Бегущий в лабиринте: Панацея

Девушка сидела на белоснежной постели, не сводя взгляда с такой же однотонной стены. Скучная, привычная картина, лишённая красок и эмоций, чтобы ничто не отвлекало её внимание. Ведь малейшее отклонение мыслей могло привести к беде. Так всегда случалось после сеансов с доктором А., когда силы покидали её, но она упрямо игнорировала усталость. Оставалось только ждать.

Лампочка над металлической дверью замигала зелёным светом, и дверь плавно открылась. Девушка, словно пружина, рванула вперёд, но радость моментально угасла, когда на пороге она увидела вовсе не того, кого ожидала увидеть.

— Как ты сегодня, Сэм? — женский голос, полный заботы, эхом отозвался от кафельных стен. — Доктор А. хвалит твою работу. Говорит, что с каждым днём ты справляешься всё лучше!

Сэм сжала кулаки, едва сдерживая желание сорваться с места, исследовать каждый уголок этих бесконечных коридоров, найти, где они его спрятали.

— Где он? — Вопрос сорвался с её губ, прежде чем она успела его обдумать.

— Он на другой базе, Сэм, мы уже это обсуждали, — женщина приблизилась, тёплая улыбка светилась на её лице, пытаясь смягчить напряжение. — У нас столько работы, не только здесь.

Сэм недоверчиво прищурилась, не ослабляя хватку пальцев.

— Почему он не звонит? — спросила она, обретая уверенность в своём тоне.

Сегодня она обязана была получить ответы. Больше никаких отсрочек.

— Обычно он звонит, если не может прийти лично, — продолжала девчонка.

— Из-за постоянных гроз, связь тут практически отсутствует, — оправдывалась женщина, чувствуя, как угроза нарастала. — Может, принесём тебе мороженое? Или почитать что-нибудь? Я распоряжусь, и тебе доставят всё, что ты пожелаешь...

Девушка распрямила кулаки и взмахнула руками. Пергаменты на столе взлетели в воздух, стол с грохотом опрокинулся, а спинки стульев отлетели, ударившись о холодные стены. Баночки с лекарствами разлетелись по полу, свет замигал, реагируя на её гнев.

Женщина прикрыла лицо руками, ожидая удара.

— Довольно лгать! — выкрикнула Сэм, и кафельные стены задрожали. — Где он? Куда вы его дели? — подчиняясь нахлынувшей эмоции, она схватила женщину за воротник, заставив её опуститься на колени. — Вы отправили его в Лабиринт, да? Зачем? ЗАЧЕМ?

Гнев рвался наружу, разрушая всё на своём пути. Она больше не контролировала свои действия, не думала о последствиях. Всё, что её волновало, — это правда.

Но внезапно женщина извлекла из кармана маленький шприц и вонзила его в шею Сэм. Девчонка, ошарашенная, отпустила женщину, схватившись за шею. Усталость стремительно распространилась по всему телу, ноги ослабли, и сопротивление стало бесполезным. Медленно опустившись на колени, Сэм прижалась спиной к холодной стене. Сонливость охватывала её, дыхание становилось поверхностным, веки тяжелели, готовые сомкнуться в любой момент.

— Мы действительно старались быть хорошими, — выпрямляясь, женщина поправила белый халат. — Мне очень жаль, но он пошёл против нас, и мы вынуждены были принять соответствующие меры.

— То есть вы бросили его в смертельную ловушку, которую он сам помогал создавать? — с сарказмом заметила Сэм, тяжело сглатывая.

Горло пересохло, и каждое слово давалось с трудом.

— Теперь всё изменится, Сэм, — женщина приблизилась, присев рядом с девочкой, заглядывая в её уставшие зелёные глаза. — Непослушание требует наказания. Постарайся вести себя хорошо, нам не хочется причинять тебе боль...

