BAMBI

Но нормы не случилось. После того дня Кира закрылась. Спряталась в кокон и не собиралась оттуда показываться. Всё, чем она занималась – лежала под толстым тёплым одеялом в тридцати градусную жару и смотрела на небо в окно. Дни она измеряла изменениями в погоде.

За это время она выучила все виды облаков, пролетающих над Калифорнией. Из-за приближения середины лета каждый день становился жарче на несколько градусов, садовая почва под ногами трескалась, а листья плодоносных деревьев скручивались и скукоживались. Природа медленно увядала без проливных дождей. Люди начинали немедленно уходить в отпуска, не желая сидеть в такую духоту в тесном офисе, кондиционеры которых, как правило, не справлялись.

И Кира, подобно миру, с каждым днём всё больше выцветала. Никакого задорного огонька не наблюдалось в её стеклянных серо-зелёных глазах.

Жизнь, пускай и такая, проходила мимо. Бесследно растворялись дни, приносящие только новую боль, а успокоение не приходило. Всё казалось серым, не было радости, лишь жгучее чувство несправедливости в груди.

Почему именно она?

Такой вопрос всегда крутился на языке, когда Кили приносила очередную порцию еды, которая в ближайшем будущем всегда оказывалась в мусорном ведре, или когда обеспокоенный Ройс молчаливо наблюдал за девушкой с достаточного расстояния, чтобы не быть замеченным.

Прошла неделя. Кира лежала.

Слёзы давно закончились, осталась только горечь и обволакивающая сердце печаль. Девушка даже смирилась с несправедливостью, но не могла заставить себя подняться с кровати и начать жить. Всё, что она делала – изредка трогала свои короткие волосы, напоминающие о её небольшом порыве решительности.

2

Настал день, когда небо нахмурилось достаточно, чтобы пролиться на засохшие земли Лос-Анджелеса. Все жители города с забвением наблюдали за крупными каплями дождя, разбивающимися об асфальт. Дети выбежали на улицу, одетые в тонкие футболки и шорты, без обуви, и начинали свои игры – дождливые догонялки, кто постарше, и плюхание по лужам для тех, кто помладше.

В этот день им можно было всё, а Кира лежала.

Ройс, постоянно думавший о девушке в своей комнате, услышав первые капли, решает незамедлительно действовать.

Твёрдым шагом он уверенно двигается на второй этаж, перепрыгивая через несколько ступенек, и без предупреждения распахивает дверь, заставляя Киру отвести взгляд от окна и с интересом уставиться на него. Но этот огонёк быстро проходит. Она всё ждёт, когда её заставят впопыхах собираться, но этого никак не случается.

– Вставай, я хочу тебе кое-что показать. – Ройс протягивает ей руку, всей душой надеясь на правильный выбор.

Кира с непониманием переводит взгляд с ладони на его лицо, и обратно. Что-то в ней пытается воспарить, но эта часть слишком мала.

– Чёрта с два. Если это не война, я никуда не пойду. – Говорит она и готовится отвернуться, по решает в последний раз посмотреть главарю в глаза. Их безумный карий цвет умоляет её пойти с ним, а рука ждёт ответного прикосновения.

– Ты не узнаешь, если не попробуешь, так? – Ройс улыбается, заставляя Киру покрыться мурашками. Почему он так действует на неё?

– Хорошо, дай мне немного времени. Мне нудно собраться с мыслями и понять, как лучше к тебе подступиться для поджопников. – В конце концов она кивает, но не спешит дотрагиваться до улыбающегося главаря.

Кира медленно поднимается, свешивая ноги. Мышцы на любое движение отзываются болью, поэтому она ждёт несколько минут, давая организму привыкнуть. Всё это время Ройс не сводит с неё глаз, не веря происходящему. Неужели Кира сейчас покинет эту комнату? Это огромная победа, чёрт возьми.

– Тебе помочь? – Спрашивает он, когда девушка отталкивается от матраса и встаёт на ноги. Она покачивается, но отрицательно машет головой. Сильная.

– Лучше скажи, куда мы идём. Думаю, это тупая затея, поднимать меня с кровати.

– Через несколько минут сама всё увидишь, обещаю, ты будешь шокирована.

Кира медленно спускается по лестнице, пытаясь перенести весь вес тела на руки, которые вцепляются в перила. Она никогда не задавалась вопросом, настолько ли они прочны, но сегодня хороший день, чтобы узнать это.

