Ошибка 5. Овечка
Казань. 1988. Октябрь
Весь день пролетел быстро. Мы с Марьям так и остались дома у мамы, не идя никуда. Я решила отойти от сушняка, и с трезвой головой начать драить дом.
Я протерла пыль у мамы на полочках, приготовила обед, и пирожки. Маратка же собирался в качалку:
—Куда? — вскрикнула я, хватая брата за капюшон
—Да меня там пацаны ждут.. — пытался отвязаться брат
—Подождут твои пацаны. Я не мама, со мной есть будешь по расписанию. — я уже запихивала брата в кухню — Я вон, борщ сварила! Для кого? — На что получила удивленное от Марата:
—Ты готовить умеешь?! — вскрикнул он
Я посмеялась:
—А что, не веришь в меня?
—Когда ты жила с нами, ты яичницу пожарить не могла! А тут борщ сварганила! — он уселся за стол и стал есть. Я же усадила дочь рядом, и укрывала колени полотенцем, пока все не было в борще.
Через пару минут мне вынесли вердикт:
—Вкусно! Ты чё туда добавила?
—Мышьяк — сказала я так, словно мы обсуждаем погоду. А брат аж подавился.
—Чё, реально? — его глаза были вытаращены, и кажется размером с 2 рубля.
—Угу — я старалась держать серьезность, но смотря на его вытаращенные глаза, я расхохоталась
Брат ударил меня по плечу — Я поверил! — сказал он с ужасной обидой. Я с самого детства втирала Марату всякий бред с серьёзным лицом, а он всегда верил.
—Что такое мышьяк? — вдруг спросила дочь, и мой хохот стал ещё сильнее
—Крысиный яд — пихая в себя остатки борща, все еще сидя с недовольной миной, бубнил Марат
—Мама добавила яд в борщ?! — удивилась малышка
—Нет, просто твоя мама дура — Меня аж передёрнуло от этого словосочетания. Так говорил Рома. Сердце заныло, и Марат, поднял голову от тарелки, и увидел как сменилось моё настроение — Марьям, ты это.. Ну.. Смотри так Але не скажи.. Я шучу..
Он встал и собрался мыть тарелку, как я словно вышла из под воды:
—Иди, я сама. — Я потрепала его по голове, и он ушел.
А шрам на сердце заныл. У каждого из нас есть раны на душе́, что иногда болят, ещё сильнее, чем когда появились.
От лица Автора.
—Мочить их надо! — послышалось из каморки
Внутри сидели четверо — Вова, Кащей, Турбо и Зима.
—Подожди, подумать надо.. — сказал задумчиво Адидас
—Да чё тут думать?! — сново взъелся Туркин — Толпой мочить и всё!
—У тебя всегда всё просто, а Чайники на то и Чайники, что у них в состоянии мозгов, во! — Кащей постучал кулаком по пустому чайнику — Котелки! Хуй они клали на все понятия! Они друг друга ментам сдают, и баб своих по кругу пускают. А теперь и в наш район лезут!
—Прикиньте, Алия готовить умеет! — с порога заявил Марат, возникший ниоткуда Вахит усмехнулся под нос, толи от того, как не в тему было это, толи от того, с каким воодушевлением об этом говорил Марат, словно ему купили Бугатти.
—Марат, сдрысни, тут вопросы решаются, не до тебя сейчас — злобно прохрипел Турбо, совсем не из за того, что Марат «помешал», а из за того, что устал слышать «Алия» из каждого утюга.
—Ц.. Никто не ценит такое достижение моей сестры! — обиженно, но с ноткой сарказма сказал Марат, и собрался выйти.
—Сюда иди. — строго, отрезал Старший, и Адидас, недоуменно уставился на брата, но сел рядом.
—Адидас прав, тут думать надо. Чайники под себя Разъезд мнут.. Нам ещё больше пидоров не надо. — продолжил Кащей
И все знали, если разъезд примкнёт к Чайникам, опасность вырастет. Два района. Чайники уже создали невидимую линию, отчерчая себя от Дом быта, беря местных жителей в некую «блокаду», только в отличие от Великой Отечественной, район закрыл себя сам, изнутри.
—А нам то что? — вклинился Марат, который ничего не понимал
—А то, — жилки заиграли на его лице — девчонку 14-ти летнюю вчера изрезанную и трахнутую нашли в подворотне.
