Умирать не надо

— Я надеялся, что отвлекусь, — сказал Кай, когда мы шли в сторону его дома. Он, как и всегда, решил переночевать у меня, чтобы избежать встречи с родителями. — Папа вчера приехал с командировки. Сегодня он будет очень зол из-за количества людей.

Это был пятнадцатый день рождения Рамоны. По словам Кая, у нее не было друзей, а если и было, то она ни за что их не позвала бы, потому что «после встречи с папой они на меня больше не посмотрят».

Рамона не позвала друзей от страха. Но Кай позвал меня. Потому что это Кай, и он обязан побунтовать, чтобы как-то задеть отца. Потому что это Кай, и я не смогу оторвать от него глаз, даже если его отец изобьет меня от злобы.

Мы прошли по узкой улице в сторону изысканных домов изысканных людей из изысканных кругов. Тут жили богачи: известные предприниматели, главы (изысканных) компаний, звезды и бизнесмены. Одним словом — изысканные люди. Инглберты, изысканные люди, жили напротив кондитерской (которую частенько ругал мистер Инглберт. «Эта убогая и отвратительная забегаловка портит имидж нашего дома. Чарли, дорогая, я в сотый раз тебя прошу позвонить этому... этому... как его звали? Стивен Файрхоп? ...да мне плевать! Звони...) Йоко Дилеванни, блондинки с дорогущими сережками, под стать изысканным людям. Кондитерская выглядела довольно жалко рядом с громадным домом семьи Кая, но Йоко и не планировала соглашаться на снос.

Кай поморщился, взглянув на дом, и сжал пальцы: послушалось характерное шуршание целлофанового пакета в его руке. Он купил подарок для Рамоны в «Икс-комиксе». Все время, пока он не покаевский молчал, Инглберт пытался выбрать что-нибудь подходящее для сестры.

Дверь открыла Рамона. Усталая и раздраженная, как и всегда, она приподняла одну бровь. Мне показалось, что Рамона закроет дверь перед нашими лицами. Но она всего лишь отвращенно спросила:

— Что тут делает это чучело? — и указала на меня пальцем.

— У тебя ведь нет друзей, — ответил Кай. — Вот я и решил позвать своих.

— Ужас какой. — Рамона скривилась. — Он не будет есть мой торт.

— Да-да, съешь весь торт сама и растолстей, — сказал Кай, уже заходя домой. Я поспешил за ним. — Тогда люди совсем не захотят с тобой разговаривать.

— Очень мне это надо.

— С днем рождения, сестренка. — Кай обнял ее за плечи и взъерошил волосы. Рамона на удивление спокойно отреагировала.

Они прошли в гостиную, а я несся за ними.

— На столе хоть что-то есть? — спросил Кай.

— Я готовила только на двоих. Вандерс может есть с миски Нептуна.

Нептуном звали кота Рамоны. Британская короткошерстная, «котяра для бизнесменов», ест только «Вискас», умеет чувствовать настроение и убивать мышей, «если попытаешься его тронуть, я перемешаю его мочу с твоей едой, Вандерс».

— Я не против, — лениво бросил я. Кай разочарованно поглядел на меня.

В итоге Рамона принесла еще две тарелки и две пары столовых приборов. Кто — четвертый, она отказалась говорить.

— Специально для тебя, братик, — сказала Рамона и хитро улыбнулась. — А, кстати, Кай, папа приехал. Они с мамой у него в офисе в Даунтауне. Делают всякие дела, сам знаешь. Скоро будут. Готовься менять штаны в случае чего.

— Папа пугает только тебя, Рамми, детка. Кай уже большой мальчик.

Рамона поморщила нос, после взглянула на меня и сказала:

— И ты тоже, Вандерс. Лучше спрячься в шкафу. Там, где мы храним овощи, больше всего места. Ты даже сможешь найти друзей.

