BAMBI

В эту ночь Кира не может заснуть: её одолевают скверные мысли о семье и переполняет благодарность к Калекам. Как же молниеносно меняется жизнь! Теперь она связана по рукам и ногам обязательствами перед Ройсом, но почему-то чувство несвободы её не тяготит. Наоборот, девушка уверена, что чёрная полоса закончена. Она сама ставит точку.

С таким слегка воинственным настроем она спускается вниз, стараясь не слишком шуметь наступая на старенькие скрипучие половицы, и замечает приглушённый свет на кухне. Темный силуэт сидит к ней спиной, но Кира точно знает, кто это. Широкие плечи Ройса она не спутает ни с чем. Где-то мелькает мысль, что стоило надеть что-нибудь более парадное, чем вытянутые домашние треники, в которых её угораздило лечь спать.

Она зачарованно наблюдает за его напряженной, немного сгорбленной спиной, чёрными татуировками, тянущимися от шеи и уходящими на грудь. Замысловатые узоры, складывающиеся в одну композицию, покрывают почти всю открытую кожу Ройса, притягивая взгляд девушки.

Главарь чувствует чьё-то присутствие и оборачивается, держа в руке квадратный стакан с чем-то янтарным.

– Кира, ты чего не в постели? – Он хмурится. – Полчетвертого ночи.

– Мне никак не заснуть. – Она набирается смелости, подходя ближе к столу. – Всё думаю о сегодняшнем дне, столько всего случилось. А ты почему?

– Бессонница замучила.

– И почему я чувствую вину за это? Наверное, тебе безумно неудобно на этом диване. Завтра же возвращаюсь к Кили!

– С диваном я уже на ты, не переживай. Можешь ночевать у меня столько, сколько пожелаешь.

Кира закусывает губу, не найдя ответа. Ей некомфортно осознавать, что из-за неё Ройсу приходится ютиться на маленьком диване, где он даже ноги выпрямить до конца не может, в то время как она вольготно нежится на просторной кровати. Добавить к этому знание, что комнатой Ройса сейчас служит общая гостиная, и девушка готова провалиться сквозь землю от смущения.

Ройс, совершенно не задумываясь о неудобстве своей новой спальни, рассматривает её до конца не просохшие волосы после недавнего душа. В его душевой. От образа обнаженной Киры в запотевшей кабинке он облизывает губы, залпом допивая виски. Эта девушка вызывает в нём двоякие чувства, с одной стороны, её хочется защищать по-отцовски, с другой же – он просто её хочет. Красивая, умная, спокойная. Особенная, одним словом. Таких он не встречал.

– Раз мы оба не спим, составишь мне компанию? – Он встаёт и берет ещё один стакан, подталкивая его к девушке, а сам открывает холодильник. – Из закуски у нас только вчерашний ужин, немного сыра и фалафель Кили, но она нас возненавидит, если возьмём. – Он усмехается, всё также ища в холодильнике что-нибудь съедобное.

– Давай я нарежу сыр. – Голос Киры звучит в опасной близости. Ройс поднимает глаза и застаёт её в шаге от него, по ту сторону открытой дверцы. Она застенчиво улыбается и протягивает руку в ожидании сыра.

Их пальцы искрятся от прикосновения, но каждый упорно делает вид, что на замечает этого. Мужчина боится напугать Киру своей напористостью, а Кира боится любых нежных чувств после травмы, но игнорировать мгновения волшебства становится всё сложнее.

– Так ты расскажешь, что сегодня случилось?

Нож промахивается, с грохотом ударяя по разделочной доске. Кира прикрывает глаза от неожиданного вопроса. Ненужного вопроса.

– Я вообще не очень хочу об этом разговаривать, но если в двух словах и только для тебя, то моя мать оказалась меркантильной эгоисткой, как и всё её окружение, куда она упорно тащит нас с папой. Сегодня я не выдержала и всё ей высказала, она отреагировала в своём репертуаре и выставила меня из дома. Конец истории. – Кира продолжает нарезать сыр тонкими слайсами, аккуратно выкладывая его на блюдо. Туда же отправляется воздушный луковый хлеб в форме небольших квадратиков, словно для канапе.

– И что ты чувствуешь?

