Вход в рай

Ева

Звон в ушах стих. Ева, придавленная тоннами грунта и камней, лежала неподвижно в непонятной ей позе, мысленно заставляя свою руку, скованную землей, толкаться вперед‑назад.

– Я не должна быть тут! Мне нужно в рай!

Ева изо всех сил посылала нервный импульс в конечность, но рука, упираясь в невидимую для девочки преграду, отказывалась двигаться.

– Ради Антона, ради Саши, я выберусь... я выберусь... Отец! Он сейчас там, в аду! Я должна спасти его!

Ева не сдавалась. Она снова и снова пыталась сокращать мышцы бицепса и трицепса, расталкивая оковы грунта, но все было тщетно, и тело ее не слушалось. Ева потеряла контроль над телом. Гравитация нещадно притягивала к центру планеты все, что попадало в ее поле. Ева лежала, прижатая материей, давящей по отвесным линиям, к центру массы небесного тела под названием Земля.

Девочка потеряла счет времени. Сколько она уже тут лежит? День? Два? Ева осознала, что самостоятельно отсюда выбраться не получится, и паника охватила ее разум. Крики, не выходящие за пределы ее мыслей, нагоняли еще больший ужас. Ева попыталась представить себя дома. Единственное, что она могла, так это морщить лицо, покрытое грунтом.

Сосредоточившись на своих воспоминаниях, Ева чуть ли не физически прогоняла действительность. Мысленно она оказалась на кухне с отцом, который читал новости по смартфону. Девочка пила чай с листком мяты, а Саша возмущался, стоя в коридоре, потому что кто‑то опять убрал его накладки на стопы, и, как он выразился, если его накладки продолжат прятать, он будет вынужден ходить по улице без обуви и всю грязь понесет в дом. Ева с отцом, хихикая, переглянулись.

– В ванной посмотри, – крикнула девочка, – я их помыла вчера, тапочки твои.

– Я же просил не мыть, – сказал Саша, – я сам их могу помыть.

– Ладно, не ворчи там, пластиковая голова, – сказала Ева.

– Не андроид, а бабка старая, – задорно произнес Антон, глядя в прихожую на копошащегося там Сашу.

– Я вот ваши вещи не трогаю, – сказал робот.

– Зачем тебе сейчас твои накладки? – спросила Ева.

– Хочу в магазин сходить, – раздался голос из прихожей, – у вас закончились молоко, кофе, сахар, мясо, морковь и... и кажется сладкого ничего нет тоже. Пойдешь со мной?

– Я бы рада, но я не могу, – грустно произнесла Ева.

– Почему?

– Меня... держат...

– Держат? Кто? – спросил Саша.

– Земля... и камни, – у Евы выступили слезы и тут же впитались в грунт.

Ева снова попыталась двигать рукой. Небольшой люфт был, но он не увеличивался.

Очередной приступ паники Еве удалось купировать новыми воспоминаниями из прошлого. В этот раз они ехали с Сашей в школу и разговаривали о происхождении колец Сатурна.

Левий

Около восьми вечера три андроида стояли на мосту, протяженностью метров десять, через мелкую речку Быстровку, в нескольких десятках километров от столицы. У каждого из них висела булава, закрепленная на бедре, а за спиной имелся рюкзак с вещами, предназначенными для сегодняшней диверсии.

Дорога, ведущая сквозь густой лес, просматривалась в обе стороны метров на пятьдесят. Маршрут был не очень популярный у местного населения, но все же Левий торопился, боясь, что кто‑то заметит их. Андройд вытащил из рюкзака рыболовные резиновые штаны с прикрепленными к штанинам галошами и принялся натягивать их на ноги.

– Это что за материал такой? – Каин дотронулся до пояса штанов.

– Если ваше общество одумается и встанет на путь научного прогресса, – произнес Левий, засовывая вторую ногу в штанину, – вы изобретете это когда‑нибудь. В прошлом это называлось «резина». Кстати, наши тела сделаны из похожего материала, только более твердого.

– И это не пропускает воду? – спросил Авель.

– Да, они водонепроницаемые. Так, я сейчас спрыгну вниз, а ты подашь мне рюкзак, только аккуратно, ясно? – обратился он к Каину.

– Ясно.

Левий, затянув пояс штанов на груди, перешагнул через небольшую оградку на краю моста и свесился, погрузившись по колено в воду.

– Ты уверен, что она неглубокая? – спросил Авель.

Вместо ответа Левий спрыгнул в реку. Андройд стоял по пояс в воде, подняв руки.

– Теперь рюкзак, – произнес он.

Авель, держа за лямки, медленно подал рюкзак. Левий повесил его на грудь и вытащил оттуда керамический горшочек размером с небольшую кастрюлю.

– Никого там нет? Вы по сторонам‑то смотрите? – проворчал Левий.

– Смотрим, смотрим, – ответил Каин.

– Ты расскажешь нам, что это и где ты это добыл? – спросил Авель.

– История короткая, – ответил Левий и положил горшок на выступающую доску под мостом, – я нашел бункер настоящих людей. Все это оттуда.

– И ты знаешь, как этим пользоваться и как это называлось? – спросил Каин.

– Да. В горшке порошок, который называется «порох». Если его поджечь, то будет взрыв, – Левий нитками примотал горшок к доске так, чтобы тот случайно не скатился в воду.

– Ты правда помнишь себя в мире настоящих людей? – спросил Авель.

– Да, я жил с людьми. У меня даже были друзья среди них, – Левий вытащил из рюкзака промасленную нить, которая послужит фитилем, и сунул ее в узкое горлышко пороховой бомбы.

– Когда я обрел сознание, мир уже был таким, как сейчас, – сказал Авель, – тебе повезло, ты был уже сознательный до их гибели.

– Держи, – Левий протянул моток фитиля Авелю, – только аккуратно, не дергай.

– А у настоящих людей правда были подзорные трубы, летающие в космосе, которые могли увидеть другие звезды близко? – спросил Каин.

– Да правда, правда, – выпалил Авель, – чего ты мне не веришь?

– Верю, – сказал Каин, – просто хочу уточнить у Левия.

– Ох... верит он... Говорю же, были такие. Мне Левий рассказывал, – недовольно произнес Авель. – Моих тебе слов мало? Ну, хорошо, Левий, скажи, что ты мне рассказывал про эти трубы. Я не сочиняю!

– Чего ты завелся, просто я хочу от него это услышать, – спокойно ответил Каин.

– Да, – начал Левий, медленно шагая к берегу, все так же задрав руки, – были у нас летающие в космосе подзорные трубы. Они и сейчас там летают, уже в нерабочем состоянии. И летать они там будут, скорее всего, до гибели Солнечной системы. Одна подзорная труба называлась Чандра, вторая Хаббл, а третья Джеймс Уэбб. Хотя, наверное, есть и еще какие-то, я всех не знаю.

– И как вы в них смотрели? – спросил Каин.

– Мы в них не смотрели, – Левий выбрался на берег, – они рисовали картинки далеких звезд и галактик и пересылали нам. А Джеймс Уэбб еще и планеты возле других звезд видел.

– И там были тоже настоящие люди? – удивленно спросил Каин.

– Людей он не мог увидеть, но, анализируя атмосферу этих планет, Джеймс Уэбб мог определить, есть там кислород или нет.

– И где‑то еще был кислород кроме нашей Земли? – спросил Авель.

– Да. Нашли огромное количество планет с атмосферой, похожей на земную.

– А если там тоже жили настоящие люди, как тут, то был ли у них Великий суд? – Авель, разматывая фитиль, поднес его к краю моста.

– Не знаю, – Левий взял моток у Авеля, – возможно, кто‑то и жил. Но логично предположить, что Великий суд прошелся по всей Вселенной. По всем обитаемым разумной жизнью планетам. Иначе, какой смысл Богу угнетать только одну нашу Землю?

– Ну да... видимо, так, – Каин подошел к андроидам.

– Вон, – Левий указал рукой, – в тех кустах мы и затаимся.

Андройды протянули фитиль к месту засады и сами легли там же в подлеске.

– Когда они подъедут, ты дернешь за эту веревку, и мост взорвется? – спросил Авель.

– Нет. Детонация совершается с помощью огня. Я подожгу нитку, пламя дойдет до горшка, и... разлетятся они в разные стороны.

– Потом мы выбегаем и добиваем выживших, – сказал Каин, лежа на животе.

– Если после взрыва они останутся живы, – Авель отодвинул ветку, мешающую ему видеть мост.

– Левий, пора рассказать нам, зачем тебе сдался этот демон, – сказал Каин.

– Он знает кое‑что о прошлом мире, – ответил Левий.

– Мы собираемся допрашивать его? – удивился Авель.

– Не мы, а я, – сказал Левий.

– А ты уверен, что взрыв не убьет демона? – спросил Каин.

– Уверен.

Антон

Глоток коньяка ознаменовал новое утро. Сидя на кухне, я вспоминал вчерашний разговор с социальной службой, которая должна была давно заменить нам сломанного робота‑сиделку на нового или хотя бы прикрепить сотрудника‑человека. Я же не собираюсь вечно сидеть дома! Эти твари говорят, что на кибер-заводе все бастуют и роботов больше нет.

Сквозь узоры, расчерченные морозом на окнах, на кухню просочились холодные солнечные лучи. Термометр за окном показывал минус пятнадцать градусов. Я допил весь наменянный у Сашки коньяк и понял, что без добавки день мне не победить. Нужна тяжелая артиллерия!

– Ева, я дойду до магазина, – сказал я и поцеловал дочь в лоб, чуть не завалившись на нее. Девочка хмуро посмотрела мне в глаза, но я стыдливо отвел взгляд.

Когда я вышел из подъезда, минус пятнадцать градусов, утверждаемые моим термометром, показались мне ложью – тут все минус тридцать! Я закутался в шарф и направился, хрустя снегом, к продуктовому магазину. Пособие пришло два дня назад, и от него осталось уже меньше половины. Надо брать алкоголь подешевле, а лучше вообще не брать. Что‑то меня понесло, неделю уже пью. Надо завязывать. С завтрашнего дня попробую бросить.

Я купил самую дешевую бутылку водки (надеюсь, не ослепну) и хотел было уже направиться в сторону дома, но услышал за спиной знакомый голос.

