Obsession [Russian Translation]

«Раз за разом получаю новые смачные удары. Она бьёт ещё и ещё, а я стою и ничего не делаю. Она теряет контроль. Я не хочу ударять её в ответ, не хочу, чтобы она поранилась. Она плачет, рвёт на себе волосы и кричит. У меня чешутся кулаки ударить. Не её, конечно, а какую-нибудь стену. Долбить её так сильно, чтобы потом не почувствовать рук. Бить до тех пор, пока не сдохну.

Она меня ненавидит.»

Плечом врезаюсь в дверь. Ещё. Ещё. Открывайся, чёрт возьми! Делаю последний удар, и она распахивается со свистом. Я приковываюсь к земле.

— Хейли...

Не узнаю свой голос. Писк. Какой я жалкий. Она поворачивается, я смотрю на неё и вижу побелевшее лицо. Она словно полотно, которое сию же секунду падает на землю.

Моё тело реагирует быстрее, и вот я уже придерживаю её на руках и не даю упасть. Опускаюсь на землю вместе с ней и сильно прижимаю к себе. Я смотрю на её треснутые губы и борюсь с желанием поцеловать. Нельзя. Не сейчас.

Ты виноват.

Ты виноват в том, что она без сознания. Ты виноват, что она увидела комнату. Во всём виноват ты.

Я так зол на себя. Нет, это не я виноват. Она. Только она. Если бы она не ворвалась сюда, ничего бы не было. Всё было бы хорошо. Она бы никогда не увидела фотографии и никогда бы о них не узнала.

Я чувствую, как она дрожит. Это хуже всего. Она без сознания, но даже так боится. Сердце сжимается. Я скольжу руками по её спине, а затем перемещаю их под колени. Поднимаю и несу в её комнату. Боже, она пушинка. Я несу крошечного ребёнка.

Прижимаю её сильнее к себе, она маленькая и слабая. Закусываю губу и внимательно смотрю на лицо. Бледная как труп. Вздыхаю и укладываю беспомощное тело на матрас. Она дрожит. Мне срочно надо найти ещё одно одеяло и подушку. Но я задерживаюсь и смотрю на неё.

Осторожно убираю волосы с её лица. Её кожа мягкая, ровная. У меня разрывается сердце. Она такая красивая.

Я встряхиваю головой, встаю. Ярость резко охватывает меня. Я сжимаю кулаки и возвращаюсь в ту комнату. Разглядываю стены и бешусь сильнее. Я подхожу к одной стене и разом срываю фотографии. Рычу, ударяю.

Ситуация выходит из - под контроля, и я не понимаю, что творю. Начинаю метаться по комнате и рвать фотографии, долбить стены и выть. Ненавижу! Ненавижу! НЕНАВИЖУ! Я виноват. Только я. Не она, а я.

Если бы я закрыл её, всё было бы хорошо. Но ничего не хорошо. Я срываюсь, хватаюсь за голову и падаю на землю. Валяюсь по земле и рычу. Всё не так. Не так должно быть. Я сжимаюсь на полу и из - под полуоткрытых глаз вижу одну единственную уцелевшую фотографию.

Я помню её. Я помню, как фотографировал, помню каждую секунду. Я помню каждую фотографию, которую делал. А та... была сделана шесть месяцев назад. Я сидел на дереве и наблюдал за ней. Она была в комнате, стояла с лезвием в руке.

Это был первый день, когда я увидел, что она с собой делает. И в этот день я поклялся её спасти.

Но я облажался. Я не спас её. Сделал только хуже. Чёртов слабак. Я никто в этом мире.

Сворачиваюсь на полу в комочек, слабею и сам не знаю, чего жду.

***

Я просыпаюсь и цепенею. Не хочу, чтобы он трогал меня, не хочу, чтобы смотрел.

Я знаю, что одна здесь, но одеяло полностью пропитано им. Тише. Спокойно. Делаю вдох и оглядываюсь. Свечи горят. Я больше не в темноте. Он больше не позволяет мне быть во мраке.

