эпизод 23
Он решил поговорить об этом утром, в процессе установки барной стойки (не самой нужной вещи для человека в завязке).
— Знаешь, почему ты остался один? — прикручивая столешницу к стене, Соломон не смотрел на меня, полностью сосредоточившись на процессе. Словно рассуждал для себя обо мне, так, невзначай. — Ты не оставляешь людям право на ошибку. Хотя в отношении людей сам всегда ошибаешься.
Вердикт прозвучал спокойно и снисходительно. Такое раздражает. Выдал очевидность! Будто я этого не знал! Я просил?!
— Я ошибаюсь?! Сам сколько наломал! Напомнить? Удобно рассуждать, когда ошибки исправил! Дом, помолвка! Алику скажи то же самое, Алисе...
— Тормози, во-первых, говорим о тебе, во-вторых, я не отрицаю твоих нападок и давно уже принял.
Зашла Камилла, чтобы при ней не ковыряться в дерьме, пришлось встать и подняться на отведенный этаж. До позднего вечера я раздувал мысли, накапливая злость. К ночи они меня вымотали. Голова опухла, я решил выдохнуть. Спустился, забил трубку гашишем и начал наблюдать за огнем. Комната пуста, здесь только треск бревен в камине и гарем моих домыслов.
Через час свет фар ударил в окна, разжижая спертый воздух и расширяя границы пространства. Каннабиноидный плен ослаб, и стена воспаленных мыслей рухнула, разрядив голову и атмосферу.
— Пожалуйста, помоги разгрузить машину. Завтра у нас гости.
Вложить нежность в голос не каждому дано, но у Кэмм получилось. Из всех явившихся воспоминаний она одна была светла. Возможно, я плохо ее знал, но образ Кэмм казался чистым, как христианка после поста, как ребенок, как рассвет.