Гл:14 «размыто»
Пау смотрел на них с неожиданно резким выражением. Его голос, когда он наконец заговорил, прозвучал твердо и обиженно:
— Габи, ты забыла, как он с тобой поступил? Как запер тебя, зная что ты боишься? Неужели ты настолько не уважаешь себя?
Слова ударили по ней, как пощёчина. Она отшатнулась, будто и вправду только сейчас осознала весь масштаб ситуации. Но Педри не дал ей ответить.
— Заткнись, Пау, — бросил он холодно, делая шаг к другу. — Ты понятия не имеешь, что между нами. И уж точно не тебе судить, кого она уважает.
— Я понятия не имею? — переспросил Пау, сжимая кулаки. — Ты думал о ней, когда ломал ей психику? Когда заставлял её плакать?
— Ты совсем офигел? — резко выпалил Педри, не сдерживая злости. — Думаешь, ты весь такой правильный? Всё время был рядом, как щенок, и надеялся, что она выберет тебя. Завидуешь, да?
Пау побледнел, но промолчал. Только посмотрел на Габи, которая стояла между ними, не в силах вмешаться. В глазах её была растерянность и боль.
— Это не зависть, — тихо ответил Пау. — Это попытка уберечь её. Но теперь я вижу, что ей, похоже, не нужна защита.
Он развернулся и ушёл, оставив их вдвоём.
Педри тяжело выдохнул и провёл рукой по волосам, будто отгоняя напряжение.
Педри не сказал ни слова. Он просто сделал шаг к ней, обхватил руками и аккуратно поднял на руки, словно она была самой хрупкой частью его мира. Девушка удивленно вздрогнула, но не сопротивлялась — его прикосновения были бережными, и в них не было ни капли злости. Только какая-то упрямая, едва различимая нежность. Он держал её так, будто боялся снова потерять.
Поднимаясь по ступеням к своей комнате, Педри не отрывал взгляда от её лица. Оно было тихим, усталым, почти прозрачным. Габи сидела в его объятиях молча, прислушиваясь к стуку его сердца и еле уловимому запаху парфюма, который всегда действовал на неё странно успокаивающе.
Дверь в комнату за ним закрылась тихо. Он опустил девушку на край кровати и опустился рядом, но не стал ничего говорить. Просто сидел и наблюдал, как она медленно опускает голову и закрывает лицо ладонями.
— Почему всё так сложно?.. — прошептала она, и голос её дрогнул. Педри медленно провёл ладонью по её спине, не зная, как найти нужные слова. Он тоже устал.
— Потому что, когда тебе не всё равно... — наконец произнёс он глухо, — никогда не бывает просто.
Габи не ответила. Только убрала руки с лица и посмотрела на него.
Педри молча посмотрел на неё, и в его взгляде уже не было ни упрёка, ни гнева — только глубокая, немного растерянная нежность. Он аккуратно взял Габи за щёки, мягко поднимая её лицо к себе, и поцеловал её — сначала осторожно, будто спрашивая разрешения, потом ещё раз, чуть увереннее. Его губы коснулись её щеки, оставляя там тёплый след.
Не сводя с неё взгляда, он медленно приподнялся, перенося вес на колени, и осторожно уложил девушку на подушки. Сам навис над ней, опираясь на руки по обе стороны от её головы. Педри смотрел на неё внимательно, будто пытался запомнить каждый изгиб её лица, каждую эмоцию в её глазах.
Он опустился ближе и коснулся губами её шеи — сначала едва, мягко, как шелест ветра. Словно не решался перейти границу, но желание быть рядом пересиливало. Его поцелуи становились глубже, насыщеннее, и Габи не смогла сдержать лёгкий, непроизвольный вздох. Он услышал это — и замер, чтобы убедиться, не слишком ли быстро. Но её руки сами нашли путь к его плечам, и в этот момент всё остальное перестало иметь значение.
Педри обвёл ладонью контур её талии, ощущая, как быстро и беспорядочно бьётся её сердце. Всё происходило не спеша, осторожно — как будто каждый из них боялся разрушить что-то важное. Это была не страсть, затмевающая разум, а хрупкая, честная близость, к которой они шли слишком долго и трудно.
