Люди и чудовища. И прибудет погибель ко всем нам

Невеста Дьявола

VII

Не показывай врагу свои слабости. Не хромай, не криви лицо, не издавай и звука! Ариадна дралась на палках с Ка и всё пыталась скрыть, что подвернула ногу. Подростки с интересом наблюдали за боем — сможет ли наконец ученик одолеть несносного учителя? А Ариадна была лучшей в его группе. Всё, конечно, из-за заклятия колдуна, но девушка и сама много тренировалась. И сейчас нужно победить этого гадкого мальчишку. Нельзя показывать, как она хочет победы, нельзя показывать раздражение, боль или страх. Нельзя! Нельзя! Ка — враг. Ни за что. Никогда.

А Ка даже не видит Ариадну равной себе. Еще бьет палкой по рукам и обзывается. И в результате победа учителя. Ура...

Нога после боя сразу прошла. Как вовремя. И Ариадна отправилась в бар, где впервые встретила ребят. Там часто отдыхал Тай, а девушке нравилась его компания. Да, Ариадна могла бы быть осторожней и не ходить в место вблизи от родного дома, но... Ишь чего удумали — ей испугаться? Да ни за что!

К тому же вокруг Тая всегда собиралась веселая компания — разбойничья шайка, с которой он работал на Оливера. И Тай из этих ребят был самым нормальным. Остальные какие-то косые, старые, рыжие и вообще уроды. Но Ариадна общалась с ними так, будто они ей нравились. И она обожала их особый разбойничий дух. И комплименты. И намеки. «Как вы прекрасны!» — «Конечно, я прекрасна!» — «Какая ты девчонка!» — «Еще бы!» — «Я бы ее...» — «Еще бы!».

В этой компании Ариадна представилась Аделаидой. А почему бы и нет? Таю же можно было скрывать жену Светочку и Андрюшечку. Так почему ей нельзя врать?

С Таем Ариадне было просто. Он умел слушать и веселиться. Ариадна почти дружила с ним, но не совсем. Он — лишь человек, с которым можно провести время. Вот и всё.

— Меня раздражает этот Ка, — говорила Ариадна Таю. — Я хочу его победить. Он выскочка. И мелюзга. Бесит.

— Думаю, чтобы победить кого-то, надо понять, как он это делает.

— Да я понимаю! Постоянно тренируется, вот как! Но мне это не помогает. Не могу же я заниматься больше его.

— Вообще я говорил про то, КАК он бьется, а не про частоту тренировок. Вспомни, когда Ка проигрывал.

— Вспомнила... про чистоту.

На следующий день Ариадна пришла на урок с ног до головы в грязи. Жидкая черная смесь стекала с девушки. Дети были в восторге, чего нельзя сказать о Ка.

— Вы, миледи, совсем ополоумели? — произнес он, пятясь. — Приведи себя в порядок и больше в таком виде не приходи!

Но Ариадна не слушала, а шла к нему с улыбкой на лице. Ка рассердился и ударил ее палкой, но девушка поймала ее конец и весь перемазала. Потом она попыталась дотронуться до самого подростка. Он уклонился, еще раз замахнулся, но грязь с конца палки упала ему на рукав. Ка брезгливо отбросил оружие.

— Хорошо, ты меня вынудила. Что тебе надо?

— Люблю грязных мальчиков!

Ученики аплодировали Ариадне.

— Перестань уже. Мы не дети. — Ка перебежал в другой конец зала. Ариадна — за ним. Он хотел ударить ее ногой, но побрезговал. Пришлось вилять дальше.

— Королева грязи! Королева грязи! — кричала ребятня. — Испачкай его! Ты лучшая!

— Еще бы!

Ариадна погналась за Ка, и в конечном итоге парень оказался в объятьях королевы грязи. Весь белый, он вырывался от нее, но только сильнее пачкался. Девушка вытерла о его лицо свою измазанную щеку. От отчаяния мальчик повалился с Ариадной в прудик, у которого они стояли. В воде он начал судорожно смывать с себя грязь и уже царапал кожу до крови. Дети на берегу кричали: «Ура! Адриана!»

— Я победила! — сказала девушка и забралась на плечи к Ка, издавая победоносный клич.

Ка снова повалил ее в воду, но Ариадна вынырнула и продолжила кричать. Парень вышел из пруда мокрый и злой как черт. Один мальчишка хотел бросить в него тину. «Ты у меня на тренировке подохнешь», — сказал ему Ка. У хулигана как-то пропала охота издеваться.

Ариадна же вышла из воды довольная. Она побесилась с детьми и пошла к Оливеру. Он теперь ее тоже раздражал. Этот козел отказал ей! И Ариадна решила, что во что бы то ни стало добьется его, а потом бросит. Как назло, Оливер был занят последние дни. Он договаривался с союзниками, чтобы они помогли ему освободить северные земли от ложного правителя и сделали своим князем. Что-то в этом роде. Ариадне особо дела до этого не было. Только обидно, что Оливер где-то пропадает, а еще берет с собой Ка и Тая. С Таем весело. А Ка — чем он лучше Ариадны?

По дороге девушка заметила детей. Двое мальчишек кидали в девочку камнями. Ариадна дождалась, когда обидчики уйдут, и подошла к малютке. Та плакала. Ариадна щелкнула ее по лбу. Девочка в недоумении уставилась на «тетеньку».

— И чего ревешь? — спросила Ариадна, глядя в глаза — голубые и испуганные. У Ариадны не такие. — Думаешь, им есть дело до твоих слез? Думаешь, они тебя пожалеют и перестанут бить или твои слезы помешают мне сделать так? — Ариадна еще раз щелкнула девочку изо всех сил. Ребенок еще больше расплакался. — Ой, ты такая тупая, не могу. Объясняю: научись ни на кого не надеяться, сама всех бить, а иначе, — она щелкнула ребенка еще раз, — вечно будешь лузером. Давай вали отсюда.

Девочка убежала, а Ариадна пошла дальше по своим делам.

Ка нравилось бывать у Тая. Мальчик был уверен — приди он к другу хоть в три часа ночи, его не прогонят. Света — гостеприимная хозяйка, хоть и пилит мужа за закрытыми дверьми.

В тот день Ка тоже постучался к Таю. Хозяин усадил гостя за стол. Андрюша уже болтал ногами на стульчике и жевал сладости. Света побежала за едой и чаем. С кухни она рассказывала, как вчера у малыша резался зубик. Тай тоже поделился с товарищем парой смешных историй. Ка заметил, что в семье Гесса было как-то непринято говорить о работе. Видимо, Свете не совсем устраивало то, чем занимался Тай. Но в целом Ка нравилась атмосфера в их доме. Там подросток мог отдыхать душой. С ними ему казалось, будто самая большая трагедия в жизни — это режущиеся зубы. Да и с ребенком интересно возиться.

Внезапно — стук в дверь. Тай пошел открывать. А затем Ка услышал резкий противный женский голос, и в комнате появилась Ариадна. Ка перевел на нее раздраженный взгляд, вздохнул. Не кончится это добром.

— Привет всем! — сказала девушка.

Она села рядом с Андреем за стол. Почти напротив Ка. Отлично, теперь и с ребенком не поиграть. Света сердито глянула на мужа. Тай пожал плечами. Ариадна с жадностью поглощала блюда. Ка от этого затошнило.

— Тай говорил, что вы занимаетесь у Ка в группе, — пыталась поддержать разговор Света.

— Ага, — ответила Ариадна с набитым ртом. Желудок Ка чуть не вывернулся. Мальчик вообще решил не глядеть в сторону незваной гостьи.

— И как дела в учебе? — спросила Света.

— Ой, да вообще здорово! Я позавчера Ка победила: вся перемазалась в грязи и пришла к нему. Помнишь, Тай, я тебе вчера рассказывала? Мы с парнями в баре так над этим смеялись. Меня забавляет, как Ка бесится от грязи и весь бледнеет.

Ариадна заметила, что Света недовольно уставилась на мужа.

— Мы зашли туда после дела, — сказал Тай супруге. — Отдохнуть. Адриана, мы обычно не говорим за столом про работу.

— Да какая это работа! Целый день бухать в баре. Мы постоянно там отрываемся. Мы ж с Таем закадычные друзья.

— Оу. Извини, и как же ты там развлекаешься с моим мужем, когда он говорит, что пошел на задание?

— Милая, перестань. Всё очень невинно.

Ариадне не понравился тон Светы. Что эта девчонка о себе возомнила? Думает, она единственная женщина в жизни Тая?

— А чем вздумается, тем и занимаемся, — ответила Ариадна. — Мы же взрослые молодые люди...

— Адриана, замолчи, — сквозь зубы сказал Тай. Ка еще не видел, чтобы друг так сильно бесился от ее слов. Обычно Тай снисходительно относился к выходкам подруги.

— Да нет же! — воскликнула Света. — Пусть говорит! Мне очень интересно, что же там дальше. Взрослые молодые люди, ага. У одного из них дома жена с сыном думают, что он на опасной миссии, но они там в баре занимаются, чем вздумается. Дальше давай!

— Да, раскусила, — сказала Ариадна. — Мы любовники. Ты своим домохозяйством совсем себя запустила. Да к тому же годы свое берут. И после родов...

— Убирайся вон отсюда! — вдруг вскричал Тай и со злости ударил по столу так, что вещи подпрыгнули. Ка вздрогнул, а Ариадна в бешенстве влепила Таю пощечину и убежала.

Прошло несколько дней. Ариадна не общалась с закадычным другом. Оливер от нее всё время как-то ускользал. Даже издевательства над истеричным подростком не приносили радости. Стало скучно. Но затем к Ариадне заявился Ка, чтобы поговорить. Девушка посмотрела на него с опаской, но впустила в дом. Они сели на диван.

— Ты должна помириться с Таем и объясниться перед Светой, — сказал Ка.

— С какой это стати? — вспыхнула Ариадна. — Чтобы мне объяснятся с этой стервой? Да она ревнует мужа к каждому дереву!

— Разве не понимаешь, что, делая плохо Свете, ты делаешь плохо и Таю? Он твой друг. Примиритесь со Светой хотя бы ради него.

— Еще чего выдумал! Друг? У меня нет друзей. И плевать мне, какие у него там отношения. Если его жена — стерва, это не мои проблемы. К тому же этот гад меня обидел.

— Вот ты какая, — спокойно проговорил Ка. Он был готов взорваться от гнева.

— Да, такая! Ничего не поделаешь. Но, чисто из любопытства, какой тебе прок от нашего примирения? Ты же меня ненавидишь, а с Таем дружишь. Разве ему, по-твоему, будет польза от общения со мной?

— Нет. Но не мне разрушать людские отношения. Хочу ли я, чтобы Тай с тобой тусил? Не-а. Но я хочу, чтобы у друга в семье всё было хорошо. Как до твоего прихода. В отличие от некоторых, мне не плевать на людей.

— Да ты презираешь всех! Своих учеников, поселенцев, Тая и даже Оливера. Не тебе меня учить морали.

— Я больше не буду возвращаться к этому вопросу. Я всё сказал. — Ка развернулся и вышел, оставив Ариадну наедине со своими мыслями. Ей захотелось поесть.

На следующий день все ходили встревоженные. Оливер уже как два дня отсутствовал, а Обелиск, кем бы он ни был, выехал на неделю раньше. Ариадна не знала, что это значит. Но Ка с Таем долго обсуждали этот вопрос, а потом собрали небольшой отряд и уехали.

Девушка весь день скучала. Она даже уже хотела навестить Свету, может, поругаться с ней, может, стащить ребенка, а потом где-нибудь с дерева наблюдать, как беспокойная мамашка сходит с ума. Но жалко пацана. Он кушать любит, как и Ариадна. Как же оставить его без еды на пару часов?

Так что девушка просто моталась по лесу, размышляла о себе и планах на будущее. Затем залезла на дерево у дома Оливера и смотрела, как темнеет. В то же время Оливер вернулся. Он жутко устал и хотел поскорее оказаться в кровати, поэтому пришел в город незаметно. И вдруг услышал красивое пение откуда-то сверху:

И вся моя душа теперь в пыли,

И волны бьются друг о друга,

С закатом солнца ты меня забыл,

Хотя любили мы друг друга...