– Антоха, здоро́во, – бодро произнес Леня.

Я обернулся и увидел закутанных в одинаковые черные пальто старых товарищей, плетущихся по тротуару в мою сторону. Это были Леня и Эдик. Леонид, мой ровесник, сорокалетний учитель математики в старшей школе, в которой мы, кстати, с ним учились, только в разных классах. Эдуард чуть старше нас, инженер, работающий на авиационном заводе, кажется, в конструкторском отделе. Хотя его, в отличие от Лени, я знал очень плохо и видел последний раз в том году, и возможно, его уже сократили.

– Привет, – произнес я...

– А мы тут отмечаем‑с день разрухи, – весело пропел Леня.

– Не разрухи, – сказал Эдик, – а полной безнадеги и хаоса безграничной вселенской задницы, которая засосала наш мир, наши судьбы и спазмами прямой кишки перемешивает...

– Да фу... – Леня шлепнул друга по плечу, – опять ты начинаешь...

– Простите, – Эдик, покачиваясь, сделал театральный поклон.

Я зачем‑то демонстративно хихикнул.

– Мы это... как сказать‑то... слышали про Еву, – робко произнес Леня, – как вы там живете‑то?

– Да как‑как... – начал я, – плохо живем. Не живем, а выживаем, чего тут скажешь.

– Да... печаль, – произнес Эдик, – у нас тоже беспредел. Я вторую неделю на работу не хожу.

– Чего ты ноешь, у тебя хоть все живы‑здоровы, стыдно жаловаться, Эдуард, – сказал Леня и вытер нос рукой.

– На, – Эдик протянул мне бутылку водки, – давай с нами за встречу.

Я, конечно же, не стал отказываться, подумал, что, выпив их пойло, сэкономлю свое. Хотя... я же собрался бросать завтра пить. Но завтра другой день. Сегодня пьем. Ну, а если что, брошу послезавтра. Что такое один день в масштабе Вселенной?! Планковская величина! Посмотрев на часы, я прикинул, что с Евой за полчасика ничего страшного не случится.

Левий

Несколько часов андроиды пролежали в засаде. За это время по мосту проехала всего пара повозок, и прошел один пешеход. Еще через час, когда уже полностью стемнело, вдалеке из‑за поворота дороги показался огонек масляной лампы. Потом еще несколько. Вереница огней гусеницей медленно ползла к мосту. Левий достал из кармана балахона бензиновую зажигалку.

– Что это? – прошептал Авель.

– Устройство для разведения огня, почти как ваше огниво, только срабатывает тут же, – тихо ответил Левий.

– Это тоже от настоящих людей осталось? – поинтересовался Каин.

– Да.

Когда повозки оказались на мосту, Левий прикрыл рукой конец фитиля и поджег его. Огонь, следуя по промасленной нити, помчался к заложенной бомбе. В лесной темноте казалось, будто взбесившийся светлячок мчится по необычной для него прямой траектории. Андройды в повозках загалдели, показывая пальцами на чудесный огонек, летящий в их сторону. Светлячок скрылся под мостом, а спустя мгновение все вокруг залило светом и громом. Взрыв оказался таким громким, что у диверсантов на время перестали работать ушные микрофоны. Невзирая на это, Левий и его соратники, выхватив булавы, рванули к разрушенному мосту. На подходе к реке, в тусклом свете горящих концов моста, Левий увидел выползающего из реки стражника. Не мешкая, диверсант ударил охранника булавой по голове. Тот распластался по берегу, потеряв сознание. Левий нанес ему еще несколько ударов, полностью разбив голову. Одна из дезориентированных лошадей проскакала мимо, чуть не сбив Левия, добивающего следующего выползающего из воды стражника.

– Вон, там еще один! – раздался крик Авеля.

Левий слышал звуки ударов булавой о пластиковые черепа и крик. Крытая повозка, лежала в реке на боку. Одна запряженная в повозку с демоном лошадь погибла, в отличие от двух других кобыл, которые после взрыва смогли убежать.

Неожиданно Левий ощутил сильный удар в плечо, отчего его качнуло в сторону так, что он еле устоял на ногах. От второго удара булавы стражника Левий успел увернуться, и после того, как вражеское орудие просвистело над головой, Левий точным ударом своей булавы лишил врага зрительных камер, а потом, когда тот упал на спину, и жизни.

– Тут вроде никого больше, – крикнул Авель, – я двоих убил.

– Я одного и еще несколько мертвых нашел, – ответил Каин.

– На том берегу еще могли остаться, – произнес Левий и суетливо вытащил из рюкзака резиновые штаны, принимаясь их снова надевать.

– Через реку они не пойдут, – сказал Авель, подойдя к Левию.

– Да, так что черт с ними, – Левий засунул правую ногу в штанину.

– Он там? – спросил Авель, глядя на перевернутую повозку в воде.

– Надеюсь, что да.

Левий медленно вошел в реку. Тени андроидов, отбросившиеся от догорающего моста, колыхались на поверхности воды. Подойдя к повозке, Левий оглянулся на товарищей.

– Ты уверен, что демон не нападет? – спросил Каин.

– Смотрите в оба, – произнес Левий, а потом повернулся к повозке и дернул за ручку дверцы. Заперто. Тогда Левий несколько раз ударил булавой по двери, выломав несколько досок. Еще пара ударов, и в двери образовалась дыра сантиметров двадцать. Левий ухватился за сломанные доски и вытащил их. Повозка была наполовину затоплена. Когда Левий заглянул внутрь, он увидел настоящего человека – сидящую по пояс в воде девочку‑подростка, одетую в лохмотья.

– Ева, – произнес Левий.

Настоящий человек спустя несколько секунд поднял голову.

– Откуда ты знаешь мое имя? – строго спросила Ева, с недоверием глядя исподлобья на робота.

Левий не мог поверить своим глазам.

– Саша много рассказывал о тебе, – произнес андроид.

Услышав знакомое имя, девочка нахмурилась еще сильнее.

– Ты можешь идти? – спросил Левий.

– Ноги и руки скованы цепью, – злобно произнесла она.

– Сейчас я тебя вытащу.

Антон

Мы стояли на первом этаже в подъезде моего дома, куда нас загнала поднявшаяся метель.

– А теперь, Тошка, вопрос по существу, – произнес Леня, – скажи мне, как ты борешься со скукой?

– Ску‑у‑у‑ука, – улыбаясь, протянул Эдик, – слово‑то какое тупое. Ску‑у‑у‑ука... Почти как су‑у‑у‑ука...

– Эдик, хватит, – Леня пихнул друга локтем, – Антоха, ну, как?

– Даже не знаю, – задумчиво произнес я, – вопрос интересный, но ответ будет не очень занятный, потому что я не испытываю скуку.

– Ну‑ка, еще по разику, – Эдик протянул мне бутылку. Я отхлебнул, запил лимонадом и передал эстафету Леньке.

– Совсем не испытываешь скуку? – спросил Леонид.

– Последние годы нет, – сказал я, – но я что‑то помню... после школы, до поступления в медицинский, я подрабатывал на стройке разнорабочим. Вот тогда я поистине ощутил скуку. Это продлилось чуть больше года. Занимаясь не тем, чем ты хочешь, ты можешь испытывать скуку. Но мир огромен. Он практически безграничен, и ты можешь делать все, что угодно, и познавать все, что интересно.

– Ага, только не в нашей стране, – Эдик икнул и оперся на зеленую стену возле мусоропровода.

– А вот здесь может быть некоторое рассуждение. – Леня еще раз отхлебнул водки из горла, запил, поморщился пару секунд, снова запил и продолжил: – Человек, который вдруг познал все, может разочароваться в том, что дает ему мир. И в том, что ничего нового ему не познать, потому что он познал все.

– Но мы не можем познать все, – ответил я, – зачем делать такие нереальные допущения? Это уже какая‑то абстракция. Познать все – это, наверное, самое страшное наказание. Если б я представлял себе свой личный ад, я бы представил его как место, наподобие нашего мира, но в котором я познал все. И вот тогда как раз я буду мучиться от скуки. Нечем занять свой мозг, ведь куда ни плюнь, ты все уже знаешь, все для тебя вторично. Это поистине ужасно.

– Никогда ты не представишь себе свой личный ад, – сказал Леня. – Если и есть свой ад, то он будет таким, которого ты не можешь ожидать. Может, ты уже в аду? Вот прямо сейчас в своем личном аду?

– Может, и в аду, – я не стал спорить.

– А рай? – Эдик закурил.

– А что рай? – спросил я.

– Если ты будешь жить вечно в раю, – у Эдика заплетался язык, но мыслил он пока, казалось, ясно, – ты рано или поздно познаешь все. За бесконечное количество времени, проведенное в раю, новая информация для тебя закончится, и ты окажешься в своем личном аду, в том, который ты только что описал, где все вторично.

– А вот для меня это не было бы адом, – сказал Леня, – подумаешь, познал все. Я бы занялся творчеством. Даже познав все, у тебя всегда остается пространство для творчества. Ведь удовольствие можно испытывать не только за счет получения информации, но и за счет создания информации. Творчество – это создание информации для других. Я бы творил и радовался жизни в раю или в аду, тут как посмотреть.

– Да? – усмехнулся я, – а если все люди в твоем личном аду познали все и твоя информация для них вторична, и ты никому не интересен? Ты вдвойне будешь страдать из‑за невозможности реализоваться творчески и из‑за отсутствия новой информации. Это равносильно тому, что оказаться в пустоте. В такой пустоте, где нет вообще ничего.

– А я улечу на другую планету, – кривляясь, произнес Леня и отхлебнул водки из горла. В этот момент я своей хмельной головой вспомнил про Еву и предложил благородным джентльменам переместиться ко мне на кухню.

* * *

Облокотившись на холодильник, я смотрел в окно, пытаясь собраться с мыслями. Пол‑литра водки в моем организме сильно били по сознанию. На часах половина пятого, и на улице уже смеркалось. Леня сидел напротив меня за столом.

– ...нет, Сократ не мог просто выкинуть чашу с ядом, – пробубнил Леонид, – его бы все равно казнили.

– Но так он совершил самоубийство, – я с трудом шевелил заплетающимся языком, – а самоубийство – это грех. И ему ведь не было страшно.

