эпизод 10
Алиса смотрела на брата мокрыми глазами. Слёзы, которые заметил только я, катились по гладким щекам. Похоже она исчерпала свои часы кайфа, подступающая трезвость накрыла осознанием происходящего.
— О, срочно нужно выпить! Пойдем, пойдем. Водку с тоником, и лучше повторить дважды!
Мои слова доходили до нее с трудом. Её транс был наполнен грустью. Это не вина таблеток, они только вскрыли. Долго прорастало нежное бессилие.
Мне нужна компания. Меня еще держит и, судя по толщине последней полосы, это надолго. Слишком сложно находиться в храме истерики одному.
— Алик, бери ревущую, пойдем выпьем! Алиса, я поставлю песню для тебя!Сэндмен и Колли расскажут, что ты похожа на дождь. Думаю, театр одного актера сможет функционировать без зрителей.
Художник таял в неоновых лучах, продолжая монолог. Максу похер на происходящее, он в процессе, он говорил и слушал сам себя. Этого было достаточно. Мы втроем поднялись на второй этаж незамеченными.
Между вторым и третьим стаканом к Алисе постучалась ностальгия. Может,«Морфин» подтолкнул к воспоминаниям?
— Алик, помнишь, когда мы начинали? Ты помогал устроить «Слабость». Семь лет уже прошло. Парень вокруг тебя вился, такой темненький. Но ты тогда решил охмурить блондина, Макса.
Я плавно покачивался под плавную композицию. Теплый момент.
— Стоило бы тебя спросить... Тогда он казался идейным и романтичным, я и решил. Плюс Макс невероятно сексуален, когда болеет идеей. «Слабость» — лучшая работа. За всё время вы не проронили ни слезинки.
— Альберт, ты же не дурак и всё понимаешь. Для него ваши сношения — эксперимент и очередная блажь. Сколько дров наломали! Я тоже глупая — решила поиграть в мать.
Я вспомнил, что именно на этом перформансе познакомился с Максом и Алисой. Меня затащила на «Слабость» однокурсница. После выставки трахаться она была не в настроении (видимо, поймала свою слабость) и нам пришлось пить и знакомиться с другими гостями. Мы сошлись в баре «Гастроном», где мои буду- щие друзья небольшой компанией отмечали событие.
— Это когда вас посетители дырявили сигаретами? Пиздец, а не искусство, но смотрелось колоритней, чем все эти лампочки. Там были и боль, и впечатления.
— Да, тогда я насчитал на двух телах пятьдесят восемь ожогов. Такое берет заживое.
— Хоть убей, но я не понимаю этого! Ради чего?..
Давайте, игнорируйте! Я так, налить, музыку поставить. Необходимо бороться с собой. Это не тот момент, когда стоит тянуть на себя одеяло. Ясно, как день: Алик знает Алису дольше Макса и уважает не меньше. Вот и сейчас он повернулся к ней и заботливо взял за руку. Да так, что тонкая игла ревности кольнула меня под ребро.
Их расслабил разговор, водка и блюз. Ненадолго. Спокойствие — явление временное. Ещё не успела закончится пятая композиция, а Алиса уже мутноватыми глазами выцепила с экрана телефона сегодняшнее число. Крик пронесся со второго на первый.
— Макс! Макс! Страхов! Сегодня уже второе число! Сначала заблестели глаза в темноте лестничного пролета, а потом появился и сам художник. Казалось, он смотрел на всё сразу, но на деле ни черта не видел.
Он опять начал монотонно шептать себе под нос.
— Это не есть хорошо. Мы же обещали прийти... Как я мог забыть... Совсем уже плох. Альберт, налей водки, — Макс снял рубашку и опрокинул стакан.
— Ты должен об этом помнить в первую очередь, — Алиса нервно втянула серый дым. — По сути, ты виноват. Странно, но по какой-то причине Кэмм хочет видеть именно тебя.
— Один я точно не поеду! Едут все, кроме Альберта... Вали! Домазывайся дома! Нужно разрулить ситуацию с Кэмм, если это вообще реально...