Из-за нехватки еды её тело перешло в экономный режим и, потратив на энергию весь лишний жир, а затем и подкожный, начало брать силы из мышц. В таком состоянии, когда она спустится вниз, её ноги заболят, будто после долгой пробежки. Сразу выделится молочная кислота, мышцы не справятся с нагрузкой и начнут сильно болеть. Такую теорию они проходили на танцах, это было обязательно и должно было действовать как лишний стимул не запускать своё тело. Раньше одна лишь мысль о таком запущенном состоянии вызывала у Киры дрожь и безумный страх, а сейчас она столкнулась с ним лицом к лицу.

– Точно сможешь дойти? Осталось несколько метров. – Ройс всё время идет рядом, готовый в любой момент поймать хрупкое тело.

– Да, смогу. – Кира останавливается, давая передохнуть затёкшим суставам.

Ему больно смотреть на исхудавшую фигуру девушки, как сильно выпирают лопатки из-под футболки и какими теперь большими кажутся её глаза на маленьком личике.

Он пропускает её вперёд, придерживая раздвижную стеклянную дверь задней веранды. Кира замирает в шоке.

Он был прав, поверь глазам своим не могу. Что они делают?

Она наблюдает, как остальные жители Дома бегают по лужайке и поливаются, вскрикивая от восторга, как дети. Кто-то выкатил бочку, которая уже наполовину наполнилась дождевой водой. Там валяются водные пистолеты, самые дешёвые, работающие по принципу большого шприца. Обычно такие используют на день Независимости, когда по улочкам городов идёт шествие.

Рино хватает один из них и сильной струей обливает Айти, валяющегося на грязной от их топота траве.

– Я победил! – Восклицает он, продолжая безжалостно прыскать водой в друга. – Хоть где-то я должен был выиграть.

– Да пошёл ты, нечестно! – Айти пытается встать, но поскальзывается. – Требую реванша!

Йок борется с Кили, которая смеётся, закинув голову назад. Ей в рот попадает вода, отчего она начинает ещё активнее бросаться водяными бомбочками в друга.

– Что они делают? – Повторяет свой мысленный вопрос Кира, оглядываясь в поисках Ройса.

– Это наша традиция. Мокрые игры, как называет их Йок. – Он смеётся, привлекая внимание остальных.

Четыре пары глаз внимательно наблюдают за ними, забыв про веселые игры. Кили с тревогой осматривает Киру на видимые повреждения, а парни молчаливо улыбаются, понимая, что всё закончилось.

Один Йок не растерялся, поднимая над головой очередную приготовленную бомбочку:

– Чё вы там встали, как придурки? И почему ещё сухие? Идите к нам! – Он кидает воздушный шар, наполненный водой, в сторону Ройса и Киры, попадая в стену дома над ними. – Я быстренько сделаю вас мокренькими.

– Чёрт! – Кира прикрывает глаза руками, стараясь скрыться от воды.

Тёплая вода брызгает в разные стороны, орошая ещё сухие головы. Капельки собираются в небольшие прозрачные шарики на коротких волосах Ройса, отражая в себе уменьшенную копию неба и туч.

Ройс не спешит, выжидая решения девушки, и с щемящим сердцем замечает слабую улыбку, коснувшуюся красиво сложённых губ. Киру забавляет ситуация, она и представить себе не могла, что эти люди могут веселиться по-настоящему по-детски. Играть в дождь на поляне? Обливаться водой? Что?!

Но они продолжают это делать – кидаются шариками, направляют друг на друга водные пистолеты и смеются до коликов в животах.

Кира делает первый шаг к лестнице, решительно двигаясь в эпицентр водной битвы. Чёрт с ним, она обязана попробовать! И пускай это не принесёт ей такого необходимого спокойствия, она хотя бы сможет отвлечься от раздирающих душу мыслей на несколько минут. Ведь это же не будет считаться предательством по отношению к себе и своей депрессии, да?

Как только её вторая нога крепко ступает на каменную плитку, в девушку прилетает небольшой полунадутый воздушный шарик – подарок от Йокки. Он попадает в плечо, разрываясь от силы удара и обливая Киру водой. Она вздрагивает от неожиданности, но начинает истерически смеяться, стараясь устоять на ослабевших ногах. Вся тяжесть предыдущих дней находит выражение в громком заливистом смехе, служащим началом чего-то нового.

Ройс оказывается рядом в считаные секунды, готовый помочь и поддержать. Он стоит близко к спине девушки, чтобы она чувствовала его тепло, но оставляет достаточное расстояние, чтобы не прикасаться к ней. И пускай они оба в тайне желают этого прикосновения, главарь не спешит, думая, что Кира вряд ли оценит такой нахальный подход.

