Арезиллум

Громкие глухие шаги раздавались по каменным ступеням, ведущим куда-то в темноту беспроглядности. Шаг за шагом грубая кожа большеразмерных мужских сапог устремлялась всё ниже и ниже, надеясь, что вот-вот будет последняя ступень. Наконец, он вышел на небольшое плато, располагавшееся перед развилкой трёх массивных каменных дверей. Резные деревья и подобия готических стеклянных витражей были одинаковыми среди трёх монолитных порталов камня. Всякий, кто мог быть допущен до этого места, был вынужден пребывать в ожидании для сохранения достаточного уровня конспирации и попытки спрятать логово этой страшной организации. Угрюмый взгляд ожидавшего без интереса рассматривал вырезанные перед ним узор листвы, цветущих лиан, подобия силуэтов птиц и рыб, не обращая внимания на расположенные в центре каждой из дверей крупные гравировки лотосов, лениво качавшихся на скудных волнах холодного и твёрдого пространства каменных прудов под сенью сказочной красоты леса.

Наконец, одна из дверей с грохотом отъехала в сторону стоявшего, поднимая своим движением ворох пыли на трещинах грубого пола. За дверью, как поначалу казалось, была всё та же беспроглядная тьма, которая и так порядком утомила его, однако, вскоре в расширяющейся щели проёма показались слабые намёки тусклого молочного света, что исходил от отдалённого предмета в открывавшейся комнате. Он сделал шаг к медленно отворившемуся проходу и перед ним предстала нестерпимо привычная ему картина.

Неосязаемых размеров коридор всё той же знакомой темнотой безграничья уходил куда-то вдаль, ввысь, вбок, растворялся за спиной, оставляя присутствующего в вакууме потерянности в пространстве. Глаза жадно искали источников хоть какого-то излучения, чтобы цепко ухватиться за любой подходящий ориентир. Тусклый же свет, что виднелся тогда, из-за дверей, теперь будто приумножился, открывая вид на отдельные островки видимых плоскостей. Под квадратными кубами чистейшего стекла, которое было различимо только благодаря бликам на стыках граней куполов, располагались различные, уже по одному только способу хранения очевидно дорогостоящие, скорее бесценные предметы. Он медленно зашагал между платформами-подставками, не обращая внимания на лежавшие вычурные предметы из золота, серебра, платины, хрусталя. Он проходил мимо больших постаментов с целыми нагрудниками с богатыми инкрустациями и гравировками, мимо шлемов с диковинными перьями и хрустальными нитями камней по всему периметру, мимо испытанных в бою, но всё таких же восторгающих взор мечей и копий. Вскоре перед ним наконец раздался голос:

­- Меня всегда приятно поражала твоя пунктуальность, Глоб, - молвил тихо он, находясь одновременно спереди и, теперь казалось, уже и сбоку, и позади, и над ним.

Как только в воздухе пролетело его позывной, то перед шедшим тут же мягко вспыхнул свет, располагавшийся над широким крепким письменным столом. Его поверхность не пустовала, на ней в аккуратном и строгом порядке располагались несколько толстых бумажных папок с тонкими верёвочками переплетений, одна из которых была приоткрыта аккуратной мужской рукой с ярким перстнем, увенчанным винного оттенка камнем, палец под которым проверял, чтобы все необходимые материалы, имевшие потенциал фигурировать в предстоящем разговоре, были предоставлены в наибольшую доступность. Всё пространство перед сидевшим за столом было равномерно заполнено ровными стопками бумаг, вырезок из газет, письмами, объявлениями, небрежными записками и ещё чистыми листами, которые могли бы понадобиться при выявлении новых обстоятельств.

- Знаю, что ты не любишь этих пустых разговоров в начале, сразу к делу.

Мужчина средних лет, сидевший в не менее добротном, чем стол, кресле, поднял свои янтарные глаза и опустил переплетённые пальцы рук на изогнутую кромку столешницы. Продолговатое его лицо с округлым подбородком было всецело направлено на стоявшего перед ним. Лёгкая щетина спокойно лежала на впалых щеках, тонкий прямой длинный нос высоко уходил в область широких прямых бровей, обрамлявших серьёзный и настойчивый взгляд обладателя. Аккуратно уложенная короткая стрижка чёрных с проседью на висках волос довершала образ важного и непростого человека, которым являлся сидевший.

