Глава XIII
Ни в какой магазин мы не пошли. Да о каком магазине я думаю, гори огнём это место!
Я не знаю сколько пролежала в том сыром гроте, пока меня не оторвал от камня за плечи местный полицейский, светивший в лицо тонким лучом нагрудного фонарика.
– Она в шоке. – Заключил он.
Нас с Эриком посадили в полицейскую машину как двух настоящих преступников и с сиреной отвезли в участок.
Здание местной полиции представляло собой двухэтажное деревянное сооружение с обшарпанными стенами. Внутри были противные, липнущие к подошвам кроссовок полы из мягкого ламината.
Мне хотелось домой. Выпить горячего чаю.
Нас долго допрашивали. Сначала – по одному, потом – вместе.
Полицейский «благоухал» рыбой и был похож на неё. Грузный, с выпученными глазами, огромной нижней губой и грушевидной лысой головой, усеянной струпьями, словно чешуей.
– Ты видела женщину на камнях? – в третий раз уточнил он, сверля меня скептическим взглядом.
– Да! Я же сказала! Я не видела, как Вуйчек упал, но видела женщину, танцующую на другой стороне пещеры!
– А ты её не видел?
– Нет. – Голос Эрика звучит почти фальцетом.
Опять из меня делают дуру. Я с укором смотрю на него.
– А случайно ли старик упал? – вслух приходит мне мысль.
Полицейский смотрит то на меня, то на Эрика, и как только он открывает рот, Эрик перехватывает эстафету.
– Я ничего не делал! Ты совсем? Я тоже смотрел на фреску! Старик напился, поскользнулся и свалился! Вот и вся история.
– Так, дети, мне всё ясно. Снятие показаний окончено. Я отвезу вас домой.
Когда мы подъезжаем к коттеджу, и, меня чуть ли не выворачивает наизнанку от рыбной вони в салоне, Эрик вдруг с интересом спрашивает:
– А от Вуйчека что-то осталось?
Инспектор хохочет с булькающим звуком:
– Почти ничего. Акула постаралась урвать все лакомые кусочки.
Я фыркаю и, как только машина останавливается, буквально выскакиваю из неё. Свежий воздух обдаёт меня живительной волной.
– Когда ваши родители вернутся из отпуска, пусть сразу же отправляются в участок, – говорит полицейский и даёт по газам.
Я смотрю на уезжающее во тьму ночи авто, затем перевожу взгляд на Эрика и пугаюсь. Он снова смотрит на меня как на заклятого врага.
– Тварь! – Эрик подскакивает ко мне и толкает в плечо. – Ты подставить меня решила?!
– Я и не думала, просто...
– Ты никогда не думаешь! Что с тобой ни делай: ты так и будешь чуханкой! Я-то решил, что с тобой можно поладить, но нет...
– Да пошёл ты!
Я толкаю его в ответ и убегаю в дом.
Сейчас мне меньше всего хочется выяснять отношения со слизняком.
Перед глазами всё еще стоит картина, как останки Вуйчека выуживают из воды сетью. Его разорванный синий костюм, ставший чёрным от влаги и перемешанный с кусками белой плоти, теперь будет долго сниться мне в кошмарах. И что меня дёрнуло посмотреть туда, когда инспектор выводил нас из грота?
***
– Какой ужас! Ли, мне очень жаль, что тебе пришлось такое увидеть!
Мама зашла в мою комнату, устало сбросив с плеча сумку.
Она и Михаил только что вернулись из отпуска и сразу же направились в участок. Как и требовал полицейский.
Смерть Вуйчека признали несчастным случаем. Кто бы сомневался.
Мама совместно со своим ненаглядным провели беседу с нами, чтобы мы не ходили там, где нас не просят и не придумывали небылицы про ритуальные танцы. Последнее касалось исключительно меня.
Мама рассказала мне про разговор с инспектором и про то, что ей показали фото старика сразу после смерти. Даже она, медик, была в шоке.
– Врагу не пожелаешь быть съеденным хищником. – Мама поёжилась. – Михаил взял на себя расходы по кремации несчастного. Его уже хотели хоронить в общей могиле для неустановленных людей.