Оливер взглянул вверх. В ветвях деревьев он увидел женский силуэт: изгиб талии, длинные волосы за листвой и в какой-то момент рыбий хвост — нет, это развивающийся подол платья.

— Кто там? — Оливер пытался разглядеть лицо.

Песня стиха.

— Это ты, Оливер?

Русалка соскользнула вниз и оказалась перед ним прекрасной Адрианой.

— Привет. Не ушиблась?

— Когда скатывалась, что ли? — спросила Ариадна, пытаясь скрыть радость. — Не-а.

— У тебя красивый голос.

— Еще бы! — Ариадна старалась не улыбаться.

— Я почему-то забыл, что ты музыкант. — Оливер посматривал на дерево, с которого девушка спустилась. — И что петь умеешь. Мне казалось, у людей, которые курят, плохо с голосом.

— Ты о чем? — Глаза ее стали злыми. — Я не курю.

— Ну, ты же... От тебя постоянно сигаретами пахнет, — признался Оливер и почесал затылок. — С детства не любил этот запах. И ты плохо скрываешь свое пристрастие, уж прости.

— Я не курю! — настойчиво повторила Ариадна.

— Ладно, ладно, остынь. Я... домой пойду.

— Иди. — Ариадна скрестила руки на груди и отвернулась.

— Не хочешь выпить со мной чай?

Она решила ответить: «Нет», но вместо этого сказала: «Почему бы и нет?»

Зашли в дом. Оливер поставил чайник, принес печенье и начал о чем-то расспрашивать подругу. В основном про музыку: где девушка училась, что любит, кто ее кумир, на чем играет. И через пять минут Ариадна уже забыла, что ненавидит Оливера. Ей несколько лет не с кем было поговорить о своем пристрастии, и вот наконец нашелся человек, который разбирался в музыке. Это удивило Ариадну. Она поняла, что совершенно не знает Оливера, чем он увлекается, что умеет. А юноша, оказывается, виртуозно играл на фортепиано, на гитаре и хорошо пел. И даже продемонстрировал свое мастерство, но успел исполнить лишь куплет.

В дом вбежал Тай.

— Ты должен пойти со мной, — сказал он.

— Ночь на дворе, — растерянно ответил Оливер. — Не подождет до утра?

— Не знаю. Это связано с Обелиском.

Оливер нахмурился, встал из-за стола.

— Это серьезно. Ладно, Адриана, спасибо за вечер. До завтра!

— До завтра! — попрощалась с ним Ариадна и, не обращая внимания на Тая, ушла.

Ну то есть как ушла. Она проследила за ними до еще одного дома. Охране на входе сказала, что слегка опоздала, и заглянула внутрь. А там уже на цыпочках подкралась к Оливеру. Он недовольно посмотрел на нее. Ка тоже был в комнате, встревоженный.

— Обелиск здесь? — спросил Оливер у него.

— Тебе Тай не рассказал, да? Не совсем...

— В смысле не совсем? Вы его убили? Это ведь не проблема для Гриффина. Живым или мертвым этот подонок ему нужен. Где он?

— Обелиск в соседней комнате. — Ка сделал глубокий вдох, подошел к двери и открыл ее. — Зайди, пожалуйста.

Из темноты вышел мальчик лет восьми. Черные, аккуратно подстриженные волосы, карие глаза, бледная кожа, хорошенький черно-белый костюм с кружевами.

— Здравствуйте, — произнес ребенок абсолютно спокойно.

От его рук и ног в соседнюю комнату тянулись цепи. Но мальчик не выглядел напуганным. Его лицо вообще не выражало эмоций.

— Приве-е-ет, — протянула Ариадна. — И что это значит? На кой черт кому-то пятилетка?

— Вы кого привели? — рассердился Оливер.

— Мое имя — Бхут Обелиск, — представился мальчик, затем пододвинул стул и сел. — Сын Лилит и Инкуба Обелисков. Позволите узнать ваши имена, чтобы я мог обратиться и к вам.

— Зачем вы его похитили? — прошептал Оливер.

— Разведка ошиблась, — ответил Ка. — В карете оказался сын. Я не хотел его брать, но он... защищаться начал. — Ка на мгновение замер. — Я никогда не видел столь сильной магии.

— Это ребенок, — возразил Оливер.

— Тебя там не было. И, поверь, ты не знаешь, на что он способен, — произнес Тай зловеще. — Я думаю, это и есть Инкуб. По крайней мере, о нем ходят такие слухи. Мол, нет у него сына. Никто не видел, как мальчик рождался. Говорят, Инкуб сам превращается в ребенка, чтобы своим могуществом запугивать. А вообще есть легенды, что первый Обелиск душу продал и все его якобы потомки — это один и тот же человек. Это бы объясняло силу Инкуба и... мальчика. Потому что дети не могут так колдовать!

— Он вас слышит, — сказал Оливер и посмотрел на Бхута. Ребенок внимательно наблюдал за взрослыми. — И видел наши лица. Имена вы упоминали? А дорогу он подсматривал?

— Не волнуйтесь так по этому поводу, — сказал мальчик. — Карета, в которой меня везли, была без окон. И мне не ясно наше местонахождение. Кроме того, я могу только делать предположение, кем вы являетесь. Мне известно о многих феверийских и элевентийских бандах, которые могли бы совершить попытку похищения Инкуба Обелиска по заказу Гриффина, так что я не могу точно утверждать, к какой вы себя относите.

— Поговорим снаружи, — сказал Оливер Ка и Таю.

— Мне бы не хотелось, чтобы вы обсуждали мою судьбу, не учитывая моего мнения по данному вопросу, так как считаю, что являюсь самым заинтересованным в этом деле. Мне было бы неприятно, если бы вы лишили меня возможности знать, что меня ожидает, и возможности найти компромисс в сложившийся ситуации.

Все на мгновение замерли от этого заявления. Оливер первым опомнился, выбежал из комнаты, приказал стражнику следить за мальчишкой в оба и не разговаривать с ним. Вся компания перешла в другой дом.

— Меня от него жуть берет, — признался Тай. — Я говорю: не может быть он ребенком. Это Инкуб притворяется невинным мальчиком. Предлагаю, отдать его Гриффину, как и планировали. А уж живым или мертвым — не важно. Лучше мертвым. Больно жуткий он. И мы должны помочь свершиться мести Гриффина.

— А если пацан — сын Инкуба? — возразил Ка. — Что тогда? Отдадим мальчишку на растерзание? Я на такое не подписывался. Согласен, Инкуб заслуживает смерти и даже большего. Но сын-то невиновен. Он просто ребенок.

— Виновен или нет, — сказал Оливер, — дети повязаны с родителями. Тебе ли не знать!? Здесь другой вопрос. Нужно срочно решить, как нам выйти из этой ситуации. Без личных предубеждений и чувств. Просто надо всё обдумать логически.

— Предлагаешь убить мальчика? — спросил Ка. — Отлично — давайте убивать детей, насиловать женщин! И будем, как этот ублюдок король или Инкуб. Ради власти ведь на всё можно пойти.

— Да продайте пацана. В чем проблема? — спросила Ариадна. — Или Гриффину, или самому Инкубу. Думаю, за Обелиска много кто заплатит. Наверняка есть и другие родственники или враги.

— Инкубу не вариант, — задумчиво произнес Тай. — Либо мальчишка и есть нужный нам Обелиск, либо же Инкуб нас всех убьет из-за похищения сына.

Они долго спорили. Ариадне надоело, и она сказала, что ей надо срочно выйти. Парни не возражали. Девушка подошла к охраннику. «Мне поручили проверить, как там Бхут», — сказала она и взяла у него саблю. Так... на всякий.

Ариадна зашла в комнату. Мальчик еще сидел на стуле в цепях. Он молча устремил взгляд в сторону гостьи. Снова безэмоциональное лицо. Но Ариадна знала, что это лишь маска. А за ней —тот, кого испугался Тай, тот, кто разговаривал с Оливером по-взрослому, тот, кого хотел спасти Ка. Девушка подошла к мальчику. Он всё еще не сводил с нее пустых глаз. Ариадна положила руки ему на плечи.

Бхут издал резкое «ссс».

— Я не разрешал вам прикасаться ко мне, — отчеканил он.

— Вот как? — Ариадна с силой сжала его плечи. На этот раз Бхут не отреагировал на ее действие. — Ты слишком умен для шестилетки, — наконец сказала девушка и опустила руки. — Да и дети себя так не ведут. Сколько тебе лет на самом деле? Ты Инкуб? Какому демону продал душу за удлинение жизни? И что ты знаешь об этом демоне?

— В марте мне исполнилось девять, — спокойно ответил мальчик. — Мое имя — Бхут Обелиск. Я не тот человек, что продаст душу. Я знаю ей цену. Но я понимаю, о каком демоне вы спрашиваете. Демон Обмана. Он заключает сделки с людьми. Вечная жизнь, богатство, слава и так далее. Отличительный признак демона Обмана, который и позволил ему стать таким могущественным, — это использование для сбора душ людей-жнецов. И то, что это мне известно, никак не зависит от моего возраста, лишь от образования. В четыре года я читал не азбуку, а эзотерику. Я ответил на все интересующие вас вопросы или что-то упустил?

— А ты хорош, — усмехнулась Ариадна.

— Вы спрашивали про демона не из любопытства, — сказал чуть погодя мальчик. — Вы заключили сделку на жизнь-смерть. И хотите узнать, как разорвать ее.

Ариадна побагровела.

— Откуда знаешь?

— Вы бы не стали спрашивать, не будь это важным для вас. Я предположил, что вы или кто-то из ваших знакомых могли совершить сделку. Но, так как, по моему личному опыту, человека больше волнует собственная жизнь, я озвучил самый правдоподобный вариант.

Ариадна задумалась.

— Что, если эта сделка была странной? — спросила она.

— Конкретней.

— Я не знаю условия. Помню лишь, как, обращаясь в человека, он спросил: «Хочу ли я жить?». И я ответила: «Да». И я не умерла, но изменилась. Обрела новые способности: стрелять из лука, драться. И внутри тоже. Стала злее. А однажды перестала себя контролировать. Будто чужие чувства стали сильнее моего разума. Я хочу знать, что со мной.

— Это обращение в высшее существо. Наподобие превращения в оборотня. По крайней мере, то, что вы описываете, это напоминает. Но я не могу сказать точно, не используя своих способностей, а они временно заблокированы оковами против магии.

— Думаешь, я так глупа? Хочешь, чтобы я тебя выпустила и дала шанс убить себя?

На лице у Ариадны появилась злорадная ухмылка. Девушка сжала в руке саблю. Мальчик это заметил.

— Нет, — сказал он. — Мне и здесь хорошо.

— Играешь со мной? — Ариадна вдруг выхватила нож и приставила к горлу Обелиска, когда он вдохнул. Мальчик интуитивно сжался, даже не дыша, и попытался отстраниться от лезвия. — Если умрешь, тебе тоже будет хорошо?

Бхут, пристально смотря ей в глаза, начал расслабляться. Кончик ножа утонул в складке его кожи.

— Нет. Смерть в любом случае хуже жизни, — ответил он.

— Да что с тобой не так? — выкрикнула Ариадна и бросила нож в стену.

Девушка выбежала из комнаты, отдышалась там. Как же ее бесил этот мальчишка! Затем она снова зашла к Бхуту и премило улыбнулась.

— Ты весьма спокоен для пленного.

— В данный момент мне не угрожает опасность, — произнес мальчик. — Хотя я не отрицаю факт того, что вы способны без спроса своего главаря решить мою судьбу, не стоит забывать, что я стал для вас источником информации.

— А как же пытки? — Ариадна ухмыльнулась. Это была шутка. В ее понимании. — Пытать-то источник информации приемлемо.

