Звёздные часы

«Прежние хозяева были странными людьми​».

«Хозяин был очень молчалив и угрюм. Бывало, его не видели по нескольку дней, хотя все знали, что он не уезжал из дома».

«Поговаривали даже, что в Старрэйн-Мэнор есть потайная комната, в которую не каждый может войти».

«Жена его тоже порой вела себя странно. Однажды она пыталась отравиться, её чудом спасли!».

Бесконечный круговорот слов — они вращались и подпрыгивали, вспыхивали и исчезали. С тех пор, как Рэй узнал загадочную историю прежних хозяев Старрэйн-Мэнор, она не выходила у него из головы. Стоит ли говорить, что услышанное от мистера Бартлетта только усилило его тревогу:

«Твой отец погиб при пожаре».

Рэй не помнил своих родителей, и даже имя отца открылось ему совсем недавно. Но боль, которую он испытывал, думая об их гибели, была по-настоящему мучительной. Прежде его согревала слабая надежда на то, что когда-нибудь ему посчастливится увидеться с ними. Но она сгорела в огне суровой правды. А ведь именно воспоминания дарят нам возможность любить близких, когда их больше нет рядом.

«Всему виной моё неуёмное любопытство! Если бы я не стал так упорно расспрашивать Энни, всё было бы иначе» — в очередной раз сокрушался мальчик, проходя мимо гостиной, где впервые услышал историю Старрэйн-Мэнор.

На лестнице раздались шаги, он поднял голову — со второго этажа, держа в руках стопку бумаг, спускался мистер Бартлетт. Погружённый в их изучение, он не сразу заметил Рэя.

— Ах, это ты, дружок! Почему ты бродишь здесь в одиночестве? Тебе нездоровится?

Разумеется, он заметил перемену, что произошла с Рэем после разговора о родителях — мальчик стал более задумчивым и молчаливым. Даже потерял интерес ко всему, чем прежде был так увлечён: будь то Звёздная система или предстоящее путешествие.

— Я в порядке, сэр.

— И всё же я вижу, тебя что-то беспокоит.

— Я всё время думаю о родителях, — сказал Рэй. — Какими они были? Любили ли они меня? И почему всё вышло так ужасно?

Он не ждал ответов на эти вопросы и произнёс вслух потому, что более не мог молчать. Но к его удивлению мистер Бартлетт сказал:

— Они были хорошими людьми, Рэй. И очень любили тебя. Но порой даже хорошие люди совершают ошибки, думая, что поступают правильно.

— Какую же ошибку совершили они?

Мистер Бартлетт хотел было ответить, но помедлил, будто выбранные слова показались ему неподходящими. Он по-отцовски погладил Рэя по голове и сказал:

— Они хотели, чтобы ты был счастлив. Здоров и счастлив. Но произошло то, что они не в силах были предотвратить. Однажды ты узнаешь правду и всё поймёшь.

Рэй не стал упорствовать. Он надеялся, что это «однажды» действительно когда-нибудь наступит.

— Я собираюсь отправиться в город, — сообщил мистер Бартлетт, когда разговор уже казался оконченным. — Не хочет ли Хранитель принять участие в деловой поездке?

Рэй посмотрел на него с удивлением, ведь как правило изобретатель не звал его с собой. Поразмыслив, мальчик решил, что прогулка пойдёт ему на пользу. Быть может, вдали от Старрэйн-Мэнор он хотя бы на время перестанет тяготиться тайнами этого дома.

— Буду рад, сэр.

— Прекрасно! Необходимо посетить пару-тройку контор, уладить кое-какие дела, а после отправимся в одно особенное место. Думаю, оно придётся тебе по душе.