– К чему такая щедрость? И почему для неустановленных?
– Когда человека не забирают из морга родственники, его хоронят в общей траншее без памятника. – Мама осеклась. – Зачем тебе это знать? Недостаточно ужасов пришлось на тебя за последнее время?
Мы замолчали. Было тоскливо.
– Эрику очень плохо от произошедшего. Не хочет выходить из комнаты.
– Мне плевать на Эрика.
– Лиля. Подойди сюда.
Я встала из-за компьютерного стола и села рядом с мамой. Она улыбнулась и взяла меня за руку.
Странно, что за любовь в ней проснулась? Кому-то нужно было умереть, чтобы она отлипла от Михаила и обратила на меня внимание?
– Послезавтра твой день рождения.
– Ты всё равно сказала, что я недостойна праздника.
Мама закатила глаза и засмеялась.
– Не будь такой злюкой! Я тогда так переживала, что с тобой что-то случилось. А ты, оказывается, налаживала свою личную жизнь с Яном.
Она заговорщически подмигнула, а я цокнула языком.
– Так уж и быть – устроим пирушку! Закажем огромный торт «Наполеон» и наедимся до отвала!
– И шашлык! Пожалуйста, я не могу видеть рыбу!
– Будет тебе настоящая сочная свиная мякоть! – мама вдруг обняла меня и внимательно смерила взглядом. – Мы в последнее время только ссоримся, а я не хотела, что бы всё было так, когда мы переедем в этот шикарный дом.
– Часто бывает не так, как себе представляешь.
– Ну какая ты уже взрослая и умная!
– Поумнее Эрика.
Я хотела сказать «тебя», но в последний момент передумала. Это было бы слишком.
– А знаешь, так и быть. Пригласи кого-то одного. Яна?
– А Алеся с Олегом в пролёте?
– Я думала, что тебе хочется побыть с ним наедине.
– Ой, отстань! Так и скажи: Михаил против, чтобы мои друзья, «люди второго сорта», посещали его резиденцию. Не дай бог станут скакать как обезьяны и что-нибудь сломают!
– Ты видимо забыла про гардину, упавшую на телевизор в том году?
Мы засмеялись. Олег перебрал и, падая, зацепился за штору, повалив всю конструкцию на новый телевизор, безнадёжно разбив его. Я думала, что мама меня убьёт.
Я задумалась, а стоит ли мне сейчас раскрыть секрет Михаила? Как только мама вернулась, я думала объявить ей об этом немедленно. Но сейчас мы так хорошо говорили. Эта правда опять всё испортит.
Будь что будет.
– Мам, помнишь ту женщину на парковке?
Увидев в её накрашенных глазах вопрос, я нетерпеливо протараторила:
– Ту, что обвинила Михаила в неудачной операции.
– А... да, и что? Зачем ты о ней вспомнила? – мама заморгала.
– У Яна есть друг в Госпотребнадзоре. Мы навели справки. И вот.
Я подвела маму к монитору и включила скрины базы данных, заботливо переданные мне по мессенджеру Яном.
– И...?
– Ты не видишь? Диплом твоего мужа поддельный!
Мама села в кресло, непонимающе посмотрела сначала на меня, потом – на фото, и через несколько секунд истерично хохотнула.
– Ну, это бред, Лиля. В самом деле. А как... Как он оперировал?
– Что именно «бред»? Ты же видишь, что это – подлинная проверка.
– Вижу. Но он – практикующий врач!
– Ты ему ассистировала?
– Ни разу.
Мама будто пришла в себя.
На мгновение она стала растерянной и несчастной. Мне даже стало её жалко.
– Ма...
– Лиля, не надо меня жалеть!
Мать поднялась, поправила юбку и, выпрямившись, снова стала собой.
– Не говори никому. Слышишь! Я сама спрошу Михаила. Этому должно быть объяснение!
Я раздражённо зарычала. Ну какая же она тупоголовая курица!
– Да и поищи новостные сводки. Твоего мужа штрафовали за смерть пациентки.
– Этого не может быть!
Мама выскочила из комнаты, а я упала лицом в подушку и заорала, что есть мочи. Сдавленный крик звучал жутким рёвом.
Всё безнадежно!