Сороки

 – Надо помо..., – хотела сказать я, но Агний крепче сжал мою ладонь, резко развернул нас и потащил в обратном направлении. – ...чь ему.

Мы бежали все дальше, мимо морга, рядов гаражей, заброшенных технических зданий и давно закрытых лавок с рыбой и мясом. Позади осталось здание, напоминавшее то ли тюрьму, то ли детский лагерь. Хотелось рассмотреть его лучше, но впереди виднелись только высокие деревья, которые снова сменялись гаражами.

Мы остановились, когда впереди показались очертания железной дороги, которую почти не выходило разобрать из-за деревьев.

Только теперь Агний отпустил мою руку. Он тяжело дышал, а зрачки то сужались, то расширялись. Это пугало.

– Нам нельзя туда возвращаться, – наконец, заговорил Агний.

– Согласна.

– Нас вообще там не должно было быть.

Мы простояли еще немного, чтобы прийти в себя, но отдых не принес спокойствия. Похоже, мы заблудились.

– Ты был здесь раньше?

– Наверно, – дернул плечами Агний. – Я много где был, только не ночью.

– То есть, ты все равно не знаешь, куда нам идти? – я разочарованно вздохнула, ощупала карманы джинсов и вытащила телефон. На что бы ни нажимала, экран не включался. И почему я не зарядила мобильник перед тем, как выйти из дома?

– Если пойдем вдоль железной дороги, то обязательно выйдем к станции.

Выбора не оказалось, и мы поплелись уже мимо новых гаражей. Агний еле передвигал ногами, и даже если мы шли в нужном направлении, то толку от этого было мало. Хорошо, если мы дойдем до станции к утру. Я перестала надеяться даже на это.

Хотелось поговорить об увиденном, но подобрать нужные слова не получалось. К тому же, Агний тоже не был настроен на разговоры. Он только угрюмо пинал мелкий камушек, который так и оставался на нашем пути.

Впереди виднелись частные дома, что показалось мне хорошим знаком. Они хотя бы не выглядели так пугающе, как проржавевшие гаражи, расписанные неприличным словами.

Большую часть пути я думала лишь о том, как бы скорее добраться домой. Единственное, чего сейчас хотелось – лечь спать и притвориться, что этой ночи не было.

Казалось, что прошла целая вечность с того момента, как мы ушли от морга. Ноги ныли от усталости, а дыхание снова сбилось, хоть мы и не бежали.

Я так и не поняла, как мы вышли к станции Медвежья Гора. Это было самым настоящим чудом. По крайней мере, для меня.

– Ты вспомнишь, куда идти дальше? – спросил Агний, когда мы остановились у темно-зеленого деревянного здания, которое у меня ассоциировалось со станцией.

– Должна.

Когда я вернулась домой, небо над Медвежьегорском посветлело. Я старалась как можно тише открыть дверь, чтобы мама не услышала, но стоило зайти, как меня пронзил тяжелый взгляд.

– И где это ты была? – спросила мама, поджав губы. – Еще и телефон выключила!

Сердце отмерило один удар, потом второй. Если бы мне предложили выбрать одно из двух: общение с мамой в таком состоянии или остаться наедине с ребенком, которого Агний посчитал Расмусом, то я бы выбрала второй вариант.

– Меня Таня звала на звезды посмотреть, они тут и правда огромные! – я попыталась улыбнуться, но вышло не очень.

Мама взглянула с недоверием, скрестила руки на груди и тяжело вздохнула:

– А если бы я исчезла из дома, что бы ты подумала?

– Испугалась бы, наверно.

– Не делай так больше. По ночам в любом городе опасно, а тут еще и смерть того мальчика, – голос мамы все еще звучал жестко, но чувствовалось, что она не злилась. – Если бы ты не вернулась к утру, мне бы пришлось идти в полицию. И что бы я делала, если бы они нашли тебя так же как...

– Расмуса? – тихо спросила я, подходя ближе.

– Да.

Мамино лицо покраснело, и она закрыла глаза ладонью, потому что по щекам потекли слезы. Я давно не чувствовала себя настолько гадко. Стоило остаться дома, чтобы не заставлять маму переживать.

– Я не стану так больше уходить.

Мама быстро закивала и обняла меня, едва заметно, почти не прижимая к себе.

Хоть я и думала, что от усталости засну даже на полу, сон не шел. Я проворочалась на кровати до самого утра, и только тогда провалилась в сон.

Поспать почти не успела. В мои на редкость спокойные сны ворвался звук телефонного звонка. Это был Агний.

– Ты могла бы прийти сегодня? – тихо спросил он. – Мне нужно попросить тебя. По телефону никак.

– Хорошо, – безрадостно ответила я.

Агний звучал так, будто и не ложился, а у меня не получалось подняться с постели. Я не успела отдохнуть за несколько часов сна. Маму тоже не было слышно. Зато соседи уже топали так сильно, что подрагивала люстра.