* * *

Поначалу Рэй был немного расстроен, что не взял с собой Мистера Зифа, но вскоре понял, что поступил как нельзя лучше. Для маленького непоседы было бы настоящим мучением провести долгое время в томительном ожидании. Именно этим был занят Рэй — терпеливо коротал время в экипаже, молча стоял подле мистера Бартлетта и безропотно сопровождал его в походах по канцеляриям и архивам. В них, как правило, царили скука и уныние. Ни интересных книг, ни чудесных изобретений, ни даже цветов на окнах. Ничего, кроме пыльных стопок документов, скрипучих секретеров и мрачных лиц уставших клерков.

По выходе из очередной конторы, Рэй поделился с мистером Бартлеттом своими впечатлениями:

— Ни за что бы не подумал, что «охота на Звëзды» начинается так скучно.

— А как же ты думал? — спросил мистер Бартлетт, убирая какую-то бумагу во внутренний карман пиджака. — «Охота на Звëзды» — это не охота на уток. Хотя, должен отметить, что и в этом деле требуется определëнная сноровка. И всë же, занятия эти различны, как день и ночь. «Охота на Звëзды» — это великая цель. А чтобы достигнуть цели, нужны терпение, смелость, находчивость. Разве есть смысл браться за дело, которое не собираешься завершить? Это пустая трата времени, а ведь именно его запасы человек не в силах пополнить. В любой ситуации нельзя пренебрегать мелочами. Здания возводятся из кирпичей, цели достигаются действиями. А между тем многие…

Но мистер Бартлетт не смог договорить — его толкнул проходящий мимо человек. Обернувшись, к немалому своему удивлению, оба поняли, что это не первая их встреча. Человеком, едва не сбившим мистера Бартлетта с ног, был никто иной, как инспектор Клэйтон! По воле провидения (а вернее сказать, Скотленд-Ярда), он был отправлен в эту часть города по одному крайне важному делу. При виде недавних знакомцев, инспектор не поверил своим глазам. Ведь он был уверен, что больше не встретится с этим чудны́м изобретателем и наглым мальчишкой, которого тот избавил от заслуженного наказания.

— Инспектор! — воскликнул мистер Бартлетт. — Какая встреча!

— Это снова вы, — заметил инспектор Клэйтон, оглядывая обоих. 

Преображение Рэя не укрылось от его зорких глаз, но он предпочёл ничего не говорить об этом. Извинение за то, что он задел мистера Бартлетта, так же не входило в его планы. Инспектор Клэйтон был из тех людей, что попросту не умеют приносить извинений. Задевает ли это их гордость или ударяет по самолюбию, а может это умение и вовсе чуждо их натуре, но даже если они пытаются повиниться, выходит это весьма нескладно.

— Чудесный вечер, не правда ли? — продолжал мистер Бартлетт с невозмутимым дружелюбием.

— Возможно, — отмахнулся его собеседник. — Я, как инспектор полиции, не советовал бы вам разгуливать по городу в тёмное время суток. Это может быть опасно, — на этих словах он крепче сжал листок, который держал в руке.

— В чём же дело, инспектор?

Вместо ответа инспектор Клэйтон развернул бумагу и показал мистеру Бартлетту и Рэю. Это был портрет мужчины, где значились его имя и приметы, а внизу выделялась крупная надпись: «Разыскивается». Внешность этого человека врезалась в память, совсем как его грубые черты: немного раскосые, полные ненависти глаза, впалые щёки и острые скулы, жёсткие чёрные волосы, спадающие на плечи. На его губах застыла вызывающая ухмылка, а орлиный искривлённый нос показывал, что его обладателю довелось побывать не в одной переделке. Однако отличительной чертой этого удивительного лица был шрам — длинный и тонкий, точно вырезанный рукой умелого мастера на деревянной кукле. Он начинался над правой бровью и изломанной линией спускался вниз по щеке.

— Этого негодяя зовут Роджер Тэтчер, но большинству он известен как Кошачий Глаз, — сказал инспектор. — Он главарь банды «Острые когти», одной из самых опасных в Лондоне. В ней собрались отъявленные головорезы. Мы ищем их уже несколько лет. Однажды удалось поймать одного, но по пути в Скотленд-Ярд его застрелил кто-то из подельников. Кошачий глаз тщательно оберегает своё логово, и не гнушается даже подобными делами.