Мир начал тускнеть, и Сэм погружалась в пустоту. Веки сомкнулись, и сознание уплыло в чёрную бездну. Осталось лишь одно — обещание, глубоко засевшее в её душе, где-то рядом с сердцем. Это обещание не позволяло ей смириться с происходящим. Лишь невесомые слова, пульсирующие сквозь туман:

«Не забывай меня...Сэмми...»

***
​Её веки распахнулись, и по коже мгновенно пробежали мурашки. Чтобы вернуть фокус, потребовались долгие мгновения. Голова трещала, словно её били несколько часов без перерыва. Девушка попыталась подняться, но лязганье цепей отвлекло её внимание. Прищурившись, она с удивлением обнаружила, что её руки были прикованы тяжёлыми цепями. От этого открытия ей стало не по себе, и первым порывом стало попытаться освободиться. Поднявшись на трясущиеся ноги, она собралась с остатками сил и рванула цепь на себя. Они прочно уходили в стену, и все усилия оказались напрасными. Обессилев, она упала на холодный пол и огляделась.

Комната, в которой она оказалась, была маленькой и серой, безликим символом тюремного заключения. В одном углу лежал тонкий матрас с единственной подушкой и лёгким пледом, а в другом стоял одинокий табурет. Комната казалась воплощением заброшенности и отчуждения. Сглотнув комок в горле, Сэм осознала, что находилась в известной всем глейдерам кутузке. Напряжение сковало её тело, когда она начала вспоминать события, предшествующие этому моменту. Она помнила, как стены Лабиринта начали смыкаться, как она пыталась удержать их, но затем память обрывалась. Реальность не укладывалась в голове: действительно ли она заставила стену замереть? Эта мысль не давала покоя, наводя на размышления о том, на что ещё она была способна.

За дверью раздались голоса, и она медленно открылась, прервав круговорот её мыслей. Томас осторожно заглянул внутрь, встретился глазами с Сэм. Одного его присутствия оказалось достаточно, чтобы немного успокоить метущееся сердце. Парень вошёл и закрыл за собой дверь. Сэм успела заметить чьи-то лица в маленьком оконце двери, но они быстро удалились. Томас молча установил стул напротив девушки и аккуратно сел, словно боялся, что любое резкое движение могло плохо сказаться на её состоянии. Они провели несколько минут в молчании, словно подбирая правильные слова или боясь начать разговор. Сэм испуганно поглядывала на Томаса, который был, как всегда, немного чумазым, потным, а на воротнике его кофты проступало пятно от соуса. Она сжала кулаки, надеясь, что этот разговор не станет для них последним.

— Томас?.. — начала она, наконец, набравшись смелости. — Что... Что всё это значит?

Парень виновато поднял на неё взгляд, словно сам посадил её в эту камеру.

— Ты отключилась после того... что сделала, и проспала почти сутки, — объяснил он. — Остальные не знали, что делать, и решили запереть тебя здесь.

Эти слова вызвали внутри неё непонятное волнение. Ей совсем не хотелось провести остаток новой жизни в этой камере.

— Но почему? — её голос дрогнул, когда она заговорила. — Я же ничего плохого не сделала! Ни одного дурацкого правила не нарушила!

— Да-да, — парень успокаивающе поднял руки. — Но дело в том, что то, что ты сделала, было невероятно... невероятно пугающе, — девушка понимающе кивнула. — Они решили, что так будет безопаснее...

Наступила тишина. В голове кружился рой мыслей о природе её способностей, её происхождении или предназначении в этом мире. Отсутствие памяти порождало ощущение уязвимости. Сэм почувствовала страх, что если её прошлое могло оказаться опасным или неприятным. Параллельно с беспокойством возник интерес. Кем она была и почему оказалась здесь. В мыслях было лишь одно: Почему я обладаю такими способностями? Для чего мне это дано?

