Считай тела, как овец

Его звали Гарри Поттер.
Ему было 16 лет, и у него не было дома. В этом он был схож со всем остальным человеческим населением.
Он был невысокого роста, его кожа была бледной, а волосы растрепаны. У него были ярко-зеленые глаза, выглядывающие из-за очков, а его красивое лицо было в синяках. Его опухшая губа почти зажила, и улыбаться больше не было больно, хотя, если так посмотреть, причин для этого находилось все меньше. Порез на его голой руке почти полностью исчез, и вскоре превратится в очередную серебряную нить, сплетающуюся с остальными шрамами на коже. За последние годы он собрал большую коллекцию шрамов — они даже могли составить своеобразную карту того, через что Гарри прошел, чтобы получить их.
Гарри больше не волновали шрамы. Он был готов получить новый шрам, борясь со смертью в любое время.
В одном из армейских ботинок был спрятан нож, а к ноге был привязан пистолет. В заднем кармане изношенных джинсов лежала коллекция дополнительных пуль, которые звенели при движении. Майка, защищавшая его грудь от палящего солнца, была испачкана грязью, а сбоку порвана — Гарри застрял, перелезая через забор.
Было лето — солнце припекало, и его голые потные руки и шея прилипали к потрепанной коже салона машины, в которой они сидели, и его глаза то и дело закрывались. Он вздрагивал и пытался заставить себя не заснуть снова. Противный солнечный ожог на его плечах и переносице больше не болел постоянно, но он знал, что в любом случае должен избегать прямых солнечных лучей в течение нескольких дней. Он не хотел заболеть и стать обузой.
Гарри устал. Прошли недели с тех пор, как они спали в достаточно безопасном месте, кроме своей машины. Они бесцельно разъезжали по округе, совершали набеги на супермаркеты и боролись за свои жизни.
Убивали людей, которые, по большому счету, людьми больше не были.
С момента вспышки вируса прошло уже четыре года, если верить тому, что слышал Гарри. Сам он потерял счет времени — для него это было просто лето или зима, а все что между ними, не имело значения. Он научился определять время по положению солнца или звезд, но не очень часто использовал этот навык. Знание того, сколько сейчас времени или какой месяц в нынешнем мире больше не имело существенного значения.
В мире господствовал вирус, и он распространился как лесной пожар. Он превращал порядочных людей в животных — заставлял забыть их все, что имело для них значение, и полагаться исключительно на свои основные инстинкты. Их разум притуплялся, когда их тела сверхчеловечески заживали в первые часы после заражения. После того, как инфекция устоялась в теле, жертва могла сосредоточиться только на одном.
Необходимости питаться.
Гарри было двенадцать лет, когда он узнал, насколько ужасными и жестокими были последствия вируса. Вначале люди были достаточно самонадеянны и верили в то, что современные технологии и медицина все исправят.
Как они ошибались.
Не смотря на то, что эти годы прошли как в тумане, Гарри все еще очень дорожил своим прошлым, и почти каждую ночь ему снились лица его родителей. Он родился в конце июля в семье Джеймса Поттера, прославленного и преданного своему делу офицера полиции, и Лили Поттер, известной своей любовью и заботой, которую она вкладывала в свою работу врачом. Они жили тихой семейной жизнью в Годриковой Впадине — это было рядом с их работой, но далековато от ближайшего большого города. Оглядываясь назад, он подумал, что возможно именно это и стало причиной того, что Гарри смог дожить до своего шестнадцатилетия.