Я вспоминаю фотографии, и тело передёргивает. Тошнота снова подходит к горлу. Меня и правда стошнит. Я поджимаю колени к себе, обхватываю их руками и качаюсь вперёд - назад. Голова сейчас взорвётся. Все эти фотографии... где он был? Когда?

Как он смог быть словно призраком? Почему я не видела, что за мной следят? Это кошмар. Я сейчас проснусь и буду жить своей обыкновенной жизнью. Будут маленькие бессмысленные радости.

Это нереально. У меня болит голова. Такое бывает только в фильмах. Только в фильмах психопат следит за своей жертвой, фотографирует и развешивает фотографии. И такие психопаты обычно старые и уродливые.

Они не могут быть красивыми, и от них не может пахнуть мятой. Я вспоминаю его губы на своих. Вспоминаю запах и злюсь на него. Он не имеет права целовать меня. Не имеет права иметь все эти фотографии. Не имеет права удерживать меня здесь.

Я хочу домой.

Мне не страшно. Я не знаю почему и не хочу думать. Встаю, подхожу к двери и поворачиваю ручку. Заперто. Я сильно бью кулаками в дерево, кричу и требую открыть. Он её откроет, чёрт возьми. Он послушается меня.

Я бью снова и снова, не прекращая кричать. И когда дверь внезапно открывается, я отхожу назад. Он стоит в проёме, и я не понимаю, злится он или нет. Я резко приближаюсь к нему и со всего размаху ударяю в живот. Он стоит как и раньше, ничего не делает. Позволяет бить себя.

Что за дерьмо?! Я вне себя. Ору на него, бью, хватаюсь за голову. Как же я его ненавижу. Он ничего не делает, спокойно стоит и ждёт. Это выбешивает сильнее. Почему он не защищается? Я стискиваю зубы и рычу. Бью, бью и ещё раз бью.

Я так хочу, чтобы он почувствовал, какого было мне. Так хочу излить всю злость на него. Он не реагирует. Стоит на своём месте.

СДЕЛАЙ ЧТО - НИБУДЬ!

Я тянусь руками к его лицу и пытаюсь врезать в скулу, но он моментально хватает за запястье и притягивает к себе. Я напрягаюсь и пытаюсь высвободиться, но он обхватывает всё моё тело руками и сильно прижимает к себе. Он слишком силён.

— Тише.

Он шепчет, я слышу в его голосе нотки мольбы. Я пытаюсь выбраться, отойти от него, оттолкнуть. Не могу. Я на пределе. Слёзы текут по щеками. Я устала плакать.

Он не отпускает, только крепче прижимает. Похоже, ждёт, пока я успокоюсь. Но у меня не получается. Слёзы водопадом льются. Он носом утыкается в мою шею, и я чувствую его дыхание.

— Я тебя ненавижу.

— Я знаю, Хейли. Знаю.

Его голос ломается. Он напрягается, сжимает руки. А я ничего не могу сделать. Он проводит кончиком носа по шее, вздыхает.

— Отпусти меня...

Он молчит, не протестует, расслабляет хватку и медленно убирает от меня руки. Внимательно следит за моими движениями, и я вижу в его глазах страх. Пару секунд держусь за него и проверяю, могу ли самостоятельно стоять. Убеждаюсь, что могу, и только тогда отпускаю и поднимаю голову. Я смотрю в его глаза и ничего не вижу. В животе закручивается узел. Он сумасшедший. Такие люди не расстраиваются. У них нет чувств. Тогда почему у него такие грустные глаза? Я вытираю слёзы.

— Эти фотографии...

Он напрягается. Вижу, как проступает венка на шее, как руки сжимаются в кулаки. Моя отвага испаряется. Я снова его боюсь. Но мне надо знать. Я обязана узнать.

— Кто ты?

Он сжимает и разжимает кулаки. Я вижу, как он борется с собой. Впивается озверевшими глазами в меня и не отводит взгляд. Я не могу двигаться. Смелость выбилась из тела. Он смотрит долго, мучительно. Я стою и не могу вздохнуть. Через пару секунд он сдаётся. Вздыхает, расслабляется.

