Заблудшие

Стоя у могилы брата, Джек не отводил глаз от надгробия. С тех пор, как Брэд ушел, прошло не больше десяти минут. Он пытался обдумать все, что произошло ранее, но ни одна мысль не шла в голову. Ощущение такое, словно пытаешься затолкать миллиард вещей в ничтожно малый сосуд, горлышко которого никак не поддается.

Джек знал, где искать Брэда. Задача несложная. В этом городе есть только одно прибежище для туристов и это – отель Большого Тонни. Как оправится, обязательно навестит друга. Но сейчас об этом не шло и речи.

Его затуманенный взгляд сфокусировался на надгробии.

– Не бойся, я его не оставлю. Просто... Просто дай немного соберусь. Ладно?

В ответ тишина. Пара сухих листьев упала на земляную могилу. Ветер тотчас принялся их тормошить, хаотично поигрывая в воздухе.

Нужно было возвращаться в прачечную. Джек попрощался с братом и, опустив голову вниз, неторопливо зашагал в сторону железных ворот, что вели на Розуэл стрит. По пути он неспешно кинул взгляд на табло наручных часов. Аксессуар был подарен матерью шесть лет назад. На его крепком кожаном ремешке держался в меру потертый стальной корпус. Он сильно дорожил этим предметом и практически никогда не снимал. Несмотря на поношенность, часы выглядели довольно роскошно, заметно выделяясь на фоне невзрачной фигуры Джека, который походил на работника автомастерской.

Время было два часа дня.

Когда Джек вернулся в прачечную, то не поспешил открывать ее для посетителей. Все равно их кот наплакал, подумал он. К тому же, работать сегодня не было ни сил, ни желания. Хотелось лишь развалиться на мягком кресле, закрыть глаза и выпустить поток воздуха, что накопился в легких. Ни о чем не думать, и чтобы никто не мешал.

Мягкое кресло в мастерской приняло его со всей нежностью. Хорошая вещь. Отлично подходила, чтобы хорошенько откинуться на ее спинке и основательно отдохнуть. Кресло было куплено братом на домашней распродаже. Как рассказывал Джо, цена была скинута почти в два раза. За такую-то вещь. Что ни говори, Джонатан умел торговаться, да и язык у него был подвешен, чего не скажешь о Джеке. И дело вовсе не в том, что Джек мучался от заикания. Причин тому было много. К примеру, смотрят люди на таких, как он, и не понимают, что творится у тех в голове. А если еще и выглядят странно – пиши пропало. Когда-то он, может, и старался представить себя обществу – знакомиться с девушками, завязывать разговор с коллегами. Но устав от бесконечной череды неудач, попросту опустил руки. Смирился, что для посторонних он чудаковатый заика. Простак, с которым не хотелось иметь никаких дел.

Вокруг сплошная тишина. Хорошо иногда насладиться отсутствием посторонних звуков, что собраны в букет из суетливой жизни окружавшего мира. Джек безусловно упивался этим моментом. Упивался, позабыв обо всем. Казалось, все вокруг остановило свой ход, дав на минуту передохнуть уставшей от бесконечной беготни планете.

В голове мелькнули воспоминания из прошлого. В частности, как Джек с отличием закончил университет. Студентом он частенько выполнял работы на заказ для тех, кто был готов платить за учебу. Его труды всегда устраивали преподавателей различных кафедр, а следовательно, и заказывавших их студентов. По способности анализировать информацию и накрепко усваивать, Джеку не было равных. Профессора часто отмечали в парне острый ум, делая комплименты в его сторону. Хоть им не было наплевать. При других обстоятельствах с таким интеллектом и потенциалом ему светило бы большое будущее. Однако все сложилось так, как есть. Ведь жизнь довольно странная штука, которой плевать хотелось на абсолютно все, о чем бы вы ни думали. Такого мнения придерживался Джек. Он безусловно понимал, каким образом оказался здесь, будучи владельцем никому не нужной прачечной на Вилбоу стрит.

Спустя полчаса просиживания на кресле он решительно отпрял от спинки. Совершенно не спалось, и это несмотря на то, каким уставшим он себя ощущал. Смысла торчать в прачечной Джек не находил, он даже понятия не имел, зачем пришел сюда. Почему не направился сразу домой? После такого утра ему требовалось хорошенько утрясти все в голове. По пути с кладбища его посещали мысли о на треть полной бутылке рома, что стояла на столе в мастерской. Выпивал он в последнее время много. Даже слишком. По этой ли причине вернулся сюда? Нет. Сейчас, как и по прибытии, он если и поглядывал на бутылку, то надолго взгляд не задерживал. Прибытие друга в город не давало прикоснуться к спиртному. Другого объяснения дать он не мог. Если думать, то на трезвую голову.

