Невеста ищет дракона

К ночи я снова отправилась в лазарет, нужно было сменить Минджи. До моего времени, правда, оставалось еще полчаса, но мне не сиделось на месте. А еще (но в этом я не признавалась даже самой себе) хотелось увидеть Джина.
К собственному удивлению, я встретила Минджи не в лазарете, а в коридоре.
– Ой! Еджин! А я... я просто... дракон спал, а я решила, что не будет ничего страшного, если я отойду на десять минут, ну очень захотелось кушать!
– Как он? – спросила я.
– Болеет, – жалостливо вздохнула ведьмочка. – Тебя звал.
– Меня?
Щеки залил румянец, и я поспешно отвернулась.
– Так ты не против, если я схожу на кухню?
– Отдыхай, – махнула я рукой. – Посижу с ним сама.
– Ты – настоящий друг, Еджин! – просияла девчонка и мигом испарилась.

Дружба... знать бы еще, что это такое. Я как ребенок, который впервые оказался среди равных. Раньше моей компанией были младшие сестренки и, признаться честно, я по ним скучала.
У дверей лазарета я замерла и прислушалась. Из комнаты явно доносились шаги. Сердце забилось чаще: неужели явилась Флорин? Если она придет к Джину, чтобы поправлять ему одеялко, я за себя не ручаюсь! Ведьма во мне еще не окончательно сдохла, метла тому свидетель!
Осторожно, чтобы не скрипнуть дверью и не выдать себя сквозняком, я сунула нос в крошечную щелку и зажмурила один глаз – чтобы было удобнее подсматривать.

От увиденного рот открылся сам собой!
Сокджин, вполне себе здоровый и активный, стоял у окошка и делал зарядку. Приседал, махал руками, разминал шею. И все это без рубашки, щедро демонстрируя мне (хотя вряд ли он знал, что и кому демонстрирует) тренированную гибкую спину.
Так вот он как болеет, гад! Несчастный, в бреду лежит, от аллергии помирает, при звуках растущего в саду перца дрожит! Меня, значит, зовет, козел чешуйчатый!
Я тенью отошла за угол, постояла несколько минут и, нарочито громко напевая песенку, подошла к лазарету. Еще теплилась надежда, что у Джина остались капельки совести и он сейчас радостно объявит, что совершенно здоров, но увы. Когда я вошла, воплощенное страдание изволило лежать и притворяться спящим.
– Бедный, – очень тоскливо протянула я. – Болеешь.
Даже погладила и сама испугалась того, как мне понравилось к нему прикасаться.
– Ну ничего. Я тебя буду сторожить. И лечить. Ты потерпи, я сейчас, мне бабушка рассказывала!

Идея пришла в голову так внезапно, что я даже засомневалась в том, я ли это. Но одно было совершенно точно: я видела среди подарков дракона краски для ткани! Несмываемые, стойкие, яркие и новенькие, мне не терпелось ими порисовать, и я даже нашла для этого подходящее черное платьице в гардеробе. Но ведь целый живой дракон – это лучше платьица? А кожа – та же ткань, только тепленькая.
– Потерпи, я быстро, – сказала я этому артисту и рванула к себе.
Схватила краски, кисточку которой можно защекотать, и вернулась в лазарет. Джин все еще изображал самого несчастного в мире дракона.
– Вот не очнешься, сделаем из тебя чучело, построим мавзолей, и будет самый главный туристический объект, – ворчала я, открывая краски.
Потом аккуратно, сгорая от стыда, отогнула одеяло, обнажая красивый рельефный торс. Да, рисовать на таком неудобно, лучше бы дракон пивное пузо наел, на шаре всегда красивые узоры получаются, я как-то расписывала елочные игрушки, когда с деньгами на них было совсем туго.
Но постепенно процесс пошел. Я выводила на груди Джина тонкие линии, заполняла их краской и наслаждалась местью. Не знаю, было ли этому гаду щекотно, но очень надеюсь, что да! От усердия я даже язык высунула. С нетерпением ждала, когда Джин сдастся, и наконец он не выдержал:
– Ты чего там делаешь?
– Украшаю.
– Я и так красивый.
– Спорно.
– Что-о-о?
– А что ты хотел? – удивилась я. – У нас, у людей, свои понятия о красоте. Вот погоди, я ему сейчас еще волосики дорисую...
– Кому – ему?!
Я захихикала, когда это бессознательный больной подскочил с резвостью огнедышащего страуса. Тем более что именно Юнги и был изображен на груди дракона.
– Ведьма! – возмутился он. – Ты что сделала?!
– А что? Так сейчас модно. Люди делают татуировки с портретами своих любимых.
– Но это – страус!
– Ты что, не любишь нашего ребенка?! – Я уперла руки в боки.
Выругавшись, Сокджин отправился в ванную – отмывать шедевр. Я воссоздала Юнгиша со всем талантом, который только имела. И страус получился на диво прекрасным, детализированным.
– Он не смывается! – через несколько минут раздался отчаянный вопль из ванной.
– Ну еще бы. Халтуру не держим!
– Да за что ты меня так?!
– А зачем ты сначала притворялся уборщиком, а потом больным?
– Подумаешь, захотелось женской ласки!
– Вот! А я тебе даже не ласки, я тебе таланта отсыпала!
– Вредительница!
– Врун! Чтоб ты в следующей жизни с аллергией на алкоголь родился! – прибегла я к самому страшному проклятию из арсенала.
А потом развернулась и выскочила из лазарета, забыв и краски, и кисть, и даже накидку от платья, которую сняла в пылу работы. Дурак! Мало он над нами на отборе поиздевался, еще и теперь не останавливается.
О том, что мне бы успокоиться и постараться зацепиться за возможность остаться в городе, чтобы не возвращаться к родителям, я не думала. Теперь у меня была Ханни, а еще я вдруг вспомнила объявление в художественной лавке, и эта мысль не отпускала. А если я попрошусь в помощницы, какой шанс, что человеческой девушке не откажет дракон?
Мне не хотелось идти к себе, я хорошо выспалась днем, так что я свернула в сторону сада. Но в холле услышала громкие, даже, я бы сказала, разгневанные голоса и прислушалась. Опять Флорин несет чушь для Донхёна? Драконья ж мать, я совсем забыла поговорить с Джином о ней!
Но это была совсем не Флорин. Когда я поняла, о чем речь, то едва не сползла по стеночке на пол!
– Возмутительно! – кричал грузный мужчина с пышными черными усами.
– Безобразие! – вторила ему худощавая женщина. – Куда смотрит ваш хваленый дракон?! Мы отдавали дочь на отбор, нас заверяли, что это безопасно!
– Леди, прошу, – увещевал Донхён. – Что случилось? Кто вы такие и как попали сюда?
– Мы – родители вашей конкурсантки! И нас привез один из ваших, это было личное распоряжение архимага, потому что случившееся не входит ни в какие рамки!
– Прошу вас, объясните подробнее. Что именно произошло?
– Можем мы поговорить с дочерью? Позовите, пожалуйста, леди Хеин!
Я задохнулась от страха, услышав имя девчонки, с которой мы познакомились на станции! Сейчас она, должно быть, была где-то в Рижбурге. А ее родители обо всем узнали, о боги! Это было неизбежно – и вот случилось.
– Хеин? Но на отборе нет никакой Хеин, – нахмурился Донхён. – Сейчас у нас остались Джихе, Минджи, Суён, Нгок Хан и Еджин. А выбыли , Сольчжи, Чонхва, Хёрин и Пенелопа. Все, ровно десять штучек.
– Вот именно! – Мужчина вздернул руку. – Вы даже не знаете, кто должен быть на вашем отборе! Наша дочь должна быть вместо этой... как вы ее там назвали? Еджон!
– Еджин, – поправил Донхён.
– Она сбежала! – провыла женщина. – Сбежала с отбора, а вы даже не заметили! Где нам теперь искать нашу малышку? Что нам делать?!
– Ну, спокойно, спокойно, – растерянно забормотал Донхён. – Сейчас мы во всем разберемся. Я позову дракона, он лично займется вашей проблемой и поищет вашу дочку. Прошу, идемте в кабинет, я принесу для вас чаю.

