Пески Забвения

«Где однажды стоял Ирам, теперь ветер поёт имена забытых королей. Не зови их — они услышат»

Кто-то рядом вежливо кашлянул и Питер, сладко потянувшись, медленно открыл глаза, чтобы в следующий момент подскочить на месте и отрапортовать:

— Мистер Стрендж!

— Вижу, проснулся, — сухо заметил Стрэндж, скрестив руки. — Ты единственный, кто остался. Поздравляю, ты победил в лотерее.

— Простите, я просто прилёг на минутку, — Питер моментально выпрямился, стряхивая остатки сна. — А где все?

— Разъехались. Кто на миссиях, кто — вне зоны досягаемости. И вот ты один, сонный, но, надеюсь, пригодный.

— Пригодный для чего? — не понял все еще не пробудившийся до конца Паркер.

— Мне нужен напарник. Для экспедиции.

— Экспедиции? — Питер тут же встрепенулся. — Это снова что-то вроде зеркальных измерений, демонологических порталов и гигантских космических кальмаров?

— Нет, на этот раз всё гораздо проще: песок, пыль, древние руины и, возможно, древнее зло. А может — просто солнце и артефакты. Всё зависит от удачи. И от того, как быстро ты соберёшься.

— Подождите, прямо сейчас?

— Разумеется. Я что, похож на того, кто планирует поездки за неделю?

— Эм... ладно! Только дайте мне минуту. Или две. Или... — он бросил взгляд на свои растоптанные кроссовки, — десять?

— Питер.

— Уже бегу!

Парень с грохотом вылетел из зала, задевая стул, по пути снимая худи и бормоча себе под нос:

— Так, костюм — есть, маска — в кармане, паутина запасная — взял, протеиновые батончики... о, зарядка для телефона! Нет, подождите, кому он нужен в пустыне? Вода, точно! Воды надо взять!

Через пару минут он вернулся — запыхавшийся, но собранный: в серых штанах и белой футболке, с рюкзаком, с одним немного раздавленным батончиком, торчащим из бокового кармана штанов.

— Всё, я готов. То есть, почти. Но можно сказать — готов.

Стрэндж взглянул на него с лёгкой ухмылкой, чуть кивнул и, наконец, заговорил, уже спокойнее, с тем самым тоном, в котором Питер уловил предвкушение чего-то гораздо большего:

— В книге Sadnscismus Triumphatus Джозефа Глэнвила, мне попалось на глаза упоминание пустынного города Ирама зат ал-Имада, про который я совсем успел позабыть. Впервые я узнал про него, листая фолианты в Камар-Тае. Там его называли Безымянным или Затерянным, — задумчиво протянул доктор, ласково приглаживая плащ. — Это легендарный древний город колонн, скрытый в пустыне Руб-эль-Хали.

— Это туда мы отправляемся, доктор Стрэндж? — встав напротив мага, Питер поправил рюкзак, с энтузиазмом глядя на мужчину.

— Да, Питер. Нам предстоит его найти и изучить, — положив руку на плечо парня, маг подтолкнул его вперёд, в портал, приглашая зайти первым в неизведанное. — Всё же он скрыт под песками... — тёплый ветер ударил в лицо, пробираясь под одежду, а ноги погрязли в песке. — утопленный арабским богом.

Солнце опалило глаза и обожгло руки, но Стивен, заметив метания Питера, щёлкнул пальцами, облачая парнишку в накидку, которая магическим образом остудила и вернула температуру тела в норму.

— Спасибо, — благодарно улыбнулся парень и двинулся вслед за магом. Но не прошло и пяти минут, как Паркер задал мучившие его вопросы:

— Доктор Стрэндж, а почему Аллах его утопил? За что?

— Ирам считался городом необычайного богатства и великолепия, построенным народом Ад — древним племенем, обладавшим огромной силой и архитектурными достижениями. Есть несколько версий, почему город перестал существовать, — ещё один щелчок, и Питер уже едет на верблюде, тогда как Стивен левитировал, благодаря плащу. — По одной версии, когда Шаддад, легендарный царь, построивший Ирам, собирался войти в свой город, гнев Аллаха обрушился на него, и он так и не переступил порог своего творения. Но вариант про жителей, которые отвергли пророка Худа, которого Аллах послал им, звучит убедительнее.

— А почему они его отвергли? — не унимался Паучок.

