4.
– Доброе утро, Лисенок, – ласково говорит мама, поглаживая меня по голове. – Прости, на самом деле уже обед, и ты мне нужна.
– М-м-м… Пять минут, мам… – сонно бормочу я. – Уже встаю.
Переворачиваюсь на спину, разминая затекшие мышцы.
– Милая, ты что, плакала?
Закрываю руками глаза. Боюсь представить, на кого я похожа.
– Нет. Наверное, опухла от газировки.
– София, я же не слепая. Вчера ты вернулась раньше и была расстроена, а сейчас это. Что-то случилось? Тебя кто-то обидел?
– Нет, – мотаю головой, словно это поможет уверить маму в правдивости слов. – У меня же переходный возраст. Пройдет.
– Хочешь поговорить об этом?
– Не очень. Сама справлюсь.
– Я в этом не сомневаюсь, Лисенок, но все-таки… Если тебе будет нужен совет или захочешь обсудить что-то, я всегда рядом и всегда буду на твоей стороне.
– Знаю, мам, – отвечаю, слабо улыбаясь.
– Хорошо, – вздыхает она, поднимаясь на ноги. – Умывайся и приходи на кухню. Отец наконец-то крепко заснул, отлипнув от компьютера. Похоже, закончил проект. Порадуем его вкусным ужином?
– Конечно.
Время, проведенное на кухне с мамой, пролетает незаметно, но после плотного семейного ужина я снова вспоминаю о своей проблеме. Нужно поговорить с ними. Не хочу мучиться догадками. Сажусь на кровать и беру в руки телефон. С одной стороны, я уже так сильно соскучилась по Винни, что хочется написать ему, а с другой… Проще спросить у Кейтлин, она точно поймет меня правильно.
Захожу в чат сообщений, и последним висит мое, отправленное вчера, о том, что я дома и все хорошо. Оно так и осталось без ответа. Смотрю на дисплей еще несколько мгновений, размышляя о вчерашней ситуации, и вдруг вижу новое сообщение от подруги. Она меня будто чувствует.
Кейт: «Приветик, София. Давай встретимся сегодня на нашем месте? Нужно поговорить насчет вчерашнего *смайлики-ангелочки*»
Сердце бьется так часто, что, кажется, может выпрыгнуть из груди.
София: «Привет. Конечно, буду там через пятнадцать минут *подмигивающий смайлик*»
Не помню, чтобы я хоть раз волновалась перед встречей с Кейтлин. Мы знакомы с первого класса и с тех пор были почти как сестры. Никаких секретов и тайн, только поддержка, веселье и настоящая дружба. Все горести и переживания пополам, радость и счастье тоже. Если одной хорошо, вторая улыбается. Если плохо – плачет рядом. Помню, как меня укусила собака в шестом классе. Глупая история. Я ела пирожок, а маленькая дворняжка, видимо, обиделась на то, что ей не досталось. Кейт, когда увидела следы зубов, ревела громче, чем я.
Подхожу к скамейке. Кейтлин уже на месте. Сидит, уставившись в телефон, и бегло тарабанит пальцами по экрану. Останавливаюсь перед ней, она убирает мобильник в сумочку, закрепленную на поясе, но не спешит поднимать взгляд.
Первый тревожный звоночек.
– Привет, – говорю я, сжимая руки в замок.
– Привет, София … – печально вздыхает она.
– Что случилось?
– Я… Мне нужно кое-что тебе рассказать…
На дрожащих ногах подхожу к лавочке и сажусь рядом. Вина в ее голосе и грусть на лице – второй тревожный звоночек.
Не может быть… Нет! Я не хочу в это верить!
– Ну так рассказывай… – тихо произношу я, глядя в землю.
Она молчит. Долго. Слишком долго. Слышу, как стучит сердце. Все медленнее и медленнее. Вот-вот остановится, и я упаду замертво. Озвучиваю убийственную правду, сама нажимая на курок пистолета, что прижат к моему виску:
– Тебе нравится Кот?