Немного помолчав инспектор Клэйтон, устыдившись своей излишней разговорчивости, наставительно произнёс:

— Я бы не советовал вам разгуливать по городу в такое позднее время, чтобы не стать лёгкой наживой для преступников, — и, словно для самого себя, добавил, — именно из-за таких беспечных господ у Скотленд-Ярда не переводятся заботы.

— Благодарим за предостережение, господин инспектор! — отозвался мистер Бартлетт. — Мы обязательно примем всё услышанное к сведению.

Инспектор Клэйтон бросил на собеседников скептически-надменный взгляд и отправился дальше вразумлять легкомысленных прохожих. Когда он скрылся из виду, Рэй сказал:

— Как же так?

— О чём ты? — не понял мистер Бартлетт, жестом приглашая его продолжить путь.

— Об этом человеке, Кошачьем Глазе. Ведь он, — мальчик понизил голос, — убийца?

Мистер Бартлетт кивнул.

— Тогда почему же он до сих пор на свободе?! Почему его никак не удаётся поймать?

— Понимаешь, Рэй, это сложно, чтобы объяснить сразу и без ошибки, — начал мистер Бартлетт. — Справедливость не всегда приходит вовремя, но от этого она не перестаёт быть справедливостью. В этом мире живут разные люди — хорошие и плохие, но чаще несущие в себе и свет, и тьму. Случается даже, что хороший человек однажды переходит на тёмную сторону, а плохой — на светлую. Попробуй представить, что наш мир — это большой стеклянный шар.

— Как те, что стоят в вашей Мастерской?

— Да, — подхватил изобретатель, — почти. Старый, пыльный, покрытый трещинами стеклянный шар. Его разрушает изнутри людская злость, чернит их бесчестие и толкает в пропасть их коварство. Кажется, ещё немного — и он не выдержит. Упадёт, разбившись на мелкие осколки. В этом виноваты мы сами. Но у нас есть то, что может его спасти.

— Звёздные часы, — без промедления ответил Рэй.

— Да. Но и не они одни. У нас есть силы, возможность и вера в лучшее. И главное — желание помочь этому миру. Если каждый человек предпримет хоть что-то для достижения этой великой цели, я уверен — она будет достигнута.

Рэй посмотрел на медальон. Внутри, как и всегда, кружились в причудливом танце крохотные белые звёздочки. То опускаясь, то снова взмывая вверх, они шептались между собой на языке, понятном им одним. Прежде мальчику нравилось подолгу наблюдать за этим зрелищем. Когда ему было особенно холодно, страшно и одиноко, он доставал медальон и смотрел, как десятки маленьких звёздочек живут в своём прекрасном мире, и ему становилось легче. Сквозь пелену инея, то и дело покрывавшего стеклянный купол, Рэй силился разглядеть внутри другую жизнь. Он бережно протирал поверхность и отогревал медальон в руках, как если бы тот был живым.

Тогда Рэй не знал, как звёздочки оказались в стеклянном плену и какую тайну они хранили. Но вот пришло время, когда он узнал, что они являют собой энергию, отнятую у Звёзд, а часы-медальон на деле представляют собой сложное изобретение.

Ему предстояло самое сложное — поверить в себя. Поверить, что он — Хранитель Звёзд. Тот человек, без которого Звёздные часы не имеют смысла, а мир обречён вечно прозябать под властью Созвездий.

— Мистер Бартлетт, — произнёс Рэй спустя несколько минут раздумий, — вы взаправду думаете, что я — Хранитель Звёзд? Здесь не может быть ошибки?

— Ошибки? — засмеялся изобретатель. — Звёздные часы не допускают ошибок, Хранитель Рэй. И никогда не прощают чужих.