Они направились к лестнице. Мужчина все еще бормотал себе под нос что-то злое, женщина начала икать от рыданий, а я развернулась и понеслась прочь, правда, сама не зная куда. Что теперь делать? Джин убьет меня! А если с Хеин что-то случилось? Какая же я была дура!
Я неслась не разбирая дороги и чуть не сбила с ног неспешно шагающую по коридору Флорин.
– О, это ты, – улыбнулась она.
У нее были такие высоченные каблуки, что, несмотря на почти одинаковый рост, леди Маск смотрела свысока.
– Вижу, уже встретилась с родителями малышки Хеин. Я только что говорила с Сокджином, он уже в курсе. Какая ты глупышка, Еджин, неужели ты думала, он ничего не узнает?
– Так это вы? Как вы узнали?
– Я предупреждала, что не стоит стоять у меня на пути. Теперь тебе придется объясняться с Джином. Он очень разочарован. Ты знаешь, что если Хеин не найдут, то тебя обвинят в похищении или даже убийстве?
– Но... – Краска сошла с моего лица. Неужели такое возможно?
– У тебя обнаружат ее платье, найдется какой-нибудь свидетель, который видел вас ночью вместе. И ты отправишься в тюрьму, Еджин. Драконья тюрьма – очень страшное место. Пройдут годы, прежде чем тебя переведут обратно во Франглисское королевство. Если, конечно, архимаг будет просить, чтобы тебя туда перевели. Но зачем ему малолетняя преступница?
– Я не преступница!
– Расскажи об этом Джину, я лишь пересказываю содержание нашего разговора. А теперь извини, у меня много работы. Искусство не любит ждать.

Я смотрела ей вслед, и на глаза наворачивались слезы. Как же обидно, что все кончится вот так! Что из-за глупости и отчаянного желания сбежать от ненавистной свадьбы я окажусь в такой опасности.
Что сделает Джин, когда во всем разберется? Даже страшно представить. А если Хеин пострадала?Если ее Гилеон оказался не судьбой всей ее жизни? Я же буду виновата в том, что с ней случилось, как мне смотреть в глаза ее родителям?

Я даже не помнила, как вернулась в комнату, очнулась, лишь когда какая-то птица села на подоконник и со звоном ударила крыльями по стеклу. Состояние было такое, словно меня ударили по голове пыльным мешком.
В дверь постучали, едва не вызвав у меня сердечный приступ! Так быстро?
– Еджин! – услышала я голос Ханни. – Ты в курсе, что Джин очухался? Только что пронесся мимо меня, злой, как дракон! Еджин, ты здесь?