А она совсем запуталась в своих мыслях и чувствах. С одной стороны, ей отвратительна даже мысль о сексе и всём, что с ним связано – поцелуи, объятья и мужское тело рядом. Зигги напрочь отсек в ней нежность и то прекрасное чувство первой любви, что испытывает каждая в её возрасте. С другой же – Киру необъяснимо тянет к Ройсу, её тело странно реагирует, стоит ему оказаться в радиусе нескольких футов. В своей голове она сравнивает это с невидимой нитью, по которой ей передаются его импульсы. Но девушка мучается в догадках, испытывает ли он то же самое по отношению к ней? И может ли он вообще? В теории, нет. Она – балласт его жизни, приносящий одни проблемы, не подходящая по рангу девушка из совершенно другой среды обитания, а он... он идеален: высок, красив, мужествен, немногословен, предан, силён и крепок. Да, её мнение о главаре очень изменилось за последние несколько недель.

Но Кира пытается не думать об этом, прогоняя любые мысли о Ройсе прочь из головы. Такое состояние необходимо блокировать сразу же и навсегда, незачем тешить себя пустыми надеждами о красивом будущем с этим человеком. Даже звучит смешно.

Через полчаса хмурые тучи уступают тёплым солнечным лучам, даря высокую полную радугу, тянущуюся из самого Тихого Океана и впадающую в одно из многочисленных озёр Риверсайда.

Девушка, промокшая от дождя и битвы, зачесывает тяжёлые пряди назад, приходясь по ним руками и стряхивая лишнюю влагу. Её футболка неприятно липнет к телу, очерчивая силуэт худой спины, а шорты и вовсе превратились во вторую кожу. Она стоит посредине поляны, где трава смешалась с мокрой землей, и часто перетаптывается с ноги на ногу, стараясь не увязать в газоне.

Главарь, пройдясь пятерней по ёжику, смахивает воду в сторону девушки, вызывая очередной приступ смеха. Он внимательно наблюдает за её широко раскрытыми глазами с маленькими зрачками из-за яркого солнца, запоминая каждую золотистую крапинку на радужке. В его большой футболке Кира красива, чертовски красива. Она первая, кому он выделил несколько вещей из своего небольшого гардероба, и Ройс ни разу не пожалел об этом.

Но девушка становится серьезной, делая шаг навстречу и приближаясь достаточно, чтобы соприкасаться носками обуви. Кира упирается взглядом в грудь главаря, рассматривая узор цепочки и пытаясь угадать плетение. Она заламывает руки за спиной, выкручивая пальцы и не зная, как начать.

– Я хотела с тобой поговорить. – Кира поднимает глаза, натыкаясь на счастливое лицо Ройса. Он улыбается, что бывает крайне редко, и застать его в таком настроении практически невозможно.

– О чём? – Но только он улавливает её настрой, как тут же недавняя улыбка слетает с его губ, превращая их в одну тонкую линию.

– Мне кажется, я здесь лишняя. Я немного слышала про вашу войну с Робином, но моё нахождение здесь мешает вам действовать. Вы бездействуете и в особенности ты. Я понимаю, что сейчас твоё место не здесь, а с другими, а из-за меня тебе приходится отсиживаться в стороне. Я так не хочу. – Выпаливает Кира на одном дыхании. – Вы должны делать то, что нужно, а не помогать мне с моими проблемами. Моё дерьмо касается только меня. Мне кажется, всем будет лучше, если я вернусь домой, Ройс.

Сердце главаря пропускает удар, будто кто-то ударил его под дых. Неожиданно и обжигающе больно. Она хочет вернуться домой, в свой настоящий дом. А он, дурак, уже навыдумывал себе идеальный расклад, где Кира принимает их, как родных, где их Дом – её Дом.

– Ты же понимаешь, что люди Робина... – Ройс пытается зацепиться за любой предлог, чтобы девушка осталась, и выбирает историю о Робине, не рассказывая всего, что происходит у него в голове. Хотя, наверное, стоило бы попытаться.

– Они не найдут меня в Оквуде, тем более, сомневаюсь, что они вообще запомнили, как я выгляжу. Больше месяца прошло, а новостей никаких. – В глазах Киры мелькает боль, непонятная Ройсу. Что не так с этой девочкой? – Я предлагаю хороший вариант, подумай об этом. Каждый сможет жить своей жизнью и зализывать свои раны, понимаешь? Меня не должно быть на вашем балансе.

