Сад падающих звезд

Саша проснулся в пятницу с лёгкой головной болью, тяжёлым сердцем и осознанием, что этот проклятый день наступил.

Он должен был быть в доме деда ровно в половину десятого. На сборы не должно было уйти много времени, поэтому он поспешил в душ, чтобы смыть с себя шлейф стойкого перегара и хотя бы намек на то, что он вчера активно употреблял коньяк, от которого мысленно начинало тошнить.

Саша выпил немного кофе, покурил на балконе и понял, что погода полностью соответствует его настроению. Тяжёлые грозовые тучи нависли над городом, не давая чёткого указателя времени. Солнце скрылось за облаками. Порывистый ветер, дующий с моря, был необычно холодным. Погода была в принципе не похожа на ту, которая могла быть в середине июля.

Обычно было очень жарко, знойно и безветренно. Осадков было катастрофически мало вплоть до октября, пока не наступала быстрая осень, а потом и зима.

Сегодня же все было наоборот. Было стойкое ощущение, что обязательно разразится гроза, поднимется ветер и польёт настоящий ливень с груздями капель.

Словно самой погоде было слишком трудно отпустить Ивана Фихнеева в последний путь.

Саша оделся во все чёрное, нацепил маску без эмоциональности и выехал ровно в девять, чтобы приехать немного раньше.

К моменту, когда он приехал в дедушкин дом, начал накрапывать дождь. Фихнеев сидел в машине несколько минут, чтобы собраться с мыслями и духом.

«Все будет нормально» — убеждал внутренний голос.

Он вышел из машины, оглядывая скудный двухэтажный домик, в котором жил дед последние десять лет. Здание подверглось ремонту около трех лет назад: была полностью отремонтирована крыша и построен пристрой в виде летней беседки.

От этого места пахло домом и уютом. Саша с желанием приезжал к деду, чтобы провести здесь время.

Сейчас же это место навевало тоску, яркие воспоминания и душевную боль.

Саша с неохотой входил в дом. Он кратко поздоровался со всеми, останавливаясь возле дверного проема. Рядом встали мама и старший брат.

Прощание дома было не слишком быстрым. Фихнеев оглядывал комнату, которая, как ему показалось, потеряла жизненный облик: задёрнутые окна и занавешенные зеркала. Солнца по-прежнему не было, и в комнату лилось естественное освещение: серое и мрачное. Все игрушки, фото и личные вещи, стоящие на полках, были сложены в коробку. Даже звона часов не было, которые висели на стене. Время остановилось.

Практически никто не разговаривал друг с другом. Либо шептались, либо молча сканировали друг друга пустыми взглядами.

Саша наотрез отказался слишком долго смотреть на хладное, практически мраморно-бледное лицо деда. Ему было страшно осознать, что это происходило прямо здесь и сейчас.

Похороны.

Это казалось нереальным, дурным кошмаром, от которого хотелось проснуться.

Он смотрел на Антона, который выглядел достаточно собранным и раскаивающимся. Мама не сдерживала слез, аккуратно вытирая их платком. Дед относился к ней, как к своей дочери, души не чаял в Оксане, которая подарила Ивану двух замечательных мальчишек.

Единственный, кто держался неприступно и слишком отстраненно — папа.

Он просто был в стороне, будто не находился на похоронах своего отца. И правда, последние полгода Сергей и Иван были в натянутых отношениях, будто не могли что-то поделить, прийти к общему решению. Саша не знал, почему между ними были столь напряженные отношения, да и не хотел знать. Этого его вовсе не касалось.

Отпевание в церкви было максимально траурным. Панихида была важной составляющей сегодняшнего вечера. Иван был верующим и боголюбивым человеком, который соблюдал посты, ежемесячно посещал церковь и не боясь купался в день крещения в заледененных прорубях. Саша пялился в пол, пока священник зачитывал молитву.

На кладбище оказалось все гораздо труднее. Катафалк, следующий первым, ехал по дороге, углубляясь в лес. Саша мельком оглядывал кварталы, наполненные могилами, и ему становилось трудно дышать.

— Ты в порядке? — спросил Антон.

Фихнеев старший решительно был настроен на поездку с младшим братом, потому как не видел его полгода. Антон приезжал на новый год, но ненадолго, на пару дней — третьего января у него был самолет в Питер. Сейчас им удалось встретиться по столь ужасному поводу, и от этого становилось не легче.

Антон видел, что брат выглядит уж слишком болезненно бледным. Его почти тошнило. Пальцы, впивающиеся в руль, стремительно белели из-за оттока крови.