– Я чувствую призрение, боль, злость, предательство, обиду, но, в то же время, я чувствую свободу, лёгкость и спокойствие. Будто так и должно было случиться. Я до сих пор не знаю, что меня дернуло заикнуться утром об уходе от вас.

Они так и разговаривают, не смотря друг на друга. Кира остаётся стоять лицом к столу, вечно поправляя бедный сыр, а Ройс внимательно следит за ней через призму своего стакана с виски, слегка покачивая им из стороны в сторону. Так проще. Проще не смотреть в глаза, выкладывая всю правду. Проще думать, что ты разговаривать с собой наедине. Проще найти правильные слова, не думая о мнении другого.

– Я рад, что ты вернулась.

– Я рада, что нахожусь здесь.

Всё изменилось. Двое людей, недавно равнодушных друг к другу, беседуют о проблемах каждого, внимательно выслушивая и вбирая в себя чужую боль, стараются помочь советом. Взглядом. Жестом.

Виски стремительно заканчивается, время близится к рассвету. Утренняя роса орошает лужайку газона, когда они в очередной раз выходят покурить и подышать свежим воздухом, наслаждаясь тишиной, словно в этом мире только они вдвоём.

Кира блаженно закрывает глаза, обхватывая себя руками. Ветерок играет с её волосами, завивая кончики, а прохлада вперемешку с выпитым алкоголем заставляет щеки покрыться приятным румянцем.

– Скоро рассвет, сколько до него времени?

Ройс достаёт телефон, заходя в нужное приложение:

– Через двадцать семь минут, а что?

– Я никогда не встречала рассвет. Хочу исправить это сегодня, ты как, со мной?

Существует только один ответ, поэтому Ройс кивает. Он хочет всегда быть с ней – в сегодняшний рассвет и все последующие, в звездную и беззвездную ночь, в проливные дожди и долгую засуху, в туман и град. Всегда. При любых обстоятельствах.

– У меня есть идея получше. Сколько тебе нужно времени, чтобы собраться?

– Что? – Кира всматривается в его хитрые глаза, закинув голову назад, и точно знает, что он задумал. – Мне только куртку накинуть. Я сейчас!

Пока девушка бегает на второй этаж за верхней тёплой одеждой, главарь сгребает с дивана большой плед, служащий ему одеялом уже несколько недель, упаковывает сыр в прозрачный контейнер и забирает со стола бутылку виски, в последний момент вспоминая про толстовку. Он накидывает её на плечи, ожидая Киру у входной двери и выкуривая очередную сигарету.

После сборов у них остаётся ровно двадцать минут. Ройс, жертвуя драгоценными секундами, снова открывает перед Кирой дверцу, посмеиваясь над её внешним видом: серый вязаный кардиган с удлиненными полами, темные спортивные штаны с резинками на лодыжках и футболка для сна со смешной картинкой.

Она озорно показывает ему язык, забирая плед к себе и сразу набрасывая его на плечи. Мужской аромат окутывает девушку, приятно дразня нос.

– Я бы на тебя посмотрела, будь ты только из кровати.

– Вот он я, что не так?

Она оценивающе проходится глазами по его светло-серым спортивным штанам, белой майке и чёрной толстовке, благополучно валяющейся на заднем сидении. Да, он выглядит в тысячу раз собраннее её. В таком виде она даже из машины выходить не собирается, а Ройс и в повседневной жизни одевается точно также.

– Ладно, твоя взяла. – Бурчит Кира, когда авто разгоняется и устремляется вниз по улице. – Тебе, кстати, не холодно без кофты?

– Сегодня я видел тебя разной: в мокрой огромной футболке, в обычной одежде, в платье и, наконец, в пижаме, и мне понравился каждый наряд. Половина девушек не рискнут выйти в таком из дома, а ты смогла. Бесстрашная.

– Скорее, пофигистичная. В основном, все слишком зациклены на своём своём внешнем виде, а мне с недавних пор начхать. – Кира наблюдает за дорогой. – Ты не ответил.

– Мне не холодно. – Выдаёт моментально Ройс, делая радио погромче.

Они летят навстречу солнцу, стараясь успеть к самому началу. Отсутствие других машин, в том числе патрульных, даёт Ройсу возможность превышать скоростной режим, но его это мало волнует, единственное, что у него в голове – успеть. Он хочет стать частью приятного воспоминания Киры о первом рассвете. Когда её будут спрашивать, или она сама будет воссоздавать свой первый раз, то в том тёплом, как само солнце, моменте будет и он. И это служит прекрасным стимулом вовремя добраться до моста.

