Ни шагу назад - Pedri

Габи уже собиралась покинуть тренировочную базу, направляясь к выходу с лёгкой улыбкой — прогулка в кофейню с Пау казалась ей приятным завершением неожиданного дня. Она поправила сумку на плече и свернула в боковой коридор, ведущий к главному холлу. Поворачивая за угол, она неожиданно остановилась — прямо перед ней оказался Педри.

Он вышел из раздевалки чуть раньше, чем она рассчитывала. Они столкнулись буквально нос к носу. Педри застыл, как будто не ожидал её увидеть. Она так же остановилась, не зная, что сказать, и несколько секунд тишины протянулись между ними.

— Привет, — наконец произнесла она спокойно, но без улыбки.

— Привет, — отозвался он, не отводя взгляда. В нём не было ни злости, ни холодности — скорее что-то между сожалением и растерянностью.

Она хотела пройти мимо, но он вдруг шагнул в сторону, словно хотел что-то сказать. Однако в этот самый момент к ним подошёл Пау — с лёгкой улыбкой, уверенным видом и ключами в руке.

— Габи, ты готова? Я тебя уже заждался, — с доброй интонацией сказал он, не замечая напряжения между ней и Педри.

— Да, конечно, — откликнулась девушка, на мгновение задержав взгляд на Педри, — я иду.

Она коротко кивнула тому, кто остался стоять молча, и, развернувшись, ушла вместе с Пау.
Педри смотрел им вслед, не сделав ни одного шага, лишь сжав пальцы в кулак — он так и остался стоять в полутени холла, с эхом её лёгких шагов в ушах.

Кофейня недалеко от тренировочной базы оказалась уютной и почти пустой — в мягком вечернем свете она выглядела особенно спокойно. Габи села за столик у окна, за которым неспешно тянулись прохожие, а Пау, оставив куртку на спинке стула, направился за заказом.

— Я помню, ты говорила, что обожаешь сладкое, — улыбнулся он, когда вернулся с подносом. На нём стояли два капучино с аккуратными узорами из молочной пены, чизкейк с клубничным соусом и горячий круассан с ванильным кремом.

— Пау, ты просто читаешь мысли, — рассмеялась она, глядя на чизкейк. — Он выглядит слишком вкусно, чтобы его просто есть.

— Ты должна его сфотографировать для истории, — подмигнул он и сделал глоток кофе.

Разговор завязался сам собой — лёгкий, спокойный, без напряжения. Пау рассказывал забавные моменты с тренировок, делился историями из детства, иногда слегка дразня своих товарищей, но всегда по-доброму. Габи смеялась искренне — рядом с ним было прикольно.

Когда они доели, Пау потянулся к куртке, будто что-то забыл, и вынул из внутреннего кармана два плотных билета.

— Это тебе, — сказал он, кладя их перед ней. — Завтрашний матч. Центральный сектор, хорошие места.

Габи подняла глаза от билетов, не сразу веря в то, что видит.

— Пау... ты серьёзно?

— Конечно.

Она замерла на секунду, а потом, не сдерживая улыбку, аккуратно взяла билеты.

— Спасибо тебе, правда. Это очень неожиданно... и очень приятно.

— Значит, увидимся завтра на трибуне, — мягко сказал он, не сводя с неё взгляда.

Когда Габи поблагодарила Пау за билеты и вновь опустила взгляд, чтобы разглядеть дату и номер сектора, позади кофейни, за высоким панорамным стеклом, на тротуаре мелькнула знакомая фигура.

Педри.

Он стоял на противоположной стороне улицы, в тени от выступающего козырька здания, будто не решаясь подойти. Его взгляд был прикован к ним — к столику у окна, где Габи смеялась, чуть наклоняясь вперёд, а Пау что-то рассказывал с лёгкой, непринуждённой улыбкой.

Лицо Педри оставалось непроницаемым, но в глубине глаз читалось всё: напряжение, сдержанная ревность и то странное, глупое сожаление, которое он не мог объяснить даже себе.

