BAMBI

Тренировки для Йокки означали жестокие, мучительные, беспощадные испытания, каким не подвергают новобранцев даже в самых крутых родах войск. Возможно, это заявление приукрашено, но Кира никогда не думала, что в философии уличных банд тренировки обозначают именно это.

Первую неделю Йок гонял Киру по узким улицам Комптона с утра и до вечера. Он заставлял её бегать не так, как на беговой дорожке, с лёгким усилием, нет, он был доволен только тогда, когда её тёмная макушка была видна с нескольких метров от него, а ведь он сам всё время тренировок занимался не щадя тела. В этих занятиях главным была скорость и выносливость, на случай, если ей придётся удирать от копов или, что хуже, от банды Робина. Они должны быть готовы к любым исходам этой войны, и хоть Бэмби по плану не должна была подходить к красным ближе, чем на пушечный выстрел, в жизни бывает всякое, она та ещё злодейка, любящая вносить свои коррективы.

Кира, первые несколько дней, совершенно не справлялась с поставленной задачей – пробегая несколько миль, она спотыкалась об собственные ноги и небольшие колдобины асфальта, начинала по-детски хныкать и вела себя, как капризный ребёнок. Йокки не злился, а всего-лишь начинал бежать спиной вперёд и постоянно подначивал девушку её спортивным прошлым. Кира начала часто слышать в свой адрес, что она никудышная танцовщица, и это вызывало в ней ярость, вперемешку с уверенностью. Появлялся стимул доказать этой мексиканской заднице, что она может! Может пробежать столько, сколько нужно, молча скрепя зубами, а вечером, стоя под холодным душем, она может не проронить и слезинки из-за жалости к себе. Это давалось сложней всего – убедить свой мозг работать на тело. Ведь, когда наступит время отсюда уходить, она заберёт не только воспоминания о жестоком наставнике, но и красивое, усовершенствованное тело.

Йокки не останавливала даже рвота, безжалостно рвавшаяся из девушки после их пробежек. Он лишь подавал ей бутылку минеральной воды, каждый раз напоминая не заполнять желудок, а сплёвывать. На третий день рвота ушла, остались кислые слёзы, но Кира не сдавалась. Она бежала за Йокки, вдыхая в себя запах жженого битума, а в перерывах наизусть пересказывала Кодекс.

Когда Йокки стал замечать результаты, он сбавил обороты, переходя на следующий уровень – Кира должна уметь первоклассно обращаться с ножами.

Вечерами, запыхавшиеся, они устраивались на заднем дворе, и он учил её правильному положению ножей разной длины в руке, каждый раз ругая её несобранность. Кира быстро училась, и через несколько таких «теоретических» вечеров, она с легкостью могла назвать, что является обухом, режущей кромкой, фаской или спусками. Сложнее было с разновидностью – танто, боуи, кинжал, дроп пойнт, спир пойнт или хоукбилл. Сначала Кира не видела никакой разницы, но через несколько дней усвоила и этот урок. Голова девушки кипела от странных названий, количества видов и определенной техники для каждого из клинков. Этот держать ближе к обуху, этот – на кончике рукоятки. Женский мозг просто не мог запомнить столько тонкостей.

Когда Йокки решил, что она уже готова к практике, он вынес сломанную дверцу шкафа, ту самую, с зеркалом, установил её у деревьев, приклеил огромный лист с чёрной круглой мишенью и расчертил линии – десять ярдов, семнадцать и двадцать два.

– Я не смогу попасть даже с десяти. – С грустью произносит Кира.

Она, в отличие от наставника, предельно четко понимает свои возможности. И кидать ножи с такого расстояния кажется ей нереальным. Кира боится попасть куда-то не туда, например, в кору дерева, при этом сильно разодрав его, и навредить невиновным. Те ножи, что предлагает ей Йокки, выглядят устрашающе даже спокойно лёжа на кожаном чехле, а какие они в действии – она знать не хотела.

– А ты попробуй. – Йокки подаёт ей один из клинков. Боуи. – Сосредоточься и покажи, что я не зря потратил на тебя столько времени.

Губы у девушки пересыхают и трескаются от частых вздохов через рот. Она встревожена и напугана. Кира осторожно берет нож и поудобней укладывает его в руке, почти на автомате.

– Кидать клинки или стрелять – несложно, если понимать, как что тут устроено. Что самое главное?