– Я не хотела, София. Прости меня. Я… Я собиралась помочь, честно. Пыталась выведать у него о чувствах к тебе, узнать, есть ли шанс раскрыть их по-новому, но…
Поворачиваюсь и вижу слезы на ее щеках и приоткрытые в рваном дыхании губы. Я же на удивление спокойна. Чувствую себя пустой могилой и жду, когда Кейтлин продолжит рассказ.
– Он начал проявлять ко мне интерес.
Выстрел в упор.
Сердце замирает, глотая пулю.
– Я говорила ему, чтобы он забыл об этом, что мы друзья. Я даже сказала, что подозреваю о твоих чувствах и он должен посмотреть на тебя внимательнее, но…
Снова заминка, чтобы я в полной мере смогла ощутить всю боль поражения. Не могу сделать вдох, токсичный газ обиды разрывает легкие.
– Винни… – говорит Кейтлин, хлюпая носом.
Она никогда не называла его по имени. Только Кот. А теперь… Винни …
– Винни сказал, что относится к тебе только по-дружески. А вчера, я не знаю… Я ужасна. Но, София, ты сама сказала, что хочешь все закончить… А он… Мы… Я не знаю! София, прости меня! Пожалуйста! Я не хотела! Но это стало так трудно контролировать, когда я узнала его ближе…
Еще одна пуля.
Понимаю, о чем она. Сама чувствую к
Винни то же самое, но между нами есть разница. Ее чувства взаимны. Они могут расцвести и принести им обоим счастье. А я… Это зернышко не проросло. Кто в этом виноват? Точно не Винни. Я прятала его слишком долго, и оно умерло без солнечного света.
– София? – тихо зовет Кейтлин, касаясь моего плеча.
Смотрю в светлые, полные слез и раскаяния глаза подруги. Это я виновата. Всех запутала. Не хочу, чтобы ей было больно. Не хочу, чтобы она плакала и мучилась из-за меня.
– Почему ты сразу мне не сказала?
– Мне было страшно. Я не хотела расстраивать тебя. Думала, все как-нибудь решится.
Короткий звук – сигнал сообщения из ее сумки.
– Это он?
– Да, наверное. Он тоже волнуется за тебя. Не хочет терять вашу дружбу.
– Ты сказала ему о моих чувствах?
– Нет! Я сказала, что догадываюсь, но не уверена! Я…София …
Новая волна слез накрывает Кейтлин, а у меня они словно все исчезли. Высохли. Я думала, разбитое сердце – это адски больно. Что не смогу сдержать криков и слез, но… Чувствую только, как холодная рука пронзает кожу в районе груди, хватает и сжимает нашпигованное пулями сердце до тех пор, пока оно не превращается в пыль.
И все…
Больше ничего нет…
– Кейтлин, эй! Прекрати, слышишь? Никто не умер. Ничего страшного не случилось. Ты нравишься ему, он тебе… Значит, так суждено. Это чувства, я не могу винить тебя за них.
Она отнимает ладони от лица и хлопает мокрыми слипшимися ресницами:
– Правда?
– Да.
– И ты была бы не против, если…
Пытаюсь поймать положение в пространстве, но, кажется, плыву где-то под водой. Что я сейчас должна чувствовать? Где все эмоции?
– Это решать не мне, – отвечаю приглушенно.
– Но ты наша подруга.
– Так и есть. Было и будет. Это не изменилось.
– София!
Кейтлин бросается мне на шею, крепко обнимая. Глажу ее по спине и волосам, унимая дрожь.
– Ты самая лучшая подруга на свете.
Бах!
Третий выстрел насквозь пробивает пустую грудную клетку.
Уже не важно, у кого в руках пистолет.
Кейтлин …
Винни …
Я сама…
Уверена, что поступаю правильно. Они мои лучшие друзья. Запретить им быть вместе только из-за эгоизма? И кому станет легче? Не мне. Я желаю им лучшего. Пусть они будут счастливы рядом друг с другом.