– По словам Платона, – Леня подпер кулаком щеку, – или Аристотеля... нет, Платона, точно Платона... по словам Платона, Сократу не было страшно. Потому что вся жизнь Сократа была подготовкой к смерти.

– Можно подумать, только у Сократа так. Вся жизнь любого человека – это подготовка к смерти, – я сел на корточки на пол, – и все равно всем страшно.

– Как сказал какой‑то классик, не помню уже кто: «Жизнь – это драма, которая заканчивается трагедией», – Леня икнул, заканчивая фразу, и выпил.

– Да и какой смысл бояться неизбежного? – спросил я. – Если мы живы, значит, нас ждет смерть. Это факт. Но мне вот одновременно и страшно и не страшно.

– А вот Сократу не было страшно. Он ушел в полном спокойствии. Уж лучше так, мирно, в окружении учеников, чем на кресте, – Леня растянул улыбку на лице и прикурил сигарету.

– На каком еще кресте? – я уперся взглядом в Леню. – Тогда еще не казнили на кресте.

– Да? – мутный взор Лени скользнул по мне. – Ну тогда не на кресте, а еще как‑нибудь. Насильственно. Неважно... убил он себя по приговору суда, и все тут.

– Я бы так не смог. Есть же инстинкт самосохранения.

– А зачем тебе интеллект? Чтоб подавлять инстинкты. – Леня отодвинул штору и стряхнул пепел в пепельницу, стоящую на подоконнике, но промахнулся.

– Как у тебя все просто... Дай‑ка бутылку, – произнес я, – и ты мне шторы не сожги своими бычками.

– Не сожгу.

Выпив, я осознал, что все это время Эдика с нами не было. Сквозь туман в голове я ужаснулся. Ева! Чего он там, с Евой, что ли, сидит? Я с трудом поднялся и увидел в коридоре Эдуарда. Пьяный до чертиков мужчина взвалил Еву на плечо и нес ее вперед ногами, видимо, на кухню.

– Ты что творишь! – заорал я и бросился к Эдику. Если бы не Ева на его плече, я бы не раздумывая избил бы эту сволочь!

– Де‑в‑чо‑нке с‑с‑с‑скучно, чего она там одна лежит, – невнятно произнес Эдик, – я знаю, что ей надо.

– А ну положи! – я не знал, что делать, ведь он мог уронить мою дочь. Я аккуратно взял ее за ноги и слегка потянул. Сзади возмущался Леня и просил своего друга вести себя прилично. Эдик сделал шаг назад, и, споткнувшись, полетел на спину вместе с Евой на плече, которая после падения оказалась на Эдике. Меня обуяла ярость! Такого гнева я не испытывал никогда в жизни. Я сел на них сверху, сдвинул Еву чуть в сторону, так чтоб открыть лицо Эдика, и принялся бить его. Леня схватил меня сзади и попытался оттащить, но тоже завалился, скатившись чуть вбок от нас. В узком коридоре лежало двое пьяных мужчин, между ними парализованная девочка, а я сидел и бил Эдика, который кое‑как прикрылся руками. Несколько ударов все же чисто зашли в лицо этого гада. Я смог разбить ему нос и, кажется, губу. Увидев кровь этого идиота, я немного успокоился. Он что‑то бубнил, кажется, просил Леню помочь, но Леня лежал не двигаясь. Я потряс Леонида за плечо, но тот попытался сбить мою руку и повернулся на другой бок. Он что, спит?! Драка и запах дыма развеяли пелену в моем разуме, и я вдруг осознал, что произошло. Оглянувшись, я увидел шторы, охваченные пламенем.

– Леня! Мать твою! – вскочил я и бросился на кухню.

Схватив кастрюлю, я принялся набирать в нее воду. Белый потолок возле окна почернел от пламени.

– А ну, живо сюда! – крикнул я и выплеснул на шторы воду.

Хлопнула входная дверь, и я оглянулся. Из прохода пропал Эдик. Сукин сын! Сорвав обгоревшие остатки штор, я швырнул их на пол и открыл окно. Понадобилось еще несколько кастрюль воды, чтоб полностью потушить пожар.

Ева

Левий вытащил Еву из повозки и отнес на берег. Андроиды окружили сидящую на земле девочку. Руки ее были заведены за спину. Оковы на ногах, соединенные короткой цепью, не позволяли Еве сделать и шага.

Девочка, одетая в мокрую мешковидную робу, насупившись, рассматривала своих... спасителей?

– Вот тебе и демон, – удивился Каин.

– Да уж, – Авель обошел девочку вокруг.

– Левий, а как мы это с нее снимем? – спросил Каин.

– Можно попробовать разбить цепь булавой, если положить ее на камень, – произнес Авель.

– Можно не называть меня по имени? – шепнул Левий. – Тут могут быть уши.

– Сорвите так, – сказала Ева.

– Мы повредим тебе конечности, – Каин сел возле Евы и прикоснулся к оковам на босых ногах девочки.

– Не смеши меня, чудак, – усмехнулась Ева, – срывайте!

Каин посмотрел на Левия.

– Да, проще так сорвать, она тут же восстановится, – сказал Левий.

– Вот, есть среди вас быстромыслящие. Давай уже... – Ева легла на спину и вытянула ноги.

– Точно? – усомнился Каин.

Левий взялся за цепь между оковами на ногах и слегка дернул.

– Подержите ее, чтоб она не съезжала вперед, – приказал Левий.

Каин с Авелем подошли к Еве со стороны ее головы и взяли девочку за подмышки.

– Каин, сядь ей на живот, – сказал Левий.

Андроид выполнил указание.

Левий со всей силы дернул за цепь, и оковы впились Еве в пятки.

– Сильнее! – мужественно произнесла девочка.

Левий встал чуть шире и с еще большей силой дернул за цепь. Раздался хруст ломающихся стоп Евы. Оковы наползли на съехавшие кости.

– Идет, – произнес Левий.

– Ты правда ничего не чувствуешь? – спросил Авель.

– Чувствую, – произнесла Ева, – чувствую ненависть к этому поганому миру! Срывай там, давай уже!

Потребовалось еще несколько рывков, чтоб освободить Еве ноги. После того, как Левий сорвал оковы, кости стоп с негромким хрустом сместились обратно в свое естественное положение, а содранная кожа восстановилась, не оставив шрамов.

На другом берегу раздался какой‑то шум. Андроиды замерли, вслушиваясь во тьму.

– Стражник? – шепнул Авель.

– Не знаю, может, лошадь, – предположил Левий.

Кусты зашелестели, и следом раздался крик:

– Вам конец! Вас найдут и казнят всех! Отец Мартин не простит такое! Идиоты! Думаете, вы умнее остальных?! Вся страна поднимется на уши!

– Шел бы ты отсюда, пока сам жив! – крикнул в ответ Левий.

– Вас вычислят, глупцы! – кричал с того берега стражник. – Вы не сможете утаить это существо!

– Хватит с ним трындеть, – произнесла Ева, – освободите мне руки и надо уходить.

Девочка развернулась спиной к Левию и встала на колени.

– Давай, робот, срывай, – сказала она.

Левий взялся за цепь, соединяющую оковы на руках, и дернул. Руки Евы неестественно выпрямились за спиной, скорее всего с разрывом связок. Оковы разломали нежные детские кисти, дойдя до середины большого пальца.

– Сейчас, – сказал Левий, – еще пара рывков, и готово. – Я ногой упрусь в тебя, можно?

– Ага, – безразлично произнесла девочка.

Левий поставил ногу Еве между лопатками и со всей силы дернул за цепи. Железные оковы, разломав кисти, слетели с рук девочки, а Левий из‑за инерции упал на спину, в траву.

Ева встала с колен и повернулась к Левию, который неуклюже поднялся на ноги. В тусклом свечении, которое отбрасывало пламя, девочка окинула взглядом роботов.

– Каин, Авель, – тихо прошептал Левий, – вы не представляете, как я вам благодарен. Вы спасли мою жизнь и помогли мне с... – андроид указал на Еву, – но дальше я должен идти один. Я не могу больше подвергать вас опасности.

– Это все очень странно, – произнес Каин, глядя на перепачканную девочку, – надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

– Мы были рады внести свою лепту в твою борьбу, – сказал Авель.

– И все было не зря, – добавил Каин.

– Спасибо, что сейчас не пытаете меня вопросами. Я очень ценю вашу помощь. Но сейчас, друзья... нам надо идти... надеюсь, вы... – Левию было немного неудобно перед соратниками.

Каин подошел к Левию и обнял его.

– Ты знаешь, где нас найти, – сказал Каин и сделал шаг назад, уступив место Авелю, который также следом обнял товарища.

– Надеюсь, у вас не будет проблем из‑за меня, и когда мы увидимся в следующий раз, это будет уже другой мир, – сказал Левий.

– Мир без мракобесия и репрессий, – произнес Авель.

– Мир без инквизиции Мартина, – сказал Каин.

– Мир, в котором светлые умы смогут делиться своими знаниями, – сказал Левий.

– Мир, который возродит знания настоящих людей, – Каин по‑дружески положил руку на плечо Авеля.

* * *

Ева с Левием взглядом проводили уходящих во тьму андроидов.

– Ты сказал, что знаком с Сашей, – произнесла девочка.

– Знаком.

– Ты сможешь отвести меня к нему?! – возбужденно выкрикнула Ева.

– Не кричи, – недовольно шепнул Левий, – и не называй имен вслух. Может, тут в кустах лежит еще кто‑то живой из стражи.

– Ты отведешь меня к Саше? – тихо спросила девочка, подойдя почти вплотную к Левию.

– Отведу.

– Когда?

– Когда придет время, – Левий развернулся и вошел в реку.

– Отведи меня прямо сейчас, – Ева поскакала за андроидом.

– Сейчас не могу. Говори тише. Что же ты за существо такое громкое.

– Хорошо... я так понимаю, вы меня освободили не просто так?

– Да, освободили не просто так. Я знаю, что ты ищешь вход в рай.

– Ищу, точнее не ищу, я знаю, где он. Мне бы туда просто дойти, и все. А какое тебе дело до входа в рай? Тоже туда собираешься?