— Тебе нужно поесть. Сейчас вернусь.

Я так хочу сказать ему, что мне не нужна еда. Мне нужны ответы на вопросы. На мои грёбаные вопросы, на которые он не хочет отвечать. Но не буду. Он расслабился, но голос всё такой же жёсткий. Он выходит из комнаты и запирает дверь на замок. Я одна. Наконец-то. Подхожу к матрасу и падаю.

Он монстр. Всегда был и будет. Но грусть его в глазах... как будто человеческая. Нет. Он больной человек, которому надо лечиться. Которому срочно надо лечиться. Никакой нормальный человек не будет развешивать столько фотографий на стену. Он больной.

Дверь отворяется, и я уже не пугаюсь, как раньше. Он держит в одной руке тарелку, а во второй... светильник? В кромешной тишине он кладёт еду рядом со мной и пытается подключить лампу. И когда у него получается, он встаёт и задувает свечи. Я не могу перестать смотреть на него, на его широкую спину. Я смотрю на него даже тогда, когда он садится напротив. Мне холодно. В тонком белом платье я словно голая перед ним. Мурашки бегут по телу, а он снимает свою рубашку и протягивает мне.

— Вот.

Я смотрю на вещь и не понимаю, что делать. Он трясёт рукой и ждёт.

— Надень.

Это его вещь, я не могу. Он протягивает ещё ближе, и я замечаю, как его рука напрягается. Быстро беру вещь и надеваю. Она большая и тёплая. И пахнет им. Я легко киваю. Ему не будет холодно в одной белой футболке? Мы пару минут молчим, и я всё чаще задаюсь вопросом: «Ему не холодно?»

— Ешь, Хейли.

Он пододвигает тарелку ближе. Бутерброд и бутылка воды, как обычно. Может быть, потому что он не орёт на меня, не приказывает, и потому что мне не страшно, я беру бутерброд и откусываю небольшой кусочек. Он с облегчением вздыхает и успокаивается. Я повторяю его жест. Он следит за тем, как я ем. Хочет убедиться, что меня не стошнит, наверное. Я ем медленно, прожёвывая тщательно каждый кусочек. Мне очень хочется сейчас расспросить его, но я молчу и продолжаю есть. Он смотрит на меня, и меня это больше... не беспокоит? Наверное, из-за света, потому что так я могу видеть всё, что он делает. А в темноте я была как в ловушке. Он мог творить немыслимые вещи, а я бы не смогла вовремя защититься. Я всегда боялась и сейчас боюсь, но это не тот страх. Что-то изменилось.

Я продолжаю кусать бутерброд, и только через пару минут до меня доходит, что в нём мои любимые ингредиенты. Жареный бекон, помидоры. Его не купили. Он его сделал сам.

Сотни фотографий вспыхивают в моей голове, и я прекращаю есть. Кто он? КТО? Откуда он знает, что я люблю? С одной стороны, это очень мило, но с другой — я до чёртиков напугана. Он знает меня вдоль и поперёк. А я... не знаю ничего, даже имени. Он хмурится и разглядывает меня. Открывает бутылку воды и протягивает мне. Так хочется сказать, что я не ребёнок, за которым надо ухаживать, я могу сделать всё сама, а элементарно открыть бутылку — тем более. Но я молчу. Перебираю все имена, которые только приходят на ум. Психопат — ему бы идеально подошло. Дьявол — потому что он чертовски красив. Но это не имена. Чёрт. Дилан? Этан? Николас? Нет. Джейсон? Джейсон прям как из «Пятница 13-е»*.

— Гарри.

Подскакиваю.

— Меня зовут Гарри.

— Как ты...

Я не могу договорить, потому что слова застревают на языке.

— Потому что я знаю тебя наизусть, Хейли.

Меня передёргивает. Он больной. Сжимаю бутылку, а рука начинает трястись. Мне плохо. Вода выливается, а я сижу и не двигаюсь. Голова кружится, я сейчас потеряю сознание. Он знает обо мне всё. Абсолютно всё. Что я люблю, что нет. Я смотрю в его глаза и вижу грусть. Опять. Не смотри так, пожалуйста. Не надо.