Мне не хотелось сейчас ни с кем говорить. Я нуждалась в одиночестве и тишине, чтобы немного подумать. Но Ханни бы не отстала, я успела хорошенько ее изучить. Поэтому прежде, чем я успела подумать о последствиях своего поступка, схватила метлу и забралась на подоконник.
Метелка заворочалась и задрожала.
– Ну, милая, давай полетаем! – взмолилась я. – Очень-очень нужно!
От страха желудок свело. Я закрыла глаза, села на кажущуюся хрупкой и иссохшейся метлу и... прыгнула в темноту, в неизвестность, мысленно смиряясь с ударом.
Но метла не подвела! Она зависла в нескольких метрах над землей, мне оставалось только держаться крепче, чтобы по неопытности не соскользнуть на землю.
– Давай полетаем, – попросила я. – Мне надо подумать.
Медленно метла полетела прочь от замка. Мы обе привыкали к новым ощущениям. Я – летать на метле, метла – носить на себе дурную недоведьму.
– Представляешь, как все получилось? – вздохнула я.
Метелке можно было рассказать все. Она не сокрушалась «Еджин, как ты могла!», не укоряла «А если Хеин в беде?», не пугала «Дракон отправит тебя в тюрьму за обман!». Просто слушала, изредка комментируя обстановку.
– Грязища! Мусорят! Везде мусорят!
Так мы облетели замок, стараясь держаться вдали, чтобы не было видно из окон, полетали над знакомым полем, где не осталось и следа от заботливо выращенных клумб, а потом...
Метла вдруг развернулась в сторону города.
– Нет-нет! – нахмурилась я. – Туда не нужно, иначе нас хватятся, да и заблудиться в незнакомом городе очень легко-о-о-О-О-О!

Я взвыла дурным голосом, когда метелка на всех парах понеслась прочь. Она словно специально набирала высоту и скорость, чтобы я не сумела спрыгнуть, и все, что оставалось, лишь вжиматься в древко, прятать лицо от холодного ветра и визжать.
– Что ты делае-е-ешь! Я туда не хочу-у-у-у!
Но разве этот дурной ощипанный веник интересовали желания хозяйки? Мы в считанные минуты оказались в городе, срезав путь. В прошлый раз дорога шла через холмы и предгорья, петляя и огибая препятствия, а сейчас мы неслись напрямую, перескочили через ворота и на глазах немногочисленных удивленных горожан приземлились в центре города, прямо напротив художественной лавки.
– Ты что творишь! – Я склонилась над метлой, раздумывая, то ли сразу из нее костерок сложить, то ли сначала ощипать.
Скрипнула дверь лавки. Я обернулась, готовая извиняться за переполох и краснеть за эту идиотку.
– Вы вернулись, – просиял старичок.
Он словно и не спал в такое время, стоял на крыльце в идеально отглаженном костюме.
– Я... простите меня, это все... метла.
– Да вы заходите, заходите, что же посреди ночи на улице-то делать? Идемте, я как раз заварил вкуснейший чай, а леди Дория принесла свежайшие плюшки.

Интуиция подсказала, что отказаться было бы невежливо, так что я, подхватив метлу и оставив экзекуцию на потом, вошла в лавку.
– У-у-у! – довольно заурчала поганка. – Чисто! Чистотища! Хор-р-рошо-о-о!
– Ну надо же.
– Да, – улыбнулся старик, – мою лавку любят магические предметы. Здесь все дышит вдохновением. Прошу, садитесь вон туда, за ширмой столик.

Здесь было просто, скромно, но уютно. За небольшой ширмочкой стоял аккуратный столик с двумя стульями, на котором вольготно расположились пузатый чайник, две чайные пары и большая миска с ароматными, еще горячими плюшками. Мне показалось, хозяин магазинчика ждал меня. Ну или не меня. Иначе зачем ему две пары чашек?
Поймав мой удивленный взгляд, он поспешил пояснить:
– Я всегда накрываю на стол на двоих. Мы с женой любили пить чай после закрытия лавки. С тех пор как она умерла, мне никак не удается заставить себя накрывать на одного.
– Извините, я не знала.
– Садитесь, садитесь! Угощайтесь булочками, они удивительные. Хорошая женщина, эта леди Дория, не правда ли? Говорят, в молодости была потрясающей драконицей.
– Вы тоже дракон?
– О, когда-то был им. С возрастом теряешь силы, милая девушка. И превращаться уже не получается. Но я не скучаю по второй ипостаси, мне всегда были ближе человеческие радости. Поэтому я и открыл лавку.
– Здесь очень здорово. Красиво и уютно.
Я сама не заметила, как съела целых две плюшки. Слишком уж нервный выдался вечер, ужин хоть и был не так давно, казался бесконечно далеким. Сама того не замечая, я вываливала на бедного продавца все свои печали. Рассказала и о сожженных рисунках, и о пугавшей меня свадьбе, и о побеге, обмене, отборе... умолчала лишь о мимолетном поцелуе с Хосоком-Джином.
Хозяин слушал внимательно, не перебивая, и, закончив, я почувствовала, что камень на душе стал легче.
– И что делать? – вздохнула, усилием воли отговорив себя от третьей плюшки.
– Я, увы, в делах сердечных не советчик. Мы с женой еще птенцами встретились и прожили долгую, счастливую жизнь. Но если вам нужно убежище – моя лавка к вашим услугам, юная леди.
С этими словами он постучал по объявлению, приклеенному к ширме.
– Вы предлагаете мне должность помощницы? Но... мне негде жить.
– На втором этаже есть свободная комнатка. Маленькая и темная, но лучше, чем ничего, верно? Ну же, Еджин, решайтесь. Вам не придется возвращаться домой. Вы сможете остаться в Драконьем Городе.

Это не решало проблему наказания за обман на отборе, но... а вдруг повезет? Вдруг хоть раз у меня получится сделать правильный выбор? А еще я смогу жить среди красок и холстов, изучать любимое дело и быть рядом с величественными и невероятными драконами.
Быть может, Джин позволит мне хотя бы остаться здесь и не станет наказывать за обмен? Если Хеин найдется... Здесь я попробую быть счастливой, а позже, когда заработаю денег на Академию искусств, вернусь в Рижбург.
– Решайтесь, Еджин. Я научу вас рисовать, расскажу все, что знаю. И если пойму, что лавка оказалась в достойных руках, завещаю ее вам.
Я вздрогнула от неожиданного предложения и поежилась. Что судьба снова подкинула мне? Удачу или опасность?
– Я не могу принять такое щедрое предложение, – медленно проговорила я. – Но очень хочу у вас учиться.
– По рукам! – просиял старик. – Добро пожаловать, Еджин. Наконец-то в это место вернется душа.