И тут в лице изменились все.
—Ты думаешь это.. Чайники? — тихо спросил Марат, пытаясь отойти от шока. 14 лет.. Прям как Айгуль..
—Уверен. А теперь они слишком часто на нашем районе. Вчера четырнадцати летка у них, завтра у нас. Так что думать надо, а не рисковать. С ними это будет уже не просто драка стенка на стенку.
Пацаны что-то начали обсуждать, а Вова не говорил ни слова. В его голове крутилось одно: универсам ни за что не отдадут свою территорию Чайникам. А они пойдут на все, чтоб забрать её себе. И если не получится уломать Вову, то они пойдут на нажим. Тронут неприкосновенное. Семью.
От лица Алии.
С самого утра была суматоха. Вова ушёл раньше отца, ни сказав никому куда. А вообще-то обещал помочь с уборкой!
Мама бегала с бигуди на голове, Мари капризничала с самого утра, а Марат светился от счастья, ведь прогуляет контрольную по Английскому.
—Марьям, стоять! — носилась я за ребёнком по квартире, пытаясь поймать её, и одеть. Девочка бегала так быстро, словно бежит марафон.
—Ой! Ударилась! — констатировала факт дочь, врезавшись в ногу мамы, и упав на задницу.
—Попалась! — сказала я, хватая ее поперек талии, что-бы не убежала.
—Больно? — с улыбкой спросила мама
—Нет! — резво ответила девочка
—В догонялки с мамой играете?
—Ага.. — я пыталась сдуть прядь с лица, что выбилась из пучка. — Мам, скажи честно, я в детстве была такой же занозой в.. —Мама перебила
—Точь в точь! А потом ещё Маратик родился, и мне приходилось следить за тремя чертятами. — с улыбкой сказала мама
—О боже! Никогда не рожу ещё ребёнка! — засмеялась я, на что получила недовольный взгляд дочери. Она все уши мне прожужжала, что хочет братика. — Когда она только спала и ела, я думала с ней тяжело, а тут три непоседы! Как ты с нами справлялась? — я уткнулась лбом ей в грудь.
—С горем. Вова с этим всем связался, потом ты ещё характер начала показывать.. А Марат за вами повторял.. Вообщем намучились мы с отцом с вами.
—Прости, мам.. Мне так стыдно за себя ту.. —дочке что наскучило сидеть на руках, начала брыкаться.
—Все мы были детьми.. Я люблю вас любыми шалунишками.
Мы во всю драили квартиру. Марат вытирал пыль в ящиках и на, Марьям разглядывали сервиз моей бабули, а я мыла окна. Не самое лучшее время года, но это было просто необходимо. Завтра обещают похолодание, а значит лучше было сделать это сегодня
—Я всё.. — сказал уставший Марат, плюхаясь на стул
—Ну на сегодня хватит.. Завтра полы вымоем, ковры вытряхнуть надо, люстры вымыть. В ванной плитку отдраить..
—Мы не всё?! — удивленно спросил брат
—Нет, конечно! — я спрыгнула с подоконника, и закрыла окно — А что, ты не рад перспективе прогулять школу?
—Да я лучше бы учебник Английского выучил, чем с тобой хату Аллы драил!
Я засмеялась.
—Иди, труженик. Завтра в 9, что-б тут, как штык. И Вову что-бы взял!
—Принял. — Марат отдал честь. Я посмеялась и дала слабый подзатыльник:
—К пустой голове не прикладывают!
На следующий день мы убирались ещё активнее чем до. Шторы и тюль стирались в старой, очень громкой, но к счастью рабочей машинке, Марат все ещё вытирал пыль, а дочка спала на скрипучей кровати, что издавала противный звук, даже когда ты просто проходил мимо. Видимо бурчала.
Я только домыла пол. Ковры были скручены, и надо было выйти во двор их вытряхнуть. В этом я бессильна- ковры слишком тяжелые, и даже вдвоём с Маратом, мы их не утащим. Тут нужны мужские руки, а Вова так и не объявился. Мелочь сказал, что его не было и вчера дома, и скорее всего он в качалке.
—Я до Вовы, — я накидывала куртку Марата — Марьям если проснется, уложи обратно, усёк?