— Не в данных обстоятельствах. Хотя вы вполне способны на пытки, не думаю, что ваши действия останутся без внимания главаря. А он не похож на человека, который бы позволил издеваться над ребенком. Уверен, у вас даже есть какой-нибудь лозунг. Сражаемся за права убогих? Не дадим власть в руки тиранам? Уменьшим налоги?

— Вот только мы боремся за простых людей. А ты не человек. Ты — монстр, — прошептала Ариадна и подошла к мальчику совсем близко.

— Вы же не деревенщина, чтобы сжигать всех, кого подозреваете в колдовстве. Особенно учитывая тот факт, что сами обрели силы сверхъестественным образом. Вы как я.

— Ты настолько самоуверен. — Ариадна переменила тему. — Думаешь, сможешь сбежать? Или надеешься на ручных песиков родителей? Они обыщут весь лес в поисках ненаглядного сыночка. Наверное, пылинки с тебя сдувают, выполняют любой твой каприз.

— Нет. Я не надеюсь на чужую помощь. Хотя занятно, что вы спросили. Я читал работы одного известного колдуна... Его имя наверняка вам ничего не говорит. Хаокин писал, как выбирался живым из четырех пленов. И почти каждый раз не только с помощью силы, а он сильнейший колдун нашего времени, а благодаря умению находить нужных людей. Его часто спасали. Он умел находить нужных людей, — мальчик повторился. — Занятно и то, каким образом он выбирался из оков. Сколько ловкости, ума, хитрости. Мне всегда хотелось узнать, — впервые Ариадна почувствовала, что мальчик волнуется, он делал слишком неправильные паузы и посматривал вниз, — смогу ли я поступить так же и найти выход из безнадежной ситуации. — Бхут пронзительно взглянул на девушку. Глаза его горели мечтой. — А вам как кажется?

— Так кто ты такой? Дитя или же трехсотлетний монстр?

Взгляд Бхута изменился — глаза вновь поблекли.

— Мое имя — Бхут Обелиск. Я уже представлялся. Если вы не возражаете, я хочу сегодня поспать. Возможно, уже завтра меня решат передать в другой плен или казнить.

— Мы не закончили.

— Имя, личный предмет или частичка тела. По ним вы, вероятно, сможете отыскать вашего жнеца. Попросите любую ведьму или оборотня — они его найдут. И уж тогда беседуйте с ним. Я не могу ответить на все ваши вопросы.

Ариадна еще некоторое время смотрела в пустые глаза мальчика, а потом вышла. Сначала хотела присоединиться к спорам парней, но не смогла. Слишком странные эмоции испытывала. Ариадна залезла на высокое дерево и думала о Бхуте. Что в его словах и в нем самом так взволновало ее душу? И почему он не мог выйти из ее головы?

Тут вдалеке Ариадна заметила силуэт мальчика. Ребенок мерно шел по лесу куда-то.

— Пленник сбежал! — закричала она охране. — Проверьте — его в доме нет. Сообщите Оливеру. А я — за мальчишкой.

Ариадна рванула. Никогда в жизни она не была так уверена, как сейчас. Это Бхут Обелиск. Предчувствие не подвело. Ариадна перегнала мальчика и выскочила прямо перед ним. На лице Бхута появилось некое подобие удивления. Он-то спокойно шел по лесу, пытался расстегнуть оковы на руках. И тут она.

Бхут метнулся в сторону. И у Ариадны, как у дикой собаки, не осталось сомнений — убить. Девушка ударила саблей. Бхут увернулся и оказался позади нападающей. Ариадна это почувствовала и снова замахнулась. Мимо. Она с отчаянием и злостью махала лезвием, но никак не могла прикончить этого Бхута. Нет, ребенок не способен спасаться от таких ударов, только монстр.

Ариадна схватила мальчика за рубашку, он резко рванул, сабля вжикнула — в руках остался только кусок ткани. Бхут вырвался от девушки, но спотыкнулся о корень, нога провалилась в нору. Мальчик упал, попытался встать, но не мог освободиться. Девушка снова замахнулась — Бхут поднял руки вверх, загораживаясь от удара цепями.

Тогда Ариадна вдруг заметила большую гематому на его плече и замерла. Наверное, оно сломано. Девушка резко перевела взгляд на глаза мальчика. Карие. А в них — отражение Ариадны.

«Он — это я», — мелькнула мысль в голове.

Ариадна вскричала и начала в бешенстве бить саблей о цепь. После нескольких таких ударов мальчик выпрямился и с удивлением уставился на нападавшую. В конце концов цепь раскололась на две части. Тогда Ариадна взяла руку мальчика и начала ковыряться ножом в замочной скважине. Одна половина оков спала. Мальчик подал ей другую руку. Ариадна открыла и второй замок.

Бхут с еще большим удивлением посмотрел на свои освобожденные руки и после на Ариадну. Тут же на лицо он надел безэмоциональную маску, кивнул и сказал: «Благодарю». А затем словно весь мир поддался в служение Бхуту Обелиску. Земляная волна подхватила мальчика и умчала его прочь, оставляя после себя холмы, выбоины и выкорчеванные столетние деревья. Ариадна еле удержалась на ногах. Подобного она никогда не видела.

Вскоре прибыли остальные.

— Я же говорил, — прошептал наконец Тай. — Это был не ребенок — монстр!

— Неправда! — вскричала Ариадна. — Как вы могли? — Она набросилась на первого попавшегося ей — Оливера — и в истерике стала бить его в грудь кулаками. Оливер не мог заставить себя даже пошевелится. — Как вы могли быть такими жестокими? Вы хотели продать, убить, пытать РЕБЕНКА! — кричала она. — Я понимаю, почему я такая тварь, но почему вы такие же?

Девушка закончила бить Оливера и, шатаясь, отстранилась от него. В глазах ее стояли слезы. Она побежала домой, прочь от них всех. Она рыдала и всё пыталась понять, почему «он — это я», почему «я — это он»? Но это вызывало лишь слезы, но это причиняло лишь боль...

VIII

Был поздний вечер. Почти ночь. Внезапно — стук в дверь. Тай сам открыл. На пороге — Ариадна. Она тут же бросается к нему в ноги.

— Прости, прости меня, — взмолилась девушка.

Она объясняла что-то, просила прощение и плакала. На шум подошла Света. Тогда Ариадна начала просить прощение и у нее.

Был поздний вечер. Почти ночь. Она пришла к ним разбитая, в слезах. Ушла раскаявшаяся, обретшая что-то.

IX

Утро. Солнечно. Всюду запах ландышей. Ариадна сидела под деревом со Светой и ее подругами. Где-то рядом носился и Тай с мужчинами. Им жены, как всегда, навыдумывали кучу дел. Конечно, день ландышей же, весенний день!

Гессы буквально помешались на этом. Они так хотели устроить потрясающий праздник, что заставили работать всех. Лесной городок на время забыл о своих проблемах, и жители его с утра собирали букеты, делали кораблики из коры и плели венки. Оливер обещал, что прибудет к вечеру, к моменту, когда кораблики пустят на воду. Ариадна ждала этого с нетерпением. Света вплетала ей в волосы цветы и приговаривала:

— Ты его просто очаруешь! Ты должна его очаровать. Я думаю, тебе нужно чаще показывать свою женственность. Мужчины не хотят видеть в женах воинов. Им нужна кротость, нежность, белые рюши, кудри.

Ариадна вспомнила, какой впервые увидела жену Тая, и усмехнулась: грязный халат, фартук и дерьмохвостик. Вообще после извинений они стали подружками. В начале это было как-то ну не очень. Но затем Ариадна призналась Свете, что влюблена в Оливера. И Света загорелась идеей свести их. Она давала неопытной подруге кучу советов о том, как выглядеть, что говорить, что делать. Ариадна приходила к ней почти ежедневно, помогала готовить, стирать, с ребенком нянчиться. От этого Ка даже перестал посещать Тая. Но Ариадне нужны были наставления более опытной женщины. К общему разочарованию дам Оливер постоянно отсутствовал, и им не удавалось его подцепить.

Но сегодня Ариадна знала, что прекрасный князь придет. Он обещал. И сегодня праздник, можно как бы случайно быть очень красивой: белое платье, букет, венок. Оливер обязательно влюбится в нее.

Часа в четыре все пошли к реке, разложили большие покрывала, на них поставили еду. Мужчины готовили шашлык. Дети носились. Девушки беседовали.

Затем Тай затянул эту песню:

В воду мы венки запускали,

Праздником цветов называли...

Ее подхватили, заиграли на инструментах. Начались танцы. Ариадна тоже отобрала у кого-то гитару и запела лучше всех. Света сказала подруге, что, если бы Оливер ее услышал, точно бы влюбился. Но этой скотины, к сожалению, не было.

Темнело. Пришло время сплавлять по реке ландыши. А он всё еще не приехал.

В воду мы венки запускали,

Праздником цветов называли...

На лодочки ставили венок и зажженную свечу, а затем пускали в воду. Течение медленно уносило кораблики вдаль. Вся река засияла сотнями огоньков. Дети бежали им вслед. И всё звучала эта заунывная песня:

В воду мы венки запускали,

Праздником цветов называли...

На берегу сидели мужчины и женщины, молодые и красивые. Они держались за руки и смотрели на огоньки. Куда они плывут? Как долго будут сиять? Эти кораблики уже никогда не вернутся к месту, где начали свой путь. И момент этот не повторится. Тай кружил Светлану в воздухе, и у Ариадны на глазах слезы наворачивались. Это есть любовь. Почувствует ли Ариадна любовь?

Оливера всё не было.

Стемнело. На небе зажглись звезды — будто лодочки, отправленные по воде, нашли свою гавань. Родители с детьми засобирались домой. Тай и Света еще посидели у костра: малыш спал у матери на руках, она положила свою голову на плечо мужа.

Затем и они ушли. Осталась самая-самая молодежь — те, кто еще не имел детей, но и не был уже дитем. Они веселились — прыгали через костер, пели песни, выпивали. Ариадна старалась не чувствовать грусть и быть как все.

Быть как все. Разве она способна на это? Быть как все! Одеваться в дурацкие платья, держаться за ручки, готовить, воспитывать ребенка. Разве она когда-нибудь хотела такой жизни? Да, она мечтала найти мужа, но... что потом? Стать Светой? Которая советует оставаться покорной, даже зная, что муж шляется неизвестно где, и которая при этом скандалит с ним и мирится. Советует быть красивой — но для праздников, а сама обычно ходит с дерьмохвостиком. Быть дома кухаркой, уборщицей — слугой мужа, который может хоть весь день веселиться. А еще дети! Ариадна ненавидела детей. Поиграть с ними разок — это еще можно. Но каждый день возиться с маленьким эгоистичным чудовищем. Вот уж нет! А ведь ребенка еще нужно воспитывать. Дома Ариадна не занималась братьями. Когда спиногрызы появлялись, мать нанимала няню, потом отсылала их к своему отцу, куда-нибудь в школу. Ариадна вот музыке научилась благодаря этому.

Внезапно приехал Оливер. И Ариадна забыла обо всем, о чем думала. Он был таким красивым — эти волосы, лицо, фигура. Девушка смотрела на него влюбленно. А он сначала не понял, почему это на него так прекрасная незнакомка глядит. Такая женственная и милая. Адриана? Не похожа на себя. Из-за платья, что ли...

Ариадна раздобыла арфу, а Оливер взял гитару. Они исполнили пару мелодий вместе, затем по отдельности, затем начали соревноваться, затем... Им обоим нравилась одна песня, и они хотели ее исполнить сольно. Стали спорить. Ариадна твердила, что здесь лидирующий голос — женский, потому что он мелодичный и более красивый, а мужской — так, на втором плане, просто придает изюма. А Оливер говорил наоборот: должен звучать мужской сильный голос, а женский нужен для подпевки. Глаза у обоих горели: проигрывать они не любили.

Ариадна с Оливером шли по мостику над рекой.

— Я была лучшей среди других учениц. Стыдно сказать, но это не потому, что я так любила музыку. Любовь пришла ко мне потом. Я боялась, что, если буду плохо учиться, меня выгонят. Правда, глупо?