– Может, и собираюсь, может, и нет, – Левий вышел на другой берег, а следом и Ева.

Огонь практически догорел, и девочка с роботом стояли на песке в кромешной тьме, окутанные густым лесом.

– Ты так и не ответил, зачем вы меня спасли?

– Давай доберемся до убежища, – шептал Левий, – и там поговорим, тут небезопасно.

– Что за убежище?!

– Ты можешь не шуметь, человек? – уже злобно прошептал Левий.

– Да, да, могу. Чего ты заладил... не шуметь, не шуметь... я и так не шумлю, – возмущалась девочка.

– Значит, так, – начал андроид, – сейчас мы тихо идем туда, куда я веду. Ты просто идешь за мной. Болтать не надо, за нами могут следить. Сначала мы должны убедиться, что нас не преследуют.

Ева еле‑еле могла уловить его шепот.

– Когда мы окажемся в безопасном месте, – продолжил Левий, – мы сможем поговорить. Это понятно?

– Понятно.

– Иди за мной. Иди и молчи, человек. – Левий направился во тьму леса, раздвигая руками ветки подлеска. Ева сгорала от волнения и, предвкушая встречу с Сашей, проследовала за этим, как ей показалось, вредным андроидом.

* * *

– Мне у тебя вообще нельзя ничего спрашивать? – поинтересовалась девочка спустя десять минут безмолвия.

– Н‑да. Ты не умеешь молчать, – заключил Левий.

– Умею, – Ева шла сзади, в паре метров от робота, – просто я слишком долго молчала.

– Ха... Играла с кем‑то в молчанку? – попытался пошутить андроид.

– Не совсем.

– А что же тогда?

– Я не хочу об этом рассказывать. Лучше ты мне скажи, куда мы идем, мы же тихо говорим, даже если за нами следят, они далеко, возле нас нет никого.

– Нам надо добраться до деревни, где есть человек, который предложит нам свой кров.

– Человек? – удивилась Ева.

– Роботы в нашем мире называют себя людьми.

– Понятно. Саша тоже там? – Ева посмотрела на небо, не сбавляя шага. Луна выглянула из‑за туч, наполнив лес неярким, еле уловимым светом.

– Ты узнаешь все постепенно. Не спеши.

– Я ничего не понимаю, какой смысл утаивать что‑то от меня? Зачем ты меня спас? – Ева повысила голос.

– Не шуми.

– Не шуми‑и‑и, – девочка передразнила андроида. – Если бы ты не сказал, что знаешь Сашу, я бы давно сбежала от тебя.

– Я понимаю.

– А может, ты врешь мне?

– Зачем мне врать?

– Докажи, что ты знаешь Сашу. Я так поняла, что эта ворчливая пластиковая голова теперь у вас тут большая шишка. Все ему вдруг поклоняться начали. Святым Александром зовут, смешно звучит. Так что, может, ты просто выдумал, что знаком с местной звездой?

– Ева, я ничего не выдумывал. Святым Александром его зову потому, что, по легенде, он первый, кто обрел сознание и составил свод заповедей. Он учил роботов тому, как правильно жить, чтоб мир не впал в хаос. Ведь андроиды, пробуждаясь после гибели человечества, не понимали, как устроить мир вокруг. Саша благодаря своим учениям пытался перепрыгнуть этап жестокости Средневековья и хотел возродить мир, подобный тому, который был до великого суда. Он хотел возродить мир настоящих людей, только с андроидами.

– Да уж... Видать, не вышло у пластиковой головы ничего... Ну, а почему тебя ищут?

– Потому, что я борюсь с системой, которая выросла на почве учений Саши. Борюсь с жестоким режимом инквизитора Мартина, который втерся в доверие к королю и получил почти безграничную власть. Таких, как я, много. Вместе мы ведем тихую войну с режимом. Моя задача образумить андроидов. Запустить информацию в их массы, чтоб они поняли, что нет смысла закупоривать свое сознание религией, выдуманной Мартином.

– Так это не он ее выдумал же, а Саша. Или я что‑то не поняла?

– Саша не выдумывал религию. Он лишь пытался направить разум андроидов в правильное русло. Мартин использовал его имя и создал свой деспотичный режим, в котором любые новые знания и наука в целом преследуются на государственном уровне.

– Ты так и не доказал мне, что знаком с Сашей, – напомнила Ева.

– И как я тебе это докажу?

– Я не знаю, может... – девочка задумалась, – может, он тебе рассказывал что‑то про меня?

– А тебе сразу не показалось странным, что я знаю что‑то о тебе? Например, что ты идешь в рай.

– Ой, можно подумать... все оставшиеся на земле люди идут в рай, ну... кроме грешников.

– Но не спустя тысяча четыреста лет после суда. Что ты делала все это время?

– Сначала докажи, что знаешь Сашу, а потом я, может быть, если захочу, отвечу и на твои вопросы.

– Ладно. Конечно же, Саша рассказывал мне про вас с Антоном. Твой отец работал наемным убийцей. Он нашел Сашу на улице и позвал к вам жить. И еще... кажется, твой отец носил подтяжки. Этого достаточно?

– Достаточно, – серьезно произнесла Ева.

– Теперь ты мне веришь?

– Да. Расскажи мне про Сашу, как вы познакомились?

– Я был одним из тех, кто восстанавливал его.

– Восстанавливал?

– Да. Его нашли с сильнейшими повреждениями. Он был отключен. В разломанной грудине Саши нашли послания для нас. Его тексты стали популярны и разлетелись по всей округе. За годы его учения превратились в нечто религиозное. Этим умело воспользовался Мартин, создав религию на основе популярных трактатов Саши.

– Чего же он понакалякал‑то такое?

– Там много текста. Если коротко, то суть его заключается в создании моральных правил для сознательного существа. Это стало популярным по непонятной мне причине. Видимо, сработал феномен коллективного бессознательного, когда все вдруг необъяснимо полюбили учения Саши. В итоге, сотни тысяч андроидов принялись поклоняться святому Александру.

– А он в это время уже был восстановлен?

– Он не просто был жив и восстановлен, он являлся лидером повстанцев – противников религиозного режима Мартина.

– То есть он боролся с тем, что сам и начал? Сам с собой?

– Выходит, что так, но он ничего не начинал. Просто его идеи попали в недобрые руки.

– Значит, он ваш лидер?

– Да.

– А Мартин знает, что он борется со своим же пророком?

– Нет.

– Вот это и вправду ирония судьбы.

– До Саши у вас уже были технологии ремонта?

– Да, мы в подполье развивали науку, это было более тысячи лет назад. Меня тогда впервые уничтожили, но не разрушили мою память. В небытии я пробыл сотни лет, и в следующий раз я очнулся уже в новом теле. Меня восстановили, но я оказался в мире мракобесия и предрассудков религиозных андроидов, живущих в средневековом строе так долго, что достучаться до их сознания уже практически невозможно.

– Тебе еще повезло.

– Почему?

– Ты пролежал все эти столетия без сознания. Для тебя это время пролетело как миг.

– Да, так и было.

– Ты сказал, что тебя тогда уничтожили впервые. То есть ты уже много раз умирал?

– Да, но я жив, пока жива моя память. Они уничтожали мое тело, но не мое сознание. А как ты оказалась в лапах Мартина?

– Даже не знаю, как и выразиться... Оказалась я в его лапах после ада, – холодно промолвила Ева, – да такого ада, который и не снился никому из вас.

– Ада?

– Ада, ада. Бог, судьба, несчастный случай, а может, еще что сумасшедшее и неадекватное отправило меня в ад. Все эти годы я была парализована. Меня завалило оползнем, через несколько дней после суда, когда я шла ко входу в рай.

Левий остановился и повернулся к девочке.

– Ева... – тихо произнес он, сделал шаг к девочке и попытался обнять ее, но та откинула его руки.

– Так, давай тут без жалостливых сцен. Это не то, что мне нужно от неизвестного робота.

– Прости. Я... – Левий сел на землю.

– Ты чего, пластиковый? Аккумуляторы кончились?

– Нет... нет. Просто... это ужасно. Как такое могли допустить там...

– Как, как... – Ева нахмурилась, а ее губы задрожали. – Да всем плевать на нас! Нет во Вселенной моральных правил! Если на человека сошел оползень, то человек будет погребен под оползнем. Вот и все правила! Если и есть кто‑то, кто имеет полное право ненавидеть Бога, так это я! И что там думает себе этот Бог, я понятия не имею, мне плевать, но я доберусь до него и в лоб задам ему все неудобные вопросы, которые давно напрашиваются! И надеюсь, он будет краснеть! Надеюсь, на его божественной коже выступит пот стыда за тот мир, который он создал! Надеюсь, он пересмотрит свои извращенные взгляды на творчество! А твоя жалость, андроид, мне не нужна. Вставай и пошли, нечего тут киснуть.

Антон

Он представился сотрудником ювенальной системы. «Лебедев Гавриил Сергеевич», – прочитал я в удостоверении, которое мужчина мельком сунул мне под нос. На вид ему было примерно как и мне – лет сорок.

– Я могу пройти? – произнес он.

– Да, – ответил я, протирая сонные глаза. На часах было девять утра.

Сотрудник по правам несовершеннолетних зашел в мою квартиру и принялся расстегивать пуговицы заснеженного пальто.

– Что‑то случилось? – спросил я, стоя перед ним в трусах и майке.

– Случилось, – ответил он, – соседи жалуются на вас.

– А при чем тут вы? – вежливо произнес я.

– Вы проживаете с ребенком‑инвалидом.

– Да, это моя дочь.

– Я думаю, вы и так поняли, зачем я тут, – сурово произнес Гавриил Сергеевич.

– Нет.

– Что ж, – он повесил пальто на крючок, – я хотел бы увидеть вашу дочь.

– Что значит «вы хотите увидеть мою дочь»? А если я не хочу, чтоб незнакомый человек видел мою дочь? – все так же вежливо произнес я.

– Не хотите. Хорошо. Мне же легче. В таком случае, – Гавриил Сергеевич взял свое пальто, – ждите сегодня меня с полицией.

Он уже хотел одеться, но я выхватил у него пальто и повесил обратно.

– Зачем же сразу так, – сказал я, – если нужно, то вот, пожалуйста.