В отражении же его ярких и проницательных глаз неумолимо поедаемый со спины мягким обволакиванием темноты стоял категорически противоположный мужчина, немногим младше сидевшего. Крайне высокого роста и чрезмерно массивного телосложения человек не мог иметь никаких иных черт лица, хоть как-либо похожих на его собеседника. Огромный выдававшийся вперёд подборок окачивался тупой фигурой, имевшей на укрытом от взора окружающих подобие ямки, походившей из-за широты подбородка скорее на придорожную канавку. Мощные кости нижней челюсти отчётливо разграничивали крупную голову от не менее массивной и крепкой шеи. Уголки небольших, будто всегда поджатых в суровости губ даже в спокойном состоянии были опущены вниз, опасаясь придать грубой физиономии даже лёгкий намёк на добродушность. Большое внимание во всём его лице привлекал бесспорно огромный нос с широкими и глубокими дырами ноздрей, перекачивавших с тихим сопением при каждом вдохе порядочное количество окружающего воздуха. Вокруг его тёмных глаз, располагавшихся прямо под чёлкой каре каштановых волос, виднелись многочисленные складочки морщин - свидетельств нелёгкой судьбы человека и его уже накопленном с немалым возрастом опыта из событий его жизни. Широкие и густые беспорядочно уложенные брови огибали глаза, сгущая краски и на так достаточно мрачной морде.

Огромное тело слегка колыхнулось в громком, но коротком вдохе и начало хриплым басистым голосом докладывать имевшиеся новые сведения:

- Она была замечена в городе, два дня назад днём обнаружена на главной торговой площади, позже направилась мимо библиотеки к предполагаемому месту своего жительства в заброшенной деревне, находящейся неподалёку от леса при замке.

- Чудесные вести, Глоб. И я надеюсь, - его едкая и устрашающая ухмылка направила свой настойчивый огонь на говорившего, а бровь неосознанно вздыбилась спинойиспуганной кошки, - что ты сейчас меня решил просто подурить и повеселить рассказами погони, а сама она сидит где-нибудь, готовая вот-вот оказаться прямо перед нами?

- Слежка не представлялась возможной, Господин, - после шумного выдоха прозвучало из-под опущенного взгляда. - За ней следовал главный генерал...

- Ты, верно, шутишь? Не мог придумать что-то более убедительное? - будто вот-вот рассмеётся, произнёс сидевший. В один момент он помрачнел и вскочил на своём месте, уперевшись в стол, от чего некоторые бумаги под его руками смялись и разъехались из ранее организованных стопок. - Ты хочешь мне сказать, что вам помешал он? Тот, кому безразлично многое, если не всё на этом белом свете? Довольно... - он отпрянул от стола, сложил руки за спиной и отвернул голову. Его голос вдруг из нервного стал аккуратным и миловидным. - Ты же прекрасно понимаешь, что это означает, не правда, Глоб?

- Да, Господин.

- Я всё равно для ясности проясню тебе, остолоп. Дело в том, что при такой великолепнейшей возможности изловить эту маленькую дрянь вы, идиоты, умудрились упустить её. Сейчас же, если этим делом заинтересовался сам Генерал, то наверняка, а, точнее, уже однозначно, она находится в руках этого, - он едва сдержался от грязного ругательства в отношении Правителя, нервно сглотнув напряжение своего рассказа, - одним словом, не там она сейчас находится, где ей предназначено быть. Так что же теперь ты собираешься делать? Каким образом ты собираешься достать её мне, Глоб? Выпросишь у Правителя? Будешь надеяться, что Генерал просто от праздного безделья увязался за ней и в конце концов оставил её?

В ответ не последовало ничего, даже обыкновенное его сопение от волнения куда-то испарилось, будто мужчина перестал от страха даже дышать. Некоторые мгновения тишины резонировали в ушах обоих, перемежаясь с шумом подступившего к шее пульса.

- А я знаю, что ты будешь делать, - почти торжествующе заглянул он ему в глаза. Казалось, будто ему в голову пришло действительно гениальное решение проблемы, что буквально только сейчас казалась неразрешимой. - Ответ лёгок и банален!