Он прекрасно знает про её тяжёлые отношения с матерью, про ненавистную учёбы и чувство тотальной несвободы, почему же она решила снова броситься в тот омут? Неужели ей здесь настолько плохо, что лучшее из двух зол – полный родительский контроль?

Я не готов тебя отпустить.

Ты мне нужна.

Наверное, я по уши вляпался. В тебя.

Всё это крутится на языке главаря, но он не позволяет себе проронить и слова. Слишком эгоистично. Все эти фразы звучат самолюбиво. Он никогда не удержит силой Киру, и, если она решила уйти, он не будет ей мешать. Ведь тихо уважать выбор человека – куда громче любых слов.

В конце концов, Ройс кладёт тяжёлые руки на хрупкие плечики девушки, осторожно поглаживая кожу под тканью футболки. От удовольствия прикосновения хочется прикрыть глаза, но тогда он лишит себя возможности запечатлеть в памяти образ Киры с его ладонями. Такая маленькая, красивая и наивная, пускай и сквернословка.

– Хорошо, но если ты действительно этого хочешь. Откинь все мысли о нашем неудобстве и подумай о себе, ладно? Ты уже давно стала одной из нас, и твои проблемы мы готовы решать, как собственные. – Его пальцы сильнее сжимают мягкую кожу. – Твою мать, Кира, ты в любой момент можешь вернуться ко мне.

Кира вздрагивает от того, как сильно охрип его голос на последней фразе. Его дыхание опаляет влажную кожу щеки и мочки уха, настолько близко он находится. Ройсу приходится сильно опустить голову и немного согнуться в спине, чтобы говорить ей на ушко, но этот дискомфорт того стоит. Он вдыхает запах шампуня и геля для душа, что-то чертовски приятное и очень нежное, кокосовое или ванильное. Аромат кружит голову.

– Я пропала на целый месяц, просто исчезла, представляю, какую херню развела моя мать. Чёрт, это будет сложно, но мне нужно вернуться домой. – Кира кивает сама себе.

Ей нужно домой. Она заигралась, находясь здесь. В Оквуде её ждёт прежняя ненавистная жизнь, которую она не может игнорировать. Семья, учёба, танцы. Это грустно, но необходимо. Сердце борется с разумом, каждая клеточка её тела протестует, прочно привязываясь к Калекам. К этой траве и грязи, яблоневым деревьям, старенькой люстре-вентилятору, к каждой трещинке на потёртом диване. И к карим глазам.

– Что у вас случилось? – В их компанию врывается громкий Йок, с ещё счастливым лицом от недавнего подвига Бэмби. Он гордится его маленькой девочкой и её большой победой.

– Кира решила вернуться домой. Я дал добро. – Кратко резюмирует Ройс, запуская руки глубоко в карманы и покачиваясь на пятках.

– Что? Как дал добро на домой? – Йок, кажется, подпрыгивает от неожиданности, сверля Киру взглядом. – Ты что творишь, малая? Ебёшь и переворачиваешь, что ни новость, то сюрприз!

Щеки девушки розовеют от такой бурной реакции друга, но она набирается смелости и проводит рукой по его напряжённому плечу в успокаивающем знаке.

– Прости, Йок, но так всем будет лучше.

– Херня. – Выплевывает Йокки. – Кому будет лучше? Точно не мне! – Он разворачивается и исчезает в Доме, поддаваясь секундному порыву обиды.

– Он поймёт. Должен понять. – Начинает Ройс. – Получается, нужно всем сообщить, что ты решила уйти. Назначим проводы на сегодня, а завтра я отвезу тебя в Оквуд вместе с твоим похмельем, идёт?

– Нет! – Кира мотает головой. – Вообще-то, я не сторонник громких и слёзных прощаний, поэтому хочу уйти тихо, будто меня здесь никогда и не было, такое возможно?

Невозможно. Ни Ройс, ни Йок не смогут притворяться, что Киры не было. Для этого она слишком изменила их. Она навсегда останется в их памяти, как самое светлое, что с ними когда-либо происходило. А они останутся для неё самым ужасным и отвратительным временем.

Она подарила им свет, в то время как они ей лишь тьму.

***

Кира кладёт косметичку поверх всех немногих вещей в чёрной спортивной сумке, щедро одолженной Кили. Она в последний раз проверяет старенькую тумбочку, несколько выделенных ей полок в сломанном шкафу и, удостоверившись, что ничего не забыла, тяжело вздыхает, проводя собачкой по молнии.