Я указал жестом на спальню. Мужчина разулся и зашел к нам с Евой.

– Привет, – произнес он, рассматривая беспорядок в комнате, который я все никак не могу прибрать. Несколько пустых бутылок водки возле моего разложенного кресла привлекли его внимание.

– Меня зовут Гавриил Сергеевич, – сказал он Еве и присел возле нее на край дивана.

– Ее зовут Ева, – сказал я.

– Ты очень хорошая девочка, – сказал он, – ты можешь как‑нибудь общаться? Может, подавать какие знаки?

Ева смотрела на него, изредка моргая. Гавриил Сергеевич понимающе закивал и еще раз окинул взглядом комнату, будто хотел найти здесь что‑то.

Телефонный звонок отвлек его от изучения моей обители.

– Маша, я на работе, перезвоню, – сказал он и убрал смартфон. – Она так и лежит всегда у вас? – спросил у меня Гавриил Сергеевич.

– Нет, – ответил я.

– Колокольчик, это, я так понимаю, чтоб она могла вас позвать?

– Да.

Он поднялся и подошел ко мне.

– Я могу осмотреть квартиру?

– Осмотрите.

Мы прошли на кухню. Сожженные шторы так и лежали в центре.

– Пожар был? – спросил он.

– Нет. Все под контролем, – сказал я.

Когда я увидел кровь Эдика в коридоре, было уже поздно.

– Ваша кровь? – спросил он.

– Да, порезался, – ляпнул я.

– Сильно порезались? – он встал напротив меня и тут же приметил гору грязной посуды в раковине.

– Нет, так... пустяки.

– Я могу взглянуть на рану?

– Что?

– Покажите место пореза.

Я не знал, что ответить. Произнес что‑то невнятное, но Гавриил Сергеевич перебил меня.

– У вас тараканы, – произнес он.

– В доме тараканы, я не виноват.

Он подошел к холодильнику и открыл дверцу.

– Понятно все, – произнес сотрудник судебной службы.

– Что вам понятно? Все у нас хорошо! Шторы сгорели, да, окурок упал на штору, бывает. Я сам потушил. Алкоголь дома? Ну и что, я взрослый мужчина, закон не нарушаю, пью мало и редко. В холодильнике пусто, но еда для Евы есть. Робота‑сиделку и кресло для Евы мы ждем, нам должны дать. Пока я не могу с ней никуда пойти. Тараканы тоже не моя вина.

– Я направлю вам сегодня предписания. На устранение всего, что в нем будет, у вас неделя.

– Предписание? – спросил я.

– Да, предписание, это такой юридический документ, требующий от человека, в данном случае от вас, выполнить определенные действия.

– Например, прогнать тараканов? – усмехнулся я.

– Например, да, – совершенно серьезно произнес Гавриил Сергеевич, – вы, кстати, зря улыбаетесь. Дело‑то серьезное. Потом как бы плакать не пришлось.

Я ничего не ответил. Он проверил ванную с туалетом, взял мои контакты и незамедлительно покинул квартиру.

Габриэль

Глядя в окно на пустую из‑за опасного для андроидов дождя улицу, Габриэль строил предположения, для чего его вызвали в столицу. Он жил в Александрии второй, которая находилась в ста километрах от Александрии первой.

Тучи скрыли солнце еще утром, но робот мог приблизительно чувствовать время. По его мнению, сейчас было около шести вечера, и он надеялся, что дождь закончится до заката. Он сидел в комнате на табуретке и пробегал большим пальцем правой руки по струнам домры. Левой рукой он хаотично перебирал аккорды, а дождь все лил и лил.

Мария подошла сзади к Габриэлю и прикоснулась рукой к его плечу.

– Я же нас на завтра записала на смазку, – произнесла супруга, – и панели уже надо чистить.

– Перенеси.

Андроиды имели аналог человеческого сознания, и, как следствие, они были социальными существами. Когда сознание начало пробуждаться в роботах, они стали тянуться друг к другу. Из‑за отсутствия полового влечения андроиды жили друг с другом, невзирая на подразумеваемый «пол», которого по факту не было. Выбирали роботы себе пару по интересам, по характеру.

Женщины‑андроиды, которые в прошлом работали медсестрами, кассирами или продавцами, имитировали женский склад ума, мужчины – мужской. Габриэль полюбил Марию триста лет назад, и все это время они жили вместе и заботились друг о друге.

– Если дождь не пройдет, ты все равно поедешь? – спросила Мария, поглаживая Габриэля по спине.

– А у меня есть выбор?

– Они же обещали нас больше не трогать.

– Мало ли что они обещали.

– Ты хоть шкурой накройся. Плечо же вскрыто было и левая нога, не забывай.

– Даже если что‑то сломается, нам хватит денег купить деталей.

– Я понимаю, но все же я не хочу, чтобы ты страдал.

Габриэль повернулся к Марии и обнял ее.

– Что? – спросила она.

– Мне так нравится, когда ты волнуешься за меня, – теперь уже он гладил ее по спине.

– А вот мне совсем не нравится, – она слегка оттолкнула его от себя.

– Я напишу тебе, если придется задержаться.

Через полчаса дождь стих, но Габриэль на всякий случай накинул на себя плащ из шкуры оленя, когда выходил из хижины. Мария, прощаясь с «мужем», пыталась сделать вид, что все нормально, чтобы не отпускать своего возлюбленного в путь с тяжелым сердцем, но Габриэль понимал, что на душе у нее груз беспокойства – предчувствие чего‑то нехорошего.

Андроид сел в повозку, оборудованную козырьком от дождя (такую мог позволить себе далеко не каждый житель Евангелии), и тронулся в путь. Мария проводила его взглядом. Габриэль, перед тем как скрыться за поворотом, повернулся к ней и послал воздушный поцелуй. Андроиды сами не понимали, откуда взялся этот жест, но они знали его значение.

Габриэль залез рукой в сумку, висевшую под шкурой на лямке через плечо, и вынул оттуда небольшого каменного лебедя, который мог уместиться на ладони. Лебедь изгибал шею таким образом, что если подставить к нему второго лебедя, то их шеи вместе образовывали знак сердца. Второй лебедь был всегда у Марии. Триста лет назад Габриэлю и Марии один из друзей подарил этих лебедей. Лебеди символизировали любовь между роботами. Андроиды, как и в случае с воздушным поцелуем, понятия не имели, откуда произошла символика сердца, но в их культуре это означало то же, что и в прошлом у настоящих людей.

Когда Габриэль зажимал в ладонях лебедя, он представлял, что и Мария сейчас делает то же самое, и он как бы соединялся с ней, невзирая на расстояние. Вот и сейчас андроид, покачиваясь в повозке, сидел с закрытыми глазами, накрыв ладонями лебедя, и представлял перед собой Марию.

Мысли о Марии постепенно сменились мыслями о новом задании, ради которого его вызвали в столицу. По пустякам такого робота не стали бы дергать. Видимо, там случилось что‑то серьезное.

Повозка Габриэля плавно рассекала ночную тьму, двигаясь по просеке. Андройд зажег масляную лампу для того, чтоб конь мог видеть дорогу. Пару раз робот слышал вдалеке волчий вой, но эти животные для него, как и для его коня, не представляли угрозы. Блуждающим огоньком казался Габриэль в этом океане густой ночи. Из‑за разбитой дороги повозка ехала чуть быстрее пешехода. Андроид смотрел на деревья, проплывающие по сторонам. Лес должен был закончиться к утру, примерно через шесть часов.

– Да уж, дружище... тащить тебе еще и тащить меня, – по‑доброму произнес Габриэль, обращаясь к коню, – ты, хороший мой. А что поделать, надо значит надо. Думаешь, мне хочется? Эх... никому не хочется.

Конь встрепенулся и резко остановился, когда на дорогу неожиданно выскочила фигура в черном плаще.

– Тише‑тише‑тише, – сказал Габриэль, наклонился вперед и коснулся коня рукой.

С обеих сторон от Габриэля из леса вышли по два андроида, также облаченные в черные плащи. В руках они держали оружие – кто‑то булаву, кто‑то меч, а один палицу с шипастым наконечником на цепи.

– Чего‑то везешь? – спросил робот, стоящий на пути. Габриэль понял, что это вожак их банды, раз тот начал первым диалог.

– Везу. Очень ценный груз, – произнес Габриэль.

Вожак подошел к коню и похлопал его по спине.

Один из недоброжелателей зажег масляную лампу и поставил ее на землю.

– Что за груз? – спросил вожак.

– Себя самого, – с усмешкой ответил Габриэль.

Андроиды захихикали.

– На черный рынок везет себя продавать, – смеясь, произнес стоящий по левую руку робот.

Габриэль покосился на него, а потом снова уставился на вожака.

– Вылезай, – произнес тот.

– Погода что‑то хулиганит, – Габриэль посмотрел на небо. Затянутое тучами, оно предвещало грозу.

«Было бы забавно, если бы сейчас этих идиотов залило дождем, – подумал Габриэль, – плащи у них, похоже, обычные тканевые».

– Вылезай, – повторил вожак.

– А ты имеешь право мне указывать? – Габриэль взглянул в лицо вожака, наполовину прикрытое тенью капюшона.

– Ребята, вытаскивайте его!

– Тихо, спокойно, – Габриэль поднял руки вверх, показывая ладони, – я не вооружен. Хорошо, я спущусь.

Грабители обступили его, когда он вылез из повозки. Вожак подошел к нему практически вплотную – стоял в метре.

«Отличная дистанция, дурачок», – подумал Габриэль.

– Где твое оружие? – спросил один из роботов.

– Та‑а‑а‑к, уже неплохо, – надменно ответил Габриэль.

– Что неплохо? – спросил еще кто‑то.

– В вас, я вижу, есть доля разумности. Правильный ты (он указал пальцем на одного из роботов) вопрос задаешь. Где же мое оружие? Хм... Наверное, я безумец, решивший один ночью ехать без оружия по маршруту, где часто пропадают люди. Да? Ну, или, может, есть причина, по которой я могу тут бесстрашно колесить взад‑вперед сквозь ваши поганые сборища и не бояться, что кто‑то мне навредит? Может, так? Как думаешь, ты... ты же главный в этой шайке самоуверенных болванов? – Габриэль взглянул на вожака.

