Метка Мародёров

– Жаль, что здесь больше не ходят поезда, – слова вырвались вместе с небольшим облачком пара.

Равиль и Лео шагали вдоль железнодорожной колеи, время от времени останавливаясь, чтобы передохнуть. Путь не обещал быть лёгким, а погода – приятной. Напротив, с самого утра на улице задувал студёный ветер, небо вновь покрылось тучами, и преобразившаяся природа застыла, словно бы в ожидании чего-то великого. Равиль подозревал, что этим значимым событием предстояло стать грозе, столь частой в Северных краях в последние годы.

Север... Это простое слово, имя великой Родины, взрастившей Равиля, всегда ассоциировалось у юноши с чем-то могущественным и невыразимо прекрасным. Он всегда любил родную природу, холодную и порой неприветливую; всегда ощущал себя частью общей системы, где каждое действие было слажено, логично и не вызывало вопросов. С детства мальчик научился уважать власть, державшую под контролем необъятные Имперские просторы, и старших, который символизировали собой высший правительственный орган в каждой семье.

Помнится, когда-то Равилю сложно было принять постоянный контроль, устанавливаемый каждым человеком над собой самим и над прочими людьми, свыкнуться с жёстким режимом, найти прекрасное в самом простом и угловатом; но после он пересилил себя и заставил полюбить Север – таким, какой он есть, без прикрас. Теперь это чувство переросло в стойкую привычку. Равиль больше не искал новых поводов для верности отечеству, но не забывал о старых постулатах. Видя то жалкое подобие прежнего государство, в которое превратилась прежде могучая Империя, юноша всё ещё подсознательно представлял её процветающей и значимой – словом, такой, какой она закрепилась в податливом детском уме.

В этом была его главная слабость и главная сила. Верить и быть преданным, во что бы то ни стало. Легко или сложно, правильно или глупо?.. Равиль так и нашёл в своей душе ответов на эти вопросы.

Железная дорога простиралась вдаль и тонкой, едва различимой полосой терялась где-то за горизонтом. Не так давно она была одной из главных скоростных трасс, соединявших приграничный городок Красный Чур со знаменитой Северной столицей, а теперь вид её был жалок и противен: покорёженные рельсы торчали в разные стороны, шпалы вросли в землю и покрылись травой, да и сама колея выглядела кривой и нелепой. Под ногами скрипел гравий, подошвы скользили на подвижной каменной массе, ко всему прочему, заиндевевшей за ночь. Золотистый край солнца только-только показался из-за горизонта, поэтому земля и воздух ещё не прогрелись. Над землёй расстилалась молочно-белая дымка утреннего тумана.

Неожиданно Лео издал глухой смешок. Равиль неодобрительно покосился на него и, понимая, что вопроса всё равно не избежать и лучше бы задать его поскорее, пока у спутника не начался очередной своеобразный приступ истерики, нехотя спросил:

– И что же тебя так рассмешило?

Лео затих и некоторое время шёл молча. Однако, когда Равиль уже подумал, что о предмете веселья было забыто, мальчик, шедший несколько впереди, неожиданно остановился и обернулся к товарищу:

– Я думал над названием вашей столицы, – ткань, закрывавшая лицо Лео, всколыхнулась, как если бы он качнул головой: – Тебе никогда не казалось, что в этом есть особая ирония?

– Нет, – отрезал Равиль. – Не понимаю, где ты в такое время вообще смог найти нечто забавное.

– Ты просто не хочешь мыслить абстрактно, – поучительно заявил Лео и продолжил движенье. Теперь он встал на один из рельсов и шёл по нему, время от времени взмахивая руками, чтобы поддержать равновесие. – Неужели ты никогда не задумывался над происхождением топонимов, а? Ты меня удивляешь! Ведь преинтереснейшая же штука!