Гарри было скучно до чертиков.
Его родители не обратили особого внимания, когда Гарри попытался рассказать им о школе сегодня — о том, как мальчик по имени Невилл плакал в классе, потому что думал, что настал конец света. В те дни уже было много заражённых людей, и маленькое радио, которое Гарри поставил на столе, прерывалось с музыки на новости и предупреждения — Гарри слушал его в пол уха, играя со своими фигурами солдат. Ему еще нужно было закончить домашнее задание, но он решил, что сможет сделать это после ужина. Во всяком случае, его родители не заметили, что он еще этого не сделал.
— Рекомендуем оставаться дома после наступления темноты и запастись едой в течение дня. Премьер-министр объявил, что делает все возможное, чтобы не только избежать дальнейшего распространения заражения, но и помочь тем, кто уже…
-…нужно уехать, Джеймс! Ты и твои люди не сможете сдержать их, достаточно одного укуса! Сегодня, во время чрезвычайной ситуации, я своими глазами видела, как за считанные секунды зажила колото-резаная рана человека, он стал совершенно неуправляемым и жестоким! Что-то происходит, что-то… Как будто они уже больше не люди.
Гарри выключил радио, чтобы послушать разговор родителей. Его родители редко ссорились — он вырос в мирной и любящей семье. Гарри занервничал, когда услышал тревогу в голосе матери.
— Ты же не ожидаешь, что я просто оставлю этих людей. Моя работа — служить и защищать! — отрезал его отец.
— У нас есть сын, Джеймс! Ему всего двенадцать лет, мы можем уехать, устроиться на работу в безопасном месте, где вирус еще не распространился…
Затем последовала тишина. Гарри отошел к своему столу и переключил радиостанцию, снова взяв свои игрушки, хотя играть он больше не хотел. Уехать? Тогда он больше не увидит Рона… Они в опасности?
Был ли Невилл прав?

Какой милой была жизнь тогда… Горячая еда каждый день, и самая большая проблема, которая была у Гарри — это получать хорошие оценки. Его детство было прекрасным, и он всегда будет мечтать вернуть хотя бы малейший кусочек той прежней жизни.
Да, Гарри хорошо помнил тот день. Это было как затишье перед бурей. Он помнил тишину, наступившую после тревожных слов матери, и то, как были заняты его родители в последующие дни. Складывая консервы в машину и упаковывая одежду, делая телефонные звонки и не разговаривая за обеденным столом. Гарри не ходил в школу, а родители не ходили на работу. Даже Гарри в его возрасте знал, что что-то плохое нависло над их головами — не нужно было быть сверхумным, чтобы это понять. Его мама не улыбалась так часто, как обычно, а его отец был слишком занят, чтобы поиграть с Гарри в футбол на заднем дворе.
Его родители в последние дни своей жизни даже не удосужились проверить почту.
Гарри поерзал и уперся лбом в окно машины. Ремень безопасности неприятно впился ему в горло, и он нахмурился.
Гарри как раз шел наверх за одной из своих любимых книг, когда это случилось.

Гарри удовлетворённо посмотрел на свой маленький рюкзак, набитый любимыми игрушками.
Семейный отдых всегда был счастливым времяпрепровождением, но Гарри чувствовал что-то тревожное в действиях своих родителей. Ему было грустно думать о том, что у его отца даже не было времени поиграть с ним, а мама ни разу не спросила о домашнем задании. Они были просто слишком заняты, и впервые в жизни Гарри почувствовал себя одиноким и почти брошенным.
Он оглядел свою спальню. Его мама сказала ему брать только самое необходимое, и у него было странное чувство — как будто он никогда больше не вернется в свою спальню. Его пальцы прошлись по любимой книге, полной фотографий известных спортсменов. Однажды он хотел стать одним из них и украсить страницы учебников истории. Люди с трепетом бы шептались о его достижениях… Гарри хотел произвести на мир незабываемое впечатление.

Изменить его.

Он решил взять книгу с собой и прижимал ее к груди, спускаясь вниз быстрым шагом. Он заверил обоих родителей, что взял все, что ему нужно и что он хотел, сел в машину, пристегнул ремень безопасности и начал листать книгу. Несколько дней назад по радио перестали проигрывать музыку. Новости были в эфире все время, и Гарри находил это довольно скучным, но он не хотел беспокоить своих родителей, прося их просто вставить компакт-диск в автомобильное радио.