— Уходи.

Я больше не могу.

— Хейли...

Моё имя. Он никогда раньше не говорил его, а сейчас буквально каждое его слово — имя. Я больше не хочу слышать его голос. Я хочу, чтобы он ушёл.

— Уходи!

Я срываюсь и кричу на него. Он смотрит теми же грустными глазами, встаёт, опускает голову и уходит.

Это мой предел.

Я скручиваюсь в комочек и плачу. Я плачу так долго, что поднимается температура. Я плачу до тех пор, пока живот не заболел. Я плачу от безысходности, плачу от осознания. Слёзы бесконечны. Только сейчас я всё поняла. Я в плену у парня, который одержим. Одержим мной. Почему я? Почему? Сотни фотографий висят в его комнате, и я помню каждую ситуацию. Я помню, что я делала в тот момент. Но где был он? Как? Когда? Почему я не видела его? Фотография, где я сплю. Он был в моей комнате. В нескольких сантиметров стоял рядом со мной. Я спала, и он был рядом. Он был в МОЕЙ комнате. В укромном месте, где я чувствовала безопасность. Я на грани. У меня сейчас случится приступ. Что он видел? Он видел всё. Огромный ком застревает в горле, я закусываю губу. Он видел меня со всех сторон. Я пытаюсь отогнать эти ужасные мысли. Но не могу. Их всё больше.

Я задыхаюсь. Лёгкие отвергают воздух. Я пытаюсь вздохнуть, но ничего не получается. Пытаюсь ровно встать. Голова кружится, земля уходит из-под ног. Я сейчас умру. Стены давят. Мне нужно выйти. Я добираюсь до двери, хватаюсь за ручку и дёргаю на себя. Открыто. Первый раз. Выхожу в коридор и ничего не вижу. Везде темнота. Я держусь за стенку и пытаюсь привыкнуть к мраку. Он из любого угла может напрыгнуть, но мне плевать. Мне нужен воздух. Я еле-еле передвигаю ноги. Воздуха катастрофически не хватает. Я иду дальше. Его нигде нет, это к лучшему. Собираюсь с духом и всю энергию направляю в ноги. Начинаю бежать неведомо куда, но вдалеке вижу свет. Лёгкие взрываются. Мне очень нужен воздух. Свет исчезает, и я не знаю, куда бежать. Я добираюсь до узкой лестницы. Пожалуйста, воздуха. Я поднимаюсь по лестнице, нахожу дверь и, не задумываясь, открываю её.

Господи.

Я ожидала чего угодно, но только не огромной роскошной кухни в таком месте. Как такое возможно? Я снова могу дышать, но ненадолго. Меня со всего размаху толкают назад. Я не успеваю понять, кто это. Силуэт врезается в меня и валит в нижнюю часть лестницы, придавливает своим телом и закрывает рот рукой. Голубые глаза врезаются в мои. Это не он. Я ёрзаю на месте, дёргаю ногами и пытаюсь его скинуть. Но он оказывается ещё мощнее. Я безмолвно кричу в его руку.

— Тш-ш-ш, не брыкайся.

Меня парализует. Я вижу его сумасшедшую широкую улыбку.

— А вот и ценная игрушка братца.

Брата? Я слышу веселье в его голосе.

— Теперь я понимаю лучше.

Я не знаю, что он понимает лучше, но его голос буквально заползает в мою голову и злорадствует там. В нём столько злобы. И когда он пальцами водит по моим щекам, я начинаю плакать. Он мурлычет, перемещает руку на мою талию, затем на бедро и сильно сжимает. Я мычу и зажмуриваю глаза. Мне страшно. Я не знаю, что он собирается делать. А ему очень нравится эта ситуация. Я слышу шум позади, а он наклоняется к моему уху и шепчет:

— Мы не закончили.

И встаёт. Гарри появляется в проёме, и я чувствую облегчение. Это первый раз, когда я вижу этого человека, и мне становится спокойно. Он спускается по лестнице, его глаза чёрные, тело напряжено. Я никогда не видела столько злобы в его глазах.