2

Мост Сомерсет служит границей между районами, возвышаясь над каналом Лос-Анджелеса, в далеком прошлом ставшим знаменитым из-за одной очень популярной компьютерной игры. Сегодня тот редкий случай, когда вода после проливного дождя не успевает уйти в залив, и канал заполнен. Из-под водной глади выглядывают половины надписей в стиле граффити, синие и красные.

Машина нарушает утреннюю тишину, останавливаясь по середине моста. Девушка вылезает из авто, опираясь об дверь, и с замиранием сердца наблюдает за первым в своей жизни рассветом. Солнце медленно выглядывает из за горных возвышенностей, дразнясь теплыми лучами. Оно безумно яркое, смотреть на него невозможно, но Кира упорно не отводит взгляд.

Внезапно на её нос ложатся мужские солнцезащитные очки-авиаторы. Кира благодарно улыбается, уже без боли приветствуя солнце нового дня.

Такой завораживающей красоты она никогда не встречала. Душа поёт, кожа покрывается мурашками, убегающими куда-то под волоски на шее. Девушка забывает про холод, незаметно смахивая одинокую слезинку.

– Это прекрасно. Лучшее, что я видела. – Шепчет Кира, боясь пропустить мгновение, когда огненный шар покажется целиком.

– Согласен.

Ройс, совершенно не обращающий внимание на рассвет, полностью сосредоточен на Кире. Что ему солнце, когда рядом счастливая Бэмби. Искренняя радость таким мелочам делают её ребёнком в его глазах, но от этого Ройс ещё сильнее сходит с ума. Она умудряется совмещать в себе всё.

Они стоят в тишине, слушая крики чаек и боясь разрушить волшебство вокруг них.

Наконец Кира отвлекается от солнца и переводит взгляд на опирающегося об капот Ройса, поднимая очки на лоб. Сейчас его глаза сменяют цвет с карего на чайный, они находятся так близко, что она без труда может разглядеть каждую крапинку на его радужке.

– Ты не смотрел?

– Если бы у нас было больше времени, а я не выпил такое количество алкоголя, я бы увёз тебя в горы и показал рассвет, которого ты по-настоящему достойна.

– Но это безумно красиво, не верю, что может быть лучше. – Кира встаёт вплотную к нему, заставляя Ройса шире расставить ноги.

– То, что я вижу сейчас, лучше самого красивого рассвета в сотни раз. – Он говорит это, глядя прямо в глаза девушки.

Тяжёлые мужские руки находят своё место на тонкой талии, слегка сжимая её широкими ладонями. Он запросто может обхватить её полностью, но вместо этого поглаживает большими пальцами тонкую ткань футболки под кардиганом. Кира прикрывает глаза от неожиданного приятного прикосновения, совершенно забывая про красоту рассвета, и поддаётся рукам, всё больше прижимающим её к жилистому мужскому телу.

Одной рукой Ройс снимает очки с лица Киры, откидывая их на блестящий капот, и забирается пальцами в её пушистые от поездки с открытым окном волосы. Он внимательно следит за реакцией девушки, действуя куда медленнее желаемого. Но это даже начинает нравиться ему: трепет в груди от каждого нового касания и электрический заряд между телами, растущий с каждой минутой всё сильней, вызывают в нём новые, ранее неизвестные, чувства.

Кира, словно зачарованная, не может оторвать взгляд от глаз Ройса, растворяясь в них без остатка. Её слегка пухлые губы раскрываются, обветриваясь от глубокого и тяжёлого дыхания, и, дразня своей заманчивостью, служат для мужчины маяком в туманности его жизни.

– Забудь, что я говорил про выпивку.

После этих слов Ройс наклоняется, нежно касаясь бархатной кожи. Кира плотнее закрывает глаза, упираясь рукой в мужскую грудь для равновесия. Она утопает в поцелуе, приподнимаясь на носочки и закидывая руки Ройсу на шею. Теперь между ними совсем нет места, они становятся одним целым, кажется, даже дышат на двоих.