Саша обернулся на Антона.

— Не могу поверить, что его нет, — тихо отозвался Саша.

— Я тоже, — сказал Антон. — Но этого стоило ожидать. Он слишком плохо себя чувствовал.

— Я знаю. Просто... Это так странно... Видеть его таким, Тош.

— Знаю, Сань, знаю. Все будет нормально, — Антон хлопнул брата по плечу, и тот кивнул, не разоряясь на улыбку.

Не было удобного случая для улыбок и веселья.

Саша прощался с делом молча, нося скорбь с честью и достоинством, вспоминая лучшие моменты, связанные с дедушкой, и не обращая внимания на перешептывания матери и отца, которые сверлили друг друга злющими взглядами.

Он отказался от стопки с водкой — был за рулем, и ему хватило вчерашнего.

Деда хоронили в новый квартал. В третьем ряду. Пятнадцатая могила.

Городское кладбище стремительно разрасталось, наводя легкую панику в демографическом кризисе. Рождаемость всегда должна превышать рождаемость, но в последние несколько лет было с точностью наоборот. Тем более, многие жители города уезжали в столицу, а возвращались лишь в теплые летние месяца.

Он безотрывно смотрел на лицо деда. Такое расслабленное, бледное и совершенно неболезненное, словно он не мучался, когда умирал. Фихнеев вдруг сделал заметку, что обязательно узнает, при каких обстоятельствах случилась смерть.

Не так, как это произошло на самом деле.

Ему позвонила мать, когда Саша пыхтел в теплице. И кратко сказала: «Деда больше нет с нами. Сегодня умер. В три дня».

Помнил, как что-то оборвалось внутри. Словно прут жизни, соединяющий важные артерии, разорвался, принося огромный удар. Он не помнил, как говорил с Ольгой о том, что ему нужны выходные, кратко посвящая в детали — не хотел показаться бездельником.

Он запомнил, как улыбающееся лицо Ольги превратилось в потерянное. Она моргала и кивала головой, словно потеряла дар речи.

Любой бы потерял, узнав о случившемся, если бы знали Ивана.

Он был ярым оптимистом, неунывающим цветоводом и слишком активным для своего возраста. Отказывался передвигаться с палкой, которую ему прописал лечащий врач — исключить нагрузку на слабую левую ногу. Он получил травму в юном возрасте, и после этого всегда хандрило колено. С возрастом пришлось перестать ходить на длинные дистанция либо брать с собой палку, чтобы опираться на нее.

Дедушка Ваня не любил палки, поэтому иногда пренебрегал наставления врача. Он медленно шел от дома до магазина, затем волок пакет с продуктами, напевая себе под нос едва понятные песни, не забывал останавливаться, делая недолгий привал, а потом доходил до дома, где полноценно отдыхал.

Сдвигов в колене не было, зато было в другой области.

И все.

Теперь он в темно-коричневом гробу, который закрыли и приготовили к спуску в землю.

Саша едва сдерживался, когда могильщики опускали гроб в рыхлую землю. Он сделал шаг вперед, смотря вниз на закрытую крышку. Взяв большую горсть песка, скинул ее вниз.

И тогда он понял, что по щеке скатилась слеза. Одинокая, прощальная и очень маленькая бесцветная горошинка.

На плечо опустилась тяжелая рука, и Саша кивнул, делая несколько шагов назад. Отец пошел второй, затем Антон, мать и присутствующие гости, в числе которых была Ольга.

Она кинула горсть песка, поправляя платок на своей голове. Женщина не стеснялась своих чувств. Плакала, вытираясь белесым платком, пила водку и о чем-то переговаривалась с мамой.

Саше так и не выпала возможность поговорить с ней, но заметил ее взгляд, когда они шли на выход с кладбища.

Ольга мягко коснулась его плеча, улыбнулась и кивнула головой.

— Мне жаль, что ты потерял его, Саша.

Он кивнул, глуша в себе приступ истерики. У него саднило горло от слез, и он едва сдерживался, чтобы не предаться настоящему оплакиванию. Он делал это внутренне, для себя, а не для кого-то.

— Все будет хорошо.

— Спасибо вам, — хрипло сказал Фихнеев.

Она вновь улыбнулась, а затем прижалась к парню, крепко сжимая в объятьях. Саша порывисто выдохнул и обнял в ответ.

Он на секунду подумал, что семейство Ивановых сопереживало молча. Они крепко обнимали, словно хотели забрать половину сострадания. Не говорили лишнего. Просто шаблонные фразы и теплые объятья — этого вполне было достаточно, чтобы не расклеиться окончательно.