                                   * * *

Оказалось проще принять решение остаться в лавке, чем поддерживать уверенность в своих силах. С большим неудовольствием я вдруг выяснила, что совершенно, невыносимо, ужасно слаба! Не физически, с тасканием тяжелых мольбертов и ящиков с красками помогала метелка, совершенно счастливая в одном ей понятном порядке.
Я никак не могла решиться отправить весточку в замок. Меня грызла совесть, как бобер грызет бревно на берегу реки. Я знала, что на меня наверняка злится Ханни, обижается Минджи. Возможно, зол Джин. Но я боялась, что если высунусь, то меня заставят вернуться в замок и накажут. Глупый, детский, во многом наивный страх. Каждый день я заставляла себя начать писать записку, чтобы передать ее с кухаркой, которая утром приходила на рынок, но отвлекалась и к вечеру с облегчением понимала: сегодня не успела.
Тем более что жизнь в лавке оказалась насыщенной. Словно понимая, что я пока не готова, хозяин не выпускал меня к посетителям. Я часами сидела в кладовке, разбирая залежи товара, а в перерывах внимала лекциям старика. Он знал массу всего! Как растушевывать пастель, как смешивать акварель, как накладывать акрил и маслом создавать настоящие морские волны.
Мои рисунки в сравнении с тем, что умел владелец лавки, казались детскими каракулями. Я старалась запомнить каждое слово, каждый штришок и падала замертво, отключаясь, едва голова касалась подушки. Мне казалось, в таком режиме прошла целая неделя, но на самом деле я пробыла в лавке всего три дня.

А на четвертый случилось вот что.
– Посиди часок, – попросил меня хозяин, – я должен встретиться со старым другом. Не бойся, это не займет больше часа. С утра все равно никого не бывает, так что просто последи за лавкой, хорошо?
Конечно, я не могла отказать, но сидела как на иголках, молясь про себя, чтобы никого не занесло с утра пораньше за красками. Что мне делать, если придет покупатель? О чем с ним говорить? Было жутко страшно.
И конечно, на исходе часа, когда я почти выдохнула, это случилось. Весело звякнул колокольчик, впуская посетителя и утреннюю свежесть. Почувствовав, что сейчас прямо на глазах покупателя упаду в обморок, я поднялась и одернула платье. Я купила его с аванса, выданного хозяином лавки, оно, конечно, уступало шикарным платьям, что купил для нас Донхён, но нравилось мне хотя бы потому, что я купила его сама. Пусть и в счет будущей работы.
– Здравствуйте! – Я поднялась со стула. – Чем я могу...
Осеклась, встретившись взглядом с Джином, и застыла как изваяние. Казалось, в абсолютной тишине было слышно, как бьется мое сердце. Тук-тук... тук-тук... как там, интересно, мой страус?
«Какая же ты сволочь бесхарактерная, Еджин!», – пронеслось в голове.
Подруг бросила, страуса бросила, прихватила метлу и сбежала. Трусиха.

– Привет, – сказал Джин.
– Привет, – едва дыша, ответила я.
– Как работа?
– Н-нормально...
А если он приехал, чтобы выслать меня обратно в королевство?
– Я вот в городе по делам был. Зашел купить растворитель для твоей краски. А то третью ночь приходится спать одетым, твой страус увидел свой портрет и решил, что отныне я – и папа, и мама, и лучший друг.
– Вот. – Я протянула небольшую баночку с мутной жидкостью.
Джин потянулся за ней и будто случайно скользнул пальцами по моей руке.
– Чего сбежала-то?
– Из замка? Или из дома?
– Из дома я понял. А из замка не очень.
– Испугалась, – вздохнула я. – Флорин сказала, что я преступница. Ну и... вообще. Я боялась, что ты подумаешь, что я на отборе только ради денег.
– И поэтому ты бросила все и смылась?
– Ну... строго говоря, я этого не планировала. Это все метла.
Мы дружно посмотрели на растрепанную нахалку в углу. Будто почувствовав, она встрепенулась.
– Оюшки! – проскрипела. – Грязища-то!
И выскочила на улицу через приоткрытую дверь. Вот предательница!
– Плюшку хочешь? – спросила я.
– Хочу.
Так мы сели за столиком хозяина и пили чай с булочками, оставшимися с вечера. Я боялась поднять взгляд на Джина, а он рассматривал все, как любопытный мальчишка. Лавку, плюшки, чашки, меня. Меня особенно. И под этим взглядом я краснела, хотя чай давно остыл.