— Да нет. — Оливер улыбнулся.

Момент настал. Ариадна потянулась к парню губами, но он отстранился.

— Что не так? — прошептала она.

— Я думал, ты поймешь всё на счет нас той ночью.

— Что я должна была понять?

— Что ты мне не нужна.

— Но... почему? Я не понимаю... ты мне говорил тогда те слова... что ты в меня веришь и всё такое, что ты хочешь, чтобы я осталась. Почему же ты меня отвергаешь?

— При первой нашей встрече ты флиртовала со мной, чтобы обокрасть. Почему я должен к тебе относиться иначе?

— Но это же было тогда! — воскликнула Аридна. — Я же изменилась. Я люблю тебя.

— Любишь? Ты меня даже не знаешь! Вот это мне в тебе и не нравится. Ты слишком... непредсказуемая: непонятно, что скажешь, что сделаешь. А еще будто живешь в этой своей сказке, а что происходит вокруг — неважно. Есть только ты и то, что ТЫ хочешь! — рассердился он. — А что у других тоже есть чувства, тебе плевать. Тебе и дела нет до того, что мы здесь пытаемся построить. Ты здесь, потому что тебе так удобно. Ты живешь, как хочешь, пользуешься людьми. И, знаешь, я не хочу, НЕ ЖЕЛАЮ быть использованным тобой!

— Вот так, да? — закричала Ариадна. — По-твоему, мне дела нет до других? Ты прав. Мне плевать на твою войну, на этот город, мне было плевать, когда твои люди гибли. Плевать! Это жизнь. Люди умирают. Я не обязана оплакивать каждого умершего солдата, чье имя даже не знаю! Мне слез не хватит. Я устала притворяться, что я такая хорошенькая. С меня довольно этого! Но это не значит, что я бессердечная. Если что-то случится с тобой, я, наверное, умру от горя. Если кто-то из моих друзей найдет свое счастье, я буду рада за него. Я живу так, как я чувствую! Немногие и на это способны.

— Ты на что-то мне намекаешь?

— Да. Я тебе нравлюсь. Ты говорил мне это. Ты говорил, что веришь в меня.

— Вот именно. Верю. Не люблю. Я принял тебя потому, что увидел в тебе стремления — быть сильной, бороться. Я и сейчас верю в то, что ты многое можешь. Но, Адриана, пойми... Ты не мой человек.

X

Постоянно что-то случалось. Сначала была стычка с ворами. Но их Оливер быстро переманил на свою сторону при помощи Тая. Потом они обокрали одного придурка. Затем все пошли к морскому порту, и там захватили крепость, куда обычно стекались все деньги. И еще подожгли корабли! Да, весело было.

Ариадна узнала побольше об устройстве городского портала. Он открывает дверь в любую часть Терракотового леса, но им управляет не Оливер, а ведьма. Ариадна видела ее и раньше. Странная женщина с татуировками на лице, гнилыми зубами и в цепях. Обычно открыто несколько порталов днем. Как оказалось, ведьма их в определенные часы закрывала или меняла координаты при необходимости. Ариадна решила встретиться с этой женщиной, потому что, во-первых, ведьму от нее скрывают, и, во-вторых, Ариадна хотела убить колдуна.

Девушка выяснила, где эта женщина находится, и пришла к ней. Ужасное неуважение: какой-то пленной дали домик на дереве, а Ариадне — нет. Но, по правде сказать, помещение и выглядело как камера — темное, мрачное, грязное, цепи еще.

— Здравствуй, ведьма, — сказала Ариадна. — Нужна твоя помощь. Я ищу одного колдуна, который сделал что-то непонятное с моей жизнью.

— Что-о? — протянула ведьма.

— Сложно сказать. Но я умерла. А он меня оживил. И пару раз я вела себя в несвойственной манере. Как бы это объяснить? Колдун изменил меня. Это, как если бы я прежняя была лишь оболочкой, скрывавшей то, что у меня внутри. После смерти меня словно вывернуло наизнанку. Но это еще не совсем я, потому что обычно я не пытаюсь убить Ка и не умираю посреди сражения, а потом не воскресаю, вылезая из гроба, и...

— Чего?

Ариадна еще раз объяснила суть проблемы... раза два. И тогда ведьма ответила, что может выследить колдуна и даже открыть портал к нему. Для этого нужны ингредиенты зелья и вещь того человека. Ариадна вздохнула. Придется вернуться домой, чтобы найти... Хонг был зверем! У них нет личных вещей. Но попытка не пытка.

Ариадна пошла к порталу, который вел к родительскому дому. Однако по дороге девушка узнала, что Оливер вернулся, и побежала к нему. В здание залезла через окно у крыши, затем пришла на кухню и начала подслушивать. О чем говорят парни, она не понимала, но затем Оливер сказал: «И нужно позвать Адриану. Для нее особая роль». На этих словах девушка распахнула дверь.

— Я ж говорил: из нее получится классный шпион! — воскликнул Тай и вывел Ариадну в центр комнаты.

— Шпион? Вы о чем? — спросила девушка.

— Это не совсем шпион, — сказал Оливер. — Понимаешь, завтра будет важное событие. Я созвал совет в доме моего дяди. Мы объединим силы, чтобы свергнуть самозванца, который сейчас правит северными землями.

— Твоими землями, ты хотел сказать, — недовольно произнес Ка.

— Да. Но дело в том, что, так как это, понимаешь, опасное собрание, я хочу обезопаситься. Ты будешь моей личной охраной. Притворишься обычной служанкой, глуповатой, но милой.

— Что? Это как? — спросила Ариадна.

— Не волнуйся, ты справишься. Будешь постоянно возле меня, следить за тем, чтобы яд не подсыпали, и вообще наблюдать за людьми. За подозрительными. Там будут еще несколько таких же, как ты, человек, которые просто смотрят за всем. Конечно, я и охрану возьму, но нужны именно незаметные наблюдатели, которые в случае чего доложат...

— С чего ты решил, что это занятие для меня?

— В какой рубашке Оливер ходил в прошлую субботу? — спросил Тай.

— В прошлую субботу? — переспросила Ариадна. — Какое это отношение имеет? Он был в синей, со слишком длинными рукавами. Потому что белую постирали, а красную, которую обычно он носит на выходных, снесло ветром в грязь, и она не успела высохнуть.

— Ты справишься, — сказал Оливер. — Сейчас иди, найди Кристофера. Он в курсе, всё объяснит: что делать, на что обращать внимание. И да, подбери одежду... э-э-э как будто собралась соблазнять кого-то. Сама знаешь — постоянно этим занимаешься. — Оливер замолчал и испуганно поглядел на Ариадну.

— Ах, я глубоко оскорблена этой фразой.

— Признайся честно, Оли, ты это всё затеял, чтобы повыпендриваться перед дядей и показать ему Адриану, — сказал Тай.

— Я глубоко оскорблен этой фразой, — ответил Оливер.

— Только не надо снова об этом, — взмолился Ка, который был явно не в настроении сегодня.

Ариадна хотела уже уйти, но потом остановилась.

— Погоди, у тебя есть дядя? — спросила она.

— Да.

— А почему тогда он не помог свергнуть самозванца?

— Так он помогает. Сейчас.

— И ты не доверяешь ему и остальным собравшимся? Но они же ради тебя это делают!

— Да, — подтвердил Оливер. — Еще вопросы?

— Когда мы выезжаем?

— Сегодня ночью. В девять. Опасно при свете дня.

— Почему сегодня? И, что, мне надо уже готовиться?

— Да.

— Вот блин, — сказала Ариадна.

Она вышла на улицу. Это мероприятие портит все планы. Почему она должна делать то, что ей говорит Оливер? Почему он даже не подумал, что у Ариадны могут быть свои дела? Ладно. Ведь можно успеть всё и сразу. Сначала найти Кристофера, потом сгонять домой и к ведьме. Поисками колдуна придется заняться позже. А ведь еще нужно одеться. Точно — одеться. Чтобы соблазнять. Это как? Раньше Ариадна была убеждена в безупречности своего вкуса, но потом появился Оливер, который: «Бла, бла, бла, ты мне не нужна, иди гуляй, бла, бла, бла», и вот девушка уже не уверена ни в чем.

Она скорее побежала к Свете. Вместе они долго выбирали наряд. Ариадна спохватилась и рванула к Крисанычу. Его нигде не было, а потом выяснилось, что он у Оливера, и девушка пошла к Оливеру, но его братишка уже ушел. В общем, нашла она Криса очень поздно. Но все-таки этот пацан — золото — всегда говорит по существу, и Ариадна поняла его за минут тридцать. И скорее рванула к порталу.

Дольше всего было ехать к родному дому. И страшнее всего. Ариадна не знала, как будет искать этот предмет, как пройдет мимо родителей и успеет ли до девяти вернуться.

Было уже часов шесть. Ариадна долго стояла возле дома и не решалась войти. Но затем поняла — зданием распоряжается другой человек. То есть из дома вышел какой-то мужчина и незнакомым работникам дал указания. И как гость отца он себя не вел. Ариадна пробралась внутрь. В доме всё переменилось: мебель, цвета стен, посуда.

Наверху, кажется, никого не было, и девушка поднялась в свою бывшую комнату. Теперь на ее месте располагался кабинет. Какие-то шкафы, столы, картины. Ариадне хотелось плакать — ее дома больше нет. Да, она всегда хотела оттуда сбежать, но всё же...

Ариадна вспомнила про тайник. Сбросила со стены картину, расцарапала штукатурку и вытащила кирпич. На месте. Кровавая роза — странное растение, живет вечно, питаясь человеческой кровью. Девушка не помнила, откуда у нее эта роза. Наверное, стащила у отца, но растение красивое. Ариадна приложила цветок к волосам, и у нее закружилась голова — давно розочка не питалась.

«Пусть она остается в тайнике», — подумала Ариадна. Пусть хоть что-то будет, как прежде. Пусть кровожадный цветок умирает без человеческой крови и сосет жизненную энергию тех, кто присвоил себе комнату Ариадны.

Девушка вернула розу в тайник и уже хотела вставить кирпич, как вдруг заметила — белая шерсть. Ариадна взяла ее в руку. Это ведь волос колдуна в обличии звездного кота. Наверное, Ариадна случайно прихватила его с розой, когда играла с пушистиком. Девушка завернула находку в платок и вернула вещи, как были.

Она всё успеет. Она молодец.

Ариадна вернулась в поселение уже часов в восемь. Нужно торопиться. Девушка быстро нашла компоненты для зелья и рванула к ведьме. Да начнется магия! Что-то варилось, дымило. Белый волос сначала почернел, а затем покраснел. На столе стала проявляться карта. Ариадна достала листочек, чтобы перерисовать ее, но в спешке опрокинула ковшик, и волос оказался в огне. Девушка попыталась его достать, но только обожгла пальцы. Карта исчезла вместе с последней надеждой отыскать колдуна.

«Ты сама всё испортила, Ариадна, ты сама», — произнесла она вслух и попрощалась с ведьмой.

Дома Ариадна собралась и пришла к месту сбора. Ее посадили в карету — одну из последних, там лежали вещи. И Ариадна поехала. Ночью. Одна.

На душе у девушки скреблись кошки. Ну зачем она пыталась всё успеть? Это был глупый план. Оставила бы поиски колдуна на потом. Порой Ариадна сама не понимала, зачем делает некоторые вещи. Наверное, Оливер прав — непостоянная, эгоистичная.

Ариадна смотрела на свои руки и думала: «Вот ими я всё порчу». Тут девушка поняла, что пальцы не болят. Она ведь обожгла их огнем сильно. Так почему не болят? Даже не покраснели.