Кай вспомнил о своем подарке и отдал его сестренке. На лице Рамоны появился намек на улыбку, и уголок ее губ слегка поднялся вверх. Она бы обняла Кай, не будь тут меня.

— У меня тоже есть для тебя подарок, — сказал я и вытащил из рюкзака рамку с рисунком. — Это ты, смотри. Даже милая, когда не корчишь рожи.

Рисунок Рамоны был у меня давно, еще с прошлого Рождества, когда я впервые увидел, как она улыбается. Я планировал отдать его несколько месяцев назад, но никак не получалось.

— Миленько, — сказала Рамона. — Можно собирать в него крошки от карандашей. Или поджечь, когда станет холодно. В январе было очень холодно, да? Кай, помнишь?.. Папа еще впервые выругался при мне. Вот это был день!..

Позже я узнал от Кая, что Рамона повесила рисунок над своим рабочим столом вместе с полароидными снимками и подписала его «Подарок от Скалли, пятнадцать лет».

Рамона всеми силами пыталась заставить всех думать, что она меня ненавидит. Я бы даже поверил, если бы не знал, какая она, под огромным слоем злости на отца, на мать, на мир, на всех-всех-всех. Без внимания родителей, Рамона привыкла думать, что самый близкий для нее человек — это Кай. Он стал ей родителем, другом, даже всем миром. Но пришел какой-то тупой Вандерс, и ей пришлось делить свой мир с ним. А это, видите ли, очень-очень трудно.

Я не мог попросить прощения, я не поговорить с ней, я не мог сделать ничего в этой ситуации. Оставалось ждать, пока Рамона вырастит и поймет, что тупой Вандерс не пытается стащить ее драгоценного брата с ее же рук. Пока она не поймет, что ее драгоценный братик на самом деле не в ее руках. И в моих точно не будет.

Через несколько минут постучались в дверь. Вместе с перенапряженной Рамоной из коридора выглянул Инглберт-старший в изысканном наряде изысканных людей. А у меня в голове, вместе с отчаянным криком, крутилась мысль: «А он на самом деле не человек. Он гриб»*.

Сжатые в тонкую, осуждающую полосочку губы, строгий взгляд, испепеляющий всех маленьких детишек, злые брови, клянусь, с формой молнией, Самуэль Инглберт сгодился бы на роль безумного злодея из научно-фантастического фильма, точно не на родителя двоих детей. Этого Самуэля ты точно не посмеешь назвать Сэмом. Ни за что не скажешь: «Сэм, дружище...», если у тебя нет очевидных суицидальных наклонностей. Это строгий, непроницаемый С-а-м-у-э-л-ь. ...не человек, он гриб.

Кай сгорбился, подсознательно делаясь меньше под напором отца. Я увидел, как сжалась его челюсть.

— Кай, — сказал Сэмми низким голосом. — Тебя не было дома вчера.

Кай кивнул. Робко.

— Мы ведь долго не виделись.

Кай снова кивнул.

— Рад вас снова видеть, — сказал он не своим голосом.

Сэмюэль взглянул на меня. Я сглотнул.

— Не ожидал и тебя увидеть, Вандерс, — сказал он. Вместо дружелюбного тона получился угрожающий. — Как поживают твои родители?

— Хорошо.

Ингберт-старший снова посмотрел на Кая. Последний опустил голову и нервно сдирал кожу руки ногтями.

— Когда закончите с днем рождения, приходи ко мне в офис, — сказал он. Холодно и спокойно. Кай дрогнул. — Надо поговорить.

— Да, сэ... папа.

Самюэль кивнул и направился к лестнице. «А он не человек. Он гриб.»

Рамона обессиленно рухнула на диван, а Кай так и остался стоять посреди гостиной, с опущенной головой и дрожащими руками. На этот раз Самуэль не сказал ничего устрашающего, но хватило всех прошлых случаев, чтобы испугать Кая. Мое присутствие смягчило разговор, но в офисе будет вдвое тяжелей. Я это знал. Кай тоже это знал. И Рамона, уставшая и грустная, тоже это знала.