— Кажется, я нашёл то, что принадлежит тебе. Она прибежала сюда по своей инициативе.

Он строит мордашку невинного ребёнка. Сколько в нём желчи. Я лежу, прикованная к полу и не могу пошевелиться. Гарри подходит ближе, встаёт рядом и прожигает парня взглядом. Он, не смотря, что делает, садится на корточки и поднимает меня на ноги. Я хватаюсь за его футболку, как за спасательный круг. Он обхватывает своей большой рукой мои плечи, и я чувствую себя в безопасности.

— Проваливай.

— Хорошо, Гарри. Возись с ней дальше.

— Свободен.

Его голос холодный, а глаза настолько чёрные, что кажется, будто бы в него вселился демон. Он готов убить этого парня. Взгляд убийцы. Но несмотря на это, я чувствую себя в такой безопасности в его руках. Другой смотрит на Гарри, затем переводит взгляд на меня и усмехается. Я чувствую, как рука Гарри прижимает меня ближе к себе, парень закрывает глаза и поднимает руки вверх.

— Всё-всё, спокойно.

Он поднимается наверх, но затем оборачивается и игриво улыбается.

— Если что, я буду у Элеанор.

Он уходит, и Гарри расслабляется. Он пытается отойти от меня, но я цепляюсь пальцами за него.

— Всё в порядке?

В его глазах беспокойство. Я молчу и не могу ничего ответить. Мне было страшно. Мне было очень страшно. Потому что это был не Гарри. Дух выбивается из груди, и ноги подкашиваются. Гарри с ловкостью подхватывает меня и берёт на руки. Я прижимаюсь к нему со всей силы, сжимаю в руках футболку. Я в безопасности, но мне всё равно страшно.

Это Ад.

Гарри принёс меня в комнату, положил на кровать, укрыл одеялом и сел рядом.

— Мне жаль, Хейли...

Я не могу сдержать слёз. Страх внутри, он проникает в каждую клеточку тела. А что было бы, если бы Гарри не пришёл? Тело сводит, я дрожу. Это ужасно. Если бы он не успел... Я всхлипываю. Он сидит со мной ещё немного, а потом встаёт. Я не знаю, что на меня нашло, но я не хочу, чтобы он уходил. Я не хочу оставаться одна. Протягиваю руку и цепляюсь за подол футболки.

Останься, пожалуйста.

Он сбит с толку и не знает, что предпринять. Он долго смотрит на меня и обдумывает, а потом сдаётся и садится ближе ко мне. Я не отпускаю его.

— Я здесь. Тише. Я не оставлю тебя.

Я заглядываю в его глаза. Они искренние.

— Я обещаю, что никогда тебя не оставлю.

Всхлипываю.

— Такого больше не произойдёт.

Не знаю почему, но я доверяю ему. Я хочу ему верить. Знаю, что, по крайней мере, сейчас он не оставит меня. Он гладит меня по голове, и эти касания успокаивают. Я вымотана. Закрываю глаза и проваливаюсь в сон.

***

Когда я просыпаюсь, то сразу же вижу, что Гарри лежит рядом. Пододвигаюсь ближе и разглядываю его. Пора перестать отрицать тот факт, что он действительно красивый. На нём чистая футболка, и от него приятно пахнет. Мы не в заброшенном доме. Надо было сразу догадаться, потому что он всегда опрятный. Я вспоминаю большую кухню... и голубые глаза. Паника подступает. Его брат... он хочет что-то сделать со мной? Когда он уходил, я видела искорки неизвестности в глазах. Я помню страх, который испытывала перед ним. Я помню безопасность, когда Гарри прижимал меня к себе. У меня было такое спокойствие, потому что никто не мог до меня добраться. Потому что Гарри защищал. Он моё спасение. Но он монстр. Монстр, который спас меня. Я запуталась. Я боюсь. И я не знаю, чего боюсь.

Похоже, он чувствует, что я за ним наблюдаю, поэтому медленно приоткрывает глаза.

