11
Небо постепенно окрашивалось голубым. Скоро восход, надо поторопиться. Я перебирала ногами, пытаясь тереть их друг о друга. Волосы покрылись инеем и торчали во все стороны. От меня несло тухлым мясом, от улицы - ванильным мороженым. Свет фонаря, под которым мы с Тимуром встретились, до сих пор отдавал розовым. Или память приукрашивает?.. В любом случае, Тимур тогда относился ко мне хорошо.
Раскрытая дверь в подъезд обрадовала. Убегая, я рассчитывала умереть, но предусмотрела другой исход. Конечно, он же крутился в мыслях с подросткового возраста. Лишь сейчас, когда терять нечего, я могу его совершить.
Квартира обожгла теплом. Пол расчерчивали красные линии. Я надела тёплые колготки, куртку, ботинки, взяла нож и снова отправилась в путь. Отец всегда ехал на машине, хотя мог и пройтись, ему бы не помешало. Серые массивы зданий не казались грозными. Из окон не глядело глаз, а даже если глядело, то что дальше? Дома не крепости, в них можно забраться. Алкаши шумели у детской площадки. Сразу ясно, в какой район иду. Шмыгая, я набрала комбинацию цифр на домофоне.
Вскоре мать кричала, что я сумасшедшая, время ночь и тому подобное. До сих пор не понимаю, она правда думала, что выглядит угрожающе? После стольких избиений к ней можно испытывать лишь жалость. Мне соизволили открыть, я ведь пришла по «весомому поводу». Переступив порог, я кинулась на мать и зарезала её. Перед кончиной она успела позвать отца. Сомневаюсь, что он поднял свою тушу с кровати. Я пошла в спальню, но к удивлению, в тёмном коридоре показался папаша. Как обычно злой. Я нанесла ему… кажется, ударов пятьдесят, и это только ножом. Он звал на помощь, отбивался, пытался отнять оружие, говорил как я сломала его жизнь, родившись по залёту. Я отвечала что-то совсем глупое, ведь мозг не работал. Он вбирал удовольствие, как наркоман, получивший дозу.
Когда вместо глаз на лице отца остались кровавые дыры, я успокоилась. Я свободна. По крайней мере до приезда полиции. Следующий час прошёл лучше некуда. Я запила сердце папаши молоком и заела шоколадом. Меня будто вернули в детство, в момент когда остаёшься один дома. Беззаботность и эйфория. Я даже пела то, о чём хотела петь сама. Я улыбалась. Я нашла себя. Прямо перед смертью.
Почему я не сбежала? Ответ прост - незачем. Уверена, я не получу такого же удовольствия, как тогда. Никакое событие не подарит те же ощущения. Жить дальше и скрываться от полиции бессмыслица.
Сейчас я сижу в одиночной камере. Все эти страницы исписаны для того, чтобы разобраться в себе. Я горжусь собой или ненавижу? Кто виноват в смерти Тимура? Заслужил ли смерти отец? Я нашла ответ на каждый мучавший вопрос.
Я упорно убеждала себя в невинности, но все три убийства совершила я. Этому нет оправдания, хоть отец действительно заслуживал смерти. Или это мои больные суждения? Простите, но я их продолжу… Мать могла бы жить, но особой пользы миру она бы не принесла. А вот Тимур должен был выжить. Не велика потеря, общество обойдётся и без жалкого кассира в цветочном магазине. Но Тимур мог стать прекрасным художником, а я отняла у него эту возможность.
Что ж, преступник должен понести наказание. Я припрятала заточку под кроватью. Если заколоть себя не получится, то разобьюсь о стену. На прощанье хочу извиниться перед толпами маленьких девочек, если они меня ещё помнят. Будьте внимательнее к людям. Становитесь взрослее. Прощайте.