Заметив, что это объяснение не слишком обнадёжило мальчика, он поспешил добавить:

— Разумеется, я уверен, что ты — Хранитель Звёзд. Звёздные часы выбирают тех, кто этого достоин. До сих пор ещё никому не удалось их обмануть.

Тут мистер Бартлетт достал карманные часы и сказал:

— Надеюсь, мы ещё успеем.

— Успеем что, сэр?

— Успеем «куда», дружок. Это было бы жестокой несправедливостью с моей стороны — целый день водить тебя по скучным конторам и не показать места, ради которого я взял тебя с собой.

Обещание мистера Бартлетта давно вылетело у Рэя из головы. Ему хотелось как можно скорее увидеть Мистера Зифа. До того злополучного дня, когда он пропал и едва не умер, друзья ни разу не расставались на долгое время.

— Это недалеко, мы можем дойти пешком.

На улице уже стемнело, и повсюду зажглись фонари. В этот час высший свет Лондона представал во всём своём великолепии. Мимо проносились экипажи с благородными леди и джентльменами, звучали смех и музыка. Всё это было так непривычно для Рэя! Там, где ему прежде доводилось коротать вечера и ночи, люди спали или бранились, а кругом было темно и страшно.

Мальчик шёл по улице, сияющей множеством огней, и те маленькими жёлтыми искорками отражались в его глазах цвета океана и изумрудной пыли. Он смотрел на мир глазами счастливого человека. И город, который был его врагом, стал ему другом.

Они остановились напротив небольшой освещённой витрины. Внимание Рэя сразу же привлекла деревянная вывеска — «Лавка мистера Грошемма — всё, что можно придумать». Зайдя внутрь, он в полной мере понял суть этого необычного названия. Здесь и впрямь можно было найти многое: подставки для чернильниц и перья с золотыми наконечниками, карты, статуэтки, рамки, бинокли, почтовые ящики и справочники, музыкальные шкатулки и фонографы.

Рэй бродил мимо стеллажей и столиков, заставленных диковинными вещицами, и с каждой минутой восхищался всё больше.

Как сказал мистер Бартлетт, некоторые из необходимых для путешествия вещей можно было найти в лавке мистера Грошемма. Так, Рэй обзавёлся большим ранцем, вместившим многое, от карт и карандашей, до компаса и фляги для воды. Но более всего он был рад биноклю: этому поистине волшебному приспособлению было под силу приблизить далёкий пейзаж и показать его малейшие детали!

Когда все значимые встречи уже произошли, неожиданно возникла ещё одна. Не успели путешественники пройти и нескольких шагов от чудесной лавки, как мистера Бартлетта окликнул невзрачный прохожий.

— Мистер Стоддарт! Рад видеть вас в добром здравии, — сказал мистер Бартлетт.

На деле же вид мистера Стоддарта был далёк от «доброго здравия», коварно преувеличивая его возраст. Невысокий и бледный, с проплешиной на макушке и глубокими морщинами на лице, он производил впечатление очень усталого и несчастного человека. И это тоже было правдой — будучи клерком в одной из городских контор, он трудился без продыху, но бросить опостылевшую работу значило обречь свою семью на голодную смерть. Оттого он покорно сносил капризы своего хозяина, даже если это было поручение, выходящее далеко за пределы его обязанностей. Именно поэтому он был чрезвычайно рад встрече с мистером Бартлеттом — единственным человеком во всём Лондоне, который мог бы ему помочь.

Мистер Стоддарт с чувством пожал изобретателю руку и произнёс:

— Я тоже очень рад нашей встрече, сэр! Как вы поживаете? Вы здесь с сыном? — мужчина посмотрел на Рэя.

Тот было собрался опровергнуть это предположение, но мистер Бартлетт заговорил первым:

— Позвольте представить: мистер Бартлетт-младший.

— Рад познакомиться с вами! — отвечал мистер Стоддарт.

— Я тоже, сэр. Меня зовут Рэй.