Стоявший перед столом с лёгкой надеждой взглянул на Господина, не смея спугнуть его радость появившемуся выходу из трудной ситуации. Он надеялся на то, что мужчина, например, сможет воспользоваться своими каналами связи и как-то вызволит девушку из королевского плена, тогда будто и просчёт с его стороны об упущенной возможности захвата и не будет казаться такой уж и грандиозной ошибкой. А может, может он вдруг чудесным образом выяснит, что Генерал действительно просто-напросто отпустил девушку? Или же он прямо сейчас выйдет из этого мрачного подвала и случится банальная сцена случайной неслучайности, когда она сама попадётся ему в объятия?

- Я освобождаю тебя от твоих обязанностей по этому делу, Кавити, - голос Господина звучал строго и категорично.

Оглушительный звон пробрал дрожью весь необозримый массив тела Кавити. Он распахнул в удивлении глаза и хотел было переспросить, не послышалось ли ему всё услышанное, но был опережён.

- Ты только посмотри на объёмы проделанной работы, - мужчина развёл руками над всеми документами и папками на столе. - И к чему? Я спрашиваю, к чему всё это? Чтобы она безвозвратно ускользнула у нас прямо из-под носа?

- Но именно из-за такой огромной работы нам удалось выследить её, Господин, - хриплый голос решительно возразил ему, настойчиво отторгая идею об отстранении.

- Кавити, я прекрасно понимаю, что ты мой по истине лучший из работников. Именно благодаря тебе и твоим навыкам было проделано многое, и будет, я надеюсь, сделано ещё большее. Но, к сожалению, я не могу бесконечно вкладываться в это дело. Тебе я всегда готов был в числе первых, если не первому, дать лучшие свои разработки, прекраснейшую импортную амуницию, лучшие дома для остановок и проживания, лучшие яства. Многие твои коллеги, Кавити, в своих выездах живут исключительно на собственном обеспечении. Для тебя я готов пойти на многие жертвы и уступки. Но я не могу ждать вечно, мой друг. Я перед тобой в долгу не останусь и выплачу тебе необходимые средства для первого времени, я помогу найти тебе прекрасное место для того, чтобы ты встал на ноги. Но ты сам посмотри. За шесть лет этого слепого вождения меня в потёмках глупой надежды ты добился только того, что теперь она, можно сказать, птица в золотой клетке... - он замолчал в раздумии, вдруг горько и сурово добавил. - Но только не в моей золотой клетке, Кавити.

Мужчина не в силах сформулировать что-либо внятное в качестве ответа, испытывающе смотрел на Господина, желваки на его лице заходили, жилы на шее напряглись, грубыми движениями пытаясь проглотить скудные капли слюны в пересохшем рту. Огромные пальцы медленно, почти незаметно, сжались в кулаки, давя огрубевшей кожей кончиков пальцев в центр ладоней. Безусловно, в этот момент он без всяких преград мог бы наброситься на него и по-зверски разодрать его в сравнении не такое уж и мощное тело в жалкие клочки, затем разодрать и все эти бумажки на столе в ещё меньшие кусочки, разнести этот стол в щепки, разбить вдребезги стеклянные кубы... Но этим бы он явно не вернул милость всемогущего Господина. Оставалось несколько вариантов: или же просить о снисхождении и поблажке, выпросить ещё небольшой срок для того, чтобы хоть из-под земли, но достать эту «птичку», или же сдаться, потому как в своих решениях Господин всегда был непреклонен.

- Не думай, что только тебе горько от такого решения. Я тоже вынужден отрывать тебя от своего сердца. Но увы, достойной тебя работы, вместо этой, у меня нет, а попусту растрачивать свой талант я не могу ни тебе, ни себе позволить.

- Позвольте мне попросить ещё шанс, мой Господин. Я сделаю невозможное. Я найду её для Вас. Я из-под земли её достану для Вас! Дайте мне эту возможность...

- Ты мечтаешь, что она вот так просто окажется у тебя в руках? Беззаботно прогуливаясь прямо перед входом сюда? Или же где-то в парке? Всё так же на торговой площади? Пойми, я не могу столько ожидать безрезультатности, - напряжение в воздухе заставляло звук голоса мужчины раздаваться необыкновенно точно и стремительно.

- Но что же Вы будете делать? Теперь же никто не занимается поимкой беглянки. Вы наймёте новых людей?

