Глава 20
ЛИСА.
С Чонгуком впереди в джунглях не так уж и плохо. Если на пути попадаются какие-то паутины, он ух убирает. Не вздрагивает и не жалуется. Единственное, что отличает его от Майкла Дугласа в «Романе с камнем», — у него нет мачете.
Я уверена, что Лейси и Ричарду в джунглях понравилось бы больше, среди разнообразных папоротников, деревьев со свисающими лианами и извилистой корой, с миллионом оттенков и форм зеленых листьев. Но для меня это всего лишь одно горячее, липкое пятно растительности. Даже неба здесь почти не видно.
— Откуда мы узнаем, как вернуться? — спрашиваю я, глядя на его спину, к которой прилипла майка.
— У меня есть компас, — говорит он, не оборачиваясь. — Как ты там?
— Я в порядке. Просто здесь жарко. Я вся потная. Уставшая. Еще и Чуб-руб.
Он останавливается как вкопанный, и я врезаюсь прямо в него.
— Прости, что? — спрашивает он, оборачиваясь. — Чуб-руб? Это что, какое-то новое название дрочки?
Я смеюсь.
— Нет, это когда бедра соприкасаются, и ты потеешь, и… происходит трение. Другими словами, мне не следовало надевать шорты, — я показываю на свои ноги.
— Но тогда я бы не смог глазеть на тебя, — говорит он совершенно невозмутимо, поворачивается и снова идет вперед.
— Да, конечно, — бормочу я.
— Что-то я не заметила.
На это он ничего не отвечает.
Мы продолжаем идти.
И идти.
Все не так ужасно, тут много красочных птиц, поющих песенки. Позже я уже напеваю свою песню.
— Пожалуйста, прекрати, — говорит Чонгук, все еще шагая вперед.
Я напеваю еще громче. Это песня из «Острова Гиллигана».
— Не могу, — говорю я ему. — Застряло в голове.
— Ну, можешь держать это в голове?
Затем он внезапно останавливается и шикает.
— Не шикай на меня, — кричу я.
— Слушай, — хрипло шепчет он.
Я перестаю напевать и прислушиваюсь. Мне кажется, я слышу звук льющейся воды.
Мы оба смотрим друг на друга широко раскрытыми, полными надежды глазами.
Чонгук даже ухитряется быстро улыбнуться.
— Пошли, — говорит он, направляясь чуть левее и следуя на звук.
Вскоре мы наткнемся на источник. Это не просто ручей, а большое озерцо с водой, с низким водопадом на одном конце и ручьем с другого.
— О боже мой! — я задыхаюсь, мне хочется плакать от радости.
Это красиво, как из фильма. Вода здесь глубоко сине-зеленого оттенка и довольно прозрачная, солнце пробивается сквозь открытый навес деревьев. Скалы гладкие и черные, вулканические, а по бокам озерка растут цветы и папоротники, обрамляя его, как картину. Пахнет землей, зеленью, сыростью и чем-то чудесным.
Чонгук даже не колеблется. Он бросает рюкзак на землю и тут же начинает срывать с себя одежду, пока не оказывается полностью голым.
Реально голым.
Я даже не успеваю среагировать, мой взгляд прикован к его великолепной круглой заднице, на пару оттенков светлее, чем остальная часть его загорелого тела. Его ягодицы сильно подпрыгивают, когда он бежит вперед, исчезая в воде.
Он ныряет под воду, а затем высовывает голову, встряхивая волосами из стороны в сторону. И улыбается так широко, что у меня ноги подкашиваются. Не знаю, почему.
— Чего ты ждешь? — кричит он, топчась посреди озера. — Иди сюда!
— А вдруг там что-то в воде?
— Я буду защищать тебя, — говорит он со злой усмешкой, которая говорит мне, что он не сделает ничего подобного. — Давай. Ты стесняешься?
— Ты же знаешь, что нет, — говорю я ему. — Просто не хочу, чтобы мои ноги кусали всякие таинственные водяные твари.
— Таинственные водные твари? Разве ты не хотела стать морским биологом?
— Это же не море!
Я вздыхаю и начинаю расстегивать шорты и снимать майку. На мне лифчик от купальника и голубые трусы, и не прикрывают они ни мою задницу, ни сиськи. Но сейчас не время стесняться, как подросток. Хотя, я уже несколько недель не была в спортзале.
Но Чонгук смотрит на меня таким пристальным, почти первобытным взглядом, как будто я самая привлекательная девушка, которую он когда-либо видел. Трудно чувствовать что-то, кроме желания.
Боже, я надеюсь, что это не воображение в моей голове.
Однако я начинаю краснеть от его взгляда, поэтому быстро подхожу к краю воды, чтобы освежиться.
— Осторожно! — предупреждает он меня, когда я ступаю на камни.
Они скользкие.
Не успеваю я опомниться, качаюсь вперед и падаю прямо в воду на живот.
Шлёп.
Я не прыгала в воду на живот с тех пор, как была ребенком, а с большими сиськами это еще больнее. Поднимаю голову, пытаясь плыть, моя кожа горит, лицо тоже пылает от смущения. Вот и охладилась.