Пау в это время вдруг поднял глаза к окну и заметил его. Улыбнулся. Но Педри не ответил. Он просто посмотрел ещё пару секунд... и развернулся, исчезая за поворотом улицы.

— Что-то случилось? — спросила Габи, заметив, что Пау слегка отвлёкся.

— Нет, всё в порядке, — мягко ответил он, снова смотря на неё. — Просто показалось что-то знакомое.

Педри, опустив взгляд и не оглядываясь, быстрым шагом прошёл мимо шумных улиц, пока наконец не добрался до стоянки, где в машине уже ждал Фернандо. Он сидел за рулём, покачивая пальцами по рулю под ритм тихо включённой музыки. Увидев брата, он тут же убавил звук и приподнял брови:

— И что это было? — спросил спокойно, наблюдая, как Педри хлопнул дверью и молча сел на пассажирское сиденье.

— Ничего, — коротко бросил тот, пристёгиваясь и откидываясь на спинку сиденья.

Фернандо вздохнул, тронулся с места и вывел машину на дорогу.

— Слушай, если ты продолжишь ходить кругами вокруг неё, но ничего не делать, однажды окажется, что будет поздно.

Педри не ответил. Он молчал, смотрел в окно, где огни вечерней Барселоны размывались в стекле. В груди всё сжималось, но он упрямо держал лицо ровным.

— Она милая, — продолжил Фернандо, аккуратно поворачивая на перекрёстке. — Умная, искренняя. Тебе с ней хорошо, даже если ты этого не признаёшь. Я это вижу.

— Не лезь, — глухо произнёс Педри, сжимая кулак на колене.

— Я не лезу, я просто напоминаю, — спокойно сказал брат. — Напоминаю тебе, каким ты был до того, как начал строить из себя ледяную стену.

Педри опустил голову, прикрыл глаза на секунду и выдохнул.

— Я не могу. Не сейчас.

Фернандо больше ничего не сказал. Они ехали молча, сквозь огни города, каждый погружённый в свои мысли, но в салоне не было враждебности — только молчаливое братское понимание и чувство, что всё ещё может измениться. Если захотеть.

Когда машина свернула на знакомую улицу и плавно остановилась у ворот дома, Педри быстро открыл дверцу и, не дожидаясь брата, первым вошёл в дом. Он скинул куртку, бросил её на вешалку и прошёл вглубь, но Фернандо не отставал.

— Ты всегда так — с ухмылкой бросил он, входя следом и прикрывая за собой дверь. — Убегаешь от разговора, как только становится хоть чуть-чуть неудобно?

Педри бросил взгляд через плечо, но ничего не ответил. Он прошёл на кухню и налил себе воды, делая вид, будто ничего не слышит. Но Фернандо подошёл ближе, облокотился на дверной проём и спокойно продолжил:

— Я видел, как Пау смотрел на неё. Видел, как она улыбалась ему в ответ. Ты хочешь подождать до тех пор, пока он ей тоже понравится?

Парень остановился с чашкой у губ, на секунду замер, но виду не подал. Сделал глоток, стараясь сохранять спокойствие. Но брат не отставал:

— «Не сейчас», Педри... Ты сколько уже так живёшь? — он сделал паузу, глядя ему прямо в спину. — Ты думаешь, у тебя бесконечное количество времени? Думаешь, что все будут ждать, пока ты решишься?

Педри поставил стакан на стол чуть громче, чем хотел. Шум стекла по поверхности прозвучал, как отклик внутреннему напряжению.

— Всё не так просто, — хрипло бросил он.

— Да? — усмехнулся Фернандо. — Это ты себе придумал, что сложно. С ней всё просто. Просто будь рядом. Не прячься. Иначе... потом, когда она уйдёт с другим, будешь вспоминать не о ней — а о своей нерешительности.

Повисло молчание.