— Мы очень тебя любим, Гарри — внезапно сказала мама.
Они выехали со своей улицы, Гарри оглянулся через плечо и смотрел как родительский дом становится все дальше и дальше. По улице бегали люди, проносились машины. Солнце садилось, и Гарри встретился глазами с отцом, когда Джеймс посмотрел в зеркало заднего вида.

— Ты же знаешь это, не так ли?

— Мы больше никогда не вернемся домой, да? — тихо спросил Гарри.

Лили открыла было рот, чтобы ответить, но Гарри просто пожал плечами. Он не хотел обижать ее. Он понимал, что его родители стараются сделать, как лучше.

— Я тоже тебя люблю, мама. И тебя, папа.

Его отец не ответил на улыбку Гарри. Когда они направились к городу и выехали на шоссе, по дороге с криками бежало еще больше людей. Как будто все участвовали в безумной игре в салки. Гарри наблюдал, как мужчина повалил женщину на землю, а потом на нее бросились остальные. Она кричала о помощи, а затем ее голос стих.
Звуки автосигнализаций пронизывал воздух вместе с сиренами пожарных и полицейских машин. Он вернулся к своей книге и сказал себе, что больше не будет выглядывать наружу, он чувствовал, как страх расползается внутри него.
То, от чего родители увозили его.
Бездумное насилие и жестокость.
В машине воцарилась напряженная тишина. Его отец был сосредоточен исключительно на том, что ждало впереди, и едва не сбил женщину на дороге. Они были уже почти на шоссе.
Затем мама ахнула.
— Джеймс!
Другая машина врезалась в их со стороны отца, и Гарри вскрикнул. Мама ударилась головой о приборную панель, а его отец был раздавлен между обломками их машины. Его половина машины была полностью смята, и Гарри закричал, видя как пальцы отца дернулись на руле. Последние капли жизни вытекали из него.
Кровь сочилась со лба его матери, и была более яркого оттенка красного, чем ее волосы. Она повернула голову и несколько раз моргнула, изо всех сил пытаясь разглядеть окружающее, как если бы она была дезориентирована. Затем она взглянула на Джеймса (того, что от него осталось) и зарыдала. Гарри в шоке уставился на него, и боль пронзила его шею.
Его отец был мертв.

— Вылезай, вылезай! Давай, детка! — торопила его мама. Плача, она опустила окно машины, и ее тут же схватили жадные руки — зубы впились ей в горло, она кричала своему сыну, чтобы тот выбирался наружу и бежал. Он с ужасом смотрел, как его мать изо всех сил пыталась освободиться и замолчала, когда эти руки потянулись к нему. Когда они ушли, Гарри долго сидел, не в силах пошевелиться. Прошли может быть часы, а может, только минуты. От всей машины несло кровью и смертью, и он, еще раз посмотрев на руки отца, наконец вылез из машины. Слезы заливали его лицо, он сразу же споткнулся о свои расстегнутые кроссовки, окончательно сбросив их.
В мире вокруг него царил беспорядок. Все горело, и все кричали — обломки впивались в его ноги через носки. Он рыдал и еле мог бежать, и ему было некому помочь. Его мама и папа только что были убиты, он был один во всем мире.
Несколько человек с окровавленными руками и лицами смотрели прямо на него. Гарри хотел подойти к ним, умолять о помощи, но что-то в их движениях так испугало Гарри, что он бросился бежать. Наилучший выбор, который он сделал в тот вечер.
В конце концов, Гарри привлек внимание других мужчин, и они побежали за ним, как бешеные собаки, опасно кряхтя и постанывая. Какое-то время он мог бежать быстро, занятия футболом давали свои плоды, но их ноги были длиннее, а их выносливость казалась бесконечной. Его ноги уже были похожи на желе, и единственное, что поддерживало его — кипящий в крови адреналин.
Скоро он умрет. Он знал это.
Боль в ступнях и шее была невыносимой, а ветер бил ему в лицо. Он оглянулся и увидел, что они приближаются к нему. Их было трое, в разорванной одежде, с сочащимися ранами и жадно открытыми ртами.
Гарри говорил себе, что ему, должно быть, просто снится кошмар. Он сейчас вот-вот проснется. Почему он не просыпается?
Он врезался в мужчину, как в стену и упал, и на него мгновенно устремилась пара разъяренных глаз. Они оба упали на землю, так как мужчина тоже по какой-то причине бежал в его сторону. Когда Гарри увидел у него признаки человечности, он залез на мужчину, цепляясь за него изо всех сил, чтобы спастись. Всё это был какой-то сюрр, но Гарри почему-то знал, что этот незнакомец был человеком, а не монстром, и Гарри будет держаться за него всю жизнь.
Затем высокий мужчина, с которым он столкнулся, поднял пистолет и трижды выстрелил через плечо Гарри.
У Гарри заложило уши, и он уткнулся лицом в шею мужчины, шепча слова благодарности и цепляясь за него изо всех сил, пытался рассказать незнакомцу о том, что мама и папа Гарри только что умерли, а эти люди пытались причинить ему боль. Он был так напуган. Он не хотел умирать так.