– Топазик, давай заново. Мы оба друг другу наврали с три короба. Я – про уборщика и дракона, ты – про... ну, прямо ты не врала, но ерунды тоже нагородила. Предлагаю нейтралитет. Я забуду, что ты проникла в мой замок обманом, а ты забудешь, что я кромсал кусты в собственном саду и потом огребал от садовника. Идет?
Я фыркнула, представив немолодого смотрителя сада, отчитывающего Джина за поруганный розовый куст.
– Идет, – с огромным облегчением выдохнула я. – А меня не накажут за обмен... обман...
– Мы нашли Хеин, девчонку, с которой ты поменялась. Ее родители больше не имеют претензий, она взяла вину на себя. Сказала, что уговорила тебя поменяться. Хеин замужем и ждет ребенка, так что родителям пришлось смириться.
– А девочки уехали?
– Нет, я разрешил им провести каникулы в замке, отдохнуть. И еще должен Ханни дом. Угораздило же меня с ведьмами связаться!
– А Юнгиша как?
– Скучает. Зовет тебя.
Я потупила взгляд и шмыгнула носом, не сдержалась.
– Только не реви! – предупредил Джин. – Но давай возвращайся. Мы планируем пикник у водопадов, поездку на страусиную ферму, потом приедет делегация из королевства, будем ее окучивать.
– А отбор?
– Хватит уже. – Джин дернул глазом. – Наотбирался. До сих пор насморк мучает и страус с груди не отмывается. Давай ты вернешься в замок, ну... скажем, в рамках культурного обмена. И я тебя приглашу на свидание. С которого не будет выбывших...
– Давай!
Внутри, как крошечный едва раскрывшийся цветок, зародилось тепло.
– Тогда приглашаю тебя... э-э-э... вечером выгуливать страуса. Хотя нет, приглашаю погулять утром, прямо сейчас. Кое-что покажу.
– Я не могу оставить лавку... ой! Джин! Я не могу жить в замке, я же обещала господину Тердоно, что буду ему помогать! Он очень старый, ему уже тяжело.
На секунду я умолкла и задумалась, потому что одновременно не хотела бросать лавку и учебу, но и была готова сломя голову нестись обратно в замок.
– Может, я буду ходить сюда на работу? Да, точно! Как тебе идея?
– Так себе, – честно признался Джин. – Но я уже усвоил, что с ведьмами спорить себе дороже.
– Да не ведьма я!
– Тогда почему такая вредная? Идем гулять. Очень надо, правда.

Но я стояла на своем, за что еще раз была вероломно обозвана ведьмой. Пока придумывала ответную обзывалку, вернулся хозяин и терпеливо выслушал мою сбивчивую попытку объясниться. Вместе с Джином мы кое-как пришли к консенсусу. Так, три дня в неделю я буду помогать в лавке, еще два – учиться и два дня отдыхать. А еще мне удалось выпросить у дракона парочку крепких ребят, чтобы раз и навсегда разобраться с тяжеленными коробками в кладовке.
Выходя, Джин усиленно делал недовольный вид и ворчал, что я из его хвоста веревки вью. А я чувствовала себя очень и очень счастливой. Грозовые тучи над головой рассеялись, и я подставляла лицо ласковому солнышку. Во всех смыслах.

– Куда мы идем? – спросила я.
– Здесь недалеко, – туманно отозвался дракон.

Мы шли по уютным улочкам, Джин изредка здоровался с попадавшимися по пути драконами, а я во все глаза рассматривала огромные окна и здания. Я чувствовала себя куклой в городе великанов. Наконец мы остановились перед красивым угловым домом. Он был наливной вишенкой на улочке из многочисленных лавочек, салонов, ателье и ресторанчиков.
– Что это? – спросила я.
Многие вывески в сердце Драконьего Города не содержали перевода и были написаны на древнем драконьем языке.
– Ювелирный дом «Сокровища Драконов». Это мое семейное дело.
– А я думала, ты мэр.
– Ну, я же не сразу мэром родился. Сначала я был нормальным. Вот, ювелирный дом от родителей достался. Заходи уже!
Джин настойчиво подпихнул меня в самое что ни на есть мягкое место. Я юркнула внутрь, в прохладу и роскошь магазина драгоценностей, и восхищенно ахнула. Здесь все блестело! Светлые мраморные полы, кремовые стены, покрытые изящными узорами. Много стеклянных витрин, внутри которых скрывались бархатные подушечки всевозможных размеров. А еще люстра! Огромная, красивая, сверкающая люстра висела под высоким потолком и бросала солнечные зайчики на все поверхности.
– Господин мэр, – улыбнулась симпатичная продавщица.
Джин жестом попросил ее выйти и подвел меня к одной из витрин.
– Три дня убил. Не спал, не ел, со страусом не гулял.
– А что...
Я осеклась, узнав драгоценности. Не веря собственным глазам, смотрела на изящные кольца, серьги и браслеты с топазами. Целая топазовая коллекция! Очень нежная, девичья и... моя. Похожие эскизы я рисовала, сидя в коридоре, расстроенная кражей топаза. А Хосок... то есть Джин, все это видел. Конечно, он многое изменил, добавил деталей, чтобы не очень умелые рисунки превратились в настоящие ювелирные шедевры.
Но я испытывала странное чувство, глядя на украшения, к которым приложила руку.
– Ты сам их делал?
– Да. Это пробная коллекция, но она уже пользуется успехом.
Мой взгляд упал на небольшую золотистую табличку, где витиеватыми буквами было выведено название коллекции.
– Ты назвал ее «Еджин»?! – ахнула я.
– Вдруг ты решишь засудить меня за нарушение авторских прав? Недавно стража накрыла целую сеть подпольных торговцев книгами. Видела бы ты их задержание! Одного авторы даже покусали. В страшное время живем.
Я не знала, что сказать, но, пожалуй, могла поклясться, что ничего приятнее со мной еще не случалось. Значит, три дня он не забывал обо мне, а готовил украшения по эскизам. И теперь выставил их в своем магазине... как приятно-то-о-о.
– Ну что? Я заслужил прогулку с огнедышащей курицей по саду?
– Даже две! – просияла я.
Потом, не давая себе времени впасть в раздумья, поднялась на цыпочки и чмокнула Джина в щеку.
– Спасибо. Мне очень приятно. И спасибо, что не ругался.
– Идем, а то тебя с работы уволят.
Но было видно, что дракон чрезвычайно доволен собой.
– Кстати, – спохватился он, когда мы вышли на улицу, – тебе пришло письмо от родных. Вот, держи.