Томас сделал первый шаг. Он пересел на землю рядом с девушкой, устало опершись головой о холодную стену. Они сидели близко друг к другу, настолько, что Сэм чувствовала его тяжёлое дыхание. Ей даже показалось, что она слышала биение его сердца.

— Они проведут Совет, и там решат, что с тобой делать, — продолжил Томас. — Некоторые считают, что ты можешь быть опасной.

Сэм не знала, что сказать или сделать. Она вдруг почувствовала опустошение. Захотелось проснуться и обнаружить, что всё это был лишь очередной кошмар. Ей хотелось вернуться к обычной жизни: помогать Фрайпану на кухне, играть в глейдеровские игры во время обедов и не беспокоиться о том, что решит Совет.

— Я не думаю, что ты опасна, — продолжал Томас. — Ты спасла нас, благодаря тебе Алби скоро поправится.

Сэм благодарно улыбнулась. Было приятно, что Томас думал иначе. На самом деле, ей было всё равно, что думали остальные... Главное, что думал он.

— Я сделала это не потому, что хотела спасти Алби или Минхо, — она сделала паузу, словно сама пыталась понять причину своего поступка. — Я сделала это, потому что испугалась... — её глаза встретились с его. — Испугалась, что когда ворота закроются, я больше никогда не увижу тебя. Я не хотела тебя терять...

Последние слова она произнесла, признаваяся не только ему, но и самой себе. Рука Томаса нежно коснулась её руки, и по телу прошёл электрический разряд.

— Почему... — начал он, нахмурив брови. Лицо его выражало недоумение. — Почему ты кажешься мне такой знакомой?

Сэм не успела ответить. Внезапно послышался звук открывающейся двери, и в проёме появился Галли.

— Пора... — сказал он, ухмыляясь.

Сердце у Сэм ушло в пятки.

Сэм, предвкушавшая заседание Совета, с минуту сидела на неудобном деревянном стуле, ее ладони от волнения были влажными. Напротив нее, выстроившиеся полукругом, сидели двенадцать молодых парней, многих из которых Сэм видела впервые. Она сразу догадалась, что это были кураторы. Ее обеспокоило, что среди них находился Галли, чей недоброжелательный взгляд она уже успела привыкнуть замечать.

Собрание проходило в большом помещении Хоумстеда, которое Сэм ранее не посещала. Пространство было оборудовано скромно: деревянные стены и полы, отсутствие окон создавало ощущение замкнутости и сырости. Запах плесени и старых книг витал в воздухе, создавая атмосферу заброшенного дома. Единственными предметами интерьера являлись небольшие столы и разбросанные стулья, на которых разместились участники заседания.

Сэм с облегчением заметила Ньюта, сидящего справа от пустующего кресла Алби. Видимо, он выступал как заместитель Алби, которого сейчас лечили.

— От имени нашего вожака, который временно отсутствует, я объявляю открытие Заседания Совета, — торжественно объявил Ньют, слегка поморщившись, как будто подобные формальности были ему не по нраву. — Как вы все знаете, за последнее время случилось немало происшествий, и центральным персонажем в большинстве из них являлась наша новенькая.

Сэм покраснела от смущения, чувствуя на себе взгляды всей аудитории. Галли сразу решил занять агрессивную позицию:

— Теперь она не просто «новенькая», а нечто, чего нам всем стоит опасаться, — бросил Галли. Его обычно скрипучий голос звучал сейчас подчеркнуто строго.

Комната наполнилась приглушенным бормотанием и перешептываниями, но Ньют немедленно цыкнул на кураторов. Сэм вдруг захотелось убраться из этой комнаты как можно дальше.

— Галли, — произнес Ньют. — Постарайся соблюдать порядок, черт тебя дери, и не прерывай меня, потому что сегодня я не в духе. И если ты собираешься разевать свой поганый рот всякий раз, как я что-то скажу, то можешь сразу проваливать отсюда ко всем чертям!