Мистер Стоддарт перевёл взгляд на мистера Бартлетта, и тон его стал более озабоченным:

— По правде сказать, это настоящая удача, что я встретил вас, мистер Бартлетт! Мне снова нужна ваша помощь.

И бедный клерк рассказал, что хозяин грозит увольнением, если тот в ближайшее время не раздобудет подарок ко дню рождения его дочери. Юная мисс желает получить музыкальную шкатулку с танцующей балериной. Музыка непременно должна ласкать слух чарующим звучанием, а вид шкатулки поражать изысканностью, чтобы никто из сверстниц не мог похвалиться лучшей забавой.

Мистер Бартлетт выслушал этот рассказ спокойно — если для мистера Стоддарта это выглядело невыполнимой задачей, то для изобретателя не представляло большой сложности.

Поначалу Рэй с интересом следил за развитием беседы, но затем отошёл в сторону и посмотрел на часы-медальон — без четверти девять. Пора было возвращаться, но мальчик не осмелился прервать мистера Бартлетта. Спрятав медальон и достав бинокль, он принялся рассматривать всё вокруг. Предмет наблюдения не имел особого значения, будь то скамья, дерево или здание. Ему нравилось само действие — вот они далеко, а вот — близко, кажется, протяни руку и сможешь дотронуться. Впрочем, чудесный прибор показывал не только то, что радовало, но и то, что вызывало тревогу. И хотя Рэй старался убедить себя, что это игра воображения, но человек, которого он увидел через бинокль, наблюдал за ним. Фигура незнакомца мгновенно исчезала, но в душе мальчика поселилось беспокойство.

Желая отвлечься, Рэй подошёл к витрине лавки мистера Грошемма. На удивление, снаружи он увидел много такого, чего не видел внутри: пепельница-ракушка, бокалы на львиных лапах, вазы-пузыри, пресс папье в виде кораблика. Но одна вещица особенно привлекла его внимание — это было нечто, похожее на ключ и, вместе с тем, напоминающее перо для письма. Изящная резная ручка, наконечник в форме звезды и гравировка «salutis et mortis»*. Рэй был почти уверен, что эти слова ему знакомы.

Воспоминание вспыхнуло перед ним, как яркий солнечный луч! Однажды мистер Бартлетт нажал на панели Звёздных часов кнопку, которая открыла небольшое отверстие, словно предназначенное для ключа. Такого, что по своей форме напоминал бы очертания пятиконечной звезды. Над замочной скважиной поблёскивала надпись — «salutis et mortis».

Обнаружив это поразительное совпадение, он хотел было позвать мистера Бартлетта, но увидел, что тот всё ещё занят беседой с мистером Стоддартом. Мальчик осмотрел «ключ» со всех сторон, и более ни минуты не сомневался, что он связан со Звёздными часами. А значит, и с ним самим, со Звёздами и Созвездиями. Что, если этот красивый сувенир — неотъемлемая часть Звёздной системы?

Но в этот вечер Рэю было не суждено ни поведать мистеру Бартлетту о своей находке, ни узнать о ней больше. Всё произошло очень быстро — кто-то зажал ему рот грубой широкой ладонью и потащил куда-то в сторону. Мальчик отчаянно махал в воздухе руками, пытался кричать, упираться, царапаться, но всё было тщетно, ведь похититель превосходил его по силам.

Они очутились в безлюдном проулке. Страх овладел Рэем настолько, что ему начало казаться, будто всё это происходит вовсе не с ним. Будто совсем другой мальчишка попал в руки бандита, а из темноты перед ним выступил ещё один — человек с красными глазами и хищным оскалом. Протянув руку, он стал обшаривать его карманы, сорвал со спины ранец и принялся разорять содержимое. На землю посыпались карандаши, пара коробочек, записная книжка; упал и хрустнул компас под ногами грабителя, отлетела в угол металлическая фляжка, разбился новенький бинокль. Вероятно, если бы мистер Грошемм знал о незавидной судьбе своих вещей, то нипочём бы их не продал. Но уже было поздно, и куда большая опасность грозила их новому хозяину.