Я долго смотрела на мамин почерк, не решаясь вскрыть конверт. Но что такого страшного могло оказаться внутри? Джин уже разрешил мне остаться, поэтому, даже если папа плюется огнем не хуже Юнги, все равно им не заставить меня вернуться.

Дорогая Еджин!
Ты заставила нас волноваться, когда убежала. Папа до сих пор зол, но думаю, через пару недель он отойдет и все будет как прежде. Ты действительно в Драконьем Городе? Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Мы были приятно удивлены, получив подарки от господина Сокджина. Похоже, он хороший человек. Будем ждать тебя и господина Сокджина в гости.
P. S. Девочки нарисовали для тебя рисунок. Прилагаю.
P. P. S. Не забудь тепло одеваться.

                                                            Мама

Помимо письма в конверте был еще один сложенный вчетверо листок. Сестрички в ответ на мои картинки с драконами нарисовали для меня картинку. На ней я (фигурка была подписана) в свадебном платье стояла рядом с чем-то средним между лягушкой и крокодилом.

– Это что, я? – обалдел Джин, заглянув мне через плечо.
– Ты прислал им подарки?
– Как и всем семьям с отбора. Ну, кроме Чонхва и Солчжи. Воровать в моем же замке – это перебор. Твои родители всегда так... немногословны?
– А почему, ты думаешь, я сбежала? Их можно понять, пять дочерей – это непросто. Они хорошие, но другие. Не знаю, в кого я уродилась. В бабушку, наверное, правда, она была ведьмой, а мне и десятой части ее дара не перепало.
– Ну, не знаю, как по мне...
– Джин! – перебила я его.

Дрожащей рукой перевернула листок, на котором сестрички нарисовали картину, и показала.
Папа считал, тратить чистые листы на хулиганство детей – непозволительная роскошь, поэтому в детстве мы всегда рисовали на обороте каких-нибудь листовок или оберточных бумаг. Вот и на этот раз девчонки нарисовали подарок на обороте листовки, одной из тех, что разносила стража.
– Это что? – Джин нахмурился. – Разыскивается опасная преступница. Осуждена по обвинению в воровстве, шантаже, покушении на убийство и государственной измене. Лавиния Ниссан, принадлежащая к расе драконов. Да, неприятно, я слышал об этой истории. Она пыталась украсть рубин «Сердце Рижбурга» и навела немало шороху...
– На портрет смотри!
Джин осекся. Женщина на портрете, конечно, была с другой прической, но в целом черты лица без проблем угадывались.
– Флорин Маск?!
– Так я и знала! Она не искусствовед, я слышала чушь, которую она несла при Донхёне! Она обманула всех, чтобы пробраться в сокровищницу.
Сокджин замысловато выругался.
– Летим. Я сказал ей, что лечу за тобой. Наверняка она уже на полпути из замка, прихватила все, что хотела.

Мы понеслись на площадь, где было удобно оборачиваться. Пришлось отвернуться: Джина охватил такой яркий свет, что сделалось больно глазам. А когда все стихло, передо мной расправлял крылья уже знакомый дракон.
– Запрыгивай, Топазик.
– Мы же договорились, что отбора не было! Значит, я не Топазик.
– Еджин, блин, нашла время обсуждать домашние прозвища!

Ой, и правда, чего это я? В узком льняном платье было жуть как неудобно карабкаться на Джина, но я все же умудрилась сесть на спину дракона так, как в давние времена девушки садились на лошадей. Потом, конечно, мода на такую посадку прошла, и все без исключения стали носить брючные костюмы для верховой езды, но сейчас я прямо оценила удобство метода.
– Ой-ой-ой! – раздалось со стороны домов.
Оглянувшись, я увидела, как к нам на всех парах спешит метелка.
– Иди сюда, маленькая моя! – умилилась я.

Полезная вещь, практически спасательный парашют. Спасательная метла... если соскользну с дракона – ухвачусь на нее и мягко спланирую на землю. Хм-м-м... а если запустить такие метелки в продажу? Можно делать их под цвет дракона или даже расписными... стоп, куда это у меня мысли вечно сворачивают?
Флорин... то есть Лавиния. Значит, под видом искусствоведа Флорин Маск скрывалась наглая воровка. Она испугалась, что я ее раскрою, и умело сыграла на моей глупости, отыскав родителей Хеин. Надо думать, для той, что так легко проникла в самое сердце Драконьей Долины, не составило труда провести небольшое расследование и найти мое слабое место.
Ну, теперь она попляшет! Во всяком случае, я надеялась, что мы с Джином успеем до того, как мерзавка сбежит.

Вскоре показался драконий замок. Джин не стал по обыкновению облетать его кругом, чтобы сесть в поле, плюхнулся прямо в сад, переломав все кусты и даже несколько небольших деревьев. Если это видел садовник, то сейчас ему наверняка стало плохо.
Я спрыгнула со спины Джина и понеслась в замок, а следом разнесся его рык:
– Куда-а-а-а?!
Но я уже ничего не слышала, я хотела найти или Донхёна, или кого-то из их помощников. А встретила Джихе, неспешно куда-то бредущую и жующую огромный банан.
– О, Еджин, ты февнулась, – прошамкала она.
– Где Донхён?
– С Минджи.
– Что-о-о? – Я чуть не забыла про Лавинию, так обалдела.
– А что? Минджи говорит, она его понимает.
Анна заговорщически огляделась и склонилась ко мне:
– Вообще он гей. Но когда увидел нашу Минджи, понял, что не может сдержать к ней чувств. Они решили не спешить, но Минджи уверена, что вернет его на... гм... бабопуть, в общем. Она выразилась красивее, но я не запомнила.
– Так... – Я потрясла головой. – Потом с Донхёном разберемся. Флорин Маск в замке? Надо ее найти! Она не Флорин Маск, она – Лавиния Ниссан, воровка, сбежавшая из тюрьмы в Рижбурге!
– Ого-о-о.