Педри опустил взгляд, сжал челюсть и провёл рукой по затылку. Где-то глубоко внутри всё дрогнуло, но он по-прежнему стоял на месте.

— Не тяни, брат. Не делай моих ошибок, — уже тише сказал Фернандо и ушёл из кухни, оставив Педри наедине с его молчаливым хаосом.

Поздним вечером, когда улицы уже погрузились в уютную тишину, а дом был окутан мягким светом ламп, Педри сидел в своей комнате, крутя в пальцах телефон. Несколько раз он открывал переписку с Габи, писал что-то — и стирал, откидываясь назад с тихим раздражением.

Он вздохнул, опустив пальцы на экран, и наконец написал:

«Привет. Надеюсь, ты хорошо провела время. Я не хочу, чтобы всё закончилось на глупом разговоре. Можем увидеться завтра после матча?»

Он долго смотрел на это короткое сообщение.
Педри нажал отправить и отложил телефон в сторону, стараясь не гадать, ответит ли она.

Ночь в Барселоне была удивительно спокойной. Габи и Пау шли вдоль дорожки, смеясь над какой-то мелочью. В руке у девушки таял стаканчик мороженого. Они остановились у мягкой лужайки, и, не думая долго, уселись на траву. Пау лёг на спину, заложив руки за голову, а Габи села рядом, поджав ноги и уставившись в небо.

Какое-то время они просто молчали, наслаждаясь покоем. Потом Габи, допив остатки мороженого, встала.

— Я сейчас, выброшу стаканчик.

Она пошла к ближайшей урне, оставив телефон на траве рядом с Пау. И в этот момент он завибрировал. Пау увидел сообщение от Педри, и на лице его мелькнула тень — не злобы, а скорее нерешительности. Он взглянул в сторону, где Габи неспешно возвращалась, задумчиво глядя в небо.
Он нажал на экран, открыл сообщение — и, поколебавшись всего долю секунды, смахнул его влево, нажимая «удалить».

Телефон остался лежать, как и раньше. Габи вернулась, села обратно и снова посмотрела на луну.

— О чём думаешь? — спросила она.
— О том, как иногда хочется остановить момент, — ответил он, чуть улыбнувшись.

Она не знала, что одно сообщение, которое могло всё изменить, исчезло, прежде чем она успела его прочитать.

Педри, лёжа на кровати в своей комнате, уставился в потолок, подсвеченный мягким светом ночника. Телефон он положил на тумбочку, экран всё ещё был включён, ожидая ответа, которого так и не последовало. Каждая минута тишины, казалось, растягивалась до вечности. Внутри жгло что-то похожее на досаду — не на неё, на себя. Он слишком долго молчал, слишком поздно заговорил.

Он закрыл глаза, вдохнул глубже и, наконец, перевернулся на бок.

  *:.｡. .｡.:*･゜ﾟ･*☆

Утро наступило быстро. Яркое солнце пробилось сквозь шторы, заливая комнату светом. Педри встал неохотно, опустив ноги на холодный пол, смахнул рукой по тумбочке и мельком глянул на экран телефона — всё ещё ничего. Он зажал челюсть, убрал телефон в карман и прошёл в ванную.

Через полчаса он уже был собран — спортивная форма, сумка на плече. Он вышел из дома и сел в машину, направляясь к стадиону. Музыка в салоне едва звучала, а сам он в дороге лишь молча сжимал руль, пытаясь настроиться. Сегодня был матч. И он должен был быть сосредоточен. Только почему-то Габи всё ещё не выходила из головы.

Габи проснулась от легкого гула в ушах — последствие вчерашней долгой прогулки и ночного воздуха. Солнечные лучи играли на занавесках, а где-то рядом шуршал Айви. Девушка потянулась, слабо улыбнулась и взяла в руки телефон.

Никаких новых сообщений.

Она подумала, что, возможно, ждала. Может быть, он всё же написал?

Но в телефоне ничего не было. Ни одного слова.