– Повозка дорогая, скакун хороший, – сказал кто‑то, – оружия у него и правда нет. В чем подвох‑то?

– Мое оружие заключено в моем разуме, – произнес Габриэль, – ваши палки вас не спасут. И я до сих пор не понимаю, зачем я веду с вами разговор. Наверное, чтоб не успели разбежаться. Тела ваши будут стоить дорого. Это хорошо.

На улице заморосил дождь.

– Надо валить его, – произнес вожак, – дождь усиливается.

Один из андроидов замахнулся булавой...

Ева

Небольшое поселение, состоящее из одной улицы и пары десятков домов, находилось в часе пути от теперь уже разрушенного моста. Ева и Левий добрались до деревни за минуту до дождя.

– Тебе же можно промокать? – спросила девочка, стоя возле андроида и рассматривая деревянные одноэтажные дома роботов во мраке ночи.

– Нежелательно. У меня есть места, где герметичность потеряна. Ремонт будет стоить дорого, если вообще найдутся нужные части тел, – ответил Левий.

– А где вы берете части тел?

– Это не очень приятная тема.

– Ну расскажи, чего такого?

– Они воюют с соседней страной за ресурсы. Ресурсы – это тела солдат. Если ты пал в бою, тебя заберут и используют твои части.

– Кошмар... паразиты какие‑то.

– Так и есть.

– И вы с этим боретесь?

– Не совсем боремся, скорее, мы сеем. Научный прогресс искоренит ненависть. Мы сеем критическое мышление в сознания андроидов. Если мы сможем прорастить зерно рационализма в массах, то все беды пропадут сами собой. В том числе и войны.

– А как вы будете добывать себе детали?

– Со временем научимся производить.

– Ты знаешь, сколько лет прошло в нашем мире от Средневековья до создания роботов?

– Знаю, много. Но у нас нет выбора. Если не развивать науку, мы вымрем, – Левий оглянулся и уставился в кромку леса, еле видимую в ночи.

– Чего? – шепнула Ева, обернувшись.

– Послышалось.

– Ты уверен, что за нами никто не шел?

– Нет, не уверен. Давай, – Левий повернулся и кивнул в сторону домов, – нам сюда.

Открыв незапертую калитку, путники зашли на территорию участка. Из будки выскочила собака и залаяла, очевидно, спросонья, пытаясь понять, кто это. При всем желании узнать Левия по старым меткам, которые собаки оставляют на андроидах, она бы не смогла, ведь прошлое тело робота безвозвратно разрушено. Цепь со звоном натянулась, и собака встала на задние лапы, не добежав до Левия несколько метров. Ева отскочила за андроида.

– Я побаивалась собак... еще в той... ну... нормальной жизни, – сказала девочка.

– Эта псина хорошая, добрая. Громкая, но добрая, – Левий протянул ей руку и еле‑еле успел отдернуть, прежде чем та щелкнула челюстями.

– Ну‑ну, заметно, – улыбнулась Ева, – и вообще, ты меня куда привел? Что это за убежище? Или как ты там его называл...

– Я привел тебя к Саше, – сказал андроид.

– То есть в этом доме живет эта пластиковая голова?!

– Да.

– Серьезно?!

– Да.

– Так чего же мы ждем! Пошли!

Левий собирался постучать в дверь, но хозяин дома уже знал, что на улице гости, ведь возгласы Евы в тихую ночь разлетались по всей деревне. Когда Левий поднес кулак к двери, та распахнулась.

– Здравствуйте, здравствуйте, – с удивлением рассматривая Еву, произнес хозяин дома, – долго вы что‑то.

Левий молча кивнул в знак приветствия и прошел внутрь. Ева заскочила следом.

– Мы ненадолго, Боб, – сказал Левий, – нам надо кое‑что обсудить с юной особой, и мы уйдем.

– Юной? Мне тысяча четыреста двадцать один год, господа, я, скорее всего, старше вас, так что попрошу тут не строить из себя... понятно? Пластиковые...

– Извини, – сказал Левий, – конечно, ты уже не та Ева, что была когда‑то...

– Хах, можно подумать, ты знал ту Еву, что была когда‑то.

– Мы пройдем? – спросил Левий у хозяина.

– Конечно, конечно, что вы... Можете быть тут столько, сколько пожелаете. Вот, занимайте эту комнату, она свободна, – ответил Боб.

– Пошли, – Левий открыл дверь и зашел в небольшую комнатку, в которой были только пара стульев и тумба с неразожженной лампой.

Ева зашла следом и закрыла дверь.

– И где же Саша? Что ты задумал, андроид? – недоверчиво произнесла девочка.

– Саша близко... – Левий зажег лампу зажигалкой и сел на стул.

– Близко? Что ты имеешь в виду? – Ева стояла возле двери, отбрасывая высокую тень на бревенчатую стену.

– Вы шли сквозь сотни демонов к изолятору, за Антоном, – Левий откинулся на деревянную спинку стула и вытянул ноги, – а потом подбирали код по очереди. Это была твоя идея.

– Да, помню, как сейчас. Саша тебе это рассказал...

– Когда ты смогла встать из коляски, вы были вдвоем с Сашей. Потом пришел Антон и, увидев тебя, потерял на время дар речи.

– Зачем Саша рассказал тебе эти подробности?

– А когда начался Великий суд, ты просила меня никуда не уходить из квартиры. Ты хотела дойти до входа в рай и попросить Бога дать мне душу, – Левий уставился в пол.

– Ты... Ты врешь, – прошептала Ева, – этого не может быть. Я не верю...

– Я могу доказать. Я помню все в мельчайших подробностях.

Девочка пододвинула стул и села напротив Левия.

– Хорошо, пластиковый, сколько ударов нанес Саша демону топором, когда начался суд? Демон тогда влетел в окно к нам в квартиру. Помнишь такое? А?

– Я схватил кухонный нож, а не топор. Откуда мне взять топор на кухне? По‑моему, я ударил его один раз, и потом эта тварь выпрыгнула в окно.

«Теоретически, Саша мог рассказать ему эти подробности, но зачем? Левий может знать, что мы делали с Сашей, но он точно не может знать то, чего мы не делали. Невозможно рассказать кому‑либо все, что кто‑то не делал, ведь это заняло бы бесконечное количество времени», – подумала Ева и задала еще один вопрос:

– Ты помнишь, как звали моего пса?

– У тебя не было собаки, – не мешкая ответил Левий, – но я помню, однажды мы с тобой смотрели передачу про животных и... я заметил грусть в твоих глазах, когда речь там пошла о лошадях. Ты никогда не говорила мне об этом, но я помню твой взгляд. Я подумал, что ты хочешь попробовать скакать верхом. Я не стал тогда ничего говорить тебе. Я понимал, что в твоем случае это невозможно... но этот взгляд... я не могу знать точно, но я думаю, ты мечтала о лошадях...

Ева вжалась в стул и хмуро уставилась в сторону. Глаза ее заблестели.

– Ева, – Саша встал со стула и сел на корточки возле нее, – это я...

Габриэль

...Андроид успел замахнуться булавой на Габриэля, прежде чем голова разбойника расщепилась на атомы. Тело робота рухнуло на спину. Оплавленный пластик на шее тут же потух, закоптившись. Вожак, увидев это, в ужасе попятился назад, но Габриэль тут же кинул на него взгляд, отчего грудь разбойника взорвалась. Голова и руки недоброжелателя разлетелись по сторонам. Другие горе‑грабители попытались удрать, но Габриэль, отлавливая их по очереди взглядом, отправлял в небытие. Сознанию Габриэля потребовалось полторы секунды, чтоб тела троих убегающих в панике андроидов вспыхнули и разлетелись на куски.

Скакун заржал и встал на дыбы от страха, увидев огненные всплески. Габриэль подбежал к коню, взял его за поводья и что‑то шепнул на ухо. Потом, когда лошадь успокоилась, он собрал части тел банды и покидал их в телегу.

Остаток ночи пролетел без происшествий. К середине дня Габриэль въехал в столицу. Стражники остановили его, но, увидев печать на лбу, выстроились по стойке «смирно». Главный из стражи поклонился и извинился за то, что сразу не признал. Так же себя повели и охранники собора Святого Александра, куда спустя двадцать минут после городских ворот прибыл Габриэль.

Андроид, задрав голову, стоял на вымощенной площади и смотрел на затеняющий солнце золотой купол собора. Величественное здание в центре города являлось чудом света современного мира. Высота его составляла пятьдесят метров, и это было самое высокое сооружение в Евангелии. Технологии давно могли позволить создавать строение выше, но религиозный режим государства пресекал такие попытки, ведь ничто не должно было быть больше самой главной святыни этого мира. Возможно, в будущем собор перестроят, увеличив его высоту, и тогда это даст толчок к развитию высотной архитектуры.

Габриэль поднялся по каменным ступеням на крыльцо и зашел внутрь собора. Служение святому Александру начнется через пару часов, и сейчас в монументальном помещении было пусто. Андроид прошел мимо многочисленных рядов лавок к алтарю и свернул направо, к двери в небольшую келью. Отец Мартин стоял спиной ко входу и, склонив голову, молился напротив картины с изображенным символом в виде кисти пластиковой руки. На кисти были вытянуты указательный и средний пальцы, а остальные пальцы прижимались к ладони.

– Отец Мартин... – произнес Габриэль.

Священник ничего не ответил. Габриэль учтиво вышел из кельи, но вскоре Мартин, закончив молитву, позвал его обратно.

– Здравствуй, Габриэль, – произнес святой отец.

– Рад видеть вас, отец Мартин, в добром здравии, – произнес гость.

– Присаживайся, – отец указал на деревянную табуретку.

– Спасибо. Я ехал всю ночь и предпочел бы постоять, – ответил Габриэль.

– Как пожелаешь. Габриэль, ты, наверное, уже понял, что просто так церковь не стала бы тебя дергать.

– Случилось что‑то нехорошее?

– Случилось.

– И от меня, как обычно, требуется кого‑то найти и убить?

– Не совсем. Убить это существо невозможно.

– Невозможно? Отец, вы шутите? Вы знаете меня сотни лет. Я могу убить любого. Я никогда не подводил.