Закрыв дверь прачечной на замок, Джек опустил витринные рольставни вниз. Едва дувший с утра ветерок к обеду начал крепчать. Он теребил выбивавшиеся из-под кепки волосы, доставляя Джеку некоторое удовольствие.

Маленький городишка Брейстоун выглядел довольно ухоженным. О городе однозначно заботились. Улицы чистые до безумия. Безупречный тротуар без единой бумажки, окурка или прочей дряни, как это часто бывает. Настолько идеально, что вызывает некий дискомфорт.

Давно ли он знаком с городом? Мысль возникла сродни запаленной спичке, неестественно быстро угаснув.

Дорога до дома не заняла много времени. Джек жил в нескольких кварталах от прачечной. Когда ноги миновали ковер в прихожей, он первым делом направился в спальню.

Дома царил сплошной бардак. Сложенные в стопку коробки из-под пиццы подпирали стену у самой двери. Их количество внушало немалые опасения по поводу рациона Джека. На полу и коврах приличный слой грязи. Столы и мебель не протирались давно. Вероятно, скопившаяся на них пыль определенно решила пережить хозяина квартиры.

Войдя в комнату, Джек зашагал к небольшому аквариуму на письменном столе. Маленькая черепашка боязливо скукожилась от приветливого постукивания о стекло резервуара. Когда в руке хозяина оказался маленький пакетик засохших опарышей, от былой боязни не осталось и следа. Безостановочно перебирая передними лапами, рептилия уткнула болотную морду в стекло. Голодно уставившись, она стремилась заполучить содержимое пакета, что ритмично покачивался в руках Джека. После недолгого ожидания, горсть опарышей осыпалась на водную гладь аквариума, оставляя после небольшие круги на воде.

– Проголодалась? Кушай-кушай, дорогая.

Черепаха, проворно открывая пасть, в секунду переламывала сушеные тела опарышей, проглатывая их одного за другим. Это был стандартный корм для Синди. Иногда ее лакомили и куриным мясом, что поедалось с неменьшим аппетитом. Джек любил и хорошо ухаживал за питомцем, оставшимся после смерти брата. Прежде он никогда не горел желанием завести зверька. О кошках и собаках не шло и речи. Шумят, едят и гадят – отвратительно. Черепахи другое дело. С ними гораздо проще в этом плане. Джек быстро привык к маленькой рептилии.

Минуя беспорядок, он направился к холодильнику на кухне. Старенький агрегат был его ровесником. Джек собственноручно перебрал его два раза, после чего тот работал как часы. Достав охлажденную бутылку пива, он с легкостью открыл ее о край стола. Вот его истинное назначение в доме Джека. Обычно он обедал с миской в руке на массивном черном кресле, напротив телевизора в зале. Туда-то он и направлялся. Тарелка фисташек была бездумно прихвачена свободной рукой.

Его худощавая до ребер спина прильнула к мягкой спинке кресла, отчего та откинулась. Приставив горлышко бутылки к губам, он включил телик. Картинка на экране менялась одна за другой. Щелк. Щелк. Джек бесперебойно давил на пульт, пока более-менее подходящий канал не устроил его, дабы сделать первый глоток.

Спустя полчаса Джек уснул. Тарелка фисташек на журнальном столике осталась так и не тронутой. Покрепче прижав пустую бутылку к животу, он издавал раскатистый храп, что местами заглушал передачу о диких животных. Те, в свою очередь, огрызаясь рычали в ответ.

Неизвестно, сколько времени продолжался безумный спектакль, но когда Джек проснулся, ночная темнота окутывала помещение зала. Единственным источником света было регулярно меняющееся в цвете мерцание. Мерцание со стороны экрана. Оно охватывало небольшую область перед собой.

Желтый. Розовый. Зеленый. Синий.

За окном была отвратительная погода. Свинцовый ливень не на шутку топил местные улочки. Ветер настолько разбушевался, что сквозь закрытые ставни отчетливо доносилось его суровое завывание.

Джек отставил бутылку на журнальный столик, где она составила дружную компанию тарелке фисташек и еще куче всякого мусора. Приложив ладони к лицу, он принялся растирать слипающиеся ото сна глаза. Бледные пальцы давили слезные протоки. Приятный зуд, от которого нельзя оторваться. Когда это дело надоело, он лениво поднялся, опершись руками о эластичные подлокотники кресла. Взгляд снова споткнулся о яркие отблески на полу.

Желтый. Розовый. Зеленый. Синий.

Неспешно выпрямив сгорбленную спину, он устремил руки в бока. Вслед за потягиванием в воздух был отправлен внезапно вырвавшийся затяжной зевок.