Сегодня она впервые снова оказалась в комнате, выделенной ей изначально. Сейчас на девушку смотрели те же вещи, что и до той ночи, но что-то было не так. Всё будто подменили – мебель кажется ещё более потертой, шкаф разваленным, а раскладушка, сложенная в дальнем углу, выглядит устрашающе. На самом деле, причина в самой Кире, с недавнего времени смотрящей на мир под другим углом. Это она стала другой, а не комната.

Внизу, у самой лестницы, её встречает обеспокоенный Ройс. Он даже не пытается скрыть своих эмоций – непонимание, озадаченность и горечь от скорой разлуки. Весь день, после просьбы Киры, смазался в один большой ком боли и нервозности. Главарь злится на Киру, на её выбор и на себя. В основном, на себя. Тысячи «если» крутились в его голове, пока он сидел на кровати, выкуривая сигарету за сигаретой. И понимание своей неспособности повлиять на результат исхода истории Киры в их Доме сводит с ума.

Но для неё и ради неё он натягивает слабую улыбку. Последние минуты здесь не должны стать для девушки чем-то, связанным с грустью. Он отвезёт её в Оквуд и пожелает хорошей, спокойной жизни. И только после того, как за Кирой закроется дверь, он сбросит напускную доброжелательность, как ненужную чешую, и позволит себе погрузиться в проблемы Калек. Снова станет собой.

– Готова? – Ройс забирает легкую сумку из рук девушки, пробегаясь по ней взглядом. Болотная толстовка скрывает похудевшую фигуру, а чёрные леггинсы для бега, наоборот, подчёркивают изящность бесконечных ног.

Кира стоит на несколько ступенек выше его, что позволяет им смотреть друг другу в глаза. Она кивает, осознавая, что голос куда-то пропал, и кусает губу, стараясь не вскрикивать каждый раз, когда его обжигающий взгляд ласково касается её тела. Слишком интенсивно для неё.

– Выдвигаемся. – Ройс распахивает входную дверь, жестом приглашая Киру на свежий воздух, который ей так необходим.

На лестнице появляется Кили, впервые за долгое время чувствуя в груди неуверенность. Перетаптываясь с ноги на ногу, девушка засовывает руки далеко в карманы, не находя им применения. Но попрощаться стоит. И она решается – преодолевает пролёт и сгребает Киру в неуклюжие объятья, натыкаясь руками на напряженные мышцы.

– До встречи, Бэмби. Ройс прав, ты давно из наших. И я говорю сейчас про твоё внутреннее ощущение. Со временем ты поймёшь, о чём я сейчас. Но ты сильней, чем кажешься. – Она импульсивно прижимается лбом ко лбу Киры, пытаясь выразить всё глазами, и отходит к понурому Йоку, молчаливо склонившему голову набок.

Кира в последний раз обводит просторную гостиную взглядом, постоянно тяжело вздыхая. Всё-таки расставаться с этим местом и людьми сложнее, чем она думала. Слова застревают где-то в глотке, не находя выхода, а глаза увлажняются, но Кира проглатывает непрошеные слёзы, хватаясь за ручку, кажущуюся сейчас до безобразия обжигающей.

– Удачи вам, ребята. – Почти шепотом произносит она и делает последний шаг, как Крипс и первый шаг, как обычная девушка Кира, у которой из особенностей только родимое пятно. Интересно, страх людских взглядов на шее вернётся или она смогла справиться хотя бы с этим?

Уже сидя в синей вольво, на которой полтора месяца назад всё началось и именно сейчас заканчивается, Кира опускает стекло и пытается запечатлеть в памяти Дом: его внешний вид, аккуратный скат крыши, переднюю лужайку с галькой у подъезда машин и небольшое крыльцо с лестницей, на которую она так боялась зайти.

А ещё она пытается отвлечься от тяжелого взгляда со стороны водителя. Карие глаза прожигают в ней дырку, решая вместо привычного осмотра местности приковаться к изящному силуэту на соседнем сидении. Ройс никак не может оторваться от Киры, наблюдая за её длинными аккуратными пальчиками, которые не могут найти себе занятие, за её в меру выпирающими коленками, слегка постукивающими друг об дружку, оголенной кожей шеи и красивым овалом лица, когда девушка переводит взгляд на дорогу.