— Гордыня, — усмехнулся бывший хирург. — Они гордились своей силой, архитектурой и победами. Им казалось, что им не нужен Бог, ибо они сами себе боги. Их колонны были символом этой мании величия. Аллах послал к ним пророка Худа — человека из их среды, чтобы наставить их на путь истины. Но они поклонялись не идолам в привычном смысле, а себе, власти, золоту, земле. Их религия — это было превознесение самого города, его славы, его мощи. И когда Худ сказал, что, если они не изменятся, на них сойдёт кара, — они высмеяли его. Цитирую: «Ты пугаешь нас ветром и пылью?» О, как же они ошибались, — покачал головой доктор Стрэндж. — В ответ Аллах послал на них ветер, который длился восемь дней и семь ночей, разрывая плоть с костей, вырывая деревья с корнями, шлифуя камни, пока даже память о народе Ад не осталась в веках, кроме как в пыли. — он размял шею и посмотрел на парня в пол оборота. — Мы с тобой его изучим. В свитках в Камар-Тае есть информация, что не только по причине культа власти жители отвергли Худа. Они поклонялись другим богам, но это держалось в строжайшем секрете. Поэтому они так повели себя с пророком — все ради того, чтобы не быть раскрытыми.

— Ого, — выдохнул ошеломленный Питер. — это очень интересно.

— А как иначе? — выгнул бровь маг. — Они владели мощнейшими знаниями, которые, к сожалению, забрали с собой в могилу. — Стивен пригладил волосы, растрепавшиеся от ветра. — Питер, если увидишь что-то странное или необычное, сразу зови меня.

— Конечно, доктор! — клятвенно пообещал Паркер и устремил взгляд вперед, все также видя перед собой только бескрайние пески. — А мы точно правильно идем?

— Да, — прошептал мужчина, но Питер услышал его. — я чувствую его.

Питер не чувствовал ничего. Даже острый слух не давал повода для воодушевления — пустыня молчала. Но как только сумерки стали опускаться на дюны, Питер поежился от ветра, который выл сквозь пески. Ему почудилось, словно зазвучали голоса древних, зовущие путников домой.

Тревога усилилась, стоило им обогнуть песчаную гору и впервые узреть выныривающие из земли руины древнего города. В багровых лучах заходящего солнца, скользящих по мертвым камням, эти останки казались не просто покинутыми, а таящими в себе нечто запретное и пугающее.

Питер сразу же ощутил тяготевшее над ним проклятие. От выветренных временем камней этого допотопного исполина веяло древним ужасом, словно сама вечность всматривалась в Питера с безмолвной враждебностью. Перед ним высилось нечто, что казалось старше всех пирамид, чуждое жизни и времени. От этого чудовищного предка древних построек исходил еле ощутимый холод, не ветер — предостережение. Оно касалось его кожи, пронизывало до костей, будто сама смерть шептала Питеру: «Назад. Ты не должен знать. Ни один живой не осмелится прикоснуться к запретному».

Паркер попятился назад, заметно занервничав.

— Все же я рассчитал правильно, — победно улыбнулся Стивен и двинулся вперед. — Сегодня и вправду судный день.

Лицо Питера исказила непонятная гримаса, когда он увидел огоньки жажды безумных знаний в глазах Стрэнджа.

Быстрая мысль о том, что он находится тут не один, а с величайшим магом, который вроде как знает что делает, немного успокоила и паучок двинулся вслед за ним.

Они блуждали среди размытых очертаний древних фундаментов, тщетно ища хоть малейший след — резьбу, знак, надпись — хоть что-то, что напоминало бы о людях... если, конечно, те, кто построил этот город и жил в нём в доисторические эпохи, вообще были людьми. Вся эта местность словно источала больную и нездоровую древность, чуждую миру живых.

Питер хотел быть полезным Доктору Стрэнджу и отчаянно жаждал увидеть хоть какой-нибудь символ, эмблему — любое свидетельство того, что этот город действительно был творением человеческих рук. Но чем дольше он всматривался, тем сильнее его охватывало отвращение: пропорции и размеры этих руин вызывали внутренний протест, как будто сами основы их геометрии были враждебны человеческому восприятию.

Бродя между сооружений, неожиданно они вышли к месту, где из песчаных просторов резко поднимались залежи древней породы, образуя низкую скалу. Здесь они обнаружили первые явные следы существования неведомого народа, обитавшего задолго до Великого Потопа. Вблизи темнели узкие проемы — входы, почти погребённые под толщей песка. Их высота была нелепо мала, и им бы пришлось расчищать один из них лопатой, чтобы попасть внутрь, если бы вновь тишину не оглушил щелчок пальцев верховного чародея и путь в дебри сооружения оказался открыт.

Созданные магией два огонька летали впереди героев, освещая им путь. Оказавшись по ту сторону каменного зева, Питер понял: это помещение, выдолбленное в скале, было храмом. Всё указывало на то, что когда-то, задолго до того как эти земли превратились в бесплодную пустыню, здесь обитали существа — быть может, люди — и это место служило им святилищем.