– Помнить, что это не эмоции, это – мышечная память. – Произносит она заученные слова.

– Умница, Бэмби, а теперь сделай всё по красоте. – Йокки ослепительно улыбается. – Если попадёшь хотя бы просто в дверь, завтра дам тебе несколько лишних часов похрапеть.

Кира дарит ему ответную улыбку. За эти полторы недели тренировок они серьезно сблизились, и теперь он был самым близким человеком для неё. К сожалению, за пределами Дома тоже. Возможно, при хорошем раскладе, она смогла бы назвать его другом, настоящим другом. Он всё время был рядом, поддерживал и помогал. Кира до сих пор не понимала, как у Йокки удалось сохранить человечность, вращаясь в криминальных кругах. Но он остался хорошим человеком, и с ним одним она может полностью расслабиться, не смотря на то, что именно он является причиной жуткой боли в мышцах. А главное – он является причиной появления девушки здесь, но спустя несколько недель Кира могла точно сказать, что ей здесь нравилось. Немного непривычно, но, в целом, интересно.

Взвесив все «за» и «против», Кира кивает, давая себе молчаливое обещание. И всё-таки, ей придётся это сделать. Йок, почему-то, очень надеется на Бэмби, хотя он-то должен прекрасно знать, какая она на самом деле трусиха.

– Ладно, только отойди подальше, мне уже расхотелось тебя убивать.

– Эй, что это значит? – Йокки шутливо грозит ей пальцем, отходя в сторону.

– Не волнуйся, было и прошло. Неделю назад я хотела придушить тебя голыми руками за пробежки, но сейчас ты вроде исправился. Поэтому и говорю – отойди.

– Милочка, не заговаривай мне зубы! – Хохочет Йок, прикрывая рот большим пальцем.

Кира встаёт в стойку, которую ей неоднократно показывал Йок. Она каждый день представляла себе, как это будет. Каким будет её первый бросок ножа и насколько сильно она облажается перед своим учителем. Кире безумно не хотелось подвести Йокки, поэтому она сосредоточивается на двери и мишени. Несколько глубоких вздохов для успокоения бешеного пульса.

Время замирает. В мгновение, когда Кира заводит руку немного за голову, чтобы метнуть клинок, не только она затаивает дыхание. Йокки внимательно следит за своей Бэмби, переживая этот момент вместе с ней. Даже если она не попадёт – она заслужила несколько часов сна.

Но они не знают об ещё одном зрителе. Окно комнаты главаря распахнуто, но свет выключен, чтобы не привлекать внимание. Ройс наблюдает за другом и новенькой, выкуривая уже третью сигарету. Что-то не даёт ему отойти от окна и заняться своими делами, вместо этого он, словно маленький ребёнок, бессовестно подглядывает, удивляясь, что эти двое смогли найти общий язык. Они общаются тепло, по-дружески, и Ройсу становится обидно, что таких искренних улыбок Бэмби ему никогда не получить.

Кира выкидывает руку вперёд, позволяя ножу выскользнуть из её пальцев. Она зажмуривается, не желая видеть свой позор.

«Умница» проносится в голове у Ройса прежде, чем он блокирует любые эмоции.

– Просто скажи мне, там всё плохо?

– Открой глаза и посмотри сама.

Кира слушается Йокки и распахивает свои серо-зелёные глаза, пытаясь найти нож.

– И где?

– Подойди.

Девушка замечает блестящее лезвие, вошедшее в дверь по середину. Но остальная часть клинка плотно утопала в земле.

– Это считается, что я попала в дверь? Или это всё-таки мимо? – Интересуется она, внимательно рассматривая нож.

Ройс выдыхает последний клуб дыма и запахивает окно с грохотом, заставляя двоих на лужайке обратить на себя внимание. Они оба вопросительно пялятся в главарьское окно и ничего не понимают.

– Вот засранец, грохнул бы минутой раньше, ты бы не попала в дверь. – Причитает латинос, всё также держась рядом с девушкой.

Она шутливо толкает его в бок, пропуская мимо ушей часть про Ройса:

– Раз я попала, то прямо сейчас иду в душ и спать. И ты не посмеешь разбудить меня завтра раньше десяти. – Она уже на крыльце. Машет Йокки рукой, оставляя весь бардак на нём.

