СИНТЕТИКА|18+

Накануне своего двадцать второго дня рождения Дженна снова увидела под окном мужчину с синтетической девушкой. Те же жесты, те же заботливые прикосновения, та же безликая улыбка на искусно проработанном лице. Вот только модель была другой — мужчина предпочёл сменить брюнетку на рыжеволосую, с задорно вздёрнутым носом и голубыми глазами-блюдцами.

«Как странно, — подумала Дженна, — Чем ему не угодила та модель?».

Легкой тенью в её мыслях промелькнуло сочувствие — стало быть, предыдущую девушку отправили в утиль, как использованный предмет обихода. Однако, она быстро одернула сама себя — это ведь не более, чем машина. Людям свойственно менять бытовую технику, пусть даже она и имеет человеческий облик. Что казалось ей удивительным, так это то, что мужчины, которые и так находятся в меньшем количестве, нежели женщины, предпочитают роботов, а не живых представительниц противоположного пола.

Да, в обществе считалось особым шиком завести себе механическую подружку — в этом была своеобразная ирония по отношению к сложившемуся положению дел. К тому же, ситуация с неравным количественным соотношением мужчин и женщин понемногу приходила в равновесие. Кстати, может быть, именно по этой причине мать Дженны внезапно вспомнила о своей дочери, и решила своеобразно «позаботиться» о её личной жизни? Но об этом девушка пока даже не задумывалась.

Она включила телевизор, чтобы разбавить звенящую тишину пустой квартиры. Дженна спокойно переживала одиночество, но порой в стенах собственного дома ей было как-то не по себе. По новостям показывали очередную забастовку местной религиозной общины. Толпа людей с плакатами, на которых были написаны лозунги типа «Искусственные люди — посланники Дьявола», «Не сотвори себе кумира» и «Господь создал нас по своему образу и подобию, так как вы смеете заменять людей машинами?!» с летящей изо рта слюной гневно кричала что-то прямо в объектив телекамеры. Дженна сокрушенно покачала головой. В Британии у неё жила тётка, которая своими религиозными убеждениями полностью подавила собственную дочь. Кажется, девочку звали Августина. Дженна не была с ней близка, но в глубине души очень ей сочувствовала — в какой-то степени, отношения с матерями были их общей, никому не высказанной бедой.

***

Как человечество пришло к такому исходу? В какой момент в ДНК людей произошла мутация, из-за которой матери начали массово рожать девочек? О начале демографического кризиса Дженна знала по рассказам бабушки и из учебников в школе. Изначально проблема перенаселения начала открыто обсуждаться только тогда, когда родился двенадцатимиллиардный житель Земли. К тому моменту нехватка природных ресурсов уже держала в критическом состоянии целые страны по всему миру. И если с проблемой белковой и растительной пищи человечество справлялось вполне себе уверенно, то с чистой водой все было не так просто — её элементарно не хватало. Считалось, что, в конце концов, должен был наступить перелом, после которого население земного шара перестанет расти огромными темпами и даже сделает своего рода откат. Но технический прогресс тоже не стоял на месте, вследствие чего снизилась смертность — но не рождаемость.

В результате роста популяции правительства разных стран приняли решение искусственно понизить демографию. Ограничение количества рождаемых в каждой семье детей не привело к положительной динамике, и тут к решению проблемы приложили руку учёные-робототехники. Кто-то первым вспомнил и обратил внимание на то, что помимо базовых инстинктов людьми движут ещё чувства и эмоции. Чувство одиночества — вот с чем решили бороться адепты технического прогресса. Так и появились роботы.

К сожалению, к тому времени в человеческих организмах появилась необъяснимая, до сих пор не до конца изученная мутация — на свет рождались преимущественно девочки, хотя в прежние времена все происходило ровно наоборот.
Виной ли тому селективные аборты, вспышки которых обнаруживались в некоторых странах, либо сбой в ДНК, из-за которого мужчины в процессе зачатия передавали только Х-хромосомы — но родить мальчика считалось настоящей удачей и самым весомым достижением.

Когда Дженна была маленькой, то очень боялась ходить по улице. Ей казалось, что земной шар не выдержит тяжести огромного количества живущих на нем людей и просто рухнет. Отчасти, это и стало причиной её затворничества, потому что мир вокруг неё все ещё продолжал угрожающе заваливаться набок.

