IV. Марафет
Кай превзошел сам себя в тот день. Он сыграл «Rondo Alla Turca» Моцарта.
Я никогда не сомневался в превосходстве его игры, но этот номер сбил меня с колеи. С изумленным лицом я наблюдал за ним, так же, как и все остальные в зале. Такой тишины не было с самого начала мероприятия.
Кай носил сотню масок, снять которые не удавалось никому, кроме старинного пианино. Его Инглберт получил от деда, который всю жизнь посвятил музыке. Кай вел себя капризно, когда отказывался играть на каком-либо пианино, кроме этой, но, честное слово, они вместе были великолепны.
Я его не узнавал, смотря через середины зала. И вправду, Кай Инглберт никогда не был собой. Он идеально вживался в роль шута. А теперь его взгляд апатично бегал взглядом по клавишам пианино. Челюсть сжата, брови нахмурены, губы чуть приоткрыты, лицо омертвелое, лишенное блеска и живости. Спокоен, словно дыхание мертвеца.
Только глаза у него были наполнены огнем горячее, чем в самом аду. Только глаза у него не были лишены жизни. Они кричали, они просили, они хотели всего, они продолжали жить. Потому что Кай играл. Огонь в них никогда не погаснет, пока он продолжит играть.
Слева от меня сидела Рамона, а справа — Вета Гриффин, странная девочка, которую Кай на дух не переносил, но вечно с ней о чем-то болтал.
— Я сейчас расплачусь, — сказала Вета. У нее был тоненький голос, до боли в ушах писклявый.
Рамона цокнула. Я почувствовал, как она закатила глаза, даже не оборачиваясь в ее сторону.
— Ты специально так пищишь или это такой голос?
Схожесть Рамоны и Кая была в том, что они обе обожали подпитывать свое эго через издевки. Издевательства служили для них чем-то вроде кислорода.
— Рамона, это невежливо, — сказал я, зная, что она пошлет меня куда подальше. Спорить с ней не имело смысла. Но я, конечно, спорил.
— Невежливо таким образом мешать людям слушать.
Вета не особо отличалась умом, но она в самом деле была доброй, оттого я и старался утихомирить Инглбертов.
— Она тебе ничего не сделала.
— Заткнись, я хочу послушать брата.
Я так и сделал.
Взглянул в сторону Веты, чтобы убедиться, что она не ревет: у нее имелись серьезные проблемы со сдерживанием слез. Она могла заплакать где угодно и когда угодно, поэтому ее слезы обесценились. Что угодно обесцениться, если станет слишком доступным.
Благо, Гриффин не плакала, а лишь пристально смотрела на Кая. У меня были подозрения насчет того, не влюблена ли она в него. Мне так и не удалось узнать.
Вета посмотрела на меня и жутковато так улыбнулась. Я попытался сделать то же самое, но получилось как-то нелепо.
— У тебя такие грустные брови, Скалли.
Я растерялся, не понимая, что ответить. И вдруг так невовремя вспомнил, как Вета однажды при всех съела толстенного жука. Трудно говорить с человеком, который при тебе съел жука.
— А это плохо?
Вета пожала плечами и снова мечтательно взглянула в сторону Кая.
— Смотря под каким углом взглянуть.
Когда выступление закончилось, аплодисменты были настолько сильными, что казалось, мои уши не выдержат. Но, к счастью, пронесло. Много было и выкриков, вроде «Жги, Кай!». Забавно, конечно, учитывая то, что он играл на пианино. Это все кричали друзья Кая.
У него было много друзей. В частности из-за того, что он играл роль комика — показывал, что в нем есть те качества людей, которые они так бояться признать в себе.
Я не знал даже четверти всех людей, с которыми был знаком Инглберт. Мы встречали их на каждом углу, мне даже пришло в голову встречаться с ним только во время отсутствия всех этих людей. Порой появлялись огромные компании — это было худшее из худших. Тогда-то из наблюдателя я превращался в призрака. Мне даже дали прозвище. Фантом.
Фантомфантомфантом. Звучит потрясно, но когда начинаешь понимать, в чем суть, хочется плакать.
Если честно, я терпеть не мог это прозвище. И того парня, который мне его дал, тоже терпеть не мог.
— Скалли опять застыл, — услышал я.
Мое имя звучало для меня как секретный код, через который люди пробирались мне в подсознание. Наверное, так же работает со щенками. Они понятия не имею, что происходит, но когда называешь их по имени — оборачиваются.
Я уставился на Рамону.
— Что?