Видя по кислому выражению лица Равиля, что тот его восторгов не разделял, мальчик весело фыркнул и продолжил свои рассуждения:

– Ведь Фортуна – богиня удачи, так? Выходит, что город, названный её именем, должен быть местом наиболее благополучным и процветающим. И это действительно было так: столица, дом императора. Центр истории, образования и культуры. А что теперь? Именно из Фортуны расползлась вся эта дрянь, – произнёс Лео, намекая не то на эпидемию, не то на революционные настроения, охватившие государство. – Она – незаживающая язва на теле страны, её несмываемое пятно позора. Фортуна пала – Империя пала. Фортуна в панике – на Севере раздрай. Этому городу, наречённому в честь самой Удачи, должно было во всём везти, а в итоге он стал причиной всех бед. Вот я и говорю – ирония судьбы.

Равиль предпочёл промолчать.

Эта мысль Лео показалась ему если не кощунственной, то, по крайней мере, странной. В последнее время поведения мальчика вообще всё больше поражало Равиля, и поражало весьма неприятно. Сначала он всё время бродил где-то ночами вне зависимости от того, какое место они облюбовывали для ночлега; потом у Лео появилось новое увлечение: он принялся сутки напролёт сидеть дома, обложившись всевозможными картами и старыми тонкими книжками, карандашами и линейками, даже циркуль где-то достал. Он сидел за столом или, если им приходилось остановиться в пути, прямо на земле, нервно ероша отливающие медью волосы и выводя на исписанном вдоль и поперёк листе бумаги всё новые и новые символы и формулы. И вот, теперь, спустя столько времени с возвращения в Северные земли, Лео умудрился обзавестись очередной странностью, переплюнувший все предыдущие: раздобыл в какой-то забегаловке бесформенный балахон, закутался в него, словно мумия в бинты, и, ко всему прочему, вздумал закрывать лицо, да так, что даже глаз видно не было.

Равилю оставалось только удивляться, как всё это нагромождение одежды позволяло спутнику не только передвигаться, но и банально что-то видеть. Признаться, юноше даже стало немного интересно, что же побудило его младшего товарища предпринять такие меры для сохранения тайны личности, но он продолжал держать язык за зубами, не осмеливаясь задать прямой вопрос: всё же строгая дисциплина легиона накладывает свой отпечаток на человека.

– Так и... чего же ты ждёшь от столицы? – задал Равиль совсем не тот вопрос, что занимал его ум на самом деле.

– Я? – усмехнулся Лео. – Скорее уж это я должен был спросить тебя об этом. Ты здесь жил раньше и можешь предположить, что нас ожидает.

– Я не совсем это имел в виду, – покачал головой Равиль и всё же ответил на адресованный ему вопрос. – Думаю, в Фортуне нас ожидает настоящий хаос. Ты же сам сказал... – по лицу юноши скользнула горькая усмешка. – Наша столица теперь – наше проклятье. Не стоит рассчитывать на то, что там нас ожидает тёплый приём.

– Да я ни о чём таком и не думал, – отозвался Лео. – Просто хотелось и твоё мнение услышать.

Он вновь покачнулся на рельсе, словно готовясь вновь ступить на землю, но в последний момент смог удержать равновесие и продолжил гордое шествование по стальной балке.

Равиль неодобрительно покосился на это занятие, но вновь промолчал, приняв ещё более хмурый вид, и зашагал по шпалам за покачивающимся впереди силуэтом в чёрном балахоне, развивающемся на холодном ветру.

***

– Стой, паршивец! Именем закона, остановись!

Голос тонул в плотном гуле заполонённой улицы, становясь с каждым новым выкриком всё глуше: его обладатель горланил уже давно, да и, вдобавок, занимался этим во время коротких остановок, когда больше уже совсем не мог бежать из-за нехватки воздуха.

– Хватайте этого гада, скрутите его! Этого грабителя!.. – в последний раз взвился над толпой отчаянный крик и, внезапно оборвавшись, замер, сменившись тяжёлым сопением.

Толстый и потный, то ли от жары, то ли от долгой погони, усатый и злой, как тысяча чертей, немолодой мужчина, собрав последние силы, вновь принялся протискиваться через плотный людской поток, никак не желавший посочувствовать его горю и убраться с дороги.

