблюдения порядка в городе. Ну и в достижении справедливости.
    —Вы снова намекаете на наш конфликт с иноземцами, не так ли?– прорычал Бренир своим разрывающий воздух голосом, и продолжил не дожидаясь ответа,– ну это уже форменное оскорбление! Мы не причастны к тому что случилось у леса, если Вы не забыли мы давали вам свои клятвы в том, что забудем о месте, что мы и сделали.
      Его отец уточнил:
      —И мы спустили с рук убийство нашего родича, ради её соблюдения. Чтобы разбрасываться обвинениями в клятвопреступничестве нужно нечто большее чем личная предвзятость, юноша! И я как глава рода не намерен такое выслушивать.
     —Я вам не наглый крестьянский мальчишка разбрасывающийся гнилыми овощами! И если мне не изменяет память, не все из вас давали клятву, хоть вы господин Болуд и обещали проследить за её исполнением. Конечно это была моя ошибка, впрочем я не уверен, что даже дай Харди клятву он счёл бы своим долгом её выполнять.
    —Что, чёрт побери, вы имеете ввиду при чём здесь мой сын?— вступил Бренир.
    —Станете утверждать, что вы ничего не знаете, и вам даже не сообщили о, что он серьёзно ранен,— обратился к ним Тримолд.
    —Мальчика никто не видел уже несколько суток, и мы не знаем чем он занят, признаю меня это беспокоит. Но это ещё не значит, что он пошёл против моей воли,— объяснил старший Болуд.
    —Боги милосердные, может, объясните с чего вы вообще взяли, что мой сын должен быть раненым?!
    Бренир совершенно явно был взволнован происходящим, и слова Тримолда со всей очевидностью его обеспокоили. Драген отметил про себя, что он либо отличный лжец, чего за ним раньше не было замечено, либо даже если догадывался о намерениях сына то не знает чем именно для него затея закончилась. Стало быть он не участвовал во всём этом. Но кто тогда ещё был с нападавшими? Человек в богатой амуниции…
    —Я вижу вашу обеспокоенность Бренир и думаю, что могу допустить что юный Харди действительно действовал без дозволения, и тогда ему правда незачем было бы возвращаться домой или посылать вестника раньше чем всё уляжется.
    —Меня тревожат ваши слова, но это ещё не значит, что в них есть хоть капля правды. Не потрудитесь объяснить почему вы вообще решили, что Харди в этом участвовал?
    —Мальчик у вас?,– поинтересовался Вальден.
    —Нет, он не у меня. Но у меня есть несколько свидетелей которые очень хорошо осведомлены о деталях случившегося. К сожалению, они не знаю что стало с Харди. Знают только что его ранили в битве.
    «Боги», прошептал отец юноши.
    —Что вообще за свидетели, почему вы им так доверяете? Конечно я не намекаю на Вас,  молодой господин, но у нашей семьи как и у всех есть свои враги готовые нас оговорить, и они знают о нашей проблеме с южанами.
    —О нет, дорогой Вальден. Боюсь что это не люди ваших врагов. А ВАШИ собственные люди..
    Старик явно был несколько ошарашен таким поворотом событий. Однако удивление быстро сошло с его лица. Один из недавно «пропаших» людей Болудов был весьма важен для них и его исчезновение явно не могли не заметить. Такой опытный старый человек наверняка уже должен бы понять что случилось, тем более что этот человек был близок к обоим Бренировичам.
     —Говорите это наши люди вам всё рассказали?
     —Непосредственные участники событий... Они раскаялись, что пошли против меня, и решили во всём признаться.
     Взгляд старого Болуда, до того весьма задумчивый вдруг прояснился. Он точно понял что случилось, конфликт все разрастается и уже начинает переходить границы приличий. Драген продемонстрировал что он этого не боится, и теперь опыт заставит старика искать мирного решения.
    Бренир внимал сказанному с плохо скрываемой  озабоченностью, на их лицах. Действительно не очень хороший лжец, он совершенно опешил, едва пережив кончину одного сына, худшее, что с ним могло случиться, это известие о серьёзно ране, возможно уже приведшей к смерти второго. Сильные чувства, и он не мог их скрыть. Не говоря уже о том, что его обвиняли в предательстве и повинности в смерти десятка людей, защищённых родовой клятвой.