— Я хотела спросить, где Кай, но уже нашла. — Она указала в его сторону.
Вокруг него собралась толпа старшеклассников, и я с негодованием осознал, что ближайшие несколько дней общество Инглберта мне не светит. Его непостоянство одновременно раздражало и сохраняло интерес к нему. Я ничего не мог сделать с этим, так что с натянутой улыбкой уставился на Вету.
— Как дела? — спросил я.
— Не очень, — ответила она. — Вчера была отборочная олимпиада по химии, и я, кажется, ее провалила. Я такая тупая. Вот мы зашли в класс и сели. Учительница в меня так верит, а я тупая. А, кстати, ты смотрел второй сезон «Очень странных дел»? Мы с химиками — да. Прямо через эту, как там ее, доску смотрели. Я не смотрела первый сезон, но мне понравился второй. Ну, там есть классные персонажи. Тебе нравится Майк? Мне — да. Он — такая лапочка! Но он младше меня на очень много лет, так что... А меня могут за это посадить? Ай, да мне плевать. Так о чем мы говорили? Ах, да, олимпиада! Мне кажется, что я самая тупая там. Все мои друзья-химики сказали, что написали нормально или отлично, только я — плохо. Вот что мне с этим делать? Я думаю, что...
— Срань господня! — воскликнула Рамона. Я облегченно вздохнул, надеясь, что на этом разговор окончится. — Сколько можно, Вета?
Гриффин натянула улыбку, пытаясь скрыть обиду — получилось хуже некуда.
— Ой, прости, — сказала она и замолчала.
— Я расскажу Каю о том, что ты сказала «срань господня», если будешь так же оскорблять ее, — шепотом сказал я Рамоне.
— Как будто тебе было интересно слушать это! — возмущенно вскрикнула она. В это время на сцену забиралась группа девушек. — Ну и говори, хрен с ним.
В школе частенько проходили такого рода мероприятия благодаря школьному музыкальному клубу, за который несли ответственность несколько старшеклассников. Они сплощались во время обеденного перерыва, не подпуская с себе кого-то вне клуба. Кай тоже был среди них. Он был и среди популярных детишек, и среди команды по лакроссу, хоть и не играл, и среди недопонятых бунтарей благодаря своей дружбы с их главарем, и с молодыми бесталанными поэтами. Инглберт ежедневно меня свое место, порой садился даже со мной, вместе с «ценителями искусства».
Когда мероприятие закончилось, я решил прогуляться. Рамона послала меня куда подальше, когда я предложил ей пойти вместе со мной, а Кая мне и во сне не светило увидеть в ближайшие дни, поэтому я пошел с Ветой Грифин. Она обрадовалась да раскраснелась, будто ее до этого ни разу не звали прогуляться. Мы отправились в парк, где проходил карнавал, на который я ходил с Каем.
Вета болтала без умолку, пока не погрустнела и внимательно на меня уставилась. У нее всегда был грустный и отстраненный вид, но на тот момент она выглядела совсем измученно.
— А ты уже выбрал, кем хочешь стать? — спросила Вета. Она задавала те вопросы, на которые хотела ответить сама, отчего я не раздумывая спросил:
— А ты?
— Не убегай от вопроса. — Я занервничал от ее выражения лица и угрожающего тона голоса. — Ты знаешь, чем хочешь стать? Что будет в будущем?
Я пожал плечами.
— Хочу стать бродячим художником или пиратом, но в таком случае отец мне шею свернет. Он говорит, что я должен стать хирургом. А ты?
— Так ты станешь хирургом?
— Нет, конечно, — я усмехнулся. — Скажу папе, что еду в универ, но сам свалю на море и стану моряком. Если не знаешь, что делать в будущем, можешь пойти со мной.
Вета с открытым ртом и каким-то восхищением уставилась на меня, будто я только что спас ей жизнь. Из-за солнечного света ее веснушки стали заметней, делая ее лицо еще более детским. Никогда в жизни я такого детского лица не видел, честное слово.
— А можно?
— Конечно! — воскликнул я. — Только будь готова к тому, что будешь мыть палубу в первое время.
— Я и не против всегда это делать. Только бы не возвращаться обратно сюда. — Произнося последнее, Вета поежилась и сморщила нос.
Молчание, которое последовало после этих слов, ничуть меня не обрадовало. Вета молчала только изредка, когда ей на самом деле приходилось туго. Захотев ее взбодрить, я предложил вместе пойти в лавку. Мне предстоял первый рабочий день в «Икс-Комиксе».