— Перестань болтать и пойдем со мной, дитя, — сказал ему мужчина.
Гарри просто тупо кивнул, не в силах отпустить его рукав, и изо всех сил старался поспевать за быстрыми шагами. Его затолкали в машину, и всю дорогу он плакал.

Когда воспоминания схлынули, Гарри медленно вернулся в сознание и снова моргнул, чувствуя себя дезориентированным, как это всегда бывало после сна, но зная, что теперь он вряд ли заснёт из-за всех этих мыслей в голове.

Его спас Том.

Тогда, много лет назад, они ехали всю ночь — Гарри, в конце концов, уснул в слезах, и в первое их совместное утро Том осторожно вытащил осколки стекла из маленьких ступней Гарри, не сказав ни слова. Он ни разу не попытался утешить Гарри, спросить его о его родителях, и в ответ Гарри просто продолжал тихо плакать про себя, пока у него не осталось слез.
Том был странным человеком. Он никогда много не разговаривал и похоже был из тех людей, кто не особенно заботится о ком-либо, кроме себя. По сей день Гарри все еще не мог понять, почему Том возился с ним.
Может, он тоже был сиротой, как и Гарри, и просто хотел какой-никакой компании.
Гарри уже был подростком, но, похоже, уже никогда не вырастет таким высоким, как Том. Он оставил надежду на это давным-давно. Плечи Тома стали шире с годами, так как он выполнял всю тяжёлую работу, и Гарри знал, что Тому было 28 лет, когда он нашел его. Гарри не знал, почему Том умел обращаться с оружием, но научился не задавать слишком много вопросов. Том все равно бы не ответил.
Гарри тоже научился обращаться с пистолетом, точно знал, куда стрелять в зомби («Если вы не можете хорошо прицелиться в их головы, сначала стреляйте им в коленные чашечки, так они не смогут двигаться быстро, и у вас будет больше времени, чтобы подойти поближе, не получив укус»), знал, каких мест следует избегать, знал, какие места более менее безопасны и где можно попытаться найти еду…
Когда он засыпал, ему снился асфальт под его босыми ногами и крики матери, отдающиеся звоном в его ушах. Тому часто приходилось трясти его, чтобы разбудить, и прижимать руку ко рту Гарри, чтобы заглушить его крики — из-за этого он не раз привлекал опасность.
Но Том почему-то все еще не избавился от него.
Красивые синие глаза Тома сейчас были скрыты за солнцезащитными очками, а на его привлекательном лице было хмурое выражение. Его волосы обычно были разделены на пробор, но сейчас, в жаркую погоду, мягкие вьющиеся пряди растрепались и обрамляли его лицо. Недавно он обрезал их, чтобы они не лезли ему в глаза.
На Томе были брюки-карго, ножи и другое оружие были спрятаны в его многочисленных карманах. К его бедрам были привязаны пистолеты, а боеприпасы лежали в багажнике. Майка, в которую он был одет, была немного тесной, а его бледная кожа усыпана синяками. У Тома тоже были шрамы и солнечные ожоги на шее, плечах и спине.
Гарри предполагал, что функциональность важнее моды. Он знал, что если бы это были другие времена, вряд ли Тома можно было бы увидеть в брюках-карго.
Он по-прежнему казался Гарри невероятно красивым.