Если бы она только знала, что сейчас всё только начинается. Кира-то думала, что самым сложным и болезненным будут каждодневные пробежки, но всё познаётся в сравнении. И как бы сильно она ни восхищалась целеустремлённостью Йокки, к концу второй недели она снова начала его ненавидеть.

Мексиканец заставил её бросать ножи каждые несколько минут – и все разных видов. Йокки опять руководствовался уличными правилами – ему было плевать на точность, но его слишком заботила скорость. В идеале, за несколько недель она должна научиться быстро вытаскивать клинок из ножен, правильно держать и бросать хотя бы на десять ярдов. Минимум, к которому он стремился, был пять ножей в минуту, что для участника банды было проще простого.

К тому же, он снова вернул первоначальное время пробежек и не давал никакого перерыва перед метениями, чтобы отдышаться. Лишние часы сна тоже казались чем-то невозможным и недосягаемым.

Кира столько тренировалась в метании ножа, что костяшки её пальцев растрескались и стали кровить. А он что? Небрежно бросал девушке неоспорин и велел не измазать ладони, чтобы рукоять не скользила. Хотя сердце Йокки сжималось каждый раз, когда на её эфирной коже появлялись красные дорожки. Он не мог дать слабину.

А как он представлял себе поднятие тяжестей? О гантелях не было и речи, лишь пятилитровые баклажки из-под воды с неудобными ручками, после которых безумно болели ладони. Всё это давалось Кире с огромным трудом, но она лишь изредка бормотала нецензурные ругательства, которые выучила от человека, на которого они были направлены.

Шведская стенка? Лазать приходилось по деревьям заднего дворика. Частенько Кира раздирала себе кожу на спине и руках об грубую кору. Но всё же ползла дальше. Йокки требовал выносливости и ловкости, девушка наяривала круги, проползая каждый раз всё быстрее и быстрее. Если она окажется в ситуации, когда нужно будет удирать с помощью завалов, то эти уроки очень ей помогут. И дело даже не в Робине и красных, это, в любом случае, когда-нибудь пригодится каждому.

Потом Йок говорил, что нужно подняться повыше или пониже, чтобы наступать на незнакомые ветки. Это занятие развивало ещё и логику. Кира тщательно продумывала каждый свой шаг, стараясь не попасть в ловушку из сухих или тонких веток. Падать на землю – больно, она это знала не понаслышке.

Самым лёгким из всех придуманных Йокки истязаний были часы, когда Кира тянулась. Танцы дали ей отличный старт, поэтому Кира добилась успехов в растяжке. Единственным отличием было то, что Йок заставлял её не столько тянуться, сколько использовать гибкость в ближнем бою. Хлёстко выкидывать ногу вперёд, целясь в голову или хотя бы шею, ловко уворачиваться от противника, при этом оставаясь на ногах и не теряя координацию.

Через три недели от начала тренировок, Йокки попросил Киру ударить его. Девушка долго возмущалась и отнекивалась, но наставник был невозмутим. В конце концов, ей пришлось сдаться, как и во все остальные разы.

Она встала перед ним, совершенно спокойным и расслабленным. Йокки казался большим и неуклюжим, но стоило Кире завести руку для удара в живот, он метнулся в её сторону, обхватывая её тело руками, и блокируя любые попытки врезать ему.

– Видишь, ты слишком долго меня оценивала. – Он ослабляет хватку. – Я сразу тебя засёк, резче!

Потом всё повторилось. Кира каждый раз пыталась атаковать, но Йокки в тот вечер не получил ни одного удара. Киру это бесило. Она так старалась всё это время, а должного результата не добилась. Девушка чувствовала себя разбитой и ничтожной, а Йок лишь ухмылялся и драконил её лишними милями на завтрашней побежке.

Спустя полчаса попыток хотя бы прикоснуться к латиносу, Кира заработала огромные шишки на ногах и 6 миль сверху, что было просто ужасно. Сказать, что мысленно Кира избивала его до беспамятства тысячу раз на дню, было бы недооценкой. И хоть пока что это оставалось лишь её фантазией, но придавало уверенности и резкости её движениям.

Но она добивалась успехов, поскольку выбора у девушки не было. Йокки ставил вопрос так: совершенствуйся или умри. Один прокол в реальной жизни и Кире придётся несладко. Пробежится не на всю мощь – поймают, достанет нож на секунду медленнее – поймают, наступит на ветхую поверхность – поймают, затупит при борьбе – победят.

Сейчас или никогда.

Ты или тебя.