Ариадна отыскала в вещах огниво, зажгла и почему-то, глядя, начала задыхаться от страха. Девушка поднесла огонь к коже — обжигает. Попробуем подольше. Ариадна с пол минуты продержала пламя у руки, а затем убрала. Ожога нет. Лишь черный пепел. И болеть почти сразу перестало. Что это значит? Ее ранить нельзя? Она ведь умерла и воскресла. Теперь она бессмертна? Ариадна зажгла огниво еще раз и снова поднесла к коже, а затем почувствовала, как ее руку режут. Она перевела взгляд на предплечье и чуть не вскрикнула — буквы вырезались сами собой на ее плоти.

— Не делай так, — прочла Ариадна вслух.

Послание мгновенно зажило. Но ведь оно было! Было же. Ариадна в испуге отыскала нож и тоже написала: «Что это значит?» — а когда буквы исчезли, добавила: «Кто ты?»

Внезапно Ариадна почувствовала, как руку ее вывихнули. Девушка завопила от боли. А потом то же случилось и со второй рукой. Затем она ощутила удар в живот. Слезы перемазали всё ее лицо, Ариадна даже боялась кричать. Боль быстро стихла. С телом стало всё в порядке, хотя кровь с одежды от порезов никуда не делать.

Ариадна снова ощутила, как кожу режут. Девушку трясло, но она все-таки посмотрела на надпись: «Я же сказал: не делай так».

История одного чудовища

III

Хаокин брел по дороге, погруженный в свои мысли. Хотелось есть. Бесила эта дорога. До ближайшей деревни еще идти, и идти, и идти... Вдруг появляется повозка с вещами, на ней парнишка. Черные волосы, карие глаза.

— Подвести вас?

— Да, — тут улыбнулся путник.

Некоторое время они ехали молча.

— Купец, да? — спросил Хаокин.

Колдун лежал, запекаясь на солнце. Голова заливалась свинцом. Ему совсем не хотелось болтать, но он чувствовал, что парнишка уже который раз не решается заговорить с ним. А от этого в повозке возникало напряжение.

— Да. Как вы догадались?

— Просто.

Хаокину показалось, что этого ответа достаточно. Видимо, купцу тоже.

— А я вот так не понимаю, чем занимается человек. Мне теперь любопытно, кто вы. Попробую угадать. Вы, наверное, странник. Одежда будто не из наших краев, хотя не знаю...

Хаокин перевел глаза на свои вещи. Кожаный плащ — это диковинка для этих мест?

— Обычно странники зачем едут куда-то? — рассуждал купец. — Наверное, они или уходят из дома, или возвращаются в него. А вы возвращаетесь или уходите? И кто вас дома ждет? Жена? Дети? Или слишком рано... Нет. Для супруги не рано. А вот малыши. У меня был знакомый, так у него в двадцать лет жена пятый раз уже рожала. Хотя я знал и другого мужчину — сорок лет, нет ни сына, ни дочки. Несколько раз женат был, но никто так ребенка и не подарил. Первая супруга при родах умерла, а вторая вообще не могла иметь детей. И всё равно умерла. Говорят, он ее убил, потому что очень наследника хотел. Знаете, как это бывает. Отцы и матери порой больше отпрысков своих любят, чем друг друга. Ради них только и живут вместе. Вот и он тоже очень сына хотел, а жена бесплодна и...

Хаокин одним ударом вышвырнул купца на дорогу и перебрался к поводьям.

— Задолбал, идиот, — проговорил колдун сквозь зубы. — Но!

Конь прибавил ходу. Но всё равно слишком медленно. Скучно... Хаокин отцепил повозку, залез на коня и умчался на нем прочь.

На горизонте показалась большая деревня. Ничего необычного, легко затеряться в толпе. Колдун отпустил коня — может, найдет своего хозяина — и сам побрел по базару в глубокой задумчивости. Ему надоело путешествовать, надоели эти люди, надоела эта жизнь. А еще Хаокина так задолбала эта изнывающая скука. Он даже подумывал приютится у каких-нибудь своих знакомых. Будет, по крайней мере, не так уныло. Но когда ты неделю топал по болотам, день шагал по дороге, до этого тебя пытались сжечь (что самое страшное), в результате утопили (уже терпимее), еще раньше подставила подруга, ты неизвестно сколько времени ходил в шкуре зверя, тебя пытали и преследовали, и ты уже около двух лет нормально не спал в своей кровати... В общем, после этого обычно нет сил ни на что. А ведь Хаокина задумал грандиозное — вычислить место парада планет и загадать желание. А хотелось в итоге просто сдохнуть.

А еще эти бесячие крестьяне. Живут себе мирно, болтают о помидорах. Идиоты. Хаокин хотел бы просто превратиться в дракона, сжечь эту тупую деревню и уснуть в ее тлеющих угольках. Колдун жевал в зубах сигарету, чтобы как-то заглушить голод, но от этого становилось только хуже. Плевать на всё! Лишь бы поесть и поспать, а потом — хоть помирать.

Хаокин заприметил булочника с коляской, а рядом птичий ларек. А ведь отличный отвлекающий маневр! Колдун уставился на пташек и начал шептать что-то — они посходили с ума, стали рваться из клеток, клевать людей, бить их крыльями. Хаокин стал невидимым, рванул к коляске с булками и укатил ее прочь.

Забежал в ближайший переулок уже снова видимый и только уселся поесть, как заметил их. Бездомные дети — мальчик и девочка лет пяти — в грязном тряпье и с голодными глазами делили между собой последнюю корку хлеба. Малыши тоже заметили Хаокина. И еду. Мальчик, что посмелее, подошел к колдуну, протянул руку и прошептал: «Подайте. Голодаем три дня». Хаокин, глядя на него убийственным взглядом, медленно достал из коляски батон и с отвращением отдал его ребенку. Мальчик выхватил из рук хлеб и вместе с сестрой умчался за угол. Через минуту перед Хаокином столпилось человек пятнадцать таких заморышей. «А дайте и мне! А дайте и мне!» — кричали они со всех сторон. Передавить бы всех этих наглых ублюдков! Хаокин поднялся, в бешенстве бросил на пол только надкусанный батон, пнул коляску с хлебом к попрошайкам и ушел. Дети тут же набросились на еду, как тараканы.

Хаокин пошел дальше. Бесячие эти дети, дети... Та девочка... Он вдруг ясно вспомнил. «Ты знаешь, кто я такой?.. Твой страшный ночной кошмар. Это я прятался в твоем шкафу. И вот я выбрался. Ты меня боишься?» – «Да». – «Вот и правильно. Они меня не боялись. И вот что с ними стало. А ты хочешь жить?» Их было не жалко. Они заслужили смерть. Особенно ее отец, который и заманивал, а потом убивал всех этих колдунов, пришедших в деревню. «Ему удалось словить меня, – рассказывала Руссония в его постели. Эта женщина была первой после Иви. – У него было два амулета. Один для меня как рабыни. Я заманиваю клиентов... Он держит меня в неволе и приказывает ужасные вещи. С такими, как мы». Мир рядом с ней светился белыми вспышками от русалочьей магии. Мгновения счастья. Хаокин помог. Но когда его после вели к костру, а в толпе стоял мужчина с таким же амулетом – колдун сразу понял, за что ему мстят. «Вы не сможете меня убить! Я отомщу, я отомщу!» – кричал он тогда. И уже после, когда Руссония его спасла, он всё же отомстил. Но та девочка. Он не знал, что она тоже была в баре. «Да, я хочу жить». – «Это хороший ответ. Тебя я не трону. Только выпей это». И он дал ей стакан зачарованной воды. И эту девочку ему было жалко.

Внезапно Хаокина кто-то окликнул. Колдун обернулся и увидел паренька. Черные волосы, карие глаза, лицо незапоминающееся — таких миллионы.

— Хаокин? — спросил юноша, тяжело дыша.

— Да-а-а, — протянул колдун и осторожно добавил: — А откуда вы меня знаете? — После сказал чуть быстрее: — Только не говорите, что я там кого-нибудь вашего убил, и вы эти годы желали отомстить мне и всё такое.

— Что? Нет! Вы меня не узнаете? Я Нейтан, служил в охране вашего... Замка Лунного Ордена.

— У меня был такой замок?... Да, точно, выиграл у какого-то идиота в карты. А куда он потом делся? Кажется, его отобрали вампиры...

— Замком Лунного Ордена теперь правят вампиры? — с опаской спросил Нейтан.

— Нет, это я про другой... А этот... эм... Да! Его за долги отобрали. И ты... Нейтан?

— Ага. И Мария, помните? Вы помогли нам пожениться. Без вас меня бы казнили, а ее выдали за другого.

— Так я помог вам? — обрадовался Хаокин. — Слава Богу, а я уж думал, что меня опять обвинят в чем-нибудь: «Вы убили моего брата, вы обокрали меня, не выполнили обязательства». И тэ дэ и тэ пэ.

— А вас часто в таком обвиняют? — испугался Нейтан.

— Нет. Просто шутка. У меня всегда было плохо с чувством юмора... Наверное, из-за него меня пытались пару раз сжечь. — Лицо колдуна скривилось от боли.

— Опять шутите? — рассмеялся Нейтан.

— Да, — вздохнул Хаокин. — Опять шучу.

— Как у вас дела? Вы здесь проездом? Почему нет слуг и вы такой...

— Я им надоел. Когда перестал платить деньги, потому что обанкротился.

— Неужели? А у нас... вроде, всё хорошо. Живем теперь здесь, иногда вас вспоминаем... Может, зайдете в гости? Отобедаете, переночуете...

— Предлагаете переночевать? У вас?

— Если не хотите... — опешил Нейтан.

— Да нет. Я не против, — улыбнулся Хаокин. — Куда идти?

Дорога к дому словно в тумане... Дверь открыла улыбчивая девушка.

— Мария! — сказал Нейтан. — Смотри, кого я встретил сегодня на улице!

— Хаокин? — восхищенно произнесла Мария. — Не ожидала снова увидеть вас. Сколько лет!

— Да, Мария. Ох уж эти чертовые розовые слоники! Свела же судьба! Нейтан, теперь я начинаю вас двоих вспоминать. Понимаю, почему ты так хотел на ней жениться.

Мужчины рассмеялись и зашли в дом.

— Мы ведь не виделись уже, наверное, года два, да? — Хаокин рассматривал всё вокруг. — Вы так изменились. Стали такими...

— Старыми? — сказала Мария. Нейтан закатил глаза.

— Счастливыми, — пояснил Хаокин.

Из комнаты выбежал мальчишка — копия Нейтана.

— А ты кто? — Хаокин чуть наклонился к ребенку, а потом посмотрел на Нейтана и Марию. — У вас, вроде, не было братьев.

— Это наш сын, — сказала Мария. — Виктор. Ему скоро пять.

— Пять? — прошептал Хаокин. — Значит, виделись мы не два года назад...

— Значит, не два.

Хаокин продолжал разглядывать комнаты. Жаль, ничего интересного, обычный дом. Все уселись за стол, вспомнили прошлое... Наконец подали что-то покрепче чая, а то Хаокину уже начало казаться, что ему здесь не рады. Вино... Хаокин печально вздохнул, попивая из бокала.

— Вы бы мне еще, право, морковный сок дали, — рассмеялся он. — Вот мне интересно. Никто же не любит этот морковный сок. Вы встречали хоть одного человека, которому бы он нравился?

— Но он же полезный, — возразил Нейтан.

— Познавательная химия тоже, но ее почему-то не продают в каждом встречном-поперечном ларьке. А вот морковный сок... У-у-у! Его производят в таком количестве, будто он необходим нам, как вода, как воздух! А ведь его никто не любит. Ни дети, ни взрослые. Я был во многих домах с ребятней. И везде малышей поили этой мерзостью. И все дети без исключения ненавидели морковный сок. А, Виктор! — обратился Хаокин к мальчику. — Мама тоже заставляет тебя пить это сок?

— Нет, — сказал Виктор с таким лицом, будто всем и так это ясно.

— Хм... Сок дает тебе папа?

— Да.

— И как тебе?

— Вкусно... — испуганно ответил мальчик.

— Так ты его не пьешь, а выливаешь куда-нибудь на задний двор? — рассмеялся Хаокин. Мальчик побледнел.

— Нет, — захныкал он. Родители посмотрели на сына удивленно. Виктор убежал.