***

В День Рождения Дженны семья решила собраться дома, в узком кругу. Исключением стала Мартина — близкая подруга девушки, одна из немногих, кого она охотно впускала в своё скудное окружение. С Мартиной младшая Циглер сблизилась ещё в те времена, когда был жив Йохан — та оказалась единственной девушкой, надолго задержавшейся в романтических отношениях с ее братом. После похорон они стали друг для друга большой поддержкой, и, как-то незаметно для самой себя, Дженна начала считать её полноправным членом семьи. Познакомились же они намного раньше — в детстве девушки были соседками. Когда Дженна запиралась дома, мучимая страхом большого количества людей, что были способны уронить планету, Мартина сама приходила к ней и развлекала, освобождая девочку из плена беспокойных мыслей.

— Nur ein Schwein trinkt allein! («Только свинья пьет в одиночестве!») — шутливо произнес герр Циглер, подливая Мартине ещё Беренфанга, — Пей, дорогая, я сам его приготовил!

— Спасибо, но мне, кажется, достаточно, — глаза немного осоловевшей Мартины влажно блестели.

— Ханс, прекрати предлагать всем свою наливку! — Ульрике тактично указала глазами на девушек, — Дженна?

Дженна быстро спрятала руки под стол и вопросительно подняла на неё глаза. От матери не утаилась печаль, промелькнувшая в её взгляде. «А глаза совсем, как Йохана, — подумала она, — Не такие одухотворённые, но что-то в них есть». Эти мысли испугали и расстроили её, и женщина спохватилась, поняв, что обратилась к дочери, так и не задав вопрос.

— Почему ты постоянно смотришь в телефон?

За столом возникла пауза и все разом уставились на Дженну. Она неловко пожала плечами, и, извинившись, удалилась на кухню, где сразу же открыла кран над раковиной, чтобы отвести все подозрения. Ей очень хотелось закурить и разреветься от переполнявшей душу обиды. «Зачем мне эти семейные посиделки? — подумала Дженна, — Что они хотят этим показать? А главное, кому?». За спиной раздались мягкие шаги. Девушка смахнула со щеки слезинку и сделала вид, что моет руки. К её облегчению, это была Мартина.

— Он тебя не поздравил? — подруга сочувственно коснулась её плеча.

Дженна покачала головой, закусывая губу, чтобы не расплакаться.

— Нет. Написал смс. Он не сможет сегодня приехать.

— А ты уверена, что он не... — Мартина не в первый раз пыталась озвучить эту мысль, но каждый раз Дженна словно пряталась в невидимый шкаф, тщательно прикрыв за собой дверцы.

— Нет. И я ему верю.

— Хорошо, — девушка взяла её за руку, — Пойдём, пока твоя мать не встала в охотничью стойку.

Циглер бы предпочла посидеть на кухне, но идти против подруги — все равно, что отбиваться от гигантского тролля со скалкой в руке. Он скорее засунет её тебе в задницу, чем позволит сопротивляться и победить его. Вместе они вернулись в гостиную, где родители старательно делали вид, что ничего не произошло, а Дженна прилежно приняла эти правила, сконцентрировавшись на светской болтовне.

Отец, кажется, даже не заметил, что что-то не так, и вовсю разглагольствовал о целесообразности замены работников службы доставки на роботов. Жена слушала его с услужливо-кислым лицом, мечтая только о том, чтобы его громкий, раскатистый бас не услышали соседи. Таким он уж был — его всегда волновали какие-то глобальные вещи, нежели то, что происходило прямо у него под носом. Хансу Циглеру нравилось ощущать себя частью чего-то большого, быть в курсе последних событий, и поэтому он постоянно с головой уходил в общественную работу — это дарило ему чувство собственной значимости.

— Дорогая, — Ульрике накрыла руку дочери своей ладонью.

Дженна в изумлении уставилась на мать. Она перепила? С чего такие нежные жесты? Они с Мартиной быстро переглянулись, и та едва заметно пожала плечами.

— Да? — Дженна натянула улыбку.

— Я вижу, что в последнее время ты не слишком весела...

«А в целом я очень даже юморная» — подумала девушка.

— Мы с отцом очень хотим, чтоб наша дочь не чувствовала себя одиноко. Да, Ханс?

«Тогда, мама, ты опоздала лет на двадцать» — усмехнулась про себя Дженна. Для кого она играет эту роль? Для Мартины? Нет, они уже достаточно знакомы для того, чтобы Ульрике расслабилась и перестала играть в счастливую семью.

— Да, — отец рассеянно оторвался от тарелки и поспешно напустил на себя торжественный вид.

— И поэтому решили сделать тебе полезный и приятный подарок.

Дженна изумлённо распахнула глаза. Подарок? Для неё? Рука матери по-прежнему грела её кожу. В этот момент девушке показалось, что в её душе что-то треснуло и стало как-то тепло и волнительно. Маленький ручеёк надежды, ещё такой слабый и еле ощутимый, но готовый при первой же возможности превратиться в бурную реку нежности, накрывающую с головой.

Такая непривычная ласка.