Позавтракав быстро и легко — кофе и тосты с малиной — она собрала волосы в пучок и достала билеты на матч. Сегодня она пообещала Пау прийти. И сдержит слово.

Она надела лёгкую светлую рубашку, джинсы и взяла куртку с сумкой. Выйдя на улицу, вдохнула свежий воздух.

Матч был напряжённым. Трибуны гремели от эмоций, команды сражались за каждый мяч, и поле буквально пылало от накала страстей. Педри отыграл на высоком уровне, но его взгляд порой скользил в сторону трибун, где он знал, что сидит Габи. И хотя матч закончился победой, облегчения в его груди не появилось.

После игры он шёл по коридору арены, мокрый от пота, с мячом в руке, когда вдруг почти столкнулся с ней.

— Ты чего не ответила? — выпалил он, остановившись перед ней.
— На что? — Габи нахмурилась, удивлённо глядя на него. — Ты же ничего не писал.
— Я отправил тебе сообщение вчера.
— Нет, не было никакого сообщения, — твёрдо сказала она, чуть отступая назад.

Они оба переглянулись, словно в попытке понять, кто врёт. Но в воздухе уже повисло напряжение.

— Серьёзно? — фыркнул Педри. — Ты теперь ещё и притворяешься?

— Ты меня обвиняешь в этом?! — её голос стал громче. — Может, хватит перекладывать вину? Это ты не решаешься быть честным! Это ты отталкиваешь людей, а потом обижаешься, что рядом никого нет!

— Я хотя бы не устраиваю шоу, — огрызнулся он. — Тебе, похоже, только это и нужно.

— Шоу?! — вспыхнула она. — Ты правда не понял? Всё, что с тобой происходит — это результат твоей закрытости! Я не та, на которой заканчивается твой мир, и не я виновата, что тебе изменили!

Эти слова вырвались почти криком, и эхо их отразилось от стен коридора.

Щелчки камер стали слышны почти сразу. Папарацци, что стояли в стороне, тут же направили объективы в сторону пары.

Педри резко оглянулся, глаза его налились гневом. Он в упор посмотрел на девушку, а потом, не сдержавшись, толкнул её в сторону. Не сильно, но достаточно, чтобы она отшатнулась назад и ухватилась за стену.

— Отвалите, — процедил он сквозь зубы и резко двинулся прочь.

Габи стояла молча, глядя, как он уходит, как камеры буквально облепили его, вспышки слепят, а микрофоны тянутся к лицу, жаждая комментариев.

Но он молчал. Он уходил. И забирал с собой всё, что между ними было. Или могло быть.

Габи всё ещё стояла у стены, сердце бешено колотилось, в голове звучали отголоски их ссоры. Не успела она даже сделать шаг, как к ней ринулись другие журналисты и репортёры, словно почуяв запах крови.

Вопросы сыпались один за другим. Камеры были повсюду, вспышки сверкали так ярко, что она почти ничего не видела. Девушка инстинктивно закрыла лицо рукой, пятясь назад, но натолкнулась на плечо оператора. Она пыталась пройти, но их было слишком много — словно стена из голосов и объективов.

— Отойдите от неё, — раздался резкий голос сбоку, и вдруг к ней пробился Гави.

Он быстро встал между ней и прессой, заслоняя собой.

— Что за цирк?! — рявкнул он. — Вы все с ума сошли?! Она не обязана вам ничего говорить!

Некоторые камеры всё ещё пытались заснять хоть кусочек девушки, но Гави строго посмотрел на одного из операторов, который понял всё без слов и выключил технику.

— Габи, идём, — спокойно сказал он и взял её за запястье, мягко, но уверенно.

Она позволила увести себя, не сказав ни слова. В горле стоял комок. Позади всё ещё слышались голоса, щелчки камер, звуки, будто они были не из реальности, а из дурного сна.

Когда они оказались в более тихом месте, Гави отпустил её руку.

— Всё нормально? — тихо спросил он.

Габи просто кивнула, не в силах заговорить — её будто выжгли изнутри.