Подходить к Каю с такой момент не следовало. Оставалось только ждать и смотреть на то, как всеобщий любимец и балабол Инглберт молчит и задыхается в своем страхе. Раз... Два... Два с половиной...

— Хотите посмотреть фильм? — воскликнул Кай, громко и неожиданно. Худшее его выступление. — Рамми, хочешь посмотреть «Омерзительную восьмерку»? А ты, Скалли?

Рамона рассеянно закивала, что решил сделать и я. Раздался еще один звонок в дверь. Клянусь, мне отчетливо послышалось тихая ругань Кая. Он неправдоподобно улыбнулся, смотря на сестру.

— Посмотри, кто там, — рассеянно произнес Кай. — А я поищу диски.

Рамона закивала. Она бы кивала, что бы Кай ни говорил. Эта его уязвимость перед отцом делало слова Инглберта-младшего вдвойне убедительней, так, что кто бы их не слышал, в любом случае сделал бы сказанное безо всяких вопросов или отрицания.

Появился кто-то менее устрашающий, чем отец Инглбертов, но тем не менее, ничего хорошее ее появление не сулило.

— У вас такой бо-о-ольшой дом! — воскликнула Вета, сжимая в руках огромную куклы с черными длинными волосами. Кукла Рамоны. — Я даже не думала, что меня пригласят! Я так обрадовалась! Даже Скалли тут. Как классно!

Она отдала куклу Рамоне.

— Еще раз с днем рождения!

Некоторое время Кай и Рамона смотрели друг на друга, первый — раздраженно, вторая — самодовольно.

— Сюрприз-сюрприз, братик.

Кай никогда открыто не показывал свою ненависть, кроме одного особого случая. Этот случай — Вета Грифин, «рыжее зло». Рамона тоже не особо любила ее, но Кай — терпеть не мог.

— Привет, Скалли! — сказала Вета, подходя в мою сторону. — Правда, у них большой дом?

— Не маленький, уж точно.

— Вета, можешь сесть рядом с Каем, — сказала Рамона. — Там, где стоит пустая тарелка.

— Тебе тоже привет, Кай! — Клянусь, я увидел, как у Инглберта дернулась нижняя века.

В итоге мы отложили фильм на несколько минут, чтобы Вета успела перекусить. Сидели мы вот как: Рамона во главе стола, я в одной стороне, а в другой вечно улыбающаяся Вета и устало ссутулившийся Кай.

— Значит, пятого ноября... — пробормотала Вета. — Рамона, ты - скорпион, ведь так?

— ...боже ты милостивый... — прошептал Кай и закатил глаза.

— Ага, — ответила Рамона, на удивление спокойно.

— А ты, Скалли, какой у тебя знак зодиака? — Вета выжидающе взглянула на меня. — А, стой, нет, нет, нет. Я угадаю. Козерог?.. Нет? Весы?.. Водолей?.. Дева?.. Да что же это такое! Рак?..

— Нет, Вета, рыбы.

— Я так и знала! — вскричала Вета. — Так и знала. Поэтому ты...

Кай встал из-за стола.

— Думаю, самое время посмотреть фильм.

В подвале у Инглбертов находилось что-то наподобие домашнего кинотеатра. Рамона и Кай сделали его еще в средней школе, когда я еще не был знаком с ними. Они перенесли огромный телевизор с гостиной в подвал, а после и несколько стульев оказалось там же.

В подвале было очень много хлама, что-то по типу старых дисков, детских игрушек и фотоальбомов. Где-то даже лежали педали велосипеда Рамоны с младших классов. Но чем бы ни был окружен, домашний кинотеатр Инглбертов всегда оставался убранным и уютным. И Кай, и Рамона любили это место и считали его своим единственным домом.