Сэм слегка пожалела, что не имела права поддержать выступающего аплодисментами. Перед приходом сюда, Томас объяснил, что во время совета девушке надлежало молчать. Сэм решила, что так будет правильно. Когда тебя судят, лучше не вмешиваться, иначе можно было всё только испортить, а с её порой необдуманными мыслями, это было гарантировано.

Галли сложил руки на груди и откинулся на спинку стула; при этом он напустил на себя настолько суровый вид, что Сэм чуть не рассмеялась.

Ньют бросил на Галли строгий взгляд, затем продолжил:

— Рад, что с этим мы разобрались. — Он снова поморщился. — Я созвал Совет, потому что последние пару часов ко мне выстраиваются целые очереди из желающих поговорить о Сэм. Причем одни видят в ней угрозу, другие, наоборот, возносят до небес и чуть ли не просят её руки и сердца. Надо, блин, решить, что с этим делать.

Галли подался вперед, и Сэм невольно закатила глаза.

— Думаю, я уже достаточно четко выразил свое мнение.

— Лады, – ответил Ньют и в который раз поморщился. — Фрайпан, твоя очередь.

— Нет! — заорал Галли так громко, что несколько кураторов подскочили на стульях. — Я еще хочу сказать кое-что!

— Тогда не тяни кота за хвост! – рявкнул Ньют.

Галли бросил быстрый взгляд в сторону девушки, а затем аккуратно начал:

— Сами подумайте, — начал Галли. — Она появляется из Ящика, первая девчонка в Глейде за три года! С ней сюсюкаются, как с королевой, не дают перетруждаться и везде помогают. Она вся такая отдаленная и смущенная, постоянно расспрашивает обо всём подряд, а теперь, оказывается, что она может управлять стенами! На какие ещё фокусы она способна, а? Никто из вас не задумывался?

Сэм вжалась в стул. Она надеялась, что остальные не разделяли мнения Галли.

— Уверен, она здесь не просто так, — продолжал Галли напыщенно. — Или вы, правда, думаете, что те, кто держат нас здесь, просто так отправили сюда девчонку со способностями? Ни за что не поверю!

— Как насчет сути, Галли? — спросил Ньют. — Может, объяснишь конкретно, к чему ты все это говоришь, черт возьми?

— Я думаю, она здесь, чтобы всех нас прикончить!

Комнату наполнил шум и гвалт. Сэм лишь сокрушенно покачала головой, не понимая, как такое вообще могло взбрести Галли в голову. Наконец Ньюту удалось утихомирить толпу, но Галли еще не закончил выступление.

— Мы не можем доверять шанку! — закричал он. — Сначала, она вызывает к себе жалость, постоянными головными болями. Затем мы находим мертвого гривера, а потом она пытается убедить нас в том, что она – герой. Откуда нам знать наверняка, вдруг в одну ночь, она нас всех порешает?

Галли замолчал. На какое-то время воцарилась тишина. Сэм запаниковала – неужели они поверили этому гаду? Ей отчаянно захотелось выступить в свою защиту, и она едва не нарушила молчание, однако Фрайпан вмешался первый:

— Надо признать, кишка у шанка не тонка. И этих кишок у неё – как у всех свиней и коров, вместе взятых, которых мы нажарили за целый год. — Он сделал паузу, словно ожидал услышать в ответ смех, но никто не засмеялся. — По-моему, все это глупо. Она спасла жизнь Алби, а мы сидим тут и рассусоливаем, думая, как с ней поступить. Как сказал бы Чак, это куча кланка и больше ничего.

Сэм страшно захотелось подойти к Фрайпану и пожать ему руку; он высказал вслух именно то, что давно вертелось у неё самой на языке.

— Каковы твои официальные рекомендации? – осведомился Ньют.

Фрайпан скрестил руки на груди.

— Введем её в Совет, на фиг, и пусть помогает бегунам и остальным, раз такое могёт!