    —Вернёмся к главному, ваш сын нарушил наш уговор. Вы ведь понимаете, что я не могу всё это спустить? Учитывая, что найдутся те, кто всё ровно признает его поступок правильным, я вынужден просить вас Вальден, как главу рода, признать преступления Харди и принять его судьбу какой бы она не оказалась.
     Последние слова моментально вывели отца Харди из ступора. Его глаза блестели, толи от избытка переживаний, толи от избытка злобы. Налившееся румянцем лицо и тон его голоса скорее свидетельствовали о втором:
     —Сперва, Вы отняли убийцу моего первого сына, не позволив совершить над ним справедливое возмездие, а теперь предлагаете нам собственноручно предать суду второго за любовь к брату! Да как вам вообще приходят в голову такие мерзкие мысли!
     —Успокойтесь же Бренир, сын Вальда!!— Голос Болека как гром разразил зал. Он нарочно придал ему как можно большей грозности , прекрасно зная о предубеждённости и потаённом страхе людей перед такими как он. С той же самой целью устрашения он обратился к Брениру столь официозно. Не смотря, на свою молодость, ему было всего лет тридцать, которая естественным образом снижала внушительность личности для более зрелых людей, трюк подействовал—Бренир мгновенно затих, наконец, взял себя в руки. Все собравшиеся обратили свои взгляды на внезапно вклинившегося в беседу волхва.
     —Вы даёте чувствам взять верх над разумом и забываете, перед кем сейчас находитесь!— он указал на Драгена, и продолжил уже нормальным голосом,— может, Вы и не воспринимаете серьёзный авторитет Драгена Елизаровича, но не забывайте и чья тень стоит у него за спиной.
     —А я узнал тебя,– опомнился Бренир,– ты же тот припадочный парень, что ошивался вокруг вождича когда он к нам перебрался. Драген Елизарович, что за маскарад?
    —Никто не пытается вас обманывать гордые Болуды. Я только вернулся со Священных озёр севера, где меня учили мудрые наставники нашего народа.
     —Это должно меня впечатлить? Моему народу нет дела до мудростей ваших расхваленных колдунов.
     —Может и так,–вступил Драген,– но я знаю кому есть до этого дело. Моему отцу. И из уважения к нему Вы выслушаете, что хочет сказать мой друг.
     —Только из уважения… Выкладывай парень.
     —У меня есть предложение, которое я надеюсь, поможет Вам решить возникшие разногласия с наместником. В некоторых старых легендах описывается как наши предки решали проблему с неугомонным людьми, идущими на все для достижения цели, даже когда это грозило привести к войне внутри общины,— он обвёл взглядом Болудов и устремил взор на Драгена,— их отсылали туда где они больше не могли бы ухудшить ситуацию.
     —Чёртов колдун, ты предлагаешь изгнать его?!
     Бренир вытаращил глаза и уставил их на волхва. По всему получалось, что он теряет второго сына и последнего наследника. Это не говоря о том, что изгнание позорное наказание которое навсегда ляжет пятном на Харди и его детей, даже если закончится. Все знали, что бывают случаи, когда знатные люди предпочитали изгнанию смерть, что ещё сильнее позорит тех, кто выбирает изгнание.
     —Вы не так поняли, я подумал о том, что никто ведь не знает где парнишка сейчас, он затаился и больше не разводит муть в воде, ситуация считай уже успокоилась, но когда он найдётся, его можно будет отправить например в Колмовск. И ни у кого это не вызовет лишних вопросов. Младший мужчина в семье отправляется искать признания при дворе собственного вождя, пока забота о благополучии семьи лежит на его старших родственниках. Позор не ляжет на его семью, и он перестанет нападать на чужаков, ведь они станут вне его досягаемости. А когда вернётся, их здесь уже давно не будет.
    —Я вполне согласен на такие условия,— заключил Драген,— Но чтобы он прислушался нужно чтобы это решение исходило от Вас, от обоих. И было неотклонимо.
    —Хмм. Это, звучит вполне приемлемо,— согласился старый Болуд, — только его ещё необходимо найти пока он не помер от ран. Или не оправился и не придумал ещё глупостей.
    —Значит на этом порешили. Займитесь поисками своего парня.