—Да усёк, усёк я, иди уже, норма у нас всё будет.
—Я быстро!
Перепрыгивая через спупени, и прямо налетая на подъездную дверь, побежала в сторону качалки. Погода действительно изменилась- стало холоднее, но мне было плевать.
Я неслась со всех ног, ледяной ветер обжигал ладони и щёки, балохонистые штаны, что я носила дома, колебались на ветру, а голубая куртка Марата, что была на распашку, так и норовила слететь с плеч.
Я бежала и улыбалась. Редкие прохожие либо смотрели с укором, либо оборачивались в след, а мне было слишком хорошо. Я словно бежала от всех проблем: от прежней жизни, от Ромы, от быта, от Марьям. Сейчас были только я и этот ледяной ветер. Улица, и мои мысли, что долго не оставались в голове, и были мимолетны- ни о чём
Забежав в подвал качалки, я резво отворила дверь, но вместо Вовы перед мной предстала такая картина:
—Вов.. —начала было я, как опешила — Ой
Вахит, что как всегда курил, и Турбо, что целовался, если такое конечно можно назвать поцелуем, в засос с какой-то девчонкой.
Вахит поднялся, загораживая мне эту картину, которая ему самому, видимо казалась совсем не мерзкой. Меня же чуть не вырвало.
Никогда не понимала почему это, считают чем-то романтичным. Что романтичного, что бы слюнявить рот друг-другу? Так целоваться любил Рома, я же всегда считала это чем то мерзким.
—Адидаса нет — сказал лысый.
—А.. А где он?
—Да хрен его знает.. — сказал он оборачиваясь на парочку, что видимо не собиралась останавливаться, когда на них уже пялили любопытные пацаны из качалки. — Со вчерашнего никто не видел. — Тут я забеспокоилась. А если что случилось? Вова бы предупредил, если собрался куда-то.
Теперь я стояла растрепанная, уставшая, потная и совсем потерянная. Словно мамонтенок на льдине, я смотрела на Вахита, будто он ответит, где мой брат.
—Чё уставились — вскрикнул на смотрящих из за моей спины парней, Валера, наконец оторвавшись от своей шлюшки. Я же стала, как будто ещё рассеянней. Рвота отошла, а на её места пришла тревога, что медленно завязалась в сердце тугим комком, начав сверлить дыру, что скоро станет сквозной дыркой.
—Я правда не знаю, где он, Аль. — сказал он тихо, но нежно. Теперь на меня пялили все троя. Я отвела взгляд в бок, стараясь унять панику, что как шторм, захлестнула меня с головой.
—Нет, ну ты может дверь прикроешь? — услышала я нахальный голос девахи. Повернувшись я заметила её. Та самая, в короткой юбчонке.
::Мамаш, местом ошиблась, здесь вам не дет сад — тихим эхом начало отдаваться в голове, доставая реплику из глубинок сознания. Вот теперь мне стало ещё более странно. Чем моя персона её так задевает, что я второй раз ловлю на себя её колкое словечко?
Сзади раздался хлопок двери, от чего я вздрогнула. Это был Турбо. Он в два шага поднялся и захлопнул за мной дверь, я же витая в мыслях, не заметила этого. В последнее время какая-то я слишком рассеянная.. Может таблетки попить?
—Что у вас? — спросил он, кладя руки в карманы. И Вахит и Валера, за это время стали ещё выше. Я же ели-ели обгоняла Марата, что скорее всего перегонит меня через пару лет, поэтому два возвышающийся над тобой мужчины, картина страшная. Хоть я и понимала, что Зима и Турбо меня никогда в жизни не обидели бы, всё равно было неуютно.
—Тебе какое дело, Валь? — пролипетала деваха, явно делая голос писклявей, что бы казаться милой.
Валь? Я усмехнулась. Турбо ненавидел, когда я его так называла, поэтому я быстро уяснила, что кроме «Валера», Туркин не воспринимал другие формы своего имени.
—Помолчи, Лиль. — Лиля. Ну теперь я знаю, как тебя зовут овечка. Туркин пилил меня взглядом, явно намекая, что он ждёт ответа.
Я гордо задрала подбородок, и кинула:
—Да вот, думаем, как ты после меня, полюбил вот это.
Валера опешил, а девчонка взъелась. 1:1, Валя.