— А что будем смотреть? — спросила Вета. Кай вздохнул. Ему определенно не хотелось делить с Ветой священное место. — Стоп! Я не спросила у тебя знак зодиака, Кай. Давай и у тебя отгадаю. М-м...

Инглберт ускорил шаг, спускаясь по лестнице в подвал. Она располагалась прямо под главной лестницей, ведущей на второй этаж, и мало кто замечал крошечный проход в мир Рамоны и Кая.

— Не угадаешь.

— А с чего ты взял? — обиженно проговорила Вета. — Ты сомневаешься в моих силах?

— Вета, милая, — медленно и снисходительно начал Кай, — просто то, что ты называешь «знаками зодиака» — ерунда.

— Да нет же, — неуверенно сказала Вета. — Вот, например, описание рыб очень подходит под Скалли. Рамоне тоже подходит описание скорпионов. А ты... ты кто? Скажи, и я объясню.

С каждым новым словом голос Веты становился все тише и тише, а голова опускалась все ниже и ниже.

— Да, давай, — сказал Кай. — Я... овен. Что скажешь?

— Кай, давай лучше посмотрим фильм, — сказал я. Меня проигнорировали.

— Овны любят все новое... и ты тоже. Еще у них, как у тебя, много друзей. Они любят спорить. И ты. Даже твое описание подходит. Так ведь?

Кай совсем не весело рассмеялся.

— Это ересь, милая, — сказал он. — Я не овен. Я близнецы. Оставь эту затею.

— Нет, нет, это точно! — Вета оживилась. — У близнецов много личностей! И одна из твоих личностей — овен! Да-да. Я точно знаю.

Рамона скривилась, словно съела что-то отвратительное, а Кай замолчал, сжав губы в тонкую полоску. Я нервно усмехнулся.

— Десять веселых Инглбертов из десяти, — сказал я, нарушая осуждающую тишину. — Кай, включай уже фильм.

Инглберт так и сделал. Перед нашими глазами появились кадры гнетуще грустной зимы. На некоторое время все, включая Вету, замолчали. Тишина эта была печальной, но уютной, словно теплое шелковое одеяльце в холодной осенний день.

— ...чтоб я сдох, — сказал Курт Рассел. — Я тебя знаю. Ты полковник...

— А! — вскричала Вета. — Я смотрела этот фильм! Тут же этот... В конце все умрут, знаете? Классный фильм. Только вот...

Вета продолжала болтать и болтать, разрушая идеальную комфортность молчания, а Кай с нервной улыбкой взглянул на меня.

— Что мы делаем на этой странной планете, Скалли? — тихо пробормотал он, чтобы услышал только я.

— ...давайте посмотрим «16 желаний» после этого...

— Ты не единственный, кто хочет свалить отсюда, — так же тихо ответил я. Кай покачал головой.

— ...не новый, а старый...

— Я не хочу сваливать, — сказал он. Замолчал. — Но и оставаться не особо весело.

— Плачевно, дорогой, плачевно.

— ...знаете, что мне сказал доктор Клаусс? Астральное хождение реально и можно улетать в другие планеты таким образом! Я ему верю и хочу попробовать...

Кай рассмеялся. Глупо и бессмысленно. И я рассмеялся. Глупо и бессмысленно. Рамона уставилась и на нас и что-то сказала. Я не расслышал, но могу поспорить, она сказала: «Глупо и бессмысленно».

____ ___________________ __
*строки из «Маленького Принца» Экзюпери: «Я знаю одну планету, там живет такой господин с багровым лицом. Он за всю свою жизнь ни разу не понюхал цветка. Ни разу не поглядел на звезду. Он никогда никого не любил. И никогда ничего не делал. Он занят только одним: он складывает цифры. И с утра до ночи твердит одно: «Я человек серьезный! Я человек серьезный!» — совсем как ты. И прямо раздувается от гордости. А на самом деле он не человек. Он гриб.»