Я обреченно вздохнула и сползла с кровати. В горле пересохло, а лучи солнца били сквозь незанавешенное окно. Сегодняшний день выглядел по-настоящему летним.

После душа я вытащила любимые шорты и белую рубашку с изображением котят. Мама говорила, что стоило взять на два размера меньше, но мне нравилось, что эта вещь выглядела настолько большой на мне.

В холодильнике оставался апельсиновый сок, который мы купили еще неделю назад. Я допила остатки и уже хотела уходить, но остановилась. Вспомнилось, как мама переживала из-за меня. Я вернулась в свою комнату, чтобы найти лист бумаги.

Нацарапав карандашом пару строк о том, куда ушла, я положила записку на стол в маминой комнате.

Погода и правда стояла жаркая. Солнце пекло так сильно, что я уже и не радовалась лету, которого так хотелось с самого первого дня в Медвежьегорске. Прохожие выглядели изможденными. Чувствовалось, что им было невыносимо даже в футболках и майках.

Когда я дошла до библиотеки, солнце успело забрать всю энергию. Темное помещение библиотеки казалось оазисом в раскаленной пустыне.

Я простояла у порога пару минут, привыкая к темноте.

Бабушка Агния сидела за одной из парт и с деловым видом перелистывала книгу.

– Здравствуйте, Марья Сергеевна, – подала голос я.

Внимательные глаза тут же уставились на меня, и бесформенные губы Марьи Сергеевны растянулись в улыбке.

– За новыми книгами или просто поболтать со мной или Агнием?

И именно сейчас я поняла, что снова не взяла с собой ту книгу, которую было пора возвращать. Вот растяпа!

– Простите, я снова забыла ту книгу. Но вообще, я ищу Агния.

– Ничего, вернешь, когда дочитаешь, – беззлобно ответила Марья Сергеевна. – К слову, об Агние... Завтра похороны его брата. Не сказать, что они были близки, но я вижу, что Агний тревожится из-за этого. Сходи с нами, так ему, да и мне тоже, будет легче.

В горле запершило, и я закашлялась. Мне совсем не хотелось идти на похороны, особенно, после вчерашнего. Вдруг тот ребенок в больничной робе действительно был Расмусом, восставшим из мертвых? Агний точно верил в это.

– Хорошо, приду, – ответила я, потому что выбора на самом деле не оставалось.

– Вот и отлично, – снова улыбнулась Марья Сергеевна с таким видом, словно звала на городской праздник, а не на похороны внука. – В этом приглашении вся информация. Я специально приберегла несколько на такой случай.

Марья Сергеевна протянула мне кусок черного картона, похожий на визитку. Я не стала сразу же читать, а просто убрала в карман шорт.

Агний сидел на прогнившей деревянной скамейке, стоявшей перед домом, и рассматривал листья одуванчиков, сплетенные с другой травой. Агний даже не поднял головы, когда я подошла ближе.

– Привет, – присела я рядом, и он вздрогнул, только теперь заметив меня.

– Ты уже говорила с моей бабушкой?

Вместо ответа я вытащила приглашение, чтобы показать Агнию. Он понимающе кивнул и спросил:

– Придешь?

– Конечно, это же будет почти свидание! – улыбнулась я, но по лицу Агния стало понятно, что шутка не удалась.

Он снова уставился на траву, не обращая на меня внимания.

– Я приду, но разве твои родители и Ронья не будут против?

– Какая разница? Они убиты горем, – грустно усмехнулся Агний. – Это не зависть, но уверен, что если бы умер я, то никто бы так не убивался.

– Зря ты так. Все бы расстроились не меньше. Ты же тоже их сын, – я подставила лицо солнцу, но тут же закрыла его рукой. – Тем более, у тебя есть друзья.

– Расмуса бы не оставили у бабушки.

– Разве ты не сам захотел жить с ней?

– Сам. Но только из-за того, что Ронья закатывала истерики из-за меня. Егор, ее отец, много раз намекал, что мне было бы лучше остаться с бабушкой. В итоге так все и вышло.

– Зато теперь вы с ней ладите. Это лучше, чем жить в стрессе.

Солнце затянуло тучами, и я даже обрадовалась этому.

– Не забудь на счет завтра, ладно? – спросил Агний перед тем, как мы попрощались.

Конечно же, я не могла забыть. Настолько подавленным Агний не выглядел даже после того, как мы нашли Расмуса в лесу.

Весь вечер мы с мамой выбирали одежду для похорон, будто собирались в гости. Мне становилось не по себе из-за этого. Но, если задуматься, то похороны – это та же вечеринка, только напоминавшая не праздники в честь дня рождения или нового года, а прощальные тусовки, где все понимали, что вряд ли снова встретятся с человеком, ради которого все организовали.

Последняя ночевка с Катей и Илоной тоже напоминала похороны. Никто из нас троих не плакал, но неловкость стояла в воздухе до самого утра. Радовались ли они, когда все закончилось? Скорее всего. Никто не любил прощаться.