— Ты в порядке? — спрашивает Чонгук, хотя смеется, подплывая ко мне.
Думаю, так мне и надо.
— В порядке, — бормочу я, пытаясь найти опору, мои ноги скользят по камням на дне.
— Ты у нас не самая грациозная, правда? — спрашивает он, улыбаясь мне. Прядь волос упала ему на лоб, и я толкаюсь вперед, чтобы протянуть руку и смахнуть ее. Мои пальцы покалывает, когда я касаюсь его кожи, дыхание замирает, не только от того, что я в прохладной воде, но и от того, насколько мы близки друг к другу. Он опускает подбородок в воду, его взгляд чередуется между кокетливыми и напряженными.
— Да будет тебе известно, я умудрялась заниматься йогой на движущейся яхте. Вряд ли кто-нибудь бы еще так смог.
Он выплевывает немного воды и снова улыбается красивыми белыми зубами, в уголках его глаз появляются морщинки.
— Я видел. Ты часто падала.
— Лодка постоянно двигалась!
— Всегда найдешь отмазку, — говорит он.
Я хочу предложить ему заняться йогой на суше, просто чтобы посмотреть, сможет ли он сделать стоячий шпагат, не упав, но тут что-то задевает мою ногу.
— А-а-а-а-а! — я кричу и быстро бросаюсь на Чонгука, обвивая руками его шею, а ногами — талию.
— Что такое? — спрашивает он, когда я крепко держусь за него, пытаясь поднять как можно выше свое тело над водой. Я цепляюсь за него, как медведь, карабкающийся по дереву.
— Мою ногу что-то задело!
— Ты уверена, что это не твоя вторая нога?
Не уверена.
— Нет! Там что-то было!
— Таинственная водяная тварь?
— Заткнись, — рычу я ему на ухо, крепче прижимая к себе. Должна сказать, что теперь чувствую себя лучше.
— Наверное, это рыба, — говорит он. — Это может быть наш обед.
— Ты даже не взял с собой удочку.
— Я умею ловить рыбу копьем.
Я отстраняюсь, чтобы посмотреть на него, наши лица всего в нескольких дюймах друг от друга. Он смотрит на меня сквозь черные влажные длинные ресницы. Счастливчик. Я не могу добиться таких ресниц даже с миллионом слоев туши.
— Ловить рыбу копьем? — спрашиваю я уже тише, потому что наши губы очень близко.
— Угу, — бормочет он, его пристальный взгляд задерживается на моих губах. — Я могу пронзить копьем очень многое.
О боже. Внезапно я с болью осознаю, что если позволю себе чуть-чуть опуститься на его талию, то кончик его члена коснется меня в нужном месте. Если у него стоит. И по тому, как он смотрит на меня, я почти уверена, что это так.
Держу пари…
Даже не понимая, что происходит, я спускаюсь вниз, мое тело действует инстинктивно.
И целую его.
Ничего не могу с собой поделать.
Все недели я хотела этого, хотела почувствовать, как его губы прижимаются к моим, конечно, рано или поздно я бы потеряла контроль.
Сначала он застывает в нерешительности, потом я чувствую, как расслабляются мышцы его спины, и он целует меня в ответ.
И…черт.
Я имею в виду… Вау…
Он хорошо целуется.
Губы мягкие, язык сначала медлит и дразнит, потом становится все более голодным, жадным, создается впечатление, что меня вот-вот сожрут, боже, я хочу, чтобы меня сожрали, и…
Мы оба скользим ниже в воду, все еще целуемся, Чонгук не в силах удержать нас обоих на плаву. Потом мы отрываемся друг от друга, чтобы глотнуть воздуха.
Я пристально смотрю на него.
Он пристально смотрит на меня.
Козел смотрит на нас обоих.
— О боже мой! — кричу я на козла, появившегося в листве позади Чонгука.
Чонгук резко оборачивается.
— Ого… Привет, козел.
Коза открывает пасть и издает ужасное блеяние, больше похожее на человеческий крик.
— Срань господня, — говорю я, мое сердце бешено колотится по многим причинам. — Что с ним?
Козел снова блеет, потом поворачивается и бежит обратно к деревьям. Чонгук смотрит ему вслед, повернувшись ко мне спиной, и в этот момент я понимаю, что он пытается установить дистанцию между нами, между тем, что только что произошло.
Я поцеловала его. Он поцеловал меня в ответ.
Может быть, ему нужно время, чтобы все обдумать.
— Чонгук?-
Он медленно поворачивается. Смотрит на меня. Выражение его глаз изменилось. Он какой-то отдаленный.
— Это всего лишь козел, — полушутя отвечаю я.
Он не улыбается.
Блять. Неужели я все испортила?
— Прости, — тихо говорю я, чувствуя, как в животе все сжимается.
— Почему ты извиняешься? — спрашивает он. Не подплывает ближе, его голос звучит ровно.
— За то, что поцеловала.
