ТОРЕН

Ночь, словно угольный сланец, укрывала замок густой тьмой, поглощая даже эхо шагов. За массивными стенами мир казался беззвучным, и только ветер, пробираясь сквозь верхушки деревьев, тихо пел свою древнюю мелодию. Всё замерло, как будто сама природа решила почтить тишину. В этой неподвижности Торен лежала на огромной кровати под тяжёлыми балдахинами, чувствуя, как её мысли увязают в зыбкой трясине беспокойства.

Кошмары не отпускали её. Каждую ночь они возвращались, принося с собой осколки чего-то чужого, но пугающе знакомого. Она снова видела тот кошмар. Сны, такие странные, почти осязаемые, часто возвращались к ней, и каждый раз они становились всё более мучительными. В них не было логики — только зеркало. В этом зеркале не было её отражения. Вместо него на гладкой поверхности проступали глаза незнакомца. Эти глаза были чужими, холодными, словно ледники далёких гор, но в них отражалось что-то странно знакомое. Они влекли её к себе, оставив её уязвимой и обнажённой перед их безмолвным приговором.

Она просыпалась всегда в одно мгновение: когда клинок приближался к её сердцу, но ещё не касался его. Резко сев на постели, Торен с трудом перевела дыхание. Её руки дрожали, сжимая простыни, а багровый свет рассвета, струящийся через витражные окна, наполнял комнату оттенками тревоги.

«Каждую ночь я стою на краю чего-то, что вот-вот поглотит меня», — подумала она, чувствуя, как её душу раздирает страх перед чем-то неизвестным.

Шаги за дверью прозвучали неожиданно громко в этой тишине. Горничная, тихо постучав, вошла, держа в руках платье. Её голос, ровный, но чуть заботливый, вывел Торен из оцепенения:

— Принцесса, пора вставать. Сегодня уроки и приём у короля.

Торен кивнула, стараясь сохранить спокойствие, но её сердце всё ещё билось слишком быстро. Она понимала, что день только начался, а вместе с ним возвращается маска безупречности, которую она носила уже много лет.

Её отец часто повторял: «Сила власти — в её видимости». Но видимость была хрупкой, как лёд на озере зимой. Она знала, что за зеркальной поверхностью их жизни скрывалась пропасть, и эта мысль разрывала её на части.

Позже, сидя за массивным столом в столовой, Торен смотрела на портреты предков, украшавшие стены. Их строгие взгляды, казалось, требовали от неё безупречности. Завтрак — изысканный, словно созданный для королевских особ, — оставался нетронутым. Весь мир вокруг неё казался искусственным, будто кто-то создал его из хрупкого стекла, которое могло разбиться от любого неверного движения.

Школа, куда её отвозила карета, была местом величия и тяжести. Здесь детей королевских кровей учили не просто править, но быть символами. Высокие мраморные своды, стены, расписанные историями о триумфах прошлого, давили на неё своей монументальностью.

Первым уроком была математика. Для Торен это был островок порядка среди хаоса. Она первой подняла руку, её голос звучал уверенно, но где-то глубоко внутри её сердце сжималось от усталости.

Но всё изменилось, когда она почувствовала чей-то взгляд. Он был острым, словно кинжал, и заставил её обернуться. Голубые глаза Кристиана встретились с её взглядом, и этот миг обжёг её, оставив след, который не исчезнет.

После урока Торен вышла из класса, избегая встречных взглядов. Ей хотелось тишины, но её мысли снова и снова возвращались к Кристиану. Эти глаза... Они были теми самыми, что она видела во сне.

Она вернулась домой, оседлала своего белого жеребца Эвереста и отправилась к тайному озеру. Здесь каждый луч света пробивался сквозь листву, словно пытаясь напомнить ей, что за пределами долга и страха есть что-то живое.

Но когда она достигла места, её ожидал сюрприз. У воды сидел Кристиан. Его фигура казалась частью этого пейзажа, словно он всегда был здесь, только ждал её.

— Ты здесь каждый день, — произнёс он, не оборачиваясь.

— Это моё место, — ответила она с вызовом, чувствуя, как её голос дрогнул.

— Правда? — Он обернулся, и в его глазах было что-то, что заставило её замереть.

Она почувствовала, как что-то внутри неё треснуло. Страх, напряжение и странная, непонятная тяга сплелись воедино.

— Уходи, — сказала она, но её голос прозвучал слишком тихо, чтобы быть убедительным.

Кристиан не двинулся. Его взгляд оставался прикован к ней, как будто он видел что-то, что не могла увидеть она сама.

— Мы ещё увидимся, — сказал он, поднимаясь.

Его слова эхом отозвались в её душе, оставив её наедине с вопросами, на которые она боялась ответить.Возвращаясь в замок, Торен не могла выбросить его из головы. Его слова, его взгляд — всё в нём тревожило её. «Не позволяй страху управлять тобой», — вспомнились ей слова матери. Но было ли это страхом? Или чем-то большим? Она ещё не знала. Но интуитивно чувствовала, что этот день стал началом чего-то нового.