На асфальтовой дороге рядом с несколькими заброшенными машинами лежали гниющие тела, но Гарри старался не слишком уделять им внимание. Вместо этого он беспокоился о том, что будет когда снова наступит зима — зараженные гораздо лучше переносят холод, чем жару. Ночами было тяжелее всего выжить, если они не могли проехать через город за один день из-за завалов на дороге и тому подобного, но зимой…
Гарри закрыл глаза и плюхнулся на свое место, зевая. Прошлой ночью они тоже не выспались. Парочка заражённых, которых он в шутку назвал зомби-парой, врезалась в их машину, пытаясь открыть ее, как банку сардин. В конечном итоге это привело к паре раздавленных зомби на грунтовой дороге и очень довольному Тому за рулем.
— Устал? — спросил Том, и Гарри хмыкнул, вздыхая, когда рука Тома убрала прядь волос Гарри за ухо.
Но больше всего подростка беспокоило другое.
Он полагал, что Том легко забывал, что Гарри было всего шестнадцать, не смотря на то, что они отмечали его дни рождения, потому что Гарри настаивал на этом. Гарри всегда будет бороться за то, чтобы не отставать от Тома, заставить его гордиться им и доказать, что Гарри полезен и достоин того, чтобы быть рядом. Иногда сам Гарри забывал, что он еще ребенок по стандартам старого общества, несмотря на все, через что ему пришлось пройти.
Но иногда это проявлялось в вещах, о которых он беспокоился — вещах, которые всегда беспокоили обычных подростков.
Например, кем на самом деле был Гарри и каково его место в этом мире? Гарри больше не думал о колледже или о каком-либо другом образовании, но ему хотелось бы думать, что он все еще может что-то привнести в этот мир. Иногда, когда Том спал и была очередь Гарри стоять на карауле, он задавался вопросом, какой во всем этом смысл. Они все равно должны будут умереть, не так ли? Независимо от того, сколько зомби он убил и сколько ненависти он к ним испытывал, это не вернет его родителей. Это не изменит мир. Это ничего не решает.
Том убрал руку от лица Гарри и положил её обратно на руль.
Гарри видел и делал вещи, которые должны были обозначить его как взрослого (потому что убийство зомби значило куда больше, чем курение или употребление алкоголя, верно?), но он все еще чувствовал себя таким глупым ребенком. Он всегда чувствовал, что делает недостаточно, как будто он чего-то не делает. Наверное у него был так называемый кризис личности или как там его.
Гарри думал, что влюблен в Тома.
Гарри на самом деле никогда никто не объяснял, что значит — быть влюбленным в кого-то, поэтому он не мог быть полностью уверен, но это, должно быть, и есть любовь, если он чувствовал эту глупую потребность постоянно смотреть на Тома, верно? Если он чувствовал себя таким счастливым, когда Том касался его, это не может быть просто привязанностью, не так ли? Это было странно, потому что это девочкам полагалось любить мальчиков… И все же Гарри был абсолютно уверен, что он не девочка, и что Том тоже не девочка, так что это было просто… Он не понимал. Бывало временами он очень скучал по маме. Его мама бы поняла. Она бы знала, почему Гарри влюбился в мужчину.

Все было сложно.