- Твоего жалования не хватит на такой шаг. А обучение их и введение в дело всё только усложнит. Я вижу, к чему ты ведёшь. Безусловно, ты явно незаменим в данном случае. Но я не могу простить тебе такого упущения. Вдруг, всё это время она опережала тебя на этих жалких полшага? Может, я все эти годы впустую верил тебе?.. К моему сожалению, вынужден отказаться.

Он отвернулся от мужчины, опустил взгляд и за один шаг растворился в густой пелене темноты. Звук каблуков его обуви всего в пару шагов полностью исчез из пространства, будто за самой спинкой кресла в непроглядной чёрной пелене находилась какая-то бездна, в которую Господин без единого звука свалился и пропал, не оставив после себя ничего в этом пространстве. Через мгновение, пока ошарашенный Кавити стоял в неверии к произошедшему, послышалось, как и в начале, вроде одновременно спереди и, теперь казалось, уже и сбоку, и позади, и над ним, тихое разочарование Господина:

- Можешь забрать бумаги себе, на память. Они мне больше не нужны. За всё это время каждую из них я успел выучить наизусть...

Ночная свежесть обдала широкое лицо Кавити, но не в силах утихомирить дурман яростных и ядовитых мыслей обиды и гнева, полетела далее по мрачной улице.

Теперь для него ясным стало одно. Во что бы то ни стало поймать девушку. Может, он бы вернул её Господину, тот бы растрогался и обрадовался наконец приобретённому счастью, сменил бы свой гнев на милость и вновь принял бы его в ряды «Лотоса», даровав опять возможность наслаждаться лучшими местами проживания, едой и прочими радостями жизни.

С другой стороны, если Господину так сильно требовалось заполучить эту «птичку», может, в ней самой есть что-то такое, что так ему нужно? Ведь неспроста он так долго ожидал каких угодно новостей о ней, с удовольствием и надеждой принимал любые обрывки информации о её местонахождении и прочем? Может, лучше отомстить ему и даже отчасти назло полностью завладеть этим драгоценным трофеем? Потому как горечь обиды и разочарования, гнев от усталости и постоянно сваливающегося на его пусть и могучие плечи недовольства и неудовлетворённости не могли бесследно утечь, не зацепив собой тонкие душевные струны. И как он посмел, вот так просто отказаться от услуг такого, как он сам выразился, незаменимого специалиста? Раз он так ценит профессионализм Кавити, то почему он не позволит ему завершить начатое? К сожалению, отчасти Господин был прав в том, что не все средства, выделенные на содержание тогдашнего Глоба были всецело потрачены на достижение поставленной начальством цели. Но нельзя же вот так просто сдаваться? Нельзя же вот так просто отказаться от такого уровня жизни, в котором Кавити содержали последние шесть лет? В голове помимо гневных проклятий и стенаний в отношение Господина панически метались мысли о том, куда же теперь податься наёмнику, чтобы хоть как-то покрыть свои потребности. Очевидно, что теперь от части привычных ему роскошей придётся отказаться: никаких дорогостоящих алкоголей, табака или же даже «лечебных» трав и настоев, жилище теперь придётся выбрать поскромнее, при хорошем стечении обстоятельств ему хотя бы не придётся сожительствовать с кем-то в казармах, да и в целом перспектива житья впроголодь не только в пище, но и в других аспектах разжигала пока ещё пышущий энергией котёл гнева и необходимости отмщения внутри.

По возвращении домой он увидел на столе своём добротной бумаги конверт с красивой символикой организации «Лотос». Когда свет в доме погас, то по соседству с ним обнаружились пара опустошённых гранёных сосудов, толстые папки со всеми наработками по делу и лист с крупными кляксами чернил, которым не суждено было узнать продолжения письма, кроме грубым почерком вымалеванного обращения «Мой Господин», потому как рука с пером грязным, как и лист, движением соскользнула со стола, а после послышался и мирных храп напившегося «писателя».

Толстая плашка сургуча с печатью-цветком закрывала собой доступ к достаточной сумме денег и аккуратной записке, что на следующий день Кавити будут предоставлена лошадь и место в городке Гарденейл, находящемся на противоположном берегу Сифда и в порядочном отдалении от Таллуга. Там его ожидает местный глава города, которому как раз в службу нужны толковые люди в качестве персональных телохранителей.