– Ну, морда, поймаю – все кишки выпотрошу, – злобно просипел обворованный торговец и угрожающе потряс кулаком.

Тот, к кому была обращена эта угроза, сих слов не слышал, но ему, на самом-то деле, этого было и не нужно: слишком часто в последнее время его грозились расчленить и бросить гнить на дороге, безо всякого там религиозного погребения и цветочков на могиле.

Вообще, начался весь этот сыр-бор с абсолютной ерунды, с такой обыденности, почти уже ставшей в провинциальном городке Друиде событием повседневным и, можно сказать, просто обязанным произойти хоть раз на неделе...

В небольшой лавчонке на улице Мирной с утра пораньше, пока посетителей было ещё мало, а торговля шла вяло и заторможено, произошла небольшая кража. Точнее сказать, хозяин заведения, моржеподобный, вечно сонный и сердитый тип, был уверен в том, что она произошла. Свидетелей тому не было, а сам он просто увидел парнишку, пулей метнувшегося из магазинчика на улицу, на которого в первое время не было обращено никакого особого внимания. Это уже потом явно вставший не стой ноги хозяин, почесав репу в недоумении, отправился по рядам проверять товар и заметил, что двух красивых фарфоровых статуэток недоставало на забитой подобными же побрякушками полке. Это потом он вспомнил о столь внезапном уходе мальчишки (или юноши, кто их там разберёт) и сопоставил два факта воедино. Он не стал особо обременять себя воспоминаниями о том, не купили ли парочку изящных фигурок ярые коллекционеры или заезжие туристы, щедро разбрасывающиеся деньгами на каждом углу, равно как и не пришло торговцу в голову, что некоторые товары могли остаться со времён переоценки ассортимента в складском помещении.

Нет, он не стал беспокоить себя и терзать душу глупыми сомнениями – просто поднял крик и ринулся на улицу из магазина. И увидел на перекрёстке фигуру в светлой, под цвет местных зданий, одежде с небольшой холщовой сумкой в руках – неприметный такой себе человек, ничем не привлекает к себе взгляда и не выделяется из толпы, но намётанный глаз-алмаз разъярённого моржеподобного типа тут же уличил в пешеходе потенциального «вора».

Хозяин сувенирной лавчонки рванул с места и, потрясая кулаками и сотрясая лишние килограммы нехилой туши при каждом шаге, с воплями понёсся на паренька. Тот, по всей видимости, вовремя завидел разогнавшуюся торбу и тут же – руки в ноги – кинулся на другую сторону улицы, чем в глазах торговца тут же полностью оправдал все обвинения в свой адрес и чуть ли не произвёл явку с повинной.

В общем, началось всё достаточно прозаично, а дальше понеслось...

Во-первых, ни один полицейский, как назло, на пути не встретился – вечно стражей порядка нет на месте, когда возникает в них нужда... да и когда не возникает, в общем-то, тоже. Легавые в Друиде, видимо, существа мифические. Вылезают только по ночам, причём все о них когда-то слышали и знают, но никто не видел и не верит.

Во-вторых, неизвестный ворюга оказался чертовски быстрым и был неутомим, как машина: всё мчался и мчался, наматывал один крюк за другим, миновал улицы, площади, плутал в переулках... А вот у честного торговца, сильно полагавшегося на добропорядочность граждан – именно поэтому пару месяцев назад он, наконец, отказался от помощи троих легавых, дежуривших обычно в магазине и следивших за порядком, а вовсе не по причине недостатка финансирования – сердце было отнюдь не железным, а силы – не бесконечными. Уже через пару кварталов мужчину начала мучить одышка, а голос грозился сорваться. Ноги, признаться, тоже устали – да чего греха таить, просто готовы были подкоситься, заставив своего обладателя проехаться с разбегу лицом по уличной грязи.