Джихе ловким движением вышвырнула банан, и дальше мы понеслись уже вместе. Где же она могла быть? В сокровищнице? Если там, то без Джина мы ее не найдем! А если нет, то где еще...
– Пошли в картинную галерею! – скомандовала я.
– Почему туда?
– Не знаю, но Флорин постоянно там ошивалась. Возможно, ей нужна какая-то картина.
Что я буду делать, если обнаружу воровку, где предполагала, я понятия не имела. Но надеялась, что Джин придет, а уж до его прихода вдвоем мы как-нибудь да задержим стерву. Вот и настал час моего отмщения!
– Лавиния! – крикнула я, увидев женщину у одной из картин.
Она вздрогнула и обернулась, зрачки на миг стали вертикальными, как у рептилии. В ее руках уже была свернутая в рулон, аккуратно вырезанная из рамки картина Тогала.
– Отдай сюда картину! – потребовала я.
– Размечталась. Вон с дороги, пока я не разозлилась!
– Джин! – закричала я. – Она в картинной галерее!

Вот тут-то Лавиния/Флорин и поняла, что дело плохо. С поразительной ловкостью, которой оставалось только завидовать (на таких-то каблуках!), женщина рванула прочь от нас. Секундой позже мы с Джихе побежали следом.
Для крупной девушки Джихе удивительно быстро бегала. И не скажешь, что каждую свободную минуту подруга предпочитала жевать. Даже я в какой-то момент отстала, подвернув каблук на туфельке, а вот блондинка смело преследовала воровку. Впрочем, та все равно была быстрее и проворнее, сказывался явно многолетний опыт.

Лавиния, чуть не поскользнувшись на повороте, стремглав помчалась к очередному пролету на лестнице. И была остановлена... метлой.
– Пусти! – потребовала драконица.
– Грязно! – рявкнула метла. – Ходят тут! Топчут!
– Пусти, я сказала!
– Подмету – пущу! Уважайте труд уборщицы!
Моя ненаглядная метелка неспешно подметала ступеньки, а Лавиния кипятилась, спускаясь по лестнице с черепашьей скоростью. Вскоре ей, правда, это занятие наскучило, ступор от внезапно рухнувшей легенды прошел, и она замахнулась рукой, в которой загорелся угрожающий огненный шар.
– Метелка! – воскликнула я, испугавшись.
Ну да, несуразная. Ну да, смешная. Но моя! Родная, ненаглядная!
– Не трожь метлу!
Мне оставалось преодолеть небольшой балкон и один лестничный пролет, когда замок наполнился громогласным «Ма-ма-а-а-а!».
– Юнги! – воскликнула я. – Маму обижают! И метелку! И папу обворовали!
Офигев от такой наглости, страус пошел в атаку. Он безошибочно определил источник угрозы и, низко опустив голову, медленно, с неотвратимостью разъяренного хищника, стал подниматься по ступенькам.
Идиотская сценка! Застывшая Лавиния, не могущая сообразить, в кого швыряться огнем сначала, деловито подметающая ступеньки метла и разъяренный страус, чью маму обидела злобная тетка.
Страус победил: огненный шар метнулся к нему. Я вскрикнула зажмурившись, сердце сжалось от страха за питомца. Но Юнги вдруг широко раскрыл пасть и... проглотил сгусток магии. Задумался, икнул, выпустив из клюва сноп искр, и продолжил восхождение.
Лавиния сдалась и развернулась. Она бы, может, и успела юркнуть в одну из многочисленных дверей, ведущих в другое крыло замка, но почти в последнее мгновение была сбита с ног Джхой.
С криком, достойным самых свирепых воинов, Джихе снесла воровку с ног и уложила на пол, присев сверху. Лавиния дергалась, хрипела, на миг на ее руке зажглись угрожающе потрескивающие огоньки, но тут же были остановлены подоспевшим Джином.
– Дыша-а-ать, – просипела женщина, но Джихе и не подумала встать, только устроилась поудобнее.
– Хорошо, что у нее пока арбалета нет, – задумчиво произнес Джин. – Знаешь, Топазик, жениться я на ней не готов, но вот яйца... в смысле, жизнь бы доверил.
Он медленно подошел к брыкающейся Лавинии, отобрал у нее полотно и развернул.
– Ну и зачем?
– Мои заказчики щедро платят за то, что я достаю им все, что пожелают.
– Топазик, там за нее награда назначена? – спросил Джин.
Покопавшись в кармане, я достала листовку.
– Да, десять тысяч золотых!
– Смотри, Джихе, сколько тебе денег дадут за поимку такой опасной преступницы.
– Мне? – расцвела девушка, и лицо ее приобрело такое мечтательное выражение, словно не она несколько минут назад была готова биться насмерть.
– Да снимите ее уже с меня! – из последних сил молила Лавиния.

Я хихикнула. Определенно вместе с отбором в жизнь дракона пришло веселье.

                                * * *

Жизнь в замке потекла своим чередом. Лавинию вернули в Рижбург, хотя архимаг предлагал судить ее еще и за попытку выкрасть картину из замка Джина, но тот отказался – в конце концов, у нее ничего не вышло. А вот за кражу рубина, покушение и побег из тюрьмы в королевстве ей грозило приличное наказание. Говорят, воровку сопровождали сразу четыре дракона, а по пути в Рижбург она трижды пыталась сбежать.
Я летала на работу (Джин возил меня лично!), Ханни бегала по городу в поисках своего идеального дома, Джихе готовилась к поступлению в Академию стражей Драконьего Города и очень этим гордилась, а Минджи просто наслаждалась отдыхом. Только одно омрачало общую атмосферу счастливого финала.
А именно – Донхён.