Поминальная трапеза проходила в кафе. Накрытый стол совсем не радовал глаз. Кутья, компот, пироги, суп и второе блюдо — все просто, как и должно быть.

Он сидел возле Антона, который иногда поглядывал в телефон. Вероятно, ему писали по работе, потому что он вырвался в разгар конца недели, когда, возможно, горели сроки.

Саша медленно ел, пока остальные поминали, произнося речи. Ему хотелось, чтобы этот день наконец-таки закончился, потому что терпеть адское скручивание горла и настоящий переворот внутренностей больше не мог.

Пока официанты забирали пустые чашки с супом и раздавали второе блюдо, Саша вышел покурить, где застал отца.

Он встал рядом, крепко затягиваясь и прикрывая глаза.

— Ты хорошо держишься, — это не была похвала от отца, а скорее удивление, потому как Сергей знал, насколько его младший сын был близок к Ивану.

Саша оставил его реплику без ответа.

— Нам нужно будет обговорить дальнейшие планы, — деловито заявил отец, и Саша посмотрел на него, непонимающе нахмурившись.

— Дальнейшие планы?

— Разумеется.

Саша выгнул бровь. Он не понимал, о чем шла речь.

— То есть?

— Пора заканчивать возиться с цветами и начинать нормальную работу. Я устрою тебя на полставки к себе в контору, — серьезно заявил отец.

Надавил на слово «нормально». Слишком очевидно.

— И когда ты хочешь это обсудить?

— В ближайшее время. В понедельник.

Хорошо, хоть не завтра. И на том спасибо.

— Отлично.

Саша докурил, чувствуя горечь на кончике языка. Он наперед знал, что его страсть к цветоводству завянет с гибелью деда. Отец не возражал против такого хобби, но и не одобрял. Он считал, что подобными делами могут заниматься девушки или люди, склонные к излишней любви к живому, но точно не тот, кто решил пойти по стопам отца и стать квалифицированным специалистом в области юриспруденции.

Он знал, что рано или поздно ему придется прекратить ухаживать за цветами и перейти в другое русло. Это было ясно, как день.

Поминальная трапеза, казалось, длилась слишком долго. Все перешептывались, вспоминая Ивана добрым словом, кто-то заливал горе, а кто-то беспокойно смотрел по сторонам, вероятно, желая уйти отсюда как можно скорее.

Саша был не особо разговорчив. Он обсуждал с Антоном последние новости, связанные с семьей.

Антон уехал в Питер сразу же после окончания школы. Он поступил в архитектурно-строительный университет. Ему повезло попасть в хорошую фирму, где он был помощником главного архитектора. Он отказался идти по отцовским стопам, выбрав свое будущее. Тем самым, он поставил Сашу, которому пришлось поступить на юридический, пусть он и ненавидел это направление.

Их отец был склонен к тому, что сыновья обязаны продолжать семейное дело. Тем более, которое идеально выстроено, хорошо зарекомендовано в обществе и отточено со всех сторон во избежание казусов. Антон отказался, посвятив себя дизайну и чертежам, а вот Саше досталась участь унаследования семейных дел.

Он не был против. Саша спокойно относился к этому отрасли. Даже с некой гордостью и уважением, ведь ему нравилось разбираться в делах, копаться так глубоко, как только возможно. Ему нравилось быть полезным, смотреть, как в глазах граждан загоралась надежда от положительных прогнозов. Но он не был уверен на сто процентов, что это та деятельность, которой он бы хотел заниматься всю свою оставшуюся жизнь.

— Значит, ты уезжаешь сегодня вечером? — уточнил Саша, бросая взгляд на Антона, который не переставал пялиться в телефон.

— Да. Завтра придется выйти на работу, чтобы отработать сегодняшнее отсутствие. У нас горит проект по реконструкции, и я хотел бы уложиться в срок. Может, приедешь к нам в августе?

Саша пожал плечами. Он был в Питере несколько раз по приглашению Антона. Это были незабываемые дни, проведенные с братом, как в старые-добрые. Они сходили в несколько баров, гуляли по ночному городу, наслаждаясь теплом, горящими огнями и беспокойной жизнью. Он бы с удовольствием съездил еще, но было четкое ощущение, что заранее спланированная поездка может оборваться в последний момент.

— Не знаю. Не могу обещать, — ответил он, мельком взглянув на отца, который переговаривался с мамой.