Хозяин лавчонки уже почти отчаялся, когда вдруг увидел на углу улицы одинокого стражника, мелющего языками с некой симпатичной барышней, которая в ответ на его скромные ухаживания и грубоватые шутки вежливо хихикала и томно взмахивала длинными тёмными ресницами.

Нагло наплевав на сердечные дела молодого человека, разъярённый и разгорячённый торговец всей немалой массой своего тела вжал легавого в кирпичную кладку ближайшего дома и, тыча ему коротким и толстым, на сардельку похожим пальцем в грудь и брызжа слюной, потребовал организованной погони за бессовестным подозрительным парнем, как он сказал, «наверняка не дающим свободно вздохнуть честным и законопослушным обладателям собственного скромного дела». Наивный юнец попробовал что-то вякнуть про составление протокола и сбор улик, но, когда красное как помидор лицо оказалось опасно близко к его собственному, сильная лапища сжалась на горле, перекрывая доступ воздуха к лёгким, а грудная клетка готова была взорваться от оказываемого на неё давления, сдавленно пробормотал вялые обещания о поимке вора.

Получив долгожданную свободу и, наконец, свободно вздохнув, полицейский первым делом отодвинулся от буквально раскалившегося от жара и злости мужика, кляня его в душе последними словами. Но затем, выдавив из себя вежливую профессиональную улыбку и дождавшись, пока «пострадавший» тыкнет в сторону, где скрылся преступник, кликнул пару своих сослуживцев.

Двое полицейских ринулись по забитой народом, слетевшимся со всех концов города, как мухи на мёд, на еженедельную ярмарку, улице, а ещё один пошёл неторопливо в противоположную сторону – видимо, кому-то всё же нужно было заниматься документацией.

Габаритный торговец, считая свой долг законопослушного гражданина и просто увлечённого садиста выполненным, довольно потёр руки и, пробурчав с кривой усмешкой на устах что-то малоприятное для предполагаемого преступника себе под нос, отправился в обратный путь до своей лавчонки, где господствовал пока не внушающий никакого доверия помощник-стажёр. А ведь этому прохвосту ещё и доплачивать за внеплановую работу придётся, эх-эх... Впрочем, можно скостить добрую половину обещанного платежа за некачественное выполнение поручений... Лишь бы найти, к чему придраться, а то малой так старается – аж противно...

И честный жулик и мастер своего дела погрузился в жизненно важные, но притом малоприятные размышления относительно выманивая и накопления денег, совершенно забыв и о недавней погоне, и о юном грабителе, и об утреннем инциденте вообще.

Несмотря на смелые и весьма льстивые предположения похожего на моржа торговца сувенирами и прочими заманиловками для беспечных приезжих и гостей Друида, мчавшийся по городу, спасаясь от погони, паренёк ни сверхъестественными способностями, ни железным здоровьем не обладал.

За полчаса беспрестанного бега он совсем измотался: в груди противно кололо, дыхание сбилось, а воздух, от которого болело горло, приходилось глотать ртом. Лёгкие тоже были на пределе: каждый вдох вообще давался с огромным трудом, а грудная клетка – по крайней мере, по ощущениям – давно уже трещала по швам.

Но он знал, что не должен попасться.

Парень точно не знал, за чем именно его застукали и кто стал инициатором «охоты» на городских улицах, но слышал позади яростные крики, к которым с недавних пор прибавились режущие слух полицейские свистки, а потому бежал и бежал, не останавливаясь ни на секунду. Он понимал, что, если его вину и не смогут доказать при помощи законных методов, стражи порядка просто примут грязную игру, не побоятся, потому что здесь центральная власть слаба и не может в полной мере контролировать граждан городка. Им не захочется ещё раз гоняться по городу жарким и душным днём, когда единственное желание – отдохнуть где-нибудь в теньке, за каким-то сопляком, не представляя, удастся ли в конечном итоге доказать его вину в краже или любом другом проступке. Они просто сразу засунут его за решётку без суда и следствия, лишь бы только перестраховаться и получить моральное удовольствие в отместку за испорченный день.