Я искала подруг весь вечер, мы договорились пойти в сад выгуливать Юнги, и там я намеревалась рассказать о том, что гад-распорядитель, оказавшийся небесным драконом (я ему еще это припомню), вешает лапшу на уши сразу двум бывшим кандидаткам отбора.
– Ты не видела девчонок? – наконец спросила я у Джихе, которая сидела в саду и занималась, погрузившись в толстенный учебник.
– У них свидание в сокровищнице.
– С кем?
– С Донхёном.
– Э-э-э... у Ханни или у Минджи?
На меня посмотрели так, что охота задавать еще вопросы мгновенно отпала. И я решила воочию увидеть, что такого интересного происходит в святая святых замка. К счастью, в «мирное» время, когда не надо испытывать потенциальных невест, сокровищница представляла собой менее опасное помещение. Просто несколько залов с драгоценностями, мебелью, старым хламом, милым сердцу...

Я услышала голоса, доносящиеся из золотого зала, и сразу же поспешила туда. Открывшаяся картина надолго останется в памяти. Клянусь хвостом Джина, я нарисую это, едва выйду из комнаты!
Донхён сидел на стуле, связанный по рукам и ногам, а Ханни и Минджи самозабвенно крушили идеальный порядок в сокровищнице.
– Девочки! – ныл парень. – Я же только что убрался!
– Где? – Ханни изобразила удивление. – Здесь? Ой...
Идеально ровные башенки монет посыпались на пол, когда она вытащила одну из-под низа.
– Или здесь? – Минджи последовала ее примеру, уронив пару шкатулок с камнями.
– Девочки-и-и! Ну не надо!
– Что не надо?
Следом за монетами с верхней полки одного из шкафов посыпались драгоценные ключики.
– А-А-А-Ы-Ы-Ы!
– Что такое? – жалостливо поморщилась Минджи. – Не нравится? А так?
Она ножкой поддела ближайший стеллаж, и тот с грохотом рухнул на пол.
– Ну хватит! Хватит! Я все понял! – Донхён задергался на стуле.
– Нет, радость моя, ничего ты не понял! – кровожадно облизнулась Ханни. – А сейчас я произнесу заклинание, и оно перепутает все обложки у книг! Год будешь разбираться, кто что написал!
– НЕ-Е-ЕТ!
Тут Донхён заметил меня:
– Еджин! Еджин! Спаси меня! Скажи им! Скажи Джину-у-у-у...
– Нет уж, мучайся!

Я никогда не видела Минджи в таком гневе. Обычно эта хрупкая и чувствительная ведьмочка была жертвой, а не охотником. Но сейчас в ней, похоже, открылись новые грани.
– Думал, можно с нами обеими играть? – прищурилась она. – Ах, Минджи, ты так красива. Если бы я не был геем, я бы влюбился в тебя без оглядки.
– О, Ханни, – вступила подруга, – я ничего не могу с собой поделать. Я всю жизнь думал, что не способен полюбить женщину, но ты – нечто особенное.
И хором:
– Козел!
– Девочки... ну простите меня! Я не хотел... ну то есть хотел, но я не мог выбрать! Я думал... а чего?! У Джина же получилось! Он тоже притворялся, чтобы понять, любит его Еджин или нет.
– Да, но Еджин была одна.
Ханни нахмурилась.
– Значит, ты не гей и не был им.
– Ну... нет.
– Щас станешь, – заверила Ханни.
Донхён побледнел, а я фыркнула.
– Может, простите его? – рискнула выступить на стороне защиты.
– Боги простят, – мрачно отозвалась Минджи.
– А если я вам что-нибудь предложу?
– Например?
– Ну... Джин хочет, чтобы я разработала новую коллекцию украшений. Мы можем назвать ее в вашу честь.
– Это как? – Минджи нахмурилась. – Ханджи? Или Минни?
– Ну, зачем же так в лоб. Назовем «Лед и Пламя», а вы выступите в роли моделей. Я нарисую ваши портреты в украшениях и уговорю Джина повесить в салоне.
Донхён смотрел с той же надеждой, с какой приютский щенок смотрит на потенциального хозяина. Ему, похоже, не верилось, что появился шанс на спасение.
– Ладно, – наконец сдалась Ханни. – Этот небесный придурок того не стоит.
– Согласна, – кивнула Минджи. – Идем, я расскажу, какой образ хочу для рекламы.
Подхватив меня под руки, девчонки поспешили к выходу.
– Эй! Девочки! А я?! А как же я?!
– А тебе полезно! – крикнула в ответ Ханни, а потом двери отрезали нас от воплей измученного распорядителя.

Джин ждал нас в коридоре, уже на подступах к моей мастерской, которую он заботливо оборудовал, чтобы я не дышала красками в комнате, где спала. Он предлагал еще один вариант – переехать к нему, но я как-то пока не решилась. Свидания мне нравились, зачем спешить?
– Всем привет, – осторожно сказал дракон.
Видимо, лица у нас были ну очень хитрые.
– Чего интересного?
– Ничего! – хором ответили мы.
– А почему вид такой загадочный?
– Мы заняты!
– Что-то мне это не нравится...
– Все, Еджин, идем! Звездный час не ждет!
Ханни потащила меня прочь, и я только и успела, что шепнуть Джину «Сокровищницу проверь!», замаскировав страшное предательство подруг поцелуем в щеку. Хотя, скорее, это я поцелуй замаскировала якобы секретом, потому что девчонкам уже было абсолютно все равно, спасут Донхёна или оставят страдать над учиненным беспорядком вечно.
Дракон долго смотрел нам вслед. А вот пошел ли спасать Донхёна – история умалчивает. В конце концов, отбор закончился, а противостояние двух драконов-то – нет.

❤️❤️❤️