Они лежали рядом, обнявшись, в тишине, прерываемой только дыханием друг друга и слабым шумом улицы за окном. Педри смотрел в потолок, но всё его внимание было сосредоточено на девушке, которая лежала, положив голову ему на грудь. Он проводил пальцами по её спине, будто запоминая каждый миг, каждое прикосновение.
— Останься здесь, — вдруг тихо сказал он, не глядя на неё, будто боясь, что она сразу откажется.
Габи тихонько усмехнулась и подняла голову, посмотрев на него в упор.
— Ты с ума сошёл. Что я тёте Айви скажу? Что я осталась у парня, с которым вчера едва не разругалась?
— Ну... скажи, что у тебя был важный разговор, — пожал он плечами, слегка приподняв брови.
— Ага, разговор, который длился до утра в твоей кровати, — поддразнила она, поднимаясь на локтях.
Педри вздохнул, с неохотой отстраняясь, и сел на кровать, потянувшись.
— Всё равно хочу, чтобы ты осталась.
— А я всё равно не могу. Но спасибо, — сказала она мягко, касаясь его щеки ладонью.
Минут через пятнадцать они уже сидели в машине. Путь до её дома прошёл почти молча, но тишина была спокойной, не напряжённой.
Когда Педри припарковался у её подъезда, он повернулся к ней.
— Уверена, что не хочешь остаться?
— Педри...
— Ладно, — он усмехнулся и склонился ближе, касаясь её губ коротким, но тёплым поцелуем. — Спокойной ночи, красавица.
— Спокойной, — прошептала она, открывая дверь.
Он подождал, пока она дойдёт до двери, и только потом уехал — с лёгкой улыбкой на губах.
Габи тихо открыла входную дверь, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить тётю Айви. Дом погрузился в полумрак — лишь слабый свет от ночника освещал коридор. Девушка разулась и на цыпочках поднялась на второй этаж, привычно свернув к своей комнате.
Открыв дверь, она чуть прищурилась от мягкого света лампы, которую, как оказалось, оставила включённой с утра. Всё выглядело так же, как и раньше — аккуратно заправленная кровать, распахнутое окно с полупрозрачной занавеской, и... что-то лежало на подушке. Маленький сложенный лист бумаги.
Сердце Габи сжалось. Она подошла ближе и медленно взяла записку в руки. Бумага была гладкой, чистой — новый почерк, новая угроза. Развернув её, она прочитала:
«Не забывай обо мне, тебя ждут сюрпризы».
Пальцы дрогнули. Она почувствовала, как по спине пробежал холодок. Это был не Педри — она это чувствовала всем телом. Странное ощущение преследования, намёка на что-то большее... что-то тревожное.
Габи резко обернулась, проверив, закрыта ли дверь. Затем снова взглянула на записку, не зная — спрятать её, выбросить или... кому-то показать? Только кому — Педри? Пау? Или тёте Айви?
Она сжала лист в ладони, в груди нарастал тревожный ком.
Габи тяжело вздохнула, скомкала записку в пальцах, но так и не решилась выкинуть её. Словно что-то внутри подсказывало — это ещё не конец. Она подошла к своему письменному столу, выдвинула нижний ящик и достала оттуда небольшую коробку с узором в виде засохших лепестков. Внутри уже лежала первая, тревожная записка — "Я не забыл ещё, красавица, мы ещё встретимся."
С минуту поколебавшись, Габи развернула вторую, аккуратно расправила и положила рядом. Закрыла крышку, щёлкнув замочком. Всё. Больше не думать об этом. Не сейчас.
Она переоделась в пижаму, вытерла остатки помады с губ и расчесала волосы, стараясь отвлечься. Присев на кровать, девушка оглядела комнату — всё так спокойно, уютно... и в то же время что-то невидимое сдавливало воздух.
Габи улеглась под одеяло, обняла подушку и уткнулась носом в её мягкость. Хотелось забыться. Хотелось, чтобы всё — и ссоры, и поцелуи, и странные послания — на утро казались просто сном. Закрыв глаза, она позволила себе погрузиться в тепло сна, где не было ни тревог, ни шепчущих теней, ни неизвестных "сюрпризов".
Только тишина.