Сложно и странно, потому что у его тела иногда возникала такая странная реакция — его пах внезапно начинал болеть и становился твердым между ног. Он никогда не говорил Тому, потому что не знал, нормально это или нет, и обычно это все равно проходило само по себе.
Том вздохнул, и Гарри снова открыл глаза, чтобы посмотреть на него.
— Что такое? — спросил он и беспокойно выглянул в окно. Казалось, снаружи не было ничего такого, что могло бы вызвать это выражение на лице Тома. Он взглянул на него, и лицо Гарри отразилось в его солнечных очках.
— Нам нужно поговорить, — решил Том и посмотрел в зеркало заднего вида. Теперь тела встречались все реже, а они удалялись все дальше от крупных населенных пунктов. Гарри почему-то испугался. Том не мог знать об этом, верно?
— Поговорить? — спросил Гарри, и Том остановил машину. Он снял солнцезащитные очки и провел рукой по волосам.
— О чем?
Даже зная, что Том не оставит его, так как они были всем, что у них есть друг у друга, они защищали друг друга, не унимало страха остаться одному. Он не выжил бы в одиночку — Гарри был слишком безрассудным и не продумывал вещи так хорошо, как Том.

— Мы путешествуем четыре года, — начал Том, и Гарри медленно кивнул. Том смотрел на него недолго, как будто пытался заглянуть Гарри в душу, прежде чем откинуться на спинку сиденья. — Я думаю, нам следует найти безопасное место и остаться там на некоторое время.

Гарри моргнул от удивления.

— Ты серьезно? Но ты всегда говорил, что осесть где-нибудь опасно, потому что они всегда в движении, и что мы должны придерживаться трасс и шоссе для сбора припасов и…

— Я знаю, что говорил, — прервал его Том, но когда увидел выражение лица Гарри, его лицо несколько смягчилось, и он провел рукой по волосам. — Я знаю, — повторил он, его голос стал немного мягче. Воцарилась тишина, и Гарри некоторое время просто смотрел на Тома. Его взгляд скользил по его высоким скулам, по этим маленьким капелькам пота, скопившимся на его гладком лбу, бровях, от прямого носа до бледных губ…

— Мы не можем всегда быть в дороге, — напомнил ему Том, и его голос заставил Гарри прервать свои мысли. Том прислонился головой к сиденью машины, его бледная шея была полностью открыта, адамово яблоко подпрыгнуло вверх и вниз, когда он сглотнул и снова заговорил.