А я…
А я не знаю…
Как-нибудь переживу.
Кейтлин успокаивается спустя несколько минут.
– София … – говорит она, пытаясь поймать мой взгляд, но я смотрю сквозь нее. – София!
– Да?
– Тебе стоит поговорить и с Винни тоже.
Туман из головы не уходит, наверное, организм выплеснул в кровь естественное обезболивающее, спасая меня от внутренней агонии.
– Что? – спокойно переспрашиваю я.
– Он волнуется не меньше меня. Переживает. Думаю, ему бы тоже хотелось услышать от тебя слова поддержки. Винни так сильно дорожит вашей дружбой, что не знает, как к тебе подступиться, чтобы ничего не разрушить.
Дорожит нашей дружбой?
Дружбой, да?
Ненавижу это слово.
– Я позвоню ему сегодня и…
– Зачем? Мы собирались встретиться, он уже где-то неподалеку. Сейчас я ему напишу.
Попадаю в медленную зону. Хочу остановить Кейтлин, но вместо этого лишь беспомощно наблюдаю за ее действиями, чувствуя невыносимую тяжесть собственного тела. Кейт встает и берет меня за руку.
– Он в сквере, идем?
Киваю. Если и ломать кости, то все разом, чтобы не растягивать боль.
Кейт ведет меня за собой, я едва переставляю ноги, но она не замечает этого или делает вид, что не замечает. Она болтает о чем-то, пытаясь меня отвлечь, но я не слышу слов. Ее голос – белый шум. Минуем дворы и подходим к пешеходному переходу. Впереди сквер. Руки горят и потеют. Делаю крошечный шаг назад.
Не могу…
Кейтлин сжимает мою ладонь, не поворачивая головы.
– Что я ему скажу? Я не готова…
– То же самое, что и мне, София: что он твой друг и ничто этого не изменит. Вот увидишь, тебе станет легче, и нам всем тоже. Все будет отлично…
Загорается зеленый свет. Полоски зебры мелькают под ногами. В голове появляется ужасная мысль – было бы неплохо, если бы сейчас меня сбила машина. Пара месяцев больницы кажутся лучшей перспективой, чем разговор с Котом.
Вижу его… Сковывающий лед нарастает толстой коркой под кожей. Винни встает с лавочки, встречая нас. Несколько метров дорожки становятся тропой к гильотине.
– Давай, София. Я подожду здесь, – шепчет Кейт и подталкивает меня в спину.
Так вот как чувствуют себя люди, приговоренные к казни, когда шагают к палачу? Колени дрожат, во рту сухо, виски пульсируют от напряжения.
Почему, Кот?
Почему она?
Почему не я?
Смотрю Винни в глаза – в них смятение и беспокойство. Он прячет руки в карманы зеленых шорт и сжимает губы. Останавливаюсь. Между нами полметра, но они ощущаются как бездонная пропасть. Ничего уже не будет как прежде, но я могу попытаться сохранить хоть что-то.
– Привет, – произношу я, пытаясь улыбнуться.
Выходит плохо, и мысленно я впервые разрешаю себе произнести правду: «Я люблю тебя». Фраза расцветает розовым кустом внутри меня. Колет шипами и пьянит сладким ароматом.
Улыбаюсь.
– Привет… – тихо отзывается Кот.
И снова я вижу в глазах дорогого человека стыд, вину и боль… Нет, так не должно быть. Мои друзья будут счастливы. Я сделаю для этого все, что смогу.
– Кот, послушай… Только правда послушай, а не просто как радио в машине. У нас сложилась странная ситуация, которая всех запутала… – Облизываю пересохшие губы, глядя на ворот его футболки. – Я люблю тебя…
Сердце за мгновение собирается из пыли, чтобы разбиться во второй раз.