Ульрике встала со стула и, загадочно улыбаясь, быстро прошла в коридор, открыв входную дверь.

— Заносите.

Все, кроме отца, встали из-за стола и с любопытством вытянули шеи, чтобы получше рассмотреть, что же приготовили Циглеры для своей дочери. Пара крепких мужчин в рабочей форме, коротко поздоровавшись, внесли в комнату огромную деревянную коробку прямоугольной формы и осторожно поставили у стены — горизонтально. Это было слишком похоже на дешевый гроб. Фрау Циглер сунула им пару бумажных купюр и любезно проводила за дверь.

— Что это? — ошеломлённо спросила Дженна.

— Открывай, здесь замочки по бокам.

— Это то, что я думаю? — настороженно спросила Мартина, но сбитая с толку именинница не услышала её вопрос, обращённый к чете Циглер.

Мартина нахмурилась, подозрительно сощурив глаза. Она совсем не разделяла всеобщего восторга, предчувствуя неладное. «Пожалуйста, только не это, — еле слышно прошептала она, — Не ломайте то, что потом будет невозможно собрать».

Трясущимися руками Дженна вскрыла коробку и осторожно приподняла крышку. Внутри все оказалось засыпано мелким пенопластовыми шариками. Она снова взглянула на мать и та ободряюще улыбнулась, сложив руки на груди, словно заранее защищаясь от той реакции, что могла последовать. Это придало Дженне сил. Кажется, впервые она почувствовала ту тонкую нить, которая обычно связывает мать и ребёнка. Было у неё такое свойство: пусть младшая Циглер и решила, что ей не нужна ни любовь, ни близость Ульрике, но, стоило той проявить хоть малейший намёк на ласку, как дочь тут же робко устремлялась к ней навстречу.

Шарики полетели на пол и с лёгким шорохом рассыпались по комнате. Под ними оказалась очень большая фирменная коробка. Руки Дженны задрожали ещё сильнее, но она все же приподняла картон и заглянула внутрь.

— Нет!

Девущка отпрянула, больно ударившись бедром о стол.

— Дженна, перестань. Посмотри на него.

— Krass! (Жесть!) Вот черт! — возмущённо выругалась Мартина.

Как часто мы не видим ту грань, за которой заканчивается забота о ближнем и начинается непрошеное вторжение на чужую территорию? В последние дни фрау Циглер чувствовала себя не в своей тарелке. Да, ей и раньше казалось, что со смертью Йохана ее сердце осталось в той же могиле, в которой покоится его тело. Она давно смирилась с тем, что ей, носившей личину примерной матери и хорошей жены, не остаётся ничего иного, как переживать своё горе в одиночку. Муж? Муж, как ей казалось, страдал недостаточно глубоко, ведь он не любил трагических речей и чтения некрологов, заламываний рук и тёплых объятий, которые согревают расколотую горем душу. Ульрике не хватало единения. В тот-то момент она и обратила внимание на Дженну. Но та дистанция, что взращивалась годами, уже превратилась в огромную пропасть, разделявшую мать и дочь, и, даже подай ты голос, пытаясь докричаться через это расстояние, ответа не последует. Твоих слов просто не услышат.

Воодушевленный Ханс встал из-за стола и продолжил распаковывать подарок, а затем принялся нажимать какие-то кнопки, деловито поглядывая в бумажную инструкцию, лежавшую внутри. Всё это время в комнате стояла гробовая тишина, лишь слышно было тихие всхлипывания Дженны.

— Ну же, милая, — Ульрике попыталась обнять ее за плечи, но та с отвращением отшатнулась. Мать, вспыхнув, хотела по привычке осадить Дженну, но, медленно выдохнув, просто осталась стоять рядом.

Внутри коробки раздался шорох, и отец стремительно отошёл на пару шагов назад, радостно потирая ладони. Он с гордостью посмотрел на жену, ожидая, что та отметит его безукоризненно слаженную работу, но фрау Циглер даже не придала этому значения. Она неотрывно следила за реакцией Дженны. Сначала из коробки показалась рука, пугающе крепко схватившаяся за деревянную поверхность, а спустя пару мгновений перед собравшимися предстал высокий темноволосый парень. Примерно полминуты он стоял неподвижно, сканируя хрустально-голубыми глазами каждого, кто присутствовал в комнате, а потом поднял руку в приветственном жесте и ровным, низким голосом произнёс:

— Здравствуйте! Меня зовут Клеменс. Я полностью готов к работе, но давайте для начала установим персональные настройки?

Дженна тяжело опустилась на стул. В очередной раз она почувствовала себя преданной и униженной. Ей едва хватило сил, чтобы поднять глаза на родителей и произнести всего два слова:

— За что?