Комнату наполнил невообразимый гвалт, и Ньюту потребовалось не меньше минуты, чтобы восстановить порядок. Сэм поморщилась: Фрайпан зашел в своих рекомендациях слишком далеко, настолько далеко, что почти дискредитировал предыдущую великолепно сформулированную характеристику тому, что тут происходило.

— Возражаю! – неожиданно выкрикнул Галли. – Вы разве не понимаете? Если она может удерживать ворота, что ей мешает распахнуть их среди ночи и привлечь сюда кучу гриверов?

— Захлопни варежку, Галли! – рявкнул Ньют, угрожающе приподнявшись с места. – Тут я сейчас председатель, твою мать, и если ты еще хоть раз вякнешь вне очереди, гарантирую, что навлечешь Изгнание на свою унылую задницу!

— Я тебя умоляю, — саркастически пробурчал Галли и откинулся на спинку стула, снова напустив на себя граничащий с нелепостью серьезный вид.

— Хорошо. Так и запишем, – произнес Ньют, подтверждая слова какими-то пометками в блокноте. — Теперь, Зарт.

Раздались несколько смешков, и заведовавший Плантацией тихий рослый парень заерзал на стуле. Его присутствие в этой комнате казалось Сэм не менее неуместным, чем морковь на помидорной грядке.

— Ну... – начал Зарт, стреляя глазами по сторонам, словно искал поддержки у окружающих. — По-моему, всё это странно. Если Сэм здесь для того, чтобы нас всех прикончить, зачем ей было тогда спасать ребят? Не вяжется, согласитесь? — Он замолчал и, опустив глаза, потер ладони.

Сэм вновь немного успокоилась. На её стороне было два куратора, и девушка мысленно пообещала себе впредь быть максимально любезной с Зартом.

— Согласен! — добавил Фрайпан. — Думаю, если бы Сэм хотела, она бы нас всех уже давно грохнула!

Сэм нахмурилась. Подобные выражения Фрайпана могли отрицательно повлиять на мнение остальных. Комната снова наполнилась голосами: некоторые поддерживали Фрайпана, другие утверждали, что девушку следовала держать взаперти. Ньюту пришлось повысить голос, чтобы утихомирить всех.

Заседание продолжалось. Выступили ещё несколько кураторов, с которыми Сэм редко общалась. Один поддержал Зарта, другие двое присоединились к мнению Галли, Уинстон, назвав девушку ходячей катастрофой, предложил наказать Сэм, поместив её в кутузку на неделю и ограничив рацион хлебом и водой. Кроме того, он настаивал на предании этого дела гласности, чтобы другим неповадно было. Куратор бегунов говорить отказался, сегодня вид его был слишком отстраненным.

Сэм, считая на пальцах, пыталась определить, сколько кураторов на её стороне, а сколько против. Ещё двое кураторов высказались: один поддержал Фрайпана, другой — Уинстона.

Наконец дошла очередь до Ньюта.

— В целом я согласен с большинством из вас, — начал он. — Сэм нужно наказать, но потом подумать, как использовать её способности. Я воздержусь от объявления своей позиции. А теперь предлагаю голосовать! Мы выслушали почти всех, может, кто-то за это время изменил своё мнение. Итак, — Ньют поднялся, разминая затёкшую шею, — у нас два варианта: либо запереть Сэм в кутузке, либо наказать, а затем решать, что делать дальше.

Разговор о наказании раздражал Сэм гораздо больше, чем невозможность высказаться в свою защиту. Тем не менее, несмотря на всё произошедшее, она не могла не признать, что кураторы правы: она действительно могла представлять опасность.

— Кто за то, чтобы наказать девушку, но не держать её вечно под замком? — предложил первый вариант Ньют, и руки нескольких парней потянулись вверх.

Сэм насчитала около шести голосов «за», что её несказанно обрадовало.