Ройс не настойчив – он дожидается, пока девушка сама не разомкнёт губы. С Кирой он всё хочет сделать правильно, без ненужной им смешки. Хочет пробовать вкус её губ с нотками виски и сигаретного дыма, который кажется ему до невозможного соблазнительным, аккуратно исследовать каждую трещинку, не причиняя боли.

Кира, переживающая настоящий ураган эмоций в груди, сдавленно выдыхает, хватаясь за мужские плечи. Она отстраняется лишь на мгновение, чтобы взглянуть на него из-под внезапно отяжелевших век и, убедившись, что это не сон, снова тянется к Ройсу. В его сильных объятиях ей уютно, как дома. Все проблемы отходят на второй план, вытесняемые совсем другими чувствами.

Чистая эйфория накрывает девушку, когда она, наконец, позволяет Ройсу углубить поцелуй. Их языки переплетаются, двигаясь в одном ритме, будто это их не первый поцелуй. Кира тает в руках главаря, внутренне загораясь от умелых ласк. Он сводит её с ума, а она не сопротивляется.

Последние крупицы разума рассыпаются под натиском настоящей нежности, ранним утром подкараулившей их на мосту и полностью завладевшей молодыми людьми, чьи сердца оттаяно нуждаются в любви.

3

Спустя час, что они провели наблюдая за утренним ещё не просунувшимся городом, сидя на капоте машины, усталость накрывает Киру, завёрнутую в большой плед, как в кокон. Она сладко зевает, удобнее укладывая голову на плече Ройса, который за этот час ни разу не выпустил девушку из тёплых объятий. Сам он мысленно уже давно в кровати, но, ради слабой улыбки девушки, он продолжает сидеть в холоде, беспокоясь только о ней.

Единственное, что заставляет его не закрывать глаза, это Кира. Спокойствие, испытываемое им рядом с девушкой, кажется чем-то давно забытым, потерянным ещё в детстве. И теперь, когда он смог вернуть умиротворение в душе, Ройс не собирается это терять. Кира оказалась для него якорем, не дающим увязнуть в грязи.

– Ты совсем спишь. – Мужчина аккуратно заглядывает в глаза Киры, закрытые уже несколько минут. – Поехали домой.

Девушка что-то бурчит себе под нос, старательнее закутываясь в плед и сильнее прижимаясь к Ройсу. Этот день оказался слишком насыщенным для неё.

Главарь, не дождавшись ответа, с лёгкостью подхватывает Киру на руки и укладывает её на переднее сиденье, отрегулировав его в лежачее положение. Она сразу переворачивается на бок, лицом к водительскому, и поджимает под себя ноги, полностью помещаясь на небольшом автомобильном кресле. От такого милого вида он не сдерживает улыбки и заботливо укрывает её пледом.

Всю дорогу он слушает музыку, тихо льющуюся из колонок, и даже подпевает, постукивая пальцами по баранке, настолько у него хорошее настроение. На каждом светофоре его взгляд возвращается на спящую рядом девушку, иногда улыбающуюся во сне. Впервые за долго время её не мучают кошмары с одним и тем же сюжетом – зловещие глаза, преследующие её, а после боль и горькие слёзы.

Кира просыпается только когда её тело касается мягкого матраса, она удивленно моргает, прогоняя сон, и незамедлительно тянется руками к мужской шее. Ей необходимо снова почувствовать то особенное тепло Ройса, когда он рядом. В полудреме она похожа на ребёнка, что снова вызывает нежную улыбку на лице главаря.

– Спи. – Он целует её в лоб, одной рукой обхватывая талию девушки, а другой щёлкая ночником. – Я оставлю свет.

Ройс прекрасно знал, как тяжело ей находиться в темноте, и знал, что она всегда оставляла включённым прикроватный ночник. И сегодня он не собирается нарушать её спокойствие, забывая о таких, казалось бы, мелочах.

– Лучше останься сам. – Кира начинает подворачивать под себя его руку, не давая возможности уйти. – Без тебя здесь холодно и страшно.

– Хорошо.

Ройс ложится рядом, а Кира сразу прижимается к нему в поиске тепла, ставшего за короткое время необходимым и родным. Он неторопливо перебирает её волосы, россыпью упавшие ему на грудь, и борется со сном, выбивая себе ещё несколько мгновений, но спустя пять минут он засыпает под ровное дыхание девушки.