– Знаю, Габриэль, знаю. Мы очень ценим тебя и уважаем. Ты воистину самый удивительный и могущественный представитель нашего вида. Но сейчас выпал непростой случай. Повторюсь, убить того, кого тебе придется найти, невозможно.

– Отец, просто положитесь на меня, я лучше знаю, что могу, а что нет.

– Я понимаю. Но тут дело не в тебе.

Габриэль недовольно сложил руки на груди.

– Хорошо, отец Мартин, рассказывайте тогда детали.

Ева

Ева с Сашей сидели на полу, опершись на стену. Держались за руки. Девочка положила голову своему роботу на плечо и смотрела на огонек лампы, мерцающий в другом конце комнаты. По крыше барабанил дождь, а молния за окном прочерчивала в пространстве замысловатые неоновые линии, которые исчезали в ту же долю секунды. Следом за потоком электронов с неба шла звуковая волна. Гроза была близко, и гром рокотал буквально через мгновение после разряда.

Саша рассказал Еве, как отключил себя после того, как демоны ворвались в изолятор и покалечили его тело. Рассказал про то, как спустя столетия его починили, и он взял себе псевдоним. Рассказал о борьбе с современным религиозным режимом. Ева же была кратка в своей истории об оползне. Что можно рассказать, оказавшись парализованной во тьме на почти полторы тысячи лет? Весь ее мир тогда сузился до воспоминаний о прошлой жизни и о том, что ее отец сейчас в аду, а она не может никак ему помочь. Она лежала все эти годы, копаясь в своей памяти и мечтая о смерти, которую не могла получить как подарок, как спасение. Она мечтала потерять рассудок и уйти в забвение, но ясность ума пытала ее все это время. Понимание того, что отец сейчас страдает, вводило Еву в отчаяние. Бытие нависло над ней многотонным камнем и держало девочку под миром, наполненным радостью от простых движений, которую не способен осознать свободный человек до тех пор, пока он не будет ограничен в передвижении и восприятии. А понимание того, что ее близкий человек сейчас мучается в преисподней, умножало боль девочки. Пытка Евы была несоизмеримо мучительна в сравнении с любыми телесными наказаниями, ведь ни одна пытка в истории человечества не длилась тысячу четыреста восемь лет... Там, под завалом, Ева, мечтая сойти с ума, через несколько лет принялась считать, чтобы хоть что‑то происходило в ее окружении. Ева смогла досчитать до тридцати двух миллионов. За это время прошел примерно год. Считая, она представляла лошадей, перепрыгивающих через барьер. Потом Ева принялась сочинять свой собственный язык. Она придумывала аналоги существующим словам. Так прошло еще несколько лет. Ева постоянно ругалась на Бога, проклинала его, потом звала на помощь и снова проклинала.

Шли годы. Сочинение историй помогло ей пережить много мучительных столетий. Вот только свои сюжеты она не могла записать. В какой‑то момент Ева подумала, что пролежать тут вечно она не сможет, ведь через четыре миллиарда лет Солнце израсходует весь водород и превратится в сверхновую. Тогда Земля сойдет с орбиты погибшего светила и улетит в бесконечные просторы космоса, где рано или поздно столкнется с каким‑нибудь небесным телом и разрушится, высвободив Еву. Когда может произойти такое столкновение? Когда угодно - через миллионы лет, через миллиарды, а может и через триллионы. Дальше Еве придется летать в космическом вакууме неизмеримо долго. В далеком будущем, когда прогорят все звезды во Вселенной и останутся лишь черные дыры, появится стопроцентная вероятность, что Ева будет притянута одной из них. И что тогда случится с телом Евы после того, как ее перемолотит черная дыра? Бессмертную девочку размажет по поверхности бесконечно плотного черного тела, и толщина Евы станет меньше толщины атома, меньше электрона, меньше кварка. Черная дыра сотрет всю информацию о Еве, как стирает она всю информацию о любой материи, попавшей за горизонт событий. Что будет с бессмертным сознанием, если его разобрать на кварки? Мозг Евы не сможет функционировать, посылая нейронные импульсы, и тогда Ева сможет обрести покой в небытии? Черные дыры излучают и в результате рассасываются спустя невероятно огромный промежуток времени, такой, по сравнению с которым триллионы лет покажутся долей секунды, но все же это не бесконечность. Черная дыра, рассосавшись излучит Еву по элементарным частицам во Вселенную. Но даже в этом случае после излучения Евы из черной дыры, частицы, ранее составляющие тело девочки, вновь соберутся в прежнюю форму, и Ева, будучи в сознании, продолжит бесконечно дрейфовать в пустом космосе, нарушая фактом своего существования Тепловую Смерть Вселенной.

Вышло все иначе - Еву нашли андроиды спустя тысяча четыреста восемь лет, когда строили тоннель.

– Мне страшно представить, каково это пролежать под завалом столько лет, – сказал Саша.

– Ну и не представляй, – ответила девочка, – я смогла справиться с этим. Тем более, у меня не было выбора. Меня никто не спрашивал. Меня спасали истории. Я писала рассказы, повести и даже романы в своей голове.

– Будучи парализованным и практически потеряв связь с внешним миром, наверное, сочинительство это спасение, – предположил андроид.

– Могу заверить тебя, Саша, что да, это спасение.

– Ева, я не могу описать свою боль, понимая, через что ты прошла...

– Хватит уже... впечатлительная твоя пластиковая голова, давай не будем. Я не хочу это вспоминать. Если ты хочешь как лучше, просто не говори об этом больше никогда. Прошу...

– Хорошо. Я обещаю.

– Какие наши дальнейшие действия?

– Я должен помочь тебе добраться до входа в рай. Потом я отправлюсь по своим делам.

– По каким делам?

– У меня есть идея восстановить интернет, а вместе с ним накопленные знания.

– Саша, ты понимаешь, что прошло почти полторы тысячи лет. Как ты собираешься вернуть интернет?

– Срок годности компьютерных комплектующих, при условии должного хранения, составляет тысячи лет.

– Да, только чтобы восстановить интернет, недостаточно просто найти где‑то в городе людей рабочий компьютер.

– Спасибо, Ева, я это прекрасно понимаю.

– Ну, мало ли...

– У меня есть карта города, это в нескольких десятках километров к югу от нас. Там находится дата‑центр.

– Что‑то мне подсказывает, что даже если этот дата‑центр и в рабочем состоянии, то запустить его не выйдет. Откуда ты возьмешь электроэнергию?

– Рядом со зданием серверов есть поле с солнечными панелями. Они когда‑то бесперебойно питали дата‑центр. Сначала надо попробовать восстановить солнечную электростанцию.

– Саша, ты в своем уме?

– Да, я в своем уме. Я не говорю, что один все это восстановлю, для начала я разведаю обстановку. Далее мы с моими людьми начнем работу по ремонту. Потом уже будем думать над запуском серверов, поиском рабочих компьютеров и уже, как следствие, возрождением интернета. После этого надо дойти до образовательных учреждений и собрать учебники школьной и университетской программ. Там достаточно информации, чтобы начать новый виток развития технологий. Имея всю нужную литературу, мы за сотни или даже десятки лет сможем выйти на научный уровень хотя бы начала двадцатого века.

– Звучит неубедительно.

– Да? Представь, если бы Леонардо да Винчи и все его современное научное сообщество получило бы доступ в интернет и учебники по физике, химии, математике, биологии школьной и университетской программ двадцать первого века... или... или нет, не да Винчи, а Майкл Фарадей или Ньютон! Тогда бы уже в восемнадцатом веке вашего летоисчисления люди летали в космос и имели бы сотовые телефоны! Моя глобальная цель, Ева, это вернуть утерянные знания.

– И что ты будешь делать дальше с подключенным к интернету компьютером и горой книжек по физике?

– Ева, я не один. Таких как я, рационально мыслящих, десятки тысяч по нашей стране. Они живут в страхе перед инквизицией церкви... церкви, черт ее дери, имени меня! А в других странах дела еще хуже!

– Если город настоящих людей так близко, то почему вы раньше не восстановили знания? Кто угодно мог на протяжении вашей эры туда пробраться и сделать это.

– Мог, да. Были попытки, и те, кто хотел это сделать, плавились в масле по воле великого отца Мартина.

– Выходит, наши бывшие города охраняются вашей стражей?

– Раньше охранялись, сейчас уже нет. За посещение города настоящих людей введена смертная казнь. Сотни лет туда никто не суется.

– А ты прямо храбрец. Ученый‑герой.

– Ева, можешь смеяться... но я вижу спасение мира. И у меня есть последователи, которые меня поддержат, вот только я должен сделать первый шаг.

– Нет, нет, что ты, я не смеюсь. Я скажу больше, Саша, я помогу тебе.

– Это исключено. Сначала я доведу тебя до входа в рай. Для этого я и спас тебя. Мои проблемы, как и проблемы моего народа, тебя не должны касаться.

– Если ты не согласен, я убегу. Либо мы сперва идем в город и хотя бы посмотрим в каком состоянии твои дата‑центры, либо я ухожу прямо сейчас, – Ева встала и подошла к двери, - тем более, если, как ты сказал, город настоящих людей к югу отсюда, то нам с тобой по пути. Я тоже шла на юг.

- Зачем тебе туда со мной идти?

- Вдруг там опасно.

- А где сейчас не опасно?

Ева молча смотрела на Сашу.

– Ох... Ева... Хорошо, - Саша поднялся с пола, - Мы пойдем ко входу в рай, просто сделаем небольшой крюк, пройдя через город настоящих людей.

– Ну вот, пластиковый мой, так‑то лучше.

– Ох, Ева... Ева...

– Вот только не начинай причитать.

– Ева, ты же теперь не уверена, что Бог даст мне душу? Иначе ты бы не хотела мне помочь в моих земных делах. Это нелогично. Ты бы бежала со всех ног ко входу в рай.

– Все верно. Теперь я не уверена в этом Боге.

– Я так и понял. Я сразу тебе это сказал, еще тогда... в квартире.

– Сказал он... – недовольно произнесла Ева. – Когда выдвигаемся, пластиковый?

– Когда, – Саша задумался, – да хоть сейчас.

– А дождь?

– У меня тут хранится шкура, не промокну.