А Хаокин подошел к тумбочке у выхода и вытащил из-за нее бутылку рома.

— Хотя бы так. — Он поставил ее на стол.

— Откуда? — спросил Нейтан.

— Я с собой принес. Ты разве не видел?

— Нет. Ты был с пустыми руками.

Хаокин точно знал, что бутылка его собственная: он украл ее и спрятал за тумбочку, но не помнил, когда успел это сделать. От этих мыслей у парня болела голова.

— Мы обычно не пьем за обедом что-то вроде рома, — сказала Мария. — Разве только вино.

— Можно смешать! — предложил Хаокин.

— Нет, — отрывисто произнесла девушка.

— Попробуй. Представь, что это — морковный сок.

Хаокину удалось уговорить Марию и Нейтана сделать исключение на сей раз. Через пару часов парочка спала без задних ног на диване. А гостю стало скучно. Слишком уж обыкновенная жизнь у этих людей. Сами пригласили домой, а единственное развлечение — сидеть и пить этот гребаный морковный сок? Виктор зашел в комнату.

— Тебе тоже скучно? — спросил у него Хаокин. — Выпьешь со мной?

— Мне нельзя! — Мальчик посмотрел на дяденьку как на ненормального. — Это же вредно.

— Даже вино? Да я в твоем возрасте уже виски со льдом пил.

— Неправда.

— Ладно, не пил, но хотел! Давай хоть в карты сыграем.

— Я не умею.

— Пора учиться. Выигрывать в карты — главное умение в жизни. Уж поверь мне. Садись.

Они тренировались где-то до полуночи. Затем мальчик стал зевать.

— Пора спать.

— Да, ночь уже. — Хаокин встал. — И я пойду. Где у вас здесь ближайший бар?

— Как? А сказка?

— О чем ты?

— Ты должен мне рассказать сказку.

— Я?

— Да. Ты же со мной сидишь. А я без сказки не усну.

— Так не спи! Попрактикуйся еще доставать тузы из рукава. Или погулять сходи.

— Но я хочу спать.

— По-моему, ты не знаешь, чего хочешь.

Виктор довел гостя до спальни. Хаокин начал было преинтереснейшую историю с убийствами, скандалами и расследованиями, как вдруг мальчик зажал уши.

— Это злая сказка! Расскажи добрую.

— И откуда же я ее возьму? Не упадет же она с неба мне на голову!

— Отсюда. — Мальчик передал Хаокину книгу с полки.

— Так... ну, так ладно... — Парень пролистал страницы. — Я не вижу здесь добрых сказок. — Он демонстративно захлопнул книгу. — Они примерно такие же, как моя.

— Как же! Они ведь о добре. В них главный герой побеждает зло.

— Нет. Здесь главный герой убивает. Он убийца.

— Только злодеев. Вот тут про людоеда. Если бы герой его не победил, чудище бы продолжило есть всех.

— Это да. Но это называется совершение малого зла во избежание наибольшего. Но разве убийство, даже во имя благой цели, может быть добром? Пфф... — Хаокин взмахнул руками. — Убийство, деточка, всегда остается убийством.

— Ты странно говоришь.

— Что же я могу с этим поделать? Меня просто выводят из себя все эти ваши сказочки. Даже на таком уровне людей приучают ненавидеть нелюдей! Неудивительно, что сожжения в деревнях — это нечто вроде семейного времяпровождения. — Натужная улыбка скользнула по его лицу. — И вообще всё это деление на добро, зло. Полная хрень! Где эти границы проходят? Если бы дело было только в наличие или отсутствие магии, это бы, черт возьми, так упростило жизнь. Но в реальности... убиваешь чудовище, а оно только детей своих хотело прокормить. Щадишь человека, а он потом предает, — разошелся Хаокин. Он уже размашисто ходил по комнате и беседовал сам с собой. — Да даже если понятно, как правильно, как неправильно, не помогает это ни черта. Поэтому сказки — хрень! Нет сказок о пьянице, который не может бросить пить. Нет о изменнице, которая не хочет жить с нелюбимым. Нет сказки о том, как пережить смерть, войну, голод... Никто не будет травмировать детей подобным. Нет сказки драматичней, печальней и ироничней, чем та, которую диктует сама жизнь.

Хаокин остановился посреди комнаты и посмотрел на Виктора, который хлопал ресницами.

— Рассказать тебе «Золушку»? — вздохнул парень.

— Да!

Приятно ранним утром прогуливаться по базару. Еще не слишком жарко и народу не так много. У Хаокина было отличное настроение. Он приобрел НОВЫЙ кожаный плащ, золотую цепь на ремень, на шею — пять разных цепочек, на пальцы — по три кольца на каждый и на руки — семь браслетов. Весь в серебре и злате, Хаокин шел по базару и насвистывал песню. Уже двое пытались его ограбить. Он забрал у них больше, чем они могли бы забрать у него.

Затем парень ловко забрался на кровлю дома и стал оттуда наблюдать за людьми. Вон мужчина лет сорока-пятидесяти гуляет с молодой девицей, цветы ей покупает. Хаокин снял с мизинца колечко и рассмотрел его.

— Пожалуй, ты подойдешь, — сказал он и отправил украшение в букет.

Девушка заметила колечко, тут же надела на безымянный палец и начала целовать мужчину! Кавалер испуганно таращился на нее. Кольцо-то обручальное. Потом он что-то стал объяснять ей... Снова крики и слезы!

Хаокин устало глядел на них. В последнее время ему стали скучны человеческие эмоции. Тут на колдуна заорал прохожий. Мол, что сидишь на крыше да еще разоделся как синица. Хаокин не обратил внимания на мужика, чем только взбесил его. Лицо прохожего покраснело от злости. Он разразился благим матом и уже сам хотел скинуть парня на землю. А мужчина был бугаем: громадный, крепкий, с бородой.

Хаокин медленно повернул голову. Глаза его, прежде скучающие, стали хищными. Внезапно парень спрыгнул, в два шага подскочил к своей жертве, поднял ее за горло и с силой треснул об стену. Во взгляде колдуна сверкало безумие, лицо исказилось страшной улыбкой, от которой даже бугай передернулся. Мужчина не понимал, откуда столько силы и ярости в этом тонком, как щепка, пареньке.

Хаокин оскалился и нервно рассмеялся.

— Ты меня уже достал. Думаешь, можешь безнаказанно оскорблять таких, как я? — проговорил он, болезненность просочилась в его взгляде. — Нет, не можешь. Знаешь, что бывает с теми, кто слишком много говорит? — прошептал он. — Им отрезают языки.

— Отпусти меня, псих, — прошипел мужчина, пытаясь вырваться.

— Я сказал: не можешь! — закричал Хаокин, его глаза яростно вспыхнули. Он сжал горло мужчины так, что потекла кровь. Потом колдун чуть успокоился, снова улыбнулся. — Так, что, вырвать твой ГРЯЗНЫЙ язычок?

— Ненормальный. Пусти меня. Я убью тебя, урод. Здесь же люди, что ты себе позволяешь!

— Оу, — дрожащим от смеха голосом произнес Хаокин. — Если я захочу, я башку тебе оторву перед всеми. Посмотри мне в глаза — они не врут.

Взгляд колдуна источал безумие, а сам он очаровательно улыбался.

— Но я хочу тебя кое о чем спросить, — продолжил Хаокин. — Ты ведь здесь давно живешь, всё знаешь. Где тут можно сыграть в карты по-настоящему, а не как в тех барах, где я был ночью?

Мужчина удивленно взглянул на него.

— ГОВОРИ! — закричал Хаокин.

— Есть в городе, — пролепетал мужчина. — Клуб... кажется, «Слепой верблюд». Там собираются, чтобы сыграть.

— Умничка. Скушай золотце! — Хаокин достал монетку и хотел положить бугаю в рот. — Ну же, — ласково проговорил он. — Открой ротик, — а потом опять закричал в бешенстве: — ДЕЛАЙ, КАК Я СКАЗАЛ. Я хочу, чтобы золотце оказалось у тебя в желудке. И оно окажется — так или иначе. Давай, пока я не вспорол тебе живот.

Хаокин заставил бугая проглотить монетку и отпустил. Мужчина тут же набросился на колдуна, но парень отшвырнул противника и побежал, насвистывая. На базаре Хаокин купил еду и пошел обратно к Марии и Нейтану, но по дороге снова встретил нищих детей. Он взглянул на них презрительно, медленно поставил пакет с продуктами на землю и скрылся.

Парень уже несколько дней жил у этой парочки и всё это время уговаривал их повеселиться с ним. Они быстро уговаривались и так же быстро приходили в негодность. Хаокину становилось скучно, и он снова обучал Виктора полезным навыкам. Но, к сожалению, мальчик пока не решался опробовать свои силы на местной шпане.

Одним вечером Хаокин сбежал в город, вернулся утром и снова встретил тех вечно голодных детей. Они окружили его. Хаокин присел и открыл сумку.

— Это арбалет, — сказал он, глядя на детей снизу вверх. — Оружие. Используют его для охоты. С устройством и ребенок справится. По крайней мере, с подобной моделькой я справлялся. Этот с зубчато-реечным механизмом. Штука дорогая. Не захотите использовать — продайте. Только просите больше, чем хотели бы получить. Это всё.

Таким образом прошло несколько дней. Хаокин мотался туда-сюда, придумывая очередные развлечения. То в покер поиграть, то в клубе подраться. Мария и Нейтан за это время несколько раз поссорились из-за него.

Хаокин понял, что настало время уходить. Они стояли в дверях.

— Будем рады встретиться еще! — Мария робко улыбнулась. В это время Виктор спустился с лестницы. Хаокин заметил синяк у него под глазом и усмехнулся.

— Я сомневаюсь в этом, — признался колдун. — И, кстати, я бы советовал больше не пускать домой малознакомых друзей. Вдруг они нелюди, скажем.

И он снова ушел.

IV

Тучи сгущались вокруг темного замка. Он располагался почти у самого обрыва и словно был насажен на острые скалы. Жизнь в крепости кипела, но свет в окнах сиял блекло. Вокруг замка постоянно что-то мельтешило: кто-то приходил, уходил, люди падали, жутко смеялись, кричали.

Хаокин добирался до крепости долго. И если в начале он сомневался, стоит ли ему заходить, то теперь не осталось выбора — не зря же тащился. И будь что будет. По пути Хаокин встречал разных чудовищ. Вдоль ручья гуляли оборотни. Один напоминал медведя, другой — лешего. О да, Вельзи всегда восторгался красотою уродливого. «Нет ничего прекрасней, чем быть оригиналом, — говорил он, — нет ничего ужасней, чем быть обыкновенным». Странная реальность пробивалась через поток мыслей Хаокина. Зверьки-гномы стаей донимали ведьмочку. Она смеялась и стреляла в них огнем. Старик-гоблин лежал на земле, точно мертвый, а рядом с ним парень флиртовал с фиолетовой девушкой.

Хаокин благополучно миновал охрану у ворот, спустился на пару ступеней и зашел в замок через отверстие, пробитое в скале.

Колдун сразу почуял запах паленой плоти, алкоголя, травы и блевотины. Жуткие ароматы, но Хаокин затрепетал — так пахла юность, так пахла опасность. От танцующей массы тел отдавало жаром. Повсюду сверкали огни... На столе зажигали полуголые нимфы, рядом с ними пристроился мощный кентавр. Кто-то притащил ежа, молодежь хотела его подпалить, а еж шипел от злости и выпячивал иголки. Прекрасная, как сама богиня, девушка с оленьими рогами стояла у бара. Редко где встретишь столько необычных существ. А уж тем более в Феверии. Повсюду дикий смех, и крики, и музыка. О! Какая здесь музыка! Алкоголь рекой льется. Ежа облили водкой, затем всё-таки подожгли... Загорелся. Тяжело протиснуться через толпу. Везде чьи-то руки, зады, рога, хвосты. Хаокин взобрался на столик и с улыбкой оглядел обитель монстров.