— Ты должна перестать извиняться за такие вещи.
— Тогда я прошу прощения…за то, что это заставило тебя так отстраниться…
Он хмурится и отводит взгляд.
— Я не отстранился.
— Если ты все еще злишься из-за лодки, я понимаю. Я ненавижу себя за то, что сделала, и мне очень, очень жаль. Это был несчастный случай, я…
— Прекрати, — резко говорит он, его лоб сочувственно морщится, лицо смягчается. — Я не сержусь на тебя, Лиса. Я был вне себя. Я был…напуган. И мне жаль, что я выместил это на тебе, не нужно было этого делать, я знаю, что ты не нарочно. Знаю, что это был несчастный случай, — он замолкает, нервно закусывая губу. — Надо было сказать тебе это раньше, и я придурок, что не сказал раньше. Иногда мое упрямство берет верх. Иногда я так погружаюсь в свои мысли… и как будто не вижу общей картины.
В груди становится легче, а за спиной словно выросли крылья. Я не могу не улыбнуться. Да, было бы лучше, если бы он сказал это раньше, но все же.
— Я все прекрасно понимаю, — говорю я ему.
— Нет, — мягко отвечает он. — Я никогда не ненавидел тебя, Лиса, я ненавижу себя. Потому что знаю, что это моя вина.
— Твоя? Это я запустила автопилот.
Он качает головой, и в его глазах отражается вода.
— В тот вечер мне следовало быть более подготовленным. Я не должен был даже ложиться спать, должен был остаться с Ричардом. Ты… Я позволил себе отвлечься на тебя, Лиса. Я лег спать, потому что хотел хотя бы поспать с тобой. Рядом. Только один разочек. Из-за тебя трудно думать о чем-то другом. Но это моя работа. Мне нужно думать обо всем остальном. Я капитан, и мой долг —присматривать за лодкой, присматривать и следить, чтобы все были в безопасности. И в ту ночь я не сделал этого.
Ой. Черт возьми.
— Ты убедился, что все в безопасности, Чонгук. Мы здесь, мы все живы. Я знаю, что ты не спас лодку, но она все еще на рифе, ее можно вытащить.
— Нет, — сердито отвечает он. — Все пропало.
Я не уверена, говорит ли он о лодке или о своей сестре. Подплываю к нему и обнимаю за талию.
— Пожалуйста, Лиса, — бормочет он, закрывая глаза. — Я не могу…
Я игнорирую боль от отказа.
— Ты сделал свою работу, Чонгук. Ты спас нас. Ты вытащил нас с яхты. Теперь мы здесь, и мы живы. Позволь себе почувствовать это. Позволь себе тоже быть живым.
Я внимательно наблюдаю за ним, за тем, как он тяжело дышит через нос. Наверное, делаю только хуже. Наверное, мне следует отпустить его.
— Я был женат, — говорит он.
Слова звучат тяжело, словно я погружаюсь в воду.
Потрясенная, я отпускаю его.
— Что?
Он бросает на меня быстрый взгляд.
— Я был женат. Три года. Ее звали Холли. Зовут. Все нормально, она снова замужем, родила детей. И это прекрасно, она всегда этого хотела. А я нет.
Я настолько ошеломлена, что даже не знаю, как записать эту информацию в свой мозг. Он был женат? Что еще он скрывает от меня?
— Почему ты мне не сказал? — спрашиваю я.
Он пожимает плечами, высовываясь из воды.
— Это было неважно.
— Это довольно важно.
— Почему?
— Потому что…может быть, это объяснение, почему ты такой ворчливый, — во всяком случае, одно из объяснений.
— Разве человек не может просто быть ворчуном? Ему нужна причина? — говорит он нерешительно.
— Как давно это было? Я имею в виду, когда вы развелись?
— Четыре года назад или около того? На дружелюбной ноте.
— Дружелюбный развод? В это трудно поверить. Что случилось?
Он вздыхает.
— Ничего не случилось. Однажды она решила, что больше не любит меня. Она никогда не изменяла. Просто решила, что не хочет дальше бороться за нас. Она не стала бы советоваться с подругами, не стала бы слушать мое мнение. Или тех, кто говорил ей, что я люблю ее. Ей просто…вдруг стало все равно.
— Боже, — шепчу я.
— Я смирился, — говорит он. — Но это заняло некоторое время. Не только для того, чтобы забыть ее, но и для того, чтобы забыть об ущербе, который она причинила. Очень трудно кому-то доверять, понимаешь?
Да. Я понимаю.
— Мне жаль, — говорю я ему.
— Мне тоже. Но это, во всяком случае, к лучшему. Хочешь знать, что самое смешное? До этого меня уже бросали. Я подумал, что Холли была другой. Особенной. Она работала на пристани вместе со мной, она была как пацанка, не такая девушка, как…
— Как другие? — криво усмехаюсь я.
— Ну да.
— Типа, как я?
Он озадаченно смотрит на меня.
— Она совсем не похожа на тебя, Лиса.
Затем он ныряет под воду, проплывает мимо меня, направляясь к берегу.