— Хорошо, — парень сделал запись в блокноте. — Кто за то, чтобы изолировать Сэм?

Руки снова поднялись. Среди сторонников изоляции был Галли, который, казалось, поднял руку выше всех, и Минхо, чей выбор заставил Сэм удивлённо поднять брови. Хотя у неё с куратором бегунов не было особо близких отношений, его голос против оставил неприятный осадок в её душе.

Ньют снова сделал записи, а затем округлил глаза так, что они стали занимать половину его лица. Присутствующие заинтересованно подняли головы, перешёптываясь.

— Вот хрень, — сказал Ньют, почёсывая затылок. — У нас тут ничья.

Сэм сидела, как ледяная статуя, чувствуя, как к горлу подкатывала тошнота. За короткое время пребывания в Глейде она успела пережить весь спектр человеческих эмоций — страх, одиночество, отчаяние, горечь и даже радость. Но сейчас она испытывала нечто новое и ранее неведомое.

Ньют с тяжким вздохом швырнул блокнот на стол, и все взгляды обратились к нему в ожидании решения председателя.

— Значит, будем действовать следующим образом, — продолжил он, и Сэм мгновенно выпрямилась, прислушиваясь к каждому его слову. — Даю вам двадцать четыре часа. Встречаемся завтра и голосуем заново. Возможно, у кого-то изменится мнение... — Ньют украдкой бросил взгляд на куратора бегунов. — А пока держим Сэм под домашним арестом. Расходитесь, шанки, за работу!

Сэм обиженно надула губы. Перспектива сидеть взаперти в домике на дереве не вдохновляла. Как она сможет переубедить кого-то, если ей разрешат ходить только до туалета и обратно? Разочарованная, она направилась в душ. Хотелось освежить не только мысли, но и тело. Томас, дождавшись её, проводил в домик на дереве. Парень обещал переговорить с Минхо и несколькими другими ребятами, чтобы попытаться изменить их мнение. Сэм была искренне благодарна Томасу — он оказался единственным, кто ни на минуту не сомневался в ней.

Сэм проводила день в четырёх стенах домика на дереве, ощущая, как время тянулось бесконечно медленно. Сидеть без дела было невыносимо, и она чувствовала, как нервы начинали сдавать. Воспоминания о заседании Совета не давали покоя, а мысли о том, что её способности могли стать поводом для изгнания или заключения, пугали и тревожили. В поисках утешения она обратилась к самому сокровенному: попытке понять и освоить свою силу.

Девушка вспомнила, как впервые использовала свои способности, когда заставила стену Лабиринта замереть. Тогда она действовала инстинктивно, почти не осознавая, что делала. Сейчас же, оставшись одна, она решила попробовать осознанно воспроизвести этот феномен. Предположив, что её сила каким-то образом связана с мозговой активностью, она попыталась направить энергию своего разума на окружающие предметы.

Начала она с простого: взяла в руки старую чашку, которую давно никто не использовал. Сосредоточившись, она представила, как чашка вздымалась вверх, щурясь, как будто создавая невидимую связь. Спустя несколько мгновений чашка задрожала в её руках, а затем внезапно взмыла в воздух. Сэм ахнула от удивления и восторга, но, не сумев удержать контроль, случайно разбила чашку о стену. Осколки посыпались на пол, вызывая легкий звон.

Эта случайная победа придала ей уверенности, и она решила продолжить эксперименты. Следующей целью стал старый деревянный стул, стоявший в углу. Сэм сосредоточилась, заставляя древесину двигаться. Стул сначала слегка дрогнул, а затем, поддавшись её усилиям, начал медленно перемещаться по комнате. Однако когда она попыталась усилить воздействие, стул неожиданно взлетел в воздух и с грохотом врезался в окно. К счастью, стекло выдержало удар, но этот инцидент заставил Сэм понервничать. Ей стало ясно, что её способности ещё далеки от совершенства, и последствия могли быть непредсказуемыми.