— Брось возиться с этой чепухой, — прорычал тот, что держал Рэя, — у него есть кое-что получше! Золотые часы на цепочке, я видел их, когда следил за ним.

Рэй стиснул зубы и сжал кулаки, твёрдо решив, что сам он ни за что не отдаст им медальон. Мальчик не знал, как противостоять злодеям, но понял одно — он Хранитель Звёзд, и его долг защитить то, что было ему доверено. Даже ценой своей жизни.

— Хороший улов, Зубат! — одобрительно похлопав сообщника по плечу, сказал человек с красными глазами. — Хозяин будет доволен.

— Шевелись, — поторопил другой, беспокойно озираясь. — Хватит здесь торчать, это опасно.

Тогда «Хищник» схватил медальон, спрятанный у Рэя на груди, но в ту же минуту с проклятиями отдёрнул руку.

— Что ещё случилось?! — рявкнул Зубат, тоже отпрянув назад и потянув за собой Рэя.

— Они обожгли меня! Часы горят!

— Что за чушь ты несёшь? — разозлившись, Зубат попытался сорвать медальон, но тут же почувствовал силу невидимого пламени. — Какая-то чертовщина! Нельзя оставлять такую добычу. И мальчишку оставлять нельзя.

— Что же делать?

— Мы возьмём его с собой.

* * *

Холодные капли, падая на лицо Рэя, пробудили его от забвения, в котором не было ни боли, ни страха. Но стоило ему открыть глаза, как действительность обрушилась на него тяжёлым грузом — голова болела и кружилась, а тело закоченело от холода. Вокруг снова было темно, но в противоположном углу комнаты виднелась тонкая полоска света. Через несколько минут мальчик смог подняться на ноги и подойти к двери. Стоило отдать похитителям должное — кроме удара по голове более они не нанесли ему никаких увечий. Берегли, чтобы как можно больше узнать о вещице, ради и по вине которой он попал в беду.

Медальон по-прежнему висел у Рэя на шее, выходит, им не удалось его забрать. Однако это не гарантировало, что всё плохое осталось позади. Скорее всего, оно ждало его прямо за этой дверью. Идти туда по собственной воле, значит совершить глупость. Но когда выхода нет, глупость может оказаться спасением.

Пробираясь ощупью вдоль кирпичной стены, мальчик почти не думал о том, что увидит за пределами своей темницы. Дверь оказалась заперта, но сквозь небольшой зазор доносились голоса и звон бутылок, а ещё проникал отвратительный табачный дым. Рэй поневоле закашлялся, и в этот миг с той стороны послышался лязг открывающегося засова. В проёме, закрыв собой всё пространство, появилась высокая мужская фигура. Широко расставив ноги и уперев руки в бока, человек с издёвкой проговорил:

— Ну что, очухался, щенок?

Этот голос принадлежал Зубату, тому самому человеку, который и затащил Рэя в проулок. Он вёл себя совсем иначе, зная, что в этом убежище ему ничего не угрожает, напротив, это его должны были бояться.

— Чего встал? — рявкнул он, делая шаг внутрь. — Хозяин уже заждался.

Бандит схватил Рэя за шиворот и чуть ли не волоком потащил из комнаты. Пока они шли, мальчик отчаянно перебирал в голове пути спасения — один безумнее другого. Ведь он так ослаб, что наверняка не смог бы даже предпринять попытку к бегству. Сам собой вспомнился день, когда ему удалось избежать верной гибели.

Всё ещё держа Рэя за ворот куртки, Зубат завёл его в комнату из которой исходил шум. Приказав «стоять смирно, а не то ему не поздоровится», он подошёл к одному из мужчин, сидящих ко входу спиной. Рэй в нерешительности поднял взгляд и увидел перед собой осколок зеркала, а в этом осколке — лицо человека со шрамом, пересекающим правый глаз.
__________________________________

* salutis et mortis — от лат. «спасение и смерть»