Следующий день выдался таким же жарким, как и предыдущий. Дышалось тяжело. Особенно, в черном платье, к которому так и липло солнце.

Церковь казалась закрытой, даже заброшенной. Многие окна заштукатурили, а оставшиеся – затянули решетками, как в тюрьме. Я много раз слышала, что в доме Божьем ждали каждого. Тогда к чему была такая закрытость?

Перед церковью выстроились ряды машин. Мы с трудом припарковались. Снаружи уже никого не оставалось. Похоже, что мы немного опоздали.

Внутри церковь оказалась даже меньше, чем выглядела снаружи. В ней с трудом помещались примерно двадцать человек, пришедших на похороны. Мне сразу бросилась в глаза Ронья. Пока читалась молитва, она громко всхлипывала, вцепившись в руку своего отца. Агний с бабушкой стояли в стороне, словно они все и не были родственниками.

В центре помещения стоял гроб, совсем маленький и закрытый. Я даже не сразу заметила его. Тучная фигура служителя церкви то и дело закрывала собой гроб, будто пытаясь защитить от любопытных глаз.

Я с трудом стояла на ногах. Духота давила, а смесь запахов как минимум десятка разных духов, ладана и горящих свечей заставляла задыхаться.

Вскоре все закончилось, и люди начали расходиться по машинам или заталкиваться в микроавтобус, который, похоже, заказали именно для похорон.

– Спасибо, что пришли, – послышался незнакомый голос, когда мы вышли на улицу.

Я обернулась и увидела мать Агния, тонкую высокую женщину со впалыми и выпученными, как у рыбы, огромными голубыми глазами. Черная шаль закрывала русые волосы и плечи, а лицо женщины выглядело изможденным.

– Такие трагедии нельзя игнорировать, – тяжело вздохнула мама. – Я понимаю, что с таким невозможно смириться, но ты держись, Света.

По лицу матери Агния тут же поползли крупные слезы. Она вытерла их той же шалью и отошла от нас.

Теперь рядом с нами оказались Агний с бабушкой.

– Не подвезете нас? – приветливо улыбнулась Марья Сергеевна.

– Конечно, – не раздумывая, ответила мама.

Всю дорогу до кладбища Агний сидел неподвижно, даже не смотрел в окно. Я слушала, как переговаривались мама и Марья Сергеевна. Похоже, они были давно знакомы. Интересно, нашелся бы хоть один человек в Медвежьегорске, которого бы не знала мама?

– Это точно был Расмус, – прошептал Агний, когда впереди показались очертания кладбища. – Иначе, почему они не открыли гроб?

– Не знаю, – ответила я одними губами.

– Мама говорила, что тело обезображено, но ведь мы сами видели, что это не так.

– Вряд ли мы сможем проверить.

Расмуса хоронили на самом краю кладбища, в стороне от других захоронений. Палящее солнце оседало на волосах и одежде, выкачивая из меня все силы. Высокие сосны молчаливо наблюдали за собравшимися. Агний то и дело порывался подойти ближе к раскопанной земле, но я не давала сделать даже шаг, удерживая на месте. Каждый раз Агний смотрел на меня затуманенным взглядом, но сразу становился прежним.

– Мама, а я тоже умру? – излишне громко спросила маленькая девочка в темно-синем платье.

Как можно было взять ребенка на похороны? Я не понимала. Даже взрослые с трудом сдерживали эмоции, и они оседали на страдальческих лицах.

– Нет, Дашенька, с тобой такого не случится, – натянуто улыбнулась мать девочки.

– Почему тогда Расмус умер? – удивленно захлопала белесыми ресницами она.

Мама Агния снова зарыдала, но теперь в голос. Она смотрела на все еще сырую землю и гроб, который вот-вот опустят в землю. Отчим Агния одной рукой обнял жену, а второй – Ронью. Агний так и остался в стороне, словно был чужим для них.

Я слышала, как некоторые люди перешептывались, обсуждая Ронью так же, как и меня раньше. Иногда она оборачивалась, услышав пару особенно обидных фраз, но сразу снова утыкалась в плечо отца.

– Постойте! – закричал Агний, когда гроб начали опускать.

Я не успела удержать его.

Десятки глаз вопросительно уставились на Агния, и он продолжил:

– Я хочу попрощаться по-настоящему, взглянуть на него в последний раз.

Отчим запротестовал, а я никогда раньше не видела Агния настолько смелым.

– Надо разрешить, другой возможности уже не будет, – мягко отозвалась мать Агния.

– Не положено, – закачали головами двое мужчин, работавших на кладбище.

– Пожалуйста, я заплачу больше, чем договаривались, – не сдавалась мама Агния.

Гроб открыли, вырвав гвозди, которыми совсем недавно заколотили его. Люди молчаливо замерли.

Внутри не было тела – только несколько кирпичей, замотанных в старые тряпки.