Что теперь?

Глупый вопрос. Планов у него совершенно не было. Разве что взять еще одну бутылочку темного, умастить тело на прежнее место и переключить канал.

Может позвонить Брэду?

Он вспомнил ужасы, о которых рассказал ему друг.

Монстр. Зубы. Мардж.

Плевать. Он начисто вышиб все дурные раздумья, что наводнили голову. Сейчас или никогда. И что он за друг, в конце концов, если не окажет помощь, которая так нужна Брэду.

Джек ухватил телефонную книжку и открыл страницу, помеченную закладкой. Единственная запись на развороте. Палец был приложен к ресепшен номеру отеля, о чем свидетельствовала надпись справа – «Золотой Рай».

Сняв телефонную трубку со стены, он приложил ее к уху. Придерживая аппарат левым плечом, Джек свободной рукой жал еле заметные цифры кнопок. Из трубки послышались протяжные гудки. Вскоре на другом конце провода раздался грубый голос мужчины.

– Здравствуйте. Отель «Золотой Рай».

– Здравствуйте. Подскажите, пожалуйста, у вас случайно не снимает номер мистер Дэвис?

– Мистер Дэвис, – протяжно проговорил мужчина. – Да, снимает. Комната 409.

– А вы не могли бы позвать его к телефону?

– Весьма сожалею, но мистер Дэвис сейчас отсутствует.

– Вот как.

– Но вы можете оставить ему сообщение. Когда он вернется, я обязательно его передам.

– Если не затруднит.

– Секунду. Возьму листик и ручку, – из динамика раздался глухой стук. Вероятно, мужчина отошел.

Из ванны послышался шум воды. Его сложно было разобрать за жужжанием радиоволн телевизора. Чертовы помехи травили барабанные перепонки, вызывая ноющие боли в голове. Прежде это не доставляло каких-либо неудобств.

И несмотря на все, он отчетливо слышал бульканье. Словно некто посторонний принимал ванну в соседней комнате. Плюхал руками по воде, гоняя желтого утенка от края до края.

Темнота в комнате создавала ощущение дискомфорта. Нет, уязвимости. Но к чему? Джек потянулся к выключателю у дверного проема. Ограничивая движения, телефонный провод подался вслед за изогнутым телом. Щелчок по рубильнику не дал результата. Еще раз. Еще.

БАХ!

Колба лампочки взорвалась. Вдребезги разбитое стекло посыпалось на пол. Неожиданный треск взбудоражил Джека. Напугал так, что по костлявым рукам пробежали мурашки, а сердце застучало, отдавая глухим боем в ушах.

– Сэр?

Мужской голос из телефона привел его в чувство.

– Да. Я тут.

– Диктуйте. Я записываю.

– Хорошо. Эм... – Джек выждал паузу. – Привет. Как будет возможность, зайди в прачечную. Я не тороплю... Хотел лишь все обсудить. В общем, мне стыдно за то, как я повел себя. Так что прости, дружище. Не хочу, чтобы ты снова исчез.

– Все?

– Да.

– Как вас представить?

– Джек. Этого будет достаточно.

– Хорошо. Как мистер Дэвис вернется – все передам. Доброй ночи.

– Доброй.

Джек повесил трубку. Недавняя тревожность отступила. На смену ей пришли другие чувства. На душе стало приятно от мысли, что он поступил правильно. Конечно, он мог бы и раньше позвонить в отель. Как мог остановить Брэда еще на кладбище. Но кто не совершал ошибок? Главное – вовремя это осознать.

Развернувшись в сторону телевизора, Джека будто бросило на шипы. Тело окаменело, пристыв к месту, где он стоял. Картина перед глазами не поддавалась никакой логике.

На кресле, словно ни в чем небывало, сидел Джонатан. Он неподвижно наблюдал за помехами с экрана, цветовая гамма которых отсвечивалась от стеклянных глазах. Желтый. Розовый. Зеленый. Синий.

Джек издал нечеловеческий стон, обратив на себя внимание призрака. Бледная голова брата неспеша повернулась в его сторону. Она вопросительно упала набок, демонстрируя неровный шов в области шеи. Почерневший и гнойный, со следами запекшейся крови. Мертвые глаза Джонатана выпучились подобно вздернутому на петле. Губы зашевелились.

– Привет, Джек.

Волосы от испуга начали подниматься дыбом. Тело тряслось, как у больного. Джо без всякого сомнения смотрел и обращался к нему. Как давно он не слышал этого голоса. Как по нему скучал. У прогнившего мертвеца на кресле был живой голос брата.