— Хэй... — тихо шепчет.

— Хэй... — теперь шепчу я.

— Тебе лучше?

Я киваю. Он лежит на животе и рассматривает меня, а затем подпирает ладонью лицо и немного поднимается. Он смотрит на меня, я на него. Первый раз, когда я не боюсь, первый раз, когда меня не парализует рядом с ним. Мы молчим. Я хочу задать ему миллионы вопросов. И он знает это, поэтому сейчас терпеливо ждёт. Он не начинает говорить, просто смотрит на меня. Я долго обдумываю, не хочу его злить. Но как спросить? «Вы с братом психи?», «Я могу уйти?», «Здесь вообще есть выход?». Нет, я не могу так. Надо продумать.

Глубоко внутри есть часть меня, которая не хочет его ранить.

— Кто такая Элеанор?

Вопрос вылетает из моих уст. Я удивлённо пялюсь на него, потому что это было неожиданно. Из огромного потока вопросов я спросила именно такой глупый и никчёмный. Он, похоже, не ожидал. Лёгкая улыбка озаряется на его лице, но он моментально возвращает каменное лицо. А моё сердце в это время делает кульбит. Я никогда не видела его улыбку.

У него есть ямочки.

— Девушка брата.

Мы говорим шёпотом, как будто не хотим, чтобы нас слышал кто-то ещё. Но даже когда он шепчет, у него хрипловатый голос. Я никогда не слышала его таким. И мне нравится. Я хочу слышать его всегда.

— Это твой брат?

— Старший брат, его зовут Луи.

— Сколько ему?

— Двадцать один год.

— А тебе?

— Девятнадцать.

Он на два года старше меня. Он, наверное, ожидал других вопросов, но несмотря на то, что этот разговор такой бессмысленный, после него остаётся приятное ощущение. Я слишком долго не разговаривала, и теперь мне так хорошо. Я хочу знать о нём больше. Он знает обо мне всё. А я хочу знать хотя бы мелочи. Может быть, узнав его, я смогу выбраться отсюда. Тишина охватывает нас.

А что, если мои родители ищут меня прямо сейчас?

— Сколько время?

Он удивляется, но смотрит на часы.

— 23:56.

Я не отвечаю, а он фокусируется на мне.

— Сегодня двенадцатое января. Шестнадцать дней ты здесь.

— Почему я?

Кусаю язык. Опять. Вопрос сам вырвался. Я жду изменение в лице, напряжение, но ничего не меняется.

— Потому что ты другая.

Он отвечает так, как будто это очевидно.

Его слова прозвучали как комплимент. Я другая? Мне неудобно, и я стараюсь не показывать эмоции.

— Он меня пугает.

— Луи?

— Да.

Я вижу эту заботу в глазах.

— Он не подойдёт к тебе больше.

Его голос твёрдый, глаза снова чернеют.

— Ты боишься меня?

Его вопрос добивает. Он ждёт ответ. А я не знаю, что сказать. «Да»?

— Я боялась... и... и думаю, что боюсь.

Он отводит взгляд. Сожаление в глазах. Первый раз, когда я не хотела его обидеть. Он борется с собой, это хорошо видно.

— Где твои родители?

Мышцы на его руках напрягаются. Я задела слабое место. Его глаза темнеют, черты лица твердеют. Он молчит, и я знаю, что он ничего не ответит. Я не знаю, что делать. Чувствую себя плохо, поэтому не пытаюсь завести тему.

Мы молчим долго. Я слышу лишь наши дыхания. Усталость берёт вверх.

— Спасибо, Гарри.

Бормочу сонным голосом и не уверена, что он понял. Но он понял. Кивает головой и знает, почему я благодарю.

— Спи, Хейли.

Он не приказывает, но я повинуюсь.

«Я просыпаюсь. Её нет.
Сердце взрывается. Как я мог быть таким идиотом?
Со злости бью в стену.
Я должен найти её.»

Примечания:

«Пятница 13-е» — американский фильм ужасов, в котором Джейсон — главный герой-убийца.