— Мы зависим друг от друга, как бы я не боялся это признать, учитывая, что ты никогда не используешь свою голову, а я не так изобретателен, как ты. Шанс, что кто-то из нас умрет… выше, если мы продолжим так рисковать.
На самом деле они никогда не составляли план относительно того, куда они хотят отправиться, просто потому, что они отправлялись туда, где, по их мнению, они смогут найти пищу и, возможно, убежище. У них никогда не было цели, кроме как выжить и пережить еще один день, и каждый прожитый день сопровождался новыми рисками… Иногда места, в которых они оказывались, выглядели как города-призраки, а иногда они просто шли прямиком в обиталище бесчисленных зомби. По прошествии лет, зомби больше не оставались в городах. Там им нечего было есть, и они тоже путешествовали.
Предсказать, где обитают мертвецы больше нельзя было.
Когда Том говорил об изобретательности, он имел в виду импровизированные ловушки, созданные Гарри, которые не раз спасали им жизни. Тот факт, что Гарри нечасто придумывал какие либо планы, а просто делал что-то, было тем, что они могли использовать в своих интересах. Гарри, например, сделал натяжные тросы и прикрепил к ним бутылки и пробки. Они звенели, когда кто-то наступал на проволоку, издавая достаточно громкий звук, чтобы предупредить их что что-то приближается, когда они спали или купались.
Два месяца назад у Тома и Гарри кончились пули. Они обыскивали старое заброшенное поместье, но на лужайке собрались зомби — слишком много, чтобы драться руками. Гарри побежал в детскую, порезал руку и залил плюшевых мишек своей кровью. Он выбросил их из окна, и пока зомби боролись друг с другом и разрывали плюшевых мишек, Том и Гарри воспользовались шансом и сбежали.
У Гарри был талант придумывать быстрые побеги. В этом заключалась разница между ним и его товарищем — Том предпочитал иметь запас и заранее готовиться к худшему, планируя все наперед. Гарри не думал — он просто реагировал.
— Но почему ты думаешь, что сейчас не так опасно? — наконец мягко спросил Гарри. Мысль о том, что можно где-то жить, состариться… Он давно выбросил из головы подобные желания. Это был просто не тот мир, в котором такое ещё возможно, Гарри и так был удивлён, что им удалось продержаться так долго.
— Это по-прежнему так же опасно, как и раньше, — спокойно ответил Том, — это просто зависит от того, где мы решим остановиться, и я не говорю, что мы должны оставаться там до конца наших дней. — Но мы могли бы остаться там на год, а затем снова двинуться вперед.
— Там…? Похоже, у тебя в голове уже есть какое-то определенное место, — пробормотал Гарри. Том повернулся к нему, и Гарри сразу понял, что у Тома оно было. В его глазах было то же выражение что и всегда, когда он что-то придумывал, и Гарри обнаружил, что эта его черта ему нравится. Раньше Том вообще ничего не говорил и не обсуждал с Гарри, пока не принимал решения сам, но Гарри медленно рос, и Том начал видеть в нем больше, чем просто кого-то, кто ходит за ним следом — кого-то, с кем можно поговорить и обсудить планы.
Теперь Гарри был другом. Не просто маленьким мальчиком, который следует за ним.
— Ты помнишь ту ферму, на которой мы останавливались в прошлом году?
Гарри медленно кивнул. Конечно, он помнил.
Когда они оставались там, казалось, что на короткое время все снова стало нормально и безопасно. Это была невероятно долгая поездка, и они наткнулись на нее случайно, но оставаться там… это было похоже на сон.
Когда они приехали туда, был конец сентября, и Гарри все еще отчетливо помнил яблоню, стоявшую рядом с домом. Все было заброшено — сараи, дом… Ферма была полностью изолирована от внешнего мира, и хотя Гарри не мог понять, как кто-то мог жить там добровольно, когда все еще было нормально, он ни разу не пожаловался, пока они жили там.
Когда они вошли, в доме пахло смертью. Владельцы фермы покончили с собой. Наверху в ванной лежало тело мужчины; его запястья были разрезаны, но кровь была слита из ванны, вероятно, вместе с водой. Женщина с осколком стекла в руках гнила на полу в гостиной. Они свернули их тела в ковры и сожгли. Вид и запах были ужасающими, но… Когда Том и Гарри закончили и обошли дом, зомби не было совсем.
Всю зиму они не увидели ни одного зомби. Ловушки, которые расставил Гарри сработали лишь однажды, но это оказалась белка.
Гарри усмехнулся, и Том ухмыльнулся ему в ответ.
— Это значит да? — спросил Том, и Гарри кивнул. Да, он хотел бы вернуться в то место. Это Том сказал тогда, что им нужно уйти, и даже если он всегда был прав и у него были веские причины почему они должны уйти, Гарри все равно не хотел уходить оттуда. Там было все необходимое — старый колодец, который постоянно наполнялся дождевой водой, была чистая одежда, которую они делили, растения…
— В данный момент я думаю, что готов убить ради яблока, — сказал Гарри и улыбнулся. Том весело фыркнул. Они слишком долго питались рыбой и мясом мелких животных, которых ловили. Ох, что бы Гарри сделал за стакан молока…
— Иногда мне интересно, почему я все еще терплю тебя, — сказал Том, хотя в его словах не было резкости. Он надел солнцезащитные очки обратно на нос и протянул руку. — Дай мне карту, ладно?