— Добро пожаловать в подземный рай! — восторженно произнес он.

Ему в руки свалилась обкуренная женщина и хотела поцеловать, а потом в изумлении прошептала: «Хаокин?» — и завопила на всю комнату: «Хаокин здесь!» Зал встретил новость бурно. Кто-то зааплодировал, кто-то попытался с другой части зала подойти к колдуну, чтобы набить морду. Девушки стащили Хаокина со стола. Впервые за долгое время можно было забыться с толпой. Он говорил с первым встречным, целовал первую встречную, стал самому себе первым встречным.

— Я обожаю дым сигарет, — произнес Хаокин в состоянии между сном и бодрствованием. Юноша сидел в красном кресле, пускал колечки и смотрел, как они исчезают. За стенами — музыка, голоса людей. А он здесь, в гостевой комнате, с ней.

— Да. — Девушка в белом платье стояла у окна и смотрела на грозовые тучи. Затем обернулась. Красные глаза, фиолетовые губы — вампирша, слегка полновата, но хороша. — Только я больше люблю трубку. — Она демонстративно взяла ее в рот. Ничего не ответил. — Хаокин, — позвала она его.

— Что? — Он устало перевел на девушку взгляд.

— Говорят, ты сильнейший колдун нашего времени.

— По крайней мере, я сильнее тех, кто говорит так, — он усмехнулся. Его клонило в сон. Глаза закрывались.

— И всё же?.. Я про тебя столько... слышала, а вот теперь вижу перед собой, а ты молчишь... Расскажи мне про себя что-нибудь. — Она говорила тихо, с придыханием. Хаокин не реагировал. — Столько слухов о тебе ходит, знаешь ли. Тебя давно не видели... Говорят, ты был в плену у синих плащей и.... они промыли тебе мозги. Но мне почему-то кажется, что ты был странным и до того. Безродный мальчишка явился в Академию и каким-то образом стал самым известным колдуном. И мне это нравится. Ты изменил правила игры: магия вновь стала развиваться как наука, а все, глядя на твою вседозволенность, почувствовали... свободу. Одна женщина убеждала меня, что это предвестники конца света, а ты сам дьявол. — Усмехнулась. — Что ты об этом думаешь? И как бы сам себя... охарактеризовал? Куда идешь?.. К чему стремишься?

Вампирша подошла к колдуну, поцеловала его в губы и села в другое кресло. Хаокин несколько оживился и посмотрел на нее.

— Может, мне нравится быть загадочным? Если я открою все свои тайны, мой образ в твоих глазах будет безоговорочно испорчен. Неужели ты этого хочешь?

— Возможно, — рассмеялась она, и Хаокин заметил острые вампирские зубки. Нет, Ифигения смеялась по-другому, по-другому... — Так всё же, кто ты: ангел или дьявол?

Хаокин улыбнулся.

— Как бы я ни хотел, дьявола нет и быть не может.

— Почему это? Кому тогда продают души? — Вампирша переложила ногу на ногу. Хаокин покосился на ее бедра.

— Демонам. Демон не дьявол. Он темная сущность, но не воплощение зла. И почему именно «продают»? Не всегда... Демоны часто вымогают души, обманывают. Ты подумай, до чего нужно довести человека, чтобы он отдал свою душу? Ломают они людей.

Вампирше понравилось, что она наконец смогла разговорить парня.

— Так ты бы не продал свою душу? — Она мило улыбнулась и испила фиолетовыми губками шампанское.

— Я этого не говорил. — Хаокин серьезно взглянул на девушку. Она отвела взгляд.

— Так, значит, у нас души кто угодно может отнять? Даже если мы ничего не сделали? — спросила вампирша спустя время.

— Ну, всякое случается. Если ты соблюдаешь правила, скорее всего, душу твою не заберут. Нельзя брать у незнакомцев вещи, которые они тебе суют, опасно называть свое имя при странных обстоятельствах, опасно соглашаться на подозрительные сделки. С помощью этого демоны отбирали души.

Они снова замолчали. И Хаокин уже будто начал засыпать.

— Кстати, — сказала вампирша. — Ты так и не ответил на мой вопрос.

— Какой? — Хаокин от неожиданности вздрогнул.

— Что ты такое и чего хочешь ты? Каковы цели твои?

— А ты как думаешь?

— Хм. А что я могу знать? Я уже говорила. После смерти ты невесты исчез. Сторонники Ифигении могли бы лишить тебя всего, но ты их опередил и сам всё это отдал, стал изгоем... И синие плащи...

— Так ты ведь и так всё знаешь, зачем еще спрашивать? — агрессивно произнес Хаокин.

— Мне интересно, идешь ли ты потому, что у тебя есть ноги, или же потому, что впереди видишь цель? И какая она: саморазрушающая или самостроящая?

Хаокин с любопытством начал рассматривать вампиршу. Не выглядела она, как человек, который спросил бы такое.

— Моя жизнь так же бессмысленна, как и жизни других, — ответил он. — Ты думаешь, что спрашиваешь меня об одном, но задаешь нерешимые вопросы вселенной. О жизни, о смерти. Не могу сказать тебе, зачем пришел сюда, зачем вообще иду и всё такое. А кто может? Да и не всё ли равно? Ты идешь, пока у тебя есть ноги. Пока идешь, дышишь, можешь курить. Есть дым, есть вино — есть жизнь. И больше ничего не нужно.

Хаокин пытался уловить взгляд вампирши. А она красиво пила шампанское и не смотрела на парня.

— Не хочешь выпить со мной? — Девушка протянула ему бутылку.

— Так это будет так? — ответил он, не отрывая от нее глаз. — Нет, спасибо.

Вампирша присела к парню на колени.

— Ты точно не хочешь выпить... со мной? — произнесла она, водя бокалом перед его губами.

— А ты точно этого хочешь? — Хаокин сверкнул ярко-зелеными глазами. Вампирша вновь села в свое кресло, замолчала. Хаокин был не в настроении. Даже не курил.

— Ты говорил, что дьявола нет, — произнесла она спустя время так же сладко, — а вот демоны существуют. Странно. Какова же твоя религия? Во что же ты тогда веришь?

— Наверное, только в любовь, — был его ответ. Глаза девушки сверкнули.

— Неужели? — Вампирша снова подкралась к Хаокину, начала массажировать его спину. — Как же это? Вера в любовь? Нет такой веры.

— Есть, — ответил Хаокин. Плечи его были напряжены.

— Это не ответ, — прошептала вампирша ему на ухо. Мурашки пробежались по его спине.

— Я не видел богов и загробных миров, — он несколько отстранился, — но я видел любовь. Я испытывал ее.

— Хорошо, — прошептала вампирша гипнотизирующим голоском. — Мы все любили. Но разве этого достаточно, чтобы назвать любовь верой? Вере нужно что-то еще. Скажем, обряды.

— Приносить завтрак в постель, — улыбнулся Хаокин и посмотрел на вампиршу. Глаза ее заискрились, а руки сильнее впились в его плечи. Парень вздрогнул, а затем расслабился и прикрыл глаза.

— Жертвоприношение, — продолжала вампирша шептать ему на ухо.

— Любовь — это сплошное жертвоприношение, — он вздохнул, чувствуя, как разгорается.

— Божество, — произнесла она сладко-пресладко, чуть ли не целуя его в ухо.

— Для мужчин вы все богини, — промурлыкал он, забывшись. Потом внезапно его пробил холод. Парень открыл глаза.

— Легенда...

— Есть одна! — Хаокин вскочил с кресла.

Вампирша быстро сориентировалась.

— Так рассказывай! — воскликнула она и уселась на подоконник.

— Нет. Ты заскучаешь.

— Не буду. А если уж так случиться, можешь вбить мне кол в сердце. — Вампирша сверкнула красными глазами. — Рассказывай. Мне становиться скучно, а умирать от скуки — самое печальное в жизни, особенно когда она вечна.

— Хорошо-о-о, — протянул Хаокин и усмехнулся. — В общем, это случилось во времена, когда наш мир только зарождался, когда появлялись первые птицы, звери и первые люди — Первый Мужчина и Первая Женщина. И всё было бы прекрасно у них, но Первая Женщина погибла — случайно, оставив супруга одного. Он не мог смириться с ее смертью, ведь жена была для него всем. — Пауза. — Так бы и погиб род человеческий, не успев начаться, но о трагедии узнала Богиня. Она спустилась на землю и спросила у Первого Мужчины, что случилось.

— Что случилось, — как эхо пропела вампирша. Хаокин улыбнулся.

— Он поведал ей о своей беде. Богиня выслушала его, пожалела, но сказала, что ничего не может поделать. Не в ее власти воскрешать умерших. То, что превратилось в прах, не оживет, как бы сильно ты этого не хотел. — Хаокин на миг замолчал. — Но Богиня пообещала Первому Мужчине, — продолжил парень, — что навестит его завтра. И она пришла на следующий день, и на следующий... Богиня ходила каждый вечер к Мужчине и привязалась к нему. Ей было слишком одиноко с богами и слишком хорошо с человеком. Мужчина был смертен и знал это, и, возможно, поэтому казался таким смелым. Каждый день он выходил на охоту и попадал просто в невероятные истории. Я уже не помню их, если честно. Он мог заставить Богиню даже смеяться. И она не понимала, как он такой счастливый и веселый, если знает, что умрет. А еще ее очень смешило, как Первый Мужчина привирал ей. Ведь эта Богиня была Богиней коварства. А Первый Мужчина не знал, кто она такая... Поэтому, видимо, и влюбился. Он решил во что бы то ни стало завоевать Богиню. Он совершал подвиги ради нее как женщины, а она принимала их как должное поклонение богине. Он ухаживал за ней, а она думала, что он шутит. В общем, однажды Первому Мужчине это надоело. Они сильно поссорились. Богиня в гневе открыла свое истинное лицо. «Я Богиня, а ты жалкий смертный!» — вскричала она.

— Богиня, жалкий смертный, — передразнила вампирша. Они оба засмеялись.

— Мужчина испугался и больше не пытался быть с ней. Ведь кто он такой, чтобы быть достойным Богини? Сама же она ушла и долго думала. В конце концов, поглядев на пантеон с отвращением, Богиня поняла, что просто больше не может жить без этого жалкого человечишки. Богиня спустилась на землю и больше не поднималась на небеса. Она отдала свою божественность, бессмертие и всё, что у нее было, ради любви, — завершил Хаокин. — Женщины... прекрасные потомки Богини, они такие. Всё отдадут ради тех, кого любят.

— Да. Это похоже на легенду, на которой строится вера.

— Наверное. Мне тоже нравится. Особенно то, что та Богиня была Богиней коварства. Показывает сущность женщин. То есть не совсем... Я обычно не люблю, когда мне врут мужчины. Но женщины... Их ложь обладает шармом.

— Неужели? И значит, тебе нравятся коварные обманщицы?

— Обожаю таких. — Хаокин ухмыльнулся, оголив клыки.

— Может, мне тогда тоже обмануть тебя?

— Ха. Ты ведь это уже делаешь.

Среди вампиров и гномов, нимф и гоблинов он казался самым странным и чужеродным созданием. Аристократически бледная кожа, черные волосы с пробором посередине, почти невидимые губы и детские глаза, в которых таилась необычайная грусть. Внешне хозяин замка был не красавцем, но он сиял в глазах других, и другие виделись ничтожными в его глазах.

Окруженный прекрасными девушками, Вельзи возвышался над всеми на высоком фиолетовом кресле. В клетке возле него лежал саблезубый монстр — что-то с головой тигра вперемежку с крокодилом, с мощными крыльями и ядовитыми шипами. Свесив ноги с подлокотника, Вельзи смотрел на гостей скучающе. Это была не первая подобная встреча, и, честно говоря, он пресытился. Пресытился, наверно, всем, чем только можно. Но внезапно молодой человек ощутил в зале перемену и произнес как будто в пустоту:

— Что ж. Не ожидал тебя сегодня увидеть. Я, конечно, не всегда рад старым друзьям, особенно одноклассникам. Но ты пока не раздражаешь. Так что здравствуй, Хаокин. Какими судьбами?