— Подумай об этом. Вообще, Катя сказала, что хотела бы на неделю сюда приехать, поэтому может мы рванем к вам. Начальник сказал, что даст мне неделю или две отпуска перед тем, как мы начнем новый проект. Это примерно в середине августа.

— Мама была бы рада повидать Катю, — тепло отозвался Саша.

Катя Тополева — девушка Антона последние три года. Все в ожидании свадьбы, но влюбленные ждут, пока девушка окончит университет, что случится только через год. Хорошая, миниатюрная, миловидная девушка с блондинистыми волосами, курносым носиком и тонкими губами. Она учится на педагога истории.

— Катя тоже по вам всем скучает, — сказал Антон. — Она сейчас подрабатывает в летнем лагере. Говорит, что в этот раз дали взрослый отряд — всем как минимум по пятнадцать лет.

— О, она все-таки решилась?

— Да. Не стала терять возможности, поэтому сразу же откликнулась на предложение. Вот-вот должна вернуться, а потом снова уехать. На последнюю смену не поедет. Хочет отдохнуть перед последним курсом.

— Ну и правильно. Еще успеет наработаться.

— Не знаешь, что будет с домом дедушки?

Саша резко оторвался от компота, посмотрев на Антона удивленным взглядом. Старший брат выглядел задумчивым.

— Не знаю.

Это был честный ответ. Саша сомневался, что у отца поднимется рука отнять то, что связывало все семейство. Этот дом был построен больше века назад первыми потомками Фихнеевых, и он еще простоит столько же, если не больше. Вряд ли его пустят по рукам.

— Я мог бы набросать макет реконструкции, чтобы доделать дом до совершенства. Сам знаешь, что дед не позволял его самостоятельно ремонтировать, — улыбнулся Антон.

— Ну, там делались доделки, но не капитально.

Саша был настроен скептически к такой идее. Он думал, что дом должен был остаться таким, каким был и всегда при жизни деда. Это память, которая должна в первую очередь напоминать, что здесь жил потрясающий человек, который никогда не позволял излишне хлопотать над домом. По крайне мере, все должно остаться в таком виде, пока тело окончательно не остынет.

— Надо бы поработать над внутренней частью. Дом можно было бы расширить, провести отопление во все зоны, и он был бы отличным местом для семейных праздников. Тем более, там такая потрясающая территория!

— Тебе стоит обговорить это с отцом, — кисло ответил Саша, не желая продолжать этот разговор.

Антон не был близок с дедок так, как Саша.

Он любил проводить время у деда, но это скорее вынужденная мера, нежели собственное желание. Антону больше нравилось проводить время с друзьями, а в дом возвращаться лишь для ночевки. Он не видел смысла в регулярном нахождении на глазах у Ивана, а уж тем более помогать, если это не было связано с тяжелой работой, например, копанием грядок.

— Да, займусь этим вопросом, но не сейчас.

Саша проглотил компот, кивая, хотя не поддерживая эту идею.

— Как там на личном фронте? Обзавелся музой? — Антон поиграл бровями.

Нет-нет-нет. Он ненавидел подобные темы. Саша не был в списке тех, кто сторонился серьезных отношений, но и не особо искал кого-то. Ему нравилось общаться с девушками, принимать и отдавать внимание, но пока что сердечко не дрогнуло, намекая, что это то самое, за которое нужно уцепиться.

— Все спокойно, — простодушно отозвался Саша. — Я не в поисках своей музы.

— Очень зря. Девушки насыщают нашу жизнь.

— Ага-а, — протянул он, смотря на брата насмешливым взглядом. — Определенно насыщают.

— Не смейся, — Тоша шутливо ударил его кулаком в плечо. — Катя вон как повлияла на меня. Я перестал курить.

— А еще вы занимаетесь какой-то ерундой. Если Катя сидит на диете, то и ты тоже. В новый год ты отказался есть жареную утку, которую мама готовила специально для нас, потому что вы были на диете и ели одни лишь овощи. Я не против таких извращений, но точно буду против того, чтобы моя девушка изгалялась над собой.

— Ничего ты не понимаешь, — ответил Антон, защищаясь. — У нас был пробный период, когда мы не ели мясо. Честно признаться, я не выдержал, пошел и съел бургер. С двойной котлетой, — он оглянулся, будто проверял, слушал ли их кто-то.

— Я сохраню это втайне, не переживай, — Саша издевательски усмехнулся.

Антон цокнул языком.

— Катя прочитала, что, если дозировать прием мяса, то в нем не будет сильной потребности. Я поддерживаю ее бредовые идеи, чтобы она не чувствовала себя одинокой, понимаешь?

