Часть 4: Тот, кто остался
Он проснулся в чистом поле.
Небо было серым. Земля — пеплом.
От деревни остались обугленные ребра построек.
Никаких тел. Никаких следов. Только он. И Яма.
Но Яма теперь была не дырой.
Она была в нём.
Он не чувствовал голода. Не чувствовал усталости.
Только наблюдение.
Как будто в его зрачках жила ещё одна пара глаз.
Немые. Прожорливые.
Он попытался говорить — и услышал голос, не свой.
— Кто ты?
— Я тот, кто видел. Кто остался. Кто помнит.
— А я?
— Ты — вход.
Он бродил по округе.
На первый день — наткнулся на туристов.
Они жарили сосиски, смеялись. Один играл на гитаре.
Он подошёл к ним.
— Уходите, — сказал он. — Здесь нельзя быть. Здесь она.
Но они лишь хохотнули:
— Что, маньяк местный? Уймись, дядя.
Один подошёл ближе, взял его за плечо — и тогда почувствовал.
Что-то прокинулось изнутри.
Турист вздрогнул. Зрачки ушли. Губы задрожали. Он начал трястись.
И через секунду вырвал себе ногти. Один за другим. Без звука.
Остальные закричали.
Серёжа только смотрел.
— Ты открылся, — прошептало внутри.
— Ты больше не человек. Ты — переносчик.
Он снова оказался у Ямы.
Только её не было.
Была вмятина в земле. Как будто что-то вытянулось наружу.
Изнутри — шли следы. Его следы.
Он понял: он — продолжение.
Не носитель.
Не жертва.
Новый рот. Новая пасть. Новая Яма.
В селе неподалёку его приютила женщина.
Тихая. Слепая на один глаз.
Он сказал, что из туристов. Заблудился. Она не спрашивала.
Она варила суп. Он сидел.
Смотрел, как ее рука дрожит, как в уголке кухни висят сухие травы — но среди них одна ветка была чёрной.
Мягкой. Словно ткань.
Он встал.
— Где вы это взяли?
— В лесу. Тут растёт. Всё у нас тут растёт.
Он понял.
Яма — уже тут.
Каждую ночь ему снились лица.
Старик Игнат, дети, женщина из джипа.
Они пели в такт его сердцу. Они кормили песней.
— Ты теперь и пища, и рот.
— Не мы тебя выбрали. Ты сам остался.
— Тот, кто остался — и есть Голод.
Прошёл месяц.
Село стало тише. Люди начали болеть.
Появились "пропавшие".
Коровы исчезли, потом собаки. Потом ребёнок.
Он слышал, как шепчут:
— Оно в человеке. Кто-то несёт голод.
— Он пришёл пешком. Без вещей. Без причин.
— С глаз его началось.
И он знал: скоро они поймут.
Скоро они выберут — его или себя.
Но он не боялся.
Потому что в нём не было страха.
Был только Зов. И он расползался.
По земле. По дорогам. По снам.
Он не ел. Но был сыт.
Он не пил. Но кожа не сохла.
Он был каналом. Глоткой. Стенкой желудка.
Он стал частью цикла.
Однажды он проснулся, и в окне стоял мальчик.
Белый. Без зрачков.
Он не говорил — только ждал.
И тогда Серёжа понял.
— Я не последний.
— Я первый.
Финал.
И теперь в каждом селе, в каждом закутке, где ночью исчезают дети, где из колодца пахнет мясом, где тени не отбрасывают форму,
— там растёт новая Яма.
Потому что Голод — заразен.
И тех, кто остался, — больше, чем ты думаешь.