— Привет, Вельзи. — Хаокин вышел из толпы и притворно улыбнулся. — Да, знаешь, чертовые розовые слоники привели.

— Неужели снова слоники? — Хозяин замка наконец соизволил взглянуть на собеседника. Глаза Вельзи были серыми, а вокруг зрачков сияли золотые обода. Парни пересеклись взглядами. В Хаокине кипела злость, Вельзи же был заинтересован.

Все гости замерли, понимая — что-то не так.

— Да. — Хаокин стал расхаживать по залу. Хозяин замка не отрывал от него взгляда. — Куда же без них? Некоторые вещи не меняются. Даже обидно. Я ведь пришел, думая — а вдруг ты хоть что-то осознал... Но ты, как погляжу, всё строишь из себя... Кого? Бога? Расселся здесь на троне, кракозябру рядом посадил. Короны только не хватает. И по обыкновению учишь всех, как жить. Анастейша, твой маленький подосланный шпион, рассказала, что ты приказал ей сделать со мной. В зависимости от моих ответов. Ответы? Серьезно? «Если у вас больше А, вы склонны к самобичеванию и пора задуматься о самоубийстве. Если Б, вы конченый, и вас нужно отравить». Как был эгоистичной мразью, так ей и остался. А еще считаешь себя образчиком человека. Нелепо. Меня это раздражает. Ты ведь заменил настоящую любовь на вот этих девчонок, друзей на их всех. — Хаокин взглядом обвел гостей. — А он вас презирает, кстати. Да, и, как погляжу, тебе уже самому надоело устраивать выставки, эти шоу талантов и уродов. Я зря пришел. Ты неисправим.

— Обожаю твое чувство юмора, — сказал Вельзи, а потом прошептал девушке: — У него его нет. — Снова обратился к Хаокину: — Сразу начинаешь с оскорблений, да? Конечно, слабые всегда так делают: обвиняют других в своих неудачах, выискивают в них недостатки. А где же твоя великая любовь, друзья, деньги, твое дело? Всю жизнь поставил под откос после смерти какой-то женщины! И не обвиняй меня. Я предупреждал тебя еще до того, как ты с ней закрутил, но ты меня не слушал и получил, что имеешь. Обычно у меня нет времени на таких, как ты. То есть я не считаю важным уничтожать то, что само выбирает саморазрушающие цели. — Хаокин усмехнулся. — Веришь или нет, но мне почему-то казалось, что ты либо все-таки повесился, либо до сих пор страдаешь по ней и бухой лежишь в канаве. А ты, оказывается, сюда смог выползти из канавы. Браво! И даже почти не пьяный, не считая... Ты ведь обкурился, да? Как жалкий никчемный наркоман. Но, раз ты мне все-таки друг, я о тебе думаю. Мне интересно, когда ты наконец сдохнешь. Я в тебе разочаровался, признаюсь. Ты стал похож на насекомое. Гадкое, жалкое, раздражающее существо. Его все давят, давят и всё почему-то не прикончат.

— Узнаю лучшего друга. — Хаокин широко улыбнулся. — Ты знаешь, насекомых принято считать правителями планеты. Ведь они — самая огромная, многомиллиардная армия, с которой человечеству не справиться.

— Оу. Я сейчас вспоминаю все моменты, когда мог тебе кишки вспороть. Помнишь, резню на нашем выпускном? Я уже тогда знал: попадешь в руки к Ифигении, и ничего путного не выйдет. Почему я тебя тогда не прикончил? И что мне мешает это сделать теперь?

— Лень?

— Здесь триста человек охраны. Стоит мне лишь щелкнуть пальцем — они разорвут тебя.

— Сомневаюсь. Скорее я поотрываю им ноги, и они присоединятся к твоему цирку уродов.

Вельзи усмехнулся. Впервые за весь вечер ему не было скучно. И людей это пугало. Странное настроение витало в воздухе, и настрой хозяина прочувствовали его подчиненные. Какой-то мужик попытался напасть на Хаокина, и был тут же обезврежен им.

— Какая жалость, ты убил моего садовника! — произнес Вельзи, позевывая.

— Тебе не нужен садовник, вокруг тебя на километр всё умирает и гниет.

— А. Как тебе Анастейша? — вдруг спросил Вельзи. Ему все-таки любопытно было, что случилось с посланным агентом.

— Милая, не так умна, как думает, но отлично выучивает текст. Знаешь, когда красавица начинает говорить твоими фразочками, это жутковато. Будто смотришь на маску, а под ней прячешься ты. А я ведь с ней целовался. Фу! — Вельзи закатил глаза. — Ты бы как-нибудь в следующий раз перефразировал вопросы. И за отравление спасибо! От души. Я ее из окна выкинул. Она еще не рассказывала?

— Предсказуемо. — Вельзи спустил ноги на пол. — Ты такой предсказуемый! Западаешь на каждую встречную юбку. Ты ведь хорошо читаешь людей, но всё равно подпускаешь к себе всякую мразь. Даже не мог убить тупую девчонку, посланную тебя же отравить. Ничтожество... — Вельзи несколько успокоился и прилег на кресло. — Впрочем, чего я еще ожидал? Может, что ты переживешь смерть Ифигении и снова будет как раньше? Я бы был тогда совсем идиотом. Я знаю, что ты слаб. И яд, яд — самое то для слабого человека, который не может даже отважится на самоубийство. Вот я и решил помочь лучшему другу. По старой памяти, так сказать.

— Да уж, — коротко произнес Хаокин. — Лавру ты тоже захочешь отравить при встрече? Она тоже для тебя недостаточно хороша?

— Не приплетай это, — сказал Вельзи. — Не надо.

— А ты не думал, что всё наоборот? — крикнул Хаокин. — Что для тебя все убоги, потому что ты — убогий. Твои идеи извращены, а ты этого не видишь. Я слышал, чем ты занимаешься — торгуешь душами. Почему? — Он сжал кулак. — Говорят, убить тебя теперь нельзя. Ради этого всё затевалось? Что еще входит в твои ежедневные занятия? Приносить в жертву младенцев? Или в полнолуние выпивать кровь девственниц? А все те художники, чьими картинами наполнены твои галереи, все те поэты и музыканты тоже обязаны продать душу, чтобы только доказать: «Мы достойны Вельзи»?

Молчание.

— Ты должен умереть, Хаокин, — произнес наконец друг.

— Ну попробуй меня убить.

Вельзи сорвался на товарища с огненной волной. Люди в панике разбежались в стороны. Хаокин сдержал удар, но врезался в стену. С тела его стекал пот ручьем, костяшки пальцев почернели. Вельзи начал обращаться в подобие монстра, что сидел у него в клетке. Хаокина это разозлило. Он достал колбочку из сумки и выпил ее содержимое. Глаза колдуна пожелтели, зрачок сузился, изо рта показался тонкий язык. Он становился змееподобным существом.

И два монстра схлестнулись в бою. Они швыряли друг друга в стены и через этажи. Гости в панике бежали. Затем Хаокин и Вельзи вылетели из крепости, и сражение продолжилось в пустоши.

Люди наблюдали за ними. Даже издалека были видны столбы огня и воды. Начался ливень. Сражающиеся насылали друг на друга молнии, земля рушилась под ними, острые куски камня врезались в их панцири. Как маг Вельзи был сильнее. Хаокин решил схитрить: обратился в человека, выхватил клинок, чтобы ударить друга в глаз, но промахнулся. Вельзи с силой откинул его. Хаокин спиной проскользнул по мокрому каменному выступу и врезался в скалу.

— А я уже стал забывать, почему, несмотря на бездарность, тебя считают одним из лучших колдунов. Больно хитрый! — проорало чудище, приближаясь к своей жертве, которая всё еще не могла прийти в себя.

— А когда-то ты меня... гением называл.

Вельзи усмехнулся.

— Так по зельеварению же, а не...

Хаокин попытался снова обратиться, но друг сбил его с ног. Хаокину удалось только сделать свои руки крыльями. Он взлетел в воздух и набросился на друга.

— Думаешь, сможешь меня убить? — закричал Вельзи. — Дуралей, сам же сказал: я работаю на демона и умереть не смогу.

Хаокина это взбесило.

— Нет. Смерть — слишком просто. А ты еще пострадаешь, урод.

После ожесточенной борьбы колдуны выдохлись и приняли свои естественные облики. Вельзи стал загонять Хаокина в угол дымом и пламенем.

— А ведь ты до сих пор боишься его? Признайся! — Вельзи, сокрытый огненной завесой, снова шел на друга. — Столько лет прошло, а ты всё не можешь побороть свой страх. Скажи, что ты ощущаешь рядом с пламенем? Ужас? Тебе хочется бежать скорее. Беспомощность? Страх доходит до безумия, ты начинаешь задыхаться и не видишь ничего вокруг.

Хаокин пятился, не замечая, что загоняет себя в угол. Парень не мог прямо смотреть на Вельзи (между ними горело пламя) и уже и правда начал задыхаться. Этот урод продолжал что-то орать, но голос его сливался с галлюцинацией — в голове Хаокина кричали. Внезапно Вельзи выскочил из огня и ударил товарища по голове камнем. Хаокин свалился в сторону, стал отползать от противника. Одежда прекрасного хозяина замка намокла и измаралась, всё тело было в царапинах и синяках, но в глазах теперь жила ненависть.

У Хаокина кружилась голова, и он никак не мог встать на ноги. Вельзи окружил товарища пламенем. От дыма слезились глаза, и невозможно дышать. Он снова чувствовал жар и слышал крик безумия в голове. Внезапно Хаокин увидел клинок у Вельзи. Все-таки решил убить... Внезапная вспышка злости одолела Хаокина. Глаза его засверкали сумасшествием, он забыл про боль, страх и набросился на растерявшегося друга. Хаокин в бешенстве ударял противника в лицо кулаками и кричал, как ненормальный. Всё тело тряслось от злости.

...Тьма. Он очнулся, а вокруг тьма. Ничего не видно. Он лежит. Только где? Пытается встать и упирается головой во что-то. Кажется, это... крышка гроба. Он начинает стучать, метаться, рвет свой рукав и поджигает его. Да. Гроб. Вельзи в ужасе замер, нервы сдали. Крик.

А Хаокин наверху заканчивал закапывать яму, напевая что-то веселое.

— Как хорошо на свете жить, жить вот сейчас вот и не тужить.

Колдун подсадил на могилу цветы-блоки. Возможно, Вельзи пробьет их, но кто знает. Так ему и надо. Наконец он отбросил лопату и с удовольствием посмотрел на проделанную работу.

— Это гениально, Хаокин, — сказал он сам себе.

— Да нет, что вы. Я ведь даже не старался. Да и врагом он был не очень сильным, — ответил Хаокин уже другим голосом.

— Нет, нет. Вы божественно поступили. Ну что, Вельзи, говоришь, умереть не можешь? Посмотрим, как будешь служить демону оттуда! Все-таки это очень милосердно с вашей стороны. Лучше бы с врагом никто не поступил. Пощадить его, оставить жить. Ненадолго.

— Нет, что вы. Я бы не смог его убить. Он же бессмертный! Он сам сказал. — Хаокин рассмеялся.

— Вы просто не смогли убить его, — спросил он серьезно, — своего лучшего друга?

— Это упрек?

— Так! Пора перестать говорить сам с собой. Это признак сумасшествия.

— Да, вы правы.

Хаокин замолчал и почти с ужасом уставился на могилу. Ксандр Атталь, родился... умер... Любящий сын... брат. И еще три надгробия рядом: Альт Атталь, Джоуи Атталь и Элеонора Атталь...

— Прости, что убил тебя, Ксандр, — сказал Хаокин и взглянул на могилу девочки. — Мне жаль.

Сердце плавилось от боли, по щеке вдруг скатилась слеза. Такая холодная, что парень вздрогнул, тут же вытер ее и поспешил удалиться с кладбища. Пока он здесь, вполне можно навестить Атталей.