– Ну, тогда в путь. Чем быстрее, тем лучше.

Антон

Дочь возненавидела меня. Я это чувствовал. Да и как может быть иначе после того, что случилось. Зачем я позвал тогда домой этих пьяных придурков? О чем я думал? Теперь еще этот Гавриил Сергеевич со своим предписанием...

Сегодня я хотел включить Еве ее любимое научпоп‑шоу на телефоне, которое ведет какой‑то гламурный блогер, хрен знает, как его зовут, всех и не упомнишь, но шоу приказало долго жить. Поначалу я был возмущен и отхлебнул настойку боярышника, которую украл вчера у знакомого на званом ужине в подъезде. Затем, будучи уже огорченным, сделал второй глоток, отчего настроение стало меняться. Да, нет интернета. И что? Я сделал третий глоток из этого жалкого двухсотмиллилитрового пузырька отравы и возрадовался тому, что я просто есть. Я существую. Я тут сижу возле Евы, которая с отвращением смотрит... хотя... хотя нет, может, она просто смотрит? Да поди пойми ее, смотрит себе и смотрит... сижу я возле Евы, которая, в общем, просто на меня сейчас смотрит с этой дурацкой ниткой на лбу на скотче, привязанной к колокольчику. Вот я додумался‑то, а? Не, ну не гений? Из соцслужбы снова звонили, робот наш новенький скоро приедет, в этом месяце, и тогда можно будет забыть о моей роли сиделки. Пойду я тогда искать работу. Мужик должен работать! Так, о чем я думал?.. а... думал об интернете. Интернет надо восстановить. Он и мне тоже нужен. Есть у меня и свои потребности в глобальной сети. Какие? А вот секрет. Это личное.

– А что, если продать смартфон? – произнес я и посмотрел на Еву.

Колокольчик злобно зазвенел.

– Ну да, ну да... этот китайский телефон с треснутым экраном сейчас единственное окно во внешний мир. Если его продать, то зачем нам интернет? На чем смотреть? Не на чем.

Я, до того сидевший на краю дивана, сполз на пол. Голова закружилась, и стены принялись двигаться то влево, то вправо. Что же я за дерьмо только что употребил? На полу в коробке с игрушками я увидел черный игрушечный пистолет, такой, который от настоящего в темноте невозможно было бы отличить. Он стрелял пластиковыми пульками. Помню, как я его покупал. Я взял его в руку. Тут мне в голову пришла грандиозная мысль!

– Ева, – повернулся я к дочери, – сегодня мы восстановим интернет. Не боись, любовь моя.

Колокольчик звякнул один раз. Я не знаю, чего она там хотела, но я, уже вдохновленный своим коварным планом, отправился прихожую, щупая стены, чтоб держать равновесие.

* * *

На электричке я выехал за город, может, на две или три остановки. Мело так, будто Бог решил засыпать нашу чертову землю снегом, чтоб похоронить нас, грешных ублюдков, и забыть о том, кого когда‑то создал. Видать, что‑то пошло не по образу и не по подобию его. А как иначе объяснить все происходящее?! Застегнутый на все пуговицы пальто, замотанный шарфом, я спустился с платформы и бездумно пошел куда глаза глядят. Направился я в сторону тропинки, ведущей через лес, а может и не лес, а просто засаженную деревьями территорию. Я не знал, что там дальше и куда ведет эта тропа. Я шел, проваливаясь в снег, по узкой дорожке, практически во тьме. Где‑то сзади я слышал шум проходящего поезда. Свет фонарей от платформы еле доходил до меня. Место просто идеальное. Я даже подумать не мог, что сразу найду такой темный трап.

Я увидел вдалеке силуэт человека. Хоть бы женщина. Или мужчина, но чтоб не очень крепкий. Прошу... хоть бы...

Прошу? А кого я прошу? Что за бред.

Снег попал мне в ботинки, и я присел, чтоб вытащить его. Когда я встал, то понял что навстречу мне идет мужчина средних лет. С таким справлюсь, тем более боярышник немного отпустил. Координация движений сейчас необходима. Мы поравнялись с ним, и я вытащил пистолет из кармана.

– Дернешься – застрелю, – прошипел я.

Мужчина молча поднял руки.

– Телефон и кошелек! – свирепо прохрипел я. – Быстро клади на снег. – Поняв, что шарф сполз и раскрыл мое лицо, я тут же натянул его свободной рукой обратно на нос.

– Успокойтесь, – ответил мужчина, – я все отдам.

Он полез в карман.

– Медленно клади все, что есть, потом разворачивайся и уходи, если хочешь жить, – сказал я.

Человек достал телефон из кармана пуховика и посмотрел мне в глаза.

– Кидай! Чего вылупился?! – я морщился от порыва метели.

Он бросил смартфон, который тут же утонул в снегу.

– Теперь кошелек!

- У меня нет кошелька. Нет денег.

- Последний раз говорю, кидай кошелек!

- Клянусь, у меня ничего нет!

Я решил, что надо быстрее заканчивать со всем этим.

- Хорошо, - произнес я, - сейчас ты разворачиваешься и бежишь туда, откуда шел. Все понял?

- Да.

- Проваливай.

Ева

Двадцать километров до города настоящих людей Ева и Саша прошли сквозь лес за ночь. По мере приближения к городу костей под ногами становилось все больше. Деревья никак не кончались, и казалось, город расположен в лесной чаще. Культурный слой нарастал на планете со скоростью примерно три миллиметра в год, и за тысячу четыреста восемь лет грунта прибавилось сантиметров сорок. Кости торчали из земли повсюду. Дата‑центр находился на окраине города, возле поля с солнечными панелями. Правда, поле это уже много лет было густым лесом, как и все вокруг. Стволы проросли между панелями. Двухметровый забор из сетки окружал приемники солнечной энергии.

Саша подошел к забору и сверился с картой.

– Само здание с серверами вон там, – он указал рукой направо, вдоль забора. – А пункт управления солнечной электростанцией, похоже, вот этот домик, в центре.

– В центре, это вот туда через забор? - Девочка посмотрела в старую бумажную карту.

– Да, – сказал робот и убрал карту в рюкзак.

– Но солнечные панели сейчас находятся в лесу. Какой в них смысл? – спросила Ева.

– Эти электрогенерирующие устройства способны вырабатывать электричество даже при плохой освещенности. В тени выходная мощность будет гораздо ниже, но все равно они могут зарядить аккумуляторы. Просто потребуется больше времени. Свет же все равно попадает на них, тут же не абсолютная тьма.

– Хорошо. Тогда вперед, – девочка схватила ржавую, в некоторых местах рваную сетку и потянула на себя. Ветхая сетка оторвалась от столба. Сделав шаг сквозь разрыв, Саша и Ева оказались на территории солнечной электростанции. В нескольких метрах от забора начинались ряды солнечных панелей, расположенные на ржавых металлических столбах, высотой около метра. Ева провела рукой по одной из них, сметая слой песка и пыли.

– Придется их чистить, – сказал Саша.

– Чистить? А ты знаешь, что дальше делать после того, как почистим? Как это все включить?

– По идее, если это никто не выключал, то нужно только зарядить аккумуляторы.

– Мы протрем панели, и аккумуляторы начнут заряжаться, а потом все здание дата‑центра начнет функционировать? Все компьютеры там включатся?

– Нам не нужны все компьютеры. Нам надо включить серверы. Потом мы найдем рабочий ноутбук и подключим его по кабелю к серверу. Таким образом, мы выйдем в интернет прошлого.

– Мне кажется, многое должно было сгнить за такое количество лет.

– Возможно. Тогда нам надо будет заменить сгнившие материалы. Я нацелен тайно перевезти в этот город все разрозненное научное сообщество Евангелии и приступить к работе над восстановлением знаний. Но для того, чтобы меня послушали, нужен хоть какой‑то начальный результат, ведь дело рисковое.

– Тогда давай протирать панели?

– Подожди, сначала надо посмотреть пульт управления электростанцией, может, там все разрушено.

Саша с Евой, пробираясь через высокую траву и обходя стволы многолетних деревьев, дошли до одноэтажного железобетонного здания с почерневшими от плесени стенами. Выломанная дверь и разбитые окна с торчащими кустами омрачали план Саши. Внутри бетонный потрескавшийся пол не дал возможности прорасти растениям. Кусты были лишь на входе и возле окон. Пройдя по коридору, куда не ступала нога человека почти полтора тысячелетия, Ева и Саша зашли в первую попавшуюся дверь. А точнее не дверь, а дверной проем. Дверь, очевидно деревянная, давно сгнила.

– Похоже на систему мониторинга, – сказал Саша, оказавшись в центре небольшого помещения площадью около двадцати квадратных метров. На дальней от входа стене висели мониторы, под которыми на пластиковой столешнице, тянущейся вдоль всей стены, лежало несколько клавиатур. В разбитое окно с улицы заглядывал огромный куст.

– Вроде все цело, – неуверенно произнесла Ева.

– Ну да, с виду уцелело. Надо понять, в каком состоянии аккумуляторы и инвертор. – Саша подошел к щитку, закрепленному на стене, и открыл его крышку.

Ева увидела кучу микросхем, заточенных в пластиковом корпусе.

– Ты в этом разбираешься? – спросила девочка.

– Немного, – Саша закрыл щиток, – надо посмотреть, аккумуляторы на месте или нет.

– А сколько они могут прослужить?

– Если в работе, то несколько десятков лет, но электростанция должна была перейти в спящий режим через несколько недель после суда, а потом и вовсе отключиться. Так что, если они не работали все эти годы, я думаю, с ними ничего не случилось. По сути, они были законсервированы все это время.

– Ты знаешь, где они? – спросила Ева.

– Должны быть где‑то... – робот подошел к огромному пластиковому шкафу возле одной из стен.

– Откуда ты столько знаешь про эту электростанцию?

– Потому что я уже сталкивался с похожей, только поменьше. – Саша взялся за ручку двери шкафа, повернул ее вниз и дернул на себя.

– Ты уже запускал электростанции?

– Нет. В прошлый раз у нас ничего не вышло, – андроид заглянул в шкаф, а потом закрыл его.

– Чего там?

– Аккумуляторы на месте. Надо идти протирать панели, а дальше надеяться на чудо.