    Болуды раскланялись Драгену и покинули комнату так же степенно как вошли.

    —Это точно было легче чем я предполагал!– выдохнул Драген, когда Болуды скрылись за дверьми,– Тебя точно вернули мне боги друг. Быть может столь долгое общение со жрецами не только уничтожило твой вкус, но и помогло наладить связь с божественным миром, а?
    —Если даже так, боги забыли со мной поздороваться. Я бы поинтересовался у них, что всё таки значат мои ёбаные приходы!
    —Может иногда сны это всего лишь сны. Я уже говорил тебе это много лет назад.
    —Только не такие сны, Драген. Многое случилось в те годы что я был вдалеке отсюда.
    —У тебя всегда были с ними сложности, не хочешь обсудить эту тему? Что такого ты про них понял?
    —Понять не вышло почти ничего, а вот вопросов с каждым годом становилось только больше. Но это не та тема которую я хотел бы сейчас обсуждать. Впрочем, у тебя тут по прежнему весело, и даже без каких-либо магических штук.
    —Если для тебя это веселье, то я не знаю, кто ты и куда дел Болека,— усмехнулся Драген,— Эй, остолопы, а где моё блядское южное вино!? Когда-нибудь я приколочу одного из этих олухов к стенке, чисто чтоб душу отпустить…
    —Драген, я должен тебе признаться. Я никак не мог до конца увериться, но теперь мне кажется, что я могу знать где искать Харди.
   —О чём ты?
   —Когда я был у жреца Туна, я видел одного раненого юношу и всё никак не мог понять почему он кажется таким знакомым. Теперь я думаю это мог быть Он. Чем-то он напоминает того мелкого Болуда которого я помню.
   —У жреца Туна, ты уверен? Это ведь там же где лечатся люди Иноземца. Вот это действительно, новость. Прямо у нас под носом!

    Тримолд  отправил своих людей в лекарню прислужника с указанием перенести Харди в городище, под охрану. Однако добравшись туда они не обнаружили внутри никого кроме жреца, парочки лихорадочных и двух южан переданных ему по просьбе наместника. Колояр признался что он в самом деле выхаживал парня, так как ему запрещено заветами Туна делать различия между нуждающимися в помощи, сегодня тот покинул, не пожелав спокойно находиться рядом с иноземцами. Жрец раскаялся просил Драгена Елизаровича простить его за укрывательство, ведь он боялся что может поспособствовать кончине мальчика если сообщит о нём.
     Болуды утверждали что парень всё равно не объявился, и никто не знал правду они говорят или перестраховываются, опасаясь что молодой Родован мог бы решиться избавиться от возможных проблем в будущем устранив Харди по дороге в Колмовск.
    Однако когда тьма окутала город, когда жители уже погрузились в глубокий сон, случилось то чего никто не смог предугадать. Возле капища началась суета и паника, волнения быстро перекинулось на город. Горожане стали высыпать на улицу, и многие из них рванули за город.
   «Идолы горят!!», раздавались крики то с одной то с другой стороны. «Святилища в опасности», мелькало во многих голова и превращалось в «Боги нас покарают!» в головах наиболее религиозной части населения. Но горели не идолы и святилища не были в опасности хотя зарево освещала их делая видимыми словно днём. Полыхала лечебница Туна.
    Никто из находившихся в тот момент внутри так и не смог выбраться. Когда пепелище остыло Болек нашёл в пепле оплавленный символ бога Туна, но обратной стороне которого рукой Колояра была нацарапана древняя руна означающая «милосердие».
   Когда Болек перебрался в Торжок вместе со своим товарищем, он неожиданно для себя нашёл здесь человека который может лишь отчасти, но смог заменить мальчику отца которого тот никогда не имел. Именно Колояр вложил в Болека многие давно прижившиеся у него мысли и взгляды на мир. Он только так и не смог привить ему то фанатичное стремление к милосердию которым сам обладал. Это слишком расходилось с другими чертами Болека, он не мог принять что все люди заслуживают одинакового милосердия. И теперь именно от Колояра он получил ещё одно подтверждение своей правоты – маленькую оплавленную железную фигурку.
    А Харди в итоге так и не объявился и лишь спустя много дней до Торжка дошли слухи, что его видели при дворе Колмовского вождя.