Внутри стояли грубые алтари, столбы и глубокие ниши — всё поразительно низкое, словно рассчитанное не на человеческий рост. По середине, ближе к стене и на подиуме, стояла в полный рост Питера статуя, едва напоминающая человека: не было половины туловища, вместе с правой рукой.

Завороженный этой великолепной находкой, Паркер подошел к ней и дотронулся до ключиц, выпирающих из тела.

— Поразительно, — одними губами прошептал парень и в следующую секунду отшатнулся.

Не в силах совладать с собой он поднял глаза и вновь встретился лицом к лицу с гипсовым изделием. Не веря себе он произнес:

— Доктор Стрэндж, взгляните, пожалуйста, и скажите, что мне это не чудится.

Стрэндж медленно подошёл, взгляд его затуманился, словно на миг он погрузился в воспоминания, которых не должно было быть.

— Что ты видишь? — тихо спросил он, даже не взглянув на Питера.

— Она похожа, — голос Питера дрогнул, как и его рука, указавшая на разбитую статую. — Я знаю, это невозможно, но лицо этой статуи — как у мистера Старка. Только старше. Оно какое-то искажённое.

Доктор наконец поднял глаза. Они встретились со взглядом выколотых глаз статуи — пустыми, но манящими, как бездна. Каменная плоть, когда-то отполированная до блеска, теперь была покрыта микротрещинами, но очертания — высокие скулы, твердый подбородок, линия губ — действительно напоминали кого-то слишком хорошо знакомого.

— Это... — маг замолчал, будто забыл, как говорить. Он поднёс руку к груди, нащупывая скрытый амулет, пульсирующий под мантией. — Это не может быть совпадением. Слишком много признаков.

— Вы знали? — Питер сделал шаг назад. — Вы что-то знали и всё равно привели меня сюда?

— Я не знал, кого увижу. Но я чувствовал зов. Слишком ясно, слишком настойчиво. Эта статуя — лишь оболочка. То, что внутри оно древнее Старка. Оно старше всей нашей магии.

Стрэндж обошёл статую, осматривая её с маниакальным вниманием. На затылке фигуры, в углублении, вырезанном как каплевидная впадина, располагался символ — переплетение трёх окружностей, похожих на всевидящее око. Из него сочилась чёрная пыль, текучая и вязкая, словно живой песок.

— Вы меня обманули! — крикнул Питер, но Стивен его не услышал, продолжая бормотать себе что-то под нос.

— Это печать. Заключение. Кто бы ни был этот бог, его не уничтожили. Его заперли.

— А мы только что вошли внутрь его храма, — голос Питера содрогнулся. — Это ловушка, доктор, не место для экспедиции. Мы должны уйти!

— Поздно. — Голос мага потемнел. Он не обернулся к Питеру. — Ты уже почувствовал, не так ли? — его глаза зажглись возбуждением, а тело начало потряхивать.

Питер хотел отступить, вырваться, но ноги словно приросли к каменному полу. Сердце забилось с такой силой, будто пыталось выломать себе путь наружу. Мир пошатнулся, стены храма замерцали и потекли, словно растаявшие иллюзии.

— Доктор, — хрипло выдавил он. — что происходит?

Его тело резко свело судорогой — как от удара током. Питер вздрогнул, выгнулся, и тут же согнулся пополам, хватаясь за грудь. Его трясло — не просто дрожь от страха, а что-то глубже, словно сама ткань его существа подвергалась вмешательству.

Маг даже не обернулся. Он шептал что-то на языке, которого Питер не знал, но смысл слов будто проникал прямо в разум: «Ключ верен. Путь открылся. Приходи на зов мой.»

Пол под ногами задрожал. Где-то вглубине храма, под ними, прошёл тяжёлый гул, как от подземного взрыва. Одна из колонн треснула с сухим щелчком. Пыль посыпалась с потолка.

— Стрэндж, — прохрипел Питер, но его голос утонул в нарастающем гуле. В ушах звенело. Он видел, как стены покрываются паутиной — или это были трещины? Пространство перед глазами рвалось и сквозь него проступала другая, невыносимая реальность.

Его трясло теперь всем телом. Лицо вспыхивало жаром, руки стали ватными. Он чувствовал, что не контролирует себя — как марионетка, у которой вот-вот лопнут все нити.

В последнюю долю секунды перед тем, как сознание погасло, парень увидел, как доктор наконец оборачивается — и на его лице нет ни страха, ни удивления. Только всепоглощающая жажда.