И он продолжал бежать. Спотыкался, падал, снова вставал на ноги. Огибал людей, проталкивая себе дорогу локтями, и искренне радовался, что всем «честным гражданам» по горло хватало собственных забот, и ни один не решался и не желал вмешиваться в разыгравшуюся погоню. Воришку не поймали именно из-за нежелания людей забивать свою и так, наверное, больную голову чужими проблемами, да ещё из-за того, что у него было небольшое преимущество во времени, фора, из которой он стремился выжать максимум.

Вот только собственные силы парнишки были уже на исходе, а преследователи, судя по приближающимся свисткам и вскрикам, были по-прежнему полны энергии.

Ещё немного... Совсем чуть-чуть... Нельзя же, в конце концов, погубить всё дело из-за одного единственного прокола! И мальчик, собрав последние силы, вложил их в финальный рывок. В глазах сперва заплясали цветные пятна, смазавшие очертания улицы и прилегавших к ней домов и вызвавшие лёгкое головокружение, а после, сменив цвет и резко увеличившись, слились в единую чёрную массу. Вор, чья вина пока была не доказана, но последствия предполагаемого поступка уже отчётливо прочувствовались на шкуре, теперь не видел почти ничего. Хуже того, он почувствовал тошноту и лёгкий жар. Но ведь остался всего квартал до цели, до места, где он сможет, наконец, надёжно укрыться ото всех. Нужно преодолеть один чёртов квартал!..

Очень вовремя усталый взгляд выхватил из общей сумятицы дом – бывший склад или магазин, что-то в этом духе, который никто не решился снести исключительно в следствие недостатка финансирования. Второй этаж обвалился и торчал на улицу попадавшими балками. Зато фундамент до сих пор стоял – хороший, каменный. Прочный.

Случайный прохожий не обратил бы на это обстоятельство внимания, но с той стороны дома, что выходила на обширный пустырь, в кладке из крупных булыжников красовалась дырень – небольшая, окружённая шершавыми поверхностями камней, но вполне себе дающая возможность пролезть в заброшенный подвал юркому и малогабаритному человеку.

Тот, что стал причиной погони, не особенно соответствовал этим параметрам, но чрезвычайная ситуация заставила напрочь забыть об этой небольшой проблемке.

Добравшись не без труда до зияющего в стене чёрного провала, мальчишка скинул вниз сумку, нимало не заботясь о состоянии её содержимого: тяжёлая ноша после сильного толчка проскочила-таки через проём, и вскоре послышался приглушённый удар о каменный пол. Позаботившись, таким образом, о добыче, «юный уголовник» оглянулся: на улице явно происходило какое-то движение, и он ни секунды не сомневался, что сам и являлся его непосредственной причиной.

Глотнув побольше воздуха, словно перед погружением под воду, паренёк пролез в бездонную дыру ногами вперёд и, оттолкнувшись руками, спрыгнул.

Азамату никогда не везло в подобных делах. Другое дело Лео: юркий, сообразительный, наглый, он всегда мог выйти сухим из воды даже в самый критичный момент. А Аза, хоть и обладающий лучшей физической подготовкой, непременно совершал при попытках простейших краж непростительные промахи, которые ему самому казались настоящей ерундой. Вот и теперь: он где-то напортачил, и чуть не попался!

Хорошо ещё, что он догадался остановиться в одной из наименее развитых Восточных стран, а то сидеть бы ему уже за решёткой...

Денег-то у мальчика не осталось, всё ушло на билет. И хоть бы оно того стоило: дорога оказалась просто ужасной!..

Конечно, здесь, несмотря на все эти малоприятные игры с полицией, жилось куда лучше, чем на Западе, и всё же... Как Азамату не хватало Лео и его серьёзной сестры, старого дома и даже чудаковатого северянина Равиля... Но ему приходилось жить без них и привыкать к местным непривычно чистым и ровным улочкам, да вездесущим полицейским. Новая земля и новые люди. Только привыкаешь к одному месту, как земля тут же забрасывает тебя в другое... Вот каков он – удел вечного странника!