Часть I. Вход без воплощения
Объект 17-Н, Сектор E.
Протокол допуска: Уровень 5 или выше.
Примечание: Ни одна мысль не должна быть вынесена за пределы Отсека.
Никто не строил Сектор E. Это было первое, что Лев осознал, когда увидел схему объекта: коридор между техническими отсеками и списанным архивом, никаких дверей, никаких упоминаний. Лишь серое пятно на плане, без комментариев. Тихое упущение. Пустота, спрятанная между “должно быть” и “никогда не было”.
— Вы правда не знали, что он тут есть? — спросил Лев, уперевшись фонариком в гладкую стену.
— Он не “есть”, — ответил Константин, старший наблюдатель. — Он был замечен. А это не одно и то же.
Тишина внутри сектора была плотной, как вакуум. Не глухой, а именно плотной. Все звуки, включая собственное дыхание, как будто оставались где-то позади, отсекались. Уши закладывало. Лев слышал, как в его горле хлюпает слюна при каждом сглатывании.
— Вы чувствуете это? — прошептала Вероника, специалист по нейросенсорным искажением.
Лев кивнул. Ощущение было, как будто воздух не пропускает мысли. Как будто в этом месте нельзя думать свободно. Каждая идея, прежде чем родиться, должна была получить... разрешение?
Он посмотрел на дверь.
Ту самую. Её не было в планах. Она не имела номера. Не имела метки. Она просто была — металлическая, без ручки, с тонкой черной щелью по периметру. На ней не отражался свет. В прямом смысле — луч фонарика не возвращался, будто поверхность двери поглощала само наблюдение.
— Вчера её не было, — сказала Вероника. — Это точно.
— Она “стала”, — пробормотал Константин, доставая блокнот. — Буквально. Утром охрана доложила о неучтённой металлической аномалии. Камеры её не фиксируют, но люди видят. Только люди. Только если на неё смотреть прямо.
Он подошёл ближе и осторожно приложил руку. Металл оказался чуть теплым. Пульсирующим.
Лев обернулся. Позади — пустой технический коридор, по которому они пришли. Только вот... он не был таким длинным раньше, верно? Свет казался тусклее, а вентиляционная решетка — другой формы.
— Что мы знаем про это место?
— Почти ничего. Архивная запись 17-Н гласит: «отсек не подлежит проектировке, потому что он уже существует». Больше ни слова. Ни даты, ни подписи. Только одна запись логов: «начали проявляться нереализованные».
Лев похолодел.
— Нереализованные?
— Да. То, что не было. Но хотело быть.
Они вошли.
Света не было. Но было видно.
Пол внутри оказался каким-то... идеальным. Не в смысле чистоты, а в смысле отсутствия деталей. Ни трещины, ни шва, ни пылинки. Как будто кто-то спроектировал “пол” как концепцию, но не реализовал её в материале. Стены — чуть искривлённые, как будто застыли в моменте между попыткой быть ровными и отказом от симметрии. А потолок...
— Он двигается, — прошептала Вероника.
Лев вскинул глаза.
Потолок был. Потом — не был. Потом снова был. Мерцание формы, зависание между кадрами. Как будто пространство пересчитывало себя.
Они прошли метров десять.
Ничего. Ни оборудования, ни следов жизни. Но было ощущение, что их ждут. Не в враждебности — в любопытстве. Как будто что-то в этом отсеке дожидалось наблюдателя, чтобы получить возможность проявиться.
В углу — нечто.
Контур. Пятно. Глюк.
— Там кто-то стоит? — спросил Лев.
— Нет. Там кто-то может стоять.
Моргнул — и пусто.
Моргнул — и снова пятно.
— Уходим, — тихо сказал Константин. — Немедленно.
Позже, в изолированном блоке, Лев записывал отчёт. Пальцы дрожали. Каждую фразу приходилось выталкивать, словно сквозь вязкую массу:
“Внутри отсека зарегистрированы пространственные и когнитивные нарушения, соответствующие зоне типа "Идеоразлом". Зафиксировано наличие полуреальных форм, стремящихся к наблюдаемости. Возможна попытка отсека — адаптироваться под структуру восприятия.”
Он сделал паузу.
“...Было ощущение, что всё вокруг — почти что-то. Но недоделано. Как если бы ты находился внутри замысла.”
Он не успел закончить.
Потому что в соседней комнате зазвучал сигнал тревоги. Искажённый, будто сыгранный задом наперёд.
И по внутренней связи раздался шепот:
— Я был тобой. Позволь стать снова.
Оперативный протокол №1
Следующие события были восстановлены с обрывочных записей внутренней системы наблюдения. Полный лог повреждён. Подробности представляются по мере реконструкции.
03:42:07 — Камеры в Секторе E фиксируют искажения форм.
03:42:09 — Объект, похожий на человека, появляется в техническом коридоре.
03:42:12 — Объект идентифицирован как сотрудник Лев М. при этом сам Лев М. в это время находится в изоляционном блоке.
03:42:14 — Объект произносит: «Вы не родили меня. Я сам себя подумал.»
03:42:16 — Связь теряется.
Лев проснулся, не чувствуя себя.
Тело — есть. Мысли — нет. Только образ себя, как будто внутри него поселилось что-то, что просто “играет” Лева. Повторяет, подделывает. Шевелит руками. Делает вид, что пишет.
Он увидел в отражении камеры наблюдения себя.
И его отражение улыбнулось первым.
Заключение отчёта — фрагмент
“Отсек 17-Н невозможно зафиксировать ни технически, ни топографически. Он является пространством возможности, где всё несуществующее получает шанс проявиться.
Нереализованные — это когнитивные остатки: образы, люди, чувства, не доведённые до воплощения. Они ищут форму. Они ищут нас.
Рекомендую немедленно прекратить любые контакты с отсеком.
Потому что если ты думаешь о нём — он уже рядом.”