Я ничего не понимал, только предчувствовал, что снова придется выбираться на улицу. Снимаясь, дальше мы только пили, с лёгкой надеждой на сон. Алисе по- везло больше, она не маялась в ожидании трезвости, не наблюдала за нами и не собирала бисер раздражения в наших словах и внешности.
Сценарии продолжения сами вырисовывались в голове, и ни один меня не устроил. Туман непонятных обстоятельств должен был когда-то проясниться. Наощупь реальность тёплая или слегка прохладная, в ней нет места симультанным психозам.
Утро, похожее на грязь, затаилось у дверей и за окнами.
— Садись, поешь. Омлет с рукколой, кофе?
— Спасибо, лучше пиво. Как спалось?
— Хорошо. Правда, снилась всякая ерунда. Ты с нами?
— Ты уверена, что я там нужен? Может, мне стоит остаться и поработать?
— Сам решай. Думаю, тебе нужно поддержать ссыкуна.
Около шести втроем залезли в грязное такси. Макса трясло от похмелья, но больше от волнения. Художник признавал вину, отягощая самочувствие. Волнение — сильнейшее чувство, оно может пробиться абсолютно через любое состояние. Против него необходимо иметь дерьмовый характер, отсутствие инстинкта самосохранения и совести, а не ряд химических веществ, блуждающих в кровеносной системе. Если оно может достать тебя во сне, то опасней состояния и не придумать. В больших дозах оно сводит людей с ума.
— Так что мне ей сказать? «Я извиняюсь, что так вы- шло. Ты хороший человек, но обстоятельства сложились против»?
Макса подогревала неизвестность, вдобавок таксист запрещал курить. Общее волнение разогнало его мысли до бреда.
— Дурак, ты себя слышишь?! — Алиса перешла на крик. — Это хорошо, что она увидит тебя в таком состоянии, даже говорить ничего не придется. Думаю, проникнется жалостью. Хотя выкидыш из-за нервного срыва — это очень печально. Как же я подставила лучшую подругу, познакомив её с идиотом-братцем! Не ублюдок ли ты?! Сам подумай. Твоя девушка беременеет, а ты, узнав это, заводишь мерзкую связь со своим менеджером. Она мне как сестра. Я бы тебя убила!
Алиса резала по очевидному, злость расплескалась в салоне. У таксиста округлились глаза. Потерянное напряжение между двойняшками снова начало прорастать. Мои рыхлые мозги без сопротивления впитывали ядовитые смыслы.
Город-лабиринт. Дома построены вплотную друг к другу. Возможно, поэтому многим сложно отсюда выбраться. Направлений мало, тупиков тысячи. Машина скользила по мосту прямо на каменный остров. Таксисту осталось найти нужный двор и избавиться от нас. Снег, рваная материя пустоты, обильно засыпал следы колес. Вечерний периметр двора был высвечен желтыми окнами. Мы стояли у парадного входа и ждали, пока Макс решится. Алиса вытирала слезы. Я до последнего упирался подниматься.
— Звони уже! Хватит прятаться!
— Нам обязательно подниматься? Может, здесь подождем? Такая погода сказочная. Давайте, по набережной прогуляемся?
Мои слова улетали в никуда. Не самая легкая ситуация. Зря я поехал, надо было напиться, выспался бы. Завтра новый день, серое утро, начало масштабного переезда выставки. Круговорот примитивных действий.
— Макс, хватит рефлексировать, набирай!
— Я же был за идею, — Макс мучительно добирал решимости. — Поиск новых форм всегда требует жертв, порой даже не своих.
Писк нескольких кнопок домофона и три этажа монотонного бреда. Мы идем за Максом с дистанцией в один лестничный пролет. Этого достаточно, чтобы художник чувствовал отсутствие поддержки. Волнение накрывает нас всё сильней и сильней, огромным черным вороном громоздится на плече Макса, его спина горбится с каждой ступенькой. Щелчок открывающегося замка словно выстрел.