– Я сошел с ума? – несвязно выдавил Джек. Язык не хотел повиноваться, излагая речь. Он чувствовал, как дрожь и смятение охватывают его с новой силой. Опущенные вниз руки безудержно тряслись, не оставляя ни шанса контролировать их движение.

– Нет. Я существую. Ты же сам видишь меня, а я вижу тебя. Я очень отчетливо вижу тебя. И твой страх. Ты что, не рад мне? – он дернул головой, как богомол. – Почему ты боишься меня? Разве ты не желал о встрече со мной?

– Ты умер. Умер на том шоссе! Я видел твое тело... Его куски!

– Почему ты не остановил меня тогда? Ты хотел, чтобы я умер, признай, – Джо устало вздохнул. – А ведь я был бы жив, если бы ты работал вместо меня. Той ночью. Но ты предпочел сон жизни брата. Признай это Джек. Признай. Признай, Джек.

– Нет! Я любил тебя и ни за что бы не пустил в дорогу, если бы знал, чем все закончится! И не желал тебе такой смерти!

– Ты помнишь, о чем говорила мама? Ты подвел ее, Джек. Стоило ей умереть, как ты отправил брата за ней в могилу.

– Нет, нет, НЕТ! – перекрикивал Джек. Слезы покатились по щекам. В голове шла борьба с обвинениями в его адрес, отчего душа рвалась на части.

– Раз – маму отправил. Два – брата добавил. Три – про себя не забудь. Четыре – сломаю твою худощавую грудь.

Сделав шаг вперед, Джек выкрикнул безмятежно напевавшему мертвецу:

– Я бы умер вместо тебя! Но ты не мой брат! Джо никогда бы так не сказал.

– Так ты и умрешь, Джек. ТЫ УЖЕ УМЕР! Тут тебе и торопиться некуда.

Покойник с дуру откинулся на спинку кресла, задрав голову к потолку. Он зашелся от истерического смеха, придав помещению гротескный вид. Желтый гной сочится из подрагивающего кадыка. Скатывается вниз по пересохшей плоти. Хохот резко оборвался. Безумец молниеносно вскочил с кресла, оттопырив руки по сторонам. Его фигура приняла странную позу. Сродни марионетке чьи конечности подвешены на нитях.

– Ту-туу, ту-ту, Джек! Ха-ха. Туу-туу!

Протяжный гудок надвигающейся фуры заглушил все вокруг. Зал исчез, как исчезло все что его окружало. Сейчас он был в другом месте. Джек сидел на пассажирском кресле своего минивэна. В одно единственное мгновение, что ему удалось застать перед смертью, он запечатлел образ брата, крепко вцепившегося руками за руль. Джонатан. Белый свет фар сменила беспросветная тьма.

Блеснувшая за окном молния, осветила комнату и пустую банку пива, что так и стояла на столике у кресла. Помехи прекратились, отчего оживший телевизор продолжил вещать ночную программу.

– Перейдем от новостей о погоде к новостям культуры. Сегодня Льюис Лотнер на выставке в национальном художественном музее представил свою последнюю картину под названием «Фальсификация». Критики уже высказали мнение по данному произведению, назвав его, цитирую: «Живой шедевр нашего времени». Вне всякого сомнения, последняя картина Лотнера принесет ему еще больший успех на фоне имеющегося признания. А также высоко поднимет в рейтинге авторов. Сейчас мы находимся на связи с нашим корреспондентом Эйприл Хэмилтон, которая находится непосредственно на выставке.

– Здравствуйте, Эйприл.

– Добрый вечер, Скарлет. Это действительно замечательное событие, которое не может оставить всех любителей живописи равнодушными. Я нахожусь около картины Льюиса Лотнера «Фальсификация». Сейчас вы наблюдаете за ней со своих экранов. Она явно вызвала особый интерес не только со стороны критиков, но и обычных посетителей. Люди возбужденно высказывают свое мнение называя ее «Живой». К сожалению, автор не оставляет никаких комментариев на счет картины. Известно одно, на пресс-конференции, Лотнер заявил, что данное произведение является его последним твореньем, и что он намеревается завязать с карьерой художника. О причинах внезапного решения он умалчивает. Также к нам буквально недавно поступила информация, что «Фальсификация» предварительно оценена в одиннадцать миллионов долларов! А вот и сам Лотнер! Вы видите, как он выходит со своей семьей. Они выглядят довольно счастливо.

– ...

– На этом у нас все. Мы будем оставаться в центре событий и следить за их ходом. С вами была я, Эйприл Хэмилтон, с вечерним репортажем из национального художественного музея Родсфилда, округ Сиа. Желаем побольше красок в вашей жизни. До свиданья.

– До свиданья, Эйприл.