— Не понимаю. В мясе столько полезных свойств. Я не понимаю. Просто не понимаю. Ни в коем случае не осуждаю — это выбор каждого, но я бы не смог дозировать прием мяса... Что это вообще? И, кстати, мамина утка — это самое восхитительное, что только может быть, — Саша лучезарно улыбнулся.

— Говнюк.

В оскорблении была заложена обида, и Саша шире улыбнулся. Пока все лакомились сочным мясом, Антон и Катя уминали вареные овощи, приготовленные практически без специй.

Саша видел, как глаза Антона горели. Он явно хотел отведать кусок, но пообещал Кате, что не будет этого делать, ведь они соблюдали правила.

— Спасибо, но ты все равно не узнаешь, насколько она была вкусной, ведь ты отказался от крохотного кусочка.

Фихнеев младший хихикнул, ловя недовольный взгляд брата.

— Надеюсь, что в будущем мне повезет, — пропыхтел Антон, опрокидывая остатки компота.

— Обязательно повезет, если вы прекратите заниматься извращениями.

— Отстань, Саня! Катя хочет следить за своей фигурой, и я могу ей только помочь поддержкой.

— Ты уминаешь бургеры, пока она не видит.

— И не увидит, иначе это сломает ее!

— Ладно-ладно. Я не буду больше ничего говорить!

— И на этом спасибо! Кстати, как твоя малышка? — Антон поиграл бровями, намекая на машину.

— На ходу, — Саша пожал плечами.

— Старик по-прежнему отказывается содержать ее?

Разумеется, Антон был в курсе всей ситуации с машиной.

— Да, но я и сам неплохо справляюсь. Я подрабатываю, и мне сполна хватает этого, чтобы содержать и ее, и себя.

— Может, тебе устроиться куда-нибудь на полставки в период учебы? Не думаю, что в теплицах много платят.

Саша искривил губы.

— Я... думаю, что это вот-вот случится. Отец хочет поговорить со мной о чем-то, и я догадываюсь, что это о работе.

— О, неужели? Он решил прибрать тебя после того, как умер дед? Странно.

— Дед бы не оценил его стремления мешать в период учебы. Сейчас нет деда, — он шумно сглотнул. — Значит нет преград.

— Подумай об этом хорошо.

— Мы еще не поговорили, да и я не думаю, что у меня будет выбор, — невесело рассмеялся Саша.

— Выбор есть всегда.

— Если ты не оправдал его надежд, значит у меня стопроцентно нет выбора.

— Не говори так. Он просто желает для нас лучшего.

«Лучшего, что нам не нравится» — подумал Саша, но сказал другое.

— Может, я бы хотел стать биологом и развивать свою любовь к ботанике.

— Он считает это бесполезным делом.

Саша понимающе кивнул.

— Я знаю, поэтому нам и нужно будет поговорить.

— Не переживай. Ты всегда можешь сбежать ко мне в Питер. Я не оставлю тебя.

Антон сжал плечо младшего брата и ободряющего улыбнулся.

Саша любил старшего брата. Что-что, но он никогда не оставил бы его с голой задницей. Антон частенько злоупотреблял заботой, которая в последнее время проявлялась в посылке денег. Саша многократно просил его не делать этого, потому что не считал это правильным, но Антон настаивал, говоря, что пока он учится, ему нужно беспокоится об экзаменах, а не о заработке.

К счастью, Саша смог достучаться до Антона, и тот перестал пересылать ему суммы. Это произошло после того, как Фихнеев младший устроился на подработку и даже пригрозил, что внесет брата в блок, если тот еще раз попробует спонсировать его хотелки. На этом и порешали.

После того, как закончилась поминальная трапеза, тучи на небе разошлись, позволяя солнцу мгновенно осушить мокрый асфальт, зажечь на лицах людей улыбки и вспомнить, что сегодня был вечер, когда на Центральном пляже должно было состояться шоу.

Саша приехал домой ближе к вечеру. Он чувствовал усталость, и ему никуда не хотелось идти.

Антон отправился прямиком в аэропорт, потому как его самолет был через два часа.

Гости тихонько рассасывались, пока сотрудники кафе начинали убирать грязную посуду.

Родители Саши и Антона уехали последними, провожая всех.

Фихнеев протер лицо, когда экран телефона загорелся:

«Тема Пестеренко: Я помню, что у тебя какие-то семейные траблы, но сегодня шоу, и собирается мощная тусовка, погнали? Если хочешь, конечно»

Он тяжело вздохнул, принимая решение.