– Как друга, – заканчиваю фразу бессовестной ложью. – Только как друга. Ты важен для меня, и я хочу, чтобы у тебя все было хорошо. Давай оставим в прошлом все недопонимания.
Поднимаю голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Чтобы убедить его. Заставить поверить. Солнце выглядывает из-за облака и ослепляет меня, не давая разглядеть лицо Винни. Надеюсь, на нем появилось облегчение. Протягиваю руку. Это последнее, что я могу.
– Ну так что? Друзья?
– Конечно, – отвечает Кот, крепко сжимая мою ладонь. – Конечно, друзья.
– Вот и отлично! Рада, что мы все прояснили, – оглядываюсь на Кейт. – И за вас тоже рада.
– Правда?
– Винни… – качаю головой и вздыхаю. – Я когда-нибудь врала тебе?
– Никогда, – ласковые интонации в его голосе, словно теплые объятия.
Отступаю в сторону, расслабляя пальцы:
– Ладно. Раз уж мы все выяснили…
Кот не отпускает мою руку, удерживая рядом. Такое ощущение, что он недоволен или зол, но я не могу сейчас себе доверять.
– Мне пора, – освобождаю ладонь. – Пока.
Канат рвется, как нить. Уши закладывает от треска. Улыбаюсь, но не Винни, а для него, слушая внутренний голос: «Я люблю тебя. Всегда буду. Это ведь не запрещено. Никто об этом больше не узнает».
– Увидимся в школе! – Машу Кейт и отправляю ей воздушный поцелуй.
Кинув на Кота взгляд, ухожу по дорожке, что ведет к кинотеатру. Слежу за каждым шагом. Такое чувство, что кости собраны из старых деталек «Лего», которые не подходят друг другу. Как только большое старое здание позволяет скрыться за его стенами, дыхание рвется на судорожные вдохи и выдохи.
– Лисецкая, привет! А я тут в кино иду. Ты тоже?
Перед глазами появляется пара тапочек со смешными розовыми бантами и пухлые пальчики с кислотно-желтым педикюром. Поднимаю голову и в каре-зеленых глазах Сисси вижу свое отражение.
– София, что случилось?
– Привет, Сисси… Ничего… Я просто… Мне нужно…
– Тише-тише… – Она обнимает меня и этим простым искренним жестом разбивает плотину, которая сдерживала поток болезненных чувств. – Ну его, это кино! Давай лучше ко мне пойдем? Родители на даче. У мамы есть отменный успокоительный чай. Я называю его «ведьмино зелье». Воняет страшно, он из Африки. Поможет на раз-два, точно тебе говорю.
Киваю, размазывая слезы по ее футболке.
Сисси не настаивает на рассказе, и я молчу. Она болтает о всякой всячине, подливая мне чай, который действительно ужасно пахнет, но, похоже, правда помогает. Слезы заканчиваются. Знаю, что они еще вернутся, но сейчас можно передохнуть. Маленькая яркая кухня и веселая громкая девчонка становятся моим неожиданным спасением.
– Спасибо тебе, Сисси.
– Брось, Лисецкая. Мы же подруги.
Натянуто улыбаюсь и киваю, не желая ее расстраивать:
– Конечно.
– Ты точно не голодная? У меня есть такие конфеты… Из Франции.
На столе появляется коробка обычных отечественных конфет, но я тактично молчу и хватаю сразу две штуки. Запихиваю их в рот и отвечаю:
– Шпа-фи-бо!
– Кушай-кушай… В шоколаде содержится счастье.
Если бы… Счастье живет внутри нас и прячется в людях, которых мы любим. Так же, как и несчастье. Невозможно быть полным только одним ощущением, приходится ловить баланс. Я потеряла надежду на взаимность, но сохранила друзей. Это счастье или несчастье? Надеюсь, когда-нибудь я смогу узнать, каково это, когда тебя любит тот, кого любишь ты. Остается только ждать и… Жить.