Небольшие улочки сменяются одна за другой и, по мере приближения синей вольво к Оквуду, постепенно перерастают в большие бульвары и авеню с дорогими магазинчиками, высотными бизнес-центрами и стеклянными многоэтажками Даунтауна. Ройс несётся по широкому 110 шоссе, с его обыкновенной уверенностью ориентируясь в развязке, сворачивая на 10 трассу, ведущую прямиком в Санта-Монику.

Кира ерзает по неуютному сиденью, когда их машина делает последний поворот и оказывается на длинной Уэстерн-авеню, в пяти минутах от её дома.

– На 2 западную, а потом на втором повороте налево. – Подсказывает Кира, ощущая волнение.

Ладони давно вспотели, по всему телу временами пробегалась нервная дрожь. То ли от скорой встречи с семьей – главное, непредсказуемой реакцией её матери – то ли от скорой разлуки с последним человеком из Калек. Последним, но не по важности, тут скорее всё было наоборот.

Кира отрывает глаза от своих сцепленных рук, глядя в лобовое стекло, и вид заставляет её внутренне сжаться. Среди высоких пальм, растущих у самой дороги, и соседских густых кустов она видит свой участок. Такой же идеальный, каким она его помнит, только трава стала пышнее и гуще, но оставаясь всё такой же аккуратно подстриженной, словно по линейке.

Дом со светлой каменной облицовкой и кирпичные ворота гаража, пристроенное вплотную, чтобы хватало места для передней лужайки, давят на девушку, готовую в любую минуту сдаться и, переступая свою гордости, попросить развернуть авто обратно. В чертов Комптон, ставший родным.

Она подаёт беззвучный знак остановиться. Ройс съезжает на свободное парковочное место, параллельное дороге, и заглушает мотор. Он поворачивается к ней, закинув руку за спинку сидения и выжидающе пожирая Киру глазами.

– Ну что? Готова вернуться домой? – Ройс пытается говорить легко, но бушующие эмоции так и рвутся наружу.

– Насколько это вообще возможно.

Кира тянется за сумкой, мирно ожидающей её на заднем ряду, и случайно задевает руку Ройса. Мурашки бегут по раскалённой от мимолётного прикосновения коже, заставляя девушку вздрогнуть. Что с ней происходит? Каждый раз, стоит ей коснуться главаря, она испытывает странный трепет в груди, зажигающий тысячи огней внутри.

Она стреляет в него взглядом, пытаясь найти там что-то похожее на свои собственные чувства. И находит. Боль разочарования вперемешку с несвойственной Ройсу нежностью плещется в бездонных карих глазах.

– Иди, пока я не передумал. – Ройс отворачивается, не в силах вынести тяжесть её молчания и последних минут присутствия в его жизни. Он действительно находится на грани, чтобы не заблокировать все двери, не давая возможности Кире исчезнуть за массивными дверьми роскошного особняка, от которого несёт деньгами и состоятельностью.

И это ещё одна весомая причина дать ей уйти – несовместимость их положений в обществе, статусность семьи Картер лежит на поверхности: их престижность, авторитетность, значимость и определённая репутация никаким образом и никогда не переплетется с его. Он всего лишь обычный парень, связанный с криминалом, дающий миру только новые проблемы и пытающийся расхлебать всё многолетнее дерьмо. А она... слишком прекрасна и чиста, чтобы испортить.

– Ладно. – Кира нехотя открывает дверцу, ставя одну ногу на горячий асфальт. – Прощай, Ройс. Удачи с ребятами.

Кира находит в себе силы подняться с сидения, сразу же оказываясь в раскалённом воздухе. Она хлопает дверью и, сдерживаясь, чтобы не оглядываться назад, плетётся по лужайке, топча красивый газон. Она усмехается, останавливаясь и проводя ногой по траве, мать бы такое не одобрила. Точнее, она была бы в бешенстве, но с каких-то пор Киру это мало волнует.

Девушка на автомате поднимается на крыльцо, хватаясь за дверную ручку. Она знает, что парадная дверь никогда не закрывалась на замок в дневное время – такой район, с почти что нулевой преступностью.

Ройс провожает её глазами до самого крыльца, не спеша заводить машину. Он обязан впитать в себя всё, связанное с Кирой, до конца. И даже её отдаляющийся силуэт, вызывающий сейчас в нем только боль, плотно отпечатается в его памяти для редких воспоминаний.

Не давая себе времени передумать, Кира дергает за ручку и оказывается в огромном холле с широкой закрученной лестницей. Светлый мрамор режет глаза своей стерильностью, но она упорно продолжает бегать глазами по помещению. Сумка падает рядом с её ногами, когда девушка, повысив голос, объявляет:

– Я дома!