Через несколько часов тренировок, комната превратилась в поле битвы: разбитая посуда и перевёрнутые вещи свидетельствовали о её усердии. Но чем дольше она занималась, тем сильнее уставала. Голова снова начала болеть, а усталость накатывала, словно волна. Помимо прочего, из носа вновь пошла кровь, что дало понять то, что силы её не безграничны, и, возможно, она слишком поспешно взялась за тренировки.

Оставив свои эксперименты, Сэм села на кровать, пытаясь собрать мысли в кучу. Ей было страшно осознавать, что она владела подобным, но ещё страшнее было не понимать, как этим пользоваться. Страх перед тем, что её могли изгнать, заточить, мешал сосредоточиться, и она чувствовала, как тревога и неопределённость разъедали её изнутри.

Время тянулось невыносимо медленно, и вскоре скука и одиночество стали невыносимыми. Решив, что ей нужен свежий воздух, Сэм вышла из домика.

Томас перехватил Минхо у входа в Хоумстед. Сегодня куратор бегунов явно избегал встречи, и Томас предположил, что причиной была Сэм. Резким движением он развернул Минхо к себе, и тот раздражённо оттолкнул его.

— Эй, Минхо, что с тобой? — с беспокойством спросил Томас.

Минхо нахмурился.

— Всё нормально, — ответил куратор. — Просто иду проверить Алби.

Томас последовал за ним, не зная, как продолжить разговор.

— Почему ты проголосовал против Сэм? — напрямую спросил парень, решив, что прямота — лучший способ добраться до истины. — Она же спасла нас, спасла тебя! Мы ей обязаны, чёрт возьми!

Парни вошли в медпункт, где уже находился Ньют, ожидавший возвращения медиков. Он взглянул на вошедших с прищуром, почувствовав, как между ними пробежали невидимые молнии.

— Спасла и спасла, может, это получилось случайно, — оправдывал свой выбор Минхо. — Тебе-то какое дело? Запрут-то не тебя...

— Это несправедливо! Зачем пытаться заточить её, если она может помочь нам выбраться из Лабиринта!

Ньют, наблюдавший за спором, задумчиво почесал подбородок. Ему не хотелось вмешиваться, но шумная ссора парней могла в любой момент разбудить недавно успокоившегося Алби.

— Потише будьте, шанки, — скомандовал блондин, направляясь к ним. — Алби только угомонился, выяснением супружеских отношений займётесь потом.

Ребята, увлечённые жаркой дискуссией, даже не заметили, как внезапно с кровати поднялся Алби. Его пронзительный вопль разорвал тишину, тело содрогнулось, будто внутри рвался огненный вихрь. Бессвязные слова хлынули потоком из его губ, и друзья почувствовали, как ледяной холод страха начал ползти вверх по позвоночникам.

Первым ринулся к другу Ньют, но Алби, как дикое животное, охваченное ужасом, грубо оттолкнул его с такой мощью, что парень еле удержался на ногах. Томас попытался вмешаться, однако тоже попал в западню: Алби, не видящий ничего вокруг, резко развернулся и с силой столкнул его. Тело Томаса врезалось в стену с глухим ударом.

Минхо, отчаянно пытаясь взять ситуацию под контроль, ухватил Алби за плечо. Но тот зарычал и мощным толчком отправил друга в сторону стены. С тяжёлым грохотом Минхо рухнул на пол. Воздух комнаты наполнился звуками паники и отчаяния. Алби всё ещё бормотал бессмыслицу, его глаза пылали жутковатым блеском, мечась из стороны в сторону, пока не приметили на тумбочке холодный металл.

Алби схватил складной нож — лезвие блеснуло в сумрачном свете комнаты.

Секунды казались вечностью, пока безумец, дрожащий от злобы, ринулся на лежащего Минхо. Клинок замер всего в нескольких сантиметрах от его лица, и куратор издал сдавленный крик ужаса. В дверном проёме появилась Сэм. Её лицо было сосредоточенным, брови сурово сдвинуты, а взгляд неотрывно следил за Алби.

Протянув руку вперёд, словно направляемая незримой силой, она сковала движения Алби. Тот издавал приглушённые рыки, смешанные с испугом, но не мог двинуться с места. Затем Сэм, сжав кулак, заставила парня разжать пальцы, и нож с резким звоном упал на пол. Без промедления она откинула Алби подальше, и Томас с Ньютом, мгновенно отреагировав, прижали его к земле.

Минхо, тяжело дыша, посмотрел на Сэм. Девушка, растерянная перед страданиями несчастного парня, не смогла найти слов. Молча, она выскользнула из комнаты, оставив дверь слегка приоткрытой. Пока Ньют и Томас связывали Алби и укладывали его обратно на кровать, Минхо, не раздумывая долго, рванул следом за Сэм.

— Эй, цыпочка, подожди-ка! — прокричал куратор, едва поспевая за ней.

— Я не гуляла, честное слово! — оправдывалась Сэм, разводя руки в стороны. — Просто захотелось в туалет! Я не нарушительница правил!

Минхо догнал её и развернул лицом к себе.

— Я не из-за этого, — тише произнёс он, глядя на неё. Его лицо было бледным, потным, а покрасневшие глаза выдавали недавние слёзы. — Я хотел... извиниться, — нерешительно продолжил он, нервно перебирая пальцами, словно делал это впервые. — Ты спасла меня. Дважды, кстати... — Он отвёл взгляд в сторону, словно что-то взвешивая. — Наверное, я ошибся, проголосовав за твоё заключение.

Сэм не смогла сдержать улыбку, а щёки её слегка порозовели.

— Короче, прости меня, ушмарка стебанутого! — громче сказал Минхо, шмыгнув носом.

Сэм слегка приоткрыла рот в изумлении. Она продолжала стоять неподвижно, наблюдая за Минхо. Его внезапное раскаяние казалось неожиданным и противоречило его прежнему высокомерному образу. Обычно спокойный и уверенный в себе, сейчас он выглядел уязвимым, почти смущённым. Она заметила, как его глаза нервно бегали по сторонам, словно он искал поддержку. Минхо сглотнул, явно переживая внутреннюю борьбу, и наконец, решился продолжить:

— Прости, правда... — его голос дрогнул, и он замялся, словно не зная, как выразить то, что чувствовал. — Это было неправильно... Я... — он сделал паузу, глубоко вздохнул и добавил: — Спасибо тебе... За всё.

Эти слова звучали искренне, и Сэм ощутила лёгкое тепло в груди. Впервые она видела Минхо таким открытым, готовым признать свою ошибку. Его извинения были неожиданными, но в то же время трогательными. Она почувствовала, как между ними возникала новая связь. Нечто приятное, и она была этому рада.

— Всё в порядке, — тихо ответила Сэм, стараясь скрыть своё замешательство. — Мы все иногда ошибаемся.

Минхо кивнул, опустив голову. Его плечи расслабились, и он выдохнул с облегчением.

— Здорово! Значит, мир, цыпочка? — предложил парень, протягивая руку в знак примирения.

— Мир! — Сэм приняла его жест, и на лице расцвела добродушная улыбка. — Правда, если ещё раз назовешь меня «цыпочкой», я искупаю тебя в куче кланка!

Сэм возвращалась к домику на дереве с новым ощущением, что, возможно, всё не так плохо, как казалось вначале. Быть может, её прошлое и было тёмным, а те, кто отправили её сюда, наделили её этой особенностью для каких-то мрачных целей. Но сейчас это не имело значения. Главное — её твёрдое намерение использовать свою особенность, чтобы вытащить себя из